Эффект Бабочки

Он проснулся, увидев перед собой бледное, обеспокоенное лицо. — О, хорошо, — сказал Моб. Теруки снова закрыл глаза и простонал. Всё болело даже хуже, чем в первый раз, когда он проснулся в этом ужасном месте, и то, что его заставили уснуть, не устранило в нём ни капли изнеможения. — Я боялся, что ты совсем не проснёшься, — беспечно продолжил Моб, что кто-либо, кто проснулся после потери сознания в неизвестном помещении, вряд ли бы захотел услышать. — Прямо как тогда, когда ты болел, только тебя ещё и побили. С некоторым усилием Теруки повернулся на спину и уставился в потолок. Какое-то время он просто лежал и ни о чём не думал. Думать значило осознавать ситуацию, в которой они были, или всё то, что иллюзия его матери наговорила ему, пока он не потерял сознание, и Теруки ещё не знал, был ли он в состоянии осмысливать хоть одну из этих вещей без всеобъемлющей паники. Лучше было просто. Не задумываться. Чем дольше Моб смотрел на Теруки, тем сильнее он хмурился, и ему, похоже, не нравилось, что он видел. — Ты в порядке? — спросил он спустя некоторое время. Теруки во второй раз за день мысленно пробежался по всем повреждениям на своём теле. Он чувствовал себя гораздо хуже, чем когда впервые очнулся в этом месте, но, к счастью, он не заметил ничего странного. Он кивнул. Время на не-размышления закончилось. — Да, нормально, — сказал он грубым и резким голосом, — только, кажется у меня синяки везде. Он заставил себя встать, хотя каждый его мускул кричал в сопротивлении, и стиснул зубы, чтобы не дать звукам мучительной боли покинуть его рот. Нельзя сказать, что он был в ужасном состоянии, просто… страшная вялость, синяки и прогрессирующий жар не давали его телу особой мотивации идти дальше. Его нос был забит, и голова начинала болеть, хотя, может, это было связано с горьким слезами после победы над иллюзионистом. Как хорошо, что это быстро закончилось. Почему ты всегда всех достаёшь своими глупыми мелкими капризами? Он невольно дёрнулся при воспоминании, при голосе матери, чётко прозвучавшем в его ушах. На лице Моба проскользнуло сомнение. — Нет… — сказал он тихо. — Я не это имел в виду. Теруки наклонил голову, молча задавая ему вопрос, но Моб, казалось, не был готов отвечать, так что с некоторой мысленной подготовкой он поднялся на ноги и стал обыскивать комнату. Первым делом им нужно было выбраться отсюда. Они снова оказались в помещении, где он впервые нашёл Моба, только в этот раз дверь была прочно заперта извне — он не мог найти хоть малейшую щель, чтобы узнать, где именно она находилась. Белые стены были покрыты странными письменами, которые образовывали круг, и иероглиф «проклятье» — во всяком случае, Теруки считал, что это «проклятье», они ещё не проходили его в школе — был написан на полу. Измотанный, он почти не был в состоянии двигаться, да и не мог хоть как-то почувствовать вокруг себя свою ауру. Впрочем, это имело смысл, учитывая, как много энергии он потратил в последний раз. Он знал, что у этой комнаты был некий эффект подавления силы, но даже с этим препятствием ему наверняка не составило бы труда прорваться через одну из стен. Он вытянул руку, представив знакомый поток психических сил, и выпустил. Ничего не произошло. Из его ладони ничего не вышло. Страх, острый и панический, с бешеной скоростью заплясал в его груди. Он попробовал снова, теперь подняв перед стеной обе руки. Она осталась на ровном месте, такая же нагнетающая, как прежде, ни одной трещинки не оказалось на её гладкой поверхности. Он уставился на свои ладони, чувствуя, как его сердце потихоньку немеет, в то же время не слыша собственного порывистого дыхания поверх его неукротимого биения. Родное жёлтое сияние не появлялось вокруг него, когда он приказывал ему явиться. Мучительно долгий миг он вообще не ощущал своих сил. Тысяча мыслей, над которыми нельзя было задумываться больше, чем на секунду, пробежалась по его сознанию, каждая хуже другой: что с ним случилось? Раньше, когда он был в этой комнате, он ещё мог пользоваться своими способностями, даже если они были слабее. Значило ли это, что Коготь каким-то образом избавился от них? И если избавились, что они собирались с ними сделать? Что они собирались сделать с тем, что от него осталось? Как только тревожный шум в его ушах поутих, он осознал, что ещё мог почувствовать свои силы — их энергия до сих пор пульсировала знакомым ритмом в его венах, но почему-то была заблокирована и совершенно отказывалась отвечать на его позыв. Что было всё ещё кошмарно, но уже не настолько. Они не пропали. Им только что-то препятствовало. Однако в данный момент его заблокированные силы ничего не стоили. Они были бесполезны. Он был бесполезен. Ты хочешь быть героем, но ничего не можешь правильно сделать. Теруки вдохнул, пытаясь себя успокоить, но один вдох оказался слишком слабым. Он не смог его проконтролировать. — Я не—, — сказал он, сглотнул, начал заново, — Моб, я не знаю, что делать. Я думала, ты способен на большее. Ты просто позорище. Уголки его глаз подозрительно защипало. Зрение помутилось и задвоилось. Подавленный хрип вырвался из его горла, хотя он пытался его сдержать. Ты это заслужил. — Теру, — мягко сказал Моб. Он почувствовал маленькую руку на своём плече и не обернулся. — Ты в порядке? Он не мог ничего исправить. Он не мог позвонить Рейгену. Он и не знал, что смог бы Рейген сделать против этих сумасшедших людей, даже если бы он мог ему позвонить. Моб был так же напуган, как и он. Вещи, которые иллюзия его матери ему наговорила, до сих пор эхом отдавались в его голове. Ему больше не перед кем было хвалиться. Больше он ничего не мог сделать. Впервые за очень долгое время он перестал притворяться, будто всё было в порядке. — Нет, — наконец сказал он, позволив Мобу себя обнять. Всхлип выбился из его горла, очень высокий, громкий и неловкий, но ему уже было всё равно, он лишь уткнул лицо глубже в плечо Моба и сильнее сжал его футболку. Он попытался дышать ровно, хоть как-то сдержать себя в руках, но вместо этого икнул, три раза, слишком громко, и снова жалобно всхлипнул. Его голос, резкий и горький, всё ещё грубый, теперь звучал наполовину как болезненный плач и как жуткий кашель. Теруки не пролил больше пары слезинок с тех пор, как прошёл месяц после ухода его родителей. Он быстро понял, что это никак ему не помогало и лишь доводило его до изнеможения. Слабак. Каждый раз, когда его глаза начинало щипать от слёз из-за одиночества, недовольства или ещё чего-то, он быстро подавлял это чувство, злобно стирал всякую влагу с глаз, обещая себе потом с этим разобраться, потом, потом, всегда потом. Однако теперь всё, что он держал в себе, всё, с чем он не хотел иметь дело, било из него ключом, как годами готовившийся смерч, наконец-то вырвавшийся на волю. — У меня… сейчас получится, — выдавил Теруки между хрипливыми и дрожащими вздохами, — я же всегда… Моб ничего не сказал, но крепче обнял Теруки. Его ладонь, хотя совершенно не твёрдая, выводила крохотные круги на его спине. Теруки был очень маленьким в последний раз, когда он плакал и кому-то было не всё равно. Прошло, скорее всего, гораздо больше времени, чем на то было нужно, но всхлипы Теруки постепенно утихли до тонких стонов, и затем до полной тишины. Остались лишь глубокие, дрожащие вздохи. Он выплакал всё, что мог, его лицо стало холодным и липким от пролитых слёз, а всё тело устало, потяжелело и уже еле стояло на ровном месте. Сердцебиение болезненно билось по вискам, равномерно, но слишком сильно, чтобы не раздражало. У него наверняка было ещё и обезвоживание, что можно было добавить к списку причин, почему этот день был худший в его жизни. Обнимать Моба было приятно, но ещё уж очень тепло. С большим усилием, чем ему стоило предпринять, он освободился от хватки другого мальчика, и Моб отпустил его. Он заметил мокрый след на его плече. — Извини, — прокашлял Теруки сквозь свой забитый нос. Казалось, нужно было сказать что-то ещё. Он снова шмыгнул и потёр глаза. — Всё нормально, — сказал Моб, — тебе не стоит извиняться. Теруки опять шмыгнул. — Мои силы не работают, — сказал он, решив вернуться к той вещи, которая добила его в первую очередь, даже не пытаясь сдерживаться, чтобы голос снова не дрогнул. — А твои как? Моб закрыл глаза и попробовал сжать и разжать руки несколько раз. Несколько секунд он молчал с серьёзным, сосредоточенным выражением лица, пока вновь не распахнул глаза. — Нет. — Ну отлично, — не выдержал Теруки, скрестив на груди руки и в тот момент утратив свой сдержанный фасад. Его глаза защипали, грозя в очередной раз налиться слезами. — Это, это просто— Моб прервал его удивлённым любопытным вздохом и уставился на свои руки. — Я их не чувствую, — сказал он, чуть дыша, — мои силы— я их не— Дурное чувство в животе Теруки стало упрекать его за то, что он сорвался, лишь он вспомнил о том, как испугался в первый раз, когда не почувствовал свои силы, начисто пропавшие. — Я знаю. Знаю. Всё— всё в порядке, мы что-нибудь придумаем, что-то просто их сдерживает— мне кажется, это в комнате дело, в ней эти странные символы на стенах, — Теруки состроил на лице что-то, что должно было представлять подбодряющую ухмылку, хотя он не знал, какой эффект она могла возыметь с красными пятнами на его лице и забитым носом, затруднявшим речь. — Я уверен, это не навсегда. — Нет, это—, — Моб взглянул наверх, и на нём не было ни одной эмоции. Его глаза стали пустыми, в них ничего не было. Мурашки пробежались по спине Теруки. — Так я никого не раню. Отойдя от него, Теруки сдвинул брови. Он был слишком занят своим нервным срывом, чтобы заметить, но… Моб вёл себя странно. Что-то было не так в его равнодушном выражении лица, в его стеклянном, пустом взгляде. Теруки сглотнул, почувствовав, как капля пота стекла по его щеке. Он определённо нервничал, но ещё больше он беспокоился за Моба. — …о чём ты? Моб безучастно глядел в середину комнаты. Теруки до сих пор не мог ничего извлечь из выражения его лица, кроме неумолимого зуда в подзатылке, неприятного холода, говорящего ему, что что-то было неправильно. Обычно он мог прочесть Моба, хоть чуть-чуть. То, что теперь он не мог разглядеть ни одной эмоции на каменной маске Моба, потихоньку начинало его пугать. — Я больше не хочу эти силы, — сказал Моб, спокойно и бесстрастно, — я их не хочу. — Что? — сказал Теруки. Некоторое время он пялился на Моба, затем приподнялся, чтобы хорошенько на него посмотреть. — Но— мы должны отсюда выбраться. Без наших сил мы не можем. Ответа не последовало. Это начинало давить ему на нервы. — Ну и что, мы просто будем сидеть тут и ждать? Эти люди из Когтя будут здесь с минуты на минуту, и им будет всё равно, если ты не хочешь использовать свои силы, Моб! — огрызнулся он, чувствуя, что перегибает палку, но что у него в любом случае было оправдание. — Ты меня вообще слушаешь? Моб никак не отреагировал, тихо и бездвижно уставившись в середину комнаты. Теруки не мог хоть слегка не выдвинуть вперёд губу, глядя на него вниз, пока досада и страх смешивались в его груди в бурю злобы. А затем он остановился. Моргнул. Впервые за всё это время он заметил слабые следы от слёз, прорезающие лёгкие пятна грязи и царапины на щеках Моба. И Теруки задумался о собственной иллюзии, как она выделила его худшие страхи и заставила его поверить, что они были реальностью. Вспомнил, как Моб вопил, когда освободил их обоих от контроля иллюзиониста, резко, громко и мучительно, как он выпустил столько психической энергии за последующий взрыв, что упал без сознания. Словно он узрел что-то — Невообразимое. Того, что увидел Теруки, было достаточно, чтобы он впервые за долгие месяцы заплакал навзрыд. Он не знал, что Моба заставили увидеть, не знал, как их опыты можно было сравнить. Но этот неожиданный отказ от собственных сил… Может, эти вещи были связаны? Выпустив глубокий вздох, Теруки снова сел рядом с Мобом, который ещё пялился в центр комнаты туманным взглядом. — Этот мужчина, который делал иллюзии, — начал он слегка неуверенно, — он заставил меня увидеть, эм. Мою маму, только моей мамой она особо и не была. Это, похоже, на момент освободило Моба от его транса. Он заморгал, взглянув на Теруки, который попытался объяснить, что он имел в виду. — Он заставил её сказать кучу… ужасных вещей. Которые, я очень волновался, она думает, довольно долгое время. Прошла пара секунд. — Я… Думаю, я уже в порядке, — сказал Теруки, и ему казалось, он говорил правду. — А ты? Тишина после этого длилась слишком долго. Постепенно, одно за другим, Моб притянул колени к груди, затем обвил вокруг них руки, крепко их обняв. Так он выглядел совсем крохотным, беззащитным, почти страдальческим. Он оставался в таком положении, забившийся в самый угол белой комнаты, долгое время, пока не втянул дрожащий вдох и не начал говорить сам. — Пару лет назад, — вымолвил он, — я… гм. Я потерял сознание, как сегодня. Слова озадачили Теруки — они почти не имели отношения к тому, что происходило — но ещё больше они его разозлили. Он немедленно захотел знать, как, почему и кто, кто это сделал, покровительственное пламя загорелось где-то в его груди и по всему его телу белым, яростным жаром. Но Моб ещё не закончил, он до сих пор смотрел пустым взглядом в стену, хотя на какое-то время остановился, заставив Теруки подумать, что он забыл, что хотел сказать. Но затем он с дрожью вздохнул и продолжил. — Я не очень помню, что случилось, но, когда я проснулся… мои силы… я потерял над ними контроль, — ему понадобилось время, чтобы подготовиться к следующему предложению. — И я ранил Рицу. Он закрыл глаза, и Теруки увидел, как брови нахмурились под его чёлкой. — Сильно. Теруки моргнул. — То, что он заставил меня увидеть… было почти так же. Я опять потерял контроль, — он снова, дрогнув, вздохнул, — только в этот раз это был не только Рицу, — он устало моргнул, глянув на Теруки, — и тебе было не просто больно. — Оу, — выдохнул он. Моб ничего не сказал, но крепче схватился за колени. Теруки придвинулся, пока их плечи не сомкнулись вместе. — Ты поэтому так испугался раньше? — спросил он, и, несколько секунд спустя, — И спрашивал, лгу ли я о том, что ты меня ранил? Моб коротко кивнул. — В прошлый раз я потерял контроль, — сказал он осипшим полушёпотом, — мне показалось, это случилось снова. Что ж. Это объясняло, почему Рицу так его боялся. Теруки покачал головой. — Ты потерял контроль, но никого не повредил, — сказал он, — даже тот мужчина остался цел. Правда. Было немного страшно, но ещё круто, как бы. Ты был очень сильным. Пальцы Моба сжались вокруг его предплечий. — Это не круто, — сказал он. — Просто страшно. Теруки сдвинул вместе брови. — Мне бы хотелось, чтобы Рицу тут был, — продолжил Моб очень тихим голосом, — он бы знал, что делать. Ему не нужны силы. Упрямство Моба снова, казалось, зашкаливало. Теруки хотел поспорить, убедить его, что в его скрытой силе, скорее всего, заключалась единственная причина его удачного побега, но он слишком устал от ссор с лучшим другом. Вместо того, чтобы пытаться его в чём-либо убедить, Теруки лишь положил свою голову на его плечо. — С нами всё хорошо, — сказал он тихо, — Рицу и я в порядке. Моб выпустил долгий, медленный вздох. — Что нам теперь делать? Теруки в последний раз обвёл взглядом комнату, пытаясь разглядеть какие-нибудь слабые места. К его досаде, нигде не было их признаков, и он тоже вздохнул. — Наверное, будем ждать. ________________________________________ Рицу совсем не нравилось, как медленно подходило такси. — Поверить не могу, что вы не умеете водить, — сказал он в третий раз, чувствуя, как едкое раздражение зудит в его груди, толкая его хоть на какую-то деятельность, неважно, полезной она была или нет. Эта деятельность заключалась, очевидно, в угнетении Рейгена. — Я умею водить, — спокойно сказал Рейген, — у меня просто нет машины. Глупо было спорить на такую тему, Рицу знал, но ему уже было всё равно. — У кого вообще нет машины? — пробормотал он так громко, чтобы Рейген мог услышать. Рейген клюнул, как обычно. — Э, много у кого, — сказал он, подняв бровь, — метро же есть. — Неважно, — вырвалось у Рицу. Его нога бесконечно топала по асфальту. — У твоих родителей-то есть машина? — Я сказал, неважно. В конце концов такси к ним подъехало. Рицу забрался на заднее сидение, и Рейген сел рядом с ним, успев объяснить водителю нужный им маршрут. Автомобиль дрогнул и начал движение. Ноги Рицу болтались туда-сюда, почти не дотрагиваясь носками до ворсистого ковра на полу. — Ремень, — приказал Рейген, щёлкнув пальцами рядом с его замком от ремня. Рицу прищурил глаза и сморщил нос, с осуждением взглянув на Рейгена. — На вас нет ремня, — сказал он. Без особой на то причины Рейген произвёл серию рукоплесканий: — Мне он не нужен. Мои силы охраняют меня и моё тело, — сказал он, и затем, с ухмылкой, прокравшейся на его лицо: — Не знал, что тебя так волнует моё здоровье, Рицу. Рицу в отвращении скривил губы. — Не волнует, — тут же ответил он. Таксист как-то странно глянул на них обоих через салонное зеркало. Ему не верилось, что у Рейгена были силы, но он всё равно решил подыграть, лишь бы заняться чем-то другим, кроме сидения в тишине, пока его живот гудел от нервов. — И у меня теперь тоже есть силы. Рейген уставился на него не впечатлённым взглядом. — Ну и что, ты получили их сколько, час назад? Ты вообще умеешь их контролировать? С гнусным выражением лица Рицу сосредоточил всю свою эмоциональную энергию на то, чтобы заставить застёжку от ремня двинуться. Та даже не пошевелилась. Глубокое волнение до сих пор играло с его желудком злую шутку, но он не мог им воспользоваться; похоже, ничего не могло произойти прежде какого-либо острого всплеска эмоций. Уголки его губ только больше опустились. Неоживлённый взгляд Рейгена превратился в нечто самодовольное. — Говорил же, — сказал он, вновь щёлкнув пальцами. — Ремень, сейчас. Рицу нахмурился, но повиновался. Спустя несколько секунд водитель сказал: — Уважаемый, наденьте тоже ремень, пожалуйста. Рейген надел на себя ремень. После этого дорога была тихой, долгой и по большей части прошла в молчании. Городские здания пропали из виду, и солнечный свет стал затихать по мере того, как глубоко в лес они проезжали. Водитель продолжать бросать на них непонятные взгляды. И всё это время неприятное ощущение в животе Рицу становилось хуже, статический шум в ушах заглушал все остальные звуки. — Вы уверены, что мы идём туда? — сказал Рицу, когда деревьев стало видно больше, чем самой дороги, — здесь один лес. — Если Моб зашёл в эти дебри в одиночку и по пути потерял телефон, то, скорее всего, нет, — сказал Рейген. Машина наткнулась на какую-то кочку, и Рицу в тот момент был благодарен за свой ремень безопасности. — Но что, если они нашли его телефон и уронили его здесь, чтобы мы потерялись? — не унимался Рицу. — Что, если они в противоположном направлении? — Я сомневаюсь, что они настолько умны, — сказал Рейген, беспечно махнув рукой, — особенно если они тебя отпустили. Водитель такси снова взглянул на них через зеркальце, беспокойно прищурив глаза. — Гм… У вас там всё в порядке? — Да, да, не переживайте, — бросил Рейген, помахав рукой в его сторону. Автомобиль наткнулся на очередной корень, и в итоге мешок соли выскочил из его кармана. Таксист издал писк при его виде. — А, чёрт—, — ругнулся Рейген, наклонившись, чтобы его взять, — знаете что? Этого хватит. Остановитесь здесь. — Извините, вы уверены, что всё в порядке? — спросил таксист Рейгена в тот момент, когда Рицу выпрыгнул из машины на землю. — Что… Что вы собираетесь здесь делать? — Ах, у моего сына завтра научный проект, — сказал Рейген, хлопнув злобного Рицу по плечу, — маленький негодник не говорил мне до вечера, так что мы сейчас пойдём собирать образцы некоторых трав. Благодарю за то, что довезли досюда. С сомнением на них посмотрев, водитель сказал: — Но почему у вас соль— — Я сказал, — ответил Рейген радостным голосом, так, что вопрос не подлежал обсуждению, — благодарю за то, что довезли. Водитель явно засомневался, но тем не менее закрыл за собой дверь и поехал по той дороге, откуда они приехали, тогда как Рейген и Рицу стали пробираться по тёмной лесной чаще. — Почему мы остановились здесь? Тут одни деревья, — сказал Рицу. — Думаешь, я хочу платить больше 9000 иен за одну поездку в такси? — ответил Рейген, закинув свой мешок за плечо. Его ноги громко захрустели по мёртвым листьям на сухой лесной траве. Рицу надул губы, перескочив за ним через очередной корень. — Мой брат, по-вашему, так мало стоит? Рейген махнул на него, затем оперевшись рукой о дерево, покрытое лианой. — Пешком всё равно будет быстрее, дорога и так закончилась, думаю, час назад. — По-моему, это ядовитый плющ, — сказал Рицу. — ЧТО?! — завопил Рейген, тут же отскочив от дерева. Несмотря на текущие обстоятельства, Рицу усмехнулся. — О-о, тебе смешно, да? — протянул Рейген, яростно растирая руку о штаны, — посмотрим, как смешно будет, когда мы окажемся внутри базы этих лунатиков, и я не смогу ничего сделать, потому что моя рука чешется. — Мне кажется, это будет уморительно, — отрезал Рицу. Рейген вздохнул, но ничего не сказал. Они продолжили пробираться сквозь чащобу без особого шума. Постепенно, круглая вершина крупного здания показалась перед ними из-за крон деревьев. Рицу почувствовал, как его желудок скрутился при одном её виде, та же голубоватая, резкая аура окружила его ладони. Это было единственным зданием поблизости, и что-то в нём заставляло волосы на затылке Рицу вставать дыбом. Там должен быть его брат. Единожды взглянув на него, Рейген захлопнул свой телефон и обернулся к Рицу с неожиданно серьёзным выражением лица. — Ладно, отслеживатель Моба говорит, что его телефон там, — сказал Рейген, — я бы честно очень хотел, чтобы ты остался здесь. Но если ты идёшь со мной, ты должен позволить мне справиться со всем самому. Всё ясно? Рицу моргнул, отнюдь не восхищённый предложением. — И как вы собираетесь это делать? — Взрослый здесь я. Тебя никто не тронет, пока я здесь, — сказал Рейген. — Понятно, Рицу? Он хотел было что-то ответить, как его внимание привлекло чьё-то еле слышное бормотание. Было что-то ещё, странное тягучее чувство в глубине его тела, словно из него пытались вытянуть струну скрипки — практически осязаемое ощущение, но не совсем. Наклонившись в сторону, он заметил сам источник звука — группа людей в чёрных комбинезонах стояли у входа в здание, болтая ни о чём. Рицу сдвинул вместе брови, лишь увидев их, слабый, мерцающий свет потихоньку начал обволакивать всё его тело. Они должны были быть частью организации, которая забрала Теру и его брата. Он вышел из-за кустов к ним, сбросив с плеча руку Рейгена и проигнорировав его прошептанное «эй, дурак, куда— стой—» — Где мой—, — начал Рицу, как только он подошёл достаточно близко, но Рейген заткнул его, поставив перед его лицом раскрытую ладонь. Рицу нахмурился, резко повернув голову, чтобы накричать на него, но тот даже не обратил на него внимания и не стал убирать руки с его лица, другой указав на группу людей впереди. — Что вы все здесь делаете? — спросил он, переступив с одной ноги на другую. Приспешники всполошились и обернулись к нему, похоже, не заметив их обоих прежде. — Это мы должны спрашивать! — крикнул один из них. — Кто ты такой? И кто этот ребёнок? — Это мой ученик, — сказал Рейген, и Рицу открыл было рот, чтобы возразить, как он продолжил: — Ну, и что происходит? Что-то случилось? Один из приспешников подвинулся, чтобы ответить, но другой прервал его резким «не отвечай ему!». Рейген вздохнул. — Хорошо, тогда я задам вам вопрос. Вы все — эсперы, так? Толпа начала бормотать что-то. — Откуда… откуда он об этом знает? — сказал один из них. — Да неважно, как он вообще нашёл это место? — продолжил другой. — Почему он вообще здесь? — Очень просто! — ответил Рейген с улыбкой. — Я пришёл обсудить одно дело с моими подчинёнными. — Подчинёнными? — прошипел Рицу, почувствовав острый укол злобы в своём и так напряжённом теле. Рейген снова на него шикнул, но уже было поздно; металлические прутья на лестнице, ведущей к двери, содрогнулись, прежде чем скрутиться, как клубок шерсти, под давлением его гнева. Несколько криков и вздохов вырвались из прислужников Когтя, уставившихся на данное зрелище. Рейген разок кашлянул. — Должно быть, они внутри, — добавил он, пока приспешники изучали происшествие, — мне очень нужно туда пройти, прошу вас. Он снова выдвинулся к двери, и в этот раз никто из толпы не стал его останавливать. Вместо этого они стали шушукаться между собой, глядя на него с чем-то вроде восторга в глазах. Рицу кое-как поборол желание закатить глаза в самый затылок. Едва они решили, что вторжение пройдёт гладко, как один особо храбрый прислужник нарушил тишину. — ПРИДЕРЖИ КОНЕЙ, — выкрикнул он, грубо схватив Рейгена за плечо. — У вас с головой не всё в порядке? У нас только что было нарушение безопасности, впустим мы ещё какого-то незнакомца с его ребёнком на базу! Рейген повернул к нему голову с таким суровым выражением лица, что даже Рицу слегка напугался. — Не трожь меня, — сказал он резким, внушительным голосом. Прислужник дёрнул руку назад, словно костюм Рейгена ударил его током. — Очевидно, вы не понимаете, — сказал Рейген, отряхивая плечо, будто на нём оказалась какая-то пыль. Он вытащил телефон из нагрудного кармана, выставляя его напоказ, словно они нагрубили ему и он теперь собирался позвонить их менеджеру. — Я же вам сказал, мне нужно поговорить со своими подчинёнными. Так что дайте мне пройти. Сейчас же. Возбуждённый шёпот прислужников усилился. — Это он? — сказал кто-то приглушённым, благоговейным тоном. — Эта аура — неужто?.. — Мне… мне так жаль, господин, — прохрипел мужчина, ранее схвативший Рейгена, панически округлив глаза, — я понятия не имел— — Эй, успокойся, — сказал Рейген, когда тот начал задыхаться, — кто-нибудь из вас может достать ему воды? Толпа взволновалась. — Он— он так добр, — сказала одна из младших, её лицо просияло. Рицу больше не мог бороться с собой. Он всего раз закатил глаза. — Итак, раз мы с этим разобрались, — сказал Рейген, захлопнув телефон и переместившись с одной ноги на другую, — дадите пройти? Время не резиновое, я очень занятой человек. Рицу резко повернул голову, чтобы взглянуть на Рейгена. Казалось, тот начинал скучать, но Рицу заметил, как он слегка вспотел под затылком. Было ли причиной этому то, что он вообще часто потел, было неясно. Во всяком случае, Рицу готов был провалиться сквозь землю. Это был просто кошмар, их же могли схватить в любой момент, сразу же, если бы они наткнулись на человека с мозгами в этом здании. Его силы, наполненные тревогой, заставили каждый волосок на его теле встать, как у напуганного кота, и пыль с прочим сором взлететь в воздух, пока он шёл за Рейгеном и приспешниками в узких костюмах по коридору. Вдруг на его плече оказалась рука. Он захотел скинуть её, но подавил инстинкт и лишь вздрогнул. — Спокойно, — сказал Рейген тихим голосом. — Вам легко говорить, — пробубнил Рицу в ответ. Рейген бросил на него странный взгляд. — Мне самому здесь не очень весело, малой. Тебе нужно прикинуться, что всё в порядке, иначе они поймут, что что-то не так, — сказал он, взглянув на него с, возможно, фальшивой ухмылкой. — Притворяйся, пока тебе не поверят! Мой девиз. — Угу, — сказал Рицу, подняв бровь. Рейген кашлянул, затем устремив своё внимание на что-то ещё. — Итак, вы не могли бы мне сказать, что здесь происходит в данный момент? — сказал он, обратившись к одному из прислужников. — Меня обычно предупреждают, если что-то случается, но почему-то в последнее время я ничего не слышал… ________________________________________ Теруки пытался не засыпать и не пропустить ничего важного, чтобы они с Мобом могли ухватиться за шанс побега, если такой представится. Однако продолжительное сидение в пустой комнате без полезного занятия становилось ужасно, ужасно скучным, и Теруки был утомлён, как никогда в жизни, так что в какой-то момент он погрузился в лёгкий сон. Он не понял, сколько времени прошло до тех пор, как кто-то зашёл в комнату, чтобы их проверить — лишь то, что, когда двери наконец открылись и внутрь зашли три человека, он слишком медленно отреагировал. Его силы, ослабленные печатью вокруг помещения, стали возвращаться к нему, и он вспрыгнул на ноги, резво направив на них сильнейшие вихры телекинеза, на которые был способен. Они распылились прежде, чем достигли своей цели, и двери закрылись до того, как он мог совершить вторую попытку. Он нахмурился, разглядывая лица своих врагов. Там стояли большой, устрашающий мужчина в плаще и наплечниках, который ранее ударил его до потери сознания, и молодой человек с катаной. Между ними оказалась очень маленькая особа в кожаном костюме, покрывающем всё тело, и противогазе. — Вы оба устроили немалый беспорядок, — сказал человек в маске. Рядом с ним заодно поднялся Моб. Противогаз наблюдал за ним, в круглых фиолетовых стёклах жутко отражался свет в комнате. — Кояму придётся дисциплинировать, — сказал он, повернув маску к Теруки. — Он сказал, что в тебе нет ничего особенного, так что мы посадили тебя в комнату для слабых. Однако отчёты говорили о том, что именно ты сразил большинство наших охранников, и вместе с ними немало эсперов нашей элиты. — Вы зовёте их элитой? — усмехнулся Теруки. — Пф-ф-ф. Да вы издеваетесь. Человек в маске продолжил, не обращая на него внимания. — Ты почти одолел Кояму, уничтожил кукол Мукай, каким-то образом избежал сражения с Тсучией и победил Тераду, Такеучи, Миягаву и Муто, — продолжила загадочная личность. — Это больше половины наших Шрамов, и это не говоря о наших прислужниках. Честно, ты доставляешь нам больше неудобств, чем ты того стоишь. — Вы здесь главный? — спросил Теруки. Он надеялся, что звучал храбрее, чем себя чувствовал. — Я — лидер Седьмого Отделения. Ишигуро, очень приятно. Ишигуро протянул руку. Теруки её не коснулся. — Почему вы это делаете? — спросил он, — Мы не сделали ничего плохого. Отпустите нас. Опустив руку, незнакомец уставился на него сквозь свои фиолетовые линзы. Ишигуро не стал ничего говорить, но у Теруки появилось ощущение, словно над ним смеялись, будто он только что сказал что-то забавное, по-детски наивное. — Всё потому, что вы оба — особенные, — наконец сказал Ишигуро, словно раскрывая какой-то необычайный секрет. Теруки, всё же, невольно взбудоражился. — Как и у всех в Когте, у вас обоих сильные психические способности. Мы можем делать то, о чем обычным людям остаётся только мечтать. Он снова протянул руку. — Мы не зря благословлены ими. Эти силы делают нас лучше обычных, заурядных людей — мы были избраны для способностей, которые нормальный человек не может и представить. Наша цель — захват мира. Почему слабые должны править, пока сильных третируют, выгоняют из общества? — он остановился, казалось, ожидая чего-то от Моба или Теруки, но продолжил, прежде чем они успели ответить: — Всё просто — они не должны. Нам стоит руководить ими, и у нас достаточно силы, чтобы дать этому случиться. Скоро Коготь будет править миром, и эсперы будут на верхушке общества, где нам и место. Ишигуро кончил, очевидно довольный собственной речью. Долгое время вокруг было тихо. — О чем вы говорите? Психические силы не делают вас лучше других, — бросил Моб. На его лице по-прежнему не отражалось никаких эмоций, но по малейшим подсказкам Теруки мог понять, что больше всего он был раздражён. Ишигуро наклонил голову набок, как птица. — Обычные люди и хотят, чтобы вы в это верили. Мы за вами следили, знаете, — сказал он, — и за тобой, и за Ханазавой, хотя за последним подольше. Он приблизился к ним на несколько шагов, пока не навис над Теруки, устрашая даже со своим маленьким ростом, даже с голосом, который был наполнен симпатизирующим тоном. — Мы знаем, что твои родители оставили тебя здесь, а сами работают за границей, — сказал он, сдержанным голосом, полным раздутого сострадания. Теруки заставил себя не реагировать. — Потому что они боялись твоих сил. Насколько сильнее ты можешь стать. Сильнее, чем они когда-либо будут. Ты разве не хочешь им показать, на что способен? Показать миру? Ишигуро сыпал соль на рану, причём вполне свежую. Теруки попытался избавиться от мысли, что незначительная его часть как раз хотела этого — хотела силы, преклонения и восхищения, чтобы его боялись, и любили, и замечали. Вместо этого он попытался сосредоточиться на другом, на проведении времени с Рейгеном и Мобом, на незнакомом, приятном ощущении, которое оживало в его груди, когда он делал что-то хорошее для других лишь ради того, чтобы они почувствовали себя лучше. Это немного помогало. — Мне это не нужно, — сказал он, хватаясь за заповеди Рейгена, как утопающий человек хватается за спасательный круг, надеясь, что в его голосе больше уверенности, чем у него внутри, — и мне не нужно, чтобы вы делали меня сильнее. Ишигуро это, казалось, позабавило. — Да ладно. Мы знаем о мошеннике тоже, Ханазава. Ты очень умный, ты наверняка понимаешь, что он использует тебя ради твоих сил. Он тебе не может помочь. Во всяком случае не так, как мы. Теруки свернул пальцы в кулаки. Ишигуро, как робот, наклонил голову в сторону. — Хотя… как долго, думаешь, это может продолжаться? — спросил он, и в его электронном голосе прозвучала некая усмешка. — Твои родители тебя бросили, разве нет? Почему ты считаешь, что он не будет таким же? Он пытался остаться невозмутимым, но, похоже, заметил что-то в лице Теруки, так как затем переключился к Мобу. — И ты, Кагеяма, — сказал он, — у тебя совершенно иная проблема — ты не можешь контролировать свои силы. Как только мы о тебе узнали, мы решили получше узнать про тот инцидент с твоим братом. Рицу, не так ли? Лицо Моба вмиг побледнело. Кулаки Теруки, костяшки которых уже побелели от перенапряжения, задрожали. — Ты его ранил, да? Потому что не смог проконтролировать свои силы. Здесь, в Когте, мы помогаем таким, как ты, научиться дисциплине. Мы даём им необходимые средства. Тебе больше никогда не придётся потерять контроль. Точно такие же люди, как ты, которые боятся себя, теперь могут помочь Когтю, чтобы в новом мире стать— — Даже если вы всё это сделаете, я всё равно не хочу к вам присоединяться, — отрезал Моб сухим и холодным голосом, — вы ранили Теруки, и меня. Вы наверняка навредите многим другим людям. Я не хочу в этом участвовать. Теруки продолжил за него. — Психические силы просто… как особенность, — сказал он, взглянув на Моба для поддержки, — как талант. Любой талант. Краем глаза он увидел, как Моб закивал, заговорив с непривычной уверенностью. — Они не делают тебя лучше остальных. Даже не делают тебя популярным, — сказал он. — Попытка захватить с их помощью мир просто не сработает. — И затем, еле скрывая ярость в своём мягком голосе: — Я не хочу стать таким взрослым, как вы. После заявления Моба вокруг было очень тихо. Наконец Ишигуро выпустил тяжёлый вздох. — Очень жаль, — сказал Ишигуро, звуча весьма разочарованно. — Несмотря на ваш потенциал, вы оба всё же довольно глупы. Я надеялся призвать вас присоединиться к нам без промывания мозгов, но, видимо, иначе не получится. — Промывания мозгов? — ахнул Теруки, пытаясь скрыть ужас, пробежавший по его спине, как только он услышал это. — Вы серьёзно? Это что, какая-то дурацкая манга? — Боюсь, что это очень серьёзно, Ханазава, — сказал Ишигуро. — Сакурай. Мураки. Двое мужчин, стоявшие по обе стороны Ишигуро, двинулись к ним. Теруки отшагнул назад, и Моб сделал то же самое, решив забиться обратно в угол комнаты. Теруки стал глядеть вокруг, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то выход. Без своих сил и побитые, как сейчас, они не имели ни шанса победить в битве против двух взрослых людей. Теруки стиснул зубы и подготовился к худшему. Тук. Тук. Тук. За дверью послышалось три громких, внушительных стука, заставших всех в комнате врасплох. — ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, — сказал кто-то приглушённым знакомым голосом, который прозвучал снаружи помещения. — Это, — сказал Теруки, и его сердце забилось сильнее, — это разве не— — Командир Отделения! Из-за маски Ишигуро было невозможно понять, какие эмоции он испытывал, но каким-то образом Теруки почувствовал, что у него на лице было точно такое же выражение полного недоразумения. — Я надеюсь, это важно, — сказал он, — у меня дело. — Босс прибыл! Вся манера поведения Ишигуро вмиг переменилась. — Босс?! — воскликнул он, выпрямляя спину и попятившись назад. — Он только что уехал за новыми Шрамами, почему он здесь… — На несколько секунд он замолк, размышляя над тем, что предпринять, пока не повернул голову обратно к дверям. — Дай ему войти. Двери открылись. Толпа взбудораженных приспешников болталась по другую сторону выхода, расступившись посередине, как море. Через них прошёл Рейген, засунув руки в карманы, со скучающим выражением лица, а за ним — Рицу. — Наконец-то, — сказал он, — я уж думал, что останусь в этой конуре навечно. Моб, Теру, вы как там? Теру замер, как вкопанный. Моб кивнул. — Мы хорошо, — подтвердил он. — Что ж, отлично. Вылезай из этого угла, давай быстрее уйдём отсюда. — Командир Отделения?.. — сказал Сакурай, как Теруки поднял вокруг себя ослабленный помещением барьер, схватил руку Моба и пронёсся вместе с ним к Рейгену, прежде чем оба Шрама успели спохватиться. Ишигуро уставился на Рейгена, лишь легонько наклонив голову в сторону. — И кто ты такой? — спросил он электронным голосом, не выдавая ни одной эмоции, кроме любопытства. — Ты не наш босс. Рейген исполнил череду самых разных рукоплесканий, затем внезапно остановился и гордо указал на себя большим пальцем: — Рейген Аратака, восходящая звезда паранормального мира, величайший экстрасенс двадцать первого века, — заявил он, — можете найти меня в гугле. — Ни разу о тебе не слышал. Он слегка поник, но тут же снова выпрямился во весь рост. — Просто нужно идти в ногу со временем. И — у меня есть пара вопросов к лидеру этой организации. Это же вы? — Лидер этого отделения, вообще-то, — сказал Ишигуро. — Погодите, он не босс? — выкрикнул кто-то из коридора. Рейген не обратил на это внимания. — Пф-ф-ф, что же, откуда мне начать, — усмехнулся он, взмахнув рукой в воздухе, — вы похитили моих студентов, во-первых — одного из них вы пытались схватить уже несколько лет, и в последний раз вы сломали ему руку и устроили ему сотрясение. Я даже не знаю, стоит ли вам говорить, как это незаконно, но это ещё и не покрыла моя медицинская страховка. Так что, помимо всего остального, вы должны мне за его увечья. Он переместился с одной ноги на другую, решительно шаркнув ими по грубым плиткам пола, и указал на Моба с Теруки. — Более того — у этих двоих есть одно правило, согласно которому им нельзя причинять вред другим людям с помощью своих сил. Вы заставили их его нарушить. Каково это, довести детей до такого? Жуткие стеклянные глаза Ишигуро наполнились отражённым светом, когда он поднял голову, чтобы заговорить. — Какое идиотское правило. Они были благословлены такими талантами, и ты не даёшь им ими пользоваться? — он покачал головой. — Как глупо лишать их того, что в их природе. Здесь, в Когте, эсперы будут править миром и наконец-то получат то, что они заслуживают. — Ага, дайте знать, когда это случится, — отрезал Рейген, засунув руку в карман. — Вы серьёзно думаете, что сделаете их счастливее, похитив обоих и заставив их сражаться? Мне противно смотреть, как вы издеваетесь над двумя детьми. — Ты довольно груб, — сказал Ишигуро; в его голосе прорезалась недружелюбная нота, — думаю, мне лучше от тебя избавиться. Он поднял руку. Из толпы приспешников снаружи раздались взволнованные возгласы. — Лидер отделения! — крикнул один из более смелых. — Так и нас сотрёт! — Думаете, мне не всё равно? — сказал Ишигуро, — Он же ваш босс, не так ли? — Н-нет, мы— — Уходите отсюда! — прервал их Рейген. Приспешники затихли, уставившись на него в замешательстве. — Чего? — сказал один из них спустя несколько неловких секунд тишины. Рейген резко повернул к ним голову. — Если хотите выжить в этом мире, вы не можете здесь остаться! — крикнул он, — Это ваш шанс покинуть организацию! Начните заново! Ещё не поздно! Приспешники наблюдали за ним в молчании. У некоторых из них глаза налились слезами. И затем, все сразу, они побежали прочь с отдающимся эхом «Спасибо вам!!!» по коридору. Рейген медленно зашагал в сторону двери. — …на самом де-еле, нам тоже уже пора! Ребята, пойдём— — Никуда вы не денетесь. Небольшая чёрная материя, потрескивающая от энергии, выпрыгнула из груди Ишигуро. Хотя её мощь безусловно была ослаблена помещением, её пугающая сила притягивала к себе волосы и одежду Теруки. Если бы собственные силы не привязывали его к месту, он мог бы оказаться в серьёзной опасности— Звонкий щелчок — и масса расширилась. Сила, тянущая Теруки назад, увеличилась в разы, и ему вдруг стало трудно удерживать ступни на полу с плитками. Острая паника охватила его тело, как только он понял, что Рейген и Рицу тоже были в комнате, без каких-либо средств защиты. Как нарочно, Рейген полетел мимо него в сторону чёрной сферы, болтая конечностями в попытке удержаться за что-нибудь. — Его тянет внутрь! — крикнул Рицу. Теруки вскинул перед собой обе руки, пытаясь потащить Рейгена назад, но ему удалось лишь легонько замедлить его движение. Рицу сделал так же, как он, и Теруки спохватился, увидев ярко-голубое свечение вокруг его тела — его ауру. Этой секунды было достаточно, чтобы он потерял хватку и Рейген быстрее понёсся к безжалостной пустоте. — Учитель! — сказал Моб, вытянув одну руку. Синее мерцание обернуло Рейгена, и он застыл в воздухе, но впридачу к сфере, беспощадно тянувшей его к себе, казалось, его скоро разорвёт на части. Три маленьких эспера, двое из которых остались без сил, а один только что получил силы, не могли продолжать это вечность. Сама комната готова была прорваться по швам от мощи чужой атаки. Комната. — Эта комната блокирует силы! — выкрикнул Теруки, нервно оглядываясь по сторонам. Рицу бросил на него странный взгляд, но он едва его заметил, отвлекшись на кольцо печатей вокруг стен и пытаясь увидеть, цело ли оно. Разобраться было сложно — но если это было правдой, если у него получится закрыть дверь, чтобы его восстановить, то у них был шанс. Не теряя ни минуты, он отпустил Рейгена и окутал собственное тело своими силами, во всю прыть бросившись к двери. Упираясь ногами в пол, он вонзил пальцы в жёсткий бетон и потянул на себя, как только мог, со всей помощью от жалких остатков физических сил и слабых, потухших психических. Стиснув зубы от усердия, чувствуя, как мышцы и кончики пальцев ныли от напряжения, Теруки наконец-то смог полностью захлопнуть дверь изнутри. Всё вокруг тут же замерло. Рейген, вместе со всякой пылью, упал на пол и затих. Внутри Теруки что-то заледенело. Рейген затем внезапно поднял голову. — Эй! Что это было? — взбесился он, — Ты чуть не сломал мне руку! Я могу на тебя в суд подать. — Сакурай, дверь, — приказал человек в маске, игнорируя его, — я ещё не закончил. — Мужчина с мечом смирно кивнул, поместив ладонь на рукоятку, и двинулся к Теруки. — Эй, положи обратно! — крикнул Рейген. — Ты так ранишь кого-нибудь! — С дороги, — сказал Сакурай, нацелив на Теруки вытащенный из ножен меч, кончик которого остановился едва в миллиметре от его шеи. Тот резко вдохнул, но, стоя перед дверью, не посмел пошевелиться. Если бы он это сделал, они бы все могли здесь умереть. В ответ на равнодушные глаза Сакурая он дико уставился на него. И вдруг рядом появился Рейген, с гневным взглядом и оскалом на лице. — Какого чёрта ты делаешь? — сказал он, схватив меч за лезвие и вырвав его прочь от невредимой шеи Теруки. — Почему ты указываешь мечом на ребёнка? — затем он моргнул, уставившись на свою целую ладонь, теперь выражая вместе со злостью на своём лице крайнее недоумение. — Чт- он даже не острый! — Не острый? — сказал Сакурай, тоже удивившись. — Нет! Это что, пластик? — спросил Рейген, поражённый. — Это что, игрушечный меч? Ты во что играть задумал? Сакурай даже не принял во внимание его слова, бормоча что-то себе под нос. — Похоже, и проклятые предметы не работают в этой комнате… — сказал он. — Одно проклятие отменяет другое… Я не подумал это протестировать… любопытно. — Проклятые предметы? — фыркнул Рейген, — Любопытно? Это для тебя что, какое-то шоу? Научный эксперимент? — Подобные тебе простолюдины не смогут понять, — сказал Сакурай, глядя на Рейгена исподлобья. — Во-первых, не зови всех вокруг простолюдинами, феодальная эпоха давно закончилась. Серьёзно, это невероятно грубо. Кто вообще так говорит? — бросил Рейген, выхватив из рук Сакурая меч. — Во-вторых, мы все простолюдины! Ни у кого здесь нет суперсил, знаешь ли! И кто ты без них? Какой-то тридцатилетний неудачник с жирными волосами, который носится вокруг с игрушечный мечом и угрожает им ребёнку. Так ты мне скажешь, как эти силы делают тебя лучше тех, у кого их нет? — Ты не поймёшь, — огрызнулся Сакурай. — Мои родители бросили меня, когда я был маленьким. Я вырос совсем один, и я проклял мир, чтобы выжить! Зачем мне беспокоиться о мире, который ни разу не соизволил пожалеть меня? Теруки уставился на собственные руки, придавленный к двери. Некая тяжесть опускалась на его тело, пока он наблюдал, как этот человек — человек с сознанием ребёнка — пытался дать оправдание тому, что он заставил их пережить, пересказывая до боли знакомую историю из своего прошлого. Им мог оказаться он. — Ах, но ведь я понимаю, — сказал Рейген безмерно печальным голосом. Сакурай моргнул, наблюдая за его лицом с выражением чего-то между недоверием и любопытством, пока Рейген продолжал свой рассказ, — однажды, когда я был маленьким… я забыл сказать родителям, что у нас будет день физкультуры, так что я единственный остался без обеда… Некоторый груз опустился с его плеч. Теруки фыркнул. — О чём, — сказал Сакурай. Его руки были скручены в яростно дрожащие кулаки, но его голос был предельно спокоен. — Ты говоришь. Рейген взглянул на него с ослепительной улыбкой. — Тогда я тоже был одиноким ребёнком. — Я нуждался в этих силах, чтобы выжить, — сказал Сакурай, — а ты сравниваешь это с тем, как ты однажды пропустил обед. Весёлое обращение Рейгена тут же пропало, переменившись на холодный взгляд. — Да, и что? Какая разница? Ты взрослый человек, хватит использовать своё ужасное детство как оправдание тому, что ты сейчас делаешь. Причём с детьми. Они заслуживают нечто получше, чем чтобы их жизнь была разрушена, дабы ты почувствовал себя легче по поводу своей травмы, — не выдержал он. — Серьёзно, вы похищаете детей, утаскиваете их в какую-то удалённую тайную базу — для чего, чтобы записать их в фанатический психический клуб, где все одеваются, как злодеи из аниме? Это облегчит тебе жизнь? — он указал на Теруки позади него. — Это облегчит ему жизнь? Сакурай лишь слегка заколебался. Рейген это заметил. — Е-если Коготь добьётся власти над миром— — Власти над миром! — фыркнул Рейген. — Не смеши меня! Ты говоришь о власти над миром, но даже не видел мира! — он сломал пластиковый меч, который держал, напополам, и бросил каждую половину на пол. Сакурай отступил на пару шагов, уставившись на него с круглыми глазами. — Дай-ка спросить — ты знаешь, как хоть что-нибудь устроено? Как построить функционирующее государство? Образовательную систему? Агрокультуру? Как ты собираешься внедрить действующие законы? Как ты сделаешь всё так, чтобы твоё государство не развалилось на части? Сакурай снова шагнул назад, а Рейген подступал к нему, загоняя в угол. — И, кстати говоря, как вы собираетесь держать своих граждан под контролем со своей «властью над миром», хм? Знаете, людей невозможно контролировать страхом вечность. А! И как вы заставите других эсперов не нападать на вас? Ибо пока что вы не очень хорошо справляетесь с этой задачей. Взмокнув от пота, Сакурай стоял на месте. Рейген обратил внимание на другого человека в комнате. — А ТЫ! — он воскликнул, развернувшись, чтобы взглянуть в лицо мужчине с огромным фиолетовым плащом и здоровенными наплечниками. — Мне казалось, что игрушечный меч выглядел забавно, но у очкарика тут хотя бы нормальная одежда. Что с тобой не так? В городе проходит какая-то конвенция, я что-то пропустил? Хеллоуин наступил? Что на тебе надето? — Эм, — многозначительно сказал тот. Рейген подошёл к нему, ещё держа руки в карманах. Он поднялся на цыпочки и постукал по чужим наплечникам. — Если ты собираешься делать столько ужасных вещей, можешь хотя бы иметь приличие не выглядеть при этом, как очередной злодей из мультиков по выходным. А что это на твоём лбу? Мужчина отвернулся, отказываясь встречаться взглядом с Рейгеном. — Это… — сказал он, — это… гм… — он снова повернулся к Рейгену, но до сих пор казался смущённым чем-то. — Это не твоё дело. — Ага, — ответил Рейген, совершенно не удивившись, — значит, это просто украшения? — Како- какое это имеет значение? — сказал Мураки. — У нас ещё есть силы. Ты глупец, если думаешь, что это ничего не значит. Рейген цокнул и покачал головой. — Да, у вас есть силы, но вы используете их для таких тупых вещей, — простонал он. — Скажи мне, ты выключил свой мозг в средней школе? Ты настолько от них зависишь, что теперь считаешь себя выше остальных только потому, что у тебя есть одна способность. Ты не особенный. Ты всего лишь человек — ни больше, ни меньше, как и все из нас. Он резко повернулся к Ишигуро, кто стоял в полной тишине. — То же самое хочу сказать о тебе, противогаз — почему бы тебе не надеть нормальную одежду? Хватит полагаться на свои силы для бог знает чего. И вы все, прекратите гоняться за моими студентами. Ваша организация не может быть такой прекрасной, если вам нужно похищать детей, чтобы заставить их присоединиться. Серьёзно,— он небрежно махнул рукой, повернувшись на сто восемьдесят градусов, и направился к двери. — Моб, Рицу, Теру — давайте, мы уходим. Мужчина в плаще несколько трагично упал на колени. Двое остальных застыли в середине комнаты, уставившись в пустоту. Теруки глядел на развивающиеся события с раскрытым ртом. Рейгену даже не понадобилось угрожать никому насилием. Ему нужны были лишь равные условия и свой голос, и высшие чины оказались разрушены. Он побрёл в очередь с другими детьми к двери, и никто не попытался остановить его. — НЕТ! — крикнул Ишигуро. Теру сморщился, подняв плечи к ушам. Он знал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — ЕСЛИ БЫ СЕЙЧАС У МЕНЯ БЫЛИ МОИ СИЛЫ, ВЫ БЫ ВСЕ БЫЛИ МЕРТВЫ! — снова воскликнул он; голос повысился на несколько октав, дыхание чересчур громко отдалось эхом в помещении. Он звучал- дико. Будто всё, на чём он когда-либо строил свою жизнь, развалилось перед его глазами, и он не знал, как с этим совладать. Подняв руку к лицу, он сорвал маску с лица и бросил её в сторону, задышав легче без аппарата у рта. Теруки отшатнулся, увидев под ней старое лицо, покрытое шрамами. — Ты просто человек, ни больше, ни меньше — это неправда! Это невозможно! — Лидер—, — начал Мураки, протянув руку. — Тупые макаки! — рявкнул Ишигуро, не обращаясь ни к кому напрямую. — Эти силы делают нас выше других людей! Мы особенные, разве вы не понимаете? Нас должны восхвалять! Почему вы не можете этого принять? Вы довольны жизнью наравне с простолюдинами? — Да, — сказал Моб. — Вы не лучше, чем кто-либо другой. — Если психические силы — твоя единственная особенность, то у тебя должны быть проблемы побольше нас, — добавил Рейген, подняв бровь. — Почему бы тебе не подумать, что действительно важно в жизни? Мы уходим. Ишигуро рассвирепел, его лицо сморщилось, как мокрая салфетка. — ВЫ ВСЕ УМРЁТЕ, — заорал он, и вдруг, быстрее, чем на то был способен любой старик, он побежал по всей комнате к двери, прямо где стоял Теруки. Его когтеобразные пальцы вонзились в предплечье Теруки прежде, чем тот успел отреагировать, острой и безжалостной хваткой. С ещё одним громким криком Ишигуро отбросил его прочь. Потерявший равновесие Теруки попятился и споткнулся о трещину в полу. Он тяжело приземлился, поцарапав от узорчатой плитки и так много пережившие ладони, и Ишигуро удалось открыть дверь лишь на щёлочку— Рейген стряхнул с плеча свой мешок и ударил им Ишигуро в лицо. Затем он ударил его ногой в грудь, на всякий случай. Тот шагнул назад, заколебавшись, и грудой повалился на пол. — Иногда людей можно образумить только с помощью насилия, — вздохнул он, вытирая руки от пыли. — К сожалению, некоторым просто необходим хороший пинок. — Там был кирпич, — сказал Рицу, пялясь на мешок Рейгена. — Вы ударили его кирпичом. Рейген пожал плечами. — Семантика. — Это не то слово, — сказал Рицу. — Погодите! Рейген развернулся, выставив перед собой мешок, как нож. — Я и не на это способен, — предупредил он, — у меня, между прочим, зелёный пояс в Кэмпо. Руки Сакурая дрогнули. Он до сих пор выглядел шокированным до предела. — Нет, нет, это… я не пытаюсь вас остановить, просто… — он не знал, что сказать. — …что нам теперь делать? Грациозно протянув руку, Рейген принял более уверенную позу. — Вы так долго сидели в этой норе, что забыли, как выглядит реальный мир, — протянул он скучающим тоном. — Хватит полагаться на свои силы. Живите в реальности. Прекратите думать, будто вам что-то должны лишь потому, что вы умеете двигать вещи с помощью собственного разума. Он полностью раскрыл дверь и взглянул назад. — Сделайте что-нибудь достойное. Будьте хорошим человеком. Теруки почувствовал, как его силы вернулись к нему, хотя и ослабшие из-за его нахождения в комнате, и подготовился к битве. Однако оставшиеся два Шрама не стали ничего делать. — Я надеюсь, вы не дадите ему последовать за нами, когда он проснётся, в качестве вашего долга обществу, — сказал Рейген, бросив равнодушный взгляд на Ишигуро. — Также, в качестве оплаты за издевательство над моими учениками плюс бесплатную психотерапию, я надеюсь, вы передадите этот урок другим своим коллегам. — Ко-конечно, — ответил Мураки, пялясь с круглыми глазами. — Прекрасно, — сказал Рейген. И затем, неожиданно сменив тон: — Ну что ж, мы здесь закончили! Пойдём, ребята. Он вывел их из комнаты через длинные коридоры под ночное небо. Никто не стал их беспокоить по пути обратно. Теруки глядел на Рейгена восторженным взглядом, и хотя Моб, накрепко прижавшийся к Рицу, не до конца улыбался, выражение его лица клонилось к этому. Рейген оставался спокойным и стойким до тех пор, пока они не вышли на улицу. Как только здания не стало видно, он повернулся ко всем троим, и его лицо было вытянуто во встревоженной улыбке, которая, скорее всего, была всё время, пока он провожал их прочь от штаба. Теруки заметил очевидный пот, появившийся на его висках. — Итак, — сказал Рейген, изучая лица Теру и Моба, — вы оба выглядите не лучшим образом, но пара пластырей должна этому помочь. Моб и Рицу, позвоните родителям, пожалуйста, чтобы они не думали, что я вас похитил. Он выпрямился, стряхнул пыль с костюма, окинул взглядом глухой лес. — Нам лучше идти, а то вдруг они ещё передумают, но я всё-таки вызову такси. Было тихо, не считая стрекотания цикад и кузнечиков, и Теруки вдруг начал смеяться из-за всеобщей нелепости. Рицу скоро присоединился, сперва с хрипом, тихо хихикая, затем захохотав в полной мере, чего Теруки от него ещё ни разу не слышал. Моб не смеялся, но у него ярко блестели глаза — что можно было посчитать за то же самое. Рейген переглядывался с одного мальчика на другого, ошарашенный. — Что такое? — спросил он. — Что смешного? Теруки покачал головой, ещё улыбаясь. И, прежде чем ему придётся хорошенько об этом подумать, прежде чем он сможет изменить своё решение, он бросился вперёд и врезался в Рейгена, обернув вокруг его туловища свои руки. — Уф, — закряхтел Рейген, попятившись на несколько шагов из-за неожиданного на себе веса. Он хаотично замотал вокруг руками, не зная, что с ними делать — но он был прочным, настоящим, и он был здесь. Моб вскоре присоединился к ним, — Теруки почувствовал лёгкое прикосновение его руки на своей спине — и потом, хотя невольно, Рицу прицепился к Мобу. Спустя некоторое время, Рейген прочистил горло. — Эм, — сказал он, впервые в жизни звуча так, будто он не знал, что сказать. — Мне правда нужно вызвать такси, ребят. Их водителю понадобилось довольно долгое время, чтобы прибыть неизвестно куда, но к тому времени они уже дошли до основной дороги, и всем четырём удалось вместиться на задние сидения. Голос Рейгена, который пояснял дорогу водителю, был так же тих, как голос Рицу, говорившего с родителем по телефону. Теруки не мог разобрать ничего из сказанного, и он не пытался; уже давно прошёл час, когда Рейген бы обычно повелел ему идти спать, а от его психической энергии не осталось ни капли. Широко зевнув, он потёр глаза. Его голова против воли подалась вперёд, как он вспрыгнул обратно. Похоже, Мобу было не лучше: его голова так же падала вперёд, и его тело скоро прижалось к Рицу. Рейген с непонятным выражением лица наблюдал, как Теруки боролся со сном. — О Господи, — воскликнул он, когда тот вздрогнул третий раз подряд, — просто- почему бы тебе не лечь на меня? Я не могу смотреть, как ты все время заставляешь себя просыпаться, это сводит меня с ума, — и он звучал очень раздраженным, как всегда, но Теруки все равно прислонился к нему. Его щёку придавило плечо Рейгена, но он уже не был в сознании, чтобы об этом волноваться. Он не мог вспомнить оставшиеся часы поездки, лишь то, как Рейген встряхнул его, как только они оказались у его офиса. Хуже всего было подниматься по лестнице, но Рейген поставил им новый чайник, а Теруки с Мобом упали на диван-призрак, и всё потихоньку начало вставать на свои места, даже если всего по чуть-чуть. К их царапинам и другим ранам были приклеены пластыри, на рёбра Теруки, стремительно приобретавшие фиолетовый цвет, была нанесена мазь для синяков и прилеплены пакеты со льдом. Лицо Рейгена сморщилось, когда тот ощутил температуру Теруки, и в его руки впихнули горку холодных лекарств, несмотря на его неистовые возмущения. Затем, как только о ранах позаботились и таблетки были проглочены, а чашки чая на кофейном столике опустели, они направились к дому Моба и Рицу, все четверо. Моб был прижат между Теруки и Рицу, — Рейген оставался позади — и его ноги громко цокали по асфальту, так, что Теруки точно знал, что он был тут. Это не останавливало его от того, чтобы он каждые две минуты проверял это, просто на всякий случай. Каждые пару секунд рука Теруки касалась руки Моба, осязаемой и тёплой. Рейген и Теруки остались на тротуаре, наблюдая за Рицу и Мобом, пока оба не скрылись за безопасным уютом своего дома. Лишь свет исчез из дверного проёма, Теруки вяло моргнул в их сторону, выпустив огромный зевок. К этому моменту даже открывать глаза было тяжело, и он не хотел ничего больше, кроме как завалиться в своей крохотной комнатке на свой комковатый футон и спать до тех пор, пока Рейген ему позволяет. Он собрался было заявить об этом миру, но он взглянул вверх и забыл, что хотел сказать, озадаченный странным выражением лица Рейгена. Без спросу, слегка стеснительно, Рейген протянул руку. Она двигалась гораздо медленнее, чем обычно, дико и спонтанно. С нотой нерешительности, в последний момент он нежно опустил её на макушку Теруки, остановившись на пару секунд и затем взъерошив ему волосы. Его рука оставалась там даже дольше, чем нужно, и Теруки, слишком уставший, чтобы притворяться, будто ему это не нравится, прислонился к ней. Этот жест был успокаивающим и ласковым, и родным. Он не собирался уходить. — Давай, Теру, — сказал Рейген. — Идём домой.