Ребёнок

— Не хочешь чем-нибудь заняться сегодня? — ты часто дышишь, всё ещё не отошла от поцелуя, а Чонгук приподнимает одну бровь. — Я бы сказал, чем я хочу заняться... Ты закатываешь глаза, и хочешь уже уйти к себе в комнату, где ещё много дел; ты должна сегодня убрать квартиру, и ничего не хочется делать. В это время Чонгук смотрит на экран телефона и хмурится. Ты замечаешь, как всего секунду он крепко сжимает экран и пытается дышать ровнее. Он читает что-то в сообщениях, после переводит в взгляд в окно, а потом на тебя. — Тэхён хочет увидеться, — Чонгук ждёт твоего ответа, будто хочет получить совет, он нерешительно смотрит на тебя и сжимает губы. — Кто? — ты бы правда помогла, но понятия не имеешь, о ком речь. — Я ударил его вчера. Думаю, он хочет отыграться. — Чтобы опять отправить тебя в больницу? — ты ухмыляешься и коротко выдыхаешь носом. — Твой друг крайне мил, что зовёт тебя на встречу, волнуется, как бы у тебя не было планов, да? Твой взгляд сверкает, а в голосе есть немного яда, потому что ты всё ещё злишься за слепоту этого парня, который до сих пор дружил с этими отбросами. Чонгук понимает всё, поэтому злится молча. Его взгляд темнеет, снова становится непроницаемой глыбой и вечным лозунгом «сам решу» . Никакого доверия, никаких личных тайн и переживаний, Чонгук сейчас захлопнется и снова будет всем не доверять. — Пойдём гулять, — ты смотришь на часы и думаешь, что в обед не помешало бы пройтись, — покушаем где-нибудь... — Гулять? — он смотрит скептически, убирая телефон в задний карман. Тэхёну он так и не дал ответ. — Да, знаешь, так делают люди иногда, они никуда не направляются, а просто идут, пока не устанут и не захотят домой. Гуляют, — ты вкрадчиво добавляешь, смотря как Чонгук трясёт головой нервно, пытаясь остановить твою речь. — Я знаю, что это такое, не тупой, — цедит и уходит в свою комнату, хлопнув дверью. Опять вы вернулись к тому, с чего начинали? Ты тяжело вздыхаешь, делая пару ударов рукой по губам. Хочешь наказать свой рот, который порой выдаёт совсем не то, что стоило бы. С Чонгуком тяжело, с ним рядом существовать трудно и даже шаг вперёд к нему бывает даёт после себя ещё три назад. Чон выходит с привычной кожаной курткой, она единственная у него, и ты прекрасно знаешь, как он её любит. В ней Чонгук чувствует себя крутым и защищённым, он будет носить её пока совсем не потеплеет, а зимой поменяет на другую лишь при сильной необходимости. Тебе это напоминает ребёнка с любимой игрушкой, которую он таскает с собой, потому что так спокойнее. Он обувает кеды, когда ты думаешь, что он согласился на встречу с Тэхёном. Правильно, ему не за чем хотеть с тобой гулять, у вас мало общего и лишь пара поцелуев, которые могли ему понравиться лишь из-за отсутствия опыта. Ты даже не знаешь его чувств, а возраст толкает его к таким поступкам из-за желания секса. Это гормоны, не более и от чего-то сразу становится грустно. — Мне долго тебя ждать? — язвительно и гадко рыкает Чонгук. Он мнется около двери, немного топчется на месте, смотря на свою обувь, но только не на тебя. Ему словно не по себе и неловко, что-то бубнит себе под нос, чего ты не слышишь и проверяет экран телефона, где никто ему не писал. Ты подпрыгиваешь и ныряешь в спальню. — Я же ещё в пижаме, будь ко мне лояльнее! — кричишь, судорожно переодеваясь. Он согласился. Чонгук готов с тобой погулять вместо встречи с друзьями. Пусть он сейчас недовольно бурчит, агрится, топает и рычит нервно, переспрашивая долго ли тебе ещё одеваться, все равно ждёт, топчется там миленько и напоминает взять кошелёк. — Я тоже голоден и, знаешь, тупо, что ты платишь за меня, но в конце концов, там и мои деньги тоже, ясно? Чонгук оправдывается, встречая тебя уже одетую в коридоре. Он снова покраснел, тебе кажется, что ты к этому уже скоро привыкнешь, потому что у него горят уши, Чон не понимает, куда ему деть руки, поэтому он их потирает о куртку периодически и оглядывает тебя с ног до головы. — Куда пойдём? — Не поверишь, на улицу, — киваешь на дверь, и Чонгук, вместо злобы в ответ, ухмыляется тебе и щелкает замком. — Вау, ты сегодня будешь только очевидные вещи говорить или все же отвечать на мои вопросы? — Знаешь, у меня в последнее время просто хороший учитель, — ты приседаешь почти в реверансе, когда проходишь мимо него, а Чонгук фыркает и следом закрывает квартиру. И только сейчас ты осознаешь, что вы будете вместе гулять. Вот так вдвоём идти и не будет никаких дверей и комнат, вы можете разговаривать и даже сейчас выглядите как пара хороших друзей с этими перепалками. Всё кажется нереальным. Вы целовались несколько минут назад, горели от возбуждения, а сейчас Чонгук прячет ключи в карман и резво пускается вниз по лестнице. — Куда мы все же пойдём? — Чонгук держит в руке телефон и проверяет блокировку, он постоянно смотрит по сторонам и ускоряет шаг, словно куда-то спешит, из-за чего ты хватаешь его легонько за рукав и притормаживаешь. — Куда-нибудь, мы найдём место, где поесть и остановимся, а так... Ну куда ты так летишь? — ты не выдерживаешь и хватаешь его за ладонь вместо рукава куртки. Это происходит так неожиданно, твоя рука ложится аккуратно в его шершавую и грубоватую руку сразу, почти идеально, но от удивления Чон останавливается, пораженно глядя вниз. — Это поможет идти в одном темпе, — пожимаешь плечами, потому что если быть честной, тебе хочется держаться за руки. У Чонгука тёплая, большая ладонь, которая до бабочек в животе чудесно чувствуется. Тебе хочется визжать от каждого прикосновения, потому что этот как приучать волка – почти невозможно, но ты пытаешься. — Я не малыш, чтобы за ручку ходить, — он отворачивается и выкручивает руку из твоей хватки, пытаясь засунуть её в карман, но на его куртке они не предусмотрены, поэтому Гук лишь неловко проводит по боку, опуская руку безвольно около себя. — Людям нравится держаться за руки, неужели тебе не понравилось? — ты пытаешься заглянуть ему в глаза, но парень принимается снова идти быстро, почти пытаясь от тебя убежать. — Ладони потеют, это глупо и неудобно, я не вижу в этом смысла, — пожимает плечами, а ты все равно замечаешь, как он даже не смотрит в твою сторону. Он боится, что эту неловкость ты увидишь в его взгляде, но это даже слышно по голосу, как Чонгук делает паузы и совсем незаметно заикается. — Ладони – это ещё одна эрогенная зона, это может быть приятно, — ты снова хватаешь его, с силой удерживаешь и принимаешься гладить большим пальцем, успокаивающим жестом ты не даёшь убрать ему руку, хотя Чонгук пыхтит и оглядывается по сторонам. — Я не хочу, чтобы люди подумали, что мы встречаемся, отпусти, — его уши красные, и это так тебя забавляет. — Хватит смеяться, или я сейчас домой пойду. — Просто расслабься, Чонгук. Это просто прикосновение рук, тебя никто не обязывает ничего делать, просто позволь этому быть, — ты останавливаешься, чиркая подошвой по асфальту и становишься напротив него. — Посмотри, — поднимаешь руки, сжатые в замок, — красиво? У тебя красивые ладони и пальцы, мне приятно держать тебя за руку, поэтому я это делаю. Я не заставляю тебя после этого со мной встречаться или говорить о чувствах, просто позволь этому быть, если тебе тоже нравится это ощущение. Чонгук смотрит на ваши кисти, будто видит впервые, разглядывает, а у тебя мурашки по телу бегут почему-то, когда ты понимаешь, как его рука красиво переплетается с твоей. Не каждому Чонгук бы дал к себе коснуться, а тебе позволил и сейчас на пробу сжимает руки и хмыкает. — Пошли в то кафе, я уже есть хочу. Говорит и не отпускает. Просто тянет за собой и смотрит по сторонам, будто это не ты сейчас покраснела как школьница. *** Что-то в Чонгуке меняется во время обеда. Его взгляд темнеет, а пальцы безостановочно крутят телефон на столе. Он смотрит на экран не отрываясь, не отвечает тебе, а лишь уходит глубоко в себя, и это пугает. — Жри уже, Чонгук, — ты пинаешь его под столом, кивая на бургер, а парень будто впервые его видит. Чон смотрит сначала на еду, затем медленно переводит взгляд на тебя. В его глазах ты видишь страх и лёгкую панику, он будто хочет что-то сказать, но лишь кивает и принимается есть. Тебе это не нравится. К молчанию с его стороны ты привыкла, уже знаешь, что он не отвечает на вопросы, а огрызается на колкости. Чонгук не из тех, кто будет болтать о своей жизни, о том, что ему нравится и о своих увлечениях, потому что каждую крупицу информации он расценивает как повод войти в доверие. Чем больше люди про него знают, тем сильнее убеждены, что могут пользоваться, поэтому он иногда что-то мычит в ответ, но полноценные предложения совсем не строит. Тебя даже поразило, что он рассказал о том, что Тэхён просит о встрече. — Кстати, — ты вытираешь салфеткой рот, немного пугая Чона, ушедшего в свои мысли. — Ты из-за Тэхёна сейчас так нервничаешь, да? Я вижу, как ты проверяешь постоянно телефон. — Тэхёна лучше не злить, — Чонгук пожимает плечами, — а в больнице дверь постоянно закрывают и отвратительно кормят, — парень пожимает беззаботно плечами, будто ничего особенного не сказал, делает максимально беззаботное лицо, но ты всё равно улыбаешься. — Значит, я вкусно готовлю? — Я такого не говорил, — бубнит Чон в бургер и смачно откусывает, чтобы набить рот и не отвечать на провокационные вопросы. Ты сцепливаешь руки в замок, смотря с ухмылкой на парня, пока тот не видит. На самом деле, ты только сейчас понимаешь, что почти не видела тех моментов, когда Чонгук кушает, и зря. Это чудесное зрелище. Его губы блестят от слюны, в уголках губ остался соус, а щёки надуты как у маленького хомячка и каждый раз, когда он двигает челюстью, щёки округляются тоже. Он смотрит в окно и старательно игнорирует твоё откровенное разглядывание, но в какой-то момент леденеет. Каждая мышца лица застывает, глаза становятся шире в страхе, а плечи тут же напрягаются. Он будто готов бежать прямо сейчас, так сильно хочет покинуть это место. Чонгук сглатывает, ты переводишь взгляд на окно, там никого нет, но парень глядит тебе за спину с таким же запуганным видом, что ты почти вскрикиваешь, когда чья-то ладонь ложится на твоё плечо. — Неужели это свидание? — тебя обходит грациозной ланью парень и садится бесцеремонно рядом, немного отодвигая, чтобы быть напротив Чонгука. — Ты не говорил, что начал с ней встречаться, — дуется незваный друг, а ты всё думаешь, где его уже видела? — Чимин, что ты хочешь? Парень не злится, хоть и сжимает челюсть так, что ты видишь каждую подрагивающую мышцу лица. Чонгук нервничает и принимается рвать в руках салфетку на маленькие клочки, он сканирует друга пронзительным взглядом, пока тот сидит, вальяжно закинув ногу на ногу, и делает вид, что он – бесспорный хозяин ситуации. — Что я здесь делаю? Я должен познакомиться с твоей девушкой, ведь так? Меня зовут Чимин, мы уже виделись, но знакомство немного не задалось, — улыбается ярко и дружелюбно, похож на лучик, только вот тебя воротит от странной приторной сладости его голоса, так что ты пожимаешь осторожно протянутую ладонь и представляешься. — Она не моя девушка, хён, — слышен нажим в голосе Чонгука, он замер в одном положении, будто готов в любую секунду сорваться с места. Он ожидает чего-то, и это вряд ли что-то приятное, так что ты тоже немного насторожена, когда Чимин сладко улыбается и приподнимает в удивлении брови. — Не твоя? Как чудесно, — с этими словами он подвигается к тебе и рукой, как ужом, ныряет за твою талию, чтобы притянуть ближе. — Может, хочешь стать моей? Ты не хочешь устраивать сцен, поэтому лишь пытаешься отодвинуться, но руки у Чимина не слабые, парень облизывается часто, чтобы губы блестели, но у него они какие-то до пошлого пухлые, занимают половину лица куском мяса и вызывают лишь отвращение. — Она не будет твоей игрушкой, — Чонгук сжимает край стола и тихо рычит, теперь уже стреляя недобрыми искрами. Он похож на боевого пса, который до этого только вынюхивал, а теперь тихо рычит, скалится, готовый в следующую секунду совершить прыжок и загрызть. — А что? Чонгук, с каких пор ты такой нервный? Мне понравилась девушка, почему я не могу её потрогать? С каких пор ты защитник милых дам? — Чимин смеётся и поворачивается к тебе. Обстановка накаляется, ты хочешь выпутаться из цепких лап Чимина и уйти, не смотреть, как Гук еле себя сдерживает, сжимает кулаки под столом и губы сжимает в тонкую полоску. Его ноздри раздуваются, это так не идёт Чону, но сейчас ему трудно себя контролировать, и лишь поэтому ты хочешь уйти как можно скорее. — Отпусти, ты же видишь, что ей неприятно, — Чонгук даже не смотрит в твою сторону, он безотрывно пронзает Пака своим острым взглядом, режет воздух, рассекая неловкую тишину на такие же острые осколки. — Неприятно? Крошка, тебе неприятно? — Чимин ещё сильнее тебя притягивает, говоря почти в губы, а ты даже ответить не успеваешь, как Чонгук встаёт со стола и подхватывает друга за грудки. — Какого хрена ты пришёл сюда? Я же сказал, что с падалью не собираюсь общаться. Можешь передать Тэхёну, что мне насрать, как много угроз он мне пришлёт, они всё равно похожи на бред влюблённой школьницы, — такого голоса Чонгука ты ещё не слышала. Низкий и бархатно-рычащий, он приятной вибрацией проходится через всё тело, пугает немного и посылает водопады ледяных мурашек. Чимин не пугается, лишь кривится, искажая черты лица, и отталкивает с силой от себя младшего. — Ради тёлки такое дерьмо творишь. Чонгук, она тебя кинет, вот увидишь. Я посмотрю, как ты приползёшь к нам, — Чимин поправляет одежду и цокает, — но Ви я всё равно передам, как ты многолетнюю дружбу обосрал из-за тупой ревности. Чимин уходит, а вы остаётесь в тишине под всеобщим вниманием. Кажется, будто все замерли и ждали потасовки, даже охранник сделал пару шагов навстречу, но увидел, что конфликт улажен. — Пойдём, все на нас пялятся, — Чон вытирает потные ладони, которые держал сжатыми в кулак, и глубоко выдыхает. По его состоянию видно, что ситуация смутила его и оказалась волнительнее, чем он ожидал. Чонгук не хочет, чтобы ты лезла в его жизнь, но оказалось всё совсем наоборот – вы оба вляпались только что и ещё долго не отмоетесь. Ты встаёшь, пожимая плечами, и ещё долго вы молчите. Это происходит так некомфортно и долго, до самого подъезда никто не знает, что сказать. Вы не держитесь за руки, Чонгук кусает губы и теребит собачку на замке, а ты лишь изредка поглядываешь на него, боясь усугубить ситуацию. С чего он так разозлился? Почему был так напряжён? Тебе не хочется верить, что дело в тебе, нельзя верить мечтам глупой девочки внутри себя, но они всё равно лезут наружу, ведь Чон подскочил именно в тот момент, когда Чимин позволил себе больше, чем нужно. — Лучше бы дома поели, — с обидой бубнит Чонгук, а ты сразу же от этого смеёшься, потому что он мило дует губы, смотря на свои кеды. — У тебя всё в порядке с головой? Ты часто смеёшься по непонятной причине, — он мгновенно реагирует на смех, щурится с подозрением и скрещивает руки на груди. — Ты никогда раньше не ревновал? — Причём здесь это? — от неожиданности он даже отшатывается, а ты лишь пожимаешь плечами и идёшь первая в подъезд. — Да ни при чём, просто так спросила. — Эй! Я не ревновал, блять! Он нагоняет тебя около лифта и хмуро пытается посмотреть прямо в глаза. — Это была не ревность, слышишь? Мне плевать, да хоть со всеми моими друзьями трахайся, ведь это не ты говорила, что они плохие люди. Он заканчивает разговор первым, как и начал, и пусть даже немного обидно, но ты всё равно улыбаешься, потому что произошедшее – маленькая победа, где Чонгук вслух при тебе признал всю гниль своих друзей. *** Ты всегда знала, что с Чонгуком сложно, но полезла в этот брод, сама взбаламутила мутную воду и уже в сотый раз повторяешь себе, что с Чонгуком сложно. Так было всегда и пара поцелуев действительно не разрушили никакие злые чары, потому что это не чёртова сказка. — Чонгук, ты сколько раз ходил в школу на этой неделе? — ты идёшь за ним на кухню, ждёшь, когда он откроет холодильник и нальёт молоко себе в кружку. — Ты, кстати, сегодня рано встал. — Я и не ложился, — быстрый взгляд из-под ресниц, и он принимается пить. На твой вопрос он не собирается отвечать, потому что ты и сама прекрасно знаешь, что школу он давно не посещал и дело не в том, что ты разрешила, просто вытянуть его из комнаты бывает почти невозможно. — В школу пойду когда аттестат вручать будут. Чонгук всё ещё посылает тебя куда подальше, матерится и хлопает дверьми. Ему хочется проломить череп, потому что с момента расставания с друзьями он стал ещё вреднее и хуже, пытается показать, что ты ему никто и никогда он не будет зависеть ни от кого. Тебе кажется, что ребёнок снова порезался. Не физически, а внутренне, потому что ты видишь, как болезненно он смотрит на экран своего молчащего телефона, как дёргается он на каждый редкий звонок в дверь и морщится тут же. Открылись глаза, он увидел правду и не нашёл там ничего хорошего. Чонгук снова разочаровался в людях, закрылся и пустил шипы. Глупый дикобраз теперь и от тебя шарахается и лишний раз старается не касаться. Его напугало твоё влияние и собственные чувства наравне с неприятным поступком друзей и предательством, он побоялся и к тебе сильно привыкнуть, настолько, что даже не заметить, когда его будут просто использовать. Конечно, ты ожидала этого от него, но выбила из колеи собственная реакция. При всей злости на его огрызания и ругань, ты всё ещё хочешь его поцеловать. Считаешь себя слабовольной дурой, которая готова после пары поцелуев отдать своё сердце, но как же оно щемит, когда ночью в своей постели ты вспоминаешь, как сладко было целоваться с Чоном, пока не уснёшь. Горько, что из-за его внутренних проблем и сомнений тебе не подобраться, а из-за собственной глупости хочется повторить хотя бы хорошее общение в прошлом. Пусть поцелуи лишь в мечтах, ты до боли в пальцах хочешь касаться Чонгука и не знаешь, с каких пор это стало такой необходимостью. При воспоминании о его руках, сразу щекотно становится в ладони и эта волна бежит до самого локтя в приятном онемении. Глупо быть вот такой влюбчивой, чувства к Чонгуку могли возникнуть, потому что у тебя давно не было отношений, но их уже не убрать и не переключить на другой объект. * * * — Чонгук, ну какого чёрта ты не помыл посуду?! — ты только пришла с работы, а в квартире бардак. Конечно, никто не отвечает, ты привыкла. Знаешь, что если ему сказать, то через какое-то время он уберёт за собой, потому что сам не любит беспорядок и заодно бесится, когда ты ему делаешь замечание как настоящая курица-наседка, так что ты даже немного удивлена, что он оставил грязь. — Это твоя девушка? — слышится девчачий голос из прихожей. — Нет, иди уже, — шикает парень, а ты застаёшь их как раз в тот момент, когда он пытается вытолкнуть девушку из квартиры. На самом деле, ты не против, если Чон приведёт гостей, нормальных друзей, но эта особа одета хуже проститутки. Или сейчас мода у молодёжи такая? Она худая, в обтягивающей кожаной юбке и прозрачной заправленной блузке. Волосы длинные, выпрямленные, распущены и немного запутались от суеты. Чонгук совсем рядом с ней растрёпанный и дёрганный, глаза прячет и не хочет на тебя смотреть. На его шее огромный красный засос, будто его укусил зверь какой-то, а девушка мнётся у порога, пытаясь обуть кеды, не нагибаясь. — Здравствуйте. Голосок слабенький, тихий. На вид она ровесница Гука, может младше. Краснеет, смотрит снизу вверх своими большими накрашеными глазками, ну просто само очарование. Ты завидуешь ей. Потому что стоишь в растянутых домашних штанах, в которые совсем недавно переоделась, на майке у тебя пятно от соуса, волосы собраны в пучок, а на глазах синяки ярче её хайлайтера. — Не познакомишь меня со своей девушкой, Чонгук? — Твоя мама так молодо выглядит, — миленько лепечет девушка. Тебя бесит то, какая она худая, ты такой тоже была в семнадцать, но чёртова учёба в университете потрепала значительно нервы и теперь ты бы сказала, что даже немного лишнего веса имеешь. Мгновенно хочется похудеть или просто выкинуть за шкирку эту тоненькую лупоглазую вошку, которая очаровательна и от этого ещё сильнее бесит. — Она не моя мама и не моя девушка, — Чонгук устало вдыхает, — давай я тебе потом напишу и всё расскажу, хорошо? Удачной дороги, — почти выталкивает девочку из квартиры с наполовину обутыми кедами. — А мне расскажешь сейчас или тоже потом? — ты приподнимаешь одну бровь, а Чонгук долго выдыхает, ссутуливается и переводит на тебя взгляд. Он выглядит заёбанным немного, будто его всё достало в этой жизни, ничего нового ты не видишь на этом лице и даже в груди колет больно, потому что знаешь, что сейчас он снова скажет гадость. — Ненавижу тебя. Тебе по-настоящему больно, потому что он не врёт. Чонгук врать совсем не умеет, а сейчас смотрит прямо в глаза и выплёвывает в сердцах откровенно, из души вынимает и кидает тебе этот кусок мяса, говорит жрать и не предупреждает, что он отравлен. — Посуду вымой, — ты тоже устала. Надоело свои чувства комкать и засовывать куда подальше, надоело терпеть его грубость и надеяться, что он может доверять и измениться, тебе больно и грустно от его слов, ты даже не скрываешь это. — Даже не спросишь, почему? — ты почти дёргаешь ручку двери своей спальни, как Чонгук делает шаг вперёд, будто хочет притормозить. При очередном взгляде ты видишь отблеск страха, только вот чего он испугался? — За то, что выгоняю твоих друзей из квартиры, что не пускаю ночью гулять, что заставляю ходить в школу, жалуюсь на твоё поведение Юнги, не даю денег, пытаюсь заставить есть вовремя и уважать других людей. Я знаю, за что ты меня ненавидишь, потому что говоришь ты мне это каждый раз. В этот раз, наверное, что-то новое, да? — ты вздыхаешь в очередной раз и поворачиваешься к нему. Чонгук выглядит ошарашенным, он поражённо моргает и сводит брови на переносице. Этот засос как яркий фонарь светит прямо на тебя и раздражает ещё сильнее. Тебе хочется задать миллион вопросов: «Кто была эта девушка? Что вы делали, пока меня не было? Где ты её нашёл? Почему не я?». Знаешь все ответы заранее. «Отвали», «не твоё дело», «зачем тебе это?» – Чонгук всегда так говорит и тут же уходит куда-то, не даёт продолжить разговор, так что ты даже не пытаешься. В груди всё ещё больно крутится его «ненавижу», за что он так с тобой? Он не просил ни разу ему помогать, пытаться его воспитать или наладить жизнь – это правда, но ты ничего плохого не сделала ему, от этого тебе горько и хочется вот прямо сейчас поступить как он: уйти, хлопнув дверью, не продолжать разговор, потому что чувства уже начинают сыпаться наружу. — Нет, сейчас совсем другой случай, а знаешь, почему? Я такой неудачник из-за тебя, — он качает головой и горько ухмыляется. — Мне девушка впервые дать согласилась, а ты всё испортила, — цокает он и с рыком выдыхает, пытаясь ладонями вытереть горящее лицо, но не выходит. — Ну извини, предупредить можно, что у тебя здесь секс намечается, я бы на работе задержалась, — ты хочешь ударить его в грудь, даже делаешь шаг вперёд, но останавливаешься. Каждый раз, когда ты его касалась, всё кончалось плохо, а потом ты страдала из-за этого, потому что хотелось касаться ещё. Чонгук замечает, как ты резко опускаешь руку и немного пятишься, проводит взглядом с ног до головы и чертыхается, когда уверенно напирает на тебя. — Ты не понимаешь. Ты совсем ничего не понимаешь. Мы даже не смогли начать! — выходит слишком звонко, в тишине последние слова отскакивают от стен, пока ты просто моргаешь, смотря на его застывшее лицо. Чонгук краснеет как в мультиках – заметно и стремительно, пытается не менять выражение лица, но похож на испуганного пингвина. Ты сначала не понимаешь, в чём загвоздка, а потом осознание накрывает как пуховое одеяло зимой. Становится легче после всего этого напряжения, и вся ситуация выглядит совсем комично в твоей голове. — Погоди, у тебя не встал? У тебя вроде палочка-выручалочка исправно работает, по себе знаю, — ты ржёшь сдавленно, а Чон лишь распушается, дуется и опять со злости раздувает ноздри. — Не смешно блять! Это ты виновата, ненавижу тебя! Я не понимаю, почему ты постоянно в моей голове? Ты смеёшься вместо ответа и внезапным приливом нежности обнимаешь парня. Потерянный воробушек, чирикает стоит и перья рассыпает вокруг тебя. Не страшно, если клюнет макушку, ты чувствуешь, как всё его тело леденеет и хочется сказать, что дело даже не в тебе, а в голове подростка. Он не доверяет той девушке, он твои касания еле пропускает через себя, а незнакомого человека подпустить ещё сложнее. Чонгуку казалось, что чем меньше чувств, тем проще, но сейчас застывшим истуканом аккуратно кладёт руки тебе на спину. — Не разбрасывайся словами, ладно? Ты ведь чувствуешь ко мне совсем не ненависть, да? — ты отпускаешь его и даёшь сделать вдох после оцепенения. — Хочешь правду? Мне для этого напиться надо, — хмыкает он и тянет руку за деньгами. — Нет, так скажи. — Да какая в этом выгода? — Можешь не говорить, — ты пожимаешь плечами и делаешь вид, что хочешь вернуться в свою комнату, как Чонгук дёргается и хватает за руку. Сам. — Я скажу, только взамен ты займёшься со мной сексом. — Да ты обнаглел совсем, — ты фыркаешь, краснеешь, возмущаешься, хочешь вырвать руку, а сама вопишь внутри себя от щекотного роя бабочек в желудке. Сразу скручивается волнение, стоит только представить его голым, Чонгука, который внутри тебя. Его член, его торс, его волнение. Ты хочешь согласиться, как же сильно ты этого желаешь. — Это хороший обмен. Секс ещё никому не вредил, а признаться я так просто не могу даже себе. Давай, другого шанса сдвинуться с мёртвой точки у нас уже не будет, — он трясёт немного твою руку, смотрит просяще в глаза и сжимает ладонь. Он прав. Хуже всё равно уже не будет. — Я согласна.