Мы были королями...

Тем же вечером Эдмунд неторопливо огибал обломки и руины зданий, оставшихся после налёта авиации фашистской Германии, и размышлял. Люди вокруг хоть и выглядели чуть более потрёпанными, чуть более затравленными и измождёнными, а в глазах многих горела решимость, но по сути… ничего не поменялось. Так же ходили в магазины женщины. Так же играли в свои малопонятные игры дети, с визгами пробегая гурьбой. Как будто не здесь вчера прошёл налёт, как будто вокруг не лежали руины, а на стенах не висели таблички о зонах обстрела и ближайших бомбоубежищах, а днем не висела угроза повторного обстрела. Психика людей удивительно пластична. Эдмунд мимолётно отметил это, вернувшись к предыдущим размышлениям. Что такое эмоции? Откуда они берутся? Сводятся ли они к своему физическому проявлению — набору химических реакций? Или последние являются причиной эмоций? Или следствием? В ситуациях, когда выживание первостепенно — именно эмоции реагируют первыми. Именно они сигнализируют об истинных мотивах личности, они указывают на наиболее приемлемые или опасные варианты поведения… Хорошие эмоции объединяют людей, ими хочется поделиться с окружающими, а негативные, напротив, закопать поглубже, избавиться от них, убежать. Особенно остро Эдмунд стал ощущать функциональную значимость эмоций, когда перестал их испытывать. Рациональный анализ далеко не всегда помогал корректно отреагировать на социальные стимулы, периодически пропускал сигналы от подсознания и путал мотивы с мотивировками, заставляя затрачивать огромное количество ресурсов даже на элементарные действия вроде выполнения домашнего задания. Сложно заставить себя учиться, если не можешь создать для себя в предмете интерес просто в силу отсутствия самой возможности. Заставлять себя просыпаться, ходить на уроки, развивать физическую форму и приглядывать за Питером и Люси приходилось буквально через силу. Именно поэтому он так вцепился в предложение Сьюзен о реконструкции, помогая с организацией, поиском контактов и размещением гостей — потому что даже эмоционально статичный разум помнил, что семья — это важно, нужно и первостепенно. Вопрос мотивации даже не возникал. При этом иногда Эдмунду казалось, что на самом деле всё он прекрасно чувствует, похлеще Питера. Слепящую ярость, высокомерное презрение к не блещющим умом сверстникам, желание раскатать к чертям весь пансионат и свалить наконец домой… Но эти эмоции будто находились где-то за толстым слоем льда. Эдмунд смотрел на то, как за белоснежным полотном мелькают тени и блики, но до него самого это не долетало. В самом начале, когда Сьюзен ещё только скинула с себя Проклятие, Эдмунд изредка чувствовал себя живым, играя в го или покер, но в последнее время го он совсем забросил. Не совсем по своей воле — мастер твёрдо сказал, что не желает видеть у себя в клубе кого-то, кто не испытывает к игре интереса, и будет ждать его, когда тот проснётся. Кажется, старик разочаровался в Эдмунде и пожалел, что вообще пригласил его в клуб. Нерационально. Неэффективно, — нашёптывал внутренний голос. И вправду, даже если он не рос сам, Эдмунд оставался серьёзным противником для многих игроков клуба го. Впрочем, как мастер меча Эдмунд прекрасно понимал Иошинори. Да и ему самому было не до того. Абсолютное спокойствие кажется привлекательным поначалу, но потом всё больше съедает краски жизни. Тем не менее, Эдмунду не казалось, что это относится к действию «Кражи судьбы». Насколько он понял туманные объяснения Сьюзен, тоже не особенно близкой к Древней Магии, та должна была усиливать его худшие черты. Высокомерие. Недоверчивость. Заносчивость. Вспыльчивость. А не делать из него подобие мальчика, который складывал слово Вечность. Какая-то мысль мелькнула на грани внимания и тут же пропала. Эдмунд чувствовал, что с каждым прошедшим днём — и с каждой освобождённой от заклинания судьбой — снять его будет всё сложнее. И рациональная часть подсказывала, что эффективнее будет вторым освободиться Эдмунду как стратегу, а Питера оставить на потом. В Сьюзен говорила верноподданная старшая королева — она всегда относилась к своему долгу чересчур серьёзно — поэтому она и сосредоточилась на Питере. Казалось, все забыли, что помимо самой Сьюзен и Питера, заклятие лежит и на Эдмунде. И в отличие от старшего брата, Эдмунд представлял, что ему нужно. Слишком хорошо он научился разбираться в себе, в своих мотивах и желаниях — спасибо заключению в ледяной тюрьме Джадис и последующей почти-смерти. Слишком часто Эдмунду приходилось разбираться в своих мотивах и поступках, в своей идее о самом себе. Ему недостаточно было анализа и использования своего интеллекта на полную, иначе хорошей партии в го было бы достаточно. Нет, не это было Сутью Эдмунда. Опасность. Игра интеллекта на грани фола, когда на карту поставлена не просто победа — сама суть, сама свобода, сам Эдмунд, и всё, что он должен защищать. В Нарнии это была сама Нарния. В Англии же осталось только одно — семья. Чтобы выиграть, Эдмунд должен поставить на кон не только себя, но и их. И всё это время он занимался именно этим. Занятый обустройством Убежища для своей банды, Питер всё чаще отпускал Эдмунда в его покерные рейды одного. И это дало свои плоды. Он давно уже ставил в одной игре больше, чем зарабатывала мать за три месяца напряжённой работы, которая в мирное время позволяла ей содержать четверых детей. Во время же военное деньги становились ещё более ценными. Всё отдавалось на нужды флота и авиации, заводы сокращали зарплаты, а обычные жители вскладчину обеспечивали лекарствами и оборудованием поликлиники и фабрики. И в таких условиях подобные ставки в казино у любого вызвали бы злость и недоумение. И участники это прекрасно понимали. Новых лиц на подобных мероприятиях почти не было. Эдмунду давали рекомендации, потом сопровождали его лично, потом снова давали пароли и проверяли раз за разом, не уходит ли информация на сторону. Но такой игрок, как он — в меру удачливый, но не шулер, в меру рисковый, но не безрассудный — был на вес золота. Власть имущие любили с размахом и риском провести время, а для этого нужны были игроки, и желательно не только такие же владельцы путей и пароходов, как они сами. Возраст же Эдмунда добавлял тому перчинки, и часто, приглашая его, толстосумы «оригинально» подшучивали над соперниками, не уставая хохотать над реакцией уважаемого общества на мальчишку в элитном покерном клубе. Эдмунду это играло только на руку. И сегодня должно было решиться многое. Входным билетом на сегодняшнее мероприятие служили не только репутация, рекомендации и тщательные проверки. Сущий пустяк — залог в 150000* фунтов служил одновременно и ставкой, и гарантией того, что все участники расплатятся честь по чести. Почти столько мать прислала на оплату обучения на весь следующий год для всех четверых Певенси — по 35000 фунтов на каждого. Занятые последними событиями каждый по-своему, никто из Певенси не заметил полученного Эдмундом письма и присланных матерью денег. Сегодня Эдмунд играл не просто на деньги — он ставил на кон судьбу всех королей и королев Нарнии. Наконец, он достиг точки своего назначения. Частный ресторан, в котором на двери даже не были указаны часы работы — он открывался исключительно по записи и ради подобных частных мероприятий. Шеф-повар проходил обучение во французской кулинарной Академии и некоторое время служил при дворе королевской семьи. Эдмунд открыл дверь и шагнул внутрь. Ради сегодняшнего дня ему пришлось раскошелиться на одежду у портного, впрочем, по сравнению с суммой сегодняшнего взноса это было действительно мелочью. Под неизменным белым плащом были чёрные, стилизованные под нарнийские, рубашка и жилет, которые хотя и выглядели весьма эксцентрично, весьма походили на классическую одежду юных джентльменов в Англии. Вышколенный служащий на входе не моргнул и глазом, когда Эдмунд холодно сказал: — Акихико, — а проверил его по спискам, учтиво поклонился и принял верхний кейп и шляпу. После ответного кивка секьюрити, сверившего внешность Эдмунда с описанием, тот наконец вошёл в основной зал, в котором будет проходить игра. Атмосфера внутри была знакома не Эдмунду Певенси, но Эдмунду Справедливому, и тот внезапно уверился в том, что сегодня всё пройдёт по плану. Он небрежно принял бокал шампанского, сделав символический глоток — сегодня он играет как взрослый, и вести себя нужно соответствующе. Эдмунд неспешно и с ленцой, но весьма грациозно передвигался по залу, автоматически отмечая расположение входов и выходов, а также возможные места для слуховых окошек и скрытых атак. Он даже с какой-то ностальгией скользнул взглядом по роскошному декольте одной из девушек. Сопровождающие игроков были как на подбор — с идеальными фигурами, обязательно увешанные дорогими драгоценностями в меру вкуса своих спонсоров, и не обременённые особой моралью. Они не только играли роль сопровождающих, но и отвлекали на себя внимание их соперников, томно поводя плечиком, изящно взмахивая руками и посылая волнующие взгляды. Среди игроков, впрочем, также было несколько женщин, которые явно выделялись тем, что их сопровождали такие же смазливые мальчики. Играла едва слышная музыка, столы вокруг игрового ломились от изысканных закусок, на которые едва ли обращали внимание присутствующие несмотря на восхитительный вид и дорогие ингредиенты. Каждый из них будто всем своим видом кричал: «Да я такое каждый день ем! Мой личный повар готовит не хуже!» — что, впрочем, далеко не всегда было правдой. Эдмунд усмехнулся и слегка покачал головой. Меняется мир, меняется возраст и время — а люди остаются всё теми же. Он же подобной ерундой не страдал и с удовольствием набрал себе на тарелку всех закусок на пробу, устроившись в одном из диванов в расслабленной позе. В этом аквариуме, полном акул, он чувствовал себя прекрасно. Приятный запах, сверкающие люстры и приглушённый блеск драгоценностей, мягкие ковры и чуть приглушённый свет — роскошь, призванная подавить всех присутствующих, парадоксально заставила Эдмунда чувствовать себя как дома. Будто он снова в одном из орландских поместий, владелец которого пытается ему сосватать свою дочь или наладить торговые отношения с Нарнией. Правда, на этот раз женские тела вокруг не вызывали никакого интереса, кроме эстетического. Он и раньше был не особо страстным, но теперь суровая физиология довлела над ним, чему Эдмунд был даже рад. Пример Питера наглядно демонстрировал убийственность комбо из заклятия, переходного возраста и невозможности вернуться к привычной жизни. Наметанный взгляд легко выцепил среди дельцов и лордов мафиози — убийцы двигались мягче, будто крадучись, их сопровождающие отличались отличной физической формой, а ещё у них был особый взгляд. Такой же он видел каждое утро в зеркале. Учитывая их соотношение, вероятность того, что в случае выигрыша Эдмунда попробуют где-нибудь прикопать и присвоить выигранное, он оценивал процентов в двадцать. Он мысленно сделал себе пометку. Через некоторое время крупье объявил, что все, кого ждали, прибыли, а входная дверь закрылась на ключ. Гости стали неспешно подтягиваться к игровому столу. Аналитической мозг Эдмунда же уже начал игру. Он подмечал всё — мимику и жесты соперников, то, как они общаются с подчиненными, то, как они общаются с равными. Всё клалось в копилочку портретов, дополняя уже имеющуюся на каждого из них у Эдмунда информацию. Конечно, узнать что-то удалось далеко не про всех, всё же своей сети информаторов — как в Нарнии у Сьюзен — у него не было. Впрочем, ему не впервой строить анализ на неполных данных. Он встретился взглядом с таким же изучающим от одного из мафиози. Эдмунд сделал мысленную пометку «Опасен» и был уверен, что получил такую же от соперника. Он ощущал, как постепенно разогревается мозг, тасуя гипотезы, факты и прогнозы. Сегодня он ставил на карту всё. И он не мог проиграть.