Долгая Зима

Поправляться от полученной раны оказалось занятием чудовищно скучным. Тор и вспомнить не мог, когда последний раз ему было так тоскливо. Противная слабость и злобное шипение Локи не давали встать с лавки. Колючая боль ни на минуту не покидала раненую ногу, горячими коготками царапаясь вверх и вниз. От голода перед глазами иногда плавал смог, заставляя Тора чувствовать себя самым несчастным из смертных. Всех развлечений ему оставалось только наблюдать за странной хозяйкой домика, гадая, от невежества ли она говорит о себе в мужском роде, да разглядывать убогую избу. С раннего утра и до глубокой ночи Локи суетилась по хозяйству. Она подрывалась с первыми петухами. С ворчанием сползала со старого ларя, на котором спала, скрючившись в клубочек, оправляла одежду, зябко дергая тонкими плечами. Разводила в очаге огонь, чтобы Тору было тепло. И хотя первые месяцы осени были теплыми, уже отгремел Перунов день, поворотив солнце к зиме. Оттого поутру в избе тянуло холодком от выстланного соломой земельного пола. Затем хозяйка уходила работать во двор, и Тор оставался предоставлен сам себе и своей скуке. Долгими часами он рассматривал свод низкой закопчённой сажей крыши, завешенный пучками всевозможных трав; стены из сучковатых потемневших до черноты бревен, на которых кое-где еще осталась старая подгнившая кора, а солома и мох повылезали из стыков. Тор видел следы старательных попыток утеплить избушку, но вряд ли они принесли много пользы. Сруб даже изнутри казался каким-то корявым, кособоким и хлипким. А еще в избе пахло. Тор никогда не нюхал такого густого запаха, смешанного из ароматов трав, очага и дыма, разной рыбы и еще более неуловимого то ли грибного, то ли и вовсе какого-то... ведьмовского духа. К вечеру Локи возвращалась. Варила надоевшую уху, кормила Тора и садилась к огню поганить его рубаху. Тонкая палочка, которой Локи поддевала и вытаскивала нить, мелькала в ловких пальцах, словно юркая змейка. Движения Локи завораживали Тора, и, как ни больно ему было за вышивку, он все равно жадно смотрел на свою хозяйку, признавая, что странная чухонская девка ему люба. И острым подбородком, который задирала по любому случаю, и смешливыми зелеными глазами в оправе густых смоляных ресниц, и жгучим языком, что выдавал колкости чуть ли не на каждое неловкое слово Тора. Дома, в Асгарде, таких, как Локи, не было. Она казалась удивительно свободной, уверенной и независимой. Во всех ее движениях чувствовалась незыблемая вера в свое право быть особенной. Иногда Локи увлекалась работой и начинала что-то тихо напевать себе под нос на незнакомом ему языке. И тогда Тор весь обращался в слух, силясь угадать знакомые слова в медленном завораживающем напеве. А иногда она принималась расспрашивать его. Тор чувствовал ее жгучее живое любопытство и старался рассказывать получше. Поведал об Асгарде, о скалистых фьордах, что его окружали. О домах, собранных из добрых бревен, в которых жили целыми семьями от дедов до правнуков. О животных, за которыми следили женщины. Об оружии, что ковали кузнецы. О драккарах, на которых могучие войны ходили в походы. Рассказывал про своих богов, про своих родных и про свои мечты. Даже сдуру попытался объяснить, что он не просто Тор, сын Одина, а что отец его – могучий конунг. Но Локи каждый раз осаживала его едкими словами, заставляя злиться и гневно отворачиваться к стенке, слушая обидный звонкий смех. Тор каждый раз давал себе зарок поквитаться со злоязыкой девкой. Но стараниями Локи нога заживала. Ему с каждым днем становилось лучше, и под давлением совести и благодарности злость на язвительные речи проходила. Лишь об одном так и не смог рассказать Тор Локи: как оказался в воде и как получил свою рану. Вместо воспоминаний о том, чем кончился первый в его жизни поход, зияла кромешная тьма. Так и текло время, отмеряемое вечерними разговорами. К исходу недели Тор выяснил, что Локи и сама мастерица рассказывать истории. Сказки ее были то страшными, и от них захватывало дух, то столь веселыми, что Тор хохотал до слез и боли в раненой ноге, чувствуя, как с ласковой улыбкой смотрит на него рассказчица. Долгожданные изменения пришли на десятый день. Локи подошла к нему, привычно уже ощупала поджившую ногу и недовольно потянула острым носиком. – Ты воняешь, как козел, – сообщила она Тору, оглядывая его лежанку. – Ну что я с этим сделаю, – смутился Тор. Собственного запаха он не чувствовал, но грязное тело чесалось. – Помоешься, балда, – фыркнула Локи уничижительно. – Ты ж меня с лавки не пускаешь, – оскорбился Тор. – Значит, пущу, – пожала та плечами вместо того, чтобы уколоть. – Ладно, варяг, я пойду баню натоплю. Жди и готовься ногами двигать. Я тебя на руках не потащу! Она развернулась и исчезла за дверью избы, оставив Тора в счастливом предвкушении. От близкой возможности размять ноги радостно заныло сердце. А уж перспектива выйти из вонючей избы на свежий воздух и вовсе окрыляла. Тор разом почувствовал, как возвращаются силы, и сам сел на лавке, неловко спустив разленившиеся ноги на пол. Сразу захотелось поразить Локи собственной силой, показать, что он добрый воин, а не слабак. Взять и самому выйти во двор. Тор закряхтел, упрямо встряхнул головой и, сжав зубы и цепляясь за стену, начал подымать ослабшее тело на дрожащие ноги. – И что это такое? – хлестнул по ушам резкий голос Локи. – Я тебе сказал «готовься», а не «вскакивай». Дурак. Это ее «дурак», с насмешливым длинным «а», больно ударило и Тор, зло рыкнув, распрямился. – Я воин! Что ты меня все слабаком выставляешь? – Да ты утопленник несостоявшийся, – хохотнула Локи. – Воин, ишь, выискался. Ладно, цепляйся давай, воин. Да пойдем в баню. Пока доберемся, она как раз прогреется. Локи подошла к нему, помогла закинуть руку себе на плечо, обхватила за талию. От прикосновения прохладных узких ладоней к голой коже Тора продернуло, и он внезапно понял, что стоит перед чухонкой весь голый, не считая повязки на ноги. Стыд душной волной схватил за горло. Тор потянулся дернуть шкуру, чтобы прикрыться, и, не удержавшись на ногах, рухнул на лавку, уронив Локи на пол. – Какого беса?! – Локи разъяренно вскочила на ноги. – Ты ополоумел, что ли? Али забыл, как ногами надо двигать?! – Ты мне рубаху не дала, – просипел Тор, прикрываясь многострадальным волчьим хвостом. – А ты что, девка, стесняться? – рыкнула Локи. – Так во дворе нет никого, а курам да псам твоя нагота без надобности! - Не дело это – перед незамужней девицей нагим разгуливать! – набычился Тор, исподлобья глядя на опешившую хозяйку. Та открыла рот, но не сказала ничего, встряхнула черноволосой головой и как-то очень вкрадчиво поинтересовалась: – А ты где здесь девок видишь? Да еще и незамужних? – Как где… – растерялся Тор, вдруг остро ощутив подвох в словах Локи и во всей этой ситуации. – Ты же… - Я?! – Локи аж шарахнулась от него. – Это я-то, по-твоему, девка незамужняя? – А коли замужняя, то хозяин твой где? – рявкнул вконец смутившийся Тор. – Я – девка?! – Локи встряхнула головой и вдруг захохотала. Громко, заливисто, схватившись за бока. – И что же? Ты все это время думал, что я девка? Ой, не могу!!! Она повалилась на колени, продолжая хохотать. – Девка… Выла Локи, утирая рукавом выступившие на глазах слезы. А Тор, чувствуя мучительную растерянность, комкал в руках края шкуры, прикрываясь ими от нее. – Ну я тебе сейчас покажу девку, – прохрипела Локи, резко вскакивая на ноги и хватаясь за свой пояс. – Ты чего? – Тор испуганно вжался в стену, не зная, чего ждать от этой ненормальной. – На! – Локи развязала пояс. На пол упало то, что Тор принимал за юбку. – Видел таких девок?! Она задрала рубаху, и глазам Тора явился аккуратный длинный совершенно точно мужской член в густой заросли черных волос. Локи снова захохотал, повалившись на пол. Запутался в собственных штанах и покатился, суча ногами и руками, никак не в силах унять свое веселье. Тор смотрел на него с отстраненным недоумением. В один миг все его чувства словно исчезли. Образ смешливой красавицы-чухонки, что рассказывала ему на ночь сказки, подернулся трещинами и обсыпался, оставляя уродливое лицо дурного чухонца, что заходился перед ним смехом. – Девка… ой не могу… – стонал Локи. – Ой ну у тебя и рожа! Ы! Тор стиснул зубы. Обида от столь подлого обмана душной волной поднялась изнутри. Горло сдавило беззвучным ревом разочарования. Он пошарил руками вокруг себя и случайно наткнулся на горшок, в котором еще плескались утренние испражнения, что Локи не успел вылить. Не задумываясь о том, что делает, Тор подхватил его и запустил им в Локи. В полете горшок перевернулся и опрокинул свое содержимое прямо на весельчака. Локи, щедро облитый мочой, подавился собственным смехом и заткнулся. А в следующую минуту вскочил на ноги с громким воплем: – Убью! Он схватил злополучный горшок и со всей дури опустил его Тору на голову. Перед глазами закачалось и поплыло. Ускользающее сознание поймало взбешенный взгляд Локи. Тору даже показалось, что у того глаза светятся дурной зеленью, словно у кошки в темноте. А потом наступила тьма и тишина. *** На ладожское побережье опустилась ночь. Но это ничуть не мешало веселью, царившему на берегу. Верные сыны Асгарда бурно праздновали удачный набег на восточных соседей. Тяжелый, полный добычи, драккар, спрятавшийся в истоке реки, сыто ласкала невская волна. Тор сидел в кругу воинов у жаркого костра, качал в руках полную кружку доброго меда и чувствовал ничем не замутненное счастье. Это был его первый поход. Потом и кровью на тренировочной арене доказал он отцу, что уже достаточно вырос, чтобы вместе со всеми ходить к далеким и чужим берегам. Нынче поход на восток возглавлял молчаливый Видар, которому Один доверил обучить единственного сына и наследника премудростям хождения на драккаре. И Тор учился, жадно впитывая тонкости управления отрядом воинов и радости от заслуженной победы. Бочка постепенно пустела. Кровь в жилах кипела весельем. Воины разбуянились. Кто-то достал свиристели, кто-то застучал мечами о гулкие щиты. Те, кто был молод, повскакивали с мест, с звонким улюлюканьем помчались вокруг костра в диком, безудержном танце. Тора подхватил этот звериный ритм, и вместе с остальными он отдавал свою радость жаркому костру. А потом все смешалось в невообразимую дичь. Ливнем стрел из ночной мглы на лагерь обрушился враг. Радостные вопли захлебнулись хрипящими предсмертными криками. Огонь взвился до самых звезд, треща и рассыпая жаркие искры. Засверкали кровавыми отсветами островерхие новгородские шлемы, заплясали огненные блики на краях наточенных мечей, да заблудились в кольчужных кольцах. Воины Одина схватились за оружие, отбивая внезапное нападение. Но русичи умело врубились, всполошив праздновавший лагерь, словно сонный курятник. Тор растерялся, попятился, запнулся о чью-то ногу и повалился в холодный песок. На него уже летел новгородский дружинник, вздыбивший бороду и орущий что-то невразумительное. Тор лихорадочно зашарил по песку, и в ладонь ему толкнулась рукоять меча. Немыслимым движением он увернулся от удара и обрушил свой меч на голову врага. Вскочил на ноги, оглядываясь. Привычная тяжесть оружия прогнала постыдный ужас. Вокруг кипел бой, пусть больше похожий на свалку, но для Тора уже ставший привычным и родным. Сын конунга воздел меч, во всю мощь легких выкрикнул боевой клич, мгновенно подхваченный отцовскими воинами, и кинулся в гущу схватки. Наперерез ему тут же выпрыгнул новгородский воин. Высокий и крепкий, с окладистой русой бородкой, он метко взамхнул мечом, парируя удар. А потом вломил щитом прямо по незащищенному боку Тора. Тот от удара зашатался, захрипел. Перед глазами замельтешило черными точками, костер расплылся рыжим пятном. А в следующий миг ногу опалило огнем. Тор вскрикнул, повалился на песок. – Ярл! – крикнул кто-то рядом с ними. Звонко столкнулись мечи. Кто-то потянул Тора в сторону и вверх. Он заскреб ногами по песку, скорее мешая, чем помогая. – Ярл, уходить надо, – закричал кто-то ему на ухо. – Нет… – Тор шатнулся, силясь понять, что происходит вокруг. – Скорее! Но его, не слушая, поволокли куда-то в темноту. Прочь от огня и криков. Позади, словно взбесившиеся демоны, визжали нападавшие, пока поляну не перекрыл чужой, гулкий голос, полный незримой силы. – Бросайте оружие! Сдавайтесь! – Скорее, ярл! – потянули его, и Тор наконец узнал Ангрида. Молодой воин успел стать ему добрым другом за время похода. Сын пастуха, он несколько лет назад пришел к дружинному дому и упросил отца взять его воином, продемонстрировав свою меткость и упорство. Один смилостивился, а вскоре по достоинству оценил твердую руку и верную душу нового бойца. – Бегут трусы, – выдохнул Тор, цепляясь за друга. Ногу жгло болью, и Тор медленно переставал ее чувствовать. – Я обещал вашему отцу, что вы вернетесь, – глухо отозвался Ангрид. – Прослыть рабом новгородцев будет куда большим позором, ярл. – Проклятье! – сплюнул Тор, придавленный выбором между славой труса или участью раба. – Скорее! – к ним вдруг подлетел еще один воин – Орм. – К реке! Укроемся в течении, потом вернемся и освободим остальных! – Точно! – глаза Тора вспыхнули надеждой, и он, придерживаемый Ангридом, поспешил к реке. Но уйти им не дали. Кто-то из врагов заметил их побег и пустился в погоню. А ноги Тора, как назло, тяжелели и не слушались. – Я задержу их, – сплюнул Орм, резко разворачиваясь к преследователям. – Ангрид, уводи Тора к реке. Тот послушно кивнул и потащил его. – Брось меня, – выдохнул Тор, чувствуя, как настигают их преследователи. – Глупости не говори, ярл, – сверкнул глазами Ангрид. – Держись! Вдруг оказалось, что они добрались до самой реки. Ангрид толкнул его вниз, и они полетели в воду. Тор глухо выдохнул, тут же захлебнувшись холодной водой. Намокшая одежда потянула вниз. Тор дернулся, нелепо взмахнул руками и вдруг почувствовал что-то твердое. Действуя одними инстинктами, он крепко ухватил неожиданную помощь и вздернул отяжелевшее тело вверх. – Держись, ярл! – рядом сверкнул глазами Ангрид. – Ты только держись! Тор вяло кивнул и крепче вцепился в бревно. Перед глазами качало, слабость в одно мгновение пронзила все тело. Понукаемый Ангридом, он толкался ногами, стараясь куда-то плыть в темноту безлунной ночи. Вокруг плескалась река. Где-то далеко еще слышны были чужие крики, напоминающие рев чудищ из маминых сказок. Холод медленно проникал в тело. Голос Ангрида становился тише, исчезал. Тора качала волна, плавно тащила куда-то вниз, в темноту. Воздух стал влажным и плотным. Речная грязь набилась в нос, вода залепила рот. Тор почувствовал, что задыхается, но сил бороться не было. Он лишь судорожнее сжал пальцы на сучкастом бревне, которое отделяло его от смерти. В ушах зазвенело. И словно через плотную ткань он вдруг услышал чужой звонкий голос, полный потусторонней силы: – Тор! Ступай вперед! И словно в спину что-то толкнуло. Тор вдруг почувствовал, как стало темно. В голове перестало шуметь, а на грудь перестало давить. Он глубоко вздохнул и резко открыл глаза. – Ну слава богам, – фыркнул склонившийся над ним Локи. – Я уже решил, что ты собрался в эту свою Вальгаллу. – Не дождешься, – прохрипел Тор, уловив тонкий запах мочи, исходящий от Локи. – Вот-вот. Не для того я на тебя столько сил перевел, – согласился чухонец. – Тебе теперь тоже в баню надо, – мстительно отозвался Тор. – Да уж твоими стараниями, – поморщился Локи. – Ты совсем сбрендил? – Нечего надо мной ржать было, – обиделся Тор. – Да ты бы лицо свое видел, – Локи попытался изобразить, но получилось у него так себе. – Тьфу на тебя, – снова почувствовал укол обиды Тор. – Ты же красивый, понравился мне… а тут… – А тут не девка? – фыркнул Локи. – Ну да, – сокрушенно вздохнул Тор. – Срамота. Локи хмыкнул, но неожиданно промолчал. – Ладно, варяг, – мягко позвал он. – Мир? И протянул руку. – Мир, – крепко пожал протянутую руку Тор, чувствуя, что кидать ночной горшок было, пожалуй, слишком. – Идем уже в баню, пока она не остыла, – ухмыльнулся Локи и поднялся. – Только теперь без фокусов. – Хорошо, – улыбнулся Тор и с помощью Локи поднялся на ноги. – О! Он вдруг приметил сбоку от Локи удобный длинный шест. На него, правда, было что-то намотано, но в качестве опоры он подходил идеально. Тор уже протянул к находке руку, как его больно шлепнул по ладони Локи. – Ай! – Ты ополоумел часом? – змеей зашипел чухонец. – А ты что дерешься? – обиделся Тор. – Смотри, палка какая удобная. Я на нее обопрусь, и ты шататься перестанешь. – Палка? – таким голосом переспросил Локи, что Тор сразу понял, что вновь опростоволосился. – И думать не смей мой посох хватать, идиотина. – Посох? – У Тора вдруг остро засосало под ложечкой. – Угу, – отозвался Локи и поволок его к выходу. Но Тору было уже не до двора и не до бани. Все вокруг вдруг выстроилось одно к одному, и сына конунга пронзила страшная догадка. – Локи… – голос дрогнул, но Тор не обратил внимания и тихим испуганным шепотом выдавил заветный вопрос. – Локи, ты ведьма? – Нет, – фыркнул Локи, скосив на него взгляд. – Мы же выяснили, что я не девка. – Да, конечно, – от облегчения Тор чуть снова не свалился. – Я колдун, – закончил Локи. И Тор почувствовал, как сердце дергается и обрывается куда-то в ледяную пустоту. А Локи уже вновь заходился тряским хохотом. – Колдун, – повторил Тор, с ужасом понимая, что Локи не лжет. И кособокая избушка, вся завешанная травами, и посох, прислоненный в углу все это время, и отсутствие вокруг людей – все встало на места. Колдун. Тор почувствовал, как по позвоночнику бегут мурашки. Как шевелятся в памяти материны рассказы о страшных, злобных колдунах, насылающих моровы ветры, крадущих души и жрущих сердца младенцев. – Да не бойся ты, – Локи вытер свободной рукой выступившие слезы. – Ты меня уморишь, столько смеяться… Не сделаю я тебе ничего дурного. Не для того я тебя от смерти спасал. – Правда? – тихо спросил Тор, искренне надеясь, что колдун ему не солжет. Локи фыркнул, собравшись было рассмеяться, но поймал взгляд Тора и стал вдруг очень серьезным. – Правда, Тор сын Одина, – тихо ответил он, глядя Тору прямо в глаза. – По моему слову ты переступил порог моего дома. Ты ел мой хлеб и пил мою воду. Ты гость в моем доме и под моей защитой. Тебе нечего здесь бояться. Он замолчал, и эта тишина повисла между ними как обещание. Тор вдруг сразу ощутил, как на душу опустился покой. Может, Локи и был ядовит, как змея, с языком, поганей которого Тор еще не встречал, но в его глазах он чувствовал правду. – Ну разве что ты еще раз посмеешь на меня горшок выплеснуть, – добавил Локи с тем же убийственно серьезным видом. И Тор вдруг рассмеялся, сам от себя не ожидая. А уже через несколько мгновений Локи засмеялся вместе с ним. И этот смех, словно узы, связал их. До бани они добрались нескоро. Но это было кстати. Баня успела прогреться. С раскаленных камней шипел пар от щедро выплеснутого ковша. Локи уложил Тора на полок и принялся отмывать. К стыду самого Тора, путь до бани отнял слишком много сил. Вымыв все тело, Локи устроился у головы Тора и, окунув в теплую воду, принялся разбирать спутавшиеся пряди. – Спасибо, – пробормотал Тор, чувствуя глубокую благодарность к Локи. Тело разморило от тепла, а ощущение чистой кожи не могло сравниться ни с чем, что Тор испытывал раньше. – Я долго не мог тебя дозваться, – тихо проронил Локи. Его нежные пальцы ловко перебирали Тору пряди, и это погружало в блаженство. – Да… я вспомнил, как оказался в реке, – отозвался Тор. – Вот как? И как? – Мы возвращались уже. В истоке Невы на нас напала новгородская дружина. Мы попытались скрыться, меня скинули в реку. А там я нашел бревно и вот и… О том, что это был лишь его постыдный побег, Тор решил не говорить. – Новгородская дружина… – протянул Локи. – Они будут тебя искать, Тор? – Не думаю, – он вздохнул. – Хорошо, – тихо ответил Локи. – Но пока ты не оправишься, этот дом ты не покинешь. – Локи… – И не вздумай спорить. Заколдую. – Не надо, – пробормотал Тор, вздрогнув. Думать о том, что милая хозяйка Локи – злобный лесной колдун, все еще было больно. Локи снова рассмеялся, но сейчас этот смех звучал тепло, и Тор не стал обижаться. Тем более что чужие пальцы были такими ласковыми, что хотелось обо всем забыть и просто нежиться в тепле. – Ладно, – Локи закончил с головой Тора и распрямился. – Полежи здесь, а я пойду твою лежанку перетряхну. А то там мыши заведутся скоро. – Не надо мышей, – сонно отозвался Тор. Локи фыркнул и, быстро мазнув ладонью по его голове, вышел. Долго он отсутствовал или нет, Тор сказать не мог. Он так и лежал на неровном деревянном полке, согреваемый теплом остывающей печи. Чувствуя, как расслабляются распаренные члены и даже рана на ноге перестает ныть, согретая теплом. Счастливо вздохнув, Тор прикрыл глаза. Веки стали тяжелыми, звуки – глухими. Ласковый сон мягко обнял своими пушистыми крыльями, покачивая в объятиях и обещая путешествие к звездам. – Не спи, рано еще, – прошептал над ухом смутный голос. Плеча коснулась чужая теплая рука и потрясла. – А, что? – Тор с трудом открыл глаза. – Ты почти уснул, – хмыкнул Локи. – Но ты слишком тяжелый, чтобы я один дотащил тебя до лавки. Так что просыпайся, вставай. Вот твоя рубаха. Он помог ему сесть и всучил в руки белый сверток. Тор прижал любимую рубаху к груди и глубоко вдохнул. Перед глазами сразу возник образ матери, сидящей у очага и вышивающей дивный узор. Ее голос словно наяву прозвучал у него в голове, разлив тепло по сердцу. – Поторопись, – выдернул его из мечтаний Локи. – Баня остывает. А тебе надо вернуться в тепло. Сегодня у нас важный день. – Да? – Тор послушно натянул рубаху, наслаждаясь ощущением чистой ткани. – Да. Я буду твой шов снимать, – кивнул Локи, протягивая ему руку. От этих простых слов по спине Тора пробежали мурашки, и все накопленное ощущение счастья и мира свернулось в комок и куда-то исчезло. Однако он не позволил себе показать собственный страх и послушно навалился на Локи, готовясь преодолеть двор и два низких проема. В избе уже топился очаг. Над огнем висел котелок, источая терпкий, незнакомый Тору аромат. Шкуры с лежанки Локи перетряхнул и перестелил. Мех снова стал мягким, и Тор с блаженным вздохом опустился на свое ложе. Локи тихо фыркнул, наблюдая за ним, но не стал ни торопить его, ни говорить колкости. Только переткнул светец с лучиной и запалил длинную тонкую щепу. Разложил подле себя странные костяные инструменты, похожие на иглы, крючки и маленькие ножи, и чистые тряпки. Тор сглотнул, глядя на все эти приготовления. В сухом воздухе ему чудился колдовской аромат, и казалось, что глаза Локи светятся, ловя отблески огня. – Я дам тебе маков отвар, – не отвлекаясь от приготовлений, сообщил Локи. – Маков отвар? – повторил Тор, просто чтобы не молчать. Почему-то голос Локи, спокойный и уверенный, успокаивал. – Да. Я буду вытаскивать нитку из твоего тела. Подцеплять узел крючком и подрезать там, где она к тебе приросла, – Локи вылил в чашу дымящийся отвар и поставил рядом с Тором. – Пей. Это будет больно, а отвар тебе поможет. – Я воин. Я не боюсь боли, – отрезал Тор, чувствуя липкий страх, змеей ползущий по спине. – Тринадцать узлов, Тор. И если дернешься, я тебя заколдую, – Локи опустился на колени перед его ногой. Подтащил к себе лучину. Глаза его действительно мягко засветились мшистой зеленью. Душу Тора сковало ужасом, но он упрямо встряхнул головой. – Как хочешь. Локи пожал плечами, подобрал с тряпицы крючок, подцепил узел и потащил его вверх, натягивая нить и сшитую ею плоть. Боль иглой вонзилась в ногу, прошила все тело и прошла в мозг. Тор зажмурился, но все равно не смог отвести взгляд. Локи вытянул узел как мог высоко, а потом тонким ножичком рассек кожу, освобождая окровавленную нить. Отложил все это в сторону и принялся промывать свежую ранку. – Выпей отвар, Тор, – не поднимая головы, приказал он. – Нет стыда в том, чтобы слушаться лекаря. Твой страх и твоя боль мешают мне. Тор помолчал, чувствуя, как напрягается тело, ожидая следующую болезненную операцию, и сдался. Взял в руки деревянную чашу и одним длинным глотком выпил отвар. Горьковатая горячая жидкость скользнула в горло, разлилась по желудку и согрела изнутри. Несколько минут они сидели в тишине. А потом Тор почувствовал, как тяжелеет голова, как расслабляются члены. Тор медленно опустился на шкуру, долго вздохнул, глядя на колдуна и пытаясь побороть сонливость. – Сладких снов, Тор, – прошептал Локи, мимолетно улыбнувшись. И эта улыбка, легкая, словно лебединый пух, согрела Тора быстрее, чем баня и очаг. Он улыбнулся колдуну в ответ и провалился в сон.