Огонь и Лёд "Сквозь пламя и тьму"

— Я вижу по твоим глазам, что ты уже знаешь ответ, — тихо ответил Вильгельм, — зачем говорить об этом вслух? — Селена… — прохрипел Алек, горло сдавил болезненный спазм мешающий говорить. — Почему ты умолчал об этом? — А к чему тебе эта правда? — вопросом на вопрос, ответил родич. — Я должен был знать о том, что она родила ребенка… — Не думаю. Да и к тому же, узнай ты об этом раньше, что бы ты сделал? Как загнанный тигр, вампир вышагивал по тесной комнате, пытаясь принять еще один факт подлости жизни: Селена изменила ему, родила ребенка и теперь ее дочь — олицетворение предательства и того, чего Алек не способен был дать. У него было все: дома, машины, активы, огромные счета во многих банках мира, но не было самого главного, наследника, которому он мог бы все оставить, когда бремя бессмертия сломает его под своей тяжестью. Голова разболелась и плохо соображала. Мысли разлетались, будто стая потревоженных птиц. Сейчас Алеком руководили эмоции, которые он не мог обуздать. — Я хочу удочерить эту девочку! — выпалил он, явно не отдавая отчет своему решению. Вильгельм изумленно уставился на мечущегося вампира. — Что за глупость? Как ты себе это представляешь, ты состоишь в клане — ребенку там не место? — Уйду, Аро может и подождать пару десятков лет. — Алек, ребенок — это большая ответственность. — Ну и что, я справлюсь. — Это невозможно, к тому же у девочки есть отец! — возразил герцог. Алек взвился, будто его ошпарили кипятком. — И что, ты отдашь ее этому солдафону? Да он и может, что строить солдат на плацдарме. — Алек, это ребенок принадлежит династии Хелсинг и Клермонт, даже отец не имеет права забрать девочку отсюда! Я не отдам ее ни тебе, ни Владимиру. И точка. — Позволь хотя бы навещать ее. — сдался он, но решил отстоять хотя бы право видеть ребенка. — Послушай, зачем тебе это? Ну, скажи, для чего? Вивьен — дочь Селены, но она не Селена. Чего ты хочешь добиться, видясь с ней? Ребенок не твой — это будет только ранить тебя, напоминать о том, кто ты есть. Оставь девочку ее отцу, пусть он заботится о ней. Как Алек не бился, но герцог так и не позволил ему взять опеку над ребенком Селены, единственное, что все же удалось выторговать для себя — это издали наблюдать за тем, как растет единственное наследие погибшей жены. Вильгельм запретил приближаться к ней и искать встреч, единственным исключением из правил был поминальный день, когда все те, кто по настоящему любил Селену, будут собираться под крышей огромного поместья, чтобы почтить ее память — только тогда Алеку будет позволено на несколько минут увидеть Вивьен. Но все же, как не хотел герцог держать Алека на расстоянии от малышки, вампир все равно умудрялся узнавать подробности жизни ребенка. Он подкупал горничных, нянек и слуг, позже, учителей, тренеров, знакомых, нанимал сыщиков следить за девочкой, те в свою очередь, докладывали обо всем, что происходит в ее жизни, присылая тонны отчетов и фотографий. Вильгельм знал об этом, но был бессилен. Как можно угомонить самого упертого вампира из всех, что он знал? Верно, никак. В любом случае, при всем своем любопытстве, Алек оставался в тени, и девочка спокойно жила, не зная о том, что за ней пристально наблюдают. Начальная школа. Пансион. Университет. Время летело быстро. Когда Вивьен было двадцать два, Алеку пришло приглашение на свадьбу подписанное лично герцогом. Еще через два года, он присутствовал на крестинах ее первенца, а еще через три, Вивьен крестила двойню: сына и дочь. Все эти годы он был рядом, был спонсором всех ее безумных идей, ведь как не крути, она была дочерью своей матери, но внешностью была похожа на Мэри, которая так же вместе с Уильямом, боролась за свое право принимать участие в жизни единственной внучки. Хоть Вивьен и окружали те, кто ее любил, но всю свою жизнь она чувствовала себя одинокой. Мать умерла. Отец, хоть и любил ее, по статусу не имел права забрать с собой в Россию, поэтому он перебрался в Англию, чтобы обеспечить дочери надлежащий уход и заботу, но все же он не мог заменить ей мать. После трагической кончины ее матери, было принято решение любым способом оградить Вивьен от правды — все боялись повторения истории, слишком свежа была боль потери, поэтому те, кто мог сделать девочку счастливой не могли быть с ней рядом. Когда Вивьен исполнилось тридцать три, Вильгельм настоял на том, чтобы Алек прекратил все общение с девушкой, оборвал контакты. Скрывать свою сущность становилось невозможным и пришло время ставить точку. Даже герцог собрался уезжать. Он решил снова отправиться в Нью-Дели, при этом пригласив Алека с собой. Последний охотно согласился, и, уже через несколько недель, они отправились в Индию морским путем на круизном лайнере. Почти двадцать пять лет они прожили вместе с герцогом в одном из роскошных дворцов, изучая культуру, язык, веру. Алеку нравилась пестрая красками, звенящая множеством золотых бус и браслетов Индия, но он ненавидел ее нищету — здесь по прежнему голодали люди, а от новорожденных девочек избавлялись самыми жестокими способами, так как не имели возможности обеспечить достойную жизнь, как требовали того обычаи. Заручившись поддержкой Вильгельма, он взялся за проектирование школ, больниц, приютов. Эта деятельность захватила его и на время он забыл о своей утрате и проигрыше. Селена и Вивьен — были символом его поражения. Алек игнорировал просьбы Аро вернуться в клан, он знал, что вернувшись, он не удержится и поедет в Англию, чтобы посмотреть, как живет Вивьен, поэтому долгие годы был глух к уговорам старейшины. Они виделись раз в год, когда тот приезжал в Нью-Дели на поминальный день. Да, они смени материк, но эта традиция прочно закрепилась и была поводом, чтобы собрать всех вместе за одним столом. Последующие пятнадцать лет, Алек провел в скитаниях по трущобам и джунглям Индии. Жил в лесах недалеко от Западных Гат словно отшельник. Он хотел вкусить жизнь без привычного комфорта и с радостью понял, что может обходиться без телефона, брэндового костюма и шелкового постельного белья. Ему не нужна была горячая еда и душ, он мог взять все необходимое здесь, в джунглях: поохотится на тигра или пантеру, без страха искупаться в реке — потому что ни одна хищная тварь не осмеливалась напасть на него, спать на дереве или просто на траве и ничто живое не тревожило его сон — все замирало и пряталось дрожа от страха, когда вампир находился рядом. Он мог часами стоять, словно живая статуя, наблюдая за струями водопада, или как ветер колышет верхушки деревьев; мог взбираться на самые высокие и неприступные горы и с их вершин созерцать удивительный дикий мир, частью которого он стал. Ему нравилась эта жизнь, наконец, он чувствовал себя свободным, одним целым с природой, руководимый лишь инстинктами, забыв о боли, отпустив себя. Когда на семьдесят третьем году из жизни ушла Вивьен, пришло время примириться с неизбежным и, оставив свои скитания, вернуться домой. Его больше не тяготила ноша вдовства и измены — Вивьен была частью Селены, ее плотью и кровью, но она умерла, забрав с собой все, что так мучило Алека. Теперь он мог двигаться дальше, жить настоящим. Его больше не интересовала семья Вильгельма, он чтил лишь одно имя, которое спустя семьдесят лет почти кануло в лету, оставив в его мыслях лишь светлую память.