The Monster Below (Монстр)

      Шли годы, жизнь продолжалась так же, как и всегда: я ходил в школу, пытался сбежать от Мангуса и держался особняком. В конце концов я перестал вставать, чтобы увидеть солнце и не стал искать Луну. Но я не стал изгоем, который ненавидит всех и вся. Несмотря на все мои проблемы, у меня все еще были заботливые родители, и через некоторое время, когда я вырос, взгляды и шепот исчезли. Тем не менее, я не был доволен. Я мечтал о том дне, когда смогу уехать и найти свое место в мире за его пределами.       Наконец-то настал тот день, когда я закончил школу. Это было радостное событие, и возможно, один из самых счастливых дней в моей жизни. Мои родители гордились тем, что их единственный ребенок закончил учебу и официально стал взрослым пони. К тому времени им удалось преодолеть свое разочарование в том, что я земной пони, и, наконец, принять меня таким, какой я есть. Проходя по сцене, чтобы взять диплом, я просиял, увидев их в толпе обожающих родителей. Я чувствовал их любовь и гордость, когда наконец взял свиток пергамента, который был моей наградой за многие годы курсовых работ, домашних заданий и проектов научной ярмарки с этими хлипкими складными дисплеями. Конечно, я должен был носить его с моим ртом, где все остальные волшебным образом несли свои дипломы, но мне было все равно. Я закончил школу. С меня хватит. Позже на вечеринке мы с одноклассниками собрались и поговорили, планируя наше будущее и мечтая обо всех замечательных вещах, которые мы собирались совершить. Большинство останется в Седловой Ланке, чтобы продолжить свои магические исследования; некоторые отправятся в Кантерлот, будучи принятыми в высшие учебные заведения. Я тоже мог бы пойти, если бы захотел, потому что университеты Кантерлота предлагали обучение не только магии. Но даже если бы мне предложили все, что есть в Эквестрии, я бы не поехал. Почему? Потому что там будет Мангус.       Я не удивился, увидев, что Мангус стал центром внимания на вечеринке, поглощая большую часть напитков и поглощая закуски и еду, хвастаясь, что он собирается стать лучшим студентом, которого когда-либо видел Кантерлот. Неудивительно, что Мангуса приняли, но он этого не заслужил. Хотя его магические таланты были неоспоримы. Мангус был, в лучшем случае, посредственным студентом, довольным тем, что другие делают большую часть работы за него, когда дело доходит до учебы и домашних заданий. И конечно же, его учителя, в своем идиотском стремлении сделать его следующей звездой, дергали за ниточки, чтобы его приняли. Пока Мангус продолжал хвастаться, я усмехнулся при мысли, что он пойдет в университет. Если он хочет стать лучшим студентом, Мангусу придется превзойти Старсвирла и Твайлайт Спаркл, которые считались величайшими единорогами, которых когда-либо видел Кантерлот. Хотя его талант был примерно равен их таланту, он не обладал ни упорством, ни дисциплиной. Я хихикнул при этой мысли. Жаль, что я не увижу, как он падет. Пусть идиот узнает, что жизнь не так проста, когда никто не поклоняется тебе и не ставит тебя на пьедестал. Я держался в стороне от вечеринки, довольный собой. На следующий день я буду далеко от всех пони в комнате и никогда не вернусь. К большинству из них я не испытывал никакой неприязни, просто мне было неинтересно сближаться с теми, у кого будущее ярче моего. Когда солнце село, я решил, что пришло время уйти и навсегда уйти от моих одноклассников единорогов, особенно Мангуса. Помню, я надеялся, что в следующий раз, когда услышу о нем, он напишет статью в некрологах. Но, увы, у судьбы больное чувство юмора.       — Эй, Сильверсквик! — крикнул он. — Куда это ты собрался? Я попытался бежать. Но он уже привык к этому и применил свою магию, затащив меня обратно внутрь и раскачивая перед собой, как пони раскачивает маленькое животное. — Я буду скучать по тебе, дружище! — он потрепал меня по волосам. — Скажи, почему бы тебе не пойти со мной? Мы можем быть соседями! Я имею в виду, мы были вместе все эти годы! Я не собирался удостаивать троглодита ответом. Почувствовав это, Мангус притянул меня к себе в отвратительном насмешливом объятии. Толпа разразилась хохотом, большинство подумало, что это просто игра — или они были слегка пьяны, я не уверен. Головорезы Мангуса думали, что это было особенно весело, когда Мангус притянул меня поближе. — Иди сюда, чмоки вуки! Затем Мангус поцеловал меня на глазах у всех. Это не был любящий, консенсуальный поцелуй пары, у которой есть только самые нежные привязанности друг к другу. Это было вынужденно. Это было нарушение. Это Мангус вторгся в мое личное пространство так, как никогда раньше. Толпа засмеялась, ликуя и смеясь. Смех прекратился, когда Мангус закричал и уронил меня, кровь стекала с его губ.       Все эти годы мучений были достаточно ужасны, но это было последней каплей, поэтому я укусил его так сильно, как только мог, разрезав ему губу. Не знаю, насколько сильно он истекал кровью, но я тут же направился к двери. Все были так потрясены, что никто не попытался остановить меня, даже головорезы Мангуса. Я выбежал, все время улыбаясь. Все эти годы Мангус мучил меня, и я смеялся последним. Он что-то крикнул мне вслед, но я не слушал. Мне нравилась мысль, что последнее, что я услышу от Мангуса, это его сердитые, бессвязные крики. Ни до, ни после не было звука слаще.

***

      Наступила ночь, и я, не теряя времени, собрал свои вещи. По правде говоря, я собирал свои вещи в течение нескольких дней, решая, что возьму с собой, а что оставлю. Взял с собой в основном одежду, некоторые личные вещи, несколько книг и семейные фотографии. Все остальное останется позади. Набив седельные сумки, я забрался в постель и попытался заснуть. Это было тщетное усилие; все эти годы ожидания, наступит рассвет, и я покину Седлову Ланку навсегда. У меня было больше шансов сразиться со злым богом драконом, чем заснуть. Ночное небо потемнело, потом начало светлеть. И когда взошло солнце, я был там, чтобы приветствовать его, натягивая седельные сумки и направляясь на кухню, чтобы позавтракать. Мои родители тоже были там. Я рассказал им о своем плане уехать с утра пораньше; я надеялся, что это позволит им эмоционально подготовиться, но моя мать, еще более нежная из них двоих, изо всех сил старалась сдержать слезы, когда я вошел в столовую. Даже папа, который готовил мне на завтрак мои любимые буррито, не мог сосредоточиться. Мы пытались есть, но мои родители не очень интересовались собственной едой. В конце концов, их драгоценный сын отправится в путь один. Как они могли завтракать из-за этого? Излишне говорить, что это был самый неловкий завтрак, который можно себе представить. Когда наступило утро, я распрощался с домом своего детства и пошел по тропинке к вокзалу, родители следовали за мной. Мы добрались до станции с запасом времени, и таким образом это дало нам время попрощаться. Но никакое расставание между родителем и ребенком никогда не бывает легким, особенно когда они покидают дом и путешествуют по широкому миру. Но это был не страшный мир. Я заверил родителей, что Эквестрия в безопасности. Ведь принцессы позаботились о том, чтобы мы были в безопасности и защищены от любых угроз. И если это не удастся, носители элементов гармонии будут посланы, чтобы покончить с проблемой. Я сказал им, чтобы они расслабились, и что я буду в полном порядке. И кроме того, в Мэйнхэттене было много рабочих мест. Скоро я буду на копытах.       Это не помогло. Моя мама превратилась в рыдающую развалину. Даже мой отец, обычно тихий и сдержанный, боролся. Как и все хорошие родители, они хотели, чтобы я оставался рядом, чтобы наша семья оставалась вместе, но я хотел отправиться и сделать свою собственную судьбу — найти место, где я не буду торчать из-за отсутствия рога на моей голове. Слишком скоро двигатель поезда завелся. Мы обменялись объятиями и прощаниями под шипение пара. Мама пыталась что-то сказать, но была слишком взвинчена и не могла выговорить ни слова. Но папа, тем не менее, успел составить себе достаточно долго, чтобы говорить. — Сильверспик, — сказал он, — я знаю, что тебе не терпится уйти, поэтому не могу тебя винить. Но прежде чем ты это сделаешь, я хочу, чтобы ты поделился кое-чем... кое-чем, что сказал мне мой отец. Я был не в настроении для лекции, и папа это видел. — Это ненадолго, — заверил он меня. — Просто есть что вспомнить, куда бы ты ни пошел. Когда я собирался отправиться в мир, я нервничал и беспокоился о том, кем я буду. Папа заверил меня, что это нормально. Мы семена, сказал он мне. Мы начинаем с малого, но нам суждено вырасти и стать могучими деревьями. И это для каждого пони — единорога, пегаса и земного. Магия или нет, каждый может стать великим.       Двигатель зашипел еще раз, теперь полностью согревшись. — Ты был создан для великих дел, сынок. Никогда не забывай об этом. Кондуктор прокричал свой последний звонок. Мама с папой обхватили меня ногами и в последний раз обняли. Мне не терпелось поскорее уйти, но я наслаждался этим... а потом этот момент закончился. Родители отпустили меня, и я сел в поезд. Заняв свое место, я высунулся из окна и помахал родителям, крича "До свидания!", желая им всего наилучшего, так как они становились все меньше и меньше. А потом станция исчезла среди деревьев, потом за ней и они. Я оглядывался назад дольше, чем думал. Возможно, меня охватила внезапная ностальгия, но я долго смотрел на Седловую Ланку, наблюдая, как единственный дом, который я когда-либо знал, исчезает в лесах у подножия гор. Только когда мы скрылись из виду, я откинулся на спинку сиденья и сел в кресло. Я долго обдумывал слова отца, но в конце концов они исчезли, когда реальность и волнение моей ситуации ударили меня в полной мере. Мое детство осталось позади, и я никогда не чувствовал себя таким легкомысленным и взволнованным. Меня ждала новая жизнь.

***

      Я провел большую часть поездки, практически приклеив лицо к окну, восхищаясь пейзажем за моей спиной. Я не был новичком в землях за пределами Седловой Ланки, прочитав и увидев все по телевизору. Но одно дело видеть эти места на экране, и совсем другое — видеть это своими глазами. Чудеса свершились почти сразу; мы прошли под Клаудсдейлом, освещенным лучами заходящего солнца. Еще лучше было проехать мимо множества радужных водопадов, которые выглядели изумительно. На следующее утро мы прошли Кантерлот. Мы были недостаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть, но даже издалека я едва мог разглядеть некоторые башни в горах, но не в присутствии принцесс. Затем последовала Гора жеребенка, затем водопад Нейгхагра и путешествие под Гору полых теней. И когда мы вышли на следующее утро, идя с восходом солнца, я посмотрел на побережье и лучи, сияющие в сторону Небесного моря. Далеко за ним лежала земля грифонов, но мне было на них наплевать. Я сидел впереди поезда, высунувшись в окно, потому что впереди был Баклинский мост, такой же длинный и высокий, как я видел на картинках, и две подковообразные башни, протянувшиеся высоко над нами. И как мы дошли до края моста, я, наконец, увидел его — Мэйнхэттен. Я до сих пор помню благоговейный трепет, охвативший меня в тот момент. Я впервые переехал из маленькой общины в большой город. На самом начале здания были трехэтажными. Мэйнхэттен в десять раз длиннее, а некоторые города еще больше. По мере того как поезд пересекал мост, башни становились все больше, пока не остались только небоскребы из стали и стекла, освещенные лучами восходящего солнца.

***

      Я не мог отвести от них глаз. Даже когда поезд подъехал к станции, я вышел и продолжал смотреть вокруг, как будто мой взгляд пойманный в ловушку заклинанием. Но башни не были единственными вещами, что город хотел мне предложить. Когда я огляделся, перед моим взором мелькнула одна фигура, потом другая. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это были пегасы; все они летали и метались между башнями, ходили туда-сюда по поручениям или просто летали, чтобы насладиться утром. Я видел пегасов и раньше, потому что они обычно забирали нашу почту, будучи самыми быстрыми пони во всей Эквестрии — хотя это было спорно; один серый пегас со слегка скошенными глазами иногда путал, куда идет почта. Пегасы, возможно, господствовали над небом, но на улицах было царство тех, кто не имел крыльев. И их были тысячи всевозможных форм, размеров, цветов и оттенков, создавая радужную реку, которая текла по тротуару. Те, кто не спешил к месту назначения, болтали друг с другом и с единорогами, не как изгои, а как равные. Я не мог перестать ухмыляться, как я сошел с платформы, и сделал свои первые шаги на улицы приветствовать это.

***

      Я шел по Манхэттену, поражаясь множеству новых достопримечательностей, звуков и запахов. Вокруг было так много пони, что я чувствовал себя камешком в лавине, крошечным кусочком чего-то гораздо большего, чем я сам. Охваченный волнением от вида нового города, я едва заметил, как Солнце достигло своего пика, а затем опустилось за горизонт несколько часов спустя, оранжевое небо потемнело с наступлением ночи. Только когда зажглись уличные фонари, я понял, что формально я бездомный. Мое исследование превратилось в почти безумный поиск жилья. В Мэйнхэттане полно мест для ночлега, и я всегда могу снять номер в отеле на ночь, но судьба улыбнулась мне в тот день, потому что я наткнулся на высокий жилой дом и вывеску, которая гласила: “Комнаты в аренду.” Я вошел внутрь и поговорил с менеджером. Как и все квартиры в Мэйнхэттене, первый месяц был бесплатным, при условии, что вы сначала внесете небольшой депозит, который стоил мне только небольшую часть того, что я накопил за эти годы. И вот так, мне дали ключ от моей комнаты. Я поднялся на лифте на пятидесятый этаж, вышел в шикарный, хорошо выкрашенный коридор и нашел номер 825. Я был дома. Мое жилище было небольшим: гостиная с большим растянутым пространством, крошечная кухня, которая могла бы дать моему отцу больше места для хранения еды и приправ, спальня, достаточно большая, чтобы вместить односпальную кровать, и крошечная ванная комната. Это было небольшое место, но оно было как раз подходящего размера для кого-то вроде меня. Но настоящее чудо произошло только после того, как луна взошла на небо. Со своего места на середине небоскреба я с высоты птичьего полета видел, как загораются огни, когда пони начинают свою ночную деятельность в близлежащих башнях и на улицах внизу. Я был как лист в лесу золотого света, окруженный со всех сторон теплым сиянием искусственного света. Я просидел у окна добрый час, потому что никогда не видел столько огней. Все было легко распаковать, и через десять минут я уже все устроил в своем новом доме. Без приборов и телевизоров мне было нечего делать, но я не возражал. Я все еще был в восторге от нового дома. Сон не приходил до поздней ночи, потому что я лежал на кровати и смотрел в окно на город и все возможности, которые он открывал. В тот день и первые несколько дней после этого я находился в положении, в котором находились немногие пони: я мог проснуться утром и начать совершенно новую жизнь. У меня не было никаких связей с прошлым, никакой ответственности, которая удерживала бы меня. Я могу делать все, что захочу — все что угодно. Бесконечные возможности ошеломили бы любого другого пони, но не меня. Я точно знал, зачем пришел сюда. Моей мечтой было не покидать гордых жителей Седловой Ланки... нет, мои мечты были куда грандиознее. И когда я, наконец, заснул и наслаждался теми, кто собирался исполнить свои мечты, я знал, что был семенем, о котором говорил мой отец. Но я собирался взять и пустить корни. И как только это будет сделано, никакая сила на небе или на земле не остановит меня.