…что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?
В зимний период количество солнечных часов заметно уменьшается. Мумрики проснулись ни свет ни заря, в период, когда ночное небо всё ещё сверкало над ними, но на горизонте едва-едва виднелась узкая полоса медленно выплывающей главной звезды этого небесного пространства. Собрав вещи и торжественно поблагодарив реку за радушный прием, они снова отправились в путь. Ближе к обеду пара странствующих Мумриков вышла на альпийские луга, по которым гулял такой же свободный ветер, как и они сами, заставляя сухую траву подпевать под его свистящую мелодию. Снусмумрик невольно вспомнил о своей гармонике, которая, как и прежде, лежала у него в кармане. Он подумал, что в свою новую весеннюю песню он хотел бы добавить ноты уюта от вчерашнего разговора, и, возможно, немного тоски от осознания того, что вряд ли он когда-либо примет участие в Весеннем Пришествии. Хотя, кто знает, может, немного повзрослев, его дорогой Муми-тролль всё поймёт? Чем дальше они продвигались на юг, тем, казалось, сильнее грело солнце. Снеговые шапки в этих регионах лежали лишь на тенистых северных склонах, где яркие солнечные лучи ещё не могли до них как следует добраться. Мумрики странствовали через короткие, но весьма живописные поля, окольцованные горной грядой, через которую они планировали пройти уже на второй день своего путешествия. Всё здесь выглядело довольно ухоженно, и через какое-то время вдоль полей появился аккуратный деревянный заборчик, параллельно которому шла весьма утоптанная, солидная тропинка, плавно превращающаяся в дорогу. Судя по сырой почве у некоторых луж, на этих полях регулярно выводили рогатый скот. Скромный фермерский домик с худой соломенной крышей не заставил себя ждать, появившись на горизонте ровно в тот миг, когда солнце уже практически вытеснило туман из долины. Взору Снусмумрика представилась не очень широкая, но весьма длинная грядка, конца которой не было видно из-за уклона холма, на которой она располагалась. Правда, почему-то, не смотря на всю её внушительную длину, засеяна она некогда была только капустой. Полярия высказала своё короткое мнение о нужде в провизии, поэтому, если бы фермер находился сейчас в своей скромной лачуге, это было бы весьма кстати. Согласиться с этим было не трудно, так что путешественники подошли к старому дому и вежливо постучались в дубовую дверь. Почти тут же в помещении кто-то зашевелился и на их удачу дверь открылась. На удивление, путников встретил маленький, весьма напуганный, но безоговорочно смелый Хомса. Он держал в руках швабру и грозился ей воспользоваться, если незнакомцы пришли в их дом со злыми намерениями. Но не успели Мумрики дать тому развернутый ответ, как из дальней двери навстречу вышла весьма внушительная женщина, которая поспешила успокоить мальчика. Оказалось, что в этом возрасте Хомсы ужасно впечатлительны и, заметив их на горизонте, тот навоображал себе страшных грабителей, ведь у них были такие странные, пугающие шляпы… Прослушав короткий рассказ о том, куда странствуют путешественники, и что они не отказались бы от кусочка хлеба, вежливая Хомса-мама вошла в положение и угостила странников козьим молоком, завернув им в узелок буханку хлеба, немного сыра и пару яблок. В знак благодарности и радушного приема, Полярия оставила им немного семян Конта, заморского растения, плоды которого по вкусу были похожи на что-то среднее между апельсином и яблоком. Женщина сочла это описание весьма странным и забавным, но кто был бы не рад причудливому подарку, особенно, если окажись это правдой, они смогли бы продать это в ближайшем городе как необычную диковинку? Попрощавшись и еще раз поблагодарив радушных Хомс, Снусмумрик и Аврора снова отправились к подножью далеких гор. Вся эта умиротворяющая картина от путешествия вдвоем поначалу грела сердце юноши, но ровно до того момента, как он начал вспоминать свои последние подобные приключения. Большую часть времени пара шла молча, предпочитая оставаться в компании тихого напарника и собственных мыслей, но заметить перепад настроения попутчика было всё ещё возможно, несмотря на то, что он почти всегда молчал. В первую очередь его выдавали глаза. Хоть они и были достаточно тёмными, но где-то в недалекой глубине всегда горел мягкий, тёплый огонёк, словно от керосиновой лампы. Было не трудно заметить, как этот огонёк тускнел, приобретая холодные оттенки, как тот мороз, который окутывал его душу в этот момент. — Ты притих, — прервала громкую тишину Полярия. Казалось, в ушах Мумрика что-то гудело, словно он провел последние два часа в компании со своим дорогим Муми-троллем и Сниффом, который, как и прежде убегал от Крошки Мю, прося хоть кого-то из его друзей о помощи, перекрывая любое пение птиц своим криком. — Не помню, чтобы я вообще что-то говорил. — отрезал он. — Правда? Странно, мне показалось, что ты хотел мне что-то рассказать. — загадочно заявила Аврора, не уводя глаз с широкой тропинки. Мумрик не ответил. Что она имела ввиду? Казалось, их разговор только начался, а он уже ушел в себя, пытаясь разобраться, действительно ли можно различить тон тишины, счастливый он, или грустный? Тогда, возможно, Аврора провела так много времени в тишине, что научилась слушать её намного глубже, чем Снусмумрик мог себе представить. Полярия не долго пытала собеседника его же мыслями, решив дать тому ответ куда проще. — Знаешь, наша встреча не случайна. Нет, я действительно видела тебя вчера впервые. Вернее, даже это правда лишь на половину. Снусмумрик оторвался от собственных мыслей, решив послушать, о чем ему хочет рассказать новый попутчик. — Я видела тебя два дня назад, когда ты шёл по гребню в том ужасном буране. Облако непогоды показало тебя лишь на несколько секунд, и, знаешь, я правда не поверила в то, что видела там кого-то. Я подумала: «О, гром! Кажется, я вижу этого беднягу в первый и последний раз». Полярия рассказывала так эмоционально, размахивая руками и повторяя все недоумевающие черты своего лица, что Снусмумрик, сам того не замечая, натянул на своё хмурое лицо небольшую улыбку. — И что же потом? — Потом? О, потом я вернулась в лагерь. Были шестые сутки по лунному календарю, весьма благоприятный день для гаданий. У Мумриков не было причин не доверять картам. Своего рода, это был один из немногих способов узнать, куда и когда им было лучше всего отправиться в путь. Снусмумрик и сам не единожды обращался к ним за советом, а то и иной раз просто развлекался с Муми-троллем, который находил это занятие весьма неправдивым. Но только один Снусмумрик по-прежнему знал, что всё, что ему говорили карты, рано или поздно сбывалось в той или иной степени. Ведь никогда не знаешь, правильно ты истолковал пророчество, или нет. — И что же они тебе сказали? — Сказали, что я встречу путешественника, которому нужна будет помощь. Аврора как-то странно улыбнулась и удосужилась посмотреть на собеседника. В её глазах читались какие-то неоднозначные эмоции, словно она чего-то не договаривает, но Снусмумрик решил, что если она находит нужным промолчать — то так действительно нужно. — Но ведь помощь бывает не только материальная, не так ли? Да и, к тому же, из того бурана ты вышел без чьей либо помощи. Снусмумрик вдохнул поглубже свежий воздух. Он догадывался, к чему скатывался этот разговор, и не сильно горел желанием его начинать. Но, кажется, он не до конца был против оборвать этот диалог. Может, ему действительно стоит с кем-то посоветоваться? Мумрик и сам не мог толком разобраться, какой именно груз он тянет с собой из самого Муми-дола. Медленно, но верно, Аврора понемногу вытягивала из Снусмумрика логическую нить. Тот рассказ ей о своих неоднозначных мыслях по поводу его закольцованности. Нет-нет, конечно же, он всё еще любил каждого члена Муми-дола также сильно, как и раньше, но что-то не давало ему покоя в этой бесконечной зависимости от возвращения. Его худой рассказ длился не долго, пока Аврора не решила провести параллели. Она рассказала ему о Рансу, о том, как сложилось их первое неожиданное совместное путешествие и о том, что после тех событий она никак не могла выкинуть его из своей головы. В какой-то момент жизни ей даже показалось, что она просто его ненавидит, пока не различила в этом привязанность. Полярия пришла к выводу, что Снусмумрик обязательно должен вернуться к своему другу, ведь они были тесно связаны. От чьих-то четких выводов Снусмумрику, кажется, стало даже легче дышать. Наконец-то он почувствовал, что сделал правильный выбор. Пока, немного подумав, Аврора не задала другой, весьма каверзный вопрос. — Так что произошло с твоим отцом? Наверное, он ждал этого вопроса, но действительно верил, что он обойдет его стороной. Немного сморщившись и подумав, Мумрик все же дал короткий ответ: — Уверен, с ним всё в порядке. — О, наверное, я неправильно задала вопрос. — Аврора снова развернулась лицом к дороге и продолжила шествие — Я хотела спросить, почему ты странствуешь на юг один. Мумрику понадобилось около пяти минут, чтобы понять, хочет он дать ответ на этот вопрос, или же опустил бы эту тему. Полярия его не торопила. В конце-концов, он имел полное право оставить этот груз при себе, предпочтя нести его в гордом одиночестве. Снусмумрик и сам до конца не знал, почему склонился на сторону разговорчивости. Возможно, пришло время вернуться к прошлому и немного разобраться в себе. — Уверен, что отрицать его любовь было бы грубым опущением. Но Юксаре был ужасно рассеянным. Порой делал много глупых вещей, неуместно шутил… — кажется, юный Мумрик начал что-то вспоминать, убавив шаг — Бывало, он терял меня в людских толпах. Как-то раз я ждал его возвращения сутки, когда он забыл сказать мне, что хотел проверить мои способности в ориентировании, уйдя в одиночестве далеко за пределы видимого горизонта, в место нашей якобы «встречи». Тогда я подумал, что эта была просто ужасная шутка. А после это повторилось ещё раз, только под другим предлогом. И ещё раз… Со временем Мумрик стал идти настолько медленно, что вот-вот собирался остановиться, смотря себе под ноги, заряжаясь постепенно нарастающей злостью. В такие моменты ему казалось, что шерсть на руках становилась объёмнее, а клыки словно неестественно острее, чем обычно. Он сжал руки в кулаки в приступах неописуемого гнева перед тем, как внезапно налетел на остановившегося попутчика. Он рассеянно поправил шляпу, посмотрев на обернувшуюся на него попутчицу. Взгляд её казал неестественно холодным, каким-то осуждающим. А угрожающая поза, в которой она по «матерински» поставила руки на бока показалась ему особенно устрашающей. — А потом? — холодно спросила она. — А потом он действительно забыл меня. Без повода. Мумрику очень хотелось отвести взгляд в сторону, чтобы почувствовать в себе больше уверенности. Но, почему-то, её неестественно звериный взгляд полностью приковал его внимание. — Это было в последний раз, когда я терпел его ошибки. — на этом моменте он все же не выдержал, виновато посмотрев на последние осенние анемоны — Я разозлился. Сказал, что если он действительно меня забыл — то так тому и быть. Я собрал вещи и просто ушёл… Снусмумрику не хотелось знать, как именно сейчас на него смотрела Аврора. На мгновение он представил, что бы сказала на это Муми-мама, если бы услышала такую предысторию. Ведь, в конце-концов, по рассказам Муми-папы он знал, что как минимум взрослые члены Муми-семейства были знакомы с Юксаре по молодости. Кого бы они осуждали в этой ситуации, и осуждали бы вообще? В тот момент, когда неприятное чувство тревоги снова стало подступать к нему, легкое, заботливое прикосновение чьей-то руки охладило его разум. Он поднял взгляд вверх, увидев на лице Полярии самую мягкую улыбку, какую она только могла сделать. — Все мы делаем ошибки. Даже самый опытный скалолаз может оступиться.***
Мумрики странствовали по большей части молча. Не удивительно, что такой расклад устраивал обоих, ведь этот народ ценил время, проведенное в одиночестве. В последнюю их совместную ночь Снусмумрик играл на гармонике, узнав от Полярии, что практически каждый уважающий себя путешественник умеет играть хотя бы на одном инструменте и свободно говорить на двух языках. К сожалению, Снусмумрик мог похвастаться лишь превосходным владением губной гармошкой и небольшими познаниями в паре других языков, ведь Юксаре учил его когда-то, решив, что любые тяжелые знания легче и интереснее воспринимать через музыку, распевая с сыном одну и ту же песню на заморских языках. Ранним утром следующего дня, когда поздний рассвет едва-едва осветил горы Молчания на горизонте, их время расставания пришло. Стоя на небольшой развилке двое Мумриков смотрели на их расходившиеся пути. С холма открывался прекрасный вид на большую пологую долину, устланную утренним морозным туманом. Полярия сняла с плеч внушительных размеров рюкзак, под завязку забитый разного рода инструментами и полотнами карт. Немного молча покопавшись в нем, Аврора достала один аккуратно свернутый свиток и небольших размеров бутылку с синей маслянистой жидкостью. — Можешь считать это моим небольшим подарком для трудной дороги. От бутылки шел знакомый запах. Он уже ощущал его ранее на руках путешественницы. Оказалось, что это было особенное масло, после растирания которого некоторое время Мумрик бы не почувствовал холода, даже если бы оказался в таких сильных минусовых температурах, при которых замерзает всё живое. Ранее он уже сталкивался с подобным маслом, правда эффект его был ровно противоположным: благодаря нему он мог прикасаться даже к лаве, правда, он потратил всё, что у него было в тот день, когда они с Муми-троллем ожидали столкновения с кометой. А свитком оказалась, конечно же, одна из её ручных карт. Как раз та самая, незаконченная, которую он рассматривал при первой их встрече. — Едва ли я её закончу за такой короткий срок. К тому же, разве начать новую карту — не есть главный повод ещё раз вернуться на такой чудный континент? Снусмумрик было хотел поблагодарить её и попрощаться, как вдруг вспомнил, что у него тоже есть кое-что, что могло бы пригодиться кратковременной спутнице. Он немного покопался у себя в рюкзаке перед тем, как достать из него пару небольших предметов, отдав ей прямо в лапы. Это оказались те самые катушки с нитками, что положила Снусмумрику Муми-мама в его поклажу перед тем, как тот покинул Муми-дол. Полярия немного удивленно взглянула на маленькое сокровище, которым наградил её юный путешественник. — Я вспомнил, что ты говорила мне прошлой ночью. Кажется, ты хотела сделать из своего пончо котятам одежду на первое время. Надеюсь, этого хватит, чтобы подшить хотя бы парочку небольших платьев. Полярия с искренней любовью рассмотрела старые катушки и пару воткнутых в них иголок. Снусмумрик, смотря на неё, вспомнил простую житейскую мудрость: «для счастья многого не надо». Аврора добродушно кивнула Мумрику в знак молчаливой благодарности. — Кто бы мог подумать, что мне когда-то так будет недоставать такой простой вещи. — она ещё раз взглянула на них и отложила в карман — Снусмумрик. Путь, по которому ты сейчас пойдешь — опасен для всех, кто на него ступит. Дорога не посмотрит на твой опыт и возраст. Единственное, о чем я попрошу тебя — это бдительность. В Седьмой долине не надёжна даже скала. Будь осторожен.***
Весь день Мумрик потратил на подход к горам Молчания. Это было одиноко стоящее плато посреди большего ровного пространства. В теории, он мог обойти горную возвышенность, пройдя к югу по более долгой, но куда более безопасной западной дороге, используемой некоторым количеством торговцев, которые держали свой путь как раз в Оушнвэль, куда направлялся и Снусмумрик. Однако западный обход занял бы у него целых три драгоценных дня, тогда как выход через Седьмую долину обошёлся бы всего в сутки. Разбив лагерь у начала загадочной тропы, Снусмумрик разглядывал у костра подаренную незаконченную карту. Было довольно интересно рассматривать не стёртый первоначальный чертеж с небольшими сносками на полях, но внимание путешественника привлекли совершенно другие детали. На карте имелось три довольно странных, абсолютно прямых линий, которые, в отличие от всех других чернильных контуров были вышиты на карте золотой нитью, которая довольно заманчиво блестела на свету костра. Мумрик заметил их ещё в первый день, но их разговор был настолько интересным, что он совсем забыл спросить их назначение. Идеально прямые линии на карте, сами по себе, уже были странным событием, особенно если они проходили сквозь некоторые вполне естественные географические препятствия, вроде рек, где не было мостов и горных вершин. Увы, но, очевидно, Аврора не успела написать к карте подходящую легенду*[1], хотя и сделала для неё аккуратную рамочку в углу, указав там лишь некоторые сноски высот. Всего таких золотых нитей было три: одна из них брала своё начало в Одиноких горах, неподалёку от Муми-дола, и тянулась до ведьминого леса, в котором Снусмумрик тоже бывал с друзьями. Другая нить тянулась от середины Медвежьих гор до острова Самодержца, что уже показалось ему странным, ведь эта нить преодолевала такую преграду как море, а третий «золотой путь» и вовсе сбил его с толку: он брал своё начало из небольшой пещеры на юге континента и уходил так далеко в южном направлении, что попусту не поместился на карте, преодолевая, очевидно, целый океан. Но Снусмумрик не знал этого наверняка, да и едва ли он уже сможет разгадать загадку таинственных золотых ниток. Он лёг спать, ощущая, как вслед за медленно гаснущим костром его чувство тревоги возрастает с каждой минутой всё больше. Утро следующего дня выдалось удивительно тихим. Он бы даже сказал слишком тихим. Видимость была максимально мала. Снусмумрик мог поклясться, что тропинка, от которой он едва видел только начало, была от него на расстоянии не более трех метров, что заставило его задуматься о напутствии Полярии ещё раз. Но, оставив свои тревоги вместе с погасшим костром, юноша собрал палатку и выдвинулся в путь. — Седьмая долина — это всего лишь очередной горный перевал. — утешал себя Мумрик, шествуя по мелко-грунтовой дороге, по которой явно давно не ступала нога не то, что какого-то Хомсы, но и даже простого дикого зверя. Туман был настолько густой, что порой ему казалось, что он пробирается сквозь настоящее молоко. Видимость улучшилась лишь тогда, когда он вышел к крутому, затяжному кулуару*[2], хотя разглядеть что-то сквозь облака было возможно не более, чем на пять метров вперёд. К большому несчастью, весь кулуар представлял из себя весьма неприятную картину: по факту, это был большой волнообразный обрыв, состоящий из мелких, неустойчивых острых камушков, то и дело периодически сыпавшихся откуда-то сверху, и через все это безобразие проходила весьма узкая тропинка, которая иногда обрывалась из-за тока талых вод. Решение было принято — деваться было некуда. Снусмумрик воспользовался советом попутчицы и ступил на тропинку настроившись на полное сосредоточение горному пространству. Тропинке, казалось, не было конца и края. Вот он уже вышел на северную экспозицию, где внизу виднелся местами еще старый, грязный снег, по свойствам своим более напоминающий ледниковую поверхность, а туман всё никак не хотел показать путешественнику хотя бы приблизительный конец его пути. Нагнетающая атмосфера полной тишины медленно начала давить на сознание Мумрика. Здесь не было ни пения птиц, ни звуков бегущей воды средь скал, ни даже дуновения легкого ветерка. Ничего. Мертвая тишина. В такие моменты Снусмумрику нравилось уходить в собственное сознание, вороша уютные минувшие события. Он подбадривал себя приятными воспоминаниями о лете, проведенном с Муми-троллем. Вспоминал, как они вместе ходили на рыбалку, как помогали Муми-папе сделать чудесную клумбу ко дню рождению Муми-мамы, как болтали ночами о всяких глупостях, не думая о каких-либо серьезных, взрослых делах. На какое-то время это помогло Снусмумрику отвлечься от тяжелой атмосферы, и даже солнце, которые не было видно за густыми туманными языками показалось ему не таким уж и устрашающим. Вдруг, в его голове прозвучал голос. «Даже самый опытный скалолаз может оступиться» Не успел тот сообразить, почему же он вдруг подсознательно подумал об одном из наставлении Полярии, как мелкие камушки в мгновение ока ушли из-под его правой ноги, и вот, юный путешественник потерял равновесие на узкой тропе. Одномоментно хрупкое тело маленького Мумрика ускользнуло по тому самому плотному снегу. Не успев проявить ни капли эмоций мальчик лишь в глухом инстинкте самосохранения попытался снизить набор скорости... Но свет погас раньше, чем он успел остановиться.