Мы были королями...

… Сегодняшняя драка и брошенные в сердцах слова расставили всё по своим местам. «Мы были королями». В этих простых словах скрывалась вся горечь Провала. С небес — на землю, с верха социальной лестницы на самое дно, из цветущей, полной волшебства Нарнии — в оккупированный Лондон. Судя по тому, что дрался Питер с 4 противниками сразу, и вокруг успела собраться приличная толпа — ему банально не хватало адреналина и физических нагрузок. Тело помолодело и послабело, а дух остался в нём заперт — дух того, кого не зря называли Верховным. Лучший мечник своей страны, он мог на равных сражаться с тремя минотаврами сразу — и периодически забывал о том, что теперь четверо безоружных мальчишек могут оттаскать его за шиворот, как щенка. Он не смог смириться с тем, что там он принимал решения, с которыми считались, а здесь никто из нас не мог даже намекнуть на имеющийся у нас боевой опыт — иначе бы нас упекли в психушку, или куда хуже, пришли люди с незапоминающейся внешностью из королевской безопасности. Во время схватки я встретилась с ним глазами и покачала головой. Как можно было позволить себя спровоцировать четырём мальчишкам? Да он и сам это прекрасно понимал — просто ему была необходима драка. Сражение, в котором он бы мог совершенствоваться. Рука привычно искала меч, и он с трудом менял направления смертельно опасных ударов в последний момент, хотя его противники вряд ли поняли, как близко к ним подошла смерть. Судя по тому, что он берёг левую ногу и по слухам, которые бродили между старшеклассниками, Питер дрался на подпольных боях и успел зарекомендовать себя как малоопытный, но упорный противник. Без меча он, и вправду, тренировался только пару лет. …После того, как полиция разняла драку, я дала им несколько минут прийти в себя, сделав вид, что видеть Питера проигравшим, и при этом без серьёзных повреждений — в порядке вещей. Поймав взгляд Эдмунда, я быстро просигналила: «Разговор, обед-после, двое-под-деревом». Справедливый едва заметно кивнул, подтвердив встречу. Ни Питер, ни Люси так и не выучили язык жестов, так что я не беспокоилась о том, что они перехватят моё сообщение, даже если заметят. Потом перевела взгляд на Питера и сказала вслух: «Если у Вас здесь не назначен ещё один хольм, мы можем наконец выдвигаться? Я понимаю, что дела простых смертных не достойны высочайшего внимания, но смею напомнить, что эти выходные мы проведём у лорда Яксли» — и исполнила замысловатый поклон, подобострастно уставившись на Питера. Он впился в меня взглядом, и несколько секунд мы соревновались Волей, но он был измотан поражением и к тому же осознавал мою правоту. Но поняв, что я тоже становлюсь слишком несдержанной и давлю на брата больше необходимого, я отвела взгляд одновременно с ним и выпрямилась. Поудобнее перехватив сумку, я бросила через плечо: «Не отставайте, народ» и нахмурилась, отметив измождённый больше обычного вид Люси. Она никак не отреагировала на мой призыв, оставаясь на месте и вцепившись в сумку. Как можно мягче я сказала: — Люси, солнышко, ты что-то хочешь сказать? Если мы не пойдём прямо сейчас, то можем опоздать. Она подняла растерянный взгляд на нас, потёрла руками виски и сказала: — Да… нет… кажется, показалось, — Люси вымученно улыбнулась и присоединилась к нам, нарочито бодро спросив: — Говоришь, там будет озеро?.. *** Никто из них не видел, как за их спиной по стенам прошла рябь межмирового перехода и, не найдя искомой цели, вхолостую схлопнулась с низким вибрирующим звуком. За два дня до этого. Погруженная в свои размышления, я добрела до школьного спортивного поля, когда меня отвлёк звук возмущенного ржания. И крики нескольких парней: — Слева, слева заходи! — Да не там, дубина, а там! — Сам садись, раз такой умный! Я остановилась и с интересом присмотрелась к происходящему. Несколько парней из параллельного «С» класса пытались надеть седло на красивого вороного жеребца, но он только гневно ржал и отбегал от своих обидчиков, гарцевал по всей поляне для стрельбы и порывался встать на дыбы, вдалеке виднелись мишени для лука. Видимо, они пытались научиться стрелять из лука верхом, но не догадались, что напуганный звоном тетивы жеребец не даст себя оседлать. После возвращения для меня стали заметны многие подтексты и неявные тенденции происходящего в нашей школе, на которые большая часть школьников внимания не обращала. Так, в том классе учились в основном отпрыски аристократов и особо выдающихся бизнесменов. Несмотря на внушительные кошельки и родословные родителей, к ним относились даже более внимательно, чем к обычным ученикам, и предъявляли завышенные дисциплинарные и академические требования, поэтому слухов об «элитарности» этого класса почти не ходило. Наблюдая за тем, как будущие политики носятся по всей поляне, не в силах оседлать одного коня, я фыркнула и уже собиралась идти дальше, как меня окликнул Стивен Яксли, по которому сохла добрая половина девчонок всей нашей школы. Чёткий, но изящный подбородок, точёные скулы, прямой нос, мягкие курчавые волосы и красивые серебристые глаза в сочетании с обаянием и красивой улыбкой делали его действительно привлекательным. Впрочем, вернувшись, я поняла, что куда больше его красоту подчёркивала посредственная, классически английская внешность большинства остальных парней. В отличие от них, Стиву повезло иметь в бабушках по материнской линии шведскую аристократку, которая передала ему гены викингов, добавившие внешности изящества, а фигуре стати. — Эй, как там тебя?.. Салли? Мы некоторое время занимались в одной группе на уроках латыни, впрочем, он действительно мог не запомнить имя одной из множества залипающих на него девчонок. В любом случае, его обращение граничило с хамством, и я не осталась в долгу: похлопав ресницами и приседая в нарочито неуклюжем реверансе, я восхищенно пролепетала: — Как будет угодно милорду. Теперь настал его черёд морщиться: называя моё настоящее имя, он бы признался, что изначально помнил его, но остановившись на «Салли» он игнорировал завуалированное отрицание. Единственным возможным выходом оставалась обезличенная речь, которая также выставляла его не лучшим образом, хотя и допускалась в нейтральных беседах: — Если мисс показалась ситуация забавной, возможно, она продемонстрирует нам мастер-класс стрельбы из лука верхом? Спорим, вам это не по зубам! Сначала я хотела отказаться или выставить себя дурочкой, но потом подумала: почему бы и нет? Кроме этих троих здесь никого нет, к тому же почему Великолепный и Справедливый плюют на конспирацию, а я не могу немного пострелять практически в одиночестве? Наклонив голову набок, я задумчиво посмотрела на него и спросила: — А что мне за это будет? Стивен немного напрягся, ведь когда соперник прикидывает размер выигрыша, это обычно означает его уверенность в победе. Но один из его друзей едва слышно (впрочем, не для меня) прошептал: класс «А», одногодка, нормативы ниже среднего, в соревнованиях не участвовала. Юный лорд снова расслабился, хотя я бы на его месте напряглась ещё больше, и сказал: — А что желает мисс? На выходные нас обычно забирал к себе дядюшка, но последнее время нам было неуютно находиться в его доме, помня, что этажом выше находится дверь, которая теперь для нас заперта навсегда. Тут я поймала ускользающую мысль и удивилась: с чего я взяла, что навсегда? Почему мы вообще приняли это всё как должное? Из-за чего произошёл Провал, и почему возле Фонаря мы ничего необычного не заметили? Решив подумать об этом позднее, я прервала затянувшуюся паузу, и сказала: — Выходные со своими двумя братьями и сестрой у вас в гостях на ближайший месяц. Моё предложение как раз балансировало на грани приличия и помогло бы нам избежать посещения нелюбимого поместья, к тому же правила гостеприимства подразумевали доступ к библиотеке и трёхразовому питанию с владельцами дома. — А если окажется, что это пустая похвальба, вы за обедом объявите на всю школу, что вы самонадеянная идиотка и всегда были безответно влюблены в меня, а также будете прислуживать мне неделю. Я пожала плечами: — Идёт, — проигрывать я не собиралась. Я уточнила условия спора: — Я должна сесть верхом на этого жеребца, и поразить из лука одну из мишеней? Один из друзей Стивена кивнул. Я порадовалась, что по старой привычке одела под юбку кожаные штаны, которые сшила в первую же неделю в надежде на скорое возвращение, и попросила их отойти. Скинула верхнюю юбку (кто-то из парней заулюлюкал) и взяла разложенный рядом сахар для коня. После устранения раздражающего фактора он немного присмирел, но всё равно нервно фыркал и косил на нас взглядом. Я успокаивающе посвистела и подошла поближе, тихо проговорив на оллэн: — Какой ты красивый, жалко, что не понимаешь меня… Или понимаешь, но не можешь ответить? Смотри, уже никто не стреляет, чего ты убегаешь?.. Догадавшись, что дело в седле, я протянула к нему руку, и конь тут же предупреждающе заржал. Парни тоже начали понимать, что оседлать его вряд ли выйдет, и предвкушали потеху за обедом. Я улыбнулась краешком губ: для опытного ездока, привыкшего иметь дело с разумными лошадьми, отсутствие седла не помеха. Я зашвырнула седло подальше и подошла к нему сбоку, успокаивающе погладила морду и тем же равномерным тоном проговорила: — Не дёргайся, пожалуйста, хорошо? Поняв, что надевать на него седло никто не собирается, жеребец почти спокойно встал, дав мне необходимое время, чтобы выполнить задуманное. Раз — и я крепко вцепляюсь двумя руками в густую гриву коня на гребне, два — и правая нога взлетает вверх, три — и тело привычно взлетает за ней, подтянувшись, на спину коня. Парни поражённо замолчали. — Молодец, черныш, сейчас будет весело, — похвалила я коня и, протянув ему кусочек сахара, пустила его неспешной рысью, давая время привыкнуть к моей манере езды. Конь был хорошо выдрессированным, но видимо, отличался вредным характером и не признавал хозяевами новичков, к тому же седло наверняка было слишком жёстким или не подходило ему по размеру. Добившись с помощью сахара того, что он распознал четыре основные команды — влево, вправо, ускориться и тормозить — я той же неспешной рысью подъехала к лежащим на скамейке луку и колчану и, ухватившись одной рукой за гриву, быстро нагнулась с другой стороны и тут же вернулась в исходное положение уже с луком и стрелами в руках. Привычно повесила колчан за спину и попробовала силу лука без стрелы. Если они рассчитывали, что даже если я сяду на коня, натянуть лук не смогу, одногодки сильно просчитались: мой лук был волшебным, и с годами становился всё более тугим, заставляя непрерывно совершенствоваться лучника, которому принадлежал. Этот был примерно равен по силе тому, из которого я стреляла пару лет назад. Моё тело послабело, но навыки и опыт остались при мне. Пришпорив коня сжатыми коленями, я пошла на первый круг. Кажется, это была неплохая идея, и я поняла, почему играет Эдмунд и дерётся Питер. На короткое время я почувствовала себя собой. Не обычной симпатичной девчонкой Сьюзи-Салли Певенси, болтающей о пустяках с другими такими же девчонками и не особо задумывающейся о собственных навыках, зато мечтающей о скором выгодном замужестве; не Сьюзен-заботливой сестрой, для двоих младших сестры и брата заменяющей мать; а королевой Сьюзен Великодушной, снисходительной к нарнийцам и безжалостной к врагам, главой разведки, побывавшей в плену и вернувшейся с победой. Поднявшийся ветер бил в глаза, и мне казалось, что вдалеке стоят не набитые соломой чучела, а тархистанские лучники — воспоминания, которые последнее время поблёкли, вновь обретали силу и плоть. С ужасом я поняла, что чуть не потеряла значительную часть своей личности, как королевы. Когда я перестала повторять разминочный комплекс в надежде вернуть былую форму? Когда превосходство взрослого над детьми сменилось пустым снобизмом и слепотой? Я должна была быть благодарна этим детям — они как будто заставили меня проснуться. Я выпустила загудевшие, как шмели, стрелы, так быстро, что для наблюдателей движения смазались в одно. Наложить — выхватить — взгляд — отпустить; стрелы как будто сами находили цель, а я продолжала с остервенением выпускать их одну за одной, убивая пелену, покрывшую глаза. Мы слишком упивались своей потерей и не заметили, как постепенно засыпаем, а наши худшие черты берут верх. Когда я стала заносчивой курицей? Когда Питер стал адреналиновым наркоманом? Когда Эдмунд стал наслаждаться победой над заведомо слабым противником в бессмысленной игре? Когда стала слепой Люси? Почему она молчит? Именно она всегда указывала нам на странности и несуразности в поведении, так почему она молчит? И тут, с последним выстрелом выпустив три стрелы сразу, одновременно поразившие три разные цели, я заметила распадающееся плетения чужих чар, разрушенных мною, и поняла, почему молчит Люси. Потому что это были её чары. Постепенно замедляя ход, я напряжённо размышляла над тем, что вообще происходит? С нами, с Люси? Это вообще она или подменыш? Может, заклятие подвластия? Но чары выполнены слишком хорошо: ни у Питера, ни у Эдмунда не было достойных соперников, а у меня не было лука, мы едва ли могли вернуться к Сути. Если бы я не споткнулась о камень, если бы не появилось едва заметное пятно на юбке, если бы миссис Коул не была так зациклена на внешнем виде и пустила бы меня на урок, наконец, если бы Яксли с друзьями отказались бы от спора или седлали жеребца сами или в другое время… Мне необходимо было обсудить это с Эдмундом, и я встряхнула головой, собираясь с мыслями. Кровь побежала по венам быстрее, разум прояснился, а на душе настало уже забытое за последние месяцы Равновесие. И как я могла про это забыть? Нельзя стать мастером-лучником, не научившись отрешаться от собственных эмоций. Вне зависимости от того, сколько товарищей полегло от вражеских стрел, как далеко подкрепление или что колдуют чужие маги, стрелы должны лететь точно в цель, и рука не должна дрогнуть ни на секунду. Я развернулась к мальчикам, которые смотрели на меня, разинув рот, и перемахнула ногу через лошадь, довернувшись в воздухе и мягко приземлившись рядом. Если бы не Стивен, меня бы, скорее всего, не стало, осталась бы только ревнительница приличий и этикета, которая вряд ли бы осилила обратный переход в Нарнию. Кинув ему лук и пустой колчан, которые он на автомате поймал, я развратно улыбнулась и, проведя языком по губам, промурлыкала: — Спасибо за удовольствие, мальчики, тогда в выходные у тебя, Стив? Полюбовавшись на их вытянутые лица, я расхохоталась и, подхватив юбку, на ходу застегнула её и быстрым шагом свалила слабо предсказуемым маршрутом через ход для прислуги.