Однажды в походе

      Когда ребята ехали в плацкартном вагоне, скучковавшись в одном из купе, не все еще представляли, что их ждет. Народ бездельничал, валяясь на полках и разглядывая в окошке похожие друг на друга поселения и реки. Кто-то бессильно возмущался, что едет на боковой полке, возле которой даже нет розетки; другие замечали, что вагон не так уж плох и здорово ехать вот так на поезде — приветливая проводница, спокойные пассажиры, и наконец удобство и комфорт, обусловленные работой кондиционера на борту.       Большие рюкзаки, запиханные либо под полки, либо закинутые на третьи, а также фирменные футболки из центра туризма привлекали внимание соседей. — Ой, а это вы в поход едете? — спросила бабуля, только что севшая в поезд на какой-то станции в Воронежской области. — Ага, — неохотно ответила низенькая девчонка, которая в этот момент пила крепкий чай из большой жестяной кружки.       Вечером где-то в конце вагона бренчала гитара, в противоположном конце маленькая компания громко смеялась за игрой в карты, а Рома угрюмо сидел на своей еще не застеленной полке и возился с ниткой и какими-то пластмассовыми детальками. — Господи, Сойкин, мы еще и километра не прошли, у тебя уже что-то сломалось, — недовольно произнес он. — Ага, ты там смотри сам не сломайся, — пробурчал Коля с верхней полки. — А вот не сломаюсь, — гордо заявил Сойкин и потянулся за сушкой.       Уже поздним вечером второго дня пути прошлась проводница и сказала: — Вы только не проспите, завтра на вашу станцию прибываем в пять утра. Стоянка всего семь минут. Кто-то громко вздохнул.

***

      В шесть утра еще было холодно. Все слышали «Лагерь, подъем!», но вылезать из спальников никто не торопился. Лишь когда объявили о готовности завтрака, сонные туристы стали выползать из палаток. Пока все пили почти безвкусный какао, Анька спросила: — А сколько мы сегодня идем? — Много, — только и ответил Юрий Андреевич.       В семь сорок оставалось пять минут до выхода. Трое парней в спешке складывали палатку. Вся группа уже вышла на дорогу, когда они надевали рюкзаки. Их поторопил Павел Сергеевич, уходивший из лагеря последним — он сжигал весь мусор и после тушил костер.       Солнце стало припекать, а группа бодро прошла первые пять километров, два раза остановившись на привал. Туристическая база с сувенирными ларьками и кафе осталась позади, впереди — широкое шоссе, соединявшее Карачаево-Черкессию и Ставропольский край. И хотя идти по асфальтовой дороге было легко, дух у многих был невеселый: путь по обочине был монотонный, людей в округе не было, и только проезжающие иногда машины поднимали пыль. На извилистой автомагистрали группа сильно растянулась: пока некоторые младшие отставали и плелись в конце, руководители и опытные ребята, казалось, просто мчались. А Надя, для которой это был далеко не первый поход, шла где-то в середине.       От своих мыслей Надю отвлек ненароком поравнявшийся с ней Тимур. — Ты чего такая невеселая? — обратился он к ней, легонько коснувшись ее плеча. — А? — переспросила девушка, оборачиваясь. — О, Тима, привет! — Ты меня так не называй. Ничего не имею против, только у нас же есть Тима — это Тимоша, а Тимоша — это гном. — Ну как скажешь. А как тебя тогда называть? — Тимуром и называй, как еще. — Тимур — это как-то слишком… Не официально, а… Поэтично. Нужно тебе прозвище какое-то. — Ерунду говоришь. — Тимур-Амур! — Надька, блин! Ну какой еще Амур? Вот ты Надя, и все. А я Тимур. — А я не про тот Амур, если ты про купидона подумал. Река такая есть, вот ты хочешь поехать на Дальний Восток? — А ты на вопрос не ответила. Пока я не пришел, ты какая-то грустная шла. — Да не, я не грустная. Просто иду, думаю о своем. Мне очень даже хорошо тут было. Я вообще люблю гулять одна, а здесь еще такая природа… — Хочешь, чтобы я ушел? — Нет, ты чего. Я ни на что не намекала. Раз пришел, я болтать не против. — И все-таки ты не очень веселая, как будто устала. Что, тяжело? — Ну прямо-таки. Рюкзак у меня легкий, дорога ровная… Ладно, нога немножко совсем болит. Вчера мозоль натоптала. Ко всему еще жарковато и дорога просто нудная. — Да, жарковато… Но это только потому, что мы идем, и спина под рюкзаком очень потеет. А так на улице не выше двадцати градусов. Надя не стала продолжать разговор, казавшийся ей бессмысленным.       Они прошли минут пять в тишине, а потом Надя заговорила: — Тебе не кажется, что мы уже долго идем? Ну, полчаса точно. Где привал? Мы же идем тридцать-десять.* — А что, совсем тебе не идется? Режим другой, потому что идем по дороге. — Ну я бы остановилась где-нибудь у речки… Пить хочется. — Так давай здесь на минутку остановимся, у меня есть вода. А торопиться некуда — за нами полгруппы еще далеко.       После остановки дорога пошла веселее. Надя, восстановив силы, дала деру, и ребята догнали и обогнали несколько человек. — И все-таки скучно. А те, кто в конце идет, они там музыку слушают… Там у Павла Сергеевича колонка, — вздохнула туристка. — Фигню они там слушают. Нет, есть, конечно, у него в плейлисте достойные треки, но в основном — попса и понтовый рэп. И он начал напевать старые песни, ставшие классикой. — Я свобо-о-ден, словно птица в небесах… — Я свобо-о-ден, я забыл, что значит страх, — подхватила девочка. Она пела гораздо тише Тимура. А Тимур допел припев, потом пропел целый куплет и сменил лад: — На недельку… До второго… Я уеду… В Комарово… — Тимур! Я эту песню последний раз слышала лет пять назад у бабушки. — Это Сан-франци-иско, город в стиле диско, это Сан-Франци-иско, тысячи огней… — О! Это я люблю. Такая классная группа. Надо слушать в машине, пока едешь навстречу приключениям.       Парень, казалось, выпал из мира. Не обращая внимания на комментарии спутницы, он пел одну песню за другой, при том как будто в режиме из вконтакте «вперемешку», потому что каждый раз он начинал петь что-то, совершенно не похожее на предыдущее. — Устрой дестрой, порядок — это отстой! Круши, ломай… — Только дальше припева не надо, песня классная, только ты по-дурацки зачитаешь. Рэп — не твое. — Мы не знали друг друга до этого лета… — О, так это про нас. А мотив знакомый, пока не могу вспомнить, что это. — Мы болтались по свету, земле и воде… И совершенно случайно мы взяли билеты на соседнее кресло на большой высоте. — Тимур демонстративно замолчал. — А! очень люблю эту песню. И мое се-е-е-рдце остановилось… Мое сердце замерло… — Я наяву вижу то, что многим даже не снилось! — торжественно закончил он и запел другое. — Весь мир у нас в руках, мы звезды континентов! Разбили в пух и прах проклятых конкурентов! — Ну все, захлопни уже шарманку свою. — Почему? Мне вот весело. — А я хочу пойти в тишине. — Лучше по-хорошему хлопайте в ладоши вы! — Допевай своих бременских музыкантов и выключай.       Стало тихо. Тимур продолжал петь, но уже себе под нос. — Смотри, дорога поворачивает, а там мост. Наверное, перейдем мост и привал, — заметила Надя и оказалась права: перейдя мост, группа свернула на лесную дорогу, там все прошли еще метров сто и бросили рюкзаки на полянке. Пока ждали отстающих, прошло минут пятнадцать. Последними пришли Тимоша и Ваня Сойкин. — А Сойкин-то сломался, — усмехнулся Рома. — Я не умер, я просто устал. Немного совсем.       Еще через десять минут все уже шли вдоль речушки, протекающей в живописной долине. Слева и справа были невысокие горы, поросшие лесом, а где-то впереди высилась гора, на склонах которой лежал снег. Вдали раздался приглушенный грохот — через некоторое время мимо промчался внедорожник, в котором черноволосая девушка в платке помахала рукой, весело улыбаясь и как бы говоря: «мы тут с ветерком на джипе, а вы пешком дай Бог часов пять еще идти будете». Из колонок доносилась кавказская музыка.       Грохот послышался снова, но в этот раз это была не машина: надвигалась гроза. — Похоже, мы обедаем под дождем, — невесело произнесла Аня. — Главное, что пообедаем. Я жуть как есть хочу! — сказал Тимур и, потянув за собой Надю, двинул вперед, так как увидел, что группа спускается с небольшого холма к самой реке, а там бросает рюкзаки. — Да, вон там стоянка уже. Мы в семь утра примерно завтракали, а с тех пор прошли десять километров по шоссе и еще километров пять по долине.       Деревьев поблизости не было, так что и тент натянуть было невозможно. Обед готовили на горелках и газовых баллонах в маленьком тепитенте*. Все доставали миски с кружками и дождевики. Когда в котле закипела вода для супа, поднялся ветер и с неба капнуло. — Быстро все рюкзаки складывайте рядом и доставайте тент! — скомандовал Артем. Рома, сидевший на бревне с ремнабором* и тентом в руках, выругался. — Я его зашиваю сейчас! — крикнул он. — Порванный неси, какая разница сейчас! Народ мокнет! Тент порвали на предыдущей стоянке, когда стряхивали накапавшую воду. Старое темно-зеленое полотнище в заплатках накинули на рюкзаки, плотно лежавшие вместе. Затем человек двадцать пять юркнули под это покрывало и устроились кто как мог: кто-то сел на рюкзак, кто-то стоял с краю и поддерживал тент, многие садились друг другу на ноги. — Эй, те кто с краю, подтяните тент назад. С другой стороны на нас льет, — попросил один из старших. Минут десять все толкались и спорили: «Ты мне еще на голову сядь!», «хватит вертеться, сядь и сиди», «не пинай рюкзак». Когда дежурные крикнули, что готов обед, все успокоились и пропустили посыльного с мисками. Сойкин по очереди приносил наполненные тарелки, и их аккуратно передавали владельцам, даже не расплескав, что вполне могло случиться в такой давке. — Все суп взяли? — спросил Сойкин, сбегав до дежурных столько раз, сколько тарелок ему настойчиво протягивали. — А! Суп… — отозвалась Надя, увлекшаяся игрой в шахматы с Артемом, и побежала за Жориком*, валявшемся на улице. — Я смотрю, тебя вообще не колышет дождь и вся эта суматоха, — сказал Наде Тимур, — ты значит сидишь тут, облокотившись на меня, и играешь в шахматы. — Ага, Артем меня уничтожил. Ну, доиграем мы как-нибудь позже, — ответила она с ложкой в руке.       Все поели суп, и гонца отправили за чаем. К чаю были сушки и бутерброд из подсушенного еще дома хлеба и полукопченой колбасы. Дождь утихал. Не все еще допили чай, когда Юрий Андреевич первый вылез и сказал всем: — Все, собираемся. Быстренько моем посуду, складываем тент и через пятнадцать-двадцать минут идем дальше. Нам еще прилично идти и подниматься четыреста пятьдесят метров.       До обеда группа преодолела целых семнадцать километров, поэтому все, смеясь, думали: «Пф, каких-то пять километров! Полтора часа, и мы ставим палатки», вот только дорога стала виться вверх, и кто-то запыхался уже на небольших подъемах. Спустя двадцать минут ходьбы проселочная дорога, по которой еще могли ездить машины, оборвалась. Дальше тянулась каменистая тропа, и группа на ней выстроилась в длинную колонну.       Тропа скрылась за низенькими деревьями, растущими на склоне. Все постепенно поднимались, кто-то останавливался и опирался на палки, сделав шагов десять. Оказавшись на склоне, все повалились на рюкзаки и стали жадно пить. — Это мы поднялись пятьдесят метров. Нам еще четыреста, — весело сказал всем Артем. — Чего?! — всплеснула руками вся мокрая от пота Ангелина. — Да он шутит. Подъем был не хилый. Метров триста, — успокоил Тимур. — А почему нельзя было просто заночевать там, где мы обедали? — вяло спросила Аня. — Потому что есть маршрут, и по нему мы идем. Не поднимемся сегодня — завтра тем более не поднимемся, — ответил Юрий Андреевич, после чего скомандовал к выходу.       Туристы поднялись еще немного и оказались у самого подножия огромной горы. И хотя здесь не росли деревья, а только были разбросаны мелкие и другие, очень крупные камни, среди этих камней вилась густая и диковинная растительность: засохший мох и самые разные симпатичные цветы, среди которых были лютики, васильки и неизвестные цветочки, которых не увидишь на равнине. Но царицей высокогорья была рододендра — растение с плотными слегка заостренными листьями, крепкими корнями и безупречными бледно-желтыми, почти белыми цветами, отдаленно напоминающими шиповник, только крупнее и в форме колокола. Цветущий в разгар лета рододендрон устилал скалы пышными коврами.       Тропа, выложенная из камней, еле виднелась, поэтому ориентирами служили башенки, сложенные из гранитных осколков и булыжников и поставленные на валуны. Такие башенки назывались туриками. По такой узкой тропе, то и дело перешагивая через цветочные заросли и виляя по шатким камням, группа двигалась очень медленно. Наконец сделали остановку на небольшом плато, откуда виднелся невысокий водопад, бежавший с горы. — Пятьсот метров мы поднялись, — начал Юрий Андреевич, — а теперь нам напрямую по склону, откуда бежит водопад. Все непонимающе посмотрели на каменистый склон, откуда текла мелодично журчащая речка. — Так у нас же всего четыреста пятьдесят метров общий набор высоты… — пролепетал Артем. Сойкин и Тима, готовые откинуться на месте, многозначительно молчали, но даже не взглянули на склон. Они только лениво встали, кое-как надели рюкзаки и пошли вместе со всеми, медленно перебирая ногами и палками.       Оставалось преодолеть склон, где за скалой располагалась стоянка в нескольких метрах. Но многие просто упали духом, разочаровавшись: «Почему? Еще подниматься? Обещали четыреста метров…». Но ничего не оставалось, кроме как ползти наверх. Ребята то смотрели под ноги, огибая громадные камни, то поднимали головы вверх, смотря на водопад. Группа шла пять минут, десять, пятнадцать, но казалось, что водопад ни капли не становится ближе.       Когда Надя поднималась, все ее мысли только и были сосредоточены на том, как уже заплетаются ноги и как, кажется, далеко еще идти. Она перестала чувствовать рюкзак на плечах и забыла, как еще недавно обедала и поддерживала боевой настрой, веря, что пройти осталось — пустяк. «Вот же проклятье!» — в очередной раз подумала она, заметив, что водопад уже рядом, однако за ним тропа шла дальше вверх вправо. Девушка остановилась перевести дух и обомлела, оглянувшись назад. Внизу виднелась залитая вечерним солнцем долина, где в камышовых зарослях бежала река. «Вот тебе и Комарово», подумала весело вдруг Надя. «Через год зову друзей-студентов в горы!»       Минут тридцать прошло, и Надя, а за ней и другие активные девчонки одолели склон. Тимур, набиравший воду в речке, бросил бутылку неподалеку и подбежал к Наде, приятельски обнял и сказал: «Ты молодец, ты дошла!». И она была счастлива: «Да, и правда, я такая крутая. Думала, ноги отвалятся… Но вот стою живехонькая у самой горы». Потихоньку добрались остальные. Когда доплелся Тимоша, глаза которого будто спрашивали: «Что это вообще такое», Надя протянула ему кулачок, как бы молча поздравляя.        Не прошло и двадцати минут, как Юрий Андреевич заговорил, усмехаясь: — Отдохнули? Идем дальше! Никто не поднялся, выражая протест. — Мы идем дальше, нам на перевал. Здесь и ночевать негде, — продолжил руководитель. — Встаем-встаем, тут идти не больше трехсот метров до перевала, а там совсем ничего до стоянки. И все наконец встали.       Тропа шла прямо через снежник. Все осторожно шли друг за другом, чтобы не поскользнуться на снегу. Васька чуть не упал, но поймал равновесие, устояв на одной ноге, и Артем сзади его подстраховал. А уже за окаменелой снежной насыпью, между двух покатых вершин, лежала обдуваемая со стороны перевала ветром поляна. Сама точка перевала, проходящая на высоте две тысячи шестьсот метров, находилась чуть подальше. Рюкзаки бросили на поляне и пошли налегке последние метры.        Ангелина, прибежавшая одна из первых, нашла записку и конфету. Развернув бумагу, девочка прочитала и позднее передала руководителям послание: Сегодня, двадцать девятое июня 2020, группа туристов в составе 7 человек (г. Вологда, руководители — А. И. Каменьев, А. В. Кукушкина) в рамках горного похода первой категории сложности взошла на перевал «Ирменька» (2600м, 1А). Взошли со стороны оз. Высокое, далее движемся вниз, в сторону реки Псышь*. Погода — пасмурно, 17°С. Настроение отличное, желаем легких восхождений и удачных походов! — Ага, — поглядел на листок Юрий Андреевич и достал из кармана ручку и блокнот, — кто хочет записку писать? Тут же прибежала Надя и взяла ручку в левую руку. Под диктовку наставника она немного корявым почерком описала восхождение в общих чертах, как в найденной записке. Только их запись была более подробной, включая широкую сводку о юных участниках. — Что-то записка такая старая от туристов из Вологды. Что, за год никого здесь больше не было? Ну две тысячи двадцатый… — складывая лист в клетку в четыре раза, болтала Надя. — Да были наверно еще записки, только вы их не нашли. И проходимость здесь маленькая — скучный перевал, — не успел Юрий Андреевич сказать что-либо еще, появилась Ангелина с еще одним листочком.        Артем, взявший записку из рук Ангелины прокомментировал: — О, тоже Питерцы! Месяц назад здесь были. Турклуб приморского района. До записок мало кому было дело — кто-то фотографировался, а кто-то безучастно сидел и отдыхал. — Че-то вы все умершие, — пожал плечами парень, видя, что его никто не слушает. Он сложил записку к себе в карман и пошел к руководителю.       Было семь вечера, когда уставшая за день группа стала ставить палатки на ночёвку в близи озера Высокого. Озерце было совсем маленькое, но красивое, как и любое озеро в горах. Холодная прозрачная вода отливала зелёными оттенком, а вокруг, точно окаменелые герои легенд, за молодым кустарником гордо стояли серые треугольные горы. На почти безжизненных скалах виднелись снежные дорожки. — И это ради этого я сюда пёр двадцать три километра? — огорченно шутя говорил Павел Сергеевич. «И это ему еще не нравится?» — мысленно недоумевала Надя, случайно услышав разговор. Позже ребят расспрашивал Юрий Андреевич — какие впечатления, и Надя говорила: — Да! Очень нравится. Вот так чтобы ночевать в горах, это я первый раз. Круть. А вам, я слышала, вот не нравится. Да, понимаю, вы опытные, за все года туризма таким полюбовались… — Да понимаешь, я не недоволен, в отличие от Павла Сергеевича. Но могу понять, почему он так разочарован. Вот это — действительно не самые красивые горы. Это не то, зачем люди сюда едут. Все самое живописное у нас еще впереди. Увидишь… А вообще, вы такие молодцы сегодня. Сильная группа, а я сдурил. Не рассчитал немного. Нельзя нам так разом подниматься… Сейчас-то народ дошёл, не умер по пути. А завтра начнётся театр — колени у многих начнут болеть, у других заболит голова, третьи могут закашлять… А нам завтра сначала спускаться, а это тоже тяжело на самом деле, а потом еще идти. Так что вам нужно очень хорошо отдохнуть. И сейчас холодает, так что чтобы завтра не закашлять, беги одеваться и другим скажи.       Все уплетали ужин в куртках, а кто-то и в шапках. Еще не стемнело, когда все поели и стали разбредаться по палаткам. Усталость брала своё, и в восемь вечера половина группы уснула в тёплых спальниках. Положив куртку как подушку под голову, в сон провалилась Ангелина, не дождавшись соседку Надю. А Надя гуляла неподалёку с кружкой чая, дожидаясь, пока стемнеет.        Она нашла Тимура и предложила пойти смотреть на звёзды. Он согласился, чего и ожидала девушка. Она была просто уверена, что он согласится. Довольная своей затеей, Надя пошла в свою палатку захватить фонарик. Заглянув в свой домик, она долго не могла найти фонарик, в темноте отдавила руку Ангелине. Геля села и протёрла глаза. — Ты спать пришла? — Нет. Я только фонарик возьму. — А спать когда? — Нескоро. — Что ты хочешь? Вот есть же у тебя силы… Я после ужина сразу уснула. — Я иду смотреть на звёзды с Тимуром. — Вау! А возьмёшь меня? — Ты же минуту назад очень хотела спать? — А не хочу больше. Это же круто, посмотреть на звёзды… А поспать я и дома успею. — Ладно, ты извини, но я хочу вдвоём погулять. С тобой тоже как-нибудь погуляем. — А… Ну тогда понятно, — она хихикнула, нырнула в спальник, повернулась набок и засопела.       Надя нашла Тимура возле тепитента. Тим протирал салфетками поварёшки, отправив младшего дежурного мыть котёл из-под гречи. — Как ужин? Не накосячил я с дежурством? — Да вообще офигенная каша, съедобная, и супер. Да ладно, на самом деле с кетчупом очень вкусная. В чай ты только сахара мало добавил. Я сладкий чай и не люблю, но народ возмущался. — Ну и ладно с ним, с чаем. — Что, вот пойдём гулять и песни опять распевать будешь? — Чего?.. А, ты про мой дорожный концерт. Не-не, сейчас уже и не буду. Понимаешь, ночь, усталые туристы, звезды… Тут тишина нужна. — Я вот думаю так же. — Не, можно там что-то тихонько тоскливое петь, а нам зачем тоскливое? У нас вечер прекрасный. — Не холодно тебе? Стоишь тут в одной футболке. — Да, прохладно, скажу честно. Вот за курткой схожу и пойдём.       Она видела вдалеке силуэт его высокой фигуры и ждала, пока он вернётся, скрестив руки на груди. «Ну и дубак», — думала Надя. — Ну, идём, — подошёл он через минуту. — А куда мы, кстати, идём? — Да пойдем куда-нибудь в сторону этой горы, — предложила девушка. Когда она говорила, в воздухе рассеивался полупрозрачный пар. Они сели на большой камень и посмотрели на небо. Было уже совсем темно, но звёзды горели неярко. И хотя виднелись они чётче, чем в городе, было понятно, что небо еще не заиграло полнотой своих огней. — Посидим пока, они чуть позже прояснятся, — говорил Тим. — А здесь и так красиво… Вот горы виднеются тёмные на фоне неба. — Ага, а звёздочки, еще заметь, выстроились так, что повторяют очертания этой горы. — О! Точно. Какое совпадение.       Почти час они сидели рядом друг с другом, болтая. Они говорили о лете и о походах, почему они им нравятся. Говорил больше Тимур, а Надя слушала, и не всегда внимательно. Обычно Надя болтунья, но тогда она была такой усталой, что притихла. Да она ещё и просто была зачарована Тимуром, ухватившись за такой романтичный момент. Не хотелось говорить лишнего. — А представляешь, Серёжа… — замолчал он ненадолго, — а знаешь, ничего. — Чего? Давай говори, раз начал. — Надя оживилась. И догадывалась, и чем он. — А, да, я уже говорил что-то такое как-то. В общем Серёжа рассчитывает на что-то серьёзное с тобой. Надя покачала головой и уткнулась носом в коленки. — Не знаю, я-то здесь причём… А то он меня звал поговорить. Чего-то ему надо, не первый раз докапывается. — Да он же ревнует! — В смысле? — Ну тупым не прикидывайся! Ладно, ты не так понял. Ну я просто имею в виду, что ему не нравится, что мы вместе ходим. — Почему? — Ты правда не догоняешь? Потому что мне больше нравится проводить с тобой время, чем с ним. А его это огорчает. — А, ну… Ладно, — он немного растерялся. — Слушай, Тимур… — А? — А где твоя команда? Парень тихо хохотнул. — Нет у меня команды. Не, знаешь… Отличная команда — это мы с тобой. Надя улыбнулась. — Да ты же вся дрожишь… Сидишь-мёрзнешь. — и он обнял ее, притянув к себе. Девушка легла на его плечо, закрыв глаза и почти засыпая. Она открыла глаза через некоторое время и посмотрела на небо — а звезд и вовсе почти не было видно. — Все облаками затянуло, — вздохнула туристка. — Да ты не расстраивайся, не последний раз в горах. Надя зевнула. — Давай возвращаться, а то ты тут уснёшь. Да и сам я немного спать хочу.       Батарейка фонарика села, и они пошли наобум в темноте. Поднялись на небольшой пригорок сквозь высокую траву и кусты. Надя споткнулась в ветках, Тимур ее подхватил и взял за руку.        Они пришли в лагерь, когда не горел свет ни в одной палатке. Надя поцеловала Тимура в щёку, оставив его в приятном недоумении и убежала к Ангелине.        Парень и девушка уснули, не успев о чем-то подумать. Они не знали, что, возвращаясь, они не заметили Юрия Андреевича, стоящего возле дальней палатки. Он видел их, оглядывал другие палатки и думал, что день удался.