***
Три дня спустя я проснулся в полдень. Шестнадцать часов сна помогли исцелить мое тело, но не сделали ничего, чтобы притупить боль от потери крыльев. У меня даже не было желания вставать. В чем был смысл? Должен ли я был просто прийти на работу с улыбкой на лице и пружинистой походкой? К черту Медикомп. К черту все. Я просто хотел лечь в постель и никогда не уходить. Но судьба не позволила бы мне так легко сорваться с крючка. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что я проснулся не от будильника, а от звуков массовой суматохи снаружи. Я пытался не обращать на это внимания, в конце концов сдался и выглянул за окна. У основания башни собралась толпа пони – смесь любопытных зрителей и тех, кто выглядел как репортеры. Вокруг башни кружило несколько пони-пегасов, и я совершил ошибку, встретившись взглядом с ближайшим из них, который крикнул: “Вот он!” Другие пони-пегасы устремились к моему окну. Я задернул занавески на место, пока фотографы выкрикивали вопросы, требуя объяснить, почему у меня больше нет крыльев и почему я сбежал из Медикомп. Я бы проигнорировал их, но я был не в настроении иметь дело с кем бы то ни было, не говоря уже о крикливых репортерах. Схватив мусорное ведро, я распахнул окно и швырнул старый мусор на ближайших фотографов, захлопнув окно, когда они закричали от удивления и отвращения. Я отступил в гостиную. Эта волна гнева потрясла мой организм, и я решил, что лучшее, что можно сделать – это вывести себя из ступора и придумать план действий, что-то такое, что заставило бы меня двигаться дальше. Я взял лист бумаги и ручку, набросал идеи о том, куда мог бы пойти дальше... вернее попытался, потому что у меня не было ни единой идеи. Ничего не приходило на ум, как будто мой разум отказывался работать. Крики снаружи стихли, но затем переместились за мою дверь, и репортеры начали стучать, требуя сенсации. Как они проникли внутрь, я не знал (вероятно, они заплатили одному из соседей, чтобы тот позволил им войти через окно), но они не поняли намека на то, чтобы убраться восвояси. Отодвинув баррикаду, я рывком распахнул дверь, и меня поприветствовал взрыв мигающих лампочек. — Мистер Сильверспик, почему вы... — Съебал! — крикнул я, хлопнув дверью. Но они все еще не поняли намека, продолжая колотить до тех пор, пока не прибыли хозяин и несколько полицейских (которых, вероятно, вызвали сердитые соседи, которые не могли выносить шум) и не выпроводили их. Хозяин постучал, спрашивая, все ли со мной в порядке, но я не ответил. Наконец все они ушли, и я, наконец, снова погрузился в тишину. В ту ночь сон не приходил. Каждый раз, когда я шевелился, мои покрытые струпьями плечи начинали болеть, и когда мне удавалось задремать, я чувствовал свои крылья и нетерпеливо просыпался, только чтобы обнаружить, что их все еще нет. Я был в ярости; я знал, что это был эффект фантомной конечности, но казалось, что в мой самый темный час даже мой мозг отвернулся от меня, как будто насмехаясь надо мной за то, что у меня когда-то было.***
Любой, кто вошел бы в мою квартиру два дня назад, нашел бы меня с ободранной кожей, налитыми кровью глазами и измученным лицом. Когда наступил полдень, раздался стук в дверь, и что-то скользнуло под нее. Я обнаружил, что это был номер утренней газеты вместе с большим конвертом. Не обращая внимания на конверт, я взял бумагу и перечитал ее, страшась того, что могу найти. И, конечно же, заголовок на первой странице был о том, как представитель Medicomp был замечен убегающим из здания компании с окровавленными плечами и отсутствующими крыльями, в комплекте с размытой фотографией, сделанной приезжим туристом, который только что случайно увидел, как я бегу. Затем появились сообщения о том, что меня нашли в старом многоквартирном доме, где храбрые и героические репортеры рисковали своими жизнями, чтобы получить от меня заявление, только для того, чтобы подвергнуться жестокому нападению (заявление подтверждается фотографией, на которой я бросаю в них помидоры и сердито кричу на камеру изнутри здания). Задаваясь вопросом, могу ли я подать в суд на газету за то, что она неверно истолковала случившееся, я продолжил. Ходили слухи, что я сошел с ума от каких-то наркотиков, которые незаконно давал мне Medicomp, или что давление знаменитости заставило меня сорваться и сойти с ума, или, возможно, и то, и другое, или что даже крылья свели меня с ума. Не сумев получить от меня ответа, пресса обратилась за ответами в Medicomp, требуя объяснений относительно того, что происходит. Коин Каунтер дал пресс-конференцию на ступенях башни, признав, что да, у меня были проблемы с крыльями, но они были результатом необнаруженной инфекции, а не проблемы, присущей всем имплантатам. Но если какой-либо пациент, нынешний или бывший, пожелает прийти, чтобы проверить свои трансплантаты, он может сделать это бесплатно. Отчет включал несколько вопросов от присутствующих; один репортер спросил, возможно ли, что Бикбрейкер была ответственна за то, что произошло, и Коин Каунтер сразу же ответил "нет", что ее работа постоянно проверялась и не обнаружила никаких проблем вообще. Но когда ее спросили о том, что она сделает со всем этим, Коин сказал, что Бикбрейкер в настоящее время находится в отпуске из-за личных проблем, и отказалась вдаваться в подробности. В статье было еще что-то, но я больше не хотел читать. Ситуация выходила из-под контроля, и мне нужно было сосредоточиться, а не зацикливаться на том, что обо мне думает мир. Я только что выбросил бумагу, как вспомнил о конверте. Беглый взгляд показал, что на нем был логотип Medicomp. Мой желудок почувствовал, что он вот-вот вывалится, когда я разорвал его и достал один-единственный лист бумаги. Официальный документ длиной менее страницы никогда не был хорошим знаком. Я был прав. Дорогой мистер Сильверспик. Это письмо предназначено для того, чтобы проинформировать вас о том, что настоящим вы вызываетесь на заседание правления Medicomp в связи с инцидентом, связанным с вашими крыльями, и информацией, предоставленной во время ссоры с Бикбрейкер. Во время этой встречи мы проинформируем вас о нашем праве возбудить против вас судебный иск в связи с повреждением имущества компании, употреблением наркотиков тремя сотрудниками компании и эмоциональным преследованием (включая манипуляции и ложь) как руководства, так и наших сотрудников. Если вы не явитесь в назначенный день и время, мы будем считать, что ваша работа у нас прекращена, и используем дополнительные юридические средства для получения возмещения по нашим жалобам. Встреча должна была состояться через два дня. Как раз достаточно времени, чтобы дать волю своим мыслям о том, что собирается делать компания. Конечно, не могло быть совпадением, что тот, кто написал это письмо, сделал термин “судебный иск” как можно более расплывчатым. Они хотели, чтобы я извивался, чтобы я был нервной, хнычущей развалиной, когда поступят данные, особенно при мысли о встрече с полицией, что бы я ни делал. Я уронил письмо и побежал в ванную, где меня вырвало.***
Однажды я проснулся, чувствуя себя еще хуже, чем накануне, с пульсирующей головной болью и такой же болью в животе. Мне следовало бы провести день, отдыхая, но мое любопытство взяло верх, и я прочитал утреннюю газету, надеясь, что в кои-то веки в ней появятся хорошие новости. Этого не произошло. Несмотря на свою пресс-конференцию, Коин Каунтер не облегчил проблемы Medicomp. Его акции и доходы резко упали в одночасье, поскольку акционеры покинули корабль, не желая быть связанными с компанией, чей представитель сошел с ума, и вызвал панику среди клиентов, которые боялись, что их конечности заражены и могут убить их или свести с ума. Акции были не единственными проблемами Medicomp. Были сообщения о митингах по всей Эквестрии, где общины и города праздновали мою потерю крыльев. Интервью за интервью они говорили, что природа наконец-то наказала меня за мою гордость и самодовольство. У меня был первый настоящий проблеск счастья за последние дни при мысли о встрече с этими пони и обрушении их морд. Митинги, протесты, Медикомп, которому грозит разорение, и письмо... Как будто весь мир сошел с ума. Но что повергло меня в настоящую депрессию, так это осознание того, что во всем виноват я. Я был тем, кто подтолкнул Medicomp к получению крыльев; я привел все в движение. Еще хуже было осознание того, что я не мог это исправить. Я не мог найти выход из этой ситуации, как это было с другими. Независимо от того, на скольких пресс-конференциях я присутствовал или сколько публичных извинений я приносил, ничто не становилось лучше. Письмо из Medicomp в основном сообщало мне, что моя карьера там закончена. Компания неизбежно собиралась объявить, что меня отпустили, и показать, каким эмоционально манипулирующим пони я был все это время. Они собирались публично пристыдить меня в назидание другим. О, у меня было достаточно денег на моем банковском счете, чтобы поддерживать арендную плату за квартиру в течение долгого времени, но никто не стал бы нанимать меня после такого откровения. Потом был Мангус. Он, без сомнения, ждал, когда меня публично уволят из Medicomp, прежде чем вывернуть нож и раскрыть, что я сделал в библиотеке. Это, больше, чем что-либо другое, уничтожило бы любой шанс, который у меня был, когда-либо вернуть свою жизнь в прежнее русло. Мне нужна была помощь, и было только одно место, куда я мог пойти. Это было последнее место, куда я хотел позвонить, особенно после всего, что случилось, но мне больше не к кому было обратиться. Взяв телефон, я набрал номер и стал ждать. Линия щелкнула. — Алло? Я закрыл глаза. — Мама? Мама на мгновение замолчала. — Сильверспик? — Мам, папа с тобой? — Да, я сейчас его позову — последовала пауза. — Он здесь. — Мама... Вы читали газету, не так ли? — Да, читали. — Тогда вы знаете, что произошло. Пауза. — Да. — Мам... Пап... Мне... Мне нужна ваша помощь. — Сильверспик, вернись к нам. Оставайся здесь, пока все не успокоится. Мы будем... — Нет, мама, — сказал я. — Я не могу. — Нет, можешь. Тебе нужно оправиться от того, что произошло. Попытаться... — Мам, они собираются меня уволить, — сказал я, чуть не подавившись словами. — Я получил письмо от компании. Они собираются выдвинуть против меня обвинения в том, что произошло. — Обвинения? Сильверспик, о чем ты говоришь? Ты не сделал ничего противозаконного. Я мог просто представить, как мои мама и папа смотрят друг на друга, задаваясь вопросом, о чем во имя Эквестрии я говорю. И я мог представить себе ужас и неверие, которые они испытают, когда узнают о том, что я сделал, и о том, что я был вором в библиотеке. Я не мог вынести, чтобы они учились этому таким образом. И если я собирался получить их помощь, мне нужно было рассказать им все. Я сделал глубокий вдох. — Ты помнишь инцидент в библиотеке? Когда кто-то пытался проникнуть в запретную секцию? — Да, но какое это имеет отношение ко всей ситуации? Я собрал все свое мужество, которое у меня было. — Мама, папа… Это был я. Я был тем, кто это сделал. Ответа не последовало. — Я вломился, потому что хотел найти какие-нибудь заклинания, которые я мог бы использовать, чтобы стать аликорном. Я думал, что выбрался незамеченным, но этого не было. Мангус планирует раскрыть это после того, как меня уволят, и когда он это сделает, копы придут за мной. — я на мгновение остановился, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, и вытер пот, струившийся по лицу. — Я... Я хотел, чтобы вы оба узнали об этом от меня, а не от прессы. Но сейчас мне нужна ваша помощь. Пожалуйста. На другом конце провода воцарилась тишина. — Мам? Пап? — Сильверспик... твой отец хочет поговорить с тобой. Телефон был передан. — Сильверспик? — Пап? — Сильверспик, слушай очень внимательно. Если ты хочешь все исправить, есть только одна вещь, которую ты можешь сделать. — Что? — Ты должен взять на себя ответственность за то, что сделал. Тебе нужно пойти к властям и сдаться им. Мы с твоей мамой собираемся сесть на следующий поезд до Мэйнхэттена, чтобы быть там с тобой, но если ты хочешь пройти через это, ты должен признаться. — Что? Нет, я не могу этого сделать! Я вломился в публичную библиотеку! Я пытался украсть бесценные книги! Ты знаешь, что они собираются со мной сделать?! — Правда скоро выйдет наружу. Вопрос не в том, если, а в том, когда. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше будет для всех. — Нет, пап, нет. Я не могу! Я просто не могу! Я не могу попасть в тюрьму! — Это единственный выход, Сильверспик. Всем нам в конце концов приходится сталкиваться со своими ошибками, какими бы болезненными они ни были. Теперь да, ты отправишься в тюрьму, но выйдешь оттуда через несколько лет, возможно, меньше. И когда это будет сделано, ты сможешь вернуться к своей жизни и начать все сначала. Я покачал головой. — Нет, нет, я не пойду! Не пойду! Мой отец вздохнул. — Сильверспик, я знаю, что ты сейчас напуган, но будет выглядеть лучше, если ты раскроешь это сам, а не Мангус. Это хорошо отразится на тебе, и судья примет это к сведению. — Нет! — сказал я. — Я найду другой способ! Я... — Сильверспик. — тон моего отца говорил о том, что он не стал бы поддаваться на уговоры или мольбы. — То, что я собираюсь сказать, ранит меня гораздо сильнее, чем ты когда-либо узнаешь, но я слишком забочусь о тебе, чтобы вот так разбрасываться твоей жизнью. Если ты не примешь на себя ответственность и не сдадишься полиции, я сам пойду в полицию и все расскажу. Я знаю, ты можешь ненавидеть меня за это до конца моей жизни, но пусть будет так. Я не позволю Мангусу очернить твое имя. Ты меня понимаешь? Сильверспик? Я сказал, сделай это под... Я швырнул телефон на крючок с такой силой, что аппарат оторвало от стены. Мой собственный отец готов предать меня и посадить в тюрьму. Я бы никогда не подумал, что он способен на такое. Мой призыв к единственным пони, которые могли мне помочь, только усугубил ситуацию. Бикбрейкер предала меня. Medicomp, весь мир и мои родители отвернулись от меня, и я чувствовал себя осужденным заключенным, смотрящим на часы, зная, что его окончательный приговор быстро приближается, и что он ничего не мог с этим поделать. Я попятился к стене, обхватив себя копытами так крепко, как только мог, стараясь не допустить эмоционального срыва. Я потерял все. Я не знал, что делать.***
Над Мэйнхэттеном начала собираться гроза. Она нарастала в течение последних нескольких дней, но только в тот вечер начала опускаться на сушу. Темные клубящиеся облака закрыли небо. А когда день сменился ночью, стало так темно, что даже мягкое золотое сияние небоскребов Мэйнхэттена не смогло проникнуть сквозь него. Дождь начал стекать по окнам. Я не обращал внимания на дождь, слишком сосредоточенный на собственных страданиях, чтобы обращать на это внимание. Я чувствовал себя опустошенным, как будто никогда больше не почувствую счастья. Но когда дождь усилился, я начал наблюдать за ним. Когда вся вода сошла, мне пришло в голову, что утром город будет чистым, вся грязь и мусор будут смыты. А потом, просто так, как будто щелкнул выключатель. В то время как пони ворчали бы из-за того, что их загнали внутрь из-за его присутствия, дождь сыграл свою роль в великой схеме вещей. Вода дала жизнь земле, но для этого ей пришлось смыть все, что покрывало почву. Возможно, подумал я, такова жизнь. Даже в разгар хаоса могут быть благословения, если ты знаешь, где искать. Когда все, что тебя волнует, исчезло, когда твои мечты мертвы и смыты, как куча мусора, кажется, что все становится на свои места. Ты понимаешь, насколько мелки и бессмысленны многие вещи в великой схеме вещей. И в этот момент ты понимаешь, что действительно важно в жизни. Весь мир был против меня. Хорошо. Я могу с этим смириться. Медикомп был против меня. Мне было все равно. Мои родители собирались сдать меня полиции, если я не сделаю этого первым. Я понимал, что они делали только то, что считали правильным. Они все думали, что проблема была во мне. Но они ошибались. Они были проблемой. Каждый пони в Медикомпе был проблемой. Все пони на улицах, мои родители и все пони в тех городах и поселках, которые праздновали потерю моих крыльев, были проблемой, а не я. Все они были идиотами, слабовольными щенками, у которых не было такого видения, как у меня. У них не было таких снов, как у меня. Мои мечты изменили мир, и они были напуганы. Они пытались уничтожить меня. Я улыбнулся. Пусть попробуют. Пусть все адвокаты Medicomp попытаются похоронить меня. Позволят Мангусу раскрыть свои секреты всему миру и посмотрят, что хорошего это дало. Черт возьми, пусть мои родители попытаются помешать мне выполнить мое предназначение. Я усмехнулся. Идиоты, все они. И чем больше я думал об этом, тем смешнее это казалось. Все они оказали мне услугу и даже не осознали этого. Отняв у меня все, мои враги заставили меня осознать то, что действительно имело значение... Моя мечта. Все мои страхи и тревоги были смыты, как грязь под дождем. И в одно мгновение мне все стало не так ясно. Больше не будет бегства, не будет съеживания и страха. Теперь передо мной был только один путь, тот, который привел бы меня в ужас много лет назад, но теперь по которому было легко следовать. Я мог делать то, что мне говорили другие, и подчиняться их жалким маленьким правилам, даже когда они разрывали меня на части. Или я мог бы проложить свой собственный путь и воплотить свою мечту в реальность. При всей своей глупости Medicomp, мои родители, Мангус и все те, кто праздновал мое падение, забыли одну важную вещь: когда отнимаешь у кого-то все, ты только наживаешь опасного врага. В конце концов, кто сражается сильнее, чем тот, кому нечего терять?***
Проснувшись этим утром, я был спокоен. Облака все еще закрывали солнце и обрушивали дождь на Мэйнхэттен, вода стекала по башням и моему окну, когда я взял пару пустых седельных сумок и покинул свою квартиру, начиная заключительный этап путешествия, которое началось так много лет назад, когда мои родители впервые рассказали мне об аликорнах. Когда я выходил из башни, снаружи не было пони, а в метро их было немного. У меня была собственная машина, и я наблюдал, как дождь струится за окнами, пока меня несли. Мне пришло в голову, что эта поездка была похожа на мое проникновение в библиотеку. Но, в отличие от прошлого раза, не было никаких сомнений или опасений, что я совершаю ужасную ошибку. Когда метро остановилось, я вышел и направился в штаб-квартиру Medicomp. Охранники в вестибюле были удивлены, увидев меня, как и секретарша за главным столом. — Чем я могу вам помочь, мистер Сильверспик? — спросила она. — Ваша встреча с Коин Каунтером запланирована только на полдень. Должна ли я сообщить им, что вы приехали пораньше? Я ободряюще улыбнулся ей. — Нет. Я просто собираю свои вещи. — проходя мимо нее, я направился вверх по лестнице, заметив охранника, который достал свою рацию, когда зашел за колонну. Без сомнения, охранники были подняты по тревоге, чтобы следить за мной. Это усложнило бы мою задачу, но не сделало бы ее невыполнимой. Камера слежения последовала за мной, когда я повернул за угол. Я одарил его приятной улыбкой, когда вошел в лифт и направился наверх, просматривая все, что я знал о системе безопасности башни, и, что более важно, о самых быстрых маршрутах к нужным мне комнатам. Полчаса назад я направился на операционный этаж. Я знал, что камеры слежения следят за мной, когда я прогуливался вокруг, заглядывая внутрь главного операционного зала. В нем не было того, что я искал. Втором тоже. Мне было трудно сдержать улыбку, когда я направился обратно к лифту. Я прибыл в свой офис. Там я упаковал те немногие вещи, которые хранил на своем столе и в шкафах. Маленькая Селестия была последней; ее глаза встретились с моими, когда я положил ее в сумку. Давным-давно я поклялся, что не сделаю ничего противозаконного, чтобы осуществить свою мечту. Но теперь я стал мудрее, лучше разбирался в том, как устроен мир, и эту клятву нужно будет нарушить. Все еще было трудно избежать пристального взгляда Маленькой Селестии, когда я положил ее в сумку, застегнул ее и глубоко вздохнул. До сих пор идти было легко. Теперь наступила самая трудная часть.***
Еще раз поднявшись на лифте, я вышел на охраняемом складе. Это было одно из немногих мест в башне, которое я никогда не посещал, оставив меня в темноте, когда я направился по стальному коридору. Это была самая рискованная часть моего плана, где даже небольшая ошибка могла иметь катастрофические последствия. В конце коридора была толстая дверь из плексигласа, через которую я мог видеть воздушный шлюз. Перед дверью стояли двое приятелей Мангуса. — Мы можем вам помочь? — спросил один из охранников, удивленный моим присутствием. — Я здесь за своим рогом. — Извини, не понимаю, о чем ты говоришь. — он ухмыльнулся, как и другой охранник. — Рог, который я нашел в Ланке, — сказал я. — Это моя собственность, и вы не имеете права скрывать ее от меня. Охранники посмотрели друг на друга и усмехнулись. — Хорошо, приятель, если ты так говоришь. Я старался не дать своей крови закипеть, когда охранники отперли дверь. Я последовал за ними внутрь, и мы втроем прошли через воздушный шлюз, а затем в огромную комнату, заполненную сейсмостойкими полками, на каждой из которых находились бесчисленные сейфы и безопасные контейнеры. Подойдя к списку, прикрепленному рядом с дверью, я поискал самое последнее дополнение к коллекции редких и ценных товаров Medicomp. Я нашел его наверху, в списке одного сейфа указано, что в нем хранится рог, имеющий историческое и медицинское значение. Подойдя к ящику с соответствующим номером, я снял его с полки, поставил на пол и открыл. Рог Проклятого Короля был внутри, спрятанный среди толстой обивки. Улыбаясь, я нежно поднял рог и снял свои седельные сумки. — Эй, приятель, — сказал главный охранник. — Куда ты это несешь то? Это собственность компании. — Нет, — сказал я. — Он мой. — Медикомп утверждает обратное. — охранник достал несколько листков бумаги. — Капитан Блюхорн сказал нам, что вы, возможно, приедете сюда, поэтому он раскопал ваш контракт с компанией. — он преувеличенно кашлянул и начал читать, подражая голосу бесстрастного адвоката. — Статья шестая, подраздел десятый: Любое имущество, связанное с медициной, созданное или приобретенное сотрудником в рабочее время, автоматически становится собственностью Medicomp, который может свободно использовать его по своему усмотрению. — он убрал бумаги. — А теперь положи его обратно. Было бы так приятно заставить охранника и его тупого напарника потерять сознание, но я был не в настроении причинять кому-либо боль. Вместо этого я активировал свое обаяние. — Скажите своему капитану, чтобы он проверил свои записи: Коин Каунтер позволил мне уйти в отпуск во время поездки, чтобы отдохнуть и восстановиться. Рог был приобретен за это время, следовательно, он все еще является моей собственностью. Если вы попытаетесь остановить меня, я сам расскажу об этом Коин Каунтеру и подам в суд на вас и вашего партнера за кражу моей собственности. Это понятно? Как и у всех головорезов Мангуса, у охранников было огромное эго, результат веры в то, что они превосходят всех остальных. Но, как и все остальные, они были хулиганами, и их жалкие умы легко поддавались влиянию воли, большей, чем их собственная. Первый охранник побледнел, ухмылка исчезла с его лица. — Эм... Да. Да, это так. Я открыл седельную сумку и положил рог рядом с маленькой Селестией, которая посмотрела на него. С нарисованной на ее лице улыбкой казалось, что она одобряет то, что я делаю. Застегнув сумку, я закинул ее на спину. — О, и, насколько тебе известно, я не твой приятель и никогда им не буду. Учитывая твой уровень интеллекта, я удивлен, что он у тебя вообще есть. Я вышел из комнаты, другой охранник убрался с моего пути. Выйдя на улицу, я воспользовался моментом, чтобы поздравить себя. У меня было одно сокровище, и мне нужно было только еще одно. Я оглянулся, чтобы ухмыльнуться охранникам, желая втереть это им в лицо. Но они смотрели не на меня. Они разговаривали по каким-то рациям. Не нужно было быть специалистом по радиостроению, чтобы догадаться, что произойдет дальше. Прозвучала бы тревога, и охранники послали бы меня перехватить. Мне нужно было действовать быстро.***
Не желая ехать в лифте, который мог быть отключен, я спустился по лестнице в холодильную камеру. Здесь хранились самые ценные вещи компании и величайшие медицинские чудеса нашей эпохи, которые я помогал создавать. Пробираясь мимо огромных складских помещений для ног, я подошел к складу для крыльев, который был наглухо закрыт. У дверей стояли еще двое охранников Мангуса. — Чем мы можем вам помочь, мистер Сильверспик? — спросил один из них. Они были напряжены и настороже, и я понял, что их предупредили, чтобы они следили за мной. — Я здесь, чтобы получить пару запасных крыльев, — сказал я. — Мы с Бикбрейкер решили провести дальнейшие эксперименты, чтобы посмотреть, сможет ли она прикрепить их снова, но в наше личное время. А теперь пропустите меня, или мы с ней сообщим о ваших действиях руководству Medicomp. — У нас есть приказ никого не пропускать. Я сосредоточил весь свой гнев на охранниках, вспомнив, как они мучили и раздражали всех нас в Medicomp, позволив этим двоим стать центром этого гнева. — Я понимаю. Но если вы не позволите мне пропустить этот момент, я лично расскажу Бикбрейкер, какие два некомпетента задержали ее исследование и, таким образом, сделали так, что она не смогла найти лекарство от проблемы, присущей каждому когда-либо продаваемому медицинскому комплексу крыла и конечностей. Без этого исследования Medicomp теряет свои самые ценные продукты. Судебные иски. Компания покинута своими клиентами и акционерами и обанкротилась, и все потому, что два идиота отказались позволить мне получить крылья Бикбрейкер. Я ясно выражаюсь? Не говоря ни слова, охранники отступили и отперли дверь. Поспешив через дверь, я прошел через другой воздушный шлюз и вошел в складское помещение крыла, дрожа от температуры на уровне морозильной камеры. Изо всех сил стараясь не обращать на это внимания, я поспешил между тысячами контейнеров, аккуратно сложенных рядами, каждый из которых был запечатан втрое, чтобы защитить драгоценные крылья внутри от повреждений. Я проверил все этикетки, которые смог найти, в поисках пары бирюзового цвета. Я почти добрался до задней части комнаты, прежде чем наконец нашел нужную мне пару. Сняв пломбы с контейнера, я заглянул внутрь и увидел пару крыльев, идентичных моим старым, надежно запечатанных в стерильных пластиковых пакетах и укрытых толстыми глыбами льда. Открыв свои седельные сумки, я достал крылья и положил их внутрь. Оставалось сделать только одно. Я как раз направился обратно к двери, когда она открылась. Я думал, что охранники вошли, чтобы выпроводить меня, но это были не охранники, которые вошли. Это был Коин Каунтер, по бокам которого стояли два вооруженных до зубов охранника. — Сильверспик? Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь? Я надеялся избежать столкновения с Коин Каунтером, но это было уже невозможно. — Я забираю то, что принадлежит мне по праву. Коин Каунтер покачал головой, отходя от своих охранников. — Нет, Сильверспик. Эти крылья не твои. Как и этот рог. Я не могу позволить тебе забрать их. — Я более чем счастлив финансово компенсировать вам их. Коин Каунтер снова покачал головой. — Сильверспик, ты хороший пони. Пожалуйста, не заставляй меня делать то, о чем мы оба будем сожалеть. — Для этого немного поздновато, — сказал я. — Кроме того, какое тебе дело? Я получил то письмо, которое ты мне прислал, но это была всего лишь формальность, не так ли? Ты и твой совет директоров уже приняли решение уволить меня. — Ты болен, Сильверспик, — Коин Каунтер сделал еще один шаг ко мне. — Ты одержим. Тебе нужна помощь. Если ты остановишься прямо сейчас, я обещаю, что помогу тебе всем, чем смогу. — Ты так говоришь только потому, что хочешь вернуть свои драгоценные крылья? — Ты помнишь, во что я всегда верил? Что пони здесь, в Medicomp, важнее, чем битсы? Я все еще верю в это. Ты не врач и не ученый, но ты все еще умный пони, у которого впереди большое будущее. Но если ты будешь продолжать в том же духе, ты все это выбросишь на ветер. Я сделал шаг назад. — Это будущее уже ушло. — Нет, это не так. Я могу помочь тебе восстановить его, если ты мне позволишь. Я могу... Ящик упал на мою сторону. Я обернулся и увидел одного из охранников всего в нескольких футах от себя. В мгновение ока я понял, что, пока Коин Каунтер разговаривал, охранники кружили по бокам от меня. Коин Каунтер отвлекал меня, удерживая мое внимание сосредоточенным, пока охранники занимали позицию для атаки. — Лжец! Стражники стреляли магией из своих рогов. Я пригнулся; магический заряд первого охранника пролетел у меня над головой, вырубив второго охранника. Затем первый прыгнул, пытаясь привести меня в бессознательное состояние. — Не трогай его! — крикнул Коин Каунтер. Ему не нужно было беспокоиться. Когда охранник упал, я ударил его задними копытами в живот и перекатился, отправив его в полет на полки. Я вскочил и увидел, как Коин Каунтер хватает мои седельные сумки, пытаясь убежать к двери. Но я быстрее и выдернул их, сбив его на землю. Я был так взбешен его хитростью, что отступил назад, чтобы ударить его... и все же я этого не сделал. Или, скорее, не мог. Коин всегда был благоразумен со мной, всегда хотел убедиться, что я состоятельный, даже когда я был всего лишь скромным представителем. И, как и мои родители, он делал только то, что считал лучшим. Кипя от злости, я натянул седельные сумки и убежал, оставив его на полу.***
Выскочив через шлюз, я побежал по коридору, обдумывая самый быстрый способ добраться до рабочего уровня. Центральная лестница была слишком очевидна, а лифты работали слишком медленно, так что мне пришлось воспользоваться одной из второстепенных лестниц пожарной лестницы. Я ускорился, но прошло совсем немного времени, прежде чем прозвучал сигнал тревоги. — Внимание всем сотрудникам службы безопасности, — раздался голос Коина Каунтера из ближайших динамиков. — У нас был взлом; Сильверспик украл пару крыльев и очень важный предмет из охраняемого хранилища. — он заколебался, а когда заговорил снова, в его голосе была печаль, которой я никогда раньше не слышал. — Инициируйте блокировку здания и задержите его. Кот вылез из мешка. В каком-то смысле это было облегчением. Не нужно подкрадываться, лгать или пробираться мимо охранников. Были только я и моя цель, такая близкая, что я мог чувствовать ее. Завернув за очередной угол, я добрался до лестничной клетки. Пинком распахнув дверь, я сбежал вниз по лестнице. Моя цель была несколькими этажами ниже. Но система безопасности сработала быстро, и я услышал, как далеко внизу распахнулись двери, а сверху ворвались охранники. Я пошел быстрее, прыгая вниз по лестнице так быстро, как только мог. С одним или двумя охранниками я мог бы справиться, но не с несколькими сразу. Двое охранников ворвались в дверь этажом ниже, нацелив на меня электрошокеры, когда заметили меня. Но дело в том, что нечего терять, что ты более чем готов рисковать, чем обычно. Я прыгнул и схватил их. Не имея времени вырубить их, я вместо этого сбросил их электрошокеры с лестницы и снова убежал. Еще больше охранников ворвались на лестничную клетку, когда я добрался до своего этажа и убежал. К счастью, никто из них не добрался до операционных зон, что дало мне несколько секунд передышки, когда я бросился ко второму амфитеатру и вбежал внутрь, захлопнул двери и разбил панель управления на куски, надежно зафиксировав их на месте. Как только это было сделано, я пробежал через подготовительную комнату в аудиторию. И вот он: массивный механизм, почти в три раза превышающий мой размер. Я не мог разобрать ни головы, ни хвосты ручек, рычагов и кнопок, ни механических рычагов, которые выступали вперед, питающихся от нескольких кристаллов. Для любого другого это было чем-то уродливым и отвратительным, но для меня это было прекрасно. Это было хирургическое отделение, о котором мне упоминал Коин Каунтер, то, которое было самодостаточным и могло отправиться в любой уголок Эквестрии, где его можно было использовать вместо больницы в случае чрезвычайной ситуации. Это была машина, которая наконец-то воплотит мою мечту в реальность.