Эффект Бабочки

Теруки не сразу очнулся. Первое, что он понял, — это что он лежал на чём-то холодном и неудобном. Вторая мысль, что пробралась в его сознание, говорила ему, что, должно быть, его одеяло упало ночью с кровати, так что он повернулся на другой бок, свернувшись и сморщив нос, снова пытаясь согреться. Только тогда ему послышалось, что кто-то вдалеке говорил тихим, во всяком случае, пытающимся казаться тихим голосом, не похожим на голос Рейгена… Переулок. Тот мужчина. Это существо в теле Моба, вытягивающее его энергию, пока не— Он едва подавил инстинкт сразу же открыть глаза и вскочить со своего места. Кто-то был с ним в одной комнате, кто-то, кого он не знал, и ему не хотелось давать тому человеку знать, что он проснулся, пока сам не понял, где находится. Судя по тому, на чём он лежал, — чём-то ледяном и грязном — это была не больница. Он пошевелил всеми пальцами — ничего не было сломано, всё работало, и он мысленно пробежался по вопросам, которые ему задавала медсестра из той больницы, в которую он попал после последнего нападения Когтя — его имя: Ханазава Теруки. Возраст: двенадцать. Школа: Чёрная Уксусная. Он легко ответил на все вопросы, не чувствуя туманности в голове, как когда у него было сотрясение, или непоколебимой усталости. Он чувствовал, однако, боль, сцепляющую всё его тело, но больше в спине и животе. Ещё не желая предупреждать кого-либо, что он уже не спал, он выпустил из тела психические усики, нити его ауры, пытаясь найти Моба или хоть кого-то, кого он знал. Ничего. Он распахнул один глаз. Ничего. Что ж. У него не было сотрясения, что было хорошо. Он не видел и не чувствовал Моба, что было плохо. Ужасно плохо, учитывая состояние, в котором он видел Моба в последний раз. Что это было — то существо, в которое он превратился? Тёмное, страшное и невероятно сильное, с пустыми, нечеловеческими глазами. Оно… технически, ничего с ним не сделало, но он никогда бы не догадался, что Моб был способен на такое, что его тело могло всё это выдержать. Это была невероятная сила. Теруки оказался в урагане эмоций, слепом восхищении, зависти, страхе и ярком любопытстве, борющихся за первое место в его переполненной груди. Чувством, наконец завоевавшим его сердце, стало острое, вопиющее беспокойство. Он не знал, что случилось с Мобом после того, как он потерял сознание, не знал, чем эта вещь являлась. Моба бросили в стену достаточно сильно, чтобы он упал без сознания, пока его не заменила та сущность. И всё равно, у него наверняка были какие-то раны. Был ли он в порядке? Излечил ли его кто-нибудь? Или его тоже бесцеремонно бросили в какую-то тюремную камеру до того момента, пока он не проснётся? Если он проснётся, конечно. Теруки по собственному опыту знал, какими опасными могут быть травмы головы. Его сердце бешено забилось от одной этой мысли. Он не мог больше ждать. Очевидно, ему придётся встать и надеяться, что охранники будут не очень сильны. Год назад он мог попытаться сразу вырваться наружу, но теперь он решил подыграть своей слабости. Он был мал и напуган — в общем-то, ему необязательно было притворяться таким, но они вряд ли знали, как он сейчас был зол. Пусть они его недооценивают. Он потихоньку поднялся и издал негромкий стон. Он только отчасти притворялся, потому что последняя драка серьёзно его подкосила, оставив с ещё свежими и раздражёнными царапинами и чуткими лиловыми синяками. Они даже не потрудились дать ему пластырей для его разодранных локтей и коленок, что было довольно грубо. Он осмотрелся, запоминая своё окружение. Он лежал на полу грязной тюремной камеры, выходу из которой препятствовали железные балки — он не сомневался, что мог их согнуть, что ставило под вопрос, зачем их сюда вообще поставили. По другую сторону друг рядом с другом стояли три человека, о чём-то тихо шушукавшиеся. Услышав звук, они выпрямились, и ещё прошептали друг другу пару предложений, пока не повернулись к нему. — Итак, — усмехнулся человек посередине, очень стараясь казаться устрашающим, но в лучшем случае вызывая смех из-за своего странного, облегающего чёрного костюма, — ты наконец проснулся. Наконец? Это нехорошо звучало. Теруки понятия не имел, как долго он был в отключке, и камера без окон ему в этом не помогала. — Г-где я? — спросил он, съёжившись, осматриваясь вокруг с круглыми глазами. Он приложил одну руку к груди, словно она была ранена. — Что это такое? Заговорил другой человек, с побритой головой. — Ты теперь в нашем штабе, — усмехнулся он. — Мы — седьмой отдел Когтя, всемирной эсперской организации, — он наклонился поближе к балкам, — и, пока ты не решишь к нам присоединиться, ты наш заключённый. — Коготь?.. — простонал Теруки, переключая глаза с одного охранника на другого, потом снова оглядевшись по комнате. В коридоре он заметил камеру безопасности. — Заключённый? — Мы — всемирная организация элитных эсперов, — выскочил третий. — Таких, как ты. — Как я? — спохватился Теруки. Он поднялся, оперевшись на одну ногу. — В-в смысле? — Ну, для начала, — начал охранник посередине, — у всех в Когте есть психические способности. Теруки прикинулся удивлённым. — У всех? — У всех, кто чего-то да стоит, — подтвердил тот, улыбаясь, словно поделился каким-то величайшим секретом. Он чем-то напоминал Теруки Рейгена, когда он так заговорщически наклонялся вперёд, пытаясь завлечь Теру в свои непотребные дела. Мошенник без какого-либо очарования и утончённости, без искусно спрятанного желания помочь. — Ты вряд ли видал много таких, как ты, а? Когда наши силы пробудятся, мы станем чем-то гораздо больше — революцией! Мы будем стоять надо всеми! Ты разве не устал от того, что простые люди, которые не могут того, что можем мы, имеют над нами всю власть? Теруки наблюдал за тем, как они говорили, медленно выпуская ауру, чтобы взломать замок. Они, похоже, даже не заметили этого, что значило, что они и не были достаточно сильны, чтобы видеть ауры. Они вполне могли быть обычными людьми. Он очень сильно старался не выдать всё отвращение, ползущее в тот момент по его горлу. Охранники сочиняли поэтические речи о власти над миром и превосходстве эсперов, пока настоящий эспер использовал свои силы прямо перед ними, а они этого даже не видели. Пару психических махинаций спустя замок с щелчком открылся. Теруки напрягся, пытаясь найти в лицах охранников признак того, что они его распознали, но они были так сильно увлечены своими мечтами, что и не заметили этого. Это было ну слишком легко. Он почти поддался желанию его вытащить, но беспокойство о Мобе взяло верх над подавленным до этого желанием поскорее использовать свои способности. Лучше было разобраться с этим как можно скорее. Прежде, чем предпринять что-либо ещё, Теруки уничтожил камеру безопасности. Хруст оказался очень громким и завоевал внимание охранников. Пока они на неё пялились, он распахнул дверь и вышел из тюремной камеры. — Ну, это было весело, — сказал он, грациозно всплеснув одной рукой в воздухе, — но мне не очень интересно в этом участвовать. Хотя у меня есть парочка вопросов. — Чего? Как ты выбрался?! — заорал охранник с побритой головой. Он набросился на Теруки с распахнутыми руками, но прежде, чем ему удалось хотя бы его коснуться, Теруки обволок его своими силами и ударил всё его тело в стену. Другие охранники ахнули и не решились даже двинуться, наблюдая за ним в ошеломлённой тишине. — Сказал же, теперь я задаю вопросы, — спокойно произнёс он, положив руку на бедро. Ему не удалось подавить малейшую ухмылку. Слабаки. Эти люди ничего собой не представляли, ему даже не стоило бояться. Сейчас они были лишь пешками на его пути, мешая ему найти Моба, который, скорее всего, был ранен, напуган или ещё хуже. Его ярость питала его силы, как бензин в огне, и золотистая аура, окружившая охранника, загорелась ещё ярче. Герои фильмов, которые он смотрел, делали определённые вещи, чтобы получить нужную им информацию, — угрозы и манипуляции. Рейген вряд ли бы это одобрил, но у Теруки особо не оставалось выбора, как и времени. Ему пришлось бы потрудиться, однако с помощью одного взмаха руки все три охранника оказались приклеены к стене жёлтым свечением. — Другой мальчик, со стрижкой под горшок, — прорычал он, приблизившись к тому, кого он принял, как их лидера, — где он. — Я не скажу— Он сложил руку в кулак, и головы двух охранников врезались друг в друга. Без сознания они упали на землю за его спиной. Тот, кого он держал перед ним, ещё не собирался говорить, так что Теруки принялся долго и тщательно думать о технике, которую использовал мужчина из переулка, и как она работала. Как психическую энергию можно было превратить во что-то твёрдое, практически как боксёрская перчатка, сдерживаемое прочной нитью ауры, обёрнутой вокруг всей руки. Плотный жёлтый шар энергии образовался вокруг его ладони, и охранник с испугом взглянул на неё. — Он… он в комнате, где держат эсперов, они сказали, что он слишком силён, чтобы держать его здесь— — Не трать моё время! — резко прервал его Теру, чуть подняв его при помощи своих сил, и из охранника вырвался писк. — Где эта комната? Он ему рассказал. — Пасиб, — бросил Теруки. Он кинул их всех в камеру и запер её — чтобы никому не пришлось сомневаться, что здесь произошло. Он раздроблял камеры безопасности в коридорах, разрушая их прежде, чем им удавалось поймать его силуэт. Никого не было, никто не приходил, чтобы его остановить. Похоже, никто даже не догадывался, что он выбрался. У него не заняло много времени найти предполагаемую комнату с заключёнными эсперами, но из-за постоянно гложущего его чувства, что его вот-вот поймают, ему казалось, шли часы. И, наконец, в коридоре кто-то появился. Перед запертыми раздвижными дверями стоял некий мужчина. Ещё одна мощная, тошнотворная аура, практически идентичная той, которой владел мужчина из переулка — лишь незначительное отличие давало понять, что она всё-таки принадлежала другому человеку. Как только Теруки приблизился, он заметил причёску, которая была выкрашена в чёрно-белые полосы — может, что-то подобное пошло бы подростку, но на нём это выглядело так, словно он проиграл в драке с раскрашенной зеброй. — Ну что же, ты выбрался? — произнёс он, как только Теруки подошёл ближе. — Я так и думал. Кояма всё болтал, каким ты был слабым — ясно, он понятия не имеет, о чём говорит. Было время, когда подобные комплименты принуждали Теруки прислушаться к собеседнику, но в этот раз он его проигнорировал. — Мне нужно сюда пройти, — сказал он, изучая его, очень стараясь звучать не таким истерзанным, каким он себя чувствовал. — Вы меня пропустите, или мне с вами тоже разбираться? — Оу, так тебе кажется, ты сможешь меня победить? — заявил мужчина, скривив губы в жестокую ухмылку. Он вытянул средние пальцы каждой руки, отчего Теруки обалдел бы в иной день, но алая энергия, исходящая из этих пальцев, не дала подобным мыслям места. — Ты понятия не имеешь, во что вляпался. Теруки сфокусировался, серьёзно сфокусировался, и сузил глаза. Ему нужно было пройти в эту комнату. Две винтовые линии переплелись вокруг его рук. ________________________________________ — Рицу, — сказал Рейген. Чары были разрушены. Все вещи вмиг упали наземь. Кружка разбилась о пол, чай разлился поверх неё и по линолеумным плиткам офисного кабинета. Рицу, глаза как плошки, отступил назад, глядя только на свои руки, обёрнутые мерцающим сине-зелёным… чем-то. Страх комковался в животе так сильно, что выбивался из него прочь. Страх за брата, страх за Теруки, страх брата, тревога, зависть, возмущение — всё было отложено для этого ужасного момента. Разноцветные калейдоскопы, окружившие его, обернулись статичными полигонами, когда его сердце забилось чаще и его ладони запотели, и это лишь заставило его сердце забиться сильнее и ладони запотеть ещё больше. В другом конце комнаты что-то разбилось, и вещи снова начали подниматься в воздух. Рейген вскрикнул, прыгнув на ногу и покрыв голову руками. Пару секунд спустя он попытался притвориться, будто смахивал с костюма пыль; обычно Рицу бы его за это подразнил, но сейчас ему было слишком страшно, чтобы об этом думать. — Ч-что это? — спросил он хриплым голосом. Он взглянул на Рейгена, метнув взгляд с одного глаза на другой, надеясь найти в них какое-то объяснение: ведь точно, это не может быть тем, о чём он думает. Это наверняка были долгожданные способности Рейгена, ведь у Рицу не может быть… не могло быть… — Ну что ж, как эксперт, скажу, — заявил Рейген, осторожно отведя пару ножниц от своего лица, — похоже, у тебя всё-таки появились силы. Что бы тот дальше ни говорил, всё в ушах Рицу было заглушено белым шумом. Та же пара ножниц снова подлетела к голове Рейгена, и он в этот раз отмахнулся от них, не прекращая говорить. Затем он улыбнулся. Это только растормошило Рицу. — Поздравляю, Рицу. — Не—, — ахнул Рицу, и горшок с растением в углу комнаты раскололся надвое, и из него на пол высыпалась земля, — не поздравляй меня, ты— Рейген продолжал болтать на заднем фоне, как всегда размахивая вокруг руками. — Я — мм, знаю, что неожиданное обнаружение у себя этих способностей может быть довольно… удивительным, — сказал он, похлопывая Рицу по плечу, — но опыт, видишь ли, мне самому пришлось такое пережить, конечно… но будь уверен, я сделаю всё в своих силах— — Хватит! — Рицу спихнул с плеча чужую руку. — Я не хочу говорить с вами о способностях! Мой брат, и Теру, они— — А, да, они запаздывают, не так ли? — прервал его Рейген. Он подпёр рукой подбородок и ухмыльнулся с каким-то задорным видом. — Теру говорил, что вы сегодня пойдёте ловить жуков — они тебя что, вперёд послали? Как-то грубо, не так ли… — Появился какой-то мужчина и забрал их! — выкрикнул Рицу. Неожиданно Рейген остановился. Он полностью застыл, и разница между энергичным человеком, которого Рицу видел десять секунд назад, и тем, кого он видел сейчас, заставила Рицу вздрогнуть. — Какой-то мужчина что? — произнёс Рейген неузнаваемым тоном. Рицу закрыл лицо ладонями. Он не будет плакать перед Рейгеном, ни за что. — Теру очень странно себя вёл, сказал, что почувствовал что-то странное, а потом заставил нас убежать оттуда, но потом какой-то человек с огромным шрамом на лице сказал нам пойти с ним и ударил Теру, а потом они стали драться, но тот человек был сильнее и совсем побил Теру, а потом Шиге разозлился, и Теру сказал мне бежать и сказать вам, но я вернулся потому что хотел помочь и— — Рицу, — сказал Рейген. Его голос вдруг стал совершенно спокойным и мелодичным, и Рицу это не нравилось. — Дыши. Рицу вдохнул. Дрожащими, оборванными вздохами, но Рицу дышал. Пока он дышал, он тратил каждую секунду, пока тот мужчина убегал дальше и дальше с Теру и его братом, но он не мог произнести и слова. Слишком много времени прошло к тому моменту, когда у него наконец получилось взять себя в руки, но у него получилось — ибо Рейген был последним человеком, перед которым Рицу хотел бы расплакаться. — И, гм, вся улица была разрушена, и—, — он не стал упоминать эту вещь в теле брата, — и мужчина взял Теру и Шиге, и— и убежал. Больше я его не видел. Рейген со свистом выпустил долгий вздох. — Ясно. Значит, какой-то эспер взял и забрал Моба и Теру, так? Рицу кивнул. Рейген тихо ругнулся. — Он говорил, откуда пришёл? — Может быть, — ответил Рицу. Его воспоминания были затуманены тревогой и адреналином. — Я… я не помню. Тот прошагал туда и обратно, затем выпрямился и резко обернулся в его сторону. — Эсперы могут чувствовать других эсперов, верно? Ты можешь их почувствовать? Рицу не знал, как контролировать блистающую, статичную массу паники и страха, собравшуюся вокруг него; даже не знал, что бы почувствовал другой экстрасенс, если бы мог. Он покрутил головой. — Нет. Рейген цокнул. — А «Коготь»? Ничего тебе не напоминает? — Не знаю, — повторил он. — Теру сказал что-то вроде: «Тупой психо-клуб». — Действительно, — фыркнул Рейген. — Отлично, хорошо. Хорошо. Ты прекрасно справился, Рицу, спасибо, — продолжил он, и его голос затих, как только он стал шагать по офису туда-сюда, попеременно бормоча что-то себе под нос. — Так, ладно, тактактактактак... Полиция? Да. — Достав из нагрудного кармана телефон, он набрал номер, но сразу же покрутил головой и с щелчком его захлопнул. — Нет, погодите! Нет. Только не полиция. Теру сам говорил, что полиция не поможет… — он убрал телефон. — Полиция только меня задержит. — Он снова прошагал по кабинету сколько-то шагов, пока вдруг не выпрямился: — Отслеживатель! Отслеживатель телефона! Рицу вяло следил за его эксцентричными движениями. — Что значит «отслеживатель»? Небрежно махнув на него рукой и в очередной раз сунув её в карман, Рейген ответил: — Я установил отслеживатель в телефоне Моба. — Вы отслеживаете телефон Моба? — сказал Рицу, сморщив в отвращении нос. — Фу, стрёмно… — Эй, Моб ужасно часто теряется. Это для его же блага. Или ты хочешь, чтобы он забрёл в потусторонний мир, пока мы проводим экзорцизм? — спросил он, скептически подняв бровь. Рицу недовольно фыркнул. — Тогда не берите его на экзорцизмы, где он бы легко потерялся. — Может, тебе лучше верить своему брату, — заявил тот, клацая по клавиатуре телефона. — Мне никогда раньше не приходилось его использовать, если тебя это так волнует. — Это никак уже не относилось к тому, о чём Рицу волновался, но он мог побеспокоиться об отслеживателе и позже. — Почему вы не установили его в телефоне Теру? — высказался он. — Родители не позволили. Отказались дать мне пароль, — рассказал он. Он ещё некоторое время повозился с телефоном, пока не крикнул: — Бинго! Всего лишь вне Приправного города. — Его ботинки заскрипели по полу, когда он подошёл к столу и начал кидать разные вещи в сумку. Рицу не разглядел всё, что он туда засунул, но там определённо была соль и почему-то что-то, похожее на кирпич. Он перевесил её через плечо. — Отлично. Если мы не вернёмся до ночи, звони в полицию. Рицу посмотрел на него секунду, затем спохватился и поднялся с дивана, как только смысл слов до него дошёл: — Чего? Нет! Я иду с вами. — Нет, ты идёшь домой. — Я пойду. — Я не буду заставлять ребёнка драться с похитителями детей, — вздохнул Рейген, взяв его за плечи и попытавшись увести его за дверь, — детей нужно держать подальше от похитителей, а тебе нужно пойти домой и рассказать родителям, что происходит. — Я не могу, они на работе, — сказал Рицу. — Хорошо, всё равно иди, — ответил Рейген, — я справлюсь сам. В голосе Рицу зазвучало отчаяние. — Вдруг они знают, где мы живём, — сказал он, — может, они уже у нашего дома. — Тогда я могу просто зайти за тобой, как только я подберу Моба и Теру, не так ли? — он поднял бровь. — Если вы не дадите мне пойти с вами, я—я позвоню родителям, — пригрозил он, — и—и скажу им, что это вы их забрали. И меня. Рейген фыркнул. — Будто они этому поверят. Это не сработает. — Кто поверит в то, что я лгу? — спросил Рицу. — Вы врёте ради денег, а я морально ответственный одиннадцатилетний ребёнок. Рейген, услышав такое, оскорбился. — Что значит, «вру ради денег»? Ты не можешь доказать, что я не экстрасенс. — Я пойду. И вы не сможете меня остановить. — Не-а, ни за что, — сказал Рейген. Он снова проверил экран телефона. — Можно уже поторопиться? Сигнал пропадает. — Я позвоню им прямо сейчас, — пригрозил Рицу. — Каким образом? У тебя есть вообще телефон? Рицу выскользнул из хватки Рейгена и побежал к стационарному телефону, угрожающе подняв руку над кнопками. — Я позвоню им прямо сейчас, — повторил он, уставившись на Рейгена. Тот на это закатил глаза. — И тогда что случится? Никто за ними не пойдёт. Ладно тебе, Рицу— Рицу начал набирать номер. — Ага, да, конечно, — усмехнулся Рейген, махнув на него рукой и повернувшись к двери, — удачи— — Привет, пап? — сказал Рицу. Рейген крутанул головой в его сторону, и тот сузил глаза, не прерывая с ним взгляда, — Я тут с учителем Шиге— — Эй! — крикнул Рейген, и, поняв, что тот не собирался останавливаться, затараторил: — Хей. Хей, хейхейхейхейхей погоди- тебе не стоит- Ладно! — Он ущипнул свою переносицу. — Ладно. Понятно. У нас нет времени спорить. Но ты остаёшься в машине. — Ой, не важно! Пока, целую, — сказал Рицу. Он положил обратно телефон и побежал к выходу. Рейген пустился за ним. — Я ни за что не останусь в машине. — Да, останешься, тебе всего одиннадцать— Злость и страх Рицу так сильно обострились в этот момент, что оконное стекло в кабинете разбилось вдребезги. Рейген без эмоций взглянул на остатки своего окна. — По пути поговорим. ________________________________________ Беспечно потирая свежий синяк на руке и разбитую губу, Теруки переступил через полуживое тело человека, который только что пытался его остановить. Он не оказался даже вполовину таким сильным, как мужчина из переулка, когда Теру понял, как создать те спирали на руке и как их заставить работать. Тот, которого он только что вырубил, использовал другую технику — довольно любопытные, схожие с кнутом прутья энергии, которые наверняка оказались бы полезны в подходящей местности; только вот в коридорах этой базы не было ничего, за что можно было ухватиться, и кроме гладких белых стен лишь иногда встречались камеры безопасности, каждую из которых Теруки уже разбил. Теруки изучил эту способность за короткую битву и подумал, что у него удастся её повторить — и да, она оказалась совсем простой — однако её с лёгкостью можно было обойти. Нужно было лишь подойти достаточно близко, а он был мал и мог стать быстрым и свирепым, если хотел. Плети были практически бесполезны в ближнем бою. Люди со шрамами, очевидно, были гораздо сильнее остальных. Ему нужно быть с ними начеку. Он изначально попытался открыть дверь с помощью своих сил, не желая рисковать с красной кнопкой на стене. Скорее всего, она могла открыть дверь, но она могла бы и оповестить других охранников или задействовать ловушку, или что-либо ещё, и Теруки не был уверен, что мог бы победить всех эсперов на базе. Лучше всего было быть осторожным. Он выпустил из своей ауры короткую нить, но она без вреда отскочила от двери, как масло от воды. Он нахмурился, попытался снова и получил тот же результат. В комнате, должно быть, действовала какая-то печать против психической ауры. Спустя секунду он нажал на заветную кнопку — у него ведь не осталось выбора. Видимо, это и нужно было сделать, потому что дверь тут же открылась. Он вошёл в просторную комнату с белыми, как во всех коридорах, стенами, и сразу же почувствовал, что что-то подавляло его ауру, хотя она ещё дрожала под его кожей. На стенах красовались длинные неразборчивые письмена, что-то было написано на полу, а… А Моб лежал в углу комнаты спиной к выходу, и его ауры почти не было слышно. Он не ответил, когда Теруки позвал его по имени, и продолжал молчать, когда тот побрёл к нему и упал перед ним на колени. — Пожалуйста, живи, — прошептал он ледяным голосом. — Пожалуйста, живи. Теруки повернул его на спину, но тот и не двинулся. Он вдруг вспомнил, что так нельзя было делать в случае, если у него могла оказаться травма шеи, но он слишком сильно волновался, чтобы к себе прислушаться. Благодаря фильмам он знал, как проверить наличие пульса у человека, но у него слишком сильно дрожали руки, и ему ничего не оставалось, кроме как приложить ухо к груди Моба, чтобы хотя бы услышать стук его сердца. Через несколько напряжённых секунд он почувствовал, как Моб вдохнул. Теруки выпустил дрожащий вздох и обнял его. Ярость и эмоциональное напряжение, что толкались в его груди, потихоньку исчезли, оставив его ужасно изнемождённым. Затем он выпрямился. Вдохнул раз, ещё два. Вдох, выдох, вдох, выдох. Он в порядке. Он спокоен, невозмутим и под контролем. Хорошо. Моб, хотя бы, оказался жив и без серьёзных увечий, не считая пары синяков. На самом деле, даже глупо было волноваться, что Моб мог оказаться мёртвым, учитывая, на что был готов пойти тот мужчина, чтобы именно поймать их обоих. Подсознательного страха, который нависал над его мыслями, больше не было теперь, как Моб был цел и дышал прямо перед ним, но через его вены ещё сочилась тревога. Моб до сих пор был без сознания, и каким он будет, когда очнётся, никто не знал — то, как его швырнули в стену, и так выглядело больно, а что случилось после этого… Теруки едва не поёжился. Как бы страшно это ни было, это было вдохновляюще. Сила, которую он и не мог представить, и каким изнурённым Моб был после одной битвы… Им может понадобиться это существо, чтобы оттуда выбраться. Он пытался придумать, как именно он собирался потащить Моба, — ему не хотелось использовать силы в случае, если пришлось бы сражаться с кем-нибудь ещё, но они были примерно одинакового размера, и в действительности нельзя было сказать, как долго он смог бы продержаться, неся его на спине — как вдруг другой мальчик шелохнулся. Теруки тут же навис над ним. — Моб? Моб открыл глаза и сразу поморщился. Затем моргнул. — Привет, Теру, — сказал он сухим и прозябшим голосом. Он долго не решался ничего говорить, пока не произнёс: — Эм, ты немножко тяжёлый. — Оу. Оу! Да, прости, — сказал Теруки. Он подсел рядом, и Моб продолжил лежать на одном месте, глазея в потолок. После нескольких минут тишины Теруки неловко спросил: — А ты в порядке? Не считая синяков, то есть. Моб долго раздумывал над ответом, что заставило Теруки понервничать. — Голова немножко болит, — признался он, — а так, вроде, нормально. Теруки помог ему присесть, а затем наклонился поближе и уставился в его глаза, на что Моб изъявил вопросительный звук, но никаких других возражений. Его зрачки было трудно разглядеть из-за тёмных глаз, но они вроде были одинакового размера — это же значило, что у него не было сотрясения, так? Он не мог вспомнить, какие именно симптомы были у сотрясения. Однако Моб всегда вёл себя так, будто у него было лёгкое сотрясение, так что если он был такой же, как всегда, им не стоило ни о чём волноваться. Во всяком случае, у них не было на это времени. Теруки поднял его на ноги и вывел из комнаты заключения. К ним наверняка сейчас бежали охранники, и здравый смысл кричал ему, что нужно было бежать, но он понимал, что Моб не мог долго этого делать, поэтому он решил идти быстрым шагом, и на белых плитках пола тут же заскрипели его фиолетовые кроссовки. Моб не стал спрашивать, что случилось, но он явно забеспокоился, как только они оба прошли мимо человека без сознания. — Нас схватили, — подсказал Теруки. — Только нас посадили в разные комнаты, так что я нашёл тебя немного позже. Моб молча пережевал эту информацию. Теруки всё шагал, вслепую ведя их по однообразным белым коридорам, отчаянно пытаясь найти выход. — Теру, — наконец сказал Моб почти шёпотом. Теруки вопросительно хмыкнул, но не остановился. — У тебя… — начал Моб, прервался, но начал снова: — У тебя синяки везде. Синяки и царапины болели, но не мешались. Теруки бывало гораздо хуже. — Да ладно, — ответил он. Он заглянул назад, попытавшись дать Мобу ободряющий взгляд, но скоро повернул голову обратно, не желая, чтобы их застали врасплох ещё какие-нибудь охранники Когтя. Моба, однако, это не успокоило. — Но правда же, — настоял он. — Когда я… По-моему, я… я потерял сознание, так ведь? Теруки подтвердил, что это так, и несколько минут они молчали, пока дрожащим голосом Моб не продолжил: — Когда я… эм, — ещё одна пауза, — я… я правда?.. Он снова умолк. Теруки нахмурился. Пытаться разгадать, что Моб хотел сказать, соединяя вместе его неполные предложения, всегда было нелегко, но здесь точно было что-то не так. Он остановился у поворота и обернулся, чтобы хорошенько посмотреть на Моба, и охнул от удивления. Моб, казалось, вот-вот был готов заплакать — его глаза блестели от непролитых слёз, губа дрожала, и всё в его лице показывало, что сейчас всё это выльется наружу. Теруки повернулся к нему всем телом, протянув руки, чтобы легонько опустить их на его сутулые плечи. Было ясно как день, что подразумевалось под незаконченным вопросом. — Ну… думаю, что та улица была и в лучшем состоянии, — сказал он, пытаясь пошутить, но Моб в ответ тихо ахнул. — Эй, всё нормально, — продолжил Теруки, — что ты там ни натворил, это было круто. Благодаря этому тот мужчина не навредил мне ещё больше. А большинство из вот этого, — он указал на царапины, украшающие его руки, — всё равно от другого. — Большинство? — тихо спросил Моб. — Ты ничего не сделал, — твёрдо ответил Теруки. — Мне кажется, ты, как бы, высосал мою энергию? — Моб ужаснулся, и Теру тут же попытался заверить его в обратном: — Н-но я всё равно устал, так что просто потерял сознание. Ты всё равно, кажется, был не в себе. — Ты потерял сознание, — сказал Моб, приложив ладони к груди. Он смотрел на Теруки так, словно он был чем-то слабым, хрупким, и Теруки за всю жизнь этого натерпелся. — Я в порядке, серьёзно. — Теруки покружился. — Видишь? — сказал он и пошевелил пальцами. — Ничего не сломано, нет сотрясения мозга, а ещё, — он разбил камеру безопасности над их головами, — у меня работают психические силы. Меня просто чуть-чуть потрепали — говорю же, у меня бывало и хуже. Мобу всё равно будто что-то не нравилось. Он не хотел поднимать глаза, всё глядел и глядел в пол. — Это правда? — окончательно спросил он. — Я точно тебе не навредил? — Нет? — сказал Теруки, — Зачем мне врать? Моб не ответил, но только он глубоко вдохнул, как напряжение покинуло его тело. Очевидно, понимания, что Теруки действительно был в порядке, было для него достаточно, чтобы всё встало на свои места. Он снова открыл глаза, и в этот раз он казался совершенно спокойным. — А Рицу в порядке? — Я, эм, — спохватился Теруки, вдруг почувствовав, как тревога пробирается по его спине, — я не знаю. По-моему, да, — и, увидев, как Моб округлил глаза, быстро пояснил: — Я ему сказал, чтобы он пошёл за Рейгеном, и он ушёл, а дальше я не знаю, что произошло. — Он так сильно волновался о том, чтобы найти Моба, что и не подумал о нём — он видел, как тот убегал, но это не значило, что Рицу обязательно оставили в покое. Теруки понимал, что Моб был на грани истерики, судя по его дрожащей челюсти и так же дрожащей ауре, вспыхнувшей цветами, прежде чем быть жёстко сдержанной. — Он наверняка в порядке, — сразу заверил он, — он же не эспер, им нет смысла его искать. К тому же, если его похитили, почему они не поместили его сюда с тобой или со мной в камере? — Потому что у него нет сил, — взволнованно ответил Моб. — У него… нет… — …поэтому, если бы они его схватили, они бы не поместили его в комнату для эсперов, — продолжил Теруки, завершив его мысль. — Так как он не эспер. И вряд ли бы они поместили его со мной, — Моб кивал после каждого предложения, радуясь, что Теруки понял, к чему он вёл. — Хорошо, — сказал Теруки, заглянув за угол, — хорошо, сейчас нам надо… найти каких-нибудь идиотов послабее и спросить их, есть ли у них Рицу. Как нарочно, очередной охранник появился за углом. — О, идеально, — сказал Теруки. Он тут же при помощи телекинеза схватил его за шею и прихлопнул к потолку. — Где он? — спросил он, уставившись охраннику в глаза. — Что? Вы- вы же новобранцы! Отпустите меня! Как вы сбежали?! — заорал тот, беспомощно дёргаясь. — Где мой брат, — произнёс Моб, в то время как его аура зловеще заколебалась вокруг его фигуры. Теруки подумал, что этого описания было недостаточно, так что пояснил. — Мальчик с шипастой шевелюрой, у которого нет сил. Он ещё был с нами. Где вы его держите? Охранник пощурился. — Я понятия не имею, о ком вы— Теру дал мужчине упасть на полметра над полом, снова схватил его и резко ударил о потолок, прислонив к нему. — Не прикидывайся тупым, — оскалился он, — мы знаем, что вы ещё похищали других детей до нас. Где. Он. — Здесь больше никого, клянусь! — крикнул мужчина. — Вы-вы одни тут! — Оу. Мне кажется, он правда не знает, — сказал Моб. Его аура теперь держалась строго у его тела, и, хотя он казался несколько обеспокоенным текущими обстоятельствами, в целом он выглядел спокойно. — Может, тебе лучше его отпустить. — И дать ему предупредить других охранников, чтобы они все сюда сбежались? Ни за что, — сказал Теруки. — К тому же, возможно, он всё ещё врёт. — Он вновь обратил внимание на охранника, натянув на лицо тот же холодный фасад, как маску. — Раз уж ты точно не собираешься рассказать мне то, что я хочу знать, я спрошу напрямую, чтоб даже такой, как ты, смог понять, — съязвил он, глядя на ногти, потом сразу обернувшись к мужчине. — Если бы здесь появился мальчик, у которого нет способностей… куда бы его отправили? — В комнату пробуждения, в подвале… — ответил мужчина, — н-но я говорю вам, здесь нет больше— — Вот оно что, комната пробуждения! — перебил его Теруки и с улыбкой повернулся к Мобу. Уже скучающим взглядом он снова посмотрел на охранника. — Что ж. Нам нельзя, чтобы о тебе узнали остальные, так что извини, — сказал он, резко отпустив хватку на чужой шее. Охранник упал лицом в землю и больше не двинулся. Моб посмотрел на мужчину с непонятным выражением лица. Теруки, ожидавшему бурной реакции, стало слегка неловко. — Пойдём, — наконец сказал он, жаждая уйти от доказательств насилия, которое он только что причинил. — Вы здесь поиграть со мной? Теруки резко обернулся. В коридоре стояла маленькая девочка. На её щеке красовался большой розовый пластырь с цветочками, которому, однако, не удавалось скрыть огромный шрам цвета даже более насыщенного, чем у мужчины, который их похитил. Её рыжие волосы были завязаны в четыре косички, а широкие голубые глаза глядели на них с некоторой детской наглостью. У груди она держала деревянную куклу, похожую на те, которые художники обычно используют для рисования. Теруки посмотрел на неё пару секунд и затем дико взглянул на лежачего охранника, в котором оказалось достаточно сознания, чтобы простонать. — Ты нам говорил, что здесь нет других детей, — выбросил он, — а это кто? — Я Мукай, — сказала она, поднявшись на цыпочки. — Ой! А вы заключённые? — Заключённые? — сказал Моб. — Да! Тсуччи сказала, что два ребёнка сбежали, — тут она радостно ахнула, — то есть это вы? Тсуччи мне сказала, что можно поиграть с вами, если это вы! — Слушай… извини, но мы как бы спешим, — ответил Теруки с долей дискомфорта, разглядывая белые стены коридоров со всех сторон, чтобы увидеть, откуда она пришла и был ли у неё попечитель. Этой девочке на вид нельзя было дать больше восьми, её не стоило оставлять здесь одной. — Тебя тоже похитили? Эм—хочешь пойти с нами? Мукай, казалось, не поняла вопроса, и она повернула голову набок. — Я хочу поиграть. — У нас нет времени играть, — ответил Моб, — нам нужно уходить. — Вы не можете уйти! Тсуччи сказала, что мне можно поиграть с вами! — заявила девочка, топнув ногой, — Тсуччи сказала, что мне можно! — Ну, извини, но у нас есть дела поважнее, — сказал Теруки, снова схватив Моба за руку, чтобы повести его вперёд. — Найди ещё кого-нибудь, с кем можно будет… — он затих, встав на месте. Перед ним, закрывая проход и жутко дребезжа, стояла армия деревянных кукол, каждая размером с человека. У них не было глаз, но как только они стали к ним приближаться, устремляя свои лица на Моба и Теруки, ему показалось, что они всё равно их видели. — Я вам говорила, я хочу играть, — сказала Мукай и пропала за углом коридора, как только куклы начали атаковать. Теруки разрезал несколько кукол напополам лезвием из энергии, но идентичные им манекены тут же заняли их места. Из-за веса энергии той девочки они казались тяжёлыми, словно Теруки приходилось поднимать сопротивляющегося человека, а не простую деревянную куклу. Когда новая волна манекенов стала к ним приближаться, он воздвиг барьер вокруг себя и Моба. Разрушение всех этих кукол требовало огромного выброса энергии, на что он попросту не был способен. — Нам нужно их уничтожить, — зашипел он, когда очередная толпа окружила его барьер и стала на него давить, — используй свои силы! Моб изрядно потел, бросая взгляд с него на девочку, стоящую в конце коридора. — Но ведь нельзя— — Это не люди, так что всё нормально, да? — крикнул Теруки. Куклы забили в барьер. — С другим парнем же отлично справился! — Это… Рицу был в беде, так что я… но это, это её игрушки, — сказал Моб, — нельзя ведь— — Какая разница, они пытаются нас поймать! — заорал Теру, — Используй свою силу! Просто сломай их! Давай, как раньше делал! Моб ничего не ответил, но поднял руку, и каждая из кукол раздробилась на миллион щепок. Несколько деревянных обломков отпрыгнули от барьера Теруки. — Вау, — только и сказал он. — Вы их сломали, — раздался сзади тоненький голос. — Вы сломали моих кукол. Теруки повернулся лицом к девчонке, почувствовав неожиданный укол вины. Хотя они сейчас лишь защищали себя, Мукай совсем не была взрослым мужчиной, который пытался их избить. Она была лишь очередным ребёнком, и обижать детей, которые младше тебя, не доставляет особой радости. — Нам пришлось, — ответил он, положив руку на бок и скорее уставившись на неё, чем принявшись признавать свои ошибки. — Может, если б ты не хотела, что б мы их сломали, тебе не стоило ими на нас нападать. У Мукай задрожала нижняя губа. Она свернула руки в кулаки, скрепившие перед её платья, а затем заревела и повернулась назад, бросившись бежать во всю прыть. Моб только на секунду позже протянул руку. — Ах… — вздохнул он, опустив её, — прости. Теруки толкнул его в плечо, пытаясь его подбодрить. — Эй, всё нормально. Она наверняка достанет новые игрушки. Может, которые не попытаются нас убить. — Может, — согласился он, но всё равно повесил нос. Теру нахмурился. Если он так расстраивается из-за маленьких девочек, то он не сможет сражаться с другими людьми. Не то чтобы Теру теперь этого хотелось, но у него точно было больше воли, чем у Моба. — Что ж, — заявил он, хлопнув в ладоши, — этот охранник всё-таки соврал нам насчёт других детей в штабе. Нужно поискать Рицу. К подвалу они спустились без особых приключений — с какой-то размазнёй Теруки с лёгкостью разобрался, и на их пути появился темнокожий длинноволосый мужчина со шрамом на лбу, который едва успел что-то сказать, как Моб стёр его с их глаз в ту же секунду. — Извините, — изъяснился Моб вежливым тоном. — Наверное, вы хотели что-то сделать. В конце концов они достигли комнаты пробуждения. Перед дверью стояла женщина в оранжевой униформе и с глубоким шрамом на правой щеке. — Вы могли уничтожить пару камер, но микрофоны ещё остались, — сказала она, непринуждённо опираясь о стену. — Я слышала, вы сломали кукол Мукай. — Это вы та Тсуччи, о которой она говорила? Она пыталась нас остановить, — сказал Теруки, вздёрнув нос, — если она хотела поиграть, могла бы попытаться нормально. Взглянув на них, она нахмурилась, и её чёрные брови грозно сдвинулись вместе. — Меня зовут Тсучия, — ответила она строгим тоном. — Только Мукай может звать меня Тсуччи. Теруки её проигнорировал. — Это — комната пробуждения? — взамен спросил он, указав пальцем на дверь, которую она преграждала. — Да, — произнесла она, рассматривая их сверху вниз. — Господи, вы и правда всего лишь дети. И это за вами отправили Кояму? Он в смятении наклонил голову. Тсучия развела руками. — Парень, похожий на злую курицу, с этими… — она сжала руки в кулаки, копируя первое движение, которое сделал мужчина из переулка, — …он зовёт их «телекинетическими хеликсами». — Мой брат, — прервал Моб, — он там? Тсучия на мгновение расслабилась, разжав руки, и покрутила головой. — Не-а. В последний раз сюда кого-либо приводили пару месяцев назад, — она снова скрестила руки поверх груди. — Кроме Мукай, здесь вы сейчас единственные дети. — Вам придётся нас простить, если мы вам не поверим, — пропел Теруки — в тот же момент вокруг его рук ожили и завились те телекинетические хеликсы, с которыми он разобрался ранее. — Понимаете, нам и так уже пару раз солгали. Мы бы хотели увидеть собственными глазами, спасибо большое. Теперь в глазах Тсучии появилась вспышка любопытства. — Коямы приёмчик? Теруки пожал плечами. — Может быть. Она оттолкнулась от стены, хрустнув костяшками пальцев и шеей, а затем встала в боксёрскую позу — сжав плечи, подняв руки, согнув колени. — Тогда извини — мне обычно не нравится бить малолетних, — сказала она, — но приказ есть приказ. Тсучия рванула вперёд, подготовив руку к удару, но её кулак лишь бесполезно отпрыгнул от моментально поднятого Мобом барьера. — Оу, — сказал он. В его голосе звучала досада. — Значит, вы тоже с нами хотите драться. Она не успела поднять руки, как вдруг неведомая сила бросила её тело в стену, где образовался её выдавленный силуэт. Всё же она поднялась на ноги и, в ярости скорчив лицо, крикнула: — Тебе придётся постараться сильнее, чем с таким слабым телекинезом! Она вновь бросилась вперёд; её кулаки где-то глубоко внутри засияли ярким красным. Теруки воздвигнул барьер — она вмиг его разрушила, но, к счастью, расширенный барьер Моба успел защитить их обоих. Теруки воспользовался шансом, чтобы телекинезом придавить Тсучию вниз. — Почему вы здесь? — спросил Моб, качнув головой. Тсучия с лёгкостью отвязалась от попыток Теруки привязать её к полу, едва споткнувшись, прежде чем встать в полный рост. — Это ещё что значит? — крикнула она, в этот раз ударив в барьер коленом. Эффект от атаки заставил купол вздрогнуть и сузиться, отчего мальчикам пришлось придвинуться друг к другу поближе. Моб почему-то сдерживался. Теруки перестал использовать свои силы для нападения и направил их на поддержание барьера, укрепляя его. — Почему вы на нас нападаете? — продолжил Моб. — Мы вам ничего не сделали. — Вы разрушили всех кукол Мукай! Вы устраиваете беспорядок в нашей базе! — прорычала Тсучия, накинувшись на их защиту потоком мощных ударов. Барьер уменьшался с каждым пинком и толчком, но не ломался. — Она первой на нас напала! Вы все первыми на нас напали! — прервал Теруки. — Мы с самого начала не хотели здесь быть! Её кулак на расстоянии миллиметра пролетел мимо его носа. В тот же момент вся терпимость Моба испарилась — он вскинул руку, и её тело было брошено назад, в дверь, где вокруг её фигуры образовался глубокий металлический след. Длительное время она оставалась на том же месте в абсолютной тишине. Затем она издала протяжный стон, потихоньку выбираясь из металла, который впился в её тело. Теруки перестал использовать свою энергию, чтобы продолжать поддерживать барьер. Вместо этого он попробовал снова применить технику с хеликсами, которая с каждой попыткой легче ему поддавалась, и уставился на неё, всем видом вызывая на очередную схватку. Тсучия посмотрела на них, ещё не полностью выбравшись из двери, с чем-то ещё, кроме боли, во взгляде. — …фух. Сильный удар, пацан, — наконец сказала она, повернув лицо к Мобу. Он лишь чуть-чуть сжал плечи, скорее стыдясь содеянного, а не защищаясь. Его глаза были закрыты чёлкой, но Теруки казалось, словно он опять был готов заплакать. — Я не хочу никого ранить, — сказал он. — Прошу вас. Ещё какое-то время Тсучия просто смотрела на них вычислительным взглядом, поочерёдно глядя на разные синяки и царапины, которые мальчики заработали за последние пару часов. — …знаете что? — простонала она, выкарабкавшись из продырявленной двери, и чуть споткнувшись, едва встала на ровную землю, — Я здесь не для того, чтобы избивать детей, — она отряхнула от пыли плечо, — или чтобы быть избитой детьми. Делайте, что хотите, мне всё равно. Я лучше пойду и помогу Мукай починить её кукол. Теруки долго глядел ей вслед, но, похоже, она была с ними честной. Хеликсы на его руках потихоньку исчезли, и он повернулся к двери. Моб уже забрался в комнату сквозь отверстие, образовавшееся между дверью и стеной, и с потерянным видом встал в её центре, когда Теруки к нему присоединился. — Рицу здесь нет, — сказал он. Его руки перед рубашкой были сжаты в кулаки. — Они правду говорили, значит, — ответил Теруки, почёсывая затылок, — мы зря сюда пришли. Моб оглядел комнату. В ней не было видно ни зги, а футуристичные капсулы, ровно выстроенные у стен, словно вырезанные из научно-фантастического фильма, только добавляли неопределённости в её нагнетающую атмосферу. Теруки подобрался поближе к ним, тут же приметив неоднородные тёмно-бордовые пятна, украшающие стёкла капсул изнутри. — …давай быстрее уйдём отсюда, — сказал Теруки, решив не задумываться слишком сильно о значении запачканных кровью орудий пыток. Конечно, они не знали, где выход, но они могли попытаться пойти назад по направлению, по которому шли. По пути они встретили ещё несколько приспешников Когтя с самыми разными уровнями сил, каждого из которых Теруки не составило труда оставить без сознания; Мобу ещё меньше хотелось драться с кем-либо после столкновения с Тсучией и осознания, что Рицу здесь не было, так что Теруки взял на себя ответственность убирать с дороги любые препятствия. С течением времени, однако, эта ответственность начала его угнетать, и он стал невероятно вялым, будто его тело всё сильнее нагревалось. После того, как появился Шрам со способностью пирокинеза, которого Теруки еле-еле сразил, Моб стал это замечать. — Теру, ты потеешь, — сказал он, нагнувшись, чтобы встретиться с тем взглядом. — Ничего такого, — выговорил Теруки, согнувшись пополам и схватившись за колени руками. Он чувствовал себя так, словно пробежал целый марафон, каждый вдох разрывал его лёгкие на части, и если раньше его рёбра не были покрыты синяками, то сейчас оно наверняка так и было. — Просто… Мне просто нужно передохнуть. Моб издал сомневающийся звук, подойдя поближе, чтобы на него взглянуть. — Ты не очень хорошо выглядишь, — сообщил он Теруки. — Ты прямо как я, когда нас заставляют делать пробежку на физкультуре. Это как-то грустно, что Моб доходит до такого состояния от одной пробежки, подумал Теруки. — Я не… Я недостаточно силён, — признался Теруки, вытерев брови от пота. Было так жарко, что он удивился, как Моб этого не заметил. Шрам был в порядке, лишь без сознания и немного подпалённый оттого, что Теруки направил его собственную силу против него, но Теру уже мог почувствовать неприятный жар по всей своей коже, как будто он провёл слишком много времени на солнце. — С охранниками легко справиться, но с людьми, у которых шрамы — с ними почти невозможно. — Оу, — сказал Моб. Спустя несколько секунд раздумий он спросил: — А почему ты пытаешься один с ними справиться? Теруки, опешив, моргнул. — Ну, ты же не хочешь с ними сражаться, так ведь? — Не очень, — заключил Моб, и, прежде чем Теруки сказал ему, что он был прав, добавил: — А ты? Теруки задумался. Какой-нибудь год назад он бы подумал, что что-то подобное было невероятно круто — красться по базе врагов, сражаясь с их подручными и различными боссами, словно он находился в видеоигре или был главным героем популярного аниме. Однако сейчас он так устал, физически и эмоционально, что лишь хотел как можно быстрее отсюда выбраться. — Нет, наверное, — ответил он. — Я просто хочу домой. — Тогда пойдём домой, — сказал Моб, будто всё было так просто. — Рицу у них нет. Я правда… Я не хочу никому вредить. Но они пытаются это сделать… навредить тебе… — он глядел вниз, на свои распростёртые ладони. — Когда тебя ранили, учитель сказал мне, что если взрослый будет пытаться навредить нам, нужно сделать что угодно, чтобы уйти оттуда и найти помощь, — продолжил он. — Нам не обязательно с ними драться. Нам нужно просто сбежать. Теруки заупрямился: — Но если мы сейчас их не побьём, то они потом за нами придут! — Это уже не наша проблема, я считаю, — сказал Моб. — Не надо беспокоиться об этом сейчас. С ними не стоит сражаться. — Ты прав! Не стоит. Но ты посмотри на нас! Посмотри, что со мной случилось несколько месяцев назад! У нас что, есть выбор? — он замотал головой, указав на Моба. — А ты? Я хотя бы жил один. Если они последуют за тобой, они могут навредить Рицу — всей твоей семье могут! У нас есть шанс закончить всё здесь. Губы Моба превратились в твёрдую линию. — Я не хочу, чтобы моя семья была в опасности… — сказал он. В какой-то миг Теруки показалось, что его слова дошли до Моба, но затем тот продолжил, — но мне кажется, что моя семья захотела бы, чтобы мы все были в опасности, а не я один. Мысли Теруки на секунду переключились к его собственным родителям, которые собрали чемоданы, чтобы уехать на работу за океаном, и оставили его наедине с самим собой всего через несколько недель после его одиннадцатого дня рождения, через несколько недель после того, как Коготь впервые на него напал. Они предпочли оставить его в опасности. А Рейген был таким же, как семья Моба. Теруки необязательно было себя защищать, да и Мобу тоже. Их должны были защищать. Теруки легонько кашлянул. — Знаешь, я об этом и не думал, — сказал он. — Спасибо. Моб взглянул на него и улыбнулся крохотной, надёжной улыбкой. И весь свет пропал. Теруки ахнул от неожиданности — ему никогда не нравилась темнота, но всё должно было быть в порядке, пока они с Мобом были вместе. Инстинктивно он протянул руку туда, где раньше был Моб, но обнаружил лишь пустоту. Замешательство затуманило его мысли. Он зажёг свою ауру, но она ничего не осветила. — Моб?! Он попытался вслепую нащупать хоть что-нибудь в этой кромешной тьме, пока тревога стремительными темпами нарастала в его горле. — Моб! Эй! Куда ты ушёл?! — Как он его потерял? Они только что были вместе, даже не в метре друг от друга. — Не оставляй меня! Ладно, хорошо. Не паникуй. Паника тебе не поможет. Он потихоньку начал паниковать. Сильно паниковать, вообще-то, — он оказался в самом настоящем кошмаре, сотканном изо всех его детских страхов — он не понимает, что происходит, он один, и вокруг темно и тихо, не считая его собственного дыхания, эхом раздающегося в ушах. Здесь должен быть Моб. Здесь должен быть Рейген. Здесь должен быть— — Теруки? — произнёс кто-то за его спиной. Весь воздух вмиг исчез из его лёгких. Он знал этот голос. Он медленно обернулся. В темноте стояла женщина с тёмными волосами длиной до плеч, синими глазами глядевшая на него. — Мам, — выдохнул Теруки. Она выглядела точно так же, какой он видел её в последний раз. И теперь каждая его частичка здравомыслия, всё то, что должно было спросить, что она здесь делает и как она сюда попала, было проигнорировано, сметено, уничтожено неизвестной внешней силой. Он побежал к ней и обнял, обернув руки вокруг её талии, и болезненное облегчение поглотило его при виде знакомого, приятного лица — лица, которое он не видел уже год. Он почувствовал, как её рука опустилась на его плечо, а другая стала перебирать его волосы. Однако прикосновения были лёгкими, практически неощутимыми, словно её здесь и не было вовсе; словно она была призраком. Что-то в его сознании говорило ему, что это не реальность, что это было неправильно, но затем она заговорила, и её голос заставил всякие сомнения исчезнуть. — Ты что-то сделал с волосами? — мягко прошептала она, обернув вокруг пальца один из золотых локонов. Совершенно абсурдно, но из него вырвался смешок, хриплый и тихий. — Я их покрасил, — и потом, совсем нехарактерно, будто желая одобрения, он спросил: — Тебе нравится? — Ну, это что-то, — сказала она. Её слова не обнадёживали, но её голос был добр, так что он посчитал это за победу. Её ногти не были накрашены, как-то пространно заметил Теруки, и на ней не было её обручального кольца. Он не помнил, чтобы когда-либо видел её ногти ненакрашенными. Но, может, память его обманывала. Всё-таки, прошло больше года. — А, — начал было он, но непонятный комок в горле его остановил. С некоторым усилием он снова заставил себя заговорить. — А почему ты здесь? Вы возвращаетесь? По-настоящему? Его мать в ответ на это засмеялась громким и высоким смехом, прямо как он помнил. — О, что ты, конечно, не возвращаемся, — ответила она, будто он только что рассказал ей что-то забавное. — Ты особенный, Теруки. Ты сам можешь справиться. Он нахмурил брови. — …нет, — сказал он, — нет, это— Она продолжила, словно он не говорил вовсе: — Ты такой ответственный, Теруки. Такой взрослый. Мы тобой так гордимся. Зачем тебе мы? Никто тебе больше не нужен. — Это не так, — сказал он. Он вдруг почувствовал озноб по всему телу. — Ты неправа. Рука его матери перестала перебирать его волосы. — Ты всегда был таким трудным ребёнком, — сказала она, и когда он поднял голову, чтобы увидеть её лицо, улыбка на нём исчезла, превратившись во что-то жестокое, уродливое и презрительное. Это выражение он никогда раньше на ней не видел. Её хватка перестала быть утешающей, но стала удушающей, чересчур крепкой. — Всегда только и делаешь, что доставляешь нам проблемы. Почему ты просто не мог быть нормальным? Почему ты всегда всех достаёшь своими глупыми мелкими капризами? Теруки поднял пред собой руки, согнув плечи. — Что? Нет, я— — Знаешь, все только притворяются, что ты им нравишься, — засмеялась она. — В тебе ничего нет. Ты пустышка, — её ногти до покраснения вонзились в его кожу. — Мы с твоим отцом это поняли. Ты хочешь быть героем, но ты ничего не можешь сделать правильно. А теперь ты здесь, да ещё и друга потерял, не так ли? Он может быть мёртв, и всё из-за тебя. — Мы просто хотели, чтобы ты жил самостоятельно. Это же не так сложно. Куча людей так делает. А ты — у тебя есть такие способности, такое чудо — тебе должно быть легко! И даже со всем этим ты всё равно всё испортил — втянул своих друзей в эту чертовщину, и того эспера тоже, когда мог бы сам со всем этим справиться. Я думала, ты способен на большее. Ты просто позорище. Больше всего в жизни он боялся того, что именно так о нём и думали родители. Каждую маленькую неуверенность, которую он всё это время игнорировал, сейчас поставили перед ним, заставили проглотить против его воли. Теруки вырвался из её схватки, хлопнув ладонями по ушам. — Хватит, — ахнул он, — прекрати— — Ты ужасный сын. Ужасный человек. — Она посмотрела на него вниз, и он почувствовал себя невероятно маленьким. Маленьким, слабым, беспомощным и напуганным. — Ты это заслужил. — Нет, неправда! — завопил Теруки, и его силы вырвались из него в виде мощного жёлтого урагана. Форма его матери на миг заколебалась, но тут же стабилизировалась и снова зашагала в его направлении, огромная и кошмарная. — Да— — Нет! Нет! — прервал он и попятился, подальше от неё. — Мне двенадцать! Мне нельзя делать всё самому! Я не взрослый! Я ребёнок! Его мать взглянула на него надменным взглядом, скривив губы в отвращении, что Теруки раньше видел на своём же лице. — Ты просто поганый эгоист, — выплюнула она, — ты можешь сам о себе позаботиться. — Но я не должен! — нанёс он ответный удар. Под весом вины и страха у него задрожали плечи. — Я не, я не должен, — ещё один вздох, и его силы вновь разразились буйным ветром, — а ты… и Коготь… Как ты могла? Мне было одиннадцать! Ты знала, что они хотели со мной сделать, и ты всё равно меня бросила! — Твои силы— — Мои силы не помогли мне с домашней работой, не позаботились обо мне, когда я болел, не научили меня готовить, не защитили меня от преследователей! Они не сделали из меня взрослого! Они не ты! — резко закричал он, и его глаза защипали и стали жгучими. — Ты не должна была меня оставлять! Я этого не заслужил! Его силы взорвались тысячей золотых прутьев, закружившихся в огромном беспорядочном шторме, и иллюзия стала разрываться, метаться по всем углам, но тут его взору явились голубой, синий и лиловый цвета, такие же красивые, какими он увидел их в первый раз. К ним присоединились масляные краски его жёлто-зелёной и золотой ауры, пока калейдоскоп бирюзового света полностью не застил его глаза. Чёрная тьма утекала и истощалась до тех пор, пока радуга синих оттенков не прогнала её прочь. Фигура его глумящейся матери исказилась, как в компьютерной игре, и пропала. На её месте стоял мужчина, чей длинный подбородок был наполовину разрезан таким же длинным шрамом, кто протянул обе руки к Теруки и Мобу. Его охватила жестокая судорога, а Моб орал, свернувшись в клубок, таким болезненным криком, что у Теруки не осталось выбора, кроме как снова закрыть уши и ждать, когда это закончится, не замечая собственных слёз, капающих с лица на пол. Как только кошмарный крик Моба затих и его силы иссякли, мужчина повалился на землю, как тряпичная кукла. Теруки попятился назад, чтобы не оказаться под одной из его конечностей. Вытерев глаза, пока никто ничего не заметил, он поднялся на свои слегка подрагивающие ноги. Это не было реальностью, только иллюзией, не могло быть, чтобы она действительно так о нём думала. Из-за этого не стоило плакать. Он ещё мог быть спокойным и держать себя под контролем. Только вот это было как по-настоящему. Очень по-настоящему, и он не был в силах остановить новые слёзы, защекотавшие уголки глаз. Раздосадованный, он снова их вытер и шмыгнул носом, икнув в придачу. Его лицо было очень тёплым. Он легонько шлёпнул себя по обеим щекам и заставил себя выдохнуть долгий, ровный вздох. Для эмоций не было времени. — Моб, давай, пора идти, — сказал Теруки, пытаясь скрыть, как грубо и глухо прозвучал его голос, согнувшись, чтобы потянуть мальчика за рукав. В ответ он обнаружил сопротивление, и он резко посмотрел вниз. Если у Моба и осталось сознание, то жалкие крохи, судя по тому, как покачнулась его голова, и по вытекающей изо рта слюне. Глаза и лицо его были мокрыми от слёз. Взрыв эмоций отправил в нокаут иллюзиониста, но и у него, скорее всего, забрал все силы. Теруки застонал, борясь с желанием по-детски топнуть по земле ногой и просто всё бросить. Они не могли перестать двигаться, ведь, если они перестанут, кто-то ещё может их найти, а Теруки больше не мог позволить себе использовать свои способности для чего-то, кроме битвы. Таким образом, он подбросил тело Моба на свою спину и начал движение. Учитывая всё, он довольно далеко пробрался, но был в совершенно обессиленном состоянии. Его фиолетовые кроссовки без особого желания таскались по кафельным полам вражеской базы, волей случая выбирая дорогу. Хотя Моб был сравнительно меньше и легче его, они оба всё равно были примерно одинакового размера, и вес спящего мальчика с каждым шагом становился только тяжелее. Он дрался целый день, отчего получил синяки и царапины по всему телу, он только что пережил невероятно изнурительный эмоциональный опыт, и сейчас он тащил Моба через лабиринт одних и тех же белых коридоров, сам еле-еле оставаясь на ногах. Когда он поднял голову, чтобы увидеть в конце коридора человека в костюме, держащего при себе меч, он почувствовал лишь отчаяние. — Я поражён, что вы уже прошли такой путь, — сказал мужчина, поправив очки на носу, до которого чуть не доходил продолговатый шрам, — но, боюсь, здесь вы встретите свой конец. — Он навёл на них свою катану. — Сдавайтесь. Теруки не стал пытаться сразиться с ним или нагрубить, он знал, что не победит в битве с ещё одним Шрамом, учитывая, как он устал. Вместо этого он поднял вокруг себя барьер, повернулся на сто восемьдесят градусов и побежал со всех ног. Беги. Найди помощь. Тсучию, казалось, возможно было переубедить, раз она не хотела драться с двумя детьми, может, если бы он снова её нашёл— Лысый мужчина в наплечниках и дурацком фиолетовом плаще преградил ему путь. Он снова повернулся, пытаясь найти другую дорогу, другой коридор, в который можно было проскочить, только увидев тот же фиолетовый плащ — везде, куда бы он ни посмотрел. Удар пришёлся сзади, но он не увидел, какой из психических клонов его нанёс. Он потерял сознание прежде, чем упал на землю.