Сецуна
Домашние меня сразу окликнули и я не видела как Мамору в буквальном смысле вышел в окно. В моих мыслях он парил от крыши к крыше в облике Такседо Маска. Что на самом деле всё вышло не так гладко, я узнала на следующий день, когда к нам пришли чинить странным образом оборвавшуюся водосточную трубу, возле стен моей спальни. Харука же звала меня, чтобы обратить внимание на не устающий звонить телефон. — Это не мой и не Мичиру, где-то в шкафу звонит. — Да, это мой второй, рабочий. — Я сразу поняла, что звонят на мобильный Мамору. Играла романтичная мелодия и Мичиру загадочно протянула: — С рабоооты. Я была не в состоянии заигрывать. Сердце замерло и я вместе с ним, прочитав на горящем экране «Усако». Я убрала звук и положила телефон в свою сумочку. Бежать следом за парнем, возвращая тому забытый мобильный, не было смысла. Хотя я и понимала, что это наверняка создаст ему проблемы. Про себя я чертыхнулась. Что угодно отдала лишь бы залезть в голову к Мамору и узнать мысли относительно случившегося. Что значило его «Я не люблю Усаги»? Сказано ли было для меня или это действительно так? Расскажет ли ей о нас? Ведь это будет лишь его решение, мне останется только принять последствия. Я определила для себя, что мы оба взрослые люди, всё прекрасно понимаем и будет только лучше, легче, если я не стану навязывать мужчине разговор, которого тот не желает. Сделать вид, что ничего не было это просто сказки, но я могу пытаться ради него. Я уверенна, что если он захочет что-либо прояснить о случившемся, то и начнет этот разговор сам. Позже я перенесла спрятанные вещи в коробку и поздним вечером подошла к двери его квартиры. Что если с ним Усаги? Моё появление на пороге в обнимку с вещами её парня крайне подозрительно. Вот и ещё один повод избежать тяжёлого разговора. Я нажала на звонок и покинула место, вызывающее дрожь во всём теле. Убедилась только, что он открыл дверь. Следующий день прошёл как в тумане, на работе от меня не было толку, мысли продолжали занимать вопросы. «Что это значило для него? Я ему нравлюсь?» Невозможность найти ответ на них пожирала меня изнутри. Благородство с которым я не желала тревожить Мамору глупыми беседами обернулось против меня. Я должна была узнать его мнение, но было поздно. Теперь заявиться с расспросами я не имела морального права. Да и Мамору не звонил. Поймав себя на этой мысли, я решила перепроверить. Какой же силы ужас я испытала, когда достала из сумочки телефон парня. «Не может быть. Нет. Я же не такая растяпа». Закусив губу, я нажала на звонок в его квартиру. С одной стороны, моя оплошность позволяла увидеть парня вновь и даже выяснить наболевшее, с другой же, он мог подумать, что я нарочно не вернула всё сразу, оставляя запасной план и создавая ему дополнительные проблемы. Я была обязана объясниться. Как только Мамору открыл дверь, я поклонилась ему в пояс и протянула телефон. — Извини, я положила его в сумочку, когда он звонил и забыла вернуть с остальными вещами. Это вышло случайно, извини. — Спасибо. Не стоит извиняться, проходи. — Не своим голосом предложил парень, принимая гаджет из моих рук. Его прикосновение было очень горячим и влажным. Я выпрямилась из поклона и… — О Боже! — Воскликнула я, вздрогнув. Неожиданно моему взору открылся полностью голый торс парня. На нём были лишь домашние штаны, а мужественное тело блестело, покрытое влагой. Я рефлекторно прикрыла себе глаза и повернула голову в сторону. В увиденном не было чего-то нового, что я, к собственному стыду, уже не видела, просто я не ожидала и не была готова выдать адекватную реакцию. Щеки жгло смущение. Идеальные пропорции и шикарная форма не прекратят преследовать меня в фантазиях. — Извини за то, что я так выгляжу. — Он отпер дверь шире, своим жестом давая понять, что я как будто уже приняла приглашение войти. Парень оставил её незапертой, удаляясь вглубь квартиры для того, чтобы накинуть майку. По его поведению я поняла, что он дома один. Осторожно осматриваясь, я переступила порог святая святых — холостяцкого жилища. Закрыла за собой дверь и ответила положительно на предложение выпить чаю, поступившее откуда-то со стороны спальни. Возможно, Мамору только соблюдал правила вежливости, но я почему-то не могла отказаться. Хотела бы, но незримая нить тянула меня остаться, воспользоваться любой возможностью побыть с ним подольше. Настала моя очередь осматриваться. Дизайн небольшой, но уютной квартиры был в сдержанных, преимущественно серых, белых и чёрных цветах. В стиле минимализма и это было мне по душе. Очень чисто, не смотря на то, что здесь живёт парень. Такое способно покорить любое девичье сердце. Я устроилась в гостиной на диване, а Мамору вскоре поставил на кофейный столик обещанный чай и угощения. — Благодарю тебя. — Я успела поднести чашку к лицу, вдохнуть травяной запах и сделала глоток, как парень чуть ли не упал к моим ногам в глубоком поклоне. — Прошу, прости меня. — Сказал он и мои пальцы так задрожали от испуга, что чуть не выронили горячий напиток из рук. — Что ты? — Я поставила чашку на столик, подальше от проблем. Вот оно, тот самый разговор без долгого начала и прелюдий. Я протянула руку и успокаивающе коснулась головы парня, отмечая снова, как Мамору горяч. — Прости, я так некрасиво себя с тобой повёл, эгоистично. Набросился не подумав о твоих чувствах. «О чём он говорит? Благородный Мамору… ответственность всегда лежит только на тебе, да?» — Неужели ты думаешь, что я хоть сколько-нибудь держу на тебя зла? Но если мне позволено будет узнать, то я бы хотела услышать откровенный ответ на вопрос: что это по-твоему было? И пожалуйста, встань. Парень сделал как я просила, но его качнуло и Мамору удержался за спинку дивана. — Тебе так плохо? — Я резко поднялась и усадила его. Без задних мыслей приложила губы ко лбу и ощутила такой жар, будто первые два прикосновения слились в один. Я сразу заметила, что парень выглядит нездоровым, его внешний вид и голос выдавали небольшую простуду. Но видно он лишь старался держаться для меня, а состояние было куда хуже. Возможно ли, что он заболел, когда уходил от меня в одной рубашке? Тогда его болезнь — частично моя вина? — Где градусник? — Вместе с командным тоном, я резко уложила парня на диван, подложила под голову подушку и укрыла найденный одеялом. По мере своих поисков, обнаружила мёд, лимон и добавила их в чай Мамору. Пока он мерил температуру, я заставила его выпить всю чашку. Цифры на градуснике меня ужаснули. — Нужно вызвать скорую!Мамору
Следующим утром я понял, что ни в универ, ни на работу, я пойти не в состоянии. Я заглянул к соседям и воспользовавшись их телефоном, предупредил о своей неявке однокурсника и отпросился у работодателя. Потом я вернулся домой и завалился спать. Проснулся я оттого, что кто-то позвонил в дверь, я решил, что это, вероятно, мой приятель заглянул проведать и передать лекции, чтобы я не сильно отставал. Однако на пороге меня поджидала Сецуна. Низко склонившись, она протягивала мой телефон и извинялась, уверяя, что случайно забыла принести мобильник и носила его в сумке, совсем позабыв о нем. Я принял смартфон из её рук и искренне поблагодарил. — Не стоит извиняться, проходи, — опомнился я, не желая, чтобы остальная наша беседа тоже состоялась в коридоре. Сецуна разогнулась и смущенно вскрикнула, отворачиваясь от меня. Её реакция меня очень удивила. Пару дней назад мы не только видели друг друга голыми, но сделали кое-что такое, после чего подобная стыдливость едва ли все так же уместна. Сецуна повела себя как целомудренная героиня в любимых дорамах Усаги. «Серьёзно?» — улыбка сама собой появилась на моем лице. Едва ли я настолько отвратительно выглядел в своих домашних штанах, с непричесанными волосами, значит смущало её только отсутствие футболки. — Извини, за то, что так выгляжу, — раскаялся я, распахнул дверь пошире и исчез в своей комнате, чтобы одеться подобающим образом. Она вошла, разулась и стала осматриваться. Я сразу предложил ей чай и получив согласие, отправился на кухню. Собирая чайник, чашки и угощение на небольшом подносе, я все думал, с чего лучше начать тяжелый разговор, но так ничего и не придумав, решил, что сначала стоит признать свою вину. Поэтому после того, как я налил чай в её чашку, я опустился перед Сецуной на колени и согнулся в поклоне. — Прошу, прости меня, — взмолился я, не торопясь разгибаться. — Что ты? — в голосе Сецуны слышалась растерянность, она по-матерински коснулась рукой моих волос. Кажется, она не хотела затрагивать эту тему, отчего-то заведомо прощая меня. Поэтому я решил продолжить. — Прости, я так некрасиво себя повел, эгоистично. Набросился на тебя, не подумав о твоих чувствах, — я не мог и не хотел оставить все как есть и не поговорить. — Неужели ты думаешь, что я хоть сколько-нибудь держу на тебя зло? — проговорила она мягко. «Как может она не злиться? Я же покусился на её честь… Навязал ей близость… Почему она так спокойна?» — я все еще изучал узор на ковре и не мог её понять. — Но если мне позволено будет узнать, то я бы хотела услышать откровенный ответ на вопрос: что это по-твоему было? И пожалуйста, встань, — потребовала она. Я понял, что не знаю как ответить. Что она хочет услышать? Что это было временное помутнение рассудка? Что даже сейчас, её тихий, уверенный голос возбуждает меня? В памяти всплыл образ девушки в кружевном белье. Девушки, которая целовала меня в ответ. Я отчетливо представил, как овладеваю ей, так будто это было только что. Я представил, как сладко двигаться внутри неё, сливаясь в одно целое. Слышать стук её сердца и ловить губами её стоны. Моя фантазия была такой реалистичной и горячей, что я едва удержался на ногах, схватившись за спинку дивана. — Тебе так плохо? — забеспокоилась Сецуна. Я безропотно позволил ей усадить меня на диван, но, когда она прикоснулась к моему пылающему лбу своими губами, я зажмурился словно от боли, глубоко вдыхая её аромат и задерживая дыхание. — Где градусник? — повелительным тоном спросила она и насильно заставила меня улечься на диване. На этот раз я попробовал возмутиться, но она ничего не хотела слышать. Я объяснил где найти градусник, поражаясь тому насколько деятельной и решительной бывает Сецуна. Еще несколько минут назад, она была нежной и стыдливой, но внезапно я потерял право голоса, а вместе с ним и самостоятельность. Она накинула на меня плед и приготовила чай с лимоном и мёдом, пока я, как послушный больной, измерял температуру. Потом моя сиделка добилась, чтобы я выпил разом горячее питье, что я все-таки сделал без особого энтузиазма. Цифры на шкале градусника повергли Сецуну в ужас, она запаниковала, предлагая вызвать скорую. Я понял, что эта игра зашла слишком далеко. Утром я сам измерял температуру, и она была не выше 39 градусов. Сейчас было чуть больше благодаря скорее присутствию Сецуны, чем действию вируса. — Все в порядке, не беспокойся. Найди в аптечке жаропонижающие таблетки и мне скоро станет лучше. Она сделала так, как я велел. Нашла таблетки и принесла мне. Я достал одну и запил её водой. — Спасибо, — в очередной раз поблагодарил я девушку. — Можешь присесть рядом… Хочу с тобой поговорить… На меня навалилась ужасная сонливость, но не хотелось снова откладывать разговор. — Ты спросила, что это было… Я затрудняюсь с ответом. Мне просто этого хотелось. Наверное, я выпил лишнего… — я помотал головой. — Нет, все не так. Я, конечно, выпил лишнего… Обычно я пью очень мало, но это все равно моя вина. Ты ведь должна ненавидеть меня за то, что я сделал! Почему ты не презираешь меня? Разве можно простить такое? Я приподнялся на диване, наконец по-настоящему осознав весь ужас собственных действий. — Теперь я даже не знаю, чем могу загладить свою вину перед тобой. Я причинил тебе зло и моему поступку нет прощения… И тут до меня дошло, мои попытки извиниться бессмысленны. Я должен вести себя как мужчина. — Ты согласишься стать моей женой? Про Усаги я тогда совсем не думал, мне казалось, что в сложившейся ситуации — это единственно правильное решение, которое я мог принять. Раз уж мы переспали, я обязан жениться на Сецуне, только так я могу стереть нанесенную ей обиду.Сецуна
Мамору относился к своему состоянию абсолютно небрежно, в то время, как я серьёзно переживала. Для человека со столь высокой температурой он был и правда достаточно бодр, даже умудрялся сопротивляться моему напору. Вызвать врачей он не позволил, я припомнила, что он без пяти минут сам врач. Легко было забыть, когда мужчина умудрился довести себя до такого состояния. Но я выполнила все указания по лечению и стало спокойнее. Парень вынудил меня сесть, чтобы продолжить разговор. Я осознала, что включившаяся во мне суета отчасти стремилась по-возможности отсрочить этот момент. Ведь сердце сильнее забилось в мольбе: давай уйдем прямо сейчас, нам ведь сделают больно. Оно сжалось — точно прищурилось в ожидании удара, который его разобьёт. Я слушала. Не знаю, алкоголь, захотелось. Ничего из того, что хотела бы слышать на моём месте любая девушка: ты мне нравишься, ты особенная или любое упоминание чувств, а не выпивки и желания. Я опустила голову, рассматривая как мои пальцы сжимают складки юбки. «Скоро. Уже скоро уйдём, потерпи немного». — Шептала про себя сердцу. Тем временем парень распалялся, удобнее устроившись на диване. Он начал обвинять себя и диалог постепенно выстраивался в ожидаемый сценарий. Я готовилась парня переубеждать, но крайне непредсказуемо в конце своей речи Мамору пришёл к тому, что единственный способ исправить ситуацию — попросить выйти за него. Сказать, что я удивилась, значит ничего не сказать. На секунду все мои чувства перемешались и с разбега ударили по сердцу, глаза широко распахнулись, но лишь на секунду. Следующим же шагом, к слову, полностью не контролируемым, я добродушно рассмеялась. Совершенно точно парень не такой реакции ждал, он непонимающе на меня смотрел и прежде, чем обидится, я попыталась объяснить. — Это очень мило, правда. — Из его слов я сделала вывод: Мамору не любил меня, но заботился. О моих собственных чувствах и вероятно чести. Это было до смешного романтично. — Я удивлена тому, как далеко тебя способно завести благородство. Даже не догадываюсь, что должна прощать. Ты хотел этого и я тоже. — Я сглотнула, не вовремя припоминая жаркие поцелуи парня. «Ещё бы не хотела. Хочу. Сейчас». — Мой взгляд задержался на его губах, пришлось сморгнуть подвисание и продолжить. — Я ведь всё понимаю, наваждение завело нас довольно далеко, ты находишься в отношениях и должен оттолкнуть меня, но вина настолько поглощает, что желание поступить правильно борется с рассудком. — Я опустила глаза, мне было тяжело объясняться с самой собой вместо него. Как можно было ожидать от Мамору подобного широкого жеста? Я не знала мужчину, способного на нечто подобное. Кажется, сегодня он дал мне повод полюбить себя сильнее, чем кого-либо, когда-либо. С ним было невозможно оставаться эгоистичной. Я думала, что нелегко слышать очевидное: я обещан Усаги, а произошедшее было ошибкой, но хуже оказалось отказываться от него самостоятельно, когда парень предлагает ровно то, что является желанием всей твоей жизни. — Презирать тебя? — Я печально усмехнулась. — Даже без твоего решения проблемы, я и не думала. Ответ, пожалуй, кроется в моём прошлом. Тебя ведь заботит моя репутация? А что она, как не оценка другими людьми наших поступков? Значимость их мнения для меня имеет отрицательное значение. Слишком долго я жила вне общества, чтобы мы друг для друга не умерли. Ты ведь помнишь, что я была нарушительницей общественных порядков тысячелетия назад? Что уж говорить про сегодня… — Я глубоко вздохнула. — Итого, мы имеем: я делала то, чего хотела и меня не волнует кто, что об этом думает. Моё мнение о тебе? Ты — лучший мужчина из тех, кого я знаю. Ты только что показал мне это. — Я посмотрела в его глаза и почувствовала, что слюна начинала приобретать солоноватый привкус слёз, мне следовало избегать подобных откровений. — И раз уж ты сам заметил, что теперь я могу прожить желанную жизнь, договорной брак в эту концепцию не вписывается. Я избежала подобной участи много лет назад и точно знаю, что хочу стать женой только тому, кто не захочет представить жизнь без меня и кому я смогу ответить тем же.Мамору
Сецуна рассмеялась. Совсем не на такую реакцию я рассчитывал. Думаю, растерянность легко читалась на моём лице. — Это очень мило, правда, — выдала она. И на что я собственно рассчитывал? Глупо думать, что обиду такого масштаба легко стереть предложением женитьбы! И с чего бы ей хотеть стать женой такого мерзавца? Но тут она снова заговорила: — Я удивлена тому, как далеко способно завести тебя благородство. «Она издевается?» — подумал я про себя, но тон Сецуны по-прежнему был сердечным, без всякой доли сарказма. — Даже не догадываюсь, что должна прощать. Ты хотел этого и я тоже. Она на время замолчала, а я просто онемел настолько, что даже под страхом смерти, не смог бы сразу же заговорить. Сецуна тоже этого хотела?! Конечно, все ведь до смешного очевидно. Я же уже понял, что Сецуна любит Нео-Эндимиона, а он — это и есть я. Получалось, что я не принуждал её к близости и часть ответственности с моей души была снята. Только от этого мне не стало легче. — Я ведь все понимаю, — вкрадчивым голосом продолжала свой монолог Сецуна, — наваждение завело нас далеко, ты уже состоишь в отношениях и должен оттолкнуть меня, но вина настолько поглощает, что желание поступить правильно, борется с рассудком. Она была во всем права. Я опустил голову, потому что не смел взглянуть прямо в её глаза. Мне хотелось поступить правильно, только из ситуации, в которую я угодил, не было выхода. Кто-то должен был страдать. У меня не было морального права действовать импульсивно, ведь в конечном итоге под угрозой находилось не только наше совместное с Усаги будущее, но жизнь нашего ребенка. Если бы не память о Чибиусе, возможно, я уже тогда прервал Сецуну, потому что слышать, как она меня превозносит было просто невыносимо. Я не заслужил подобных слов, после того, что сделал. Сецуна тем временем, продолжала меня убеждать, что ей безразлично общественное мнение и совесть не станет её мучать. Я криво усмехнулся, когда она выдала свой вердикт обо мне и подвела итог своей речи. Силы меня покидали, я снова улегся на диван и прикрыл лицо рукой. Мне не хотелось, чтобы Сецуна стала свидетелем моей слабости и требовалось несколько секунд чтобы взять себя в руки, потому что глаза предательски щипало от незаслуженной доброты, которую подарила мне эта потрясающая девушка. И все-таки я сумел совладать с собой, вернув лицу прежнюю невозмутимость. Отказ Сецуны бил по самолюбию, но мне нечего было противопоставить ни одной из произнесенных хранительницей фраз. Она мечтала о любви, это было единственное основное требование к избраннику. Я совершенно точно не мог дать то, чего ей так хотелось. Чувства, которые я начинал испытывать к Сецуне пока плохо поддавались моему пониманию. Она мне нравилась, я её желал, но было ли этого достаточно, для того чтобы по-настоящему разрушить уже сложившиеся отношения с Усаги? Если бы Сецуна согласилась, я не раздумывая сделал это, но она освободила меня от необходимости нести ответственность за подлый поступок. — Значит, ты предлагаешь сделать вид, что между нами ничего не было? — спросил я, убирая руку и смело глядя ей в глаза. Я не был неопытным юношей. В прошлом, еще до Усаги, я встречался с Азуми, подругой Рейко. Наши отношения зашли достаточно далеко, я был уверен, что мы обязаны пожениться и даже купил кольцо. Но Азуми не рассматривала меня всерьез, ведь я был бедным студентом, без нужных связей и блестящих перспектив. Она нашла какого-то богатого ублюдка, гоняющего на папочкиной тачке и бросила меня. После этого я был один пару лет, пока Рей не предложила мне встречаться. Но мы почти сразу поняли, что не подходим друг другу. Еще одной женщиной в моей жизни стала Берилл. Про отношения с Королевой Погибель я старался не воспоминать. Потому что она приворожила меня колдовскими чарами, превратив в послушного своей воле, раба. Наша история, начавшаяся еще во времена Серебряного Тысячелетия, все-таки получила свое продолжение в будущем. Хотя душа Берилл была почти полностью поглощена Металлией, чувства ко мне она сумела сохранить. Усаги до сих пор не знает, чем я занимался «в плену» и я никогда не рассказывал. Поскольку моя совесть была чиста. Но то что случилось сейчас - другое дело. Я сам руководил своими поступками. — Я не смогу врать Усаги про измену. Я собираюсь все рассказать, но не назову твоего имени. Не хочу, чтобы ваши отношения хоть сколько-нибудь испортились. Про себя я подумал, что предоставлю возможность Усаги самой делать выбор: сможет ли она меня простить или нам лучше будет расстаться?Сецуна
Несколько томительных секунд ничего не происходило. Я даже подумала: не уснул ли парень под мои длинные речи? Рукой он закрывал глаза, ему, видимо, было плохо. В таком состоянии не лучшая была идея вести серьёзные разговоры и я давала ему шанс их избежать, но Мамору не воспользовался. Зато принял предложение оставить всё как есть. Он посмотрел мне в глаза и выстрелил в сердце. Была моя очередь взять секундную паузу, чтобы скрепить договор подтверждением. В груди томилась горькая обида на жизнь и со злости я ответила: — Предлагаю… не рушить напрасно жизни ради малозначимых событий. — Я тоже смотрела парню в глаза и проглотила горечь слов. Наконец получив ответ, которого ждала и боялась, я кажется, ничего сейчас не чувствовала. Он меня не любит, это нормально, так должно быть. Я отвела взгляд, слушая дальнейшие планы касательно Усаги. Меньшего я не ждала после всего услышанного сегодня. Конечно, он бы ей всё рассказал и зачем-то вновь собирался поступить благородно по отношению ко мне. Я улыбнулась ему. — Поступай как знаешь. Я тоже не хочу, чтобы ваши отношения портились сильнее из-за утаивания деталей. Если она примет и простит измену, но ей нужно будет имя, не скрывай ничего. Я в состоянии принять ответственность за свой поступок. — Почему-то я не могла произнести её имя и обходилась местоимениями. Я была виновата перед ней и чувствовала это. — А сейчас, устраивайся поудобнее. Тебе необходим отдых. Если не позволишь вызвать кого-то, кто присмотрит за твоим состоянием этой ночью, то останусь я. — Мамору не возразил, я удивилась. Не врачам так Усаги следовало быть рядом с парнем. Но раз нет, то обязанность переходит к друзьям. Я уложила его в кровать, укутала и меняла охлаждающую повязку на лбу даже когда Мамору уснул. Этой ночью я почти не спала. Хотя диван и был достаточно удобным, пока градусник не показал тридцать семь, я не смогла закрыть глаза сама, а затем постоянно просыпалась, чтобы удостовериться, что ему ничего не нужно. Утром меня разбудил запах кофе, я заглянула на кухню и Мамору пожелал доброго утра, протягивая мне чашку. — Как ты себя чувствуешь? — Я, хрипя, приняла напиток из его рук. Парень выглядел лучше и градусник не шпарил, моя миссия была успешно завершена. Мы позавтракали вместе, обсудили планы на новый год и перед моим уходом Мамору поблагодарил о заботе снова. Я почувствовала, как заканчиваются последние минуты когда мы ещё можем быть откровенны. — Когда я переступлю порог этой двери, всё что произошло между нами будет заперто и похоронено в глубоких уголках души. — Я подняла на него лицо и смело спросила: — Подари мне последнее воспоминание перед этим. Поцелуй, который скажет: я люблю тебя. — Мои губы задрожали, а по щеке предательски спустилась слезинка. Я закрыла глаза.Мамору
Она назвала всё что произошло между нами «малозначимым событием». Мне словно с разбега дали под дых. Я опять не стал её перебивать, позволяя высказаться. Теперь отвечать я не мог не потому что был шокирован, а потому что в горле стоял противный комок и глаза защипало по-новому. Она предложила остаться, чтобы проследить за моим состоянием, и я согласился, продлевая свою пытку. Я использовал свою болезнь как предлог чтобы украсть еще немного её времени и заботы. Мне были приятны её прикосновения. Я нарочно сделал вид, что уснул потому что надеялся, что тогда она станет вести себя более раскованно. Сецуна действительно один раз проверила губами мою температуру и только. Потом сон сморил меня по-настоящему. Я проснулся оттого что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. — Ну, что еще? — проворчал я и вдруг услышал звонкий мальчишеский голос. — Папа, вставай. Пора завтракать! Я с удивлением разлепил заспанные глаза и уставился на темноволосого паренька. — Ну, хорошо, пойдем, — согласился я, потому что мальчуган, с силой не свойственной ребенку, тянул меня за палец. Моя квартира мало изменилась, я сразу понял, где нахожусь. Я был уверен, что на кухне меня встретит Усаги с Чибиусой, но вместо неё там хозяйничали Сецуна и подросшая Хотару. — Осторожнее с ножом, милая, — наставляла она девочку, пока сама перемывала посуду. Я застыл на пороге не решаясь сделать шаг вперед. «Что это значит?» — Папа, проходи, садись сюда, — радостно воскликнула Хотару, но мальчик повис на мне и громко заголосил. «Нет! Папа будет сидеть со мной!» — закричал он, в этот момент удивительно напоминая мне Чибиусу. — Извини, — я потрепал его по макушке, — я сейчас вернусь. Стремглав, я вылетел из квартиры и бросился напрямик к дому Усаги. Двери мне открыл какой-то слащавый тип и окинув меня оценивающим взглядом, с плохо скрытой агрессией спросил. — Чем могу помочь? — Это дом Усаги Цукино? — поинтересовался я, выравнивая сбившееся дыхание. — Папа, это кто? — из-за спины незнакомца высунулась розовая шевелюра. — Чибиуса! — обрадовался я. — Чи, — скомандовал мужчина, — вернись в дом. — Но он меня знает, — протянула девочка. — Усаги ушла к подругам, — обратился мужчина уже ко мне, крепче прижимая к себе МОЮ дочь. Я присел на корточки, и посмотрел в глаза Чибиусе. — Ты меня не помнишь? Она отрицательно помотала головой. Теперь я заметил, что Чибиуса была другой. Цвет ее глаз изменился, а на носу появились веснушки. И все-таки она родилась, не от меня, а от другого мужчины. То, что должно произойти, все равно произойдет. Я распахнул глаза. Сецуна спала рядом, устроившись на стуле, и сжимала в руке полотенце, которое давно стало сухим. Мне значительно полегчало, и я посмотрел на нее с благодарностью. Мне хотелось отплатить добром за её заботу. Поэтому я сварил кофе и приготовил нехитрый завтрак в виде бутербродов с джемом. Сецуна проснулась и опасливо заглянула на кухню. Не знаю, кого она ожидала там встретить, но мой бодрый вид, явно стал для неё неожиданностью. — Доброе утро, — широко улыбнулся я. Странный сон, как не странно, вселял в меня уверенность, что все сложиться хорошо для всех нас. Но охрипший голос и разбитый вид Сецуны возвращал меня к реальности, где нам не суждено быть вместе. — Как ты себя чувствуешь? — интересовалась она. — Все хорошо, — беззаботно заверил я, но улыбнуться снова уже не смог. Разве у меня есть гарантии, что Чибиуса все равно появится на свет, если мы с Усаги расстанемся? Да и могу ли я причинить столько боли самой Усаги? Хотя после того, что я сделал, считать себя достойным руки и сердца Усаги у меня больше не было права. Мы с Сецуной продолжали обсуждать какие-то пустяки, и я понял, что это конец. Вина, которую мы испытываем, настолько огромна, что не позволит нам стать счастливыми, как бы мы этого не хотели. В коридоре, она повернулась и с грустью взглянув мне в глаза произнесла: — Когда я переступлю порог этой двери, всё что произошло между нами будет заперто и похоронено в глубоких уголках души. Подари мне последнее воспоминание перед этим. Поцелуй, который скажет: я люблю тебя. Она прикрыла глаза, а по её щеке скользнула слезинка. Мои руки легли на её плечи, притягивая к себе. Я склонился над ней, почти касаясь её губ своими и замер. — Я не могу, — мой голос дрожал. — Если я это сделаю, то не смогу тебя отпустить… Мои руки опустились. — Пожалуйста, уходи… Слова давались мне нелегко. Решение забыть обо всем, принадлежало Сецуне. Но я знал, что никогда не сотрется из моей памяти безумная рождественская ночь. Она сделала так, как я её попросил: развернулась и ушла, больше не сказав ни слова.