Мы были королями...

12 лет назад. Небо было расцвечено огнями, а подожжённая трава и деревья гудели так громко, что приходилось кричать, чтобы отдавать приказы стоящим рядом командирам подразделений. Закат закончился час назад, но было видно хорошо, как днём — из-за свечения защитного купола, который держали дриады, и полыхания заклинаний, которые запускали орландские маги. Повсюду раздавались трели свирелей фавнов и боевых горнов гномов, по которым отдавались основные приказы об отступлениях и перестроениях. Между ног юрко сновали говорящие ласки и мыши, ловко избегая копыт кентавров и лошадей, передавая приказы и актуальную информацию о происходящем на поле боя. Тархистанцы, узнав о смене власти в Нарнии, решили попробовать на зуб малолеток, севших на трон богатого соседа. Лучники заняли позиции на заранее подготовленных стенах, которые возвели за несколько дней гномы, работая день и ночь. Теперь, благодаря им, мы имели возможность стрелять с возвышения на узком перешейке. Все пологие подступы были заранее обтёсаны, так что им придётся потрудиться, чтобы добраться до нас. Конечно, я мандражировала. Страшно было так, что темнело в глазах и перехватывало дыхание. Но рядом со мной был верный Бард, мои подданные, которые смотрели на меня и боялись не меньше, так что я не имела права давать слабину. Да, я была достаточно молодой девчонкой — но я была Королевой, обещанной пророчеством, и Мастером Лука, я тренировалась месяцами, чтобы по праву командовать кентаврами и эльфами Нарнии. До нас долетел звук горна — 3 длинных гудка, перерыв, снова 3 длинных гудка — подтверждение. Через несколько минут из-за перевала должны были показаться тархистанцы с осадными башнями и своими тяжёлыми доспехами. Я развернулась к своим подданным. — Мы никогда ни с кем не сражались и радостно приветствовали новых соседей. Когда они пришли к нам с миром — мы пригласили их в дом. Они разделили с нами хлеб, а теперь вернулись к нам с оружием. Они забыли Древние Законы. И сама Нарния покарает их. Горы осыпятся под их ногами. Деревья не дадут им кров. Вода в ручьях будет непригодна для питья. Но нам выпала честь первыми встретить врага. Не будем тревожить священные рощи и их хранителей! Ведь тархистанцы не пройдут к ним! Они не пройдут дальше этого перевала! Через два дня здесь будут энты и минотавры. Нам нужно их дождаться. Цельтесь в горло и в глаза! Я повернулась лицом к показавшимся на горизонте войскам. — Готовьсь! — в воздухе зазвучал шелест одновременно натягиваемых луков. Впереди были очень долгие два дня, которые прозвали Ночью, что длилась день. *** Мы с Эдмундом «случайно» не заметили Стивена, сидящего в библиотеке (каждый день в одно и то же время), и продолжили спор: — Да ты что, он же лорд, он стопудов откажется, он же не свой парень, как Эдди, он нас сразу сдаст. Я грустно вздохнула: — Ты не прав, Эдмунд, мне он показался порядочным парнем. Просто он не сможет пойти против воли дяди, всё же у аристократии гораздо более строгие нравы… Тут Стивен нарочито громко кашлянул, а мы смутились, как застигнутые за чем-то предосудительным, и я затараторила: — О боже, Стивен, прости пожалуйста, мы не заметили, что ты здесь сидишь, мы, пожалуй, пойдём… Он схватил меня за руку и спросил: — О чём это вы говорили? — Мы просто поспорили с Эдмундом, я не хочу тебя в это втягивать, это просто глупый спор. Эдмунд, слегка свысока посмотрев на Стивена, небрежно протянул: — Да, я сказал, что тебе слабо спереть кальвадос из вашего погреба, а Сьюзен уверяла, что ты храбрый парень и весьма горячий, хотя иногда можешь вспылить не по делу. Шокированный Стивен переспросил: — Она правда так сказала? Мои щёки залил румянец, я отвела глаза и вырвала руку: — Не слушай его, он говорит полную чепуху, я же говорила, не стоит тебе в это вникать… Стивен, полагавший, что видит меня насквозь, по-новому посмотрел на меня, заметив неплохую фигуру, хорошие манеры и красивые глаза, и твёрдо сказал: — Это и моё поместье тоже, так что я имею право на всё, что здесь есть. Подожди пару минут, я сейчас. И через несколько минут кальвадос был у нас. Я сделала вид, что удовлетворилась показанной бутылкой, и повернулась к Эдмунду: — Вот видишь, я же говорила… Тут братишка ловко выхватил бутылку из рук у Стивена и дал дёру. — Эдмунд! Эдмунд! Немедленно вернись! — я повернулась к Яксли и, заламывая руки, запричитала, — Господи, мне так неловко, прости моего брата, я постараюсь его догнать, я стараюсь воспитать их хорошими людьми, но они меня совсем не слушаются… — и для большего эффекта я пустила слезу и посмотрела расширившимися влажными глазами на Стивена. — Теперь нас выгонят, если узнают, он же стоит целую тучу денег, наверное, какая же я дура, как я могла повестись… — И зарыдала пуще прежнего. Растерянный Стивен взял меня за руки, и сказал: — Сьюзен… ну что ты так убиваешься, я же не совсем идиот, взял самый недорогой… не волнуйся, я никому не скажу. А завтра я обязательно сам поговорю с твоими братьями и объясню, что воровать очень плохо… Они должны меня послушать, как мужчины мужчину. Ты мне веришь? Я вытерла слёзы рукавом: — Спасибо тебе, Стивен, ты оказался таким хорошим… — чтобы хоть как-то компенсировать бедняге развод, я крепко обняла его и быстро поцеловала в губы, оставив офигевать, и ускользнула в сад. *** Мы встретились у того же дерева, у которого после обеда мы общались с Эдмундом. Люси сидела на дереве, скинув туфли, в своём нарнийском наряде, который я ей сшила. Я тоже надела платье. Питер и Эдмунд были в рубашках и кожаных штанах. Люси помахала мне рукой: — Привет, сестрёнка. Вот, эта корона твоя, — и протянула мне венок из колосков. Присмотревшись, я заметила, что на кудрях Эдмунда диадема из вьюнков, у Питера еловый, а у самой Люси одуванчики. Я обняла её в ответ, благодарно улыбнувшись. Эдмунд прав — мы не можем ничего голословно утверждать, мы даже не знаем, кто наш враг. В такой вечер никакие разногласия не должны стоять между нами. Эдмунд стоял, прислонившись к дереву, а мы с Питером сели на траву спина к спине, боком к закату. Мы все слушали шелест деревьев и ветра, и даже стрекот цикад как будто стал тише. Передавали по кругу кальвадос и наблюдали, как цвет неба меняется с жёлтого на оранжевый, а затем на ярко-алый. Когда последний луч солнца скрылся за лесом, в руках Люси появилась флейта, и над озером полились первые звуки Колыбельной, которой мы провожали в последний путь павших товарищей. Кентавриха Луиза и гном Ольбурн, фавн Вальдус и многие другие наши друзья, которых не смогла защитить магия Аслана. Тогда мы тоже ждали, что он придёт — но он сдержал своё слово, и Нарнией действительно правили только мы. Хотя любой из нас отдал бы всё золото и титулы для того, чтобы все они жили. Грустная колыбельная летела над стремительно темнеющей водой, напоминая, что где-то нас ждут.