Усаги
Я устала плакать так много. В моей жизни и мыслях существовал только один мужчина, но я думала, что потеряла его и за тот краткий миг успела погибнуть, а затем воскреснуть благодаря Сейе. Теперь каждое воспоминание о жизнерадостном брюнете зарождало в глазах слёзы. Мне словно отчистили затуманенный взгляд и прежде незначительные детали, что я отбрасывала в сторону по глупости, по-дурному следованию чужому мнению о парне и взглядам на него моих друзей, стали самыми значимыми частями нашей истории. Мне казалось, что он шутил всегда, особенно касательно меня, и не осознавала насколько откровенными были его слова, насколько сокровенными прикосновения. До того вечера, как я увидела слёзы в голубых глазах, до выворачивающего душу наружу поцелуя в висок. Подруги старались убедить, что Сейя Коу быстро забудет, что мне показалось и всё не по-настоящему, но больше я не могла этому верить. Каждый раз при встрече, в его печальной фигуре или случайно брошенном взгляде, я замечала отражение своих жестоких слов. Многое теперь осознавая, я понимала, что поступила ужасно и подмечала то, что было не видно остальным: боль, глубину переживаний, грустную покорность. Он старался делать вид, что прежний, хотя теперь мы не общались наедине, ему удалось заставить окружающих поверить, что для него не значимо прекращение нашей дружбы. Никто не обратил внимание, что теперь он не зовёт меня куколкой, как раньше я думала, он обращается ко всем, я не слышала прежних игривых нот, заставляющих подскакивать каждую букву слова, теперь подскакивала я от жуткого озноба вины, слыша в отношении себя скупое «Усаги». Я устала думать о нём и корить себя, но мне было нечем унять его грусть и слов я забрать не могла. Поэтому время рядом с ним растягивалось в натянутую до предела струну и мне хотелось порвать реальность, чтобы меня унесло в какую-нибудь чёрную дыру. Мы оба по-возможности избегали друг друга, я это поняла при случайном столкновении в коридоре школы, мы неловко и нервно ныряли в одинаковые стороны, топчась на месте и мешая остальным. Кто-то отпихнул меня в спину, проносясь мимо и у меня страшно скрутило живот, когда я оказалась в объятьях Сейи. Между нами были тетрадки, что я держала, крепко обхватив руками перед собой, но даже так его руки на моей спине дарили ощущение самых уютных объятий на свете. Я подняла голову, щёки горели, а взгляд Сейи вынуждал сердце биться чаще. Он мягко отстранился, жестом предлагая мне пройти первой. Слова застряли в горле, моя голова поспешно упала, а ноги засеменили быстрее обычного. Спустя несколько дней, Ятен объявил классу, что у Сейи теперь девушка, меня прошила боль от макушки до пяток, но я постаралась не показывать этого. Разве имела я право ревновать? Я должна радоваться, что мой друг быстро пришёл в себя и живёт дальше. Вот именно, слишком быстро. Это Ятен особенно подчеркнул, его голос поливал меня страданиями в чистом виде. «Зачем? Почему так тяжело?» Я не успела сообразить что происходит, в следующую секунду парни уже дрались на улице и я не совсем понимала из-за чего. То ли дело в том, что Сейя не хотел распространяться о девушке, то ли в поставленных под сомнениях чувствах ко мне. Как бы там ни было, на душе стало в разы тоскливее. Я пребывала в необъяснимой ломке вины и желания вернуться в прошлое, существовала на автопилоте, готовилась к свадьбе из-под палки и только борьба со злом периодически встряхивала меня, задавая хорошую трёпку. До того момента, пока себя не явил искомый Пегас, и подарил силы, чтобы мы противостояли врагам, а ещё надежду на победу, ведь я начала было лишаться своей. На поле боя мы нашли новых друзей: гости из далёкой системы оказались настроенными дружелюбно, они прибыли, чтобы получить помощь и взамен предложили свою. Разумеется, каждый просящий получил бы её без каких-либо условий, но отказаться было глупо, прежде лишь их силами мы умудрялись спасать жизни, а сами терпели неудачи. С того момента всё стало налаживаться. Даже несмотря на то, что жизнь невольно разделилась на до и после Сейи. Мы с Мамору словно продолжили там же, где закончили, наши отношения стали спокойнее и теплее прежних: он старался стереть отпечаток удара, нанесённого мне, а я начала больше ценить то, что он давал, его время и заботу. И всё же я мысленно улетала к другому человеку, меня это беспокоило. Я не подозревала, что можно быть с кем-то и думать о другом. Разве это правильно? Откуда в моём сердце появилось место для них двоих? Я запретила себе думать о Сейе, старалась сосредоточиться на истиной своей любви и с удивлением обнаружила, что нечто между нами с Мамору всё же сломалось, и я не была уверенна в возможности починить. Не помогало даже то, насколько мы сблизились, когда оба отпустили ситуацию. Два с половиной месяца спустя, мы окончили учебный семестр, я практически вернула себе радость жизни, мечты и стремления. Но проиграла Сейе пари, которое заключалось ещё до всех событий, произошедших, казалось бы, в прошлой жизни. Мы поспорили на желание и условием было лучше другого сдать алгебру, с которой у обоих были проблемы. Из-за этого я прыгнула выше головы и получила невиданные прежде восемьдесят баллов, подруги поражались успеху, ахая над моим листком с оценкой, а я гордилась той Усаги, что приложила огромные усилия, пусть ради глупого желания побить Сейю. Он при этом заработал девяноста пять баллов, мы обменялись довольно тёплыми взглядами. — Значит, Усаги должна тебе желание? — Не вовремя встряла Минако, у меня по спине стекла капля, когда я вспомнила условия того спора: «Если выиграю я, то ты поведёшь меня в самый модный ресторан есть лобстеров». — Сразу запросила я то, что с Мамору так и не вышло реализовать. Сейя пренебрежительно усмехнулся, будто я проиграла ему даже в придумывании желаний. «Всего-то. Вот если я выиграю, то ты назовёшь меня Сейя-сама, приготовишь мне бэнто и… поцелуешь». — Выдвигал парень новые требования, а я удивлённо замахала руками, останавливая. «Это же не одно, а целых три желания!» " Ну и что? Разве тебе придётся выполнять их? Ты же рассчитываешь выиграть». Да, я рассчитывала выиграть, ведь с Сейей по алгебре мы шли ноздря в ноздрю и в моей команде были Ами с Мамору, а у брюнета только Тайки плюс плотный график звезды. Кажется, в то время я была так слепа желанием поставить парня на место, что не отдавала себе отчёта в выдающихся способностях Сейи по другим предметам. Теперь я по-настоящему радовалась его победе, пока Минако не взяла на себя роль памяти. — Нет, уже не должна. Это было давно. — Сейя отмахнулся и я выдохнула, но задумалась. Разве справедливо, если я не выполню условия спора? Это была честная борьба, надо признать, что лишь благодаря ей я вообще сдала сложнейшие экзамены с хорошими оценками. Долг платежом красен, а я попросту обязана этому пари и Сейе. Я твёрдо решила выполнить желание парня и спустя несколько дней, попросила Макото научить меня делать бэнто. — Для Мамору? — Сладко поинтересовалась она. — Начала готовиться к будущей совместной жизни? — Шатенка одобрительно кивала сама себе, а я только глупо рассмеялась, почёсывая затылок, который почему-то прежде не посещала мысль поучиться ради будущего мужа. Подруга других объяснений не поняла бы, она втянула меня на свою кухню и уже через неделю блюдо было съедобной консистенции. Да что там, по-настоящему вкусным, как у самой Мако, но всё ещё неприглядного вида в сравнении с её шедеврами. К такому я и не стремилась, поблагодарила Мако за терпение и осталась довольна тем, что Сейя сможет съесть награду без риска слечь потом с больным животом. Уже во всю шли летние каникулы и без права зваться добрым другом Сейи, я не знала о его расписании или где тот будет вне школы, поэтому дождалась совместного выезда за город на кемпинг, организованного школой. Я не до конца продумала возможности остаться наедине или что скажу, я скорее всего переоценила свою смелость. Если коробочка с едой была готова, а гордость не подавала звуков при мысли, что я назову Сейю почтительно, то думая про поцелуй, я металась в панике и поэтому предпочитала не вспоминать об этой части его желания. В итоге до самого позднего вечера мне не выдалось возможности украсть у Сейи минутку для себя или Сейю у других людей. Ни на что не рассчитывая, я залезла в палатку, уговаривая себя оставить затею. Он ведь сказал, что ничего не нужно. Я почти решилась забыть, но тень, скользнувшая по брезенту моего укрытия, будто позвала за собой. Я высунула голову и огляделась. В глубь леса, осторожно шурша ветками, удалялся Сейя. Один. Я нервно сглотнула, наполняясь страхом шагнуть в тёмный лес, когда наш лагерь уже улёгся спать. Но необъяснимая решительность подталкивала в спину, говоря: «вот твой шанс, другого не будет». Я подхватила коробочку с бэнто, сунула ноги в кроссовки на ходу и поскакала за брюнетом. Стоит ли говорить, что следопыт из меня никакой? Мне казалось, что я слышу звук Сейиных шагов и уверенно двигалась за этим ориентиром, спотыкаясь о коренья, уворачиваясь от торчащих веток и поёживаясь от ночной прохлады. Я жалела, что не взяла фонарик, но видела, что Сейя уходил с ним, поэтому все мои стремления были направлены на поиск парня, а там… в его присутствии пропадут все страхи и опасности. Я была движима только этой мыслью. Однако, когда я вышла на небольшую полянку, то увидела шуршащего в листве зайчика, которого вспугнули мои, тяжёлые от надежды настичь парня, шаги. Он ускакал, а я осознала, что всё время преследовала вовсе не Сейю и дикий ужас сковал моё сердце, когда я огляделась. Укающее в темноте зверьё и развращающие фантазию силуэты деревьев, вызвали внутри меня визг, на самом деле, я не могла даже вздохнуть. В темноте, посреди леса, понятия не имея как возвращаться, я тут же начала считать на какой срок мне хватит бэнто, что лежат в рюкзачке, пока не найдут мой изголодавшийся труп. Прикинула, что приблизительно на пару часов и тут же слёзы потекли из глаз, молчаливо, горько. — Эй, ты чего здесь…? — Я не дала Сейе договорить, бросилась в его объятья сразу, как увидела, крепко прижалась. — Ай, — он вздрогнул от моего порыва, но позволил успокоиться, выдерживая близость. — Ты странно ведёшь себя. — Проговорил он нерешительно, а я подняла голову, эгоистично не отпуская его от себя. — Я заблудилась и уже попрощалась с жизнью. — С наивной искренностью прощебетала и Сейя недовольно отстранился. — Я о том, что ты преследовала меня весь сегодняшний день. — Ах это, — рука потянулась к затылку, я нервно хохотнула, вспоминая, что действительно была замечена в совершенно неадекватных местах. Но не я виновата, что братья и в туалет ходят вместе. Ятен тогда сильно накричал, хлопая дверью перед моим носом. Ой, лучше не вспоминать. Я изъяла из рюкзака розовую коробочку с весёлым кроликом на крышке и протянула парню в низком поклоне. — Сейя-сама, прими эти бэнто в знак моего признания твоей алгебраической победы. Я приготовила сама. — Вспоминая вкус, облизнулась и поднялась, почувствовав облегчение в ладонях. — Я же сказал, что ты не должна выполнять то желание. — Он задумчиво смотрел на подношение и я воспользовалась этим, чтобы схватиться за плечо парня и почти в прыжке оставить рваный поцелуй на его щеке. — Должна. Уговоры следует выполнять и ещё я хотела поблагодарить. Из-за этого пари, я сдала экзамены. — Он смотрел изумлённо, напряжённо. — Рад за тебя. Только, когда я загадывал, то имел ввиду поцелуй в губы. — Прокомментировал он после небольшой паузы. Меня передёрнуло от прямолинейного заявления так, что ноги невольно отступили от Сейи на пару шагов. — Но мы не обговаривали детали, да и ты все-равно не пошла бы на такой шаг, так что забудь, — Он смотрел то ли с вызовом, то ли со злостью. Я же не совсем понимала: — А ты бы пошёл даже сейчас? «После всего, что было? Стало?» — Я вся дёргалась и не знала что за девчонка во мне спросила это. Возможно та самая, заключившая пари. — Если и да, то что? — Сейя нервничал, но горделиво дёрнул бровями. — Что скажет твой парень? — Он словно нападал, колол меня шпагой, и я вспыхнула от возмущения, напомнила, что не одна здесь в отношениях: — А твоя девушка?! — Я выкрикнула ему в лицо с необъяснимой злостью, обидой, я вложила во фразу всю боль и протолкнула её грудью. Наши лица были близко-близко, а взгляды враждебны, но в глубине его глаз, я уловила огонёк желания, настоящего желания поцеловать меня, чистого и сокровенного, как раньше. Такого я не видела давно, его больше не было в глазах Мамору. Этот взгляд разбудил в животе торнадо чувств, я положила ладони на лицо Сейи и стремительно приблизилась к губам. В последний момент я сместила траекторию в уголок его губ, практически падая на него весом всей головы, и звучно всхлипнула. В том же положении проговорила: — Я не могу. — Медленно поднимая голову, продолжала прижимать ладони к его тёплым скулам, но смотрела куда-то вниз. — Я бы хотела поцеловать тебя, — впервые призналась украдкой не только вслух, но даже себе, боясь, что мой шёпот унесёт ветер и всем станет известно как низко я пала. — Только этим я причиню боль сразу четырём людям. — Ладони ласково скользнули с его лица, я нерешительно подняла глаза.Сейя
Разговор начистоту с Ятеном мне значительно помог. Я не отдавал себе отчета в том, как сильно тяготила меня наша размолвка. После этого мне стало легче, и я постепенно свыкался с мыслью, что с Усаги у меня никогда ничего бы не получилось. В конце концов, она была счастлива с другим парнем, так что и мне нужно было научиться быть счастливым. Правда, как ни старался себя пересилить, не мог общаться с ней по-прежнему. Между нами разверзлась пропасть, я бы и хотел её преодолеть, но что-то мешало. Умом я понимал, что если не пересилю себя, то потеряю её навсегда, даже как друга, но ничего не мог с собой поделать. Хотя кое-что было сделано: я перестал нарочно избегать Усаги, если мы случайно сталкивались наедине. Мне не хотелось, чтобы она думала будто я дуюсь и злюсь на неё. Время близилось к летним каникулам, перед ними мы старательно корпели над книгами, чтобы сдать промежуточные тесты. За это время я практически забыл про наше пари, во всяком случае, я думал, что теперь оно уже не имеет никакого значения. Но в день, когда были оглашены результаты проверки, Минако напомнила Усаги про наш уговор, и я с грустью осознал, что последние месяцы занимался самообманом. Я не разлюбил Цукино, именно поэтому мне до сих пор так тяжело с ней общаться. Я поспешил заверить Усаги, что теперь ей нет необходимости выполнять условия нашего договора, все осталось в прошлом, и заметил, как на её лице отразилось облегчение. Мне было одновременно и больно, и радостно. Больно оттого, что я все время жертвовал своими чувствами и отказался от неё. Но радостно, потому что мои страдания не были бессмысленны: отрекаясь от своих эгоистичных желаний, я делал счастливой Усаги. Прошло еще несколько недель, прежде чем мы с классом отправились в обязательный учебный поход, который школы проводят ежегодно для своих учащихся. Ученики вместе отправляются в горы, лес или к морю. Менеджер нашей группы считал походы своими самыми лучшими школьными воспоминаниями, поэтому и я ожидал чего-то эдакого. Рядом с нашим лагерем располагался печально известный лес Аокигахара, к которому нам строго-настрого запрещено было приближаться, и я негодовал про себя: «Почему нельзя было выбрать другое место для поездки?» Нездоровое любопытство тянуло меня в лес, чтобы самому раскрыть его тайны, стоило нам приехать в лагерь. Но преподаватели строго следили за нами, и ещё строже следили за мной мои одноклассницы, которые в буквальном смысле нигде не давали мне прохода. Они даже не позволили мне спокойно покупаться в озере днем и, кажется, кто-то из них даже вломился за нами в туалет. Во всяком случае, Ятен на кого-то орал, я не успел заметить, потому что сам в это время мыл руки в дальнем углу комнаты. Впервые за день мне удалось расслабиться только когда мы вечером собрались вокруг костра, чтобы поджарить зефир и хлеб. Вначале с нами оставался учитель, он ещё раз напомнил правила безопасности и попросил не мусорить, а потом, когда он ушел, ребята стали травить разные страшные байки про лес самоубийц и пугать девчонок. Многие впечатлительные барышни не выдержали и разбрелись по своим палаткам, после чего парни тоже потеряли всякий интерес к посиделкам у костра. Осталась только наша дружная компания: я с братьями и Усаги с подружками. Тайки и Ами беседовали про поэзию, поэтому я даже не вслушивался в их разговор, пока не услышал знакомые строки. — Луна в ущербе. Я хочу быть пьян, — вещал глубоким баритоном Тайки, все посторонние разговоры мигом затихли и было слышно только как трещат ветки в костре. — Мне кажется, что светлому не сбыться. Наказан я. Я угодил в капкан. Тревожно в черном небе стонут птицы. Я был готов провалиться сквозь землю и ненавидящим взглядом сверлил безмятежное лицо Тайки. — Птицы не умеют стонать, — задумчиво подала голос Минако. — Это образная метафора, — пояснила Ами, — с её помощью автору легче передать чувства, которые испытывает лирический герой. В этом отрывке он заявляет о них прямо «я хочу быть пьян» и иносказательно «черное небо», «птицы стонут», все это указывает на то, что герой страдает. Он невольно или намеренно оказался в западне, из которой не видит выхода. — Сильно, — выдохнула Мако, а я случайно обжегся зефиром и уронил его в траву. — Я тоже считаю, что неплохо, — похвалил Тайки и я снова посмотрел на него с укором, а потом глянул на Усаги, которая сосредоточенно смотрела прямо на меня не моргая. — Тайки-сан, а кто автор этого стихотворения? Я к своему стыду никак не могу припомнить имени… — Спросила Ами. Я напрягся и хмуро посмотрел на Тайки убийственным взглядом. — Это современник, — подал за него голос Ятен и хихикнул. — Тогда не удивительно, — покивала своим мыслям Ами. — Молодых поэтов слишком много… Интересно все-таки, о чем именно повествует этот отрывок. — Ну, это можно спросить у него лично, — беспечно проговорил Тайки, игнорируя мои предостережения. — Правда?! — Минако аж подпрыгнула от возбуждения. — Вы знакомы? — Да. Это Сейя написал. Я уронил голову на грудь. — Сейя пишет стихи? — удивленно ахнули девочки в один голос. — Не думала, что он умеет, — добавила от себя Минако. — Да, что там уметь? — я вскинул голову и самодовольно усмехнулся. — Писать стихи может каждый дурак. Выражение лица Тайки при этом нужно было фотографировать. Его явно глубоко задели мои слова, так что можно сказать мы были квиты. Зато и неудобного вопроса, отчего Сейя Коу — разгильдяй и повеса, пишет такие мрачные стихи, никто не решился задать. Мы затушили костер и побрели в сторону палаток. Я поравнялся с Тайки. — К чему ты все это устроил? — Я рванул с места в карьер. — Если ты про стихи, то я Ами пример хотел привести. Твои строки прочно засели в памяти, вот я и решил их использовать. — Не нужно было говорить им, что это мои стихи, — под ноги попался небольшой камешек и я с остервенением его пнул подальше. — Почему? — Тайки даже остановился. — Ты же страдаешь оттого, что люди видят тебя не таким, каков ты есть на самом деле… — Кто это сказал? — встрепенулся я, сверкая глазами в сторону Ятена, тот лишь развел руками. — Твое выражение лица, — серьезно заметил Тайки. — Тебя задевает, что люди считают тебя легкомысленным, но ничего не предпринимаешь, чтобы их разубедить. Выходит, что тебя всё устраивает или нет? Я сунул руки в карманы и обиженно зашагал вперед. — Меня устраивает, что только самые близкие знают меня настоящего. — Если бы это было так, тебе было бы совершенно безразлично, что я выдал твой секрет. Я посмотрел на Тайки, как на ненормального: — Да-ну? — И ты не писал бы такие стихи, писал бы совсем другие. Творчество отражает нас куда лучше, чем зеркало. И твое зеркало отнюдь меня не радует… — И что же ты видишь в моем зеркале, о великий провидец! — рассмеялся я. — Человека неуверенного в себе. — Это Сейя-то? — Ятен подозрительно покосился на меня. — Мне сегодня из-за этого неуверенного в себе человека прохода не давали даже в туалете! — возмутился братец. — Да, кстати, — переключился на другую тему Тайки, — что Усаги там сегодня забыла? Перепутала кабинки? Она все время крутилась неподалёку от тебя. — От меня? — удивился Ятен. — Ты хотел сказать от Сейи? — Возможно, — Тайки нахмурился. Усаги намеренно ищет возможность поговорить со мной? С чего бы вдруг? Неужели передумала? Неужели хочет, чтобы мы стали больше, чем просто друзьями? Сердце разволновалось в груди, будто я только что получил престижную музыкальную премию. — Сей, ты чего? — Ятен пихнул меня в бок. — Что за идиотское выражение лица? Ах-да, это лицо неуверенного в себе человека, страдающего от того, что общество обманывается на его счет. Я сурово сдвинул брови, грубо буркнул «отвали» и скрылся в своей палатке. Но там было слишком душно, тесно и навязчивый писк комаров довел меня до психоза. Я высунулся наружу и вдохнул прохладный ночной воздух. — Ятен, ты спишь? — я присел около палатки брата. — Может пойдем купаться? Днём нам же не дали нормально поплавать… — Сейя, отстань от меня, — услышал ответное ворчание и присел около палатки Тая. — Тай, ты спишь? — Нет, не сплю, — отозвался средний брат. — Тай, ты не… Но Тайки оборвал меня на полуслове. — Да, слышал я ваш разговор. Я не против пойти искупаться. Только оденусь. Где встречаемся? — У того берега, где плавали днем. — Хорошо. Ятен, ты идешь? — Да, что вам не спится?! — взъерошенная голова Ятена высунулась из палатки. — Ладно, иду. — Тогда я буду ждать вас там. Я захватил из своей палатки пляжное полотенце, сунул плавки в карман и побрел в направлении пляжа. Переодеваться согнувшись в три погибели в духоте — не для меня. Уж лучше я сделаю это в специальной кабинке, как цивильный человек. Дзюкай темнел справа от меня и я, немного помешкав, все-таки свернул к тропе, ведущей в лес. Я хотел чуть-чуть прогуляться там и сразу вернуться, ведь неизвестно представился бы мне когда-нибудь ещё другой удобный случай. На границе, отделявшей начало леса от остальной местности, высился плакат с номером телефона горячей линии: Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей. Подумайте о них и о вашей семье. Вы не должны страдать в одиночку. Позвоните нам Жуткий холодок пробрался под толстовку. От этого места и впрямь исходила особая нехорошая энергетика. Неужели все истории про Аокигахару не выдумки? Что же не так с этой землей, которую обходила стороной даже лава Фудзи? Я счел своим долгом разобраться с этим, быть может тогда удастся прекратить страдания попадающих сюда? Ятен и Тайки едва ли оценили бы моё рвение. Только снова принялись укорять, что я превратился в истинного землянина. Но разве мог я поступить иначе, если Она живет здесь, это Её дом и, прежде, чем я навсегда его покину, я хотя бы сделаю его светлее для Неё. Я уверенно шагнул в чащу. Плотный слой мха покрывал стволы деревьев, стелился по земле и камням. Я не сходил с тропы, но ноги все равно иногда проскальзывали. Углубившись в лес ещё на десяток шагов, я остановился и прислушался. Вокруг стояла звенящая тишина, деревья близко теснились друг к другу, точно стена, поглощающая звуки. Где-то неподалеку завыла бродячая собака, разрушая суеверный ужас, который на короткий миг мной овладел. Как сказал бы Тайки — «Всякое странное явление имеет свое логическое объяснение». Если бы в лесу, в самом деле, скрывались бы демоны, они уже давно как-нибудь, да выдали себя. Позади меня несколько раз хрустнули ветки, и я шустро юркнул в сторону, спрятавшись за толстым стволом огромной сосны, и приготовился встретить своего преследователя. Куцый лунный свет падал на тропу сквозь густую крону деревьев и в его лучах я увидел крадущуюся на цыпочках Усаги Цукино. «Какого черта она здесь забыла?» — выругался я про себя, а девушка уже свернула с тропы в противоположную от меня сторону. «Куда идет эта дуреха?» — я осторожно выбрался из своего укрытия и пошел за ней. Несколько минут она петляла по одному ей понятному маршруту но, когда вышла на небольшую полянку, остановилась. — Эй, ты чего здесь… — она не дала мне закончить фразу, с разбега впечаталась в меня совсем как тогда, когда я нашёл её всю в слезах. Сейчас она выглядела не лучше и я отметил, что она ведёт себя странно. — Я заблудилась и уже попрощалась с жизнью, — объяснила Усаги и я попытался высвободиться из крепких объятий, в которых меня ломало, как наркомана. — Я о том, что ты преследовала меня весь сегодняшний день, — терпеливо пояснил специально для непонятливых. Она смутилась, почесала затылок, а потом полезла в рюкзак и протянула мне какую-то коробку. Контейнер с кроликом перекочевал мне в руки, а дальше последовало признание моих ученических заслуг по алгебре. Я напомнил, что не просил её исполнять обещание, но она была иного мнения. Призналась, что иначе едва ли сдала бы экзамены так хорошо и даже чмокнула меня в щеку, выполнив, таким образом, все пункты нашего договора. Мимолетное прикосновение её губ к моему лицу, разбило вдребезги прочную броню, которую я с такой тщательностью возводил последнее время. Я удивлялся, как может она с такой легкой беспечностью произносить эти слова и целовать меня, будто ничего не произошло. Обида на Усаги копилась давно и искала выхода, мне хотелось ранить её словами, чтобы она хотя бы на мгновение ощутила каково мне сейчас. Я не удержался и бросил грубо: — Рад за тебя. Мне следовало остановиться, подумать прежде чем сказать то, о чем непременно потом буду жалеть, но… Мне всегда было тяжело совладать с дурной чертой своего характера — говорить прямо всё, о чем думаю. — Только когда я загадывал, то имел в виду поцелуй в губы. Почему я тогда так сказал? Неужели для того, чтобы свести к нулю все её старания? Я вел себя как Ятен, меня обидели, поэтому старался ранить в ответ, хотя передо мной был человек, которого я безумно любил. Только таким поведением брат ничего не добился, я вовремя вспомнил, что этот путь ведет в никуда. — Но мы не обговаривали детали, да и ты все-равно не пошла бы на такой шаг, так что забудь, — я решил запоздало исправить собственную оплошность. — А ты бы пошёл даже сейчас? — большие испуганные глаза смотрели прямо в душу, заставляя презирать себя ещё сильнее. — Если и да, то что? Конечно, я должен был сказать, что сейчас мы не должны целоваться. Выдать что-нибудь высокопарное о том, что смирился и люблю Оливию. Но я про неё даже не вспоминал. Мне важно было, чтобы Усаги знала о моих настоящих чувствах. — Что скажет твой парень? — поддел я. С губ была готова сорваться новая обидная фраза о том, что правильные девочки так не поступают. Но в глазах Усаги сверкнула злобная решимость и она быстро отразила мою атаку своими словами, напоминая о моей девушке. Глубоко шокированный, я застыл на месте. «Это что ревность?» — удивился я про себя. «Тебе можно иметь парня, а мне ни с кем встречаться нельзя, что ли?» — хотел добавить я вслух, но Усаги положила ладони на моё лицо, заставляя чуть податься вперед и начала стремительно сближаться со мной. Я нервно сглотнул, дорисовывая в своем воображении потрясающую картину нашей первой настоящей близости, но её губы приземлись мимо. — Я не могу, — задыхаясь проговорила она. Глаза быстро наполнились влагой, и я боялся моргнуть, чтобы ненароком не выдать себя. — Я бы хотела поцеловать тебя, — её голос стал таким робким, что руки сами собой с нежностью оказались на талии, словно поддерживая и подбадривая. — Только этим я причиню боль сразу четырем людям. Желваки от напряжения ходили под её пальцами, она убрала руки и нерешительно подняла на меня глаза. — Я тебя не понимаю… — честно признался, в который раз за этот вечер. — Зачем тогда пытаться исполнить то, чего не хочешь? Я же сказал, ты не обязана… Только для того чтобы выполнить пари? Обида на неё погасла, будто пламя свечи затушил порыв сквозняка, я надумал объясниться. — Когда я сказал, что хотел, чтобы ты меня поцеловала, я надеялся, что к тому времени ты сумеешь меня полюбить. И уж точно мне не хотелось тебя принуждать, раз целовать меня так неприятно. Она энергично помотала головой. — Дело не в пари. Ты действительно занял в моем сердце совершенно особенное место, Сейя. Такое, которое мучает меня из-за возникшей разлуки… Всё наоборот, я испугалась, что будет приятно. Но… я хочу быть счастливой и не расстанусь с Мамору. Усаги озадачила меня ещё больше. Она можно сказать призналась в том, что я ей нравлюсь, но тут же объявила, что не собирается расходиться со своим парнем. Я почесал затылок и переспросил, потому что логическая цепочка моих размышлений по-прежнему никак не сходилась. — Почему ты думаешь, что со мной ты не могла бы быть счастлива? Ты не любишь меня? — выдал я и испугался собственной смелости. — Я… я не знаю. Пожалуйста, не спрашивай об этом, — она опустила глаза, вынуждая меня нервничать и самому выдумывать причину. — Неужели потому что ты веришь своим подружкам или словам Ятена? Для тебя я тоже поверхностный? Что я должен был сделать, чтобы с моими чувствами считались: покончить с собой или напиться до невменяемого состояния? Я недостаточно хорош для тебя? Я почти шептал, потому что боялся сорваться на крик, если повышу голос. Усаги вздрогнула: — Нет! Я не думаю так. — А как ты думаешь? — допытывался я. — Думаю… ты мне нравишься, дорог… Ах, Сейя! Зачем? — она бросила на меня последний укоризненный взгляд и пустилась наутек. Ноги будто приросли к месту, и был не в силах пошевелиться. Что все это значит? Она не раз признала, что я ей нравлюсь, дорог, но не хочет уйти от Мамору… Где-то рядом угукнула сова, заставляя вспомнить, что мы нашли неподходящее место для выяснения отношений и Усаги убежала от меня в лес, в котором даже бывалые путники могут потеряться. — Идиот, идиот, какой же я идиот! — ругался я, преследуя светлые хвосты, мелькающие среди деревьев. Я бежал, запинаясь за выпирающие из земли корни, падал и поднимался, стараясь не потерять из виду единственный ориентир и нагнать Усаги. Но как ни старался, всё было тщетно: я поскользнулся на камне и упал сильно приложившись плечом, а когда снова поднялся, Усаги неожиданно пропала. Я бросился, вперед не разбирая дороги и чуть не слетел в пропасть, чудом удержавшись на краю. Именно тогда я снова увидел Усаги. Она висела, держась за выступающий корень, из последних сил цепляясь за жизнь. Я быстро свесился, перехватил её запястье и втянул обратно на уступ. Её била крупная дрожь, поэтому я крепко прижал Усаги к себе. — Оданго… Мы сидели в тишине, я ждал пока она успокоиться и обнаружил, что где-то потерял полотенце. — Ты как? — Моя ладонь прошлась по её лицу стирая пот и слезы. — Нужно отсюда выбираться, а то ребята будут волноваться, и преподаватели нас хватятся. Она молча кивнула, соглашаясь со мной. Мы встали и пошли в обратном направлении. По пути мне встретилось мое полотенце и это вселяло уверенность, что мы выбрали правильное направление. Однако лес я не узнавал и пластиковых ленточек, которые помогали потерявшимся выбраться из него, поблизости не находил. Мы долго плутали, пока я не увидел впереди отдаляющуюся фигуру человека. — Эй! — громко окликнул я. — Подождите! Помогите нам выйти из леса! Человек в белом не обернулся и не замедлил шаг, будто не слышал меня. «Неужели это самоубийца?» — мелькнула в голове страшная мысль. — Усаги, пойдем! — я потянул девушку за руку. — Если он не поможет нам, то может быть мы сумеем помочь ему… Мы побежали следом за незнакомцем, но он будто растворился в плотной листве самшита. А мы оказались на небольшой полянке в центре которой высилась заброшенное святилище.