~~~
Лишь войдя в офис, Сэмми уже понял, что сегодня будет один из Тех Деньков. По мурашкам по спине прямо при входе, по приглушённому затяжному бормотанию проходящих мимо работников и по общей атмосфере недомогания — просто видел по этому всему. И это не обращая уже внимания на его продолжающуюся борьбу с последствиями прошлоночной вечеринки, что уже сулило гадкое начало дня. Эх, за что эта студия его так ненавидела? Да, конечно, он мог просто её бросить. Найти новый стиль жизни и сберечь своё здравомыслие. Но только вот он старел, и перспектива устроиться на новом месте, казалось, теперь требует затраты куда большего количества сил, чем оно того стоило. По крайней мере, он себя в этом убеждал. Зайдя в свой кабинет и повесив куртку, Сэмми потёр глаза в попытке успокоить пульсирование в глазницах и бухнулся в кресло. И замер, почувствовав холод и влагу, которые просачивались сквозь ткань его штанов. С еле сдерживаемым рыком Сэмми встал и оттолкнул кресло ради того, чтобы увидеть, что худшие из его подозрений подтвердились: он был весь в туши. И, к ещё большему несчастью для него, не в обычной чёрной туши, а в яркой, солнечно-жёлтой разновидности, которую, как он точно знал, использовали только мультяшки и только для собственного употребления. От замеченных им теперь пустых бутылок, разбросанных по рабочему столу и по полу, глубокое предчувствие стало проникать в его нутро, что его кабинет, его личный кабинет, использовали в качестве комнаты вечеринок! Чувство это подтвердилось мгновением позже, когда он увидел случайно оставленную записку поверх его нотных листов, накаляканную определённо нетрезвой рукой, но всё-таки разборчиво: Здарова Сэмми! Прости за мусор, Алиса тут вспомнила эти твои клёвые песенки, что ты их у себя в кабинете держишь, и чёт мы решили, «э, так мы ж празднуем, он будет никак не против!» Неплохая у тебя подборка, но я б советовал тебе побольше джаза. И да, Chantilly Lace? Кто бы думал, что наш Сэммиче станет воспевать (Это слово было по какой-то причине жирно зачёркнуто.) слушать такую дьявольскую музыку? Кароче, завтра с утра сразу всё уберём, обещаю! Просто пока не садись в кресло, и постарайся не психовать, и всё будет отменно! -Бенди Сэмми сильно насупился, глядя на записку, уже чувствуя, как удары в его черепе по-немногу усиливаются, в то время как негодование и смущение заняли позицию, а потом повернулся на каблуках с запиской в руке и погнал обратно в студию. Почти все расступались перед ним, как Красное море, зная, что лучше не попадаться разозлённому Сэмми на пути. Но были и те, кто лишён инстинкта самосохранения. Такие, как Уолли Франкс. — Эхехей, только поглядите! Сменил прикид, Лоуренс? — выкрикнул уборщик, посмеиваясь, со шваброй в руке и вечно надоедливой дурацкой гримасой на лице. — Чёт не думаю, что жёлтый — твой цвет! — Я тебя прибью, Франкс, — отстрелил Сэмми не изменяя темпа. Он мог бы излить свой гнев на нём, но уже после того, как наорёт на кое-какого мультяшку. Уборщик, которого угроза нисколечко не задела, как ни в чём не бывало смеялся. «За эту ошибку ты заплатишь,» поклялся Сэмми. Ему уже столько раз за эти годы приходилось, будучи в припадке мести, ходить в офисы Бенди и Джоуи, что теперь он мог пройти весь путь с завязанными глазами. Но когда он распахнул дверь мультяшки (Бенди не очень то и учтиво с ним обходился, так что с чего тут…?), он обнаружил лишь, что в помещении было пусто. Сэмми, дёрнув бровями, ещё раз оглядел офис и снова вскипел, но желание раскидать кругом как можно больше туши в приступе возмездия он подавлял, ведь надоедливый дьяволёнок всё ещё был его начальником, да и он сам пока не был настолько взбешён, чтобы совсем потерять рассудительность. Пока. — Сэмми? Этот голос ему знаком. Сэмми обернулся, и заметил перед собой несколько однозначно знакомых лиц: Сьюзи, Ангела Алису и Бориса. Они обменивались поппури недоумевающих и слегка восхищённых выражений. Сэмми сцепил зубы, повернувшись так, чтобы спрятать ярко-жёлтую кляксу на одежде, но он знал, что опоздал, и Сьюзи найдёт повод упомянуть об этом в менее чем подходящий момент. Глубоко вздохнув, намеренно себя успокаивая — хотя про себя он из-за всего раздражён — Сэмми оглядел их и сказал: — Сьюзи. Тебе же нигде не доводилось встретить Бенди, правда? Сьюзи прижала палец к губам, еле сдерживая улыбку. — Пх. Эм, они с Генри отправились в подвал. Они… хмык… ищут там кое-что. — Не смейся. — Кхх… кто сказал… — Сьюзи насилу прочистила горло, — Сэмми, кто вообще говорил, что я смеялась? Он только смотрел на неё, долго и пронзительно, отчего женщине стало ещё тяжелее держать себя в руках. Позади хихикающей сотрудницы Борис слёзно потёр затылок: — Ууу, прости нас, Сэмми. Мы собирались там почистить… Рядом Алиса осторожно кивнула, обернув руки вокруг нескольких нотных листов: — Просто мы… немного отвлеклись. Что ж, Сэмми не особо-то замечательно умел читать людей, да и вообще заботиться, но он был рядом с Алисой достаточно долго, чтобы заметить решительно мягкий, отвлечённый тон её голоса. И мешки под глазами. И сгорбленность её обычно прямой осанки. И… Это что, синяк?! — С тобой что такое? — спросил он. Капелька обеспокоенности протиснулась сквозь раздражение, при взгляде на пёстро-монохромную отметину на щеке ангела. Алиса осознанно потёрла рукой лицо, будто пыталась разобраться в чём-то сложном. — О, да ничего такого. Просто тяжёлая ночка. Борис утешительно похлопал её по плечу, а смешки Сьюзи совсем затихли, и она направила в сторону ангела тревожный взгляд. Необычное зрелище. И немного беспокойное. Алиса добавила, махнув ему рукой: — Всё нормально, Сэмми. Джоуи, Бенди и Генри уже работают над этим. В большинстве своём. А вообще, мы тоже шли им помогать. От этих слов ему стало и любопытно, и тревожно, и он поднял бровь. — Над чем именно работают? На это трое переглянулись, что ничего хорошего не обещало и от чего определённо несло настроением «Это всё из-за Джоуи, но Сэмми говорить нельзя». Он прижал палец к виску, выдавливая оттуда боль. Эх, похоже сокровенное молчание об оккультном хламе не может длиться вечно. Как бы он этого ни хотел. — Это Джоуи что-то натворил, так? Иииии все единогласно моргнули. Потрясно. — Ну… он заявляет, что невиновен, но мы пока это уточняем, — вдруг сказала Сьюзи, прислонив кончики указательных пальцев друг к другу и посмотрев на него так, словно намекая, что ей не очень хотелось дальше углубляться в детали. Честно говоря, когда доходит до чепухи Джоуи, Сэмми всегда оказывается ровно в самом центре маятника между нежеланием вообще ничего знать и отчаянной нуждой в мельчайших подробностях, лишь бы предотвратить любые фиаско, включавшие в себя чернила и его собственную персону. — … ну конечно. Секунда неловкой, спёртой тишины. Трое перед ним переминались с ноги на ногу, пока Сьюзи не натянула очередную из своих сценических улыбок и не сказала, хлопнув в ладоши: — Что ж, мы, пожалуй, пойдём, Сэмми! Время никого не ждёт, а нам ещё много сегодня надо сделать! Удачи тебе найти чистые брюки! Его это рассердило, несмотря на то, что она успела собрать обоих мультяшек и ускакала прочь, оставив его одного в коридоре. — Прости за беспорядок, Сэмми! — крикнул Борис, — Мы загладим свою вину! … незначительное утешение. Очень незначительное. Замечательно, и часа от смены не прошло, а Джоуи опять за своё фиглярство, Бенди с Генри пропали без вести, а ему ещё и кабинет нужно убрать чтобы сделать хоть что-то! … и откуда ему взять новые брюки?! Он собрался направиться обратно к себе, когда заметил, что группа спереди остановилась. Алиса обернула руку вокруг руки Сьюзи, и спешно что-то ей шептала. Сьюзи выслушала, улыбнулась и кивнула, сказав что-то в ответ, что именно — он не расслышал. Он с подозрением поднял бровь, когда ангел побежала обратно к нему с небольшой улыбкой раскаяния на лице. — Эй, Сэмми? Ничего, если я помогу тебе с уборкой? Поднялась другая бровь: — Хочешь помочь? Алиса кивнула, проведя рукой по тыльной стороне шеи. — Ну да. По нашей вине в твоей комнате беспорядок и, ну… видимо это я напомнила Бенди про твою музыкальную коллекцию… — Сэмми сощурился, на что Алиса подняла обе руки, — Знаю, прости! Но я правда хочу помочь убраться! Обещаю! Сэмми пристально смотрел на неё. Потом кивнул. — Хорошо.***
Спустя полтора часа настроение у Сэмми Лоуренса относительно улучшилось, хотя бы потому, что у него был помощник. Снова застрять за уборкой очередного бардака обычно означало колоссальную работу, особенно если он мог бы заниматься настоящими делами. А Алисе всегда удавалось не играть ему на нервах, и помогала она дельно, что ему и требовалось. Только вот… — Мне нужно повышение за всё, что я тут терплю… — пробурчал он, кинув очередную пустую банку из-под туши в свою корзину для мусора. Пусть Бенди благодарит свою счастливую звезду, что тушь на ноты не попала. — Знаю, — сказала Алиса, положив ещё одну аккуратную стопку бумаг на стойку. Сэмми взглянул на неё. Что ж, в угадывании настроения он был не из лучших, но даже он заметил, что Алиса была в необычно подавленном состоянии: нимб упал, плечи ссутулены. Она сказала «тяжёлая ночка», но что бы это значило? Прочистив горло, он демонстративно начал раскладывать музыкальные листы и спросил: — Так что же произошло этой ночью? Бенди заставил тебя есть перьевые ручки, что ли? Алиса выдохнула, похоже на смех. — Нет, меня не так сильно разнесло. У нас очень жёсткое правило не распускать себя, когда рядом Бенди. — Мудрость в нашей студии — вещь редкая, — прокомментировал Сэмми, насмешливо фыркнув. Потом, ещё больше гримасничая, он изложил свой вопрос. — А… что именно Джоуи теперь наделал? Раздался звук, как воздух втянули сквозь зубы, и Алиса оттолкнула в сторону папку, которую держала на стойке. — Это… не та вещь, о которой тебе стоит беспокоиться, Сэмми. — Это именно то время, когда нужно беспокоиться всем. Алиса открыла рот, но снова закрыла, видимо осознавая правдивость высказывания. Рукой потерев вторую, она отвела глаза вниз. — Это… мы очень надеемся разобраться с этим сегодня. Даю слово, это не опасно, просто… раздражает. Сэмми недовольно изогнул бровь, и Алиса вздохнула. Она, похоже, что-то обдумывала пару секунд у себя в голове, перед тем, как, наконец, сказать: — Сэмми, ты… помнишь что случилось несколько недель назад? С Бенди? — Ну с нашим «ведущим аниматором» было много всего, но если ты о чём-то конкре… — Сэмми осёкся, рука замерла на музыкальных листах. Он полностью повернулся к ней, теперь широко раскрыв глаза. — Стой, ты это о… о тех снах? Алиса уныло кивнула, на что Сэмми сильно нахмурил лицо и скрестил руки. Что ж… чёрт. Молва о том происшествии пронеслась по студии очень быстро. Да, большинство деталей умалчивалось, почти все шутили, что Бенди впервые уснул на посту, но… Он был там, прямо за дверью, требуя объяснений, куда девалось всё начальство, когда… когда начались крики. Даже совершенным замешательством такое не назовёшь. Зажав переносицу, Сэмми прорычал: — Прекрасно. — Мхм, — промычала Алиса, сгорбившись. Рука Сэмми упала в сторону, его как молнией пронзило, почему Алиса такая замкнутая. — Это… это и с тобой произошло? Алиса мягко кивнула, но не стала вдаваться в подробности. Чёрт, Сэмми и не стал бы спрашивать. — Проклятье… Если оно было настолько же плохо, как звучало с Бенди, то… просто проклятье. Они оба подпрыгнули до потолка от стука в дверь, и Сэмми выкрикнул: — Чего надо? Осторожный вздох, ответил Норман Полк: — Тебе тоже доброго утра, Сэмми. — Полк, — вторил Сэмми, катая кресло туда-сюда, изучая ущерб и пытаясь придумать, как бы лучше с ним совладать, — не часто ты выходишь из музыкального отдела в рабочие часы. — Да, насчёт этого… — сказал тот. Сэмми представил, как он почёсывает подбородок, пока говорит. — Ты же закончил те листы? Вся группа уже извелась. Сэмми раздражённо вздохнул, одарив Алису колким взглядом: — Конечно же, у меня только наброски, и ничто не закончено, потому что прошлой ночью некоторые личности, имена которых не стану называть, решили использовать мой кабинет как гостиную! Ещё вздох. — Ну так может их взять? Время поджимает. Он чуть не выкрикнул «Да знаю!», но смог придержать более приличное: — Нет. Какого лешего ему давать на исполнение незаконченную вещь. Они и с готовыми-то с трудом справлялись! Снаружи Норман, похоже, выходил из себя. Плохо. — Может тогда сам спустишься проследить, что у нас выходит? Или ты опять дашь Джареду творить беспредел на пианино? — Кому? — Джареду Том… А знаешь, нет. Снова я в это не играю, — Норман напоследок поколотил костяшками по двери, а Алиса подавила улыбку. — Просто спускайся поскорее, или потом не жалуйся! Сэмми прикусил язык. Он ненавидел, когда другие указывали на дельные вещи, потому что такое нельзя было отшить грубым ответом. И кроме того, если его там не будет, он знает, что ансамбль сумеет запороть, даже то, что у него сейчас имеется, и тогда у него будет настроение ну очень неочень. — Хорошо. Но если я услышу хоть один комментарий от кого-либо, будете у меня в аду играть. Он, разозлясь, откинул стул назад на место, решив что у него нет ни инструментов, ни времени, чтобы заниматься им сейчас. Алиса тихо последовала за ним, сказав: — Я тогда пойду. Смотри, чтобы все себя там хорошо вели. — Конечно. Он наблюдал, как она пошла к двери, но вдруг позвал, прежде, чем она успела коснуться ручки. — Алиса! Она замерла, с любопытством посмотрев, как Сэмми смял рукава и отвернулся. — Ты же знаешь, всё в порядке. Это просто был сон. Ты… в порядке. Что ж, прозвучало неубедительно. Честно говоря, можно подумать, с возрастом становишься лучше в серьёзных разговорах, но тут не прокатило. Но Алиса всё равно улыбнулась, глаза заискрились признательностью. — Я знаю. Спасибо, Сэмми. И она ушла, изящные шажочки становились тише, пока совсем не смолкли. Сэмми ещё раз с грустью бегло осмотрел свой запачканный тушью стул, перед тем, как открыть свою дверь, и нацепить наилучшее сердитое лицо, чтобы никто и не думал с ним заговорить. Ему было достаточно чепухи, которую предстоит разгребать в музыкальном отделе. Он и до конца коридора не дошёл, когда вся студия внезапно начала трястись у него под ногами. Встревоженный, Сэмми уцепился за стену, шатаясь на ногах вместе со всем вокруг. В отдалении, кажется, кто-то закричал, но крик затонул, когда над ним резко хлопнули лампы. — ЧЁРТ! — крикнул он, закрыв рукой голову от искр. Большинство безобидно рассыпалось вокруг, несколько, перед тем как потухнуть, отскочили от его рукава. Этот парад внезапного хаоса, увы, на этом тоже не закончился, потому что от внезапного движения трубы над головой загудели. «Только н…!» Сэмми даже не успел закончить свой внутренний панический крик — именно тогда трубы решили взорваться, да с такой силой, что его сбило с ног. Захлопнув рот, Сэмми барахтался во внезапно образовавшейся реке, и несколько раззадоривающих панику секунд он не мог ногами нащупать пол, куда бы не поворачивался, будто он проскользнул сквозь пол в настоящий бассейн черноты. Но потом каблук зацепил твёрдую поверхность, и он снова повернулся кверху, тряся головой. Глотая воздух, он старался избежать попадания этой штуки в рот, насколько это было возможно. Пока он вскарабкивался на ноги, у Сэмми вертелись в голове три мысли: Первая — что произошло? Вторая — какого хрена это произошло? И третья — несомненно тем или иным образом виноват в этом Джоуи, и когда Сэмми его найдёт, старик тяжко пожалеет, что у него целы барабанные перепонки. Или нервные окончания. Ну или что он вообще жив. Рассерженный, Сэмми взглянул на совершенно испорченную одежду, внутренне ещё сомневаясь, стоит ли пытаться её как-то спасти. Он на этой проклятой работе столько рубашек потерял, чудо ещё, как он вообще все чеки на их замену не потратил. — Джоуи Дрю, ты не жилец, — вскипел он. Он начал путь к офису Джоуи, уже заранее продумывая свою речь, когда вдруг шаг Сэмми замедлился и остановился вообще. Проход перед ним… он выглядел иначе. И… куда все подевались? Сэмми посмотрел назад, потом вперёд, но тусклая темнота не обманывала его глаз. Это… этот проход был весь разбит. Не похож ни на один из тех, в которых он бывал, так как — чернильные проблемы в сторону — ремонтная команда выполняла разумную работу по поддержанию здания в номинальном состоянии. Но тут… что ж, этот выглядел плохо. И теперь, когда он прислушался, он понял, что тут… тихо. Слишком тихо. Никаких обычных криков о помощи, ругани, и общего недовольства, которые обычно слышались, когда взрывались вентили, будто… будто все… испарились. «Так, так, давай потише,» Сэмми подумал про себя, пытаясь побороть внезапное беспокойство, «это просто ещё одна из глупых волшебных хреновин Джоуи. Просто… просто найди путь обратно в музыкальный отдел.» Где бы он ни был… Сглотнув, теперь немного встревоженный, Сэмми пошёл обратно в свой кабинет, высматривая что-нибудь знакомое в тёмных, чернильных коридорах. Его ноги хлюпали по лужам туши, которые были настолько глубокими, что ставили под сомнение действенность калош, которые он носил в качестве примитивной меры безопасности. Так что теперь его носки были мокрыми и неудобными, и хлюпали при каждом шаге. Лучше бы Джоуи ему это возместил. Он, однако, вскоре заметил, что идя по собственному следу… он не попал, куда намеревался. Фактически, чем дольше он ходил, тем всё становилось менее знакомым, как будто он забрёл в какое-то причудливое здание, о котором по вине Джоуи никто не знал. Это… беспокоило. Мягко говоря. И тогда его внимание моментально привлёк топот шагов. Он повернул голову влево настолько быстро, что шея хрустнула, и как раз увидел, как что-то скрылось из виду за дальним углом. Что-то тёмное, тонкое и быстрое. Сэмми совсем замер, мускулы машинально сократились, во рту внезапно пересохло. — Э-эй? — голос оказался с очень жалким тоном, и он насильно прочистил горло. Странная ситуация или нет, но его до сих пор боялись больше всех во всей Студии Дрю! Репутацию ему надо поддерживать, а если вести себя, как ребёнок в доме с привидениями, то её точно потерять можно. Так что с немного бОльшим контролем и, для надёжности, умеренно бОльшим раздражением, Сэмми попробовал снова. — Кто там? Покажись! . . . Ничего. Ну конечно. Теперь действительно разгорячённый, Сэмми посмотрел на дверь перед собой, любопытствуя, что ему делать. Ничто не имело смысла! Будто всё, что он знал про его работу, было вырвано с корнем и на голову переставлено! Как неудачная имитация картины, или хоккейный матч на сцене! Или…! Или… . . . сон? Сон. Это же… сон? Сэмми посмотрел вниз, на руки, сжал и разжал пальцы. На ощупь — реальные. Когда прижал руку к двери — тоже реально. Реальное дерево. Холодное дерево. И воздух спёртый и пах тушью и плесневелым деревом. Такое во сне возможно? Но… это не его студия. Всё было неправильно, и все пропали, и такое было невозможно, если только… это было нереально. Ну и вообще, разве Джоуи не баловался с бредовой сонной магией? В том, наверное, и дело! Что же это ещё могло быть? «Джоуи, ты у меня дорого заплатишь,» он поклялся про себя, злость снова запылала внутри. Сэмми посмотрел назад, где была та тень. Если это сон… — а это, должно быть, сон… — то что ему было терять? Что ему оставалось делать? Стоять тут и надеяться на лучшее? Нетушки. Если он тут застрял, ему нужно чем-то заняться! Может ещё получится выбить ответы из сонных видений, кто знает? И он пошёл следом. Коридоры до сих пор тёмные, грязные, и тревожные, и неправильные, но Сэмми держал голову высоко, отказываясь поддаваться запугиваниям. Это просто сон. Во сне ты всегда в порядке, в конце концов, даже в самом страшном. Обогнув угол, Сэмми увидел, как та же тень исчезла снова, и крикнул ей вслед: — Эй! Он старался не отставать от того, кто бы это ни был, подстрекаемый негодованием и желанием добраться до сути того, что вообще происходит. Но по мере того, как он уходил всё дальше, хотя пол и становился суше, различия становились только хуже. Он узнавал плакаты, которые висеть не должны вообще, трубы, число которых кардинально умножилось, явный беспорядок… какой бы сон это ни был, он должен был очень сильно сбиться с пути, чтобы настолько драматично поменять студию. Очень боязно было думать, почему. И всё же, он никого пока не видел. Ещё один поворот, и дверь поблизости захлопнулась прямо перед ним, тот человек, очевидно, отступил внутрь. Пыхтя от усталости и негодования, и с головной болью, уже соперничавшей с той, которую вызывали выходки Уолли, Сэмми потопал к двери и громко в неё поколотил. — Эй! Лучше открывай и выкладывай, что происходит, сейчас же! Джоуи, если это ты, клянусь, только попадись мне…! Дверь щёлкнула и осторожно распахнулась. Рот Сэмми захлопнулся, рука замерла воздухе, и возникло внезапное чувство, что он очень не хочет заходить. Но человек, которого он видел - там, и, может, и во сне, но у него будут хоть какие-то ответы… Натянуто сглотнув и сказав себе, что он сейчас выглядит глупо, Сэмми аккуратно подтолкнул её, открыл до конца и осторожно ступил внутрь. Он пересёк порог в маленькую комнату, вроде фойе, которая ему была совершенно незнакома: два роскошных дивана, гардероб с отсутствующими по какой-то причине дверцами, и проигрыватель, который крутился на единственном столе и играл короткую, мягкую, забитую шумами, но знакомую мелодию. Небольшая лампа приютилась в углу, предоставляя лишь немного света, в котором что-то можно было разглядеть. Хотя большая часть комнаты всё ещё была окутана тенью, свет странным образом манил после прогулки впотьмах. Сэмми зашёл внутрь тёмной комнаты, дверь самостоятельно захлопнулась за ним, и когда он попытался достать выключатель света, ему и не стоило удивляться, что он не заработал. Не всегда всё идёт по-твоему во снах. Тот человек, однако, испарился, оставив комнату пустой. Никого не было ни на диванах, ни у стола. Что, по меньшей мере, приводило в замешательство. Да и факт, что никого не было рядом, не предвещал ничего хорошего. И он ненавидел, что он тут один. Даже во сне не должен ли он найти хоть какое-то знакомое лицо? Он заглянул в гардероб, заметив достаточно скучную коллекцию одежды внутри. Больше даже лохмотья, чем что-либо ещё, и часть из них — запачканные тушью. Диваны тоже обветшали так, будто стояли на одном месте веками, и их никто не трогал. Запись на миг запнулась, и Сэмми осмотрел её поближе, подняв бровь, когда не смог найти на ней никаких пометок. Почему она такая знакомая? — За что…? Сэмми чуть в воздух не взлетел, услышав голос, заговоривший рядом совершенно из ниоткуда, схватившись обеими руками за стол и закусив губу, чтобы не закричать. Он снова осмотрел комнату, вглядываясь в тени. Но никого, однако, там не видел, ни… Что-то двинулось. Еле-еле заметная масса тьмы, которая сливалась с тенью так хорошо, что её можно было различить с трудом. Но теперь, когда его чувства были введены в полную боевую готовность, Сэмми его заметил. Как раз тогда, когда оно снова заговорило, низко, тихо, протяжно, печально, затрагивая очень тревожные струны, потому что каким-то образом оно…. … оно звучало как он сам. — Мой Повелитель, за что…? Я же сделал всё, что ты просил? — Какого дьявола…? — пробубнил Сэмми, скользнув вокруг стола и сделав один настороженный шаг ближе, пытаясь разглядеть, что это такое. Это шутка? Он не понимал как, или почему, или кому нужно было такое делать. Последний раз он слышал собственный голос вне себя во время того неудачного обмена телами, и в последний раз сейчас, когда он смотрел, у него пока что было пять пальцев. Он взглянул на руки, чтобы убедиться. — Где я ошибся…? — оно простонало снова, уныло, грустно, и пусть это и запись, слышать собственный голос со стороны (галлюцинация это или нет) было неловко. — Ты кто? — затребовал Сэмми, умудряясь сохранять голос достаточно ровным и контролируемым. Когда штука не ответила, он заговорил с немного большей силой. — Эй! Я с тобой разговариваю, так что отвечай, ты…! Единственный светящийся жёлтый глаз встретился с ним взглядом, и голос Сэмми пропал совершенно, и как-то слишком запоздало он понял, что ему стоило бы просто уйти. Но теперь та штука заметила его, и что-то всколыхнулось в том золотистом сиянии, что-то вроде опознания… быстро сменившись горечью и глубоким-глубоким отчаянием. — Зачем? Зачем Он показывает мне это сейчас, когда Он дал понять, что я не справился? — штука внезапно качнулась на ногах, сделав выпад вперёд намного быстрее дозволенного, свет от лампы придал ему резкий рельеф. И то, что Сэмми увидел, заставило его сердце сжаться. Это горстка туши в форме человека, руки и ноги образуют еле-узнаваемые формы, а единственный цвет, который он видел, содержал в себе большой яркий глаз, который светился как лампа. Вид этот возбуждал самые разнообразные неприятные воспоминания, от которых ему стало холодно, несмотря на то, что пот начал скапливаться на загривке. В одной руке у него Сэмми мог с трудом разобрать кусок картона… это маска? Оно снова пошатнулось вперёд, и Сэмми в тревоге отскочил, бедром ударившись о стол. Запись пропустила такт и продолжилась, качество улучшилось как раз настолько, чтобы Сэмми смог её лучше разобрать. И то, что он услышал… это был старый мотив, над которым он работал очень давно. Один из любимых в то время, он и до сих пор занимал особое место в его сердце. Он даже смог убедить Джоуи оставить ему название, которое придумал сам — «Sammy Jam». «Это просто сон,» продолжал говорить себе Сэмми, пятясь назад. Но колотящееся сердце и вспотевшие руки усложняли его попытки прислушаться к разуму, особенно когда эта штука вот так… наблюдала за ним. Штука вытянула руку, дрожа, ища что-то, требуя того, о чём Сэмми и малейшего желания не имел знать. И она звучала, как он. Как она могла звучать как он?! — Это проверка? Н-наказание? Зачем Он отправил тебя ко мне, к этой брошенной овечке? «Какого х…?» — Я-я не знаю о ком ты говоришь, но приближаться не смей. Оно не следовало указаниям и Сэмми быстро поставил стол с проигрывателем между ним и безумной штукой, которая продолжала говорить его… его голосом: — Как ты не знаешь? Нашего Повелителя, нашего Владыку, того, кто забрал себе эти коридоры во владения? Самого Чернильного Демона! — … что? Запись снова запнулась, и Сэмми уставился на него, не на шутку озадаченный и оторопелый. Оно не только говорило, как он, но ещё у него, оказывается, и сдвиг по фазе! Если это был просто неприятный сон, ему бы сейчас очень хотелось проснуться! Но теперь оно смеётся. Сначала мягко, но потом громче и громче с каждой секундой. По крайней мере, Сэмми думал, что оно смеётся, но смех этот куда более пустой, и высокий, и натянутый, чем, настоящий смех, и вместо этого он звучал очень-очень-очень близко к плачу. — Он должен был освободить нас… Он должен был освободить меня… Сэмми начал отходить назад, к двери, теперь он более чем немного растерянный, может, если про себя, то даже немного напуганный, и он желал быть сейчас где угодно, лишь бы не здесь. Но где — он не мог даже помыслить, потому что, ясно дело, он сейчас там, где никогда не был. Никогда не должен был быть. Он попробовал себя ущипнуть, но без результата. Похоже ему ещё не скоро просыпаться… Запись запиналась теперь постоянно на одном и том же такте, снова и снова. — Что ещё я мог сделать? Чего ещё он может просить от меня?! — штука теперь топталась по комнате, маслянистыми руками схватив чёрный, дегтярный череп, в то время как крики его усиливались. Спиной Сэмми врезался в дверь, рука потянулась к ручке. Он чувствовал, что чем дольше он был тут, тем комната становилась темнее и холоднее. Нужно выбираться! — Я принёс жертвы! Я отдал Ему всё! Всё! Ответь мне, Повелитель! Что ещё ты просишь?! — оно вытянуло руки в воздух, умоляя, в отчаянии и полнейшей печали. — Ответь мне, прошу! Сэмми нашёл ручку, резко повернул её, ощущая в руке её скользкую поверхность, и, открыв дверь, вылетел наружу и бросился бежать. И лишь врезался лицом вперёд во что-то мягкое, холодное и очень-очень мокрое. Отшатнувшись назад, в первую очередь Сэмми увидел перед собой поле вздымающейся черноты, которая струилась, как вода, а тушь волнами переливалась по земле. Потом его взгляд пошёл вверх, выше, и нашел лицо, которое выглядит одновременно знакомо и чужеродно — всё в одном. На этом лице почти не хватало места для огромной перламутровой злорадной улыбки, которая шокировала и немного напугала его. Он еле верил в то, что видел. Кого видел. — Бен… Сэмми даже не закончил, как вдруг огромная рука схватила его за горло, оборвав на полуслове, и подняла с земли, будто он был лишь пустой сумкой. Ноги болтались внизу, пытаясь найти хоть что-то ценное, пока руками он хватал холодные пальцы вокруг шеи, задыхаясь, раскрыв широко глаза от страха. О-он не мог дышать! Не мог…! «Бенди» — если это вообще был он — резко развернулся, и сильная боль прошлась по телу Сэмми, когда его внезапно с огромной силой вдавило в противоположную стену, куда рука злобно прижала его. В глазах теперь искры, он на грани того, чтобы потерять сознание, и это такая боль, которую он вообще никогда не представлял, несмотря уже на холодную струящуюся через плечи тушь, которую он чувствовал. При этом Сэмми видел — то, что его держит, не теряет своей злой улыбки. Может, оно даже наслаждается этим. Он слышит отдаленный плачь, или крик, или что-то, что звучит как его голос, но это не может быть он, он не может даже вздохнуть. Тщетно он пытался бить тварь, ударяя по руке, которая его держала — оно даже не дёрнулось, не говоря о том, чтобы ослабить ужасное, сокрушающее давление на его горло. Внутри у него всё ершисто скрутилось в слиянии злости, непонимания и ужаса, подначивавших его молотящие кулаки, хотя сущности, которая его держала это ничего не могло сделать. С каждой проходящей секундой тело становилось холоднее, слабее, его сложнее контролировать, зато горло пылало, будто туда поместили кольцо огня и оставили гореть. Больно… «Это сон… Не должно быть больно…» В уголках глаз темнеет, сильнее с каждым мигом, и вместе с внезапным всплеском ужаса Сэмми вдруг резко осознал, что он умирает. Эта штука убивает его, а он больше не может продолжать борьбу, как бы ни пытался. «Пожалуйста, пожалуйста, проснись! Кто-нибудь, разбудите меня!» Сэмми открыл рот, попробовал говорить, да чёрт, даже умолять, но ничего не вышло. И звука издать не может, не говоря уже о требованиях объяснить, почему эта штука — почему Бенди — пытается его убить. И всё же, оно наклонилось ближе, жуткая улыбка теперь прямо у него перед лицом, и видимо на пороге смерти у него видения, потому что ему показалось, как в ушах раздался едва различимый шёпот: — Овечка, овечка, тебе пора спать… «Я же уже сплю! Это не может быть настоящим! Этого не может быть!» Но хватка его пальцев ускользает, они раскрываются, он слишком слаб, чтобы попробовать ещё раз. Медленно всё начинает уходить вдаль. Боль, страх, крики, всё… «Пожалуй ст, а р, а з бу д и т е м е н я…» Как раз перед тем, как зрение совсем пропало, что-то яркое озарило его лицо, и он почувствовал внезапный прилив тепла, который, может, чувствовался бы теплее, если бы не онемелость. И рука пропала. Он ударился о землю под ногами, рухнув в клубок и еле сохраняя сознание. В момент удара первая капля кислорода попала в лёгкие, и Сэмми закашлял, плюясь и глотая всей грудью воздух. Чувства медленно возвращались, и боль тоже, всё болело: спина, грудь, горло… И лишь смутно он слышал рык и шипение, которые уходили всё дальше и дальше, пока он вообще не перестал их слышать. Разумная часть сознания оповещала, что нужно бежать, убираться отсюда, но конечности почти не двигались, чтобы подчиняться вялым приказам. Тогда на его плече оказалась рука, которая перевернула его на спину. Он умудрился разлепить пылающие глаза настолько, чтобы увидеть три размытые фигуры над своей головой. Они говорят, но всё звучит приглушённо, будто сквозь воду. Одна наклонилась, достаточно близко, чтобы можно было разобрать лицо. Лицо, полное беспокойства. Знакомое лицо. Генри. Это Генри. Сэмми исступленно засмеялся. Он и не думал, что мог когда-либо в жизни почувствовать такую лёгкость. «Это же просто сон, да?» Однако, больше он уже ничего не чувствовал, так как в следующее мгновение тьма поглотила его.~~~
он видит тебя