Мамору
Я валялся на постели Сецуны. Именно «валялся» это слово прекрасно характеризовало мое тогдашнее состояние. И пытался припомнить, что же вчера произошло. С одной стороны, мой вид словно бы намекал, что поцелуи и объятья не были только сном. С другой стороны, я отказывался верить этому. Но когда за стеной раздался громкий голос Сецуны, говорящий: «Вы быстро вернулись!» Я так резво вскочил на ноги, словно сёрфер решивший оседлать волну, в принципе так оно и было, комната тут же крутанулась, и я присел на пол, обнаружив на нем, в паре сантиметров от себя собственную рубаху. Брюки нашлись неподалеку, и я энергично стал напяливать на себя одежду. Едва только я успел застегнуть ширинку, как дверь приоткрылась и ко мне просочилась Сецуна. Крохотная перламутровая пуговка впилась в мою ногу, когда я сделал шаг навстречу к девушке. «Значит, не приснилось!» — огорчился я и услышал нежное приветствие от Сецуны. Её слегка помятый, но счастливый вид, тоже говорил в пользу этого предположения. Она опустила передо мной ботинки, и я сразу же в них влез. «Верхнюю одежду я спрятала», — поделилась моя новоявленная заговорщица, после чего я уже не сомневался в самых худших предсказаниях. Сецуна жила не одна, а вместе с подругами, и если бы между нами ничего не было, она не стала бы прятать мою одежду и шептать: «Тебе нужно выбраться…» Неожиданно дверь распахнулась и в комнату вбежала Хотару. Я похолодел от ужаса, пропустив мимо ушей слово «незаметно». Нет, мне не выкрутиться. Они все расскажут Усаги. Эта мысль меня пугала, но одновременно дарила облегчение. Пусть расскажут, может быть так даже лучше, чем признаваться напрямую. А объясниться придется, я ведь не имею морального права, скрывать от неё такую гнусность. Даже если бы мог, то не стал. Как вообще можно жить спокойно, если твоя совесть не чиста? Но больше всего я боялся реакции Усаги. Я живо представил как она кричит мне: «Мамо-чан, ты меня совсем не любишь! Сначала тебя околдовала Берилл, но это ладно, тогда была магия… А теперь что?» Я вспомнил как настойчиво Усаги добивался принц Алмаз, она рассказывала мне, что он даже пытался ее загипнотизировать. Но Усаги справилась… А я? Что не так со мной? Сердце бешено колотилось, отсчитывая последние мгновения моей жизни. Я ждал, что следом за Хотару в комнату войдут Харука и Мичиру, но девочка была одна. Сецуне удалось договориться с ребенком, что она никому не расскажет, кого увидела в комнате. Я, не скрывая своего удивления, наблюдал за тем, как малышка скрылась, осторожно прикрывая дверь. Трудно было не сравнить эту сцену с тем, как Усаги обычно разговаривала с Чибиусой. «Чибиуса непростой ребенок» — утешал я себя. «Она не воспринимает Усаги, как свою мать». Только Сецуна тоже не была настоящей матерью Хотару, но девочка её слушалась. — Мамору! — Сецуна заставила меня вздрогнуть. — Поспеши! Я заторможено кивнул и осмотрелся, разумеется, кроме окна из комнаты не было иного выхода. Было невысоко, всего лишь третий этаж, в облике воина я и не такие вершины мог одолеть, только голова все еще предательски кружилась. Прямо под окном шел небольшой, узкий карниз. Я вылез из комнаты, нашел выступ ногами и встал на него, обнимая кирпичную кладку, так словно она была моей матерью. Пятка свешивалась, стопа грозилась соскользнуть, но я думал только о том, как мог я так несправедливо поступить с Усаги? Я не сказал Сецуне ни единого слова, не попрощался, не извинился… Почему? Должно быть, мне подсознательно хотелось переложить свою вину на кого-нибудь другого. Хотя Сецуна уж точно ни в чем была не виновата. Я угрюмо дополз до конца стены и стал осматриваться как спускаться дальше. С другой стороны, в паре метрах от меня, я приметил пожарную лестницу. Но до нее еще нужно было добраться, минуя водосток. Сделать это было не так уж просто, нога все-таки соскользнула с карниза и мне пришлось ухватиться за трубу. Под моим весом конструкция захрустела, а железное крепление наполовину вырвалось из стены. Я с ловкостью обезьяны перескочил на другую сторону и, осторожно переступая, приблизился к пожарной лестнице. Дальше все было просто, я благополучно добрался до земли и выдохнул, только теперь ощутив всем телом пронизывающий уличный ветер. Потом я приложил проездной, который всегда хранится в моем брючном кармане, к турникету и спустился в подземку. На меня дохнуло теплым сквозняком со слабым запахом сырости. Я не любил метро с его вечной толчеёй, предпочитая перебираться по городу на байке или брал машину на прокат, если нужно было угодить Усаги. Но иногда поездка на метро значительно экономила время, поэтому будучи человеком предусмотрительным, я все равно покупал проездной. Кто бы мог подумать, что однажды это меня так спасет. В тот день, метро мне даже понравилось, там я отогрелся и значительно расслабился. Временами я все-таки ловил на себе удивленные взгляды, но, в большинстве своем, людям в мегаполисе, абсолютно безразлично во что ты одет. Наверное, если бы я был совсем голым, только тогда мне удалось бы завладеть вниманием толпы, да и то ненадолго. Нынешних японцев ничем не удивишь. Я сошел вниз со ступеней эскалатора и смешался с толпой в длинном тоннеле. В переходах часто можно увидеть бедняка, просящего милостыню. Сегодня на газетенке с протянутой рукой сидел дряхлый старик. Обычно я подаю хоть сколько-нибудь, знаю некоторые считают, что этого делать не стоит. Заботливые друзья вечно предостерегают меня от этого. Они считают, что калеки и нищие могут оказаться просто загримированными актерами, которые так промышляют на жизнь. Но я не могу поступить иначе, вдруг я совершу ошибку, пройдя мимо человека, который действительно нуждался в моей помощи? Забывшись, я по привычке, шаркнул руками в поисках внутреннего кармана пиджака, в котором я обычно ношу бумажник, и сразу же понял, что оставил свой кошелек у Сецуны, а без него я не смогу отвести в ресторан с Усаги. Представляю, как она расстроится… Ни торта, ни ресторана… Остается только добавить, что эту ночь я провел с Сецуной, чтобы совсем её добить. Поэтому я решил, что дождусь другого случая, чтобы признаться, к тому же вначале все-таки стоит переговорить с Сецуной. Если она подтвердит, что между нами что-то было, вот тогда… «И что тогда?» — спрашивал я самого себя. Конечно, я прекрасно понимал, как глупо выглядят мои отговорки, но мне было страшно. Страшно не оттого, что я могу потерять Усаги, а оттого, что могу потерять её доверие. Во всем мире у меня больше не было человека, который считал бы меня таким безгрешным. Я хотел оставаться таким для неё, потому что становился таким и для себя. Наконец, я протиснулся в вагон и спустя час, оказался дома. Я успел принять душ и переодеться, до того, как по квартире прокатилась настойчивая трель звонка. Так звонить могла только Усаги. Она непрерывно давила на кнопку, будто пыталась заставить звонок играть какую-то определенную мелодию. Напрасно я говорил, что когда-нибудь у меня случится разрыв сердца, если она продолжит так трезвонить, но её это не останавливало. — Привет, — я улыбнулся как можно дружелюбнее. — Привет, Мамо-чан, — она улыбнулась в ответ, чмокнула меня в щеку, и не дожидаясь приглашения, юркнула в квартиру. — Что случилось с твоим мобильным? Разрядился? Я звонила тебе несколько раз… «Дай, угадаю — сотню» — мысленно прокомментировал я, чертыхнувшись, что забыл и телефон у Сецуны. — Но ты не отвечал, — закончила Усаги, а я облегченно выдохнул. Было бы ужасно, если бы кто-то из аутеров все-таки ответил на звонок. — Поэтому я решила сама к тебе зайти… Мы ведь не договорились о встрече… — Да, прости, — виновато промямлил я. Усаги вошла в мою комнату, удобно расположилась на диване и тут же стала перебирать учебники и книги, разбросанные на журнальном столике перед ним. — Сначала я думала, что не стоит идти, потому что ты может быть уже едешь ко мне навстречу… И боялась, как бы мы не разминулись. Но потом, я подумала, что ты обязательно бы мне позвонил… Но потом, я подумала, что у тебя мог разрядиться телефон… А потом, я все-таки решилась поехать… Я почувствовал, как тучи над моей головой сгущаются. — Хочешь чай? Глаза Усаги весело загорелись. — Хочу! Значит, ты не забыл про клубничный торт?! — она подпрыгнула на диване и захлопала в ладоши. — Ну, вообще-то его нет, — нехотя проговорил я, поймав на себе сердитый взгляд. — Как нет? — удивилась Усаги. — Ты его сам съел? Ночью, да? — Почему ночью? — надо было смолчать, но мне захотелось понять, какой логикой она руководствуется выдав такой вопрос. — Ты ведь был в больнице, так? — А-а-а, — протянул я, — не совсем. Усаги заморгала и демонстративно замолчала, дожидаясь объяснений. — Я случайно оставил торт на улице… Понимаешь, я вчера возвращался домой и увидел на дороге девушку без сознания. — И все же не понимаю, как можно забыть торт? — Мои руки были заняты больной, Усако! — проговорил я с укоризной. — Ясно, — печально протянула Усаги. — Надеюсь, сегодня она лучше себя чувствует? Когда ты вернулся? — Недавно, — ответил я честно, обрадовавшись тому, что Усаги считала будто я все это время был в больнице. — Ты ведь поспал, Мамо-чан? Ты плоховато выглядишь… — Да, конечно, тебе не о чем беспокоится, Усако, — я нервно улыбнулся. Врать близкому человеку было выше моих сил. — Тогда чем мы займемся? — в её глазах вспыхнула жажда приключений. — Может быть, просто посидим дома и посмотрим кино? — предложил я, почти уверенный в том, что она отвергнет мою идею. — Дома?! О чем ты говоришь, Мамо-чан! Дома мы еще успеем насидеться! А сегодня нужно сходить на новогоднюю ярмарку. И в ресторан. Ты обещал. Похоже выражение моего лица сделалось убийственно унылым, потому что она ахнув спросила: — Ты не хочешь, Мамо-чан? — Что ты… Конечно, хочу, — соврал я, чтобы её не расстраивать, как делал миллион раз до этого. — Только ни в ресторан. — Почему? — личико Усаги вытянулось, а нижняя губа оттопырилась, как у маленького ребенка, который вот-вот готов разревется. — Потому что меня обокрали вчера… Или я сам потерял кошелек… Не знаю. Наплел я очередную ахинею, на случай если кошелек все-таки «найдется», и потом придется объяснять откуда он взялся. — Как обидно простонала Усаги. С другой стороны, мы ведь можем посидеть и дома! — в её глазах снова появился азартный блеск. — Устроим романтический ужин при свечах… А потом… «Даже думать не хочу что потом!» — простонал я про себя. «Одного ужина при свечах мне более чем достаточно…» — Знаешь, я тут вспомнил, что у меня есть заначка на черный день, — лихорадочно засуетился я. — Ну, я не знаю…это ведь все твои сбережения… Ты же не можешь остаться совсем без средств… А сколько у тебя? Я снял с полки книжку Харрисона «Космология: наука о вселенной» и извлек оттуда хрустящие 200 000 йен. Усаги мигом высунула свой любопытный нос из-за моего плеча. — На ресторан все-таки не хватит? — Нет, — выдал я категорично. Мне не хотелось спускать все деньги на глупости. Премию я еще готов был потратить, но расстаться со своими накоплениями, оказалось сложней. Я рассчитывал на эти деньги. Хотел купить новый ноут… — Хватит на кафе попроще. Усаги тяжело вздохнула. — Жааалкоооо… — Зато у меня есть для тебя подарок! — я вспомнил, что совсем забыл об этом, может быть еще удастся задобрить Усаги? — Закрой глаза, — просил я. Усаги прикрыла глаза, я открыл дверку шкафа и извлёк оттуда небольшую коробочку. — Поздравляю тебя с рождеством, милая, — я протянул ей коробочку. — Уже можно глаза открывать? — спросила она, принюхиваясь. — Ну-да, — я почесал затылок. — Ты должен был об этом сказать… — Эээ… извини. — Ух, ты! — Усаги выхватила коробочку, резко сдернула с неё атласную ленту, открыла крышечку и её сияющее лицо, мгновенно погасло. — Ух, ты, — вяло повторила она, — это мне? Здорово! Брошка… Круто! — Ты не рада? — я огорчился, думал, что угодил с подарком, ведь эту брошку Усаги сама мне показывала, когда мы проходили мимо ювелирного магазина. В тот раз, я не был готов купить её, но я запомнил и специально ездил за ней. А Усаги недовольна? — Ты ведь такую хотела… Помнишь? — Правда? — проговорила Усаги рассеянно. — Ага, когда мы мимо ювелирного проходили. Усаги кивнула. — Она очень красивая, Мамо-чан. Просто в таких маленьких коробочках кольца дарят… Её губы задрожали, а я весь покрылся липким потом. Дернул же меня чёрт, покупать Усаги ювелирку! Хотел серьезный подарок… Нужно было выбрать что-то другое… Теперь она расстроена, что я не сделал ей предложение. — Ну, кольцо будет в другой раз, — промямлил я, мысленно накидывая петлю на шею. — Правда? Мамо-чан, ты лучший! — Усаги повисла на мне. — Но не так скоро, я же должен закончить учебу вначале… Ладно? — Конечно! — Усаги радостно взвизгнула и принялась меня целовать. Я ответил, но она все никак не желала успокаиваться. — Усако, — я с трудом оторвал ее от своего лица, — мы так никуда не пойдем… Ты раздумала что ли? Усаги сфокусировала затуманенный взгляд на моем лице. — Еще пообнимаемся и пойдем, хорошо? — Тогда я задохнусь… Ты разве еще не наобнималась? — Ну, капелюшечку… — Хорошо, — я закрыл глаза, прижимая её к себе, губы Усаги прикоснулись к моим и вроде бы все было точно так же. Они пахли карамельным блеском, но я задыхался от этого сладкого резкого запаха, мне хотелось стереть его липкие следы. Я знал, что Усаги в этом не виновата, просто я сам себе был противен. — Усако, — позвал я её, разрывая поцелуй, — я должен тебе кое-что сказать… — Да, Мамо-чан… Честные голубые глаза смотрели прямо на меня. — Прости меня… Мне очень жаль… — я будто бы насильно заставлял язык ворочаться. На лице Усаги отразился страх, и я сдался. — Прости, что потерял торт… И не угодил с подарком. — Глупый! Ты выбрал самый замечательный подарок! А торт мы другой купим… Надоело уже одно и тоже. Хочется нового, — решительно насупившись выдала Усаги, будто рассуждала не о покупке торта, а о глобальных переменах в жизни. Я покивал. Потом пошел одеваться. Запасного теплого пальто у меня не было. Была старая куртка, но я как назло, недавно от нее избавился. Так что из верхней одежды у меня оставалась только осенняя ветровка. Поэтому я надел самый теплый свитер из тех что у меня имелись, намотал на себя осенний шарф, набросил ветровку и вышел в коридор следом за Усаги. Усаги окинула меня удивленным взглядом с ног до головы. — Мамо-чан, сегодня холодно… Почему ты не в пальто? — А, пальто… Пальто я в больнице оставил. Усаги посмотрела на меня, так как смотрят на сумасшедших: с ужасом и интересом. — Зачем? — Ну, я укрывал в него девушку, — здесь я не врал. Я действительно прикрывал им девушку, чтобы она согрелась пока мы ехали до больницы. Но как только мы оказались в здании, одежду мне вернули. — Может тогда зайдем в больницу за твоей одеждой? Сейчас уже, наверное, её могут вернуть… Вообще это жестоко отбирать одежду у людей, когда на улице зима! Нужно поговорить с вашим главным! — Нет, Усако, не нужно ни с кем говорить. Все нормально, правда! Я сам заберу пальто вечером, хорошо? А сейчас пойдем в кафе, не хочу испортить нам праздник… — Ну, ладно, — согласилась Усаги, но хмурилась, глядя на меня всю дорогу. Отвлеклась она только на сладости в кафе. Мы просидели там несколько часов, а потом как хотела Усаги пошли гулять на ярмарку. Вернулся я поздним вечером, промерзнув так, что не чувствовал ни рук, ни ног. Я постарался согреться в ванной, но в дверь снова позвонили. Пришлось наспех вытереться, натянуть домашние штаны и футболку. Что-то подсказывало мне, что я знаю, кого встречу на пороге. Я дернул на себя дверь, но обнаружил только коробку со своим пальто и пиджаком. Вернувшись обратно в квартиру, я сел на диван, раскрыл коробку и тщательно просмотрел все карманы, в надежде, что Сецуна оставила мне хотя бы письмо. Но ни письма, ни даже короткой записки я не нашел. На дне коробки тоже было пусто, и я со злым рычанием отбросил её в сторону. «Почему она не захотела дождаться, когда я выйду? Не хотела говорить со мной? Хочет, чтобы я считал будто ничего не произошло? Она ненавидит меня?» — я сжал голову руками, надеясь заглушить собственные мысли. «Или она испугалась, что я не один? Конечно! Как я сразу об этом не подумал?» — я с воодушевлением снова стал шарить по карманам разыскивая телефон. Странно, но мобильника нигде не было, едва ли Сецуна могла его не заметить, если Усаги трезвонила все утро. Неужели она нарочно его оставила, чтобы был повод для встречи? Она хочет, чтобы я сам пришел? Или все-таки это досадная случайность, такая же нелепая, как наш вчерашний поцелуй? Если бы я не выпил лишнего, ничего подобного не произошло. Даже простой поцелуй в щеку с девушкой, это ответственный шаг, на который я никогда бы не решился «просто так». И тут с неотвратимой ясностью я осознал, что до этой минуты, совсем не задумывался над чувствами Сецуны. Меня волновал только я сам, даже не Усаги и её спокойствие, которым я прикрывал собственное малодушие. Я беспокоился только о самом себе, даже тогда, когда захотел признаться. Жить с тягостной ношей не прощенной вины невозможно. Я не понимал, как оказался в такой абсурдной ситуации, ведь я всегда выбирал верный путь. Я тот, кто никогда не совершал ошибок. Я тот, кто никогда не раскаивался, потому что мне не о чем было сожалеть. И все-таки я оказался не лучше многих других, кого презирал и осуждал всей душой. С чего я решил, что спокойствие Усаги важнее чем хорошее отношение ко мне Сецуны? Я единственный, кто виноват. Завтра же я расскажу обо всем Усаги и встречусь с Сецуной… На следующее утро, я проснулся и сразу же ощутил легкое недомогание. Как назло, в домашней аптечке не нашлось лекарства от простуды. Таблетки я приобрел только по дороге в универ, но после того как принял их, особого облегчения не почувствовал. Я был рад, что на работу мне идти не нужно, значит у меня будет возможность отлежаться. Но не тут-то было! С телефона одногруппника я позвонил Усаги и та настояла на встрече, а я не отказал, потому что дал самому себе обещание поговорить с ней на чистоту.Усаги
«Ооох, лучше бы тебе быть дома, Мамо-чан! А то… а то я…!» — Я не знала чем закончить свою мысль и даже думать не хотела о таком. Ведь мне придётся лицом к лицу столкнуться с неутешительными событиями: после ночи, проведённой в заботах о таинственной незнакомке, Мамору не спешил на встречу со мной, не отвечал на звонки и если даже дома его не окажется, значит случилось страшное! Он всё ещё с ней?! Не знаю что бы я тогда делала, но парень отворил дверь. Я в миг позабыла страхи и даже крохотную злобу, в груди наступило облегчение, я с радостью чмокнула его в щеку. Поцелуй в губы он пока не заслуживал, что-то мешало мне коснуться любимого нежным местом. Он должен был всё объяснить. Я вывалила на него всё как было, задавала крутившиеся в голове вопросы, но ответы мне не понравились. Хорошо, что хотя бы чаю предложил, но даже в этом последовало разочарование. Ведь торт, о котором я мечтала со вчерашнего вечера достался кому-то ещё, кому посчастливится найти заветную коробочку возле дороги. Я знала, что у Мамору из сладостей хранятся только маленькие твердые печеньки из безе. «Эх, забыла как называются». — Нахмурилась я. Я конечно не привереда, съем, но они всегда лежали у него для чисто символической подачи к чаю. И этим он будет меня угощать?! После того, как лишил свидания? В носу защипало, я была готова расплакаться, он и про обещания забыл, предлагая посидеть дома. Даже не пойти посмотреть остался ли тортик там, где Мамору его забыл! Ах, я была так сердита, но тут Мамо-чан признался, что его обокрали. Звоночек дилинькнул в моей голове одновременно с пробегающими кадрами из боевика, где трое нападают на одного. Стоило задать вопросы вслух: Как обычные люди одолели его? Разве такое возможно с теми силами и навыками, что у него есть? Но если бы я спросила, то ему пришлось сознаться в том, что даже Такседо Маск уязвим. Или, что сказанное — ложь. Поверить во второе я не могла. Мамору никогда бы не солгал мне, а значит какой девушкой я буду, заставляя расписаться в собственном бессилии? У него был такой виноватый вид. «Не волнуйся Мамо-чан, для меня ты самый сильный в мире и я люблю тебя больше всех». Я сразу постаралась отвлечь любимого от грустных мыслей, предлагая доказать это на деле сегодня вечером, но Мамору очень хотел сводить меня в ресторан, как обещал, не смотря ни на что! За это я любила его сильнее. Он всегда благородно держал слово и вспомнил о заначке, а затем о подарке. В животике всё перевернулось, когда я увидела священную коробочку. Похоже, сегодня вечером мы всё-таки станем друг для друга ещё ближе. С тугим скрипом я откинула бархатную крышечку не понимая почему Мамо-чан до сих пор не на коленях. Так ведь принято. И я поняла. Брошку о которой недавно мечтала, я узнала сразу же и при других обстоятельствах уже висела бы на шее Мамору, показывая поцелуями как рада, но сейчас подарок стал разочарованием. Я знала, что мы точно поженимся и от этого ждала только сильнее. Как будто предложение мне сделали, а планирование свадьбы нарочно оттягивают зачем-то. И эта коробочка… я объяснила Мамору, что в таких дарят кольца. Он, похоже, не знал, задергался весь и пообещал исправиться в следующий раз, а Мамору всегда держит обещания! Он самый лучший! «Когда я буду дарить ему свой подарок в конце года, то обязательно добавлю к кексу ещё что-нибудь, например мыло. Обязательно!» Мы засобирались в кафе, желудочек звучно отозвался на эту идею. Я надела брошку и красовалась с ней у зеркала, а потом увидела в отражении за спиной совершенно непривычный образ на парне. Какая-то ерунда была с этим пальто, оставленном в больнице другой девушке. Ведь он вышел из здания и наверняка почувствовал холод, а между тем девушка лежала в тепле и пальто ей было без надобности. Чепуха. Я уже злилась на эту незнакомку и похоже немножечко ревновала. Второй звоночек звучал громче первого, я не могла поверить в такую странную историю, но не могла и сомневаться в Мамору, поэтому сверлила его взглядом пока сливочная верхушка пирожного не попала ко мне на язык. Я замурчала от удовольствия и прикрыла глаза, а в голове пробежала мысль, что это мелочи и я прощаю его, хотя сама не знаю за что. На следующий день Мамо-чан позвонил с неизвестного мне номера, но попросил не записывать, это был не его новый телефон. Я совсем не была в восторге от того, что не могу в любую минуту услышать голос любимого или отправить весёлый смайлик с пожеланием хорошего дня, поэтому потребовала встречу. Он согласился, мы увиделись в кафе после занятий, я принялась рассказывать как прошел мой день и даже вечер вчерашнего дня. — Шинго начал смотреть очень интересную дораму. Я присоединилась к нему и там… — пересказывая события серии, я заметила, что Мамору отвлекся, проследила за его взглядом и с ужасом увидела красивую девушку с бюстом больше, чем у Мако! В короткой юбочке в такой-то мороз! И как она игриво откидывает длинные чёрные волосы с плеча. — Мамо-чан! — Я вскочила, ударив обеими ладошками по столу и шумно скрипнув сдвинутым стулом. Хвостики вздёрнулись вверх и стукнули мне по спине. Брови были сдвинуты, я была страшно взвинчена, не помню за собой такой злости. Эта девушка словно олицетворяла и ту, что отняла моё Рождество, а теперь на неё заинтересованно глазел Мамору, совершенно не слушая меня. — Что это значит? — Громко заявила я. — Ты на её грудях уже дырку сделал… Запал?! — На нас обернулись люди.Мамору
К вечеру мне стало только хуже, видимо температура поднялась. Я снова принял таблетки, использовал спрей и пастилки от кашля. Одним словом, на свидание пришел во всеоружии. Почти сразу же как только мы присели за выбранный столик, Усаги сообщила, что отправляется с классом на экскурсию в Киото на три дня, поэтому так сильно хотела увидеться со мной именно сегодня. Она взяла с меня обещание, чтобы я ей звонил, пока у меня нет своего телефона. Я, конечно же, покивал, а сам думал над тем, когда лучше начать разговор о том, что произошло со мной в Рождество. Тем временем, нам принесли заказ, Усаги отвлеклась на еду, а потом принялась что-то с воодушевлением мне рассказывать, пока я все пытался решить, как именно преподнести неприятную новость. Вдруг Усаги вскочила со своего места и буквально набросилась на меня, привлекая к нам ненужное внимание. Ненавижу такие ситуации! Всегда осуждал пары, которые выясняли отношения на людях. Я даже не сразу понял в чем она меня обвиняет. «Что это значит?» Моё лицо удивленно вытянулось, я заторможено моргнул. Что я пропустил? Где оплошал? Убили любимого героя из манги, которую она читает? «Ты на её грудях уже дырку сделал… Запал?!» Меня окончательно перекосило. Каких еще грудях? Что она такое несет, мы же на весь зал позоримся! Нет уж для откровений кафе неудачное место, слишком много посторонних глаз и ушей. Не ожидал от Усаги такой сцены, похоже она снова меня к кому-то приревновала. Подобные вспышки пусть редко, но все-таки случались регулярно. Как-то раз Усаги обиделась на меня и целый день не разговаривала, потому что я что-то там ответил девушке-консультанту в магазине. Усаги заявила, что я слишком с ней расшаркивался. В конце концов, нам удалось загладить это недоразумение. Усаги признала, что была не права и вела себя глупо. А мне удалось её убедить в том, что не смотрю на других девушек. Тогда Усаги все-таки назвала причину своей ревности: — Потому что Мамо-чан такой идеальный. И та девушка была идеальная… А я не совсем… — ответила она тогда. Я склонил голову на бок, чтобы увидеть ту, на кого по мнению Усаги, я пялился. За соседним столиком действительно сидела эффектная брюнетка с пышными формами и выразительными карими глазами. — Все ясно, — я тяжело вздохнул, — опять началось! Усаги, сядь, пожалуйста, на тебя все смотрят, — спокойным голосом добавил я. — И пускай! И не подумаю! — капризно выдала она, топнув по полу ногой. «Что за детский сад?!» — разозлился я про себя, сжимая кулаки. — Усаги! — повторил я настойчиво. — Сядь… пожалуйста… И давай спокойно поговорим… Меня затрясло, я держался из последних сил, чтобы не повысить на неё голос. Она все-таки села на место. — Я ни на кого не смотрел, тебе показалось, — выдал я чистую правду. Но судя по обиженному лицу Усаги, мои слова её не убедили. Наконец, я не выдержал. — Мы с тобой это уже проходили, Усако. Я тебя просил не ревновать на пустом месте. Разве ты не понимаешь, что такими действиями провоцируешь меня на интерес к другим? Мне бы и в голову не пришло посмотреть в сторону этой девушки… Я тяжело дышал, теперь даже и речи идти не могло о том, чтобы рассказать Усаги про Сецуну, едва ли она поймет и оценит мою откровенность. К тому же, если я признаюсь она решит, что всегда была права, и я постоянно думаю о других девушках. Взывать к голосу разума Усаги, сейчас было бесполезно. — Значит это я виновата? — не желала успокаиваться она. — Я видела куда ты смотрел. И ты ведь меня совсем не слушал. Повтори, что я только что сказала! Я попытался припомнить, о чем она рассказывала, но все было напрасно. — Не можешь? — победоносно заключила она, а потом добавила с печалью: — Тебе со мной совсем не интересно Мамору? Я молчал и Усаги этим воспользовалась. — Ты часто витаешь где-то в своих мыслях, не ходишь со мной в парк аттракционов. Ты меня совсем не любишь, Мамо-чан! — Причем тут парк аттракционов и мои чувства к тебе?! — взорвался я. — Да, мне там не интересно, почему я должен туда идти? Чтобы ты сделала фотки для инстаграм и похвасталась как весело проводишь время со своим парнем? Чтобы не отставать от других? Как тогда с фото у ёлки, да? Если ты по-настоящему счастлива, какое тебе дело, что думают другие? И почему вообще мы должны делать только то, что тебе хочется? Может быть лучше пойдем на молодежный научный форум, Усаги? Разве так сложно взаимно уважать интересы друг друга? Я закашлялся и со злым укором посмотрел на неё. — Я болею, — заявил я не без умысла. Разве тот факт, что я приперся сюда больной, не является доказательством моих чувств? Мне очень хотелось её пристыдить, и я не мог потерпеть поражение в этом споре. Усаги мгновенно сникла и даже извинилась передо мной, ссора была забыта. Она спросила не стоит ли ей отказаться от поездки с классом, ради того, чтобы присмотреть за мной. Со стороны Усаги это было очень мило. Она смущенно предложила переехать ко мне на эти три дня. Я серьезно задумался. Может быть нам в самом деле стоит пожить вместе как пара, тогда противоречия между нами будут забыты и секс окончательно нас примирит? — Ты ведь мечтала об этой поездке, — проговорил я неуверенно, после происшествия с Сецуной, я уже сомневался в том, что воздержание «чудесно» сказывается на психическом состоянии и был готов пойти на решительный шаг. — Не нужно оставаться, — все-таки проговорил я, еще немного поколебавшись, — я буду в порядке. Все равно завтра пойду в универ, потом смена на работе… Что ты будешь делать весь день одна, в квартире… У тебя ведь завтра начнутся каникулы… Поезжай. Все будет хорошо. Я расплатился в кафе, проводил Усу до автобусной остановки. Когда из-за поворота вынырнула нужная маршрутка, Усаги проговорила. — Поцелуешь меня на прощание, Мамо-чан? Я кашлянул в кулак. — Лучше не стоит. Боюсь тебя заразить… Я все еще злился на неё из-за этой вспышки необоснованной ревности и мне хотелось её наказать.Усаги
На нас обернулись люди и Мамору больше всего мешало именно это, а не мои задетые чувства. Опять началось, на пустом месте, ни на кого я не смотрел, тебе показалось. Ага! За дурочку меня держать не надо. «Пусть ты помогаешь мне с математикой, но глаза у меня на месте». Он смотрел прямо на неё, а теперь зачем-то отрицал. — Так значит это я виновата? — Возмутило меня. — Я видела куда ты смотрел. И ты ведь меня совсем не слушал. Повтори, что я только что сказала! — С вызовом бросила я и парень замялся. Конечно он не мог, все его мысли на тот момент были заняты ею. И ладно бы посмотрел, но слышал меня, а выходит я разговаривала сама с собой. И это было обиднее всего. — Не можешь? Тебе со мной совсем не интересно, Мамору? — Я моментально припомнила все похожие по ощущениям и событиям ситуации, гнев сменился разочарованием, я говорила осуждающе. — Ты часто витаешь где-то в своих мыслях, не ходишь со мной в парк аттракционов. Ты меня совсем не любишь, Мамо-чан! — Сделала я вывод после которого как правило следовали всяческие переубеждения меня в этом. Только не в этот раз. В ответ Мамору выдал такую тираду, что я вжалась в стул. Он прежде не повышал на меня голос и не говорил с таким осуждающим тоном. Я не знала, что он такого обо мне мнения. Конечно, я не отказывала себе в удовольствие похвастать парнем или сделать несколько фотографий, которые будут не только радовать сердце, но и подойдут ленте в Инстаграм, но всё это было совсем не главным. Я лишь мечтала повторить именно с Мамору те минуты, что приносили мне особое наслаждение в компании друзей и родителей много раз. Разве я не говорила ему? Кажется нет. Все мои аргументы упирались в слепое «хочу-хочу-хочу, Мамо-чан». Я и не думала, что должна разъяснять глубинные мотивы человеку, который должен понимать меня с полуслова, казалось бы. Сейчас я ощутила, что и сама, очевидно, не понимала его. Мамору нехорошо закашлялся и я подалась к нему, моё лицо выражало обеспокоенное удивление. Он выглядел вяло и бледно, но я списала это на усталость от совмещения учебы с работой, а также миссию Такседо Маска. Парень столько всего тянул, а ещё я со своей ревностью. Возможно, он и правда не смотрел на неё, просто плохо себя чувствовал? — Извини меня, Мамо-чан, я не знала, что ты болен. Хочешь, я не поеду в Киото с классом? Останусь у тебя на три дня и буду заботиться. — Но он отказался, а я действительно предвкушала поездку давно и как бы мне ни хотелось исполнить роль хорошей девушки, Мамору сделал мне больно своими несправедливыми обвинениями. Его слова заусенцем надорвали сердце и оно ныло при каждом повороте в сторону проявления добра и любви к парню. Страшно признаться, но я на секундочку подумала, что он немного заслужил эту болезнь, а с его расписанием мне действительно будет скучно эти три дня «заботиться» о его пустой квартире. Я не стала настаивать. Спустя пять минут, я уже не переживала о нашем маленьком разногласии. Обида потихоньку отступала, я предложила парню поцеловаться на прощание, но он не захотел меня заражать. — Ах, точно. — Я стремительно заключила парня в кольцо рук и побежала к притормозившей маршрутке. — Выздоравливай, Мамо-чан. — Кричала я напоследок, размахивая рукой, а встречный режущий ветер уносил из глаз крупные слезинки. Я подумала, что расставаться всегда грустно и утешалась встречей на новый год, но на самом деле не отдавала себе отчета в том, что поведение и слова Мамору за последние пару дней причинили мне слишком много боли.