Мы были королями...

Я ждала, прислонившись к стене возле учительской, из-за двери которой доносились приглушенные споры на повышенных тонах. На сегодня уроки были закончены, и в пустых коридорах никого не было, изредка проходил ученик, забывший что-то в классе или решивший срезать дорогу по пути на внеклассные занятия. Было что-то потустороннее в этих пустых коридорах, которые прекратили выполнять свою функцию — на время, но всё же. Они строились для того, чтобы по ним бегали и играли дети, дрались, влюблялись, а сейчас здесь не было ничего кроме света и пылинок, танцующих в их лучах. Должно быть, так же сейчас выглядит Кэр-Параваль без своих королей и королев. Интересно, они распустили прислугу?.. Мою неспешную ностальгию прервала резко открывшаяся дверь, из-за которой раздражённой походкой вылетел преподаватель истории. Я ненавязчиво пристроилась за его правым плечом, вплетая ритм своих шагов в его. Не сбавляя темпа, он с небольшой досадой бросил: — Что вам, Певенси? Подходите после уроков. Я участливо заглянула ему в глаза (хотя на ходу это было нелегко) и спросила: — А на этой неделе тоже не будет заседания исторического клуба? Это стало последней каплей, и учителя прорвало: — Нет, мисс Сьюзен, похоже, вы так и не сможете посетить ни одно занятие! Видите ли, клуб не популярен и занимает место, которое могли бы занять крикетчики! Да у них уже 3 кабинета, а им всё мало. Следуя наметкам нашего с Эдмундом плана, я уже пару недель капала на мозги главе клубе крикета насчёт того, что у них не хватает места для лекций, а совсем рядом — вот же он — абсолютно не популярный исторический клуб, в котором сидят четыре замшелых ботаника. Если они будут собираться на улице — всем будет лучше: историки наконец подышат свежим воздухом, а у крикетчиков будет время для лекций. И вот последние 2 недели у историков «временно» отменяли собрания, и я начала подходить уже к преподавателю истории, с сияющими глазами спрашивая, принимают ли они в клуб новичков. Преподаватель обрадовался прибытию новенькой — к тому же девочки, и расписывал класс для занятий, обклеенный картами исторических сражений и даже с доспехом самурая в углу. Крикетчики класс тоже оценили. Я удивлённо округлила глаза: — Но ведь история — это так интересно! А что, если показать всем, как это важно и увлекательно? Устроить какой-нибудь фестиваль или что-то в этом роде, заодно прорекламируем исторический клуб… Уверена, если в клубе будет больше 15 человек, они не смогут нас так тихо прикрыть! Преподаватель немного задумался и сбавил темп: — Хм, фестиваль… Мы всё-таки историки, а не клоуны… Возможно, реконструкция? Да, реконструкция исторического сражения! Битва при Нейсби, возможно? Я мягко ограничила полёт преподавательской фантазии: — Это очень интересная идея, но возможно, стоит тогда реконструировать что-то, что знают все, чтобы им тоже было интересно участвовать? И наверное, из старейшей истории: друиды, рыцари, это так романтично… Учитель, наконец, окончательно остановился и посмотрел на меня поверх очков: — Вы предлагаете битву при Гастингсе? Я обезоруживающе улыбнулась: — Именно. Тем более, её реконструировали много раз, мы сможем созвониться с другими историческими клубами, которые этим занимались, и обменяться опытом. Возможно, даже пригласить их к нам. И жители ближайших городков пусть приходят… Историк с суеверным ужасом слушал, как скромное представление постепенно превращается в событие местного масштаба, и немного оторопело уточнил: — Мисс Певенси, но кто же будет этим всем заниматься? Я слегка склонила голову и скромно ответила: — Я. Если вы позволите, сэр. Историк уже немного весело и с иронией покачал головой: — Ох, эту б энергию да в мирное русло… Если вы сможете защитить наш клуб от закрытия, мисс Певенси, у вас есть мой карт бланш. Я просияла и даже немного похлопала в ладоши: — Ура, спасибо вам большое! Но это же вы всё придумали — я только готова организовать. Пойду тогда поговорю с директором, пока она ещё не ушла. И торопливым шагом пошла дальше по коридору. Завернув за угол, я резко сбавила темп и неспешно пошла по проходу, смотря в окно. Мне нужно было настроиться на следующую часть спектакля. Всё, что я делаю, должно быть по возможности идеально, и мне не нужно противодействие администрации. Первый рубеж был пройден. И если для историка подошла «увлечённая студентка», с директрисой будет разговаривать «политик». *** Я пошла в свою комнату — я знала, что по расписанию педсовет продлится ещё полчаса. Если бы историк не был так выбит из колеи сначала тем, что его клуб хотят закрыть, а потом неожиданным шансом на спасение, он бы тоже об этом вспомнил. Там я достала шкатулку со своими украшениями и вставила в уши жемчужные серёжки, на руку браслет. Сейчас мне нужно выглядеть тёмной лошадкой — и при том довольно обеспеченной. К сожалению, школьная форма не оставляла большого простора для самовыражения. Но я не зря подгоняла свою форму вручную — после недели работы у меня появился «выходной» комплект школьной формы, в котором мешковатая школьная блузка была приталена, как и пиджак, а юбка подогнана идеально по фигуре. Результат — в зеркале отражалась красивая, уверенная в себе девушка, которая неуловимо выделялась на фоне одногодок. Последний штрих — лёгкий макияж. Девочки обычно не красились вовсе или наоборот, полагали, что красная помада сделает их роковыми красотками. Я не имею ничего против яркого образа — но признаю, что в нашем возрасте идеальны натуральные, лёгкие цвета. И я потратила целых две порции «добычи» от братьев на настоящую французскую помаду нежного нюдового цвета. Я присела на стул и закрыла глаза. Представила, что вокруг — сияющая роскошь тронного зала. Слева сидит маленькая сестрёнка, справа незаметно давит зевок Питер. Чуть ниже, слева от трона, на небольшом роскошном кресле сидят барды, которые будут развлекать нас во время перерыва. На голове неприятно давит тяжестью корона — иногда я всерьёз боялась, что к тридцати у меня появится лысина в форме круга. Красный бархат и кремовый шёлк платья мягко и тепло обволакивают тело. В воздухе витает особая волшебная атмосфера, а гордые подданные лишь слегка склоняют голову, когда озвучивают просьбу. Пахнет спелыми яблоками… Когда я открыла глаза, в моих глазах светилась сталь. Когда я открыла глаза, я снова позволила себе быть королевой. Потому что-то, что я делаю — это не развлечение или проверка своих сил. Эта попытка вернуть разум ещё одному Королю Нарнии. Я неспешно спустилась по лестнице, заворачивая к нужному повороту. Педсовет закончился пару минут назад, но я не торопилась, зная, что директриса должна быть на месте. Королевы не опаздывают, королевы задерживаются… Я постучала в дверь. Услышав приглашение войти, изящно поклонилась и сказала: — Здравствуйте, я Сьюзен Певенси и пришла по поводу исторического клуба. Директриса ненадолго подняла голову от бумаг, которые заполняла, задержав на мне взгляд чуть больше обычного. Потом снова опустила и отстранённо сказала: — Я вас слушаю. Я вкрадчиво продолжила: — Каждому осуждённому дают последнее слово, не так ли?.. — удовлетворённо отметив, как директриса откинулась на спинку кресла, и в её глазах мелькнуло удивление, продолжила. — Последний шанс заявить о себе. Наш клуб, вероятно, закрывают — но он дорог многим ученикам, хотя сейчас это, возможно, не очевидно. Мы бы хотели провести историческую реконструкцию, чтобы привлечь в клуб больше членов — если их наберётся достаточно, значит, проблема не в самом клубе, а в его… м… маркетинговой составляющей. А ей теперь занимаюсь я. Так что больше проблем не будет. Директриса снова поскучнела и утомлённо прикрыла глаза: — Проблем не будет потому, что клуб закроют, мисс Певенси. Зачем мне тратить силы и время на ваш клуб? Я пристально посмотрела на неё в ответ: — Ну во-первых, организацию я возьму на себя и привлеку людей из других классов себе в помощь. А во-вторых, что вы знаете о 106 директиве*?.. Директриса дёрнулась. Я продолжила: — Реконструкция битвы при Гастингсе могла бы поднять патриотический дух не только школьников, но и местного населения. Напомнить об исторических ценностях. Дать гордиться нашей славной историей и тем не менее напомнить о горечи поражения. О том, как важно сплотиться сейчас перед лицом общего врага. Будет не очень хорошо, если там, — Сьюзен выразительно подняла глаза наверх, — узнают, что вы препятствуете такой нужной и важной инициативе школьников. Или вы полагаете, что 106 директива… как бы сказать… бессмысленна? Директриса молчала. О да, это был шах и мат. Я умела слушать и наблюдать — а преподаватели не слишком хорошо держали язык за зубами, к тому же ничего особо секретного в 106 директиве не было. Это была просто рекомендация по усилению патриотического духа и морального воспитания школьников в преддверии военного времени. Но мало кто представлял, а что, собственно, нужно делать, поэтому если на словах все всё приняли к сведению — по факту никаких изменений это за собой не повлекло. Кроме посадок клубники разве что. И теперь я прихожу и предлагаю конкретные меры по выполнению этой самой директивы. Более того, поданная как инициатива самих школьников, реконструкция становилась особенно ценной — ведь получается, что школа каким-то образом воспитала в нас сознательность, а не организовала всё в приказном порядке. Да, организация события такого масштаба, пусть и в территориальном анклаве — та ещё морока. Но плюсы этого перевешивали. Правда, только в том случае, если оно будет соответствовать заявленным претензиям, а не являться обычным школьным фестивалем на десять человек. Директриса соединила кончики пальцев и оперлась о столешницу. Немного постучав ими, она ответила: — Вы действительно настолько интересуетесь историей?.. Впрочем, ладно, мисс Певенси. Я даю добро на организацию. Но абсолютно все вопросы ложатся на вас. И поверьте, я очень добросовестно отношусь к своей репутации и репутации своей школы… У вас здесь, кажется, учатся братья и сестра? У вас большая семья… Думаю, мы поняли друг друга. Вот ваше заявление о праве на занятие ресурсов, необходимых для организации реконструкции Битвы при Гастингсе. Идите. О да, мы прекрасно поняли друг друга. Я ненавижу, когда угрожают моей семье, пусть и всего лишь отчислением. Но в данном случае пришлось пропустить это мимо ушей — в конце концов, директриса действительно ставила на кон свою репутацию. Я сделала изящный книксен — а в узкой юбке это было действительно сложно — забрала драгоценное заявление, и ответила: — Благодарю, вы не пожалеете о своём решении. Развернулась и вышла из кабинета, снимая метафорическую корону. Второй рубеж пройден. Теперь начиналась организация. Как же я всё это не люблю. Ответственность, постоянный контроль за исполнителями, которые обязательно что-то сделают не так или вообще не сделают… Сейчас бы гулять верхом, а не это вот всё… Не будь она Сьюзен Великодушная, ЭТУ реконструкцию они запомнят надолго.