Мы были королями...

Эдмунд с Питером, внимательно смотря по сторонам, возвращались с очередного покер-турнира с полными сумками небольших купюр. Добыча была неплохой — около пяти фунтов, что примерно равнялось заработку инженера за неделю. Но конечно, это были далеко не запредельные деньги — хотя на новые отрезы ткани, самокрутки и другую «неучтёнку» должно было хватить. На улице был ранний вечер и многие прогуливались или торопились куда-то. На метро братья доехали до Сохо — там могли продать подростку алкоголь и сигареты, не спрашивая его возраст — есть деньги, значит, хороший клиент. Теперь, выйдя из портового района, они могли немного расслабиться и с интересом смотрели по сторонам на разодетых (богато или не очень) девушек, зазывающих клиентов. Оба Певенси их не особенно интересовали в силу возраста, и это равнодушие было взаимным. Хотя в Нарнии любвеобильный Питер каждый месяц-два находил себе новую пассию, расставаясь со старыми без скандалов и сохраняя дружеские отношения, в Англии физиология давала о себе знать. Эдмунд никак не мог понять, как ему это удаётся — но когда дело доходило до общения с девушками, Эдмунда с его цепким взглядом и плавной грацией змеи многие предпочитали избегать, в то время как благородный и добрый рыцарь Питер, обходительный и галантный, покорял девушек пачками — будь то люди, дриады или сиды. И самое интересное, что каждый раз он влюблялся искренне и твердил, что вот эта — та самая, свет в окошке и прекрасное видение. Но каждый раз очередное его увлечение проходило. Эдмунд увидел впереди на обочине столпотворение — в основном вокруг стояли азиаты — и решил подойти посмотреть, что там происходит. Вопреки обыкновению, не слышалось криков или монотонного речитатива зазывалы — значит, это была не драка и не развод очередного мошенника. Подойдя поближе, он увидел двух азиатов, которые с сосредоточенными лицами сидели друг напротив друга, ставя на поле по очереди белые и чёрные камни. Эдмунд негромко воскликнул: — Что это? На его удивление его услышали, и один из соседей шёпотом ему объяснил правила го. Эдмунд заинтересовался — покер апеллировал в основном к его умению читать людей и только совсем немного теории вероятностей, а ему хотелось размять мозги, попробовать себя в стратегии или тактике. Шахматы ему не нравились — Эдмунда раздражала негибкость ролей фигур. В жизни конь может стать слоном, а пешка победить ладью. Но здесь — в го — на первый взгляд, на доске присутствовала абсолютная свобода. Только свои и чужие — никаких ограничений. Сияние чистого разума. Приглядевшись и понаблюдав пятнадцать минут, он увидел, что один из азиатов намного старше и играет лучше — судя по тому, что только чёрные фишки исчезали с поля. Он снова повернулся к соседу: — Это что, учебный поединок? Азиат посмотрел на него дольше и развернулся всем корпусом, удивлённым шёпотом спросив: — Ты только узнал правила го, а уже это понял? Не совсем, мастер Тэнгу пообещал, что возьмёт в ученики любого, кто сможет съесть хотя бы одну фишку. Он знаменитый мастер го, у него своя школа, поэтому многие хотят попытать счастья. В это время противник мастера признал проигрыш, и мастер сказал, что готов сыграть ещё одну партию. Окружающие после такого разгромного поражения в нерешительности топтались вокруг. Эдмунд, чувствуя, как стучит сердце и адреналин бежит по венам, с горящими глазами вышел вперёд: — Для меня будет честью сразиться с вами, мастер. Эта подавляющая мощь стратегии, эти уловки и ловушки, о да! Именно из-за этого Эдмунд возглавил внутреннюю разведку и аналитиков Нарнии. Сьюзен может сколько угодно хвастаться тем, сколько битв «на невидимом фронте» она выиграла. Но Эдмунд гордился тем, сколько ещё таких битв не состоялось. Благодаря нему. И сейчас он впервые видел не просто достойного соперника — кого-то, кто в стратегической игре превосходил его на голову. И это заставляло его душу петь, а кровь быстрее бежать по венам. Скопировав позу предыдущего игрока, он плавно опустился напротив мастера. Иошинори Тэнгу с интересом рассматривал гайдзина, который сел напротив него. Он прекрасно слышал его разговор с молодым Кеиджи — и был удивлён тем, что, едва услышав правила, тот решил сыграть. Что это — самонадеянность? Саморазрушение в стремлении проиграть? Или что-то большее? Мастер поднял на него глаза и покачал головой. О нет, такие, как он, ищут только победу — об этом говорил огонь, пылающий в его глазах. Ну что же, этому парню уже удалось заинтересовать мастера. — Как мне называть вас, юноша? Эдмунд усмехнулся и назвал псевдоним, которым он пользовался для игры в покер: — Можете называть меня Акихико, мастер. Тут настал черёд усмехаться Тэнгу: — «Яркий принц», значит? Весьма самонадеянно. Ну что же, посмотрим. Первые полчаса игра шла ожидаемо — Акихико вёлся почти на все уловки для новичков, но надо отдать ему должное, увидев их раз, больше не попадался. Это было неплохо — но к сожалению, мастер искал выдающийся талант, а не просто неплохой интеллект и память. Решив заканчивать партию, он начал наступление. Эдмунд же прекрасно заметил изменение тактики — до этого он с удовольствием наблюдал за комбинациями, которые демонстрировал ему мастер, внимательно запоминая особенности стратегии. В отличие от предыдущего игрока, он, тем не менее, понимал и ещё одну вещь — ему не нужно побеждать. Победой будет даже одна фишка, съеденная у мастера. Эдмунд буквально физически ощущал, как начинают работать на полную мощность мозги — и едва не застонал от восторга. Он полностью сосредоточился на доске. И через пять ходов пришло то самое чувство, которое он не ждал ощутить где-то, кроме поля боя. Это было не единение с Сутью — не хватало опасности и угрозы для того, чтобы превысить пределы своих возможностей — но что-то достаточно близкое. Он внезапно увидел всё поле как картину. Единую слаженную систему, организм, который дышит и живёт по своим законам. И организм чёрных фишек был уже почти мёртв, почти задушен. Но и белые фишки в наступлении оставили незащищённым один участок. И Эдмунд внезапно увидел все эти семь ходов, которые помогут ему ударить в этот участок. Это была совершенная последовательность — мастер просто не мог поступить иначе. Эдмунд дышал с ним в унисон, видел, какая мощь скрывается в его обманчиво-простых ходах. Он чувствовал себя котёнком, который сражается с тигром. Но этот котёнок был пантерой, и он тоже умел огрызаться. Движения Эдмунда стали стремительными. Мастер поставил свою фишку — и через долю секунды фишка Эдмунда с громким щелчком встала на нужное место. Перед следующим ходом Иошинори помедлил подольше — и снова через долю секунды в совершенно странном месте встала фишка Эдмунда, открывая целых 4 фишек для атаки. Эдмунд чувствовал, что мастер Тэнгу действовал так, чтобы выиграть. И он выиграет эту партию. После того, как Эдмунд заберёт его фишку. Мастер нахмурился и посмотрел на доску. Этот последний ход — он не имеет никакого смысла. Мальчик сдался? Не понял, что открывает возможность для атаки? Что-то ускользало от его внимания, но он не мог понять, что именно. Помедлив ещё десять минут, он съел эти четыре фишки. У Эдмунда оставалось всё меньше камней, и даже окружающим стало ясно, что гайдзин с наглым прозвищем проиграет. Они по очереди ставили свои фишки. И внезапно, через четыре хода, Акихико издал ликующий смех. — Да! — и поставил свою последнюю фишку на поле. Забирая камень мастера. Тэнгу моргнул. Но как?.. И тут он вспомнил. Тот камень. Тот самый камень пять ходов назад. Нет, всё началось ещё раньше. Эта атака началась за два хода до этого. Просчитать развитие событий на семь ходов вперёд? Узнав правила го за час до этого? Он погрузился в раздумья. Но почему это стало возможным? И он понял то, что понял до этого Эдмунд — его стратегия, вся его стратегия, была направлена, в первую очередь, на выигрыш, и только во вторую — на то, чтобы не упустить ни одну из своих фишек. Он мог избежать этого поворота на том самом пятом ходу — но только если бы значительно ослабил свою позицию на доске. Если бы они вели партию до конца — мастер Тэнгу, несомненно, выиграл бы. Но Эдмунд изначально не стремился выиграть — он полностью отказался от победы для того, чтобы выиграть. Это был ход, достойный будущего мастера и полностью невозможный со стороны этого гайдзина с горящим взглядом. Но он был. Все зрители вокруг взбудораженно шумели, и не менее удивлённо переговаривались ученики мастера — самому младшему из них было четырнадцать, потому что мастер предпочитал иметь дело с учениками, которые не будут отвлекаться на детские забавы или обиды. Они с недоумением смотрели на Акихико — которому было всего десять лет. И никто из них, кроме самого талантливого и старшего — Сэтоши — так и не понял, почему ему удалось это сделать. Эдмунд слегка прикрыл глаза, наслаждаясь этим чувством победы. Поймав взгляд Питера, он подмигнул ему и слегка облизал губы, намекая на то, что победа была очень вкусной. Великолепный закатил глаза и постучал по запястью, указывая на то, что, чтобы успеть до комендантского часа, им нужно поторопиться. Эдмунд кивнул и «слил» партию за два хода — для этого тоже пришлось постараться, между прочим! Мастер неодобрительно покачал головой и, пронзительно взглянув на Эдмунда, произнёс: — Ну что же, Акихико, меня зовут Иошинори Тэнгу, и я не беру назад своих слов — я буду учить тебя го. Это была интересная игра. Приходи в это воскресенье на это же место в полдень, мой ученик Сэтоши проводит тебя. Эдмунд, как и они все, первым делом проштудировавший международный этикет, поклонился и выпалил: — Благодарю вас, мастер, позаботьтесь обо мне! На английском это звучало немного странно, но это далеко не самый необычный этикет, с которым ему пришлось сталкиваться. Слитным движением поднявшись на ноги, он помахал рукой Сэтоши и крикнул: — До воскресенья, приношу извинения, но я опаздываю на поезд! И, так же стремительно, как ворвался в этот маленький мир го, он просочился сквозь толпу и на пару с высоким парнем с похожим лицом, но более светлыми волосами, торопливо направился в сторону метро, заливисто смеясь. Да, его будет интересно учить.