Эффект Бабочки

Было совершенно ожидаемо, что рано или поздно Теру заболеет. Практически целый год ему удавалось продержаться с одним забитым носом, так что это было лишь вопросом времени. Сезон гриппа уже был на дворе. Это стало неожиданным и некомфортным напоминанием, что он не являлся неуязвимым, как бы ему ни хотелось в это верить. Началось всё спокойно, не с чем-то ужаснее, чем противная простуда. Головная боль, насморк, больное горло и лёгкое головокружение не были чем-то, что он не мог проигнорировать. Он пошёл в школу, шмыгая носом всю дорогу, потому что это казалось лучше, чем жалеть себя дома. Два дня спустя, по большей части, он ещё был в порядке. Его головная боль дошла от «раздражающей» до «просто неуправляемой», но головокружение почти исчезло, даже если оно сменилось неконтролируемой дрожью и болью во всём теле, будто за день до этого он пробежал целый марафон. Он предположил, что у него мог быть жар, но, так как он никогда ранее не болел сам по себе и не имел при себе градусника, он остался проверять свои симптомы в интернете. Наверное, ему не стоило сегодня идти в школу. Однако была проблема с оповещением о болезни. Он не знал, как это делать, и ему не очень-то хотелось объяснять свои жизненные условия офису посещаемости. Оставили бы они его вообще одного дома, если у него не было рядом родителя, чтобы позвонить за него? Не учитывая даже то, что у него в этот день была важная контрольная, которую учитель не позволит ему переписать, если он не возьмёт больничный, да и это бы включило назначение у доктора, о чём Теру тоже ничего не знал. Так или иначе, он всё равно не очень хотел пропускать школу. Оставаться дома больным не казалось весёлым, когда он был здесь один, и когда заботиться обо всём пришлось бы самому. Он должен был сходить в Консультацию по Духам и Прочему, и не мог бы того сделать, если бы не пошёл. Если он собирался оставаться больным и жалким, то лучше было оставаться больным и жалким рядом с людьми, которые ему по душе. Итак, утром он заставил себя подняться, проглотил кусок тоста и пережил учебный день вместе с контрольной. Он одурачил всех, заставив думать, что был в порядке, просто не выспался прошлой ночью, даже если чувствовал, будто его мозг вот-вот загорится заживо. Он наверняка возгордится своими актёрскими навыками позже, когда не будет волноваться о том, чтобы увериться, что кто-нибудь может заметить неладное. С какой-то стороны он хотел пойти домой, как только школа закончится. Теперь он привык к компании, тем не менее, и мысль о пребывании в одиночестве в своей квартире, бесконечно дрожа и потея, как-то нагоняла на него депрессию, так что он заглотил принесённый из дома «Тайленол», сгорбил плечи и зашагал в Консультацию по Духам и Прочему. — Выглядишь отвратительно, — поприветствовал его Рейген. Теру вполсилы бросил на него некий взгляд и пошёл сесть рядом с Мобом за стол. Он был выдвинут дальше, чем ему казалось, или, может, он реагировал на всё гораздо медленнее, чем обычно. Он задел ногой ножку стола и споткнулся, упав прямо на Моба, который скорее удивился тому, что Теру не поймал сам себя, чем его падению. — Ты очень тёплый, — сказал Моб, поспешно выпрямившись и усевшись на своё место. Теру подумал о том, как бы дерзко ему ответить на это, но не мог разозлиться на Моба, поэтому просто вздохнул и закрыл глаза руками, вдавив в них ладони, пока маленькие звёздочки не заслонили его взор. Тупой боли в его глазах не помог лёгкий запах ладана в офисе. Он пытался притворяться, будто это был для него самый обычный день, но продолжал клониться к Мобу, как увядающий цветок. Моб, к его чести, перестал делать домашнюю работу, чтобы оставаться неподвижным каждый раз, когда Теруки начинал засыпать у него на плече. В противоположном углу комнаты появился диван. Теруки стойко его проигнорировал. В третий раз он откинулся на плечо Моба, как Рейген почувствовал нужду вмешаться. Теру яростно зачесал себе глаза, когда тот подошёл к нему, с одной рукой в кармане. — Эй. Теру. Не спать на работе, — сказал он, пощёлкав пальцами перед лицом Теруки и нахмурившись, когда его глаза сонно проследили за этим движением. — Что с тобой стряслось? Ему пришлось откашляться, прежде чем заговорить. — Ничего. Я в порядке. — Ага, конечно, — фыркнул Рейген, лишь подняв бровь, — ты в порядке, и поэтому заснул на Мобе уже в третий раз. Встань. Теруки не очень хотелось вставать. В конечностях были слабость и тяжесть, и он невероятно устал, но не встать значило бы, что с ним было что-то не так, так что он послушно заставил себя подняться и поплёлся к Рейгену, последовав за ним в другой конец комнаты. Тот усадил его на диван безо всяких сопротивлений, что, возможно, являлось плохим знаком, если стоило учитывать долгий свист от Рейгена. Он прикрыл глаза, как Рейген приложил обратную сторону ладони к его лбу, и поборол желание прислониться к руке. Она была гораздо прохладнее, чем его кожа. На минуту он постарался представить, будто это была ладонь его матери, но её руки были меньше и нежнее, так что это особенно не сработало. Но всё равно. Это было приятной мыслью. Брови Рейгена взлетели за его чёлку. — Да, тебе нельзя сейчас быть на работе, — выдохнул он. — Я не могу позволить своему подчинённому болеть, это плохо закончится. Теру, возьми выходной до конца дня. Или ложись, как тебе удобно. Теруки не знал, простуда ли затуманила его рассудок, но что-то холодное и тяжёлое опустилось в его груди, когда Рейген позволил ему идти домой. Там было пусто, темно, и никого рядом. — Нет! — сказал он, громче, чем рассчитывал. Его встретил скептический взгляд, который был таким же, как обычный взор Рейгена, но с большим чувством. — Н-ну, то есть, — спохватился он, — это просто простуда, я ещё могу— Но его уже потащили к двери. Рейген говорил миллион слов в минуту: «заботиться о себе- это важно, Теру, слушай», когда как Теру не был в состоянии вставить слово; «-ты мне не поможешь в таком состоянии, и если не будешь смотреть за собой, станет только хуже», — он снова запнулся, но Рейген заметил и немножко замедлился, «-так что лучше будет пойти домой сейчас, а не то станет совсем худо, этого нам ещё не хватало-» — Подождите! — воскликнул Теру перед тем, как они дошли до двери. Рейген остановил свою обличительную речь, взглянув на него одним краем глаза. — Никого… никого нет дома, — промямлил Теру, запнувшись. Он не мог рассказать Рейгену о том, что его родители были за границей — он не выдержит чужой жалости, своей слабости — взрослые всегда относились к нему так, когда узнавали, что он живёт один; он ни за что не хотел видеть этого от Рейгена. — Мои родители… на работе. — И они оставили тебя одного? С таким жаром? — сказал Рейген в недоумении. Казалось, что-то постепенно прояснялось в его голове, и он пробурчал себе что-то под нос, пока не продолжил: — Постой, неважно, они заставили тебя пойти в школу? Теруки не нравились его глаза. Они были слишком разозлёнными, чтобы в них имелось какое-либо сожаление, но всё равно вселяли в него дискомфорт. Он затряс головой. — Я не сказал им, что болею, — защитился он, — и они… очень рано ушли, так что— — Ладно, меняем план, — заявил Рейген, ведя его обратно к дивану так поспешно, что у Теру закружилась голова. — Ты посидишь на призрачном диване, и ты попьёшь воды, и тебя не стошнит в моём офисе. — Я и не собирался, — запротестовал Теруки, когда Рейген быстро зашагал к шкафу у входной двери и зашуршал чем-то внутри. — Всё нормально, это просто простуда, только не нужно… — он помахал рукой в воздухе, с меньшей, чем обычно, грацией, — …этого. Рейген вышел из шкафа с изношенным полотенцем, скомканным между рук, беспечно игнорируя всё, что Теру пытался сказать. — Эй, Моб, пойди в туалет и принеси мне влажное бумажное полотенце со стаканом воды, — сказал он. — Не мокрое. Влажное. Именно влажное. Моб кивнул и отошёл, лишь немного быстрее, чем он обычно ходил. — Я в порядке, — проворчал Теруки. Несмотря на лучшие усилия, теперь он был жутко раздражён. — Мы можем просто, пожалуйста— просто перестать— — Извини, не можем, — пропел Рейген, прозвучав гораздо веселее, чем того требовала ситуация, — в моей ответственности, как твоего босса, убедиться, что ты здоров. А, ну и ещё как единственного взрослого в этом месте, тебе же сколько, десять? Взгляд, который Рейген получил, просто испепелял. — Мне почти двенадцать. — Десять, двенадцать — одно и то же. Ну, я на этот раз почти угадал. Он обернул плечи Теруки полотенцем и отправился в другую комнату, скорее всего, чтобы подогреть воду для чая. Дверь со скрипом открылась, и вошёл Моб, с бумажным полотенцем между рук и осторожно парящим в воздухе стаканом. Редко бывало, чтобы он так открыто показывал свои способности, и Теру не мог хоть чуть-чуть не уставиться на фиолетовую ауру Моба, так сильно отличающуюся от его маслянистой жёлтой. Моб, очевидно, неправильно понял его молчание, внезапно остановившись и взяв в руку стакан. — Я, это, — буркнул он, шагая медленно и аккуратно, садясь рядом с Теруки на диван, — я не хотел ничего пролить. — Это умно, — ответил Теру. Моб произнёс неясный звук и протянул стакан. — Тебе стоит это выпить, — сказал он, — и, думаю, положить полотенце на лоб. Теруки дотянулся до воды одной рукой, в другой держа полотенце. На ощупь холодная. — Спасибо, но тебе не нужно этого делать, — сказал он. — Я уже принял лекарства, всё нормально. Мимолётные выражения на лице Моба было трудно прочесть, но что-то в том, как он смотрел на него, заставило Теру почувствовать себя так, будто он сказал что-то странное. — Ты же болеешь, — медленно проговорил Моб. — Тебе лучше отдохнуть. Вместо ответа Теруки глотнул воды. И вау, до этого он не замечал, но ему очень хотелось пить. Он разом выпил весь стакан, пока Моб встревоженно за этим наблюдал. После этого Моб взял стакан из его рук и небрежно приплюснул полотенце ему на лоб. Край задел ему глаз, но это было приятнее ужасного жара, что изнурял его весь день. Теруки со всей отвагой пытался не заснуть. Но диван был по-райски мягок, голова гудела, и смутное чувство, которое он весь день отводил в сторону, вернулось мстить, как только он перестал притворяться, будто не болел. Не прошло много времени, как он начал снова прислоняться к Мобу, как бы ни пытался этого не делать. Учитывая то, каким Моб был недогадливым, было неожиданно, что он это заметил, и ещё неожиданней было то, что он решил что-то с этим сделать. — Всё нормально, Теру, — сказал он, легонько погладив его спину, мягко улыбнувшись. — Можешь поспать. И теперь он наконец позволил себе заснуть. Он проснулся, когда офис уже наполнил проливавшийся из затворённых штор сумеречный оранжевый свет. Теру уже полностью находился в горизонтальном положении, более не полагаясь на Моба, чтобы удержать своё несчастное тело. Он не был в состоянии разглядеть, на чём лежал, но это что-то пахло потом и такояки, поэтому, может быть, это было пиджаком Рейгена. Плечи были окутаны тёплым и мягким одеялом, и Теру, невероятно уставший, просто не решился встать. Он не чувствовал себя гораздо лучше, но теперь его горящий мозг не грозил вырваться прочь из его глазниц. С большим усилием, чем стоило принять, он поставил себя в полу-сидячее, полу-сгорбленное положение. Рейген, без пиджака, сидел на другом конце дивана, с одной рукой за подушками и другой что-то печатая на телефоне. — Какое сейчас время? — прохрипел Теру голосом, таким резким и липучим, какой сотворить мог только незапланированный сон. Рейген взглянул на него, почти не сменив выражения, но тут же захлопнув свой телефон и засунув его в карман. — О, прекрасно. Уже с лишком семь, проснись и пой, — ответил Рейген. — Ты тут спал пару часов. Позвони или напиши Мобу, кстати, что ты в порядке. Он хотел подождать, пока ты проснёшься, но завтра у него уроки, так что я отправил его домой. Теруки не знал, как описать тёплое, яркое чувство в его груди после того, как он это услышал. Он потёр её ладонью, где внезапно всё как-то заболело. — Правда? — Да. Знаешь, для такого тихого ребёнка, как он, насчёт некоторых вещей он может быть страсть каким упрямым, — сказал Рейген, раздражённо и нежно в одно время. — Я его выгнал только двадцать минут назад. Это было около шести тридцати, часом ранее, чем они обычно покидали офис. — Оу, — промямлил он. — Как поздно. — Ага. В общем, — сказал Рейген. Его тон был уже нежнее, чем раньше; пару секунд он рылся в своём пиджаке, пока не вынул телефон Теру, — я достал это из твоего рюкзака, пока ты спал; я попытался позвонить одному из твоих родителей, чтобы кто-то тебя забрал, но никто не поднял трубку. — Они заняты, — коротко ответил Теру, протянув руку. И в других часовых поясах. Но этого Рейгену не нужно было знать. — Я понял. Что ж, я рад, что ты ответственный и всё такое, но… Он дважды постукал по его телефону. — Я занёс сюда свой номер. Если что-то снова случится, и твоих родителей не будет дома, — сказал он, — можешь позвонить мне. Теруки уставился на телефон, на номер Рейгена, с чем-то вроде проблеска в глазах. Немало времени прошло, прежде он смог оторвать от него взгляд, заново посмотрев Рейгену в лицо. — Мне не нужна помощь, — сказал он, но его голос выдался тихим, и сопротивление прозвучало слабо даже для него. Да какая разница. Позже он может скинуть вину на простуду. Рейген на это лишь вздохнул. На секунду он показался грустным. — Я знаю, малыш, — сказал он, взлохматив рукой волосы Теру. Минуту было спокойно и тихо, пока Рейген вдруг не выпрямился, замахав рукой и обвинительно указав на него. — И да, я должен за это урезать тебе плату, но я этого не сделаю из-за своей доброй и снисходительной натуры. Не благодари. Теруки понял, что он лишь пытался съехать с темы, но подыграл, не в состоянии удержать улыбку. — Вы мне не платите, учитель. Он застыл, одновременно побледнев и покраснев, как только осознал, кем только что назвал Рейгена, но тот сделал вид, что не заметил, и только смущённо кашлянул в руку. — Что ж… В этом случае… начнёшь с воскресенья. Двести йен в час. — Чего? Это же копейки! — негодующе воскликнул Теруки. В его тоне не оказалось злобы, всё же, и он невольно заулыбался. Рейген сам ответил ухмылкой. — Лишь на сто йен меньше, чем Моб получает, и у него на год больше опыта. Ты не жаловался, когда я вообще тебе не платил, будь благодарен! Несколько минут их перепалки, и Теруки стало намного лучше. Его жар спал в течение часа. Рейген ласково поиздевался над ним, заставив съесть пару простых кренделей из ближайшего продуктового магазина и выпить очередной стакан воды, прежде чем довести его до станции, и посмотрел на Теруки в окне, пока поезд с ним постепенно не унёсся. Когда Теру дошёл до своей пустой квартиры, в ней уже не было так одиноко. В кармане прожужжал телефон. Он открыл его, увидев четыре новых сообщения. От: Неизвестный Номер [18:36] привет теру. Учитель дал мне твой номер. Надеюсь ты чувствуешь себя лучше От: Неизвестный Номер [19:03] это моб кстати От: Неизвестный Номер [19:16] с работы Теруки на это фыркнул. Как будто он бы не вспомнил, кто такой Моб, без пояснения! «Я чувствую себя гораздо лучше, спасибо! :)» — Теру отправил в ответ. Обратного сообщения он не получил, но не удивился, вспомнив наблюдательные навыки Моба — не считая даже того, что ему приходилось печатать на телефоне-раскладушке. Он сохранил номер и перешёл к другому сообщению. От: Рейген [20:35] Ты дошёл до дома? Теруки перечитал его несколько раз, прежде чем ответил. Да Он нервно прикусил губу, глядя на экран, пока тот не погас. Медленно, неуверенно, он напечатал ещё одно сообщение. Спасибо. Ему никогда не понадобится номер Рейгена, но он всё равно оставит его в своём телефоне. Просто на всякий случай.