Долгая Зима

Городские стены показались из-за очередного холма так неожиданно, что Тор чуть не упал от облегчения. С ночной схватки они продолжили безумный бег сквозь лес едва ли не быстрее чем до этого. В святилище они потеряли двоих. Зазевавшихся воинов выдернули за круг света зимние духи и разодрали на куски. То, что осталось от них, бурый от крови снег и истерзанные ошметки мяса, обещало Тору красочные кошмары в будущем. А вот воевода казался выкованным из железа. Неумолимой командирской рукой он поднял отряд кажется через несколько лучин после боя. Пинками и окриками заставил собраться и не оглядываясь, бегом, покинуть оскверненное место. Уходя лесом, Тору казалось, что каменные истуканы смотрят на него сытыми злыми глазами древних чудовищ. И от этого становилось жутко и стыла кровь в жилах. Но стоило посмотреть на воеводу, как страх трусливо сворачивался в животе и исчезал. Тор хорошо запомнил, как Димка втащил его за шкирку в святилище. И весь тот невозможный день после бессонной ночи, он тащился через снежный лес, смотрел на воеводу и думал, что не допустит чтобы Дмитрий счел его слабаком и сопливым мальчишкой. Только благодаря этой мысли он дошел до ночной стоянки. И даже что-то сделал полезное, прежде чем провалится в мертвецкий сон. А сейчас, стоя перед новгородским частоколом, Тор думал, что, пожалуй, Дмитрий не менее уважаемый воин чем Один. И что Тор был бы рад поучится у воеводы ратному мастерству. Отряд медленно спустился по отлогому косогору. Дмитрий первый подошел к воротам и несколько раз гулко ударил в них кулаком.  — Кого там нелегкая посередь зимы несет? — раздалось из-за забора.  — Это я. Воевода, — устало крикнул Дима. — Алеша, открывай. За воротами что-то ухнуло, хлопнуло. Послышалась возня и свистящие шепотки, но потом тяжелые створки растянули в разные стороны.  — Как есть воевода, — прошептал один из стражей. — Да какими-то судьбами? Константин сказывал вас до весны не будет?  — Как вы вообще здесь очутились? — вторил ему второй.  — Пешком дошли, — Дима махнул рукой и отряд втянулся за ворота. — Ступайте по домам, ребята. Да пока особо рта не открывайте о том, почему мы тут и как пришли. Завтра будет вече. Завтра все и расскажете, кому хотите и как хотите. А сегодня уважьте меня. Помолчите.  — Обижаешь, воевода, — бледно усмехнулся Всеволод. — Я к своей Катьке на лавку и до завтра будить меня запрещаю.  — И я, — вторил ему кто-то.  — Сделаем… Воины, так и не скидывая лыж, быстро потянулись по улицам, расходясь по избам.  — Пошлите к князю, скажите, что я вернулся. Завтра приду слово держать. А коли ему послушать хочется пораньше, пусть ко мне в избу идет. А я в баню, — он повернулся к оставшимся колдунам да Тору. — Идемте, гости. Лафей перехватил Серого под уздцы. Конь отощал вдвое, но все равно упрямо не отставал от них в лесу. Колдун потрепал его по шее и повел за воеводой. Тор переглянулся с Локи, и они тоже поспешили за воеводой. Мысль о бане подгоняла сладким ожиданием долгожданного отдыха и тепла. Новгород оказался гораздо крупнее чем родной Асгард. По дороге к избе Тор нет-нет да оглядывался, стараясь скрыть любопытство. А вот Локи откровенно глазел во все стороны и чуть ли рот не открывал. Деревеньки, окружавшие избушку Лафея, были намного меньше чем это поселение. Избы в городе стояли близко друг к другу, хотя у каждого хозяйства был свой сарай да небольшой участок, обнесенный редким заборчиком. В домах во всю топились печи и потому над городом повсюду подымались дымки. Пахло свежим хлебом, молоком и домашней скотиной. Воевода привел их к окраине города. Подворье у него было большое, а терем один из самых высоких, что видел по пути Тор.  — Авдотья! Федор! — выкрикнул воевода. На его зов на крыльцо выскочили двое русичей, бородатый мужик и румяная девка. — Топите баню, да несите снедь на стол, всю какая есть. А ты Федор, коня устрой да разгрузи. Что снимешь — в дом неси. Проходите, гости. В ногах правды. И с этими словами он подхватил ахнувшего Лафея на руки и занес в дом. Тор открыв рот смотрел на то, как колдун выдирается из рук воеводы. Но тот упрямо перенес его через порог избы и судя по всему только внутри поставил на ноги.  — Что это было? — потрясенно спросил Тор. Локи только сдавленно зарычал и закрыл лицо рукавицей. *** Дом встретил теплом и запахом пустоты. Дима глубоко вздохнул и повернулся к разъяренной ведьме.  — Принимай хозяйство, хозяюшка. Нравится тебе моя изба? — он чуть поклонился, пряча довольную улыбку. Лаувейя задохнулась собственными ругательствами, так и не излив их на голову воеводе. Отошла на шаг, оглянулась и медленно прошлась, осматривая добрую печь, высокий свод, сундуки да лавки, выстроившиеся вдоль стен.  — Нравится, — наконец сказала она. — Хорошая изба.  — Сейчас я тебе поищу наряд, — Дима оглянулся и широким жестом обвел дом. — Разбирайте вещи. Скоро будет баня, а там и ужин поспеет.  — И где же твоя девка ее готовить будет? — хмыкнула Лаувейя, деловито подбрасывая дров в печь.  — У них с Федором своя изба, небольшая в глубине двора есть. Там и готовит. Говорит на своей печи пышнее калачи. А здесь я один живу… когда в Новгород возвращаюсь, — Дима улыбнулся недовольному лицу ведьмы и вышел в сени. В несколько движений забрался на чердак за сундуками, оставшимися от бывших жен. Стоило найти Лаувейе нормальное платье. Сундуки дышали стылой зимой и пылью. Дима бережно перебирал ткани, да платья, вспоминая сколько сил стоило ему для первой жены дом построить. Всей дружиной бревна таскали. В поход не пошел, все лето строил… а толку-то? Дима встряхнул головой, прогоняя грустные мысли. Открыл следующий сундук и кивнул. Зеленое шерстяное платье, пожалуй, было в самый раз. И рубаха длинная. Правда Лаувейе она коротка будет, но пока сойдет и эта. Вытянул ткань и по днищу проскребло. Дима нахмурился, пошарил рукой и вытащил шкатулку с драгоценным византийским мылом. Улыбнулся. Вот этому, глядишь, любая девка обрадуется. Хоть колдунья, хоть чернавка, хоть боярская дочка. Собрав подарки Дима вернулся в избу, столкнувшись в дверях с Федором. Тот как раз натащил в баню воды и разогрел небольшое помещение.  — Держи, — Дима вложил свертки в руки будущей жене. — Подарки. С этим он оставил гостей раскладываться и ушел в парную. Много времени на мытье у него все равно не было, но смыть походную грязь и пот очень хотелось. Вернувшись в дом, Дима выгнал недорослей в баню, а сам сел к столу. Авдотья споро доставала из ларей миски да ложки, выставляла соления и варения, под строгим взглядом Лаувейи. Дима улыбнулся про себя. Добрая жена будет. В дверь заколотили.  — Кого там нелегкая принесла? — фыркнул Дима, распахивая дверь и давая Константину ввалиться в избу. Тот с трудом перевел дух, сорвал шапку и уставился на воеводу.  — Дима?! Да как же так? Ты ж сказал до весны не явишься? Я думал Егорка совсем спятил, а ты тут… — он растерянно огляделся и дернулся, увидев Лаувейю.  — Тут, — кивнул Дима. — Проходи, раз пришел. Это Лаувейя, жена моя.  — А… ага, — просипел Костя кивая, и обходя ведьму-колуна широкой дугой. Та покачала головой и махнув Диме ушла к бане, выгонять Тора с Локи и самой приводить себя в порядок.  — Это твоя жена? — прошептал потрясенный Константин. — Да она же…  — Костя, — предупреждающе перебил его Дима.  — А обряды? Свадьбу то вы когда сыграли? И почему без меня?  — Да уж, без тебя было бы преступно, — усмехнулся Дима, возвращаясь к столу. — Не играли мы ничего. Просто она моя жена. А свадьбу… весной сыграем.  — Да кто же свадьбы весной играет? — нахмурился Костя.  — Ну посмотрим, — пожал плечами Дима.  — Ладно, — Костя сел на лавку. — Рассказывай.  — Подождет, — Дима лениво вытянул ноги под столом.  — Дима, — возмутился Костя.  — Князя подождем, балда. Или думаешь Миша усидит в своем тереме? — Дима смешливо фыркнул, наблюдая за сложным изменением Костиного лица. Дверь в избу открылась, впуская мальчишек.  — А это Локи и Тор, — кивнул на них Дима.  — О! Конунгов сын, и правда ж поймал, — восхитился Костя.  — Нет, Костя. Теперь он мой гость.  — Но?  — Я так сказал.  — Здравствуйте, — поприветствовал Локи, положив руку на плечо напрягшегося Тора, узнавшего того самого русича что ранил его в ногу.  — Константин, — Костя уверенно протянул им обоим руку. И сначала Локи, а потом Тор, пожали ее.  — Садитесь к столу, — велел Дима детям. Авдотья как раз вносила ароматно пахнущее варево в глубоком котле. В дверь вновь постучали. Дима фыркнул.  — Авдотья, впусти князя в дом и ступай, — велел Дима. Та смутилась, но поспешила исполнить.  — Воевода! — Михаил радостно вошел в избу и распрямился. Новгородский князь был молод и хорош собой. Пусть ростом он едва доставал воеводе до плеча, зато крепостью телосложения не уступал. Подмышкой князь держал небольшой боченок, а в руках кувшин.  — Здравствуй, княже, — Дима поднялся и чуть поклонился. Костя поспешил забрать бочонок.  — Вся дружина гудит о твоем возвращении, — Миша не смущаясь поставил кувшин на стол и сел на лавку. — Говорят, ты по зиме пешком от Невы сюда дошел.  — Дошел, — кивнул Дима.  — А что так? Это же какое безумство, — Миша покачал головой.  — Нужда выгнала, князь, — тихо и серьезно сказал воевода, и его гости как-то сами собой подобрались. — Пришли на невские берега духи зимы. Без предупреждения, без знаков. Накинулись на людей и зверье.  — Как же так-то… — Миша потер подбородок.  — А вот так. И то не наши духи. Не Мары-зимы, — Дима налил себе из княжеского кувшина и отпил. — Говорят на севере своя зиме хозяйка. Старуха Лоухи. Есть у нее волшебный сундук в котором хранятся тридцать три самых лютых зимы. Так вот… думают мудрые люди, что открыла она свой сундук.  — И что с того? — Миша нахмурился.  — Зимы эти на юг пойдут. Каждая следующая — дальше предыдущей, — объяснил Дима. — Скот будет в хлевах вымерзать и дохнуть. Да и людям доброго такие холода не несут. Из лесу будут выходить звери, жаждущие поживы. Волки серой стеной сметут частокол да…  — Хватит, — Миша затряс головой и поежился. — Ты мне сказки страшные, воевода, не рассказывай, ты мне лучше скажи, что делать с этой напастью?  — Ну, — Дима пожал плечами. — Пока она не дошла до Новгорода, надо самим на Север идти, да правды искать. Чья злая ворожба зиму пригнала. А покамест в Новгород волхва позвать бы. Мудрым людям виднее что с такой бедой делать. На этих словах в избу вернулась Лаувейя. Она помылась, сменила мужское платье на женский наряд, расчесала волосы и заплела в толстую косу. На худом лице вдруг зажглись красивые глаза, губы стали чуть женственнее, и вся она преобразилась.  — Княже, позволь познакомить тебя. Это Лаувейя, жена моя будущая, — Дима поднялся, взял ведьму за руку и подвел к поднявшемуся князю.  — Наслышан, — Миша вежливо кивнул Лаувейе. Ведьма оказалась выше князя на полголовы и того это явно смущало. — Мы вас весной ждали, но хорошо, что вы уже в Новгороде.  — Спасибо, — Лаувейя улыбнулась, стараясь спрятать иронию этой улыбки.  — Ну хорошо, — князь сел обратно, подпер щеку рукой. — Допустим про волхва я согласен. Но ведь есть еще вече.  — А вече завтра надо собрать, — кивнет Дима. — Одному моему слову бояре не поверят.  — Да уж, не любят они тебя воевода, — покивал Миша.  — Дураки, — фыркнул Костя. Он до сих пор в разговор не лез, предпочитая слушать, а тут не удержался. Хоть Костя сам был боярский сын, да Дима его и князя с малых лет со двора детинца гонял, а потом ратному делу учил. И потому на вече оба чаще склонялись к его мнению, а не к боярскому.  — Их беда. Значит вече, — Дима кивнул и зачерпнул ложкой варево, подавая своим гостям пример.  — Ты лучше про поход свой расскажи, — попросил Миша. — Костю то я слышал уже, но все равно. Твое слово мне не меньше интересно. Костя обиженно фыркнул, но Дима слышал что обида притворная. Он улыбнулся, вздохнул и не спеша повел рассказ, отметив что не только князь жадно слушает, но и варяг и колдун, уши развесили. *** Из-за стола их выгнали, когда ложка зашкрябала по донцу котелка. Рассказывал воевода смешно и задорно, но за его простыми словами Тор видел жаркие схватки, тяжелые поединки и сложные ситуации. Слушать про то как воевода взял драккар Видара было больно, но поучительно. А вот про поход Дмитрий особого ничего не сказал. И сидящий рядом с ним колдун… колдунья, тоже загадочно молчала, изучая зеленущими глазами князя и друга воеводы. Спать их с Локи Дима отправил на палати. Оттуда конечно можно было послушать о чем болтают в избе, но Тору всерьез не давал покоя один вопрос, который он поспешил задать другу.  — Локи! Что все это значит? — гневно зашептал он, когда они забрались в сумрачную теплую глубину.  — Ты о чем? — встопорщился Локи.  — Почему твой отец в платье обрядился? — Тор набрал побольше воздуха в грудь и вдруг поперхнулся, пораженный страшной догадкой. — Если он отец тебе вообще…  — Подумаешь, — Локи дернул плечом. — Вон, даже ты уже кажется догадался.  — Что я догадался? Что я догадался? — Тор дернул Локи к себе, встряхивая за грудки. — Объясни по-человечески! У вас вообще хоть что-то без лжи было? Или ты все-таки девка, а меня обманул видениями…  — Вот послали Боги дурака, — зашипел Локи, пиная Тора под коленку. — Отпусти меня.  — Локи, — Тор стерпел удар и снова встряхнул колдуна. — Правду!  — Да расскажу я тебе, — Локи наконец вырвался и лег, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Мы же только сегодня в бане вместе мылись. А ты все про свою девку… Он провел ладонями по лицу и глубоко вздохнул. Тор смутился, припомнив что в бане они и правда были нагие, и Локи ну ничем не напоминал девку. Правда это не мешало Тору тянутся к нему. И странное желание погладить обнаженную спину и ниже он преодолел с трудом.  — Не было у меня никогда отца, — начал рассказывать Локи. Голос его звучал глухо и Тору пришлось напрячься, чтобы разобрать слова. — Может и был, да я его никогда не знал. Мать пришла в нашу избушку, когда мне еще и года не было. И чтобы не смущать местных назвалась колдуном Лафеем. Крестьяне — дураки, во все поверили. А безумцев проверить не нашлось. Так и получилось…  — Так вот почему ты стряпать можешь, а как крышу крыть не знаешь, — растерянно протянул Тор, для которого вдруг все начало вставать на свои места.  — Ой, заткнись, — Локи снова его пнул. Но Тору это уже было без разницы. Он пытался представить себе, как жил Локи год за годом в лесной избушке с одной матерью. Не зная радостей первого меча, отцовской скупой похвалы, мечтаний о подвигах воинских. И Тору так жалко стало Локи, что он не выдержал, сгреб несносного колдуна в объятия и прижал к себе. Локи снова змеей зашипел, выдираясь из рук, но вскоре притих. Прижался даже, уткнулся холодным носом в шею.  — А потом я приволок тебя, а за тобой этот воевода пришел… и сразу понял кто есть кто. И за матерью таскаться начал, в Новгород женой зазывать… а теперь… — Локи дернулся, и Тор вдруг понял, что он плачет. Он растерялся, не зная, как помочь Локи. Осторожно положил руку ему на затылок и несмело погладил мягкие темные волосы.  — А со мной что будет? — едва слышно прошептал Локи. — Как будто станет воевода на своем дворе терпеть приживалу. Куда я один пойду? Локи совсем тихо всхлипнул.  — А пойдем со мной, — вдруг предложил Тор. — Помнишь, ты мне еще осенью, обещал проводить меня мимо воеводы?  — Помню.  — Ну вот. И пойдем со мной? — Тор улыбнулся, зарывшись пальцами в его волосы и перебирая пряди.  — Хорошо, — через некоторое время отозвался Локи. — Учитывая какой ты бестолковый, ты без меня точно не дойдешь. Тор фыркнул, но спорить не стал. Подтянул шкуру и укутал их. Лежать в обнимку с Локи было хорошо. В избе было тепло, пахло доброй древесиной и едой. Внизу тихо переговаривались воевода и русичи, иногда перемежая речь смехом. И все это до боли напоминало дом, если бы не чужой говор. Тор крепче обнял Локи и закрыл глаза. Расслабившееся тело почувствовав усталость потянуло в сон. Перед глазами всплыл образ Лафея, превращающийся Лаувейю, потом Локи объятый колдовским пламенем, а потом Тор увидел себя скачущим на коне по радужной дороге куда-то далеко-далеко к дому и окончательно заснул.