Мамору
25 декабря я запомню на всю жизнь, потому что именно тогда все стало меняться. Я возвращался домой после смены в больнице, по пути зашёл в магазин и купил для Усаги рождественский пирог. Основной подарок для неё я приготовил заранее, но без бисквита для Усаги праздник мгновенно терял свою привлекательность. Каждый год мы с ней играли в семейную пару: я приносил пирог, а потом мы шли ужинать в какой-нибудь «милый», опять же с точки зрения Усаги, ресторан. Хорошо хотя бы в этом году мне повезло: я получил большую премию. Не скажу, чтобы следовать заведенному ритуалу мне было в тягость, наоборот, я действительно представлял нас настоящей семьёй. Хотя признаюсь, однажды мне захотелось отметить праздник в кругу её близких. Но Усаги, насупившись, сообщила, что её родители не празднуют курисумасу и будут мне не рады. Хотя подозреваю, что она всего лишь не хотела лишать себя свидания. В том году она мечтала сфотографироваться вместе со мной у главной рождественской ёлки, а я чуть было не сорвал её грандиозные планы. Я как всегда потакал её маленьким эгоистичным прихотям и ничего не сказал о том, как мне самому бы хотелось провести этот день. Не знаю отчего я превратился в такого любезного джентльмена, возможно старался компенсировать наше «плохое начало»… Только изредка я все еще продолжал журить её за плохие отметки, но и это делать перестал после того как Усаги потребовала, чтобы я помогал ей с учёбой. Первое время я серьёзно старался её поддержать, сотню раз объяснял сложные места, но она все равно заваливала тесты. Это невероятно выводило из себя, но стоило ей виновато покаяться и расплакаться, как я тут же её прощал. Однажды ей самой стало стыдно признаться в очередном провале, и я её пожалел. Поэтому я решил не спрашивать её ни о чем, прощаясь вечером, она вдруг проговорила: — Почему ты ничего не спрашиваешь про мои тесты? Что я должен был ответить? Что уже много раз видел это виноватое выражение лица, и оно для меня красноречивее тысячи слов? — Потому что ты не сдала, — проговорил я устало. — Как ты только догадался, — она печально вздохнула. — Мне так жаль, что у тебя такая глупая девушка… Я не хочу тебя разочаровывать… Её глаза быстро наполнились слезами. Что-что, а уж пустить слезу Усаги всегда умела с пол-оборота. Мне хотелось бросить с раздражением: «Так почему же ты не прикладываешь все силы? Где твои старания?!» Но я не хотел обижать её, не хотел ранить её чувства, поэтому я сказал: — Не переживай, тебе просто не повезло. У тебя будет время исправить оценки. Я притянул её к себе и она разрыдалась ещё сильнее, уверен потому что ей не хотелось на пересдачу. — Спасибо, Мамо-чан, — шмыгнув носом, ответила Усаги, а потом внезапно повеселев заявила. — А знаешь, Мамо-чан, ты ведь тоже виноват. Я непонимающе на нее уставился, словно баран на новые ворота. Усаги хитро усмехнулась и продолжила: — Я просто не могу сосредоточиться на учёбе, когда ты наклоняешься ко мне… Я думаю о том, как мне хочется тебя поцеловать и все такое… — Усако! — тут я не на шутку рассердился. — Тогда больше никакой помощи от меня не жди. Для себя я сделал неутешительный вывод: она использовала учёбу как повод, чтобы чаще бывать у меня дома и похоже рассчитывала на близость. Впрочем, здесь не было ничего удивительного, ведь мы встречались уже третий год, а наши отношения так и не продвинулись дальше поцелуев. Сказать по правде, это происходило по моей вине, мне хотелось, чтобы Усаги сначала созрела до серьезных отношений, чтобы она перестала думать и вести себя точно ребенок. Не могу сказать, чтобы воздержание давалось мне легко. Усаги замечательная девушка, красивая, непосредственная, добрая… В те минуты, когда вожделение особенно одолевало меня, я напоминал себе о том, что потеря невинности не превратит Усаги в женщину по-настоящему, а только прибавит забот. Конечно, я сознавал, что, так или иначе, мой долг всю жизнь нести на себе ответственность за неё, не это меня страшило. Мне просто хотелось видеть рядом более самостоятельную девушку. Я привык сам о себе заботиться, поэтому ухаживать за Усаги поначалу мне было в диковинку. Я делал это с удовольствием, но чем дольше мы знали друг друга, тем большее недовольство испытывал, оттого что Усаги не менялась. Зачем о чем-то думать, если за тебя это сделают другие? Иногда мне казалось, что для нее полезнее было бы встречаться с ровесником, он не стал бы так ее опекать, позволяя наконец-то вырасти. Они вместе проходили бы через одинаковые трудности, жили похожими интересами, в то время как между нами всегда было мало общего. Её увлечение мангой, мне казалось глупой детской забавой, несерьезной для старшеклассницы. Но я никогда ей об этом не говорил, потому что Усаги восхищалась моими увлечениями и работой. Меня всегда поражало её умение замечать в людях хорошее, никому не завидовать, поддерживать и хвалить даже тех, кто этого не заслуживал. Поэтому я верю, что люблю её. Я готов мириться с её недостатками и закрывать глаза на существующие странности, но это не меняет того, что я жду, когда же она повзрослеет и превратится в девушку, которая сможет править Кристальным Токио. «Интересно, сколько еще потребуется времени», — думал я, выходя из кондитерской лавки на улицу. Разноцветные лампочки задорно мигали, провожая меня до перекрестка. Был поздний вечер, но народа в такой час на улице было полным-полно. Особенно много людей скопилось на проезжей части с другой стороны улицы. Они даже перекрыли движение машин, я замедлил свой шаг, в надежде что-нибудь разглядеть, хотя сделать это было практически невозможно. Зато отдельные возгласы, столпившихся зевак, были вполне различимы. — Бедняжка, она жива? — донеслось из толпы. Я остановился. Люди плотным кольцом сгрудились над кем-то. Нехорошее предчувствие подсказывало мне, что вечер едва ли пройдет так как планировалось. — Расступитесь, я врач! — провозгласил я, прокладывая себе дорогу локтями. Строго говоря, я солгал, до получения диплома мне было еще далеко. О том, что врать нехорошо, я вспомнил сразу же, как только увидел на сырой земле девушку в ярких лохмотьях одежды, всю окровавленную. — Разойдитесь, ей нужно больше воздуха. И мне нужно ее осмотреть… Толпа стала недовольно рассасываться. Первым делом я решил проверить её дыхание, пульс и реакцию зрачков на свет. Она все еще дышала, зрачки реагировали на свет, но пульс был слабый, нитевидный и еле прослушивался. Остальной осмотр показал, что у неё сломана нога, но других переломов к счастью больше не было. Я достал мобильный, хотел позвонить в больницу, но в этот момент меня окликнули. — Мамору-сан? Я обернулся и увидел Сецуну Мэйо. — Нужна помощь? Я на машине, её можно перевозить? — Привет, Сецуна. Да, — проговорил я не совсем уверенно. Все-таки я бы чувствовал себя куда спокойнее, если бы девушка отправилась в больницу на карете скорой помощи, которая специально создана для перевозки больных, но её состояние меня тревожило, ожидание могло сослужить дурную службу. — Ты далеко припарковалась? — На другой стороне улицы. Я осторожно подхватил девушку на руки и понес её к машине. Когда я укладывал пострадавшую на заднем сидении, то заметил, что в её руке зажат какой-то предмет. С трудом разомкнув пальцы, я обнаружил курильницу для благовоний. — Странно, — пробормотал я. — Как думаешь, что с ней произошло? — спросила меня Сецуна. — Не знаю, — я пожал плечами, рассматривая курильницу, — самая очевидная версия — её сбила машина. А ты сама какими судьбами оказалась здесь? — Я зашла в эту кондитерскую лавку за сладостями для Хотару. Завтра мы отмечаем праздник … Стоило Сецуне напомнить мне про кондитерскую, как я понял, что оставил торт для Усаги на дороге и тяжело вздохнул. — Кажется в этом году нас с тобой ждет совсем другое рождество… Сецуна скосила на меня глаза, но ничего не ответила. Вскоре мы приехали к больнице, я передал девушку врачам, но не хотел отправляться домой, пока не узнаю, в каком она состоянии. Сецуна все это время тоже оставалась со мной. В девять часов вечера мне позвонила Усаги. «Мамо-чан, что-то случилось? Уже пять минут, а ты еще не пришел… Ты ведь никогда не опаздываешь…» «Все хорошо, Усаги, успокойся, я ведь разговариваю с тобой… Значит я жив». «Но где ты?» «Я в больнице. Девушку сбила машина, я привез ее на осмотр». «Девушку?» — голос Усаги звучал недоверчиво. «Так значит ты там с другой девушкой?! А я тебя здесь жду!» Я заставил себя успокоиться и досчитать до десяти, прежде чем проговорил: «Милая, ты не поняла или не расслышала меня. Девушку сбила машина, она сильно пострадала, я отвез ее в больницу… Понимаешь?» «Да, Мамору, прости…» Она всхлипнула. Я прижался к стене спиной. «Не расслышала». «Ничего страшного». «Так, когда ты приедешь?» — последовал новый вопрос. «Сегодня уже не приеду, Усако», — со странным облегчением проговорил я, удивляясь собственной реакции. «Но ведь уже три года мы празднуем вместе…» «Я знаю. Извини». «Ничего. Я все понимаю. Тогда давай отметим курисумасу завтра?» «Конечно, милая», — улыбнулся я. «Сладких снов» «Спокойной ночи, Мамо-чан. Люблю тебя» Но я уже отключился и присел на лавочку рядом с Сецуной. — Тебе не обязательно здесь оставаться, — проговорила Сецуна, — Я прослежу за её состоянием, ведь меня дома никто не ждёт. Но я покачал головой. — Я должен убедиться, что с девушкой все в порядке и я случайно не навредил ей… Наш разговор прервал доктор Сато, мой куратор. — Мамору, — он кивнул мне, — у меня есть две новости: хорошая и плохая. Ты оказался прав, кроме перелома ноги, других переломов нет. Но она в коме, состояние тяжелое. Сегодня она точно не придет в себя. Сейчас мы повезем ее на МРТ, поэтому думаю тебе лучше отправится домой. — Хорошо, — согласился я. — Спасибо, Сато-сан. Он дружелюбно похлопал меня по плечу и ушел. Я посмотрел на Сецуну, внезапно мне в голову пришла неожиданная мысль. — В праздники никто не должен быть одинок, что если нам отметить рождество вместе? — я протянул ей руку, дожидаясь ответа.Сецуна
Японцы, исповедуя в основном буддизм и синтоизм, стали отмечать Рождество под влиянием западной культуры. Городские улицы украшали ёлками, гирляндами, фонариками и ангелочками. Сказочные иллюминации неизменно проникали в сердца самых закоренелых традиционалистов. И они как ни крути любовались всеобщей атмосферой ещё одного весёлого праздника, с напускной угрюмостью следуя домой и протестно создавая вокруг себя обычный день. Я не относила себя ни к празднующим, ни к противникам. Развитие общественных норм и ценностей не остановить, это как лечь под несущийся поезд. Между тем, праздник в стране восходящего солнца оброс собственными традициями. Опуская религиозный аспект, молодежь сделала из Рождества день романтики. Многие пары признавались в любви или делали предложения, а одиночки очень надеялись встретить свою половинку именно в Сочельник. Сформировались верования, что познакомиться с кем-то в этот день — хорошая примета. Это случилось со мной в прошлом году: я подъехала к кондитерской за бисквитным тортом, украшенным свежей клубникой и увидела Мамору, уверенно выходящего из здания со своей покупкой. Хрупкие снежинки моментально осыпали его иссиня-чёрные волосы и серое пальто. Развивающийся по ветру шарф, небрежно накинутый в стиле свободных художников, донёс до меня аромат его парфюма и сердце замерло, медленно отстукивая наотмашь самый минимум необходимых для жизни ударов. Мне не следовало так реагировать на случайную встречу с будущим Королём, но кулачки сразу прижались к груди, а я нырнула за машину словно какая-то ранимая школьница. Теперь сердце бешено колотилось, оно и само отчего-то страшилось этой встречи. Знакам я, как правило, доверяла, но для меня происходящее ощущалось слишком жестокой издёвкой судьбы. Ведь я не рассчитывала встретить свою любовь сегодня, но встретила того, кого тайно любила долгие годы своей вечной жизни. Прежде Эндимион был для меня лишь красивым мужчиной, но со временем, его доброе ко мне отношение и то каким отцом и мужем он являлся, сделали своё дело. Я понимала, что мне никогда не достанется правитель Земли, ведь его возлюбленная Серенити, но ничего не могла поделать с тем фактом, что в его присутствии дыхание сбивалось, а тело становилось ватным. Сегодня же, я превзошла саму себя. Я испуганно сидела на заснеженном асфальте, прислонившись к багажнику даже не своего авто и проматывала все эпизоды, связанные с ним, тёплые слова, нежно хранимые сердцем. — Вам помочь? — На меня обеспокоенно уставилась парочка. Парень в руках держал покупки и демонстративно снял сигнализацию с машины, что служила мне укрытием. Тогда я взглянула на себя их глазами и осознала как сильно собственные чувства мешают мне жить. Отчего-то мысленно я сокрушалась в сторону Нео-Серенити, пославшую меня в это время для жизни обычным человеком. Я должна была исполнять свою роль в ходе событий истории, вырастить Хотару совместными усилиями с Харукой и Мичиру, остановить надвигающееся к Земле зло. Только помимо этих простых задач, как никогда ко мне был близок Мамору. Он запросто вёл со мной беседу при общих встречах и находился на одном уровне. Да, в руке его и прежде покоилась ладонь возлюбленной Усаги, но границы были стёрты как никогда. Он сам отказался от них, вынуждая обращаться к себе по имени и на ты. Ведь поначалу я путалась и с трудом могла выговорить что-то помимо «Ваше Величество». С Усаги всё было гораздо проще. Она и будущая Нео Королева Серенити были двумя разными людьми, даже моё сознание их воспринимало словно сестёр. Эндимион — всё тот же. И ещё хуже то, что Мамору создавал новые приятные воспоминания о себе, с которыми я часто засыпала. Ещё одного в столь романтический вечер, моё сердце не выдержало бы. «Что я делаю?!» — Спрашивала себя тогда и теперь, через год, обнимая руль автомобиля и укладывая голову поверх рук. Мне бы следовало защищаться от его магического обаяния, но словно мотылёк я прилетела на тусклый свет прошлого. С чего я решила, что история повторится? Да, знаю, что она ходит по кругу. Но всё же шансы один на миллион, что он появится на том же месте в тот же час. Вот только он появился. Точность, вероятно была его вторым именем, а это мне нравилось. Стоит ли говорить, что увидев его через год в Сочельник, я чуть не расплакалась от волнения? Кажется мои чувства только возросли от одного лишь оправдания мужчиной моей безумной догадки и слабой надежды. Ради этого я даже отказалась от совместного Рождества с Хотару, Харукой и Мичиру, которые втроём уехали кататься на лыжах в горы. Должна была и я, но сослалась на большое количество работы в лаборатории, которой я значилась как астрофизик. Только несмотря на все усилия, выйти и заговорить я вновь не смогла. Нарочно подстроив нашу встречу и ожидая Мамору добрых сорок минут в начинающей замерзать машине, я явно имела ещё меньше прав на разговор с ним. Я даже побоялась в действительности купить торт, ведь он мог зайти в любую минуту. Мне оставалось только проводить взглядом статную фигуру, но в результате я упёрлась им в толпу зевак, которых Мамору отчего-то принялся активно расталкивать. Предчувствие воина подняло голову и я выбежала к месту событий. Окровавленное тело девушки, которое я могла заметить и раньше, не будь цель моего визита столь эгоистичной, окунуло с головой в чувство вины. Тогда я конечно забыла о том, что рядом Мамору, ведь включились наконец инстинкты сенши. Мы вместе доставили девушку в больницу, я очень переживала и не находила себе места. Отмечая, что Мамору переживает за неё просто так. Он спас девушку не вопреки, а во имя. Он даже отказался от праздника с любимой. Я мысленно корила себя за то, что не предложила раньше. — Тебе не обязательно здесь оставаться. Я прослежу за её состоянием, ведь меня дома никто не ждёт. Откуда я могла знать, что эта фраза станет переломным моментом наших отношений? Спустя несколько минут, он предложил отметить Рождество вместе. Я лишь захлопала глазами, бесшумно и безуспешно хватая губами воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Он хотел избавить меня от одиночества. Он. Меня. Словно выстрелил в Ахиллесову пяту, срывая моментально все замки с похороненных чувств. Я обнаружила свою руку в его ладони уже когда поднялась. — Я буду рада. — Только и смогла вымолвить, заворожённо и благодарно уставившись на него, не понимая что уготовила судьба дальше, но всем сердцем желая это выяснить. По правде говоря, я посчитала, что предложение провести Рождество вместе, распространялось также на Усаги. Что так или иначе Мамору наберёт её номер и назовёт мой адрес, куда решено было ехать. Но он этого не сделал, а я даже боялась спросить почему. Я на самом деле не хотела её общества, но была готова терпеть ради компании Мамору. И всё же мне было ужасно любопытно отчего он так поступил. Прежде я не видела их по отдельности. Мысль, что в этом есть нечто неправильное, посетила меня только когда мы вместе переступили порог тёмного и пустого дома. — Пожалуйста, располагайся. — Я поспешила зажечь весь свет, чтобы обстановка не казалась такой уж интимной и включила телевизор негромко болтать на заднем фоне. Мамору предложил помощь, когда я надела фартук и я вручила ему единственное мужское занятие, имеющееся в районе кухни — открыть бутылку вина. — Со всем остальным я справлюсь сама. Позволь отблагодарить за твой щедрый жест. Еды, наготовленной впрок, дома не хранилось. Всем жильцам этого дома нравилась свежая пища. Как правило, если не было времени приготовить и съесть, то мы заказывали доставку на дом. Сейчас я почувствовала огромный прилив сил и вдохновения приготовить угощения для Мамору. На излишне сложные блюда времени не было, но это не означало, что будет менее вкусно. Я достала из холодильника пару охлаждённых стейков сёмги, промыла их, обтёрла солью со специями и отправила в духовку запекаться в кокосовом молоке. Тем временем, помыла овощи, нарезала свежий салат и заправила маслом. Быстрота и точность моих действий не позволяли отвлекаться на то, чем занимался Мамору, зато много времени приготовление не заняло. Я также сделала нарезку из сыра для вина, помыла и выставила фруктовую тарелку. — Извини, что так скромно, — с этими словами я пригласила мужчину к столу, завершая свою гонку с препятствиями, расставив тарелки. Рыбе ещё предстояло дойти, но уже можно было наслаждаться вином. Я подняла свой бокал и предложила тост: — За скорейшее выздоровление той девушки. — При ударе стекла друг о друга, весь свет потух, оставляя нас лишь с эхом звона и в кромешной тьме. Я попыталась выйти из-за стола и моя рука, ощупывающая его границы, легла поверх ладони Мамору, как я поняла позже, анализируя ощущения. Я сразу резко отдернула её, словно до меня запоздало дошло, что я обожглась. — Прости, ничего не видно. Я сейчас достану свечи. — Я слышала, что теперь и он поднялся. Вероятно, следовало идти с вытянутыми вперёд руками, но по правде, ориентироваться у себя дома я могла достаточно уверенно и в темноте, только не учла одну переменную. Искры посыпались из глаз, когда я лбом впечаталась в его торс и ахнула. Я бы наверняка упала назад, но сильные руки резко обхватили меня за талию и прижали к себе. Я так шумно сглотнула, что наверное слышно было в соседнем квартале. Страшно было пошевелиться, казалось теперь лишь в его объятьях я в безопасности, но наше положение было ужасно волнительным. Я чувствовала его горячее дыхание на своей щеке и наверняка вся была пунцового оттенка. Понятно почему я не могла сдвинуться с места, словно застигнутая врасплох жертва хищника, но почему он не спешил меня отпускать?