Мы приехали на пляж:
Отчим, я и моя мать.
Человеческий гуляш
И жара +35
Красный отчим на песке,
В нём домашнее вино.
Я в бурлящем кипятке,
От людей не видно дно.
Вдруг я вижу как предмет
На меня несёт прибой.
Я подумал, что пакет,
Ну и пнул его ногой.
Врач в больницу положил
И купаться запретил.
Ненавижу Геленджик!
И его животный мир!!!
МЕДУЗА-А!
МЕДУЗА́! МЕДУЗА́!
СИМВОЛ ЗЛА-А!
Медуза́, медуза́...
©тыбрено(из "Слава Богу, ты пришёл!")
- Кизляки философствовали, прервав истерику.
Я выдохнула, продолжив путь - было намного легче, когда они не орали. И даже эти дебильные сортирные шуточки Кизляков были лучше, чем их истерика. Тихо крадясь, я понимала, что дальше так продолжать нельзя - я мало того, что без-двух-месяцев четырехлетней бегаю в два часа ночи, ночи, Карл! Так ещё и собираюсь накрыть явку Ка-сан!
Я передёрнула плечами от сюреалистичности всего этого действа, но продолжила идти. Кизляки уже пол недели заливались соловьём про близящийся пиздец, откуда-то зная, что надо делать.
Я тихо приподняла крышку вентиляции, что какого-то... Пусть будет ананаса, находилась внизу, лишь потом плавно поднимаясь вверх.
Они готовились?
Я проползла внутрь, аккуратно поставив(попыталась) решётку. Та, будто заговоренная, падала снова и снова, но в конце концов, разобравшись с "бесполезной, оя, железкой" я поползла, стараясь не шуметь
но я сильно сомневаюсь, что меня никто не слышал.
Спустя некоторое время я затаилась, постаравшись поменьше дышать и унять сбитое дыхание, попутно борясь со сном - в два часа ночи спать хотелось просто до жути.
Ка-сан сидела, разгребая бумаги, что-то подписывая, а что-то откладывая. Напротив неё сидел очень похожий на неё, но чутка младше, мужчина с глубокими сине-голубыми глазами и светло-синими волосами, что даже на вид были жутко похожи на солому.
И тут я почти впервые пожалела, что отдала Систему. Узнать, кто это такой, мне хотелось всё больше и больше, не смотря на то, что мужчина мрачно молчал, то и дело злобно поглядывая на Ка-сан
да как ты посмел?! А ну живо извинился!!!.
Ка-сан чему-то хмыкнула и резким движением скинула бумаги со стола, улыбаясь так, словно жаждала крови.
Кизляки опознали мужика как брата Ка-сан. Младшего.
— Кто крот? — Тихо поинтересовалась Торука-ка-сан, и я ощутила её жажду крови.
— А крот ли? — С мрачным огнём в глазах ответил, получается, мой дядя.
— Ты и сам знаешь, Момору. Наша ветвь, не смотря на всё показное, довольно консервативна, хотя не так, как те же Мидоридо, и хорошо. — Она поморщилась, будто съела лимон. — А значит кто-то слил Вонголе инфу. Я, конечно, понимаю, что они - сильнейшая семья Италии, если не всего мира, но отдавать им Мукуро я не собираюсь. Он мне как сын, да ты и сам это знаешь, отото. — Она опасно-ласково прищурилась, будто блокадный кот, что притворился сытым.
— И как ты к главе обращаешься... — Отстранённо кивнул дядя Момору-сан.
Устали и запутались,
Зачем мы ещё раз нашлись?
Устали, губы путались.
Согрелись, только не спаслись.¹
Я затаяла дыхание, боясь вдохнуть. Пламя против воли вырывалось и тонкими искрами старалось спрятать. Я не могу позволить отдать Мукуро-куна.
— ...Ну а что нам ещё делать? Это Вонгола. — Этот... как минимум мудак хочет отдать хрен знает кому .моего Мукуро?! Вот урод!!!
Ка-сан посерьёзнела, окончательно отбрасывая мешающуюся маску.
— Не здесь.
Они вышли и закрыли дверь, и только потом я заметила, что невольно затаила дыхание, перестав дышать. Перед глазами ещё мельтешили огоньки, но я вытащила решётку и на четвереньках вползна в кабинет, в то время как Остатки одыкватности орали благим(и не только) матом.
БлятьБлятьБлятьБлятьБлять!!! Куда прёшь?! Это кабинет чёртового главы твоей ветви, блять!!! Беги, а ну беги отсюда!!! Мы сдохнем! Нас поймают и мы сдохнем!!! Беги, беги, блять!!!
Остатки одыкватности всё больше походили на пессимизм.
Я стояла напротив стола. Подойдя к нему, стала аккуратно и бесшумно поднимать листы, стараясь найти то, ради чего меня сюда и позвали, переодически заглушая шелест бумаг Пламенем Тумана, но беря меньше обычного, чтобы не засветиться.
Ультиматум, а на мирный договор это было совершено не похоже, лежал с краю, так что когда я до него добралась, то аккуратно взяла его, читая медленно, так как ещё не очень хорошо соображала.
Почти как договор купли-продажи.
С той, разве что, разницей, что это было по своей сути
дарением. Эта грёбаная "Вангола" и плевать, что первая о, если говорить кратко, то требует Мукуро в качестве хранителя для Десятого своего босса!!! Они... Совсем охуевшие, как я посмотрю.
Дескать, Мукуро потомок некоего Деймона Спейда, который был хранителем Тумана первого и второго поколений Вонголы. Бесит. Как же всё бесит!!!
Я, к тому времени уже положившая лист обратно, вцепилась в волосы, крепко стиснув зубы, хотя хотелось кричать.
Да у нас весь клан - потомки этого имбецила, чего вы к моему брату прицепились?!
Новость словно огрела пыльным мешком по голове. Я просто стояла и бездействовала. Кизляки заорали - времени осталось мало.
Я положила лист обратно, скопировав и сформировав копию во внутреннем мире.
Тикаем.
Несмотря на мои старания, крышка чуть скрипнула, вставая на место. Скоро сюда вернутся Ка-сан и Момору-сан. Тикаем, пока не вернулись.
Лёжа в кровати, я поняла, что злиться на Момору-сана, а тем более на Ка-сан не получается.
Внутренний мир встретил прохладой и ветром, что из-за отсутствия деревьев в на вид бесконечном песчаном и покрытым водой месте, простирающимся далеко за горизонт, разгулялся на славу.
Они не виноваты.
Срезали расстояния,
Одно на двоих желание.
Теперь уходим, уходим по одному,
А, знаешь, один я вряд ли смогу.¹
Я достала копию того самого договора и бессильно, словно марионетка с обрезанными нитями, плюхнулась вниз. Любимый чёрный плащик куда-то пропал, но это не заботило.
Я до боли в глазах вчитывалась в договор. Чем больше читала, тем меньше он мне нравился.
Совсем не нравился.
Мы...
Нет, не мы! Я не отношусь сюда! Не отношусь, я ни при чём!!!
Они не могли не выдать Ни-сана. По самому тексту выходило, что наш клан далеко не так силён, как мне казалось. В случае же отказа... Нет, там ничего не говорилось, но отказ не принимался.
Кизляки согласились со мной в том, что если Мукуро не отправят так, то его попытаются выкрасть, да и его положение в Вонголе станет ниже, а сам клан тоже получит на орехи.
Блять.
Кизляки, словно нехотя, сказали, что несколько лет назад, ну, чуть больше года считается?, у них тоже были к клану До притензии. Клан отказал.
Прости, Ка-сан, я и правда думала, что на том приёме ты была виновата из-за тех взглядов. Бляяядь!!! Это оказывается, не "она знала о нападении потому что сама его планировала". Это оказалось грёбанное "она знала о нападении потому что ей сказали как бывшей главе"! Вот блять!
Сердце кольнуло. И правда, как я могла?
Мысли текли вяло, но взор ухватил договор. А если..?
Взрослые не могли вмешаться - сейчас я далеко не взрослая.
Клан должен был выдать Мукуро - вряд ли Ни-сану понравится.
Они и правда ничего не могут сделать - значит кто-то другой сможет.
Мукуро могут отправить к Вонголе -
Мукуро может сбежать!
Если сможет.
Конечно сможет.</righti>
Только надо помочь
Поможем, куда же я денусь.
Как вода с крыш падали.
Но до чего мы довели
И крепкие десятками
На легкие осадками.¹
План Ка-сан сработал идеально. То, что это был план, я поняла потом, когда узнала, что в клане не остаётся неучтённого и забытого мешочка с деньгами, а нужная мне тогда литература в библиотеке встречается крайне редко и лежит далеко, а не, чёрт возьми, прямо на уровне глаз на втором стеллаже.
А, может, всё получится?
И время есть соскучиться.
По гладкой коже матовой,
Хоть рукава закатывай.¹
— Ни-сан. — Мукуро-кун, мой милый Мукуро-кун сразу понял, что дело пахнет керосином.
И попытался слинять.
По крайней мере, в соображалке ему отказать нельзя.
— Да стой ты!
— Имото, с теми мелками случайно получилось, честно! — Какими мелками? У меня есть мелки?
— Мелками?
— Которыми ты рисуешь.
Я поражённо моргала. Это не мелки, вообще-то.
— Я не поэтому. Пожалуйста, не перебивай.
Смотреть в его глаза, полные непонимания и какой-то обиды было почти физически больно, но я упрямо не отводила взгляд.
— Значит меня предали? — Тихий голос.
Лучше бы он кричал.
Я видела, как в его глазах что-то, болезненно сверкнув, напрягается, готовое сломаться.
— Нет. У них просто нет выхода, Ни-сан. Но у нас есть.
Он, сверкнув глазами, упрямо посмотрел на меня своими синими, как вечереющее небо, безднами-глазками.
— Я слушаю.
У него был немного хриплый, будто он кричал, голос, хотя ему только недавно стукнуло пять - едва ли неделя прошла. Глядя на то, как по мере моего рассказа его глаза начинают привычно блестеть, а из-за кулаков не белеют ногти прижатых со всей силы пальцев, я поняла - все бессонные ночи, всё переживания и будущие потери будут того стоить, если он больше не будет выглядеть как пять минут назад - несчастным, преданным, с разбитыми мечтами, что глаза-бусинки кажутся матовыми стекляшками, лишёнными жизни.
Заметает снегом без конца,
Самому пока не верится..
То замерзли, то опять вода,
И нет встреч без повода.¹
***
Подумать только, Мукуро не дали с собой никакого оружия! Нет, не так. Да, ему всучили какой-то кинжал и задрипаный Блок(который пистолет), но не дали того, чем мы тренировались сражаться - видимо, трезубцы в дефиците. Как же смешно! Прямо до смерти!
А Кизляки танцевали казачка, говоря, что в крови клана Казахи точно отметились.
Я не пришла на прощание - не смогла себя заставить. Я никогда не любила долгих прощаний - если хочешь идти - иди, но не размусоливай, словно ковыряясь в ране, словно режа тупым ножом.
Любишь - целуй.
Боишься - беги.
Ненавидишь - бей.
Живёшь - действуй
Лишь до этого обняла Ни-сана, что пришёл ночью ко мне - мы оба понимали, что это последний день, когда мы видимся такими. При следующей встрече каждый изменится - неизвестно, правда, куда.
Я сидела в кроне дерева, поглядывая на брата, теребящего браслет - ничего необычного, просто фенечка. Безумно хотелось подарить ему хотя бы что-то.
Он в последний раз обнялся с Ка-сан и То-саном, потрепал по голове мелких и направился к машине, у двери обернувшись и послав мне взгляд.
Значит нашёл.
В груди, чуть сдерживая странный холод, пылающий, словно Пламя, растеклось тепло - не пропадёт.
Он не пропадёт!
<righti>Он не пропадёт?</righti>
Правда ведь?
Я чуть растянула губы в ломанной улыбке. Мукуро, поймав мой взгляд, кивнул, будто бы сам себе, поправляя рюкзачок, закинутый за плечи.
А в рюкзаке мирно лежала, дожидаясь своего времени, гремучая смесь - школа и правда мне пригодилась, кто бы что не говорил.
***
Мелькнула где-то сине-фиолетовая, словно поблёкшая, шевелюра и я обернулась.
Хозяйку этой шевелюры звали Макото, и её от чего-то гнобили(но как-то не так). Ей было около шестнадцати-двадцати, и из-за постоянно плывущей ауры Туманного Пламени я не могла сказать точнее.
Мадока была неплохой девушкой, что не раз мне помогала, хотя потом её гоняли с удвоенной силой. В голове до сих пор стоял эпизод где она, ржа, как лошадь, бежала по мощённому плиткой коридору, а за ней гналась суровая заведующая дисциплиной, полноватая тётка лет сорока, с шваброй в руках.
Яркая и весёлая, она напоминала мне солнце, и я не могла не улыбаться ей. У нас сложилась своеобразная дружба, если такая может быть между пятилеткой и двадцатилетней.
— МАДОКА!!1! — Вышеназванная пробежали мимо меня и утянула за собой, опять убегая от взбешённой заведующей.
— Бля, нам капец! — С озорной улыбкой выкрикнула она, будто была этому рада.
— Тогда чему ты рада?!
— Жизни. Щас ка-а-ак запою!
— Нет! — Но было поздно.
— Я СВОБОДЕ-Е-ЕН! СЛОВНО ПТИ-ИЦА В НЕБЕСАХ!
Я СВОБОДЕ-Е-ЕН! Я ЗАБЫЛ, ЧТО ЗНАЧИТ СТРАХ!
Я СВОБОДЕ-Е-ЕН! С ДИКИМ ВЕТРОМ НАРА-АВНЕ!
Я СВОБОДЕ-Е-ЕН! НАЯВУ, А НЕ ВО СНЕ!!1! — Самое ужасное было в том, что Кизляки подпевали, а на второй строчке стали горланить во всю силу.
Дибилы. Все.
Макото была заводной и весёлой, часто носила кепки, отбрасывающие огромные тени и загораживающие лицо почти до носа.
Кизляки смеялись, часто орали и горланили песни и меня поражало то, что они совмещали это с воем-истерикой-мы-все-умрём.
У Мадоки была катана, которую она носила(хотя скорее прятала) в складках кимоно, которое не очень походило на кимоно из-за невъебенного количества ткани в нижней части, а я всё удивлялась, как же она ходит так.
Но грохалась она часто.
И была забавной настолько, что встречи с ней были приятными, наверное, потому что длились зачастую по десять минут в день.
И даже то, что она была полнейшим нубом во всём, что касалось техники и порою страдала топографическим кретинизмом(ВЫБОРОЧНЫМ, ОЯ!!1!), меня не отталкивало.
Несмотря на то, что я знала её уже как год, я так и не видела её глаз и могла только догадываться, какого, собственно, хрена.
Радовало то, что Ка-сан не относилась к моей подруге также и не говорила о ней со мной. Я же, в свою очередь, не упоминала о Мадоке мелким и не закладывала взрослым, хотя порой у меня бывали сильные душевные порывы здать эту маленькую аватарку Кизляков, чтобы просто посмотреть, как она бегает.
Что же, с таким-то характером было не удивительно, что и мелким она понравилась. Правда, Мадока убегала.
А я стояла в ступоре, нервно хихикая, когда однажды услышала, послушала и поняла, что клан разделился на два лагеря - те, кто считали Мадоку парнем, говоря, что настолько угловатую девушку найти попросту нереально, и те, кто так не считал, таки решив для себя, что она - это... Ну, она.
Также было весело узнать, от чего к ней такое отношение, что вроде гнобят, но как-то не так. Как оказалось, Макото была дочкой предателей и разведчиком.
И если первое отнимает всякое уважение, то второе не даёт стать изгоем.
Во выкрутилась!
Заметает снегом без конца,
Самому пока не верится.
То замерзли, то опять вода,
И нет встреч без повода.¹
— Куда мы? — Рука немного болела, но я позволяла тащить себя дальше.
— На север! А мы уйдём на север! А мы уйдём на север! А-ха-ха-ха-ха!
Ну, двигались мы и правда на север, этого я не признать не могла.
— А точнее?
Мадока толкнула дверь и выбежала на полянку. Она уже метров как цать выпустила мою руку, так что я приостановилась, с невоверием смотря на хлам вокруг меня, но вскоре послушно догнала её.
— Вау! — Невольно вырвалось у меня. Давно не стриженные деревья и трава, что по пояс Мадоке, произвели на меня необратимые впечатления.
Здесь не было грядок и казалось, что люди забыли о этом месте, где буйствовала никем и ничем не сдерживаемая природа. Раскидистые ветви каштана будто старались обнять всё небо, а я стояла, не в силах оторваться.
— Вот то-то и оно! — Мадока была весела и заражала весельем других. — Здесь и помереть-то не стыдно!
Я чуть не поперхнулась воздухом.
— В смысле?! Какая смерть?! Тебе ещё двадцати нет, или типо того. Да и какой в этом прок - лежать в каменном склепе... — Н-да. Начала за здравие, кончила за упокой. Ранее гневный, мой тон к концу мини-тирады был неуверенным.
— Я и не буду лежать. Если умру - кремируй. — Я в шоке смотрела на траву-мураву, будто она могла мне ответить, а какого, собственно, хуя, именно я?! Нет, не так.
ЧТО НЕ ТАК С ЭТИМ КЛАНОМ?!
Это место было в полнейшем запустении, но мне не хотелось ничего менять - цветы посреди полянки, будто огороженной различными ходами и зданиями, были прекрасны, как тот клён, который однажды я... Я-Ольга видела - пробивающийся сквозь асфальт и будто кричащий: "Объёбан, но не сломлен!"
Настроение, словно против воли, поднялось, и я улыбнулась очередной шутке Мадоко, такой же плоской, как и она сама. День вышел определённо неплохим.
А ведь и правда, что плохого в том, чтобы отвлечься ненадолго? Ради тахих приятных малостей я могу выкроить немного времени.
***
После ухода Мукуро я зарылась в книги, буквально поселившись на два месяца в библиотеке. Мне было интересно, но главное, жизненно необходимо узнать побольше о мире. Мадока иногда вытаскивала меня на улицу или просто пошататься по заброшенным/неиспользуемым(нужное подчеркнуть) помещениям, но я старательно ныкалась, колебаясь, словно маятник, после того разговора где-то "на севере". Её взгляды на некоторые вещи меня пугали, но мне было странно-приятно говорить с ней об этих взглядах. Как-то мимо меня прошло моё же собственное пятилетие. Больше запомнилась лопата, которую я стащила из пристройки-сарайчика, где хранили инструменты для ухода за садом. Конечно же, тут не обошлось без мелькнувших выцветших тускло-фиолетовых волос. О том, почему Мадока привела меня именно сюда, я предпочла не думать - целее буду. Психологически. И как манру повторяла "ЯНеЗнаюНефигаИЗнатьНеХочу". Способность этой девушки выводить из равновесия парой слов меня изрядно напрягала, но это было из тех случаев, когда находиться рядом, когда Мадока троллит кого-то было приятно, даже учитывая то, что она была непосредственной и могла мгновенно поменять свою "жертву". Иногда попадало и мне, но мне слишком нравилось слушать её язвительные пикировки, чтобы "теряться" всякий раз, как она начинает зубоскалить с каждым встречным рядовым.
Но когда Мадока, хитро улыбаясь, пнула прогнившую дверь сарайчика и сказала: "Здесь есть величайшее сокровище нашей ветви! И теперь оно твоё!" Я,
немного не поня...
прихре... была в ахуе, когда увидела различные грабли, лопаты, тяпки и другой садовый инвентарь. Но лопаты были хороши.
Ну что сказать, одна лопата мне понравилась настолько, что на следующую тренировку с Ка-сан я принесла именно её.
За что и огребла.
Правда, потом Ка-сан дико радовалась, неизвестно чему, правда.
Тренировки стали жёстче, но я не сдавалась, радостно впитывая материал, в отличии от ноющих мелких. Возможно, не стучи у меня в голове набатом Кизляки, я бы вела себя так же.
Ещё три месяца я совала свой нос куда только могла, доводя Момору-сана до состояния не стояния, мелкие с радостью помогали, а ночами долго ворочалась, ведь Кизляки закатывали истерики, и их концерты с каждым разом становились дольше.
Мне стали сниться кошмары, и я пробовала с ними бороться, но ни увеличение количества сна, ни книги перед сном не помогали.
Наутро я просыпалась полностью разбитая, не помня кошмаров, мучавших ночью.
И шла вперёд - пропадать в библиотеке, убивая своё зрение, или, умывшись, шла после завтрака на тренировку.
Потом я поняла, что почти не общаюсь с мелкими, но не смогла ничего изменить - каждый раз, идя к ним, я понимала, что у меня осталось мало времени до неизвестного пиздеца, а тратить его вот так - глупо, что я уже и так отстаю и знаю меньше, чем надо!
И я сломя голову бежала обратно, стараясь не плакать. Мне и правда было не всё равно на мелких, но я не могла себе позволить... Я не могла заставить себя...
У меня не получалось проводить с ними больше двух часов в день.
Заметает снегом без конца.
Самому пока неверится
То замёрзли, то опять вода,
И нет встреч, без повода.¹ - Кизляки пели, на этот раз, в качестве исключения, решив не ныть и доставали меня шуточками, поразительно похожими на подъ*бы Мадоки.
Спустя полтора месяца с ухода Мукуро, до меня дошли слухи, что он бежал. В тот момент я была счастлива и заткнула Кизляков, почти весь день веселясь и подшучивая надо всеми, кого смогла поймать - как оказалось, Ка-сан занимает высокое положение в нашей ветви и у неё в подчинении находятся человек двадцать.
Доводить их до белого коления было очень интересно. Мне понравилось.
Бля, Мадока определённо плохо на меня влияет.
Ещё я развела То-сана на фотоаппарат и фотографировала своих жертв розыгрышей.
Добрые люди бежали за мной, но догнать не могли. Останься у меня Система и, думаю, навык бега был бы МАХ.
Вот только...
Действие рождает противодействие.
Кто же мне это сказал?
Кизляки..? Нет, не они... Но кто? Может сестра?
Надя?
Соракиро?
Нет, точно не она...
Может бабушка Соня?
Кизляки положительно брякнули.
Бабушка?
Но Рёка-баа-сан не говорила так.
Я опять что-то упускала. Но ловить и восстанавливать не было никаких сил.
<righti>
u желанuя</righti>
А через два месяца случилось то, чего я боялась и к чему готовилась - Вонгола ответила, видимо приписав характер и выходку Мукуро к проискам нашего клана.
<right>
</i>нąчæлąċъ pęзня́</i>
Мир, кажется, точно сошёл с ума.
***
От сидения в библиотеке оказалась своя польза - я увидела не только скучные, но нужные книги о этикете(следовать которому не собиралась, но и особо рьяно нарушать не планировала) но и узнала, прихренев сначала, что наш клан, оказывается, несмотря на то, что начался в Италии, долго кочевал...
По России.
Убило.
Причём, казачок тогдашним представителям клана нравился.
Пиздец, товарищи.
Фото рисунка-картины присевших на корточки, безумно похожих на мужскую версию Ка-сан человечков меня убило, а красные рубахи добили.
Пиздец, товарищи
Но я продолжала читать.
Как обычно зарывшись в гуще книг, читала, перечитывая особо понравившуюся книгу. Её копия уже давно лежала во внутреннем мире, рядом с другими книгами и тем самым
договором Вонголы.
Вонгола - сильнейшая семья Италии и, возможно, мира, хотя китайская Триада, при надобности, могла переиграть Вонголу по ресурсам и не только. Только, какая жалость, у них есть торговые отношения.
О том, чем можно торговать в мафии или мне лучше сказать кем? я предпочитала не думать.
Всего было девять боссов. Основал Джотто ди Вонгола, положив начало мафии как таковой около трёхста лет назад.*
Да, кланы и те же якудза в Японии были куда древней, но сами якудза больше походили на стражей порядка, хотя и крышевали народ, но там вообще дело тёмное.
Но Вонгола начинала так же. Скатилась она лишь потом.
Кизляки громко и внезапно закричали об опасности, выдёргивая из мыслей.
- Пиздец, товарищи!
- ПИЗДЕЦ!!1! РОТА ПОДЪЁМ!!1! РАН, СУКИ, РАН ОТСЕДОВА!!1! — Я таки поняла, что это было. Весь разговор Кизляков был дичайшей смесью латыни, русского и некоторых частиц итальянского.
Я подбежала к винтиляции, отбросив крышку. Было неудобно ползать, но я вполне комфортно перемещалась по вентиляции, так что выбирать не приходилось.
Книги заняли своё место, леветируемые мной, а ковёр разгладился - теперь ничего не говорило, что тут кто-то был.
Я тем временем ползла. Сердце кололо и бешенно колотилось, будто стремясь выпрыгнуть из груди, и я как-то обречённо прошептала:
— Пиздец. — И тут же ускорилась, Пламенем гася шум - Туман и не на такое способен.
По коридору кто-то пробежал, непривычно громко топая ногами.
Нет, пробежали.
Человек было пять-шесть, но это не имело значения.
Выводы, озвученные Кизляками, были неутешительными.
На нас напали!!
Адреналин душил, требуя сражений, требуя крови.
На нас напали!
Я ползла со всей скоростью к Ка-сан. Я была в ней уверенна, но Кизляки торопили.
На нас напали.
Сухая констатация факта, а в голове пусто. И больно. Чуть-чуть.
Я могла бы быть разведчиком. Сейчас у меня была неплохая сеть, основывающаяся на тех местах, где я оставляла Пламя. Вот только изображения были некачественными.
Словно китайскими.
Словно частичными.
Но частичек было две.
из семи
Красно-синее пространство. Вроде бы видно. Вроде бы хорошо.
Но кровавые фигуры и синим тени были тем единственным, что мне было видно.
На меня ведь не обратят внимания, да? Верно ведь?
Тонкая струйка Пламени Облака, фиолетовая, как глаза у имото, осела пылью на длинной юкате.
Увеличить гладкость.
Увеличить скорость.
Увеличить сенсорную сеть.
Увеличить-увеличить-увеличить...
Макушку шипало, она, непривычная к Пламени
которое она вырабатывает! Посмотри, до чего ты довела - не можешь использовать своё же Пламя! явно протестовала, но больнее было рукам, через которые я проводила Пламя.
Увеличить-увеличить-увеличить
Я скользила по вентиляции, еле касаясь пола, а Кизляки куда-то вели.
Здесь! — Крик стих, а Пламя Облака, у которого тоже могло начать развиваться самосознание, и из-за этого не используемое, бунтовало.
Я упала, когда Пламя утихло, а макушка продолжала болеть.
Грудь, которую я случайно стукнула кулаком, на удивление не ныла.
Хотя, какое ныла? Усиленная Грозой, которой я стремилась научиться пользоваться как Ка-сан? Как бы рука не заболела.
Гроза не могла помочь в незаметности, не могла увеличить, не могла скрыть.
Но скорость часто решала всё.
Я побежала, искря в пространстве зелёным.
— Авада Кедавра!!!
Синенькая мантия-я-я
Шрам на голове-е!
Кто не знает По-оттера?!
Гарри знают все-е!
Он наколдует праздни-ки!
Сектусемпта!
Экспелиа-а-рмус!
— Спизжено с СТС. — Вот только Кизляков мне для полного счастья не хватало.
Я выпнула дверь с неким остервенением.
Опоздала — Кизляки не улыбались и не пели, будто в сильнейшем эмоциональном трауре.
Почему?! Что происходит?
Я задыхалась, но продолжала бежать, чувствуя, как некая струна в моей душе натягивается, грозясь порваться.
По гладкой плитке расползалось пятно крови, а Кизляки стихли, обрывая свои крики вместе с той постоянно истончающейся ниточкой.
Мадока
Я зажала рот, чтобы не закричать - в таких условиях это равнялось самоубийству, а жить я, несмотря на творящийся трешняк, хотела.
Мадока чуть захрипела, переводя на меня мутный взгляд красных глаз. Она, явно, хотела что-то сказать, но лишь открыла рот, как начала харкать кровью.
В другом месте и времени, я была бы рада, что таки узнала, как выглядит её лицо, но сейчас я бы отдала руку за то, чтобы не видеть, не слышать и не ощущать.
Чтобы это не было правдой. А правда ли это? Почему это не может быть ложью?
Я была близко к ней, поэтому в полнейшем шоке смотрела на свои руки и юкату, что были в её крови.
Я посмотрела в её на миг прояснившиеся глаза и поняла её просьбу, будто бы она сама мне об этом сказала.
На её ранее зелёном кимоно, теперь почти что коричневом от её же крови, что сочилась и из многочисленных порезов рук тоже, была дыра на животе. Розоватые кишки-внутренности, активно кровоточащее мясо, не понимаю, как меня не вырвало.
Я, несмотря на то, что лекарем не была, всё-таки приблизительно понимала, что она не выживет, и от этого становилось лишь горьше.
Что-то громоздкое и неторопливое оглушительно звякнуло цепями, будто просыпаясь, но мне было плевать.
Я дёрнула жёлтое, будто цветок липы, Пламя Солнца, вытаскивая его наружу. Но оно не могло выйти, будто что-то цепями приковывало его к моей крови.
Мадока ничего не сказала, хотя могла, лишь весело-но-невесело хмыкнула, а затем вновь закашлялась, будто пытаясь выплюнуть свои лёгкие.
Я поняла - медлить нельзя. Тогда мне было как-то плевать, что будет, но я эгоистично не хотела её отпускать от себя.
Жёлтое Пламя рвало кожу на пальцах, но смогло вырваться, а я чуть не закричала, ведь одно дело, когда колют внутрь, и совсем другое, когда изнутри.
Мне нельзя было кричать и я закусывала щёки, наполняя рот солёной жидкостью, чтобы не сорваться и слабодушно не закричать.
У Мадоки чуть расширились глаза в удивлении, но и только, а я не думала о том, что у меня, вроде-как, только Туман и Ураган, пытаясь абстрагироваться от боли.
Солнце, только выходя на лечение
вместе с кровью, тут же пыталось вернуться обратно и залечить порезы, что я пресекала, но только идущее Пламя я обезличить не могла - не та концентрация - и оно рвало мою кожу, позже залечивая её и рвя ещё не зажившие раны.
Останутся шрамы?
Пламя плохо выходило без крови, а Мадоке становилось всё хуже, поэтому я предприняла то, что ранее считала самоубийством и
ли мне не хватало на это выдержки, смелости и, как не странно, решимости, чтобы решиться.
Я упала на пол, прижимаясь к Мадоке и прижимая запястья к её животу, ну, или тому, что ранее было им. Глаза жгло, а я шептала и шептала, что всё будет хорошо и что я её вылечу, переодически запинаясь.
Мне стало плохо уже через пять минут, а запястья нещадно болели, будто я резала вены и вообще суицыдник, тьфу-тьфу-тьфу.
Через семья стукнулась головой о пол, а щеке стало мокро от крови.
Её?
Моей?
Знать бы мне!
Мне было настолько плохо, что я страстно желала умереть, но с не менее сильной решимостью надеялась на жизнь. Как-то позабылось, что я здесь из-за Мадоки и мне надо её спасти, то что я шептала было всего лишь продолжением того, что я говорила - бессмысленным и бесполезным, как и ранее.
Голова накренилась и глухо ударилась носом о пол, тут же донося до мозга железный запах.
Я хотела жить, а потому искала любые средства для выживания. Кровь очень питательное вещество, особенно полезны её переливания прикровопотере. - Механически оттарабанил плывущий мозг, которому не хватало то ли кровушки, то ли кислорода-0² и плевать, что два пишется снизу от О, а не сверху - Подсознание зацепилось за наличие ресурса, а Кизляки отдали согласие-команду-к-действию.
Я лечила Мадоку, щедро выливая свою кровь, будто она мне не нужна и пила её кровь, чуть ли не в трансе вылизывая грязный-хотя-вообще-то-чистый-но-мне-уже-плевать пол.
Я не знаю, сколько я так лежала, но опомнилась я благодаря громкому выстрелу, будто из старой чугунной пушки.
Я посмотрела на Мадоку, готова поставить что-то, что у меня есть, таким же мутным взглядом, замолкая.
А Мадока
была
мертва
Струною краска черная
Твои глаза рисую я.
И, может, надо тебя мне не отпускать,
Два года уже умножил на пять.¹
Что-то рушилось и разрушалось, бушуя и давя, закладывая уши, а на сердце была лишь она - пу-сто-тааа
Мне надо было успокоиться, но я не могла призвать Дождь, хотя, нет,
я не хотела.
Где-то далеко маленькая девочка с тоской пнула оторвавшийся от сердца кусок, будто он её предал.
Я не могла ждать, смотреть мёртвое, застывшее тело Мадоки было ужасно. А я не могла оторваться, смотря в ранее скрытые рисовой шапкой, какую ещё на рисовых полях носят, такая, что состоит из одних полей и крепится ризинкой под подбородком, лицо.
И не могла понять, отчего её глаза при жизни были более тусклыми, чем сейчас.
Когда очередная нить напряглась и вывела меня из этого состояния, я была даже рада этому, пока не поняла, что это значит.
Я подняла шляпу Мадоки и положила ей на лицо, стремясь уйти но не могла, чувствуя неправильность.
Кизляки то ли советовали, то ли сокрушались, а я должна была спалить тело.
За окном начали сгущаться краски, и медленно, не торопясь, вступал в свои права вечер.
Ураган ревел, сжигая труп, глаза нестерпимо шипало, а по щекам что-то текло к подбородку, капая с него на землю, а я надеялась, что это кровь.
Я не должна была привязываться.
Тугая нить натянулась ещё сильнее, затягивая и я последовала туда, куда меня вели, не обращая внимания на пахнущих лекарствами людей с разможеными черепами. Право же, такая мелочь.
Я бежала, стараясь не спотыкаться.
На том конце нити была Ка-сан.
