***
Это было минуту назад. И теперь я узнал, что эти истории были правдой; ты действительно видишь, как твоя жизнь мелькает перед тобой, когда ты умираешь. Все как хорошее, так и плохое. И я только что закончил. Ничего не осталось. Ничего, кроме забвения, и единственной ниточки, соединяющей меня с жизнью, но я не знаю, как долго это продлится... и я этого не хочу. Теперь мне стало ясно: я думал, что смогу это сделать. Я подумал, что смогу раздобыть рог. Я стольким пожертвовал, чтобы получить его, но что я получил взамен? Ничего, кроме боли и страданий, цикл, который повторяется снова и снова, что бы я ни делал. А если я выживу, что меня ждет? Даже если я переживу операцию, мне придется столкнуться с юридическими последствиями попытки получить рог и крылья, что приведет к разорению, банкротству и тюремному заключению. Я выйду сломленным пони, у которого ничего не останется, брошенным всеми, и с моими любимыми крыльями и рогом, отнятыми у меня. Я проживу остаток своей жизни, зная, что осуществил свою мечту только для того, чтобы увидеть, как ее у меня отнимают. Вся моя цель, мой единственный смысл жизни будут напрасны. Смерть звучит лучше. Смерть приближается. Я чувствую, как темнота поглощает меня, обнимает, как теплое одеяло, которое защитит меня. Больше не будет боли, больше не будет борьбы, больше не будет страданий или мучений. Только бесконечный покой без сновидений. И в свете альтернативы я ничего так не хочу, как сдаться ей и отпасть навсегда. Я чувствую, что отдаляюсь от жизни. Часть меня хочет уйти, часть меня хочет остаться... но почему? Все будут продолжать говорить мне, что моим мечтам не суждено было сбыться. Они будут ругать меня, унижать, называть злым. И если я умру, они увидят, что они сделали со мной. Я угасаю. Я не пытаюсь остановить себя. Пусть они страдают. Пусть они все поплачут, осознав масштабы своей глупости. Именно из-за них моим мечтам никогда не суждено было сбыться. Мечты... Подожди... Подожди, это не так... Это неправильно. Это не может так закончиться. Этого не может быть. Это несправедливо. Сколько других пони следуют за своими мечтами только для того, чтобы сдаться? Я не из таких. Даже когда я потерпел неудачу, я не сдавался. Должно ли это быть моей наградой за все мои усилия? Забвение? Нет... это несправедливо. Это нечестно! Это не может так закончиться, только не после всего, чем я пожертвовал! Этого не может быть! Я не собираюсь здесь умирать! Я не позволю этому так закончиться, не здесь и не сейчас! Я моргаю. Я вернулся. Я весь в крови, и мои нервы на пределе, но я жив. Я все еще чувствую боль, и она ужаснее всего, что я когда-либо испытывал, но мне все равно, даже когда сверло продолжает вонзаться в меня. Давай же! кричу я на машину. Давай же! Сверло, наконец, прорезается и втягивается, оставляя отверстие для вытекания крови. Сверху опускается механическая рука, держащая в своей хватке рог. Этот прекрасный рог вдавливается через отверстие в мой покрытый липкостью мозг. Датчики сканируют промежуток между рогом и моим черепом и определяют, что есть промежуток, который необходимо заполнить. Наливается жидкость, и маленькое сопло выпускает концентрированный поток тепла, чтобы затвердеть. Такое чувство, что моя голова горит, и я рычу с вызовом. — Сделай это! — кричу я. Слизь затвердевает, и еще больше растекается сверху, создавая гладкую, бесшовную связь между рогом и черепом; это тоже затвердевает. Я чувствую, как пропитанный стероидами симбиотический препарат связывает рог с моим мозгом, создает новые ткани и нервы, вызывая жгучую боль при рождении. СДЕЛАЙ ЭТО! Последний приступ боли пронзает мой череп, и я кричу. Что-то горячее вылетает из моей головы и попадает на пожарные датчики. С грохотом включаются разбрызгиватели, и вода льется вниз, заливая меня и все в комнате. Все замолкает. Сверло втягивается, как и иглы и рычаги. Двигатели жужжат, и стол наклоняется вверх, показывая меня пони за дверью. Сквозь кровь в моих глазах я вижу, как они застывают. Даже Коин Каунтер остановился, едва способный поверить в то, что видит. Винты на моей голове ослабевают, и гарнитура убирается. Наручники вокруг моего тела сами собой расстегиваются. Я соскальзываю со стола и падаю на пол. Скопившаяся кровь стекает по моей спине, когда я лежу на плитках. Я устал. О, милая Селестия, я так устал. Я не хочу вставать. Я хочу спать. Я чувствую их за спиной. Я чувствую свои крылья. Они растянулись на полу рядом со мной, вода стекает с крыльев. И моя голова… там какая-то незнакомая тяжесть. Я открываю глаза. Все расплывчато и плохо видно. Я изо всех сил пытаюсь подняться, борясь за каждый дюйм, пока не встаю на передние лапы, вода смывает остатки крови, как дождь ранней весной. *Арт* Я, пошатываясь, подхожу к ближайшему зеркалу. Я должен увидеть их, должен сам убедиться, что это сработало. Вытирая воду с глаз, я вижу себя в зеркале. Я выгляжу таким же измученным, как и чувствую себя. Я даже не должен был стоять после того, что случилось. Но в отражении я вижу, что на моей спине лежит пара крыльев... .....и рог, лежащий у меня на голове. Я смотрю на свое отражение. Я хихикаю. Я начинаю смеяться. Я сделал это... Я действительно сделал это. Все годы борьбы, вся боль, страх и страдания мгновенно забываются, когда я наконец вижу, как моя мечта сбывается. Я аликорн. Я смеюсь, и вся усталость исчезает, когда я отпрыгиваю назад. Это сработало! Это сработало, сработало, сработало! О Селестия, я хочу только танцевать, петь, прыгать и кричать от радости, и показать миру, кем я стал. И я это сделаю! Снаружи меня ждет целый мир; единственный вопрос в том, как мне отсюда выбраться? Это место все еще закрыто наглухо... Но аликорн не стал бы забаррикадироваться в комнате. Позволит ли принцесса Селестия заманить себя в ловушку простыми дверями? Никогда! Я понятия не имею, как стрелять магией, но из того, что я помню во время своих исследовательских поездок в библиотеку, единороги должны сосредоточиться на том, чего они хотят, и сосредоточить свою силу воли на достижении этого. Я представляю себе взрыв энергии, исходящий от моего рога. Это намного сложнее, чем я себе представлял, и я должен сосредоточить все свои мысли на том, чтобы создать волшебный взрыв, видя, как он становится сильнее в моем воображении. Когда я думаю, что он достаточно силен, я отпускаю его, и взрыв яркой зеленой энергии вылетает наружу и ударяется о стену, оставляя вмятину. Я прыгаю, хлопая копытами от восторга. Это немного, но это результат магии. Моей магии! Я посылаю еще один взрыв, и вмятина начинает трескаться. Затем я удерживаю магию почти минуту, прежде чем отпустить, выпуская мощный взрыв, который сносит всю стену. Я бегу к образовавшейся дыре и смотрю на город внизу. Несмотря на дождь, внизу собралась большая толпа; по-видимому, слух о том, что происходило на самом деле, должно быть, распространился, потому что вокруг летает несколько фотографов, и они бросаются к дыре. И даже в свете огней здания я вижу, как они узнают меня, не в силах поверить в то, что видят. Я встал на задние копыта, расправив крылья и улыбнулся самой широкой улыбкой в своей жизни, позируя для них. Им требуется мгновение, чтобы осознать, что им предоставлена возможность сфотографироваться раз в жизни, и делать снимок за снимком. Но как бы ни было приятно позировать для них, у меня слишком много дел, кроме как торчать здесь. Нырнув обратно внутрь, я схватил свои седельные сумки и пристегнул их ремнями. Оглянувшись на охранников и Коин Каунтера, я улыбнулся и помахал копытом. У меня нет никакой ни к кому враждебности. Как я мог делать это после того, что случилось? Я расправил крылья. Они кажутся достаточно сильными, чтобы выдержать мой вес. С разбегу я прыгнул в дыру, ловлю ветер и лечу. Возникает приступ боли, но, эй, я могу с этим справиться. Я парю над Мэйнхэттеном, кричу и кричу, позволяя миру услышать мою радость, позволяя ему почувствовать мое блаженство. Моя мечта, наконец-то, наконец-то сбылась.Операция
8 марта 2022 г. в 14:00
Пять минут назад я подбежал к пульту управления машиной и помолился, чтобы дизайнеры сделали его настолько защищенным от идиотов, насколько это возможно. К моему облегчению, так оно и было, потому что все кнопки и элементы управления были помечены. Нажатие одной кнопки приводило к включению массивных кристаллов внутри машины. Дисплей ожил и показал абсурдный набор программ на выбор.
За пределами зала раздался грохот. Коин Каунтер и десятки охранников работали, чтобы пройти через запертые ворота. С такой скоростью, с какой они били по ним магией, это не займет много времени.
Подбежав к панели управления, я нажал несколько кнопок и активировал процедуру блокировки, предназначенную для использования, когда у пациента была неизвестная болезнь, токсин или паразит. Тяжелые двери захлопнулись, закрывая выходы, смотровые окна и вентиляционные отверстия. Пять дюймов стали и герметичного оргстекла отделяли меня от идиотов, пытающихся лишить меня того, что принадлежит мне по праву.
Сбросив седельные сумки, я подошел к панели управления и принялся просматривать хирургические процедуры, пока, наконец, не нашел то, что искал: пересадку крыла и рога. Первого следовало ожидать, но последнее стало неожиданностью. Medicomp, по-видимому, ожидал, что в конечном итоге получит рога, и создал программу на тот случай, когда это произойдет.
Я собирался стать первым испытуемым.
Я вспотел, когда вводил команды, чтобы сначала сделать крылья, а затем рог. Я задрожал, вводя код для местной анестезии (об общей не могло быть и речи; я должен был выйти сразу после завершения процедур), и выбрал вариант для стероидов максимальной силы и симбиотической жидкости. И когда я поместил крылья и рог в отведенные для машины камеры, я почувствовал, как мое сердце колотится о ребра.
Это было оно. Все эти годы усилий наконец-то должны были принести свои плоды. Все, что мне осталось вытерпеть – это пять минут операции.
Всего пять коротких минут.
Охранники все еще атаковали двери, когда я нажал кнопку "Пуск" и забрался на стол, устраиваясь в отведенных местах. Наручники вылетели из стола и сомкнулись вокруг моих конечностей, удерживая меня на месте. Я сглотнул и закрыл глаза, когда игла опустилась и ввела анестезию. Затем стол перевернулся, задняя панель открылась, чтобы дать механическим рукам доступ к моим плечам.
Ожила миниатюрная циркулярная пила. Я закрыл глаза, сосредоточившись на своем дыхании, когда почувствовал давление на верхнюю часть спины и ощущение того, что кожу разрезают и сдирают назад. Влажные и тяжелые мышцы крыльев опустились на каждую лопатку, за ними последовала ледяная слизь. Это была симбиотическая жидкость Бикбрейкер, предназначенная для того, чтобы позволить выращенным в лаборатории мышцам прикрепляться к естественной ткани. Когда мышцы были на месте, скорострельные иглы прикрепили все к моим костям, двигаясь со скоростью и точностью, которые могла обеспечить только магия. Наконец моя кожа была возвращена на место и зашита.
Было так много радости от ощущения крыльев, перекинутых через спину. Мне сильно хотелось взмахнуть ими, но я этого не сделал. Они должны были обосноваться и обезопасить себя, чтобы снова не сорваться с места.
Первая пара дверей распахнулась, и Коин Каунтер вбежал внутрь, но обнаружил, что его путь преграждает вторая пара дверей. Я едва слышал, как он кричал, но обращался ли он ко мне или к охранникам, я не знал.
Мне было все равно.
Когда были закреплены последние швы, стол повернулся так, что я оказался на спине. Я глубоко вздохнул, чувствуя головокружение от возбуждения. Я был на полпути к цели.
Вот тогда я впервые заметил боль.
Сбитый с толку, я удивлялся, как анестезия могла так быстро пройти. Повернув голову, я посмотрел на различные окна, которые позволяли мне видеть различные химикаты и жидкости внутри машины. Один большой флакон привлек мое внимание; я узнал его по другим операциям, свидетелем которых я был, потому что именно в нем содержалась анестезия. И в то, что, возможно, было самым ужасным моментом в моей жизни, я понял, что – в моем безумном порыве активировать машину – я не проверил, сколько анестезии было внутри.
Я использовал его остатки, чтобы прикрепить крылья.
Гарнитура развернулась и прижалась к моему черепу, толстые винты сами собой встали на место, чтобы моя голова не двигалась. Надо мной медицинские манипуляторы сами отрегулировались, прикрепляя нужные инструменты и оборудование. Дополнительные наручники выскользнули, сомкнувшись вокруг меня так, что я был обездвижен.
В тот момент я все еще был в шоке, который быстро сменился осознанием того, что мне предстоит операция без какой-либо анестезии. Я попытался найти аварийный выключатель, но он был установлен рядом с панелью управления, предназначенной для того, кто управлял машиной.
У меня не было возможности остановить это.
Программа включилась, и иглы начали свой спуск.
Я глубоко вздохнул, пытаясь убедить себя, что я храбрый. Я должен был сосредоточиться на конечном результате, а не на процессе. Просто продолжай думать об этом роге. Продолжай визуализировать это у себя в голове. Продолжай думать об этом, и ты справишься.
Всего несколько минут мучительной боли, и моя мечта наконец осуществиться.
Иглы продолжали опускаться.
Я закрыл глаза и представил, как вскакиваю из-за стола с рогом и вижу, как вся Эквестрия хлопает мне в восторге от моего достижения. Даже принцессы поздравляли меня с такой хорошей работой. Принцесса Селестия, в частности, положила копыто мне под подбородок, улыбаясь и говоря мне, как горда.
Механический вой вернул меня к реальности.
Я открыл глаза и увидел иглы прямо у себя над головой.
Я не боюсь, сказал я себе, потея больше, чем когда-либо в своей жизни. Я не боюсь!
Но даже когда я подбадривал себя, мне пришло в голову кое-что: говорят, что когда ты вот-вот умрешь, твоя жизнь проносится перед тобой. Хорошее и плохое одинаково показаны, и ничего не скрыто. Как и многие другие пони, я отверг это как принятие желаемого за действительное, не более чем литературный прием для книг и фильмов. Но когда иглы опустились к моему лбу, у меня был внезапный момент ясности: ранее проводились операции по переносу рогов от одного единорога к другому, но из сотен попыток менее чем горстка увенчалась успехом. Большинство из них заканчивались травматической потерей крови, повреждением нервов и необратимым повреждением головного мозга. Половина этих операций заканчивалась смертью пациента, вот почему они были такими редкими. И теперь я собирался пройти процедуру, вдвое более сложную и вдвое более рискованную, и включала бы в себя передачу рога земному пони, чего никогда раньше не делали.
Мои шансы пережить операцию живыми или невредимыми практически не существовали.
Вся моя бравада испарилась, когда я понял, что, вероятно, не выживу.
Наручники на моих конечностях удерживали меня на месте, пока механическая рука опускалась, иглы сверкали в свете ламп над столом. Я старался быть храбрым, быть непокорным перед лицом боли, отрицать панику и не позволять ей взять себя в копыта. Но перед паникой пришел страх, и этот страх на мгновение овладел мной. Я инстинктивно дернулся, но наручники были слишком крепки, чтобы их разорвать. Я даже не мог пошевелить головой, потому что ввинченные в нее скобки удерживали меня в полной неподвижности. Это было необходимо, чтобы машина не допустила ошибку и не разрушила мой мозг.
Я не мог убежать. Я не мог позвать на помощь, потому что никто ничего не мог сделать. Я ничего не мог поделать, кроме как смотреть, как иглы становятся все ближе, ближе, все ближе.
А потом они ударили.
Толстые иглы вонзились в кожу. Раскаленная добела боль заставила меня закричать, когда теплая кровь потекла по моему лицу, заставляя меня моргать, чтобы она не попала в глаза. Это помогло отвлечь меня от ужасного ощущения острого металла, пронзающего мышцы, кости, а затем мягкую ткань под ними. Я прикусил губу, зажмурив глаза, когда поршни с тихим шипением опустились и закачали химический коктейль в мой мозг. Боли не было, но я чувствовал, как густая масса хлюпает у меня под черепом, движется, распространяется и растет.
Затем иглы были выдернуты на свободу. Текла кровь, смешиваясь с потом. Боль была ужасной, но страх был еще сильнее, потому что я знал, что будет дальше.
Иглы втянулись, и механическая рука отодвинулась. На его месте опустилась новая рука. На кончике было огромное сверло, специально разработанное для того, чтобы прорезать кость. Лезвия заблестели, когда дрель ожила, издавая пронзительный визг стоматологической дрели, но гораздо громче.
Не было ни анестезии, ни лекарств, чтобы заглушить надвигающуюся боль.
Я вспотел. Я вздрогнул. Я пытался сдержать страх... и мне это не удалось.
О Селестия, пожалуйста, только не это! Я подумал, что все идеи о славе или осуществлении моей мечты давно исчезли. Я не хочу этого! Останови это! ОСТАНОВИ ЭТО!
Слепая паника овладела мной. Рациональное мышление и логика сменились животными инстинктами, и мое тело забилось, адреналин придал моим конечностям и мышцам дополнительную силу. Винты на наручниках заскрипели, когда каждый мускул в моем теле напрягся до предела, а затем прошел мимо них, когда я боролся, чтобы вырваться, но этого было недостаточно. Манжеты были слишком прочными, а скобы завинчены слишком туго.
Я зажмурил глаза, не желая смотреть, как ребенок, надеющийся, что монстры не смогут добраться до тебя, если ты спрячешься под одеялом в своей теплой постели. Но вся тьма в мире не смогла защитить меня, когда сверло наконец ударило и начало резать, лезвие не спешило заканчивать свою работу.
Я больше не мог сдерживаться. Я закричал. Я закричал, когда кожа была срезана, обнажив мышцы и плоть внизу, а затем белизну моего черепа. Я закричал, когда кровь хлынула из моего черепа и покрыла мое лицо, прежде чем вылиться на стол.
Не было ни мыслей, ни "пожалуйста", ни желания сбежать.
Была только боль.
Я слышал, как Коин Каунтер кричал охранникам, чтобы они входили внутрь, даже когда он пытался стрелять заклинанием за заклинанием в дверь, но все было напрасно. Даже магия не могла пробиться сквозь барьеры.
Ничто не могло спасти меня от сверла, которое, наконец, закончило резать, остановившись только для пары клещей, чтобы вырвать кусок моего черепа и бросить его на стол, где он отскочил и упал на пол, прежде чем сверло продолжило движение вниз.
Это был переломный момент. Мое тело и душа больше не могли этого выносить. Я терял слишком много крови, и боль переполняла меня. Мой мозг отключился, больше не желая быть свидетелем этого кошмара.
Все погрузилось во тьму. Звуки вдали затихли. Боль притупилась. Но я все еще чувствовал кровь, слабость и ощущение того, что растворяюсь в небытии.
Осознание поразило меня: это было все. И сквозь страх, и перед забвением, прорвалась единственная мысль.
Как до этого дошло?