Оливия
С той самой случайной встречи в больнице, я почти ни разу не вспоминала, что Ятен звезда. Он вел себя скромно и порядочно, а по отношению ко мне был всегда вежлив и внимателен, будто бы я не обычная девчонка из приюта, а принцесса. О таком кавалере мечтает каждая девушка: умный, добрый, красивый, обеспеченный. Вроде бы все при нем. И вот уже мои глаза закрываются, а сердце замирает в предвкушении поцелуя, но неожиданно само проведение, иначе не скажешь, вмешивается в ход событий, для того чтобы я увидела истинное лицо безупречного идола. Ятен капризно поджал губы и всем своим видом продемонстрировал мне, что его задевает мое безобидное замечание. Я могла бы не обращать внимание на выбранное им блюдо, мой вопрос был проявлением заботы, но он отчего-то трактует его иначе. Я нахмурилась, у меня возникли подозрения, что происходящее вокруг плохо разыгранный фарс. Его слова не вязались с действиями, но я удержалась от вопроса, почему он, такой искушенный гурман, интересуется есть ли у заведения лицензия? Разве не стоило узнать об этом заранее, чтобы никого не смущать? И вообще, что же получатся: он приехал сюда, чтобы попробовать деликатес или пообщаться со мной? Или чтобы совместить приятное с полезным? Или чтобы похвастаться передо мной своим богатством? Я-то живу в приюте, питаюсь плохо сваренным рисом и мясо вижу только по праздникам. Если бы я не работала в кафе о вкусностях можно было бы только мечтать. А может быть на это и расчёт? Он уверен, что личный самолет и дорогой ресторан произведут на меня неизгладимое впечатление?! Думает, что меня можно купить? Девушки же всегда хотят жить в роскоши, так ведь? Вокруг нас собралась толпа: повара разных мастей и другой персонал. Главный шеф поставил перед носом Ятена блюдо с рыбой и обещал, что в случае провала покончит с собой. Я сжала руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Ятен отправил кусочек в рот, после чего изменился в лице и жалобно обратился к повару. Мои губы задрожали, хотя я продолжала сидеть неподвижно, вытянувшись в струну, но это давалось мне невероятно тяжело. Вдруг Ятен повернулся ко мне и взял меня за руку. «У меня есть братья они…» — начинает он и моё сердце упало куда-то в пятки. Не так я представляла себе встречу с дорогим другом. В голове проносятся образы. Вот, я вижу, как Ятен упал на стол хватаясь за горло. Рядом повар совершает харакири. Зал забрызган кровью, кто-то кричит. Потом я представила себя стоящей на кладбище: льет дождь и гроб с кумиром миллионов девчонок опускается в яму. — Все! — наступило всеобщее ликование. Вдруг будто бы кто-то невидимый щёлкнул тумблером — я вздрогнула и мои глаза наполнились слезами. Для того чтобы увидеть, что творилось вокруг мне пришлось их сморгнуть. Передо мной, с повинно опущенной головой, сидел Ятен. Крупные слезы катились по моим щекам, но мне уже было все равно. Теперь я была счастлива, что мы с Ятеном так и не поцеловались, а я не совершила самую большую ошибку в своей жизни! Ятен пробормотал слова извинения, я попыталась взять себя в руки, но получалось плохо. Я стёрла слезы ладонью, особенно не задумываясь над тем, успел ли он заметить, насколько серьезным было мое потрясение или нет. — Все нормально, — ответила я. Только голос выдавал «все не нормально», я обижена и зла. Мне не хотелось смотреть на него и разговаривать с ним тоже. Но он так искренне извинился… Я нервно смяла салфетку, превращая ее в груду бумажной трухи. А если он сделал это только для того чтобы доказать мне, что он не трус? Конечно, он поступил глупо… Но может быть стоит его простить? В конце концов, он мой единственный друг из прошлого. К тому же только благодаря ему, я смогла вспомнить столько всего о самой себе. Может быть стоило поговорить с ним по душам и просто все выяснить. Некоторое время я молчала, но потом произнесла: — Никогда не делай так больше… Я очень испугалась. На самом деле, мне хотелось закричать на него, обругать самыми последними словами, заставить признаться почему он ведет себя так по-идиотски, но какая-то мистическая сила удержала меня от этого шага. В моей душе бушевала буря, но лицо превратилось в каменную маску, словно я итак позволила себе недопустимо много эмоций, которые должны быть всегда скрыты. Ко мне возвратилась способность мыслить здраво и контролировать свои чувства. Теперь я даже была удивлена, что слезы все равно пробили себе дорогу презрев годы тренировок, которые я угробила на то чтобы тренировать бесстрастность. Рядом с Ятеном я осознала свою уязвимость. А ведь задача была такой простой — наблюдать за ним с невозмутимым лицом. Разве друг, с которым вы были знакомы в детстве, а потом ваши пути разошлись, должен так сильно волновать? Почему я так беспокоилась? Почему боялась его потерять? Только ли в амнезии все дело? Что с ним не так?Ятен
— Нет, не нормально. — Возбуждённо парировал я на вежливое успокоение со стороны Оливии. Чересчур нежное, нежели я заслуживал. Оливия, надо отдать должное, имела выдержку удава. Я в очередной раз оценил спокойное великодушие и понимание девушки. На её месте, я сам уже бы ушёл со свидания от такого кавалера, а перед этим наорал. Похоже за тем я и схватил её, боясь потерять. Я осознал это и не спеша убрал свою руку с её ладони. Голова по-прежнему была повинно опущена. Я боялся взглянуть на девушку и увидеть в алых зеркалах души то, чего Оливия не произнесла вслух. Что я в действительности потерял её, пусть пока не физически. Гнетущее молчание окутало наш столик. Я размышлял о том что стало бы с девушкой при худшем раскладе. Она в незнакомом городе с трупом парня, который повёл её на свидание и умер, пытаясь произвести впечатление излишне глупым способом. — Никогда не делай так больше… Я очень испугалась. — Она проговорила это по-настоящему, не за маской воспитания наследницы короны, а строго и эмоционально-взволнованно. Я резко поднял на неё глаза. Своими словами она дала мне надежду. Злость с её стороны сейчас гораздо лучше безразличия. А то, что она испугалась и откровенно обозначила это, давало мне ещё один шанс. Какой он там по счёту? — Никогда. — Дрожащим голосом заверил я и сглотнул. Брови тянулись к переносице, создавая печальное выражение лица. Но я не хотел выглядеть жалким ещё больше, чем продемонстрировал. Поэтому расслабил мышцы, стёр с лица горестное выражение и решил сделать нечто не совершаемое прежде — открыться ей. Всегда я отчего-то считал верным держать свои чувства под замком. При этом всенародный Сейя имел успех именно благодаря душе нараспашку. Я думал, что легко таким быть не испытывая боли отказов в ответ и потерь. Но однажды, брат открыл мне глаза на то, что отвергают всех. Самых красивых, умных, успешных и даже обладающих всеми перечисленными качествами разом. Брюнет, как полагается, на этих словах самодовольно выпятил грудь колесом. Только секрет в том, чтобы не зацикливаться на поражениях, а тянуться к успехам. Если ты кому-то не понравился — не отчаивайся, значит это не твои люди. Жизнь не просто так их отводит в итоге. Останутся лишь те, кто тебе нужен и кому нужен ты. Казалось бы, мудрость эта не требовала особого ума, но в тот момент я не был готов к ней. Как и рискнуть всем, лишая себя даже тех тёплых отношений, которые имел с принцессой. В настоящее время, я перешёл определённую черту, после которой мог потерять всё. Так отчего не проверить примет ли меня любимая девушка таким, какой есть, со всеми тараканами, несовершенствами и безумствами? Или наши пути должны разойтись? — Я идиот, — прямолинейно начал я. — Так старался не выглядеть глупо перед тобой, что теперь, кажется, меня никому в этом вопросе не переплюнуть. — Поджал нижнюю губу. — На твоём месте, я бы уже себя бросил. Ведь пригласить девушку на свидание и попытаться себя убить — верх эгоизма и тугодумия. Я это понимаю, правда. И на самом деле не такой. Просто рядом с тобой, просыпается тот, кто хочет казаться лучше, чем есть на самом деле и я пока не нашёл для него смирительной рубашки. — Я отпил воды. В горле пересохло от сказанных слов, а сердце билось о рёбра.Оливия
— Никогда — подтвердил Ятен, на его лице снова появилось жалобное выражение, которое так сильно меня раздражало. Но спустя всего лишь мгновение трагическая складка на лбу Ятена разгладилась, как будто за это короткое время он что-то успел обдумать, а лицо приобрело решительный вид. Он снова начал говорить и первая произнесённая им фраза, заставила меня замереть и заинтересованно слушать. — Я идиот, — согласился он. Лучшее, что может сделать человек, когда он неправ — признать свою вину, ведь именно это мечтает услышать его оппонент во время ссоры. Признание поражения. Капитуляция. Надежда на возрождение прежних приятельских чувств. Я не исключение и тоже попалась на удочку, с нетерпением ожидая новых откровений. Оказывается, Ятен так боялся выглядеть глупо, что как бы это не звучало парадоксально, именно поэтому оплошал. Выходит, я была абсолютно права. Чему тут удивляться? Ведь любого уважающего себя мужчину заденет, если кто-то усомнится в его храбрости. Потом Ятен стал говорить еще более странные вещи. О том, что он, будучи на моем месте, бросил бы такого кавалера и гордо ушел со свидания. Мои брови удивленно поползли вверх. Так значит это все-таки свидание и Сайке была права — я ему нравлюсь? Кажется, это в самом деле так, потому что Ятен признался, что он старался меня впечатлить. Только я все еще сомневалась в том, что поняла его верно. Может быть все дело в моей богатой фантазии? С чего бы такому известному парню как Ятен Коу переживать сможет ли он произвести впечатление на какую-то девчонку? — Тебе незачем казаться лучше, — осторожно подбирая слова, начала я. — Ты же Ятен Коу — кумир миллионов. Разве завоевав любовь стольких людей, ты все еще не уверен в себе? Я убеждена, что настоящий ты — добрый и хороший человек. Я бы просто не могла дружить с другим… Поэтому просто будь самим собой.Ятен
Я внимательно следил за губами Оливии, её мимикой и интонацией. Девушка легко могла поддержать меня из вежливости. Но это вовсе не будет означать второй шанс. И всё-таки, после её ответа мне стало легче. Она сумела приободрить и подчеркнула мою значимость. «Кому нужны все те люди, если важна любовь только одного человека?» — Спасибо. — В груди потеплело от заявления, что дружить не с добрым и хорошим человеком она не могла. Это было правдой, лёгкая улыбка скользнула тенью в моих глазах, вспоминая окружение принцессы и то как любит её народ. — Но ты права, я в себе не уверен. Ни один из фанатов меня не знает достаточно хорошо, чтобы полюбить. Они придумывают себе образ и сходят по нему с ума. — Я продолжил есть рыбу. В конце концов, мы ведь за этим сюда пришли. Я не знал уместно ли после всего произошедшего предложить ей попробовать фугу. В конце концов, она проверенная. И всё же я сомневался настолько, что задрожали колени. — Если с меня снять всю мишуру, то я обычный. — Продолжил я откровенничать. — И даже, хуже многих. Как видишь, могу совершать странные глупые вещи. Которые кажутся мне единственно верными в момент совершения. Это ведь тоже я, как ни крути. — Сейчас я говорил не только о маленьком обмане с рыбой, но также о своём глобальном преступлении против моей принцессы. Я пережевал порцию суши и взглянул на девушку. — Самое скверное, что я не смог бы поступить иначе тогда. Даже вернувшись в прошлое, если тебе не заменят сознание будущей версией, прошлый ты поступишь точно также. Ведь в тот момент времени ты ещё не обдумал каких-то вещей, не получил информацию, способную повлиять и изменить тебя. — Я закончил философию и заказал десерт для нас обоих. Мне показалось, что Оливия скромничает и не решается слишком пользоваться моими ресурсами. Так что следовало взять инициативу в свои руки. Когда мы закончили с трапезой, я понял почему так сложилось. Принцесса решила проявить независимость и самостоятельность. Я впервые столкнулся с подобным и мне стало неприятно. Словно девушка отталкивает. Не принимает ухаживания — значит ничего не должна и не рассчитывай на многое. — Прошу. — Начал я ошеломлённо, останавливая намерение поделить счёт жестом руки. — Когда я приглашаю девушку, то рассчитываю угостить. Давай договоримся, что сейчас плачу я, а когда ты позовёшь меня куда-то, то угощать будешь ты? «И там я придумаю что-то ещё.» — Я постарался не оставить ей выбора, оплачивая счёт картой.Оливия
Злость и обида сменились на удивление и заинтересованность. Ятен рассказывал мне о своих переживаниях так откровенно, как если бы мы были самыми лучшими друзьями или близкими родственниками. Больше всего я опасалась людей душа-нараспашку, таких которые стоит им познакомиться с тобой, сообщают о себе все в плоть до интимных подробностей, словно вводят тем самым тебя в круг немногих избранных кому они по-настоящему доверяют. Но на деле, они как дети, вышедшие поиграть в песочницу: легко завязывают отношения, но также легко их рвут, очарованные новеньким с красивым ведерком. Это конечно, ничего не говорит о том, насколько глубоко они способны привязываться к людям, но для меня подобное поведение было неприемлемо. И насколько я смогла узнать — для Ятена тоже. Признание Ятена подтолкнуло меня еще раз обдумать собственные слова. С моей стороны было слишком самонадеянно, заявить, что я никогда бы не стала дружить с плохим человеком. Наверняка, я не являлась исключением и дружила с разными людьми, даже не догадываясь о том каков этот человек на самом деле. Да и кого же можно с уверенностью назвать плохим, а кого отнести в разряд хороших? Суждения в таких вопросах всегда субъективны. Тот кто обидел меня, тот и будет плохим. Или тот кто вынудил меня вести себя плохо, тоже плохой. В конце концов саму себя я тоже не могла считать достаточно хорошей. Например, меня часто раздражала подруга Сайке. Добрая, милая, всегда готовая прийти на помощь, искренне интересующаяся проблемами потеряшки, Сайке обладала целым букетом черт, которые у меня периодически вызывали аллергию. С моей точки зрения, Сайке была поразительно беспардонной, язык у нее точно был без костей, а желание сунуть нос в чужие личные дела превалировало над здравым смыслом и скромностью. С другой стороны, не будь у меня такой пробивной и пронырливой подруги, кто бы посвятил меня в тонкости взаимоотношений между полами? А кто бы снабдил всем необходимым для удачного свидания? Да и вообще, кто бы открыл глаза на действительность, от которой я предпочитала скромно отмахиваться. А ведь я, кажется, вправду нравилась Ятену. Мои щеки не к месту зарумянилась, как раз в тот момент, когда Ятен философствовал на тему, что он не лучше многих. В этом вопросе наши мысли снова сошлись. Я тоже не могла похвастаться безупречностью. Я была уверена, что многие девочки воспринимают меня иначе, чем мне того бы хотелось. Многие школьницы в красочных подробностях рассказывали подругам о том, как они проводят время вместе со своими возлюбленными. Мне же всегда становилось стыдно присутствовать при таких беседах немым свидетелем, не только потому что рассказать мне было нечего, сколько потому что в душе я подобное осуждала. Мне казалось, что такие трогательные, нежные моменты, не говоря уже о еще более личных вещах, нужно хранить глубоко в сердце, ревностно оберегая своего любимого от чужих ушей и глаз. Пусть это будет прекрасное таинство между вами двумя и никого больше не коснется. Так я думала, но была уверена, что другие девочки принимают мою скромность за высокомерие, а правильность за снобизм. — Самое скверное, — донеслось до моего слуха, — что я не смог бы поступить иначе тогда. Я опустила голову. Вот и я не смогла бы поступить иначе, не смогла бы притвориться «своей в доску» и, хотя бы сделать вид, что меня не тяготит разговор. И как же страшно вынужденно находиться в компании таких далеких для тебя людей. Как же хочется встретить родственную душу, отгородиться от непонятного мира и наслаждаться тем, что вам вдвоём даже нет необходимости общаться, настолько глубоко ваше взаимопонимание. Ятен заказал десерт и сладостям удалось окончательно скрасить неприятный инцидент. Расправившись с едой, я потянулась в сумочку за кошельком, но Ятен остановил. — Когда я приглашаю девушку, то рассчитываю угостить, — обронил он и мои глаза удивленно расширились. Мысль о том, что я не единственная, конечно не была чем-то настолько удивительным, но получив подтверждение из его уст, оно больно резанула по ушам. «Я ревную, но почему?» — внезапно осознала я. — Давай договоримся, что сейчас плачу я, а когда ты позовёшь меня куда-то, то угощать будешь ты? — продолжил тем временем Ятен. — Хорошо, — кивнула я. — Только потом обязательно плачу я, ладно? Я спрятала кошелек в сумочку и поняла, что должна принести хоть какое-то объяснение, почему не желаю, чтобы Ятен разыгрывал из себя джентльмена. — Вначале я принимала чужую помощь как должное… Отблагодарить мне в общем-то было не чем. Хотя я старалась тоже что-то хорошее делать в ответ. Но в школе как-то услышала, что меня назвали побирушкой. С тех пор я не хочу оказываться ни у кого в долгу, даже если мне помогает мой друг. Неприятно, когда другие думают о тебе, что ты используешь свое положение, чтобы бесплатно что-то получить, не прилагая усилий.Ятен
Оливия позволила за себя заплатить и это было моей маленькой победой. Хотя я не понимал отчего должен сражаться в этом бою. Земные девушки с недавних времён разворачивали феминистическое движение и понемногу убивали рыцарство. Роли начали меняться, но принесёт ли миру счастье подобное сопротивление естеству? Вопрос, на который ответят будущие поколения, а пока, мне предстояло выстроить отношения с конкретной девушкой здесь и сейчас. Я тактично промолчал в ответ на её уточнение, делая вид, что слишком поглощён оплатой заказа. В конце концов, я не знал что будет дальше, как себя поведу и для какого именно действия ситуация будет подходящей. Одно заставило меня просиять в душе — Оливия допускала вариант того, что мы ещё встретимся и что она лично готова меня куда-нибудь позвать. А раз так, я смело мог приглашать её и на другие свидания, девушка моей мечты, скорее всего, скажет да. Если же я сумею опередить её во всех попытках позвать меня, то позволять принцессе платить также не придется. Она доходчиво объяснила свою позицию. Этот мир дал ей понять, что здесь она не принцесса планеты, Земля не обязана быть к ней щедрой и доброй. Всего добиваться придётся самой, даже куска хлеба, не говоря уже о расположении. За всё придётся платить так или иначе. — Я понимаю, чем вызваны твои тревоги. — Тяжело вздохнул, стремясь представить, что пережила девушка. Как правило, мне удавалось понять чувства других. Может эмпатия сработает и на сей раз? — Ты осталась один на один с миром, в котором тебе ничего не принадлежит. О котором ты ничего не знаешь. При таких условиях очень естественно к каждому доброму человеку, откликнувшемуся на нужды потеряшки, чувствовать себя обязанной до конца жизни. — Мне было очень жаль мою принцессу, которую я представлял промокшим котёнком и больно о таком говорить. — Я только берусь рассуждать об этом, а уже нестерпимо хочется оказаться рядом с тобой в тот момент, когда был больше всего нужен. — Говоря от самого сердца, я при этом старался держать под контролем чувства и не признаться в лишнем. На этом моменте я остановился, чувствуя, что её большие глаза невольно несут меня откровенничать. — Поставь себя на место каждого, кто тебе помог. Они знают кто они, имеют определённый доход и, возможно, семью. Помощь с их стороны равна единице из десяти от того, что они могли дать тебе. Они сделали добро по своей воле, ничего не ожидая взамен. Ты знаешь, что поступила бы точно также, имея свою десятку. И не допустила мысли, что калека плохой от того, что не способен отрастить конечность. — Я заводился, представляя обидчиков Оливии и тон мой повышался. — А если у тебя появились завистники, то пусть сначала без памяти окажутся в чужом враждебном мире, прежде, чем обретут право судить! — Я ощутил, что всё в груди кипит и ещё немного до момента моего перехода на крик. Поэтому я взял себя в руки и предложил отправиться дальше. В моих планах ещё были подготовлены приятные моменты для девушки. По пути я продолжил, несколько сбавив обороты. — А ещё представь, что у тебя есть не десять, а сто баллов. Ты об этом ещё просто не знаешь. Только когда обретёшь их, то сможешь сполна отблагодарить всех, кого желаешь. Разве имеют значения слова тех, кто страдает малодушием? — Не давая ей ответить, я поспешил закончить мысль. — А теперь, что касается меня. Ты замечательная, — перефразировал я желаемое «ты мне нравишься», — нас связывает общее прошлое и отличное настоящее. Оливия, ты дорога мне настолько, что я готов отдать в твои руки всё, что имею. — Эмоционально закончил я, анализируя не звучат ли слова так, словно я делаю предложение руки и сердца. — Ты можешь не отвечать на это ничего. Я лишь хочу сказать, что это мой выбор. И мне бы не хотелось, чтобы за него ты считала себя обязанной отплатить. Ты мне ничего не должна. — Поспешил реабилитироваться я, балансируя между признанием в любви и обоснованием желания полностью заботиться о ней. На этой откровенной ноте, мы ступили на борт яхты, что стала следующим пунктом в моём подготовленном свидании. Приветливые матросы проводили к местам на корме, предложили напитки, фрукты и плед. Затем, судно отплыло в направлении вулкана и нам открылся великолепный вид на Фудзияму.