Эффект Бабочки

Теруки стало лучше на следующее утро, и жизнь потекла тем же чередом, каким она шла последние несколько месяцев. Пришла зима, которая осталась ненадолго и уже начала увядать, пока он ходил в школу, на работу, делал уборку по дому и старательно избегал неожиданных вопросов Рейгена о его семье, которых теперь стало только больше. Началось это совершенно безобидно — Теруки не сразу понял, к чему он клонил с вопросами вроде «Хей, Теру, займёшься чем-нибудь в выходные?» или «Вау, это… любопытный… свитер. Твои родители смотрят на твою одежду, когда ты выходишь из дома?», но на вид невинные расспросы со временем становились всё более очевидными. Теперь они были как шипы, раздирающие его аккуратно смастерённый фасад, и Теруки не знал, сколько ещё времени он сможет его удерживать, пока тот не развалится перед его глазами. Сегодня Теруки прибыл в Консультацию по Духам и Прочему прежде Моба, и Рейген, пользуясь обстоятельством, предпринял более прямую попытку. — А, Теру, — сказал он, громко печатая на клавиатуре, — тебя я и ждал. — Вы видите меня каждый четверг, — ответил Теруки, подняв одну бровь так же, как всегда делал Рейген. Ему наконец удалось скопировать этот приём после десятка попыток перед зеркалом, и ему жутко хотелось испробовать его на других людях. Но не слишком хотелось, иначе будет выглядеть фальшиво; он-таки хотел, чтобы это казалось легко и естественно. На секунду он похвалил себя за усердную работу. Здесь же, в реальном мире, Рейген оптимистично кивнул. — Ну, просто я только понял, что забыл спросить — будет твоим родителям удобно сюда прийти? Мне стоит организовать как-нибудь с ними встречу, я же раньше знакомился с родителями Моба, — конечно, мне стоило учесть— — Им всё равно, — отрезал Теруки. — Они много работают. Им всё равно некогда будет с вами встретиться. Рейген наклонился назад, и Теруки пошёл занять своё место. — Ну, это и не должно быть физической встречей, конечно же… Я очень занятой человек, как ты уже заметил. Очень возможно, что у меня не будет времени. Теруки из другого конца комнаты послал ему равнодушный взгляд. — Я вижу в окне ваше отражение. Вы смотрите видео с собаками. — Что играет очень важную роль в поддержании моих психических способностей, — сказал Рейген, захлопнув ноутбук. — Ты поймёшь, когда станешь сильнее. И что с твоим лицом? Выглядишь, как Моб. Теруки продолжил на него глядеть. Рейген вспотел. Он прочистил горло и сказал: — Ладно, как я говорил, если бы твои родители могли просто- позвонить мне, когда-нибудь… Впрочем, у тебя есть мой номер, так что это не должно быть так трудно— К счастью, в этот момент зашёл Моб, и Рейген внезапно сменил тему. Теруки дал себе немного отдохнуть. Спустя пару минут появился клиент, прибывший ради какого-то «экзорцизма», что оказалось очередным массажем, и Рейген провёл его в другую комнату, оставив их обоих наедине. Некоторое время они сидели молча. Через несколько растянутых минут Моб, наконец, решил заговорить первым. — Ты дошёл быстрее меня. — А… Ну, у нас был сокращённый день. Что-то с починкой труб. Поэтому я пришёл домой пораньше, — сказал Теруки. И так они постепенно начали свою повседневную рутину — Теруки рассказывал истории о прошлой неделе, Моб что-нибудь вставлял, и они прерывались каждый раз, когда нужно было помочь Рейгену. — Моя мама о тебе вчера спрашивала, — вдруг сказал Моб, когда Теру, чтобы вдохнуть, остановился. Тот, уже привыкший к подобному, оставил историю об идеально написанной контрольной и умолкнул. Пара секунд прошли в тишине. — И что она сказала? — спросил он. — Она сказала, ну, что не видела тебя после того раза тогда, и хотела спросить, являемся ли мы ещё друзьями, — промолвил Моб. Он потряс ногами туда-сюда, еле дотрагиваясь ими стола. Теруки моргнул. — Что значит, «ещё друзьями»? — спросил он, сбитый с толку. Моб глянул на свои ботинки. — Мне кажется, она подумала, — тихо произнёс он, — что, может, я тебе наскучил, и ты перестал со мной дружить. — Чего? — воскликнул Теруки, теперь одновременно оскорбившись и сконфузившись. — Зачем… Почему она так подумала? — Обычно так и происходит, — сказал Моб, осторожно пожав плечами. Будто это нормально, чтобы люди от него уставали и уходили. Но это не так! Люди не должны делать такое с другими, нельзя просто так уходить! И Теру, к своему удивлению, обнаружил, что разозлился — но не на Моба, а за него. Странно. От незнакомого чувства он только и сделал, что перекрестил на груди руки. — Я считаю, это тупо, — вспыхнул он. Ему показалось, что этого было недостаточно, но ничего другого не приходило в голову. — Будто бы я так сделал… Она только это сказала? — Она хотела спросить, придёшь ли ты завтра на ужин, — сказал Моб, — у тебя же не получилось остаться в прошлый раз. Таким образом Теруки оказался у дома Кагеям после школы в пятницу. Было холодно; маленькие вихри снега кружились вниз с неба, пока он мешкал снаружи, нехарактерно нервничая в такой непредвиденный момент. Шаркая с одной ноги на другую, он пытался придумать лучший способ справиться с этой ситуацией. Когда был последний раз, когда он бывал у кого-то дома, не считая Моба? Его младший брат — Теру забыл его имя, упс, — открыл дверь спустя пять минут. Какое-то время они просто пялились друг на друга, пока тот не спросил: — Ты долго будешь тут торчать? Теру спихнул свои неуверенность и тревожность подальше и встретил его сияющей улыбкой. — Просто хочу убедиться, что я пришёл туда, куда надо. Несмотря на все их различия, у братьев Кагеяма был похожий невпечатлённый взгляд. — Ты какой-то странный, — сказал он, не усилившись подвинуться, чтобы дать Теру войти. Прежде чем Теру смог как-то подколоть его в ответ или хотя бы мягко намекнуть, что он довольно груб, силуэт Моба появился в коридоре. — А, Рицу (точно, Рицу), друг Шиге уже здесь? Теруки помахал ручонкой. Миссис Кагеяма прогнала Рицу внутрь и открыла ему дверь. Её лицо было напряжено, словно она не знала, что с ним делать. — Прости, как тебя звали, ещё раз? О, зайди внутрь, пожалуйста, а то простудишься. — Спасибо, — сказал он, стряхнув снежинки с волос и шагнув внутрь. — Меня зовут Ханазава Теруки, но все зовут меня Теру. От неожиданной смены температуры из носа потекли сопли, и он утёр их тыльной стороной руки как можно незаметнее, как только снял тяжёлое зимнее пальто и обувь. Мама Моба повернулась к нему спиной, к счастью, но Рицу всё ещё стоял рядом с ним, глядя на него тем же нечитаемым взглядом и с отвращением. — Шиге! — крикнула миссис Кагеяма. — Твой друг Теруки здесь! Теру только моргнул, как с лестницы послышался быстрёхонький топот чьих-то ног. Никто раньше не называл его «Теруки», кроме собственных родителей. Немало времени прошло с тех пор, как он слышал своё полное имя где-либо вне школы. Он не мог сказать, что ему это сильно нравилось. Из собственных мыслей его вытряс Моб, который помахал ему и поприветствовал. Теперь, когда рядом было знакомое лицо, некоторое напряжение в нём растаяло; — не то чтобы ему было некомфортно с незнакомыми людьми, но в Мобе была индивидуальная черта, которая давала Теруки чувствовать себя так, что ему больше не было необходимо притворяться. — Привет, — ответил Теруки, заулыбавшись. — Чем займёмся? — Ужин будет скоро готов, — сказал Моб, нежно взяв его за рукав. — Мне надо собрать стол. Можешь помочь, если хочешь. ________________________________________ Он был чужаком за этим столом. Это было почти незаметно. У него всё же имелись какие-то социальные навыки, и он накопил достаточное количество естественного очарования для этого особенного события, но что-то всё равно было не так. Он, может, и хорошо социализировался, но кроме него — больше никто за столом. У семьи Кагеяма был свой собственный, странный способ общения, к которому Теру не привык, и, хотя он это хорошо скрывал, оно вселяло в него ощущение некой потерянности, — словно он пытался вставить квадратный ключ в круглую дыру. Моб согнул ложку своими мыслями, Рицу разогнул её своими руками. Его мать обругала его сердитым тоном, их отец отпустил глупую шутку, чтобы разрядить атмосферу, и Теруки наблюдал за всем, чувствуя, как что-то неприятное собирается внутри. Что-то раненое, спутанное и уродливое поднимало свою голову, шепча противные вопросы, что брали в дрожь. Почему у Моба рядом была семья, хотя у него были силы, и он был таким же, как он? Почему Коготь не гонялся за ним? (Он знал, в какой-то мере, что Коготь не был единственной причиной, почему он был один. Но было легко — легче — винить во всём их.) Он проглотил неприятные мысли, потому что мысль о Мобе, которому могли попытаться навредить, пробудила в груди что-то страшное. Вместо того, чтобы останавливаться на этих гадостях, он сконцентрировался на поедании ужина, что у него получалось гораздо лучше. Теруки ел больше, чем, скорее всего, было в рамках приличия. Прошло слишком много лет с тех пор, как кто-либо готовил для него, кроме поочерёдных раменов с Рейгеном, которые не считались; во-первых, домашняя еда по своей сути превосходит остальную, и во-вторых, она всегда вкуснее, когда кто-то другой её готовит. Он протянул миску для третьей порции, и отец Моба засмеялся: — Тебя что, не кормят дома? Мозг Теруки завис, потому что теперь, когда он об этом задумался, он понял, что наверняка не доедал дома. Но прежде, чем он мог запаниковать, мама Моба прихлопнула отца по руке. — Ой, хватит его терзать, — заворчала она, — хотя бы кто-то ценит мою кухню. Ешь сколько хочешь, Теруки. Мистер Кагеяма по-доброму усмехнулся, и плечи Теру спокойно опустились; — как странно, что он даже не заметил, что они напряглись, — но не попросил четвёртой порции, хотя с удовольствием бы съел ещё. Рицу взглянул в окно. — Ого, как там много снега, — сказал он, не уточняя, было это хорошо или плохо. Тут же все за столом выглянули вместе с ним. Снегопад ещё не перешёл в бурю, но постепенно, пока большие белые хлопья валились с неба, становился всё сильнее. Крыша соседнего дома уже была покрыта толстым белоснежным одеялом, и верхушки самой длинной травы из-за снега уже еле показывались. — Уже столько, и по прогнозу не скоро закончится… — вздохнула миссис Кагеяма и с обеспокоенным видом повернулась к Теру. — Теруки, тебе не нужно домой? — Оу… — лишь отпустил он, слегка поникнув. Прошло лишь полтора часа — они с Мобом хотели остаться ещё подольше, но его мать была права — снега падало всё больше, и Теру не думал, что сможет добраться до дома вообще, если не уйти сейчас. — Да… Да, наверное, нужно. Он было встал, но мистер Кагеяма вытянул перед ним руку. — Погоди-ка минутку, мы не можем тебя так отправить. Я почти не вижу улицы, — сказал он, указав на активно ухудшающуюся метель. — Всё нормально, — бросил Теру, но мать Моба сузила брови, глядя на падающий снег. — Ты прав… — сказала она с таким лицом, что Теру уже испугался, будто с ним что-то сделают, хотя она была не его мать и не несла за него ответственности. — Теруки, твои родители не будут против, если ты останешься на ночь? Моб, кто весь ужин не проронил ни слова, высунул голову. — Вроде… Вроде ночёвки? Теруки, удивившись, его проигнорировал, как бы он плохо себя за это потом не почувствовал. — Эм, — буркнул он, — я думаю, им всё равно? Почему-то её брови лишь пуще нахмурились. — Ну всё равно, позвони им и убедись. Я не хочу, чтобы в такую погоду ты шёл домой один. Я пока постелю свободный футон в гостиной. Теру моргнул. — Эм. Хорошо, — неуверенно ответил он. Мистер Кагеяма через какое-то время поднялся, чтобы помочь ей. Теперь за столом были лишь он, Моб и Рицу. — Я никогда раньше не бывал на ночёвке, — вдруг сказал Моб. Он казался… радостным, или беспокойным. Теруки уже лучше читал его лица, но ещё не запомнил, что все они значат. — Я тоже, — ответил Теруки и втайне обрадовался, что не один разделял этот недоопыт. Сложно было ходить на ночёвки, когда единственные люди, кто мог бы дать тебе разрешение, были за границей, и он благодарил звёзды за то, что родители Моба не настаивали на том, чтобы поговорить с его семьёй насчёт этого. Впрочем, технически, он тут застрял, так что вряд ли бы у его родителей был бы выбор, даже если бы он с ними ещё жил. В отдельной комнате Теру всё равно притворился, что звонит им, но знал, что они не поднимут трубку. Ночёвки, как оказалось, включали в себя гораздо больше фильмов и сладостей, чем, собственно, сна. Надев на себя одолженную у Моба пижаму, Теруки расположился на футоне, который Кагеямы разложили на полу в гостиной. Несмотря на попытки отца уложить их пораньше и на то, что Теру самому казалось, будто он мог это сделать, после полуночи они с Мобом всё-таки сели смотреть второсортный боевик (вместе с Рицу, который задремал на половине и ушёл в свою комнату после того, как громкий взрыв его разбудил). Не считая Нового Года, признался Моб, он ни разу раньше не ложился так поздно. Теру оставался допоздна чаще, чем он мог сосчитать, до и после уезда родителей, и так и сказал Мобу — исключив, разумеется, последнюю часть. Он уже слишком устал, чтобы приукрашивать собственную бахвалу, как делал обычно. В то же время эта бессвязность, однако, показалась ему невероятно смешной. Вскоре после его речи Моб заснул, тихо и ровно дыша, а Теруки долгое время лежал без сна, вглядываясь в чужой потолок, наслаждаясь незнакомым ощущением пребывания в доме с другими людьми. Утром мир блестел белым цветом, а высокие горы снега преграждали улицу. Рейген позвонил им, чтобы сообщить, что офис закрыт. Кагеямы убедили Теруки, что они довезут его домой после того, как снегу поубавится, но в настоящее время Моб, Рицу и Теруки бродили снаружи, закутанные по уши, похожие на что-то между новорождёнными оленятами с глазами на полвосьмого и неуклюжими маршмеллоу-мармеладками. Снег был густой, тяжёлый и влажный, и хрустел под их ногами, когда они выходили наружу. Идеальная плотность для снежков. Теру, скрывая озорную ухмылку, украдкой набрал целую варежку снега и бросил в Рицу. Снежок, достаточно слабо слепленный, чтобы сразу развалиться на десяток мельчайших кусочков, поразил Рицу прямо в лоб, как только тот обернулся. Рицу замер, как статуя. Он вытер себе лоб. На лице его появилось восхитительное выражение отвращения и неверия, и его обычно шипастая причёска теперь была приплюснута в разных местах, слипаясь в остальных. Теруки фыркнул. — Ты прямо как мокрый котёнок. И Рицу принял вид настолько оскорблённый после данного заявления, что Теруки не сдержался и засмеялся во всё горло, продолжив смеяться даже тогда, когда ещё один снежок ударил его в правую щёку. Тут же он выпрямился и с дикими глазами оглянулся на Рицу, который сам теперь еле удерживал смех. — А вот это не я, — сказал он, с видом слишком самодовольным, к неудовольствию Теру. Тот медленно повернул голову к Мобу, кто стоял с вытянутой рукой, выглядя так же изумлённо, как Теруки. — Моб? — спросил он, чересчур завысив голос. — …я, — сказал Моб, как выражение его лица с каждой секундой превращалось во всё более довольную мордочку, — не думал, что в тебя попадёт. Теру моргнул. Он затем дрогнул и драматично упал на спину. — Не могу поверить, — прорёк он со всей драматичностью, на которую был способен, — Ханазава Теруки, преданный, поражённый собственным другом, брошенный умирать. Сколько-то беспокойное личико Моба возникло над ним. — Теру, ты в порядке? — Меня предали. Быстро и громко подобрался хруст сапог Рицу, который плюхнул целую кучу снега прямо на лицо Теруки. Тот сел и в ярости затряс головой, как Моб пробубнил «Рицу, это было нехорошо», однако, без укора в тоне. — Извини, Теру, — сказал Рицу без какого-либо сожаления. — Ну что ж, надеюсь, ты понимаешь, что это значит? — сказал Теруки, быстро поднявшись на ноги. Шесть снежков собрались вокруг него, окружённые жёлтым светом его ауры, и предостерегающе заколебались. — Никаких суперсил! — запротестовал Рицу, прозвучав гораздо безобиднее ввиду изумительной схожести с брошенным у канавы котёнком. — Это жульничество! — Двое против одного — вот это жульничество! — возразил Теру, бесстыдно используя свои способности и соорудив снежную гору, за которой спрятался. — К тому же, у Моба тоже есть силы. А то говоришь так, будто у меня какое-то преимущество! Оба брата несколько задеревенели. Моб отвёл взгляд в сторону, чтобы не смотреть ни на Теруки, ни на Рицу. — Нельзя на других людей… — Направлять силы, да-да, — вздохнул Теру, предугадывая мысли Моба, — но… Я не направляю на тебя свои силы. Я направляю снежки. Моб заморгал, сбитый с толку. — Ну… наверное… — Нет, не наверное, Шиге, — отрезал Рицу. — Может, ты будешь делать снежки, а я буду кидать? Так никому не придётся использовать суперсилы. На лице Моба выразилось явное успокоение. — А, ну ладно. Это лучше, Рицу. Ты целишься лучше меня. — Вы такие скучные, — проворчал Теруки, опустив снежки на землю. Не подождав, пока они соберутся, одной рукой он бросил ещё один залп в Рицу, который кое-как от него уклонился. — Что- Мы ещё не готовы! — крикнул он, пытаясь наскоро загрести в руки снег, в то время как Моб прыгнул поодаль делать новые снежки. — Кто успел, тот и съел, младший братик! — воскликнул Теру и захохотал, увидев сердитую морду Рицу, пока тот не увернулся от ещё одного неплохо нацеленного в грудь снежка, лишь немножко подзаряженного психической силой. Битву продолжили по большей части Теруки и Рицу, потому что ни одному не хотелось попадать в Моба, кому для счастья хватало лепить неровные снежки для Рицу. Иногда он пытался кидать некоторые в Теру, но удачным ударом оказался лишь первый, когда как остальные заряды не приземлялись даже близко к живой цели, и каким-то образом один из них прилетел в Рицу (за что Моб бесконечно извинялся). В конце концов, когда все устали от кидания друг в друга снежков, они перешли к более сотрудническим занятиям. Было едва после двенадцати, когда миссис Кагеяма позвала их обратно, и они оставили наполовину слепленного снежного Моба, чтобы вернуться в теплоту дома. — Теруки, дороги уже очищены, мы можем довести тебя до ближайшей станции, когда тебе будет удобно, — пропела мать Моба, пока чайник начинал потихоньку свистеть. — Всё нормально, — громко ответил Теруки, чтобы перебить шум, — я могу сам дойти до дома, так что можно меня не провожать. Миссис Кагеяма отключила конфорку под чайником и заговорила с абсолютной решимостью: — И речи быть не может. На улице холодрыга и гололёд, мы обязательно проводим тебя до станции. Мальчики, хотите чай или какао? — Чай, пожалуйста, — сказал Моб. — Какао, — сказал Рицу. — Всё правда нормально, не нужно… Но Теру остановился, как только поймал суровый взгляд миссис Кагеямы. Он не оставил места для дальнейших разговоров. — …какао, пожалуйста. Спасибо. Было немного странно слышать от родителей Моба, не считая ещё и Рейгена, как они запрещали ему в одиночку делать все вещи, о которых он бы и не задумался дважды, или слышать от них самые разнообразные вопросы о его жизни, или то, как они обращались с ним, как с ребёнком. Словно он не мог позаботиться о себе сам. Но, — раздался маленький голосок где-то далеко в сознании, который прозвучал практически как Рейген, когда Теруки поблагодарил маму Моба за поставленную перед ним тёплую кружку горячего шоколада, — ты действительно ещё ребёнок. И обращаться с тобой должны соответствующе. Он проигнорировал маленький голос Рейгена. Однако, в глубине души, он должен был признать. Как бы это ни было досадно, ему хотелось поддаться.