~~~
Сознание медленно возвращалось к нему, так расплывчато и непоследовательно, что несколько секунд Сэмми даже не понимал, что отключился. Он лишь пробуждался от обычной дрёмы, чтобы начать очередной день в месте, многими с любовью называемом «Адской Студией». И только когда пронзающая до костей боль в спине и шее нахлынула на его, только тогда всплыли воспоминания: искажённые коридоры, чёрная тушь и кривая, запятнанная улыбка, сопровождавшая ужасное давление, выжимающее жизнь из его собственных лёгких. Будто в ответ на эту призрачную хватку, Сэмми втянул воздух и закашлял, так как боль в горле разожглась вдесятеро. Лёгкие его забились так, словно сам процесс дыхания причислялся к олимпийским состязаниям. Он бессознательно перекатился на бок, руками обхватив живот, борясь за контроль над дыханием и сдерживаясь, чтобы его не стошнило. Боже, как же шея болит. Чувствуется, будто она вся избитая, опухшая. И спина никак не лучше — как будто его во сне перетоптал табун лошадей… Глаза, казалось, были слеплены воском, и открыть их невероятно сложно, а рот набит ватой — ощущение не из приятных. Тем временем мысли в голове метались в попытках отделить сон от реальности: что случилось на самом деле, и что было слишком невероятно, чтобы случиться. Проблема в том, что разобраться, что есть что, оказалось очень нелегко. Внезапно ему надавили на плечо, сильно, но тепло, в ушах раздался голос, успокаивающий и настоящий — крючок, за который Сэмми мог зацепиться: — Эй, спокойно, всё нормально. Ты в порядке. Просто дыши глубже. Этот голос… — Генри? — заговорил Сэмми, и тяжело закашлялся в руку. Боже, прозвучал он дерьмово. Что с ним произошло? Пауза, почти что неуверенная, потом рука на плече слегка его похлопала. — Да, что ж… полагаю, ты не совсем ошибся… И что это, чёрт побери, значит? Повертев головой, прогоняя из неё туман, Сэмми поднёс руку к глазам и яростно потёр, заставляя их открыться и, наконец, определить, где он находился. Сначала всё было расплывчатое, но когда в глазах стало проясняться, он обнаружил, что оказался далеко не в том месте, с какими был знаком. Выглядело оно как кабинет, в каких обычно сидели те напыщенные начальники, что думали, что заправляют студией, но этот на вид… старый. По крайней мере, его давно не использовали, это уж точно. А ещё тут темно. Свет вообще включён? Остальное внимание, которое он мог уделить окружению, улетело в никуда, когда что-то шевельнулось рядом с ним и тень ускользнула из виду. Возможно, это впечатление от его сна сделало его нервным, но глазами он стрельнул в ту сторону с намного большей тревогой, чем что-либо ещё у него вызывало раньше. Но когда он увидел, кто это был, он расслабился, провалившись глубже в жёсткую, бугристую поверхность, на которой в данный момент лежал. Рядом же сидел в кресле Генри. Мультипликатор откинулся на спинку, дерево престарело проскрипело, и тогда тот странно и неловко улыбнулся: — Хей. Рад видеть, что ты проснулся. Сэмми не отвечал сразу же, всё ещё преодолевая порыв облегчения. Слава богу… если Генри здесь, то это значит, всё действительно было просто сном. Достаточно… жутким, неприятным. Но оно закончилось, он проснулся, и теперь можно оставить это недоразумение позади. Как только он закончит с Джоуи… Уолли же предстоит счастливый денёк борьбы с той грязищей. Он немного поёрзал, лёжа на месте, поморщившись от болезненного чувства по всему телу. Ощущения утверждали, будто это не было просто сном… Опустив правую руку на глаза, он, наконец, спросил грубым от странной смеси сонливости и боли голосом: — Итак, что вообще произошло? Что ж, обычно Генри был скор на объяснения. Это пришло с практикой постоянного поддержания порядка. Но сейчас он был необычайно молчалив и так долго переминался в кресле, что Сэмми опустил руку, устремив изумлённый взгляд в его сторону. — Генри? Сквозь неясные тени мрачной комнаты Сэмми увидел проблеск в его глазах, когда он, наконец, к нему повернулся, чуть ли не нервно стуча пальцами по колену. И тогда уже тот сказал: — Что ты помнишь? Так, вопросы, ладно. Однако, переведя взгляд обратно на потолок и решив немного позабавить Генри, Сэмми задумался. — Я… помню, что трубы снова прорвало. И прямо перед этим вся студия заходила ходуном. Готов предположить, что Джоуи к этому как-то причастен? Прозвучал резкий вдох, будто Генри внезапно стало больно, и Сэмми, немного взволнованный, посмотрел снова на него. На лице мультипликатора была гримаса, обозначавшая… досаду? Разочарование? Да не может быть, это же Генри. Конечно, его доставали время от времени, но… — Полагаю, да, причастен, — сказал Генри, обрывая мысли Сэмми. Его интонация… намного более резкая, чем Сэмми когда-либо раньше слышал. Даже раздражённая: он дробил слова сквозь зубы. Неужели он… разозлён? … святые небеса, что натворил Джоуи, чтобы разозлить Генри? — Какого чёрта он устроил? — сказал Сэмми, теперь волнуясь, и стал переминаться и пытаться подняться, невзирая на протесты мышц. — Если уж ты разозлён, то это должно быть что-то хреновое. Он решил поднять левую руку и прислонить к стене в качестве опоры… и лишь почувствовал, как что-то холодное и неподатливое сжалось вокруг запястья, не давая передвинуть руку дальше, чем на три дюйма от его койки. Озадаченный, Сэмми посмотрел вниз, и тогда его удивление лишь возросло, когда вокруг своего запястья он увидел серебристый блеск цепи, крепко привязанной к каркасу кровати под ним. На ней был даже, чёрт его, амбарный замок. — Какого х… это тут зачем?! Генри поморщился, виновато посмотрев на него. — Прости. Том настоял на том, чтобы держать тебя тут. Я попытался его отговорить, но… Сэмми повернулся к нему, теперь уже искренне не понимая, о ком он говорил. — Что? Какой к чёрту Том? — Это… — Генри вдруг вздохнул, наклонив голову вниз и протирая глаза. И на секунду опустившись в более яркий пучок света, который осветил его… он обнажил мозаику шрамов и ссадин на руках и глубокий тёмный фингал под глазом — он будто побывал в какой-то жуткой потасовке. Это немедленно вызвало беспокойство у Сэмми: — И с тобой что такое? — спросил он, с каждой секундой испытывая всё большее недоумение. Какого чёрта произошло, пока он спал? — Генри, что происходит? — … многое. И я думаю… Думаю, всё стало намного запутаннее, чем было до этого, — наконец, сказал второй, голосом мягким, но встревоженным. — Э, хорошо? — Сэмми не был уверен, как это понимать. Он возился с цепью на запястье, пытаясь стряхнуть эту громаду, но даже его тонкие пальцы не пролезали между звеньями. — Слушай, может уже снимешь эту дурацкую штуковину? Мне нужно на пару слов к Джоуи. И к этому твоему Тому. — Я… Прежде, чем Генри смог закончить, однако, дверь кабинета, в котором они находились, внезапно распахнулась, и двое вошли внутрь. Двое одновременно знакомых и незнакомых персонажа. — Думаю, здесь пока чисто. Никаких… Тот, что говорил, выглядел, на первый взгляд, как молодая, темноволосая девушка… но если присмотреться получше, можно увидеть некоторые явные особенности. Например, как её пропорции немного… отходили от нормы, или как глаза сияли ярко-золотым, или как на голове росла пара маленьких потресканных рогов. Её внешность настолько ему знакома, что Сэмми готов был назвать её «Алисой»… но в то же время, она настолько далека от знакомой ему мультяшки, что ему стало не по себе. Даже страшно. И когда она увидела его, пришедшего в себя, она замерла на месте, отведя руку в сторону, где у неё был… это что, меч?! — Он проснулся — сказала она, взглянув на Генри, перед тем, как с напряжённостью кошки двинуться к Сэмми. Сверхъестественный жёлтый цвет её глаз добавлял некоторого доверия к этой картине. За ней вошла другая, намного более узнаваемая на первый взгляд фигура. Выглядит, как Борис! Но… и тут были отличия. Его руки были сделаны из железа, а лицо мультяшки источало взгляд тёмный и недоверчивый — настолько неестественный вид для доброй мордашки Бориса, что Сэмми по-настоящему был сбит с толку. Увидев, что музыкант посмотрел на него, второй мультяшка сделал ещё одну неборисову вещь — он зарычал. И начал угрожающе ударять топор, который нёс, в открытую руку. Посмотрев на того, странная Неалиса насупилась: — Том, перестань. Он ничего нам не сделает. Всё ещё не отрывая от них глаз, Сэмми указал на пару и заорал: — Кто вы, нахрен, такие? Женщина немедленно на него шикнула, повернувшись к двери, а потом обратно: — Не. Кричи. Здесь достаточно безопасно, но кто знает, сколько это будет длиться. — Ч-что? Генри, какого чёрта происходит? Кто эти люди?! Клянусь, если в этом замешан Джоуи, я… Внезапно рука крепко захлопнула ему рот, чего уже было достаточно, чтобы ошарашить его и заставить замолчать, ведь кто вообще был такой смелый, чтобы сделать это с ним. И тогда заговорил Генри, очень тихо и очень серьёзно: — Тебе придётся быть тише, Сэмми. Если станешь шуметь, нас могут убить. Глаза Сэмми раскрылись шире, и он уставился на Генри, когда тот убрал руку… Если бы буквально кто угодно попробовал сказать ему подобную чушь, он бы из принципа вышвырнул его. Но это же Генри. А Генри был наиболее далёк от такого рода шуток, чем кто-либо другой. — Что? — выдавил Сэмми, слишком озадаченный, чтобы даже возмущаться. — Здесь опасно. Никогда не знаешь, что может слушать, — «объяснила» Неалиса. Он уставился на неё. — … что? Генри тогда подошёл ближе, похоже, теряя терпение: — Сэмми, ты сказал, что помнишь, как прорвало трубы. Что было после этого? После этого? Сэмми задумался, борясь с дрожью, которая сопровождала воспоминания. Но нет, это же не воспоминания, а просто сны. Просто сны. — Э… — начал он, жмурясь от того, как шея снова заболела, — помню, как ходил по студии. Только везде была грязища, как будто Уолли и остальные пропустили пару недель работы. Потом… — тут он вздохнул, чувствуя раздражение, по причине ему самому непонятной. — Смотри, это был уже сон, Генри, очень тупой сон. Можешь просто сказать, что происходит? Тот смотрел на него, поджав губы, обдумывая. И потом: — … на тебя напали. Сэмми замер. Откуда Генри это знать…? Мультипликатор продолжал, игнорируя оторопелый взгляд Сэмми: — Чудовище, так? Чудовище, похожее на Бенди. Прямо после того, как ты наткнулся на кого-то с твоим голосом. — К-как… ты шутишь? Шутишь, правда? Тебя Франкс подговорил, что ли? — возмутился Сэмми, чувствуя нагнетавшийся гнев. Он считал, что Генри выше таких мальчишеских дурачеств, но вот же — водит его за нос, как будто Сэмми был каким-то доверчивым малолеткой. «Должно быть, я болтал во сне…» подумал он, разозлившись за это на самого себя. — Я… очень хотел бы, чтобы всё было так, — ответил Генри, смотря себе под ноги, — но увы. Он сказал это так искренне. Будто бы он не врёт. Только, он же врёт, да? К-как же может быть иначе? Ведь никаким образом те сны не могли быть реальностью! — Генри… будь ты буквально кто угодно другой, я бы тебе врезал, — наконец, сказал Сэмми. — Так что тебе пока везёт. Можешь, пожалуйста, прекратить притворяться? — Он не притворяется, Сэмми, — сказала Неалиса, сделав шаг вперёд. — Он говорит правду. А тебе повезло, что он настоял на том, чтобы тебе помочь, иначе бы ты был уже мёртв. — Хорошо, а вы кто такие?! — выстрелил он, уже сытый по горло этим безобразием, и не одобряя этих двух чудаков, которые, похоже, с неба свалились, чтобы ещё больше над ним поиздеваться. — Кто-то вас для этого нанял, или это Джоуи снова вмешался в естественный ход вещей?! Неалиса переглянулась с угрюмым компаньоном, а потом повернулась обратно к нему почти с удивлением. — Ты… правда не знаешь, кто мы? Он смотрел на неё, озадаченный сверх меры и, в придачу, несколько раздражённый, но всё-таки удержал свой голос на ноте злого шипения: — Чт… нет! Конечно же не знаю! То есть, вы выглядите как Алиса и Борис, но вы определённо не они! — Хм, что ж, это первое, — промычала Неалиса, скрестив руки. — А вот ты звучишь, как Сэмми, но ты определённо не тот Сэмми, которого мы знаем. Простите, что? — Что, чёрт побери, это значит? — возмутился он. — В последний раз я был единственным Сэмми в этой чёртовой студии! — В твоей студии. Изогнув бровь, Сэмми снова посмотрел на Генри, когда услышал его тихое, еле различимое бормотание. Тот тёр ладони друг о друга и не спешил встречаться с Сэмми взглядом. — Сэмми, этот вопрос прозвучит, возможно, странно, но скажи… твоя студия, она какая? Бровь Сэмми в недоумении взлетела вверх. — Ладно, это действительно странный вопрос. Ты сам работаешь в студии, ты должен знать. — А, — промычал Генри, его изнемождённое лицо приобрело очень странное выражение, похожее на сожаление, на грусть и на злость одновременно. — И… как долго я там работаю? Другая бровь поднялась к первой. — Что? Ты что, головой ударился? Или, не знаю, нюхнул одну из просроченных ароматических палочек Джоуи? — Просто ответь. Пожалуйста. Сэмми секунду не отводил от него взгляда, быстро переглянулся с двумя другими обитателями, что стояли прямо рядом с ними, и посмотрел обратно. Неприятный узел снова стал завязываться внутри; не в первый раз он пожелал, чтобы они все уже прекратили этот свой розыгрыш. Но… в то же время Генри выглядел очень серьёзным, даже более, чем Сэмми когда-либо видел. Для притворства… он проделывал адскую работу… вдвойне впечатляюще, ведь этот человек обычно не мог притвориться ради собственной безопасности. — … немного более тридцати лет. До того, как пришёл я, — наконец ответил Сэмми, постаравшись перекинуть ноги через край койки, несмотря на тупую цепь на запястье. Ну зачем она тут? Генри медленно, очень медленно кивнул, глаза его затуманились, и у Сэмми возникло ощущение, что тот смотрел куда-то далеко-далеко. — Понятно. И она до сих пор работает? До сих пор… производит? — Да? Как минимум, в той мере, в какой это возможно при всех этих снующих кругом идиотах, — сказал Сэмми, высматривая в лице второго любые следы вероломства, любую зацепку, что выдала бы шутку, к которой они готовились. Но лицо Генри стало лишь угрюмее, грустнее… будто каждое сказанное Сэмми слово вонзалось гвоздём в его сердце, но почему — Сэмми не мог и помыслить. Рядом Неалиса подвинулась, наблюдая; её лицо окрасилось чем-то вроде меланхолии, а её собачий друг, пусть всё ещё и выглядел неприветливо, направил в сторону девушки озадаченный взгляд. Тогда Генри спросил: — И все там в по… в порядке? Сэмми уже не знал, как долго он мог этому потакать, но то, как Генри это спросил… заставило внезапную дрожь пробежаться у него по хребту, хотя он и не совсем понимал, почему. — В последний раз, когда я был на ногах — были. На данный момент тебе бы лучше это знать.- Сэмми недовольно нахмурил лицо, чувствуя разгорающуюся искру раздражения. — Но вот Джоуи точно не поздоровится, когда я наложу на него руки. Внезапная насмешка отвлекла его, и Сэмми посмотрел на Генри никак иначе, как с потрясением, когда понял, что услышал это от него. Не обращая внимания на его взгляд, Генри пробурчал, лицо его стало значительно темнее, чем было в прежние секунды: — Ну конечно же, Джоуи… Всё ещё ошеломлённый, Сэмми, наконец, сумел заговорить: — Генри, что он устроил на этот раз? И можешь, пожалуйста, уже бросить этот смертельно-безнадежный спектакль? — Это не спектакль, Сэмми! — резкий ответ совсем отбросил Сэмми, и он уставился на Генри большими глазами. Тот, видимо, понял в следующие секунды, что перегнул палку, и тут же вздохнул; напряжение покинуло его тело, а рука прошлась по изувеченному лицу. — Сэмми, я… я не знаю как это случилось, или что вообще происходит, и не могу дать дельного объяснения, но я… сомневаюсь, что это та студия, о которой ты думаешь. Как и… — Генри, наконец, посмотрел на него, еле-еле, печально изогнув губы. — Как и сомневаюсь, что я тот Генри, за которого ты меня принимаешь. Сэмми моргнул. Посмотрел в упор. Какая-то неуютная тишина установилась среди троих перед ним, будто они хотели увидеть, как он отреагирует. А тем временем мысли Сэмми выделывали беспорядочные круги вокруг слов Генри. И тогда его осенило — точно вспышка молнии. Зажав виски пальцами, Сэмми наклонился вперёд, бормоча: — О боже… Генри ещё больше помрачнел, протянув к нему руку, как бы утешая его: — Сэмми, я знаю, это тяжело принять, но… — Я что, ещё сплю? — Ч-что? — Эх, проклятье, я думал, что оно уже закончилось! — продолжил Сэмми, злой и более, чем немного, расстроенный. Но всё же, сон здесь был единственным заключением, так? Потому что, с чего иначе тут двое странных «мультяшек», которые выглядели так, будто только что выскочили со сцены какого-то приключенческого фильма, в то время как Генри сидел рядом и убеждал его, что это всё каким-то образом, реально? Не говоря уже, что все они ведут себя жутко не похоже на себя? Он так и продолжал ворчать под нос и внутренне размышлять, поздно ли ему уйти с работы, когда вдруг на него упала тень. Он посмотрел вверх, немного удивившись, ведь перед ним оказалась Неалиса. Поджав губы, она пристально смотрела на него сверху вниз, созерцательно сощурив глаза. Потом ни с того ни с сего она протянула к нему руку и ущипнула за щёку. Сильно. — Ай-АЙ, какого чёрта, дамочка?! — крикнул он, отпрянув от неё и еле сдерживая порыв смахнуть её руку. Она отпустила, лицо сосредоточенное. — Это же больно? — Конечно, больно! — Сэмми свирепо смотрел на неё, потирая щёку. — Во снах так больно не бывает ведь, — сказала Неалиса. Такие простые слова, простая констатация факта… но Сэмми почувствовал, как сердце забилось сильнее обычного. Неалиса продолжала, теперь обернув руку вокруг своего локтя: — У меня тоже бывали сны. И иногда даже страшные. Но даже если мне в тех снах грозила опасность, когда я просыпалась, всё заканчивалось. Меня в них никогда не ранили. Пронзающий, но какой-то, в то же время, мягкий взгляд её жёлтых глаз, задержался на шее Сэмми. — И… я точно ни в одном из них никогда не была близка к смерти. Сэмми неосознанно поднес руку к горлу, немного кривясь на нежную боль, которую вызвало прикосновение. Но… он же просто, должно быть, ударился, или в простынях запутался, что-то ещё, потому что… потому что таких чудовищ не бывает. Это просто вымысел у него в голове. Его воображение. И ничто другое вообще… — Ты помнишь, что произошло, — сказала она, пристально за ним наблюдая. — Помнишь. И если будешь притворяться, что это невозможно, то попадёшь в беду. — Но как такое может быть возможно?! Как всё это может быть возможно?! Он разбушевался, злой в голосе, но внутренне возвращался к тому, что было до его пробуждения: к пустым разбитым коридорам, к монстру с его голосом и к белой кривой улыбке, когда всё вокруг стало темнеть… Тогда на его плече оказалась рука, он дернулся, вперившись глазами в Генри. Генри же выглядел уставшим и истощённым в такой мере, в какой Сэмми его никогда не видел. — Хотелось бы мне, чтобы не было. Поверь, очень. И как я уже сказал, я не знаю, как это случилось с тобой, но… ты тут. И всё настоящее. Мне жаль. Сэмми только и мог, что уставиться на него с открытым ртом, потому что этот Генри вёл себя так, будто правда искренне верил в то, что говорил. Они все верили. Что будто студия была пустой, заброшенной оболочкой, будто там был человек с его именем, который вёл себя как сумасшедший сектант, будто по коридорам действительно расхаживало какое-то чудовище, будто всё это настоящее. Только это же невозможно. ведь. такого. Не. Бы. ва. ет! «А что если он не врёт, и это всё взаправду?» Всего лишь единственная приблудившаяся мысль, но на одну ужасную секунду Сэмми забыл как дышать, и паника внезапно забурлила у него из глубины, удушая его изнутри. Он наклонился вперёд, прижав единственную свободную руку к переносице, с трудом сдерживая собственные эмоции, чтобы те не перевалили за грань, бормоча, со всё более и более высоким тоном: — Так, так, так тактак, чёрт, чёрт…! Рука, находившаяся на его плече, сжалась, вторая легла на другое, Генри заговорил тихо, но уверенно: — Эй, эй, дыши глубже. Вдох, выдох. Здесь безопасно, нет повода для паники. И тогда Сэмми взлетел на ноги, борясь запястьем с обмотанной вокруг него цепью, и заорал: — Нет повода для паники?! Ты тут сидишь, вдалбливаешь мне, что я как-то залетел в мир, бл*ть, шиворот-навыворот, где всё что я знаю оказалось совершенно наоборот, не давая никаких объяснений как я сюда попал, и даже если просто какой-то е**нутый розыгрыш, ты считаешь, что мне от него будет хорошо?! — Сэмми! — заговорил Генри, тоже встав, посматривая с тревогой в глазах на дверь. Сэмми это не колышет. Давненько он так не злился, но он так устал от этого всего, так устал выслушивать, что все эти страшилки, через которые он прошёл, реальны. Они не могут быть реальны, не могут! — Как вообще я должен поверить в этот бред?! Всё было просто, бл*ть, сном, и позволь скажу кое-что: я не поведусь на это! Тут нет никакого, бл*ть, чудовища, которое выглядит, как Бенди, потому что Бенди — маленький надоедливый гремлин, который любит разыгрывать людей, а не убивать! — Сэмми, прекрати! — вмешалась Неалиса, дёрнув руку к рукояти меча. Он не прекращал. Он слишком взбешён, чтобы думать о чём-либо другом, и очень зол на них за то, что они никак не бросят своё. — И в этой студии нет никакого другого «Сэмми», потому что я тут единственный! И даже если бы и был, то совершенно невозможно, чтобы это был какой-то сумасшедший, секторазносящий ПСИХОПАТ! Всё это бред сивой кобылы, всё до последнего, и ничто из того, что ты тут наговорил, не может быть ПРАВДОЙ! Все остальные тирады, которые у него были припасены, оказались, однако, отрезаны на корню, когда внезапно кулак влетел ему в челюсть, да настолько сильно, что его с громким ударом отбросило обратно на койку. — Том! Прозвучал короткий непримиримый рык, но лицо Сэмми болело слишком сильно, чтобы об этом раздумывать. Стоная, прикрыв щёку ладонью, он попытался сесть вопреки звёздочкам, плясавшим перед глазами. Во рту он ощутил какой-то железный привкус, тёплый, медный, и съёжился. Он никогда особо не любил ни вид, ни запах, ни вкус крови. Его от этого всегда мутило… Рука схватила его за плечо и усадила его снова прямо, голос Генри прорвался сквозь головокружение: — Ты в порядке? В порядке ли он? Конечно же нет, это же должно быть чертовски очевидно. Но большая доля злости была буквально выбита из него, оставив за собой лишь след из досады и полого утомления. И боль. Боль, которой не должно быть, но она всё равно была, ведь вселенная так, чёрт побери, ненавидит Сэмми Лоуренса. Генри всё ещё стоял там, ждал ответа, но прежде, чем Сэмми смог сказать, сквозь стены раздался другой шум… странный, клокочущий, неестественный шум. И он происходил снаружи. — О, нет… — прошептала в ужасе Неалиса. Она встревоженно посмотрела на Генри. — Они тут. Нужно уходить! Генри высокопарно, поспешно кивнул в её сторону и срочно обратился к Тому: — Том, дай ключ. Волк угрюмо взглянул на мужчину, и отвернул голову влево — бессловесный отказ. Генри сделал шаг к нему с отчаянием в голосе: — Том, пожалуйста! Не повторяй то, что было со мной, не сейчас! Неборис на это немного вздрогнул, его губы начали подниматься, чтобы огрызнуться… но потом он отбросил эту мысль в полном поражении. Волк залез рукой в один из набедренных карманов и достал маленький металлический предмет, который потом протянул Генри. Мужчина взял его с благодарной улыбкой и нырнул вниз к цепи вокруг руки Сэмми. Жуткое клокотание снаружи заметно удвоилось, сбивчивые шаги становились ближе. — Генри, быстрее! Похоже, их там много! — торопила Неалиса, вынимая меч. Про себя Сэмми уже более, чем немного волновался. — Я слышу, — сказал мужчина, быстро сорвав замок. Легко и просто цепь размотали, и Сэмми поспешил отдёрнуть руку, потирая разболевшееся запястье, пока вставал. Неборис подошел к двери, топор свисал у него из лапы. Он прислонился к краю, готовый тотчас же замахнуться. Неалиса держала руку на рукояти, готовая выдернуть меч, и поглядывала на Генри с вопросом в глазах. Может его нервы сдавали, или это недавняя травма головы дала о себе знать, но Сэмми чуть не подскочил, когда почувствовал, как что-то погрузилось ему в руку без его ведома. Он на автомате сжал пальцы: предмет на ощупь холодный, прочный и гладкий. Посмотрев на него, он нашёл в руке кусок сломанной трубы, кончик которой испачкан в туши. — Держи это крепче, — сказал ему Генри, хватая свой собственный топор. — Возможно придётся пробиваться, если будет совсем плохо. — Ч-что? Пробиваться? — повторил Сэмми, таращась на него. — Просто держись поближе к нам. Генри шагнул ближе к двери. Это было последнее, что он сказал перед тем, как оставить Сэмми с несметным количеством неотвеченных вопросов и целой кучей сомнений. Он кивнул Алисе, она, быстро взмахнув рукой, раскрыла дверь, и трое вышли. Сэмми сказал бы, что зрелище вышло дурацкое, только вот им овладело внезапное желание не оставаться здесь сейчас одному, и он быстро последовал за ними. Пространство снаружи… задело очень неприятные струны у него внутри, потому что выглядело, как те самые коридоры, по которым он ходил… во сне. «Это же всё ещё сон, правда?» Ему, однако, не досталось шанса дальше об этом поразмышлять, так как влажное рычащее бормотание овладело его вниманием. Его взгляд приковал противоположный конец прохода, где три фигуры шатким шагом ввалились в поле зрения… Три жутких, предположительно нечеловеческих фигуры — франкенштейновская смесь изуродованных конечностей и металлических сочленений, собранных в три еле-знакомых образа, которые он, помнится, видел раньше много раз в студии, хотя они и отличались от тех, как день от ночи… Интересно, принадлежал ли всё ещё этим штукам их титул «Банды Мясников»… Их вид послал непримиримый трепет ужаса сквозь Сэмми. Спит он или нет, но смотреть на них было жутко: их дёрганые, почти вымученные движения выглядели невероятно реальными… Теперь Сэмми действительно начал сомневаться, точно ли он спал. Дальше обдумать свою дилемму ему не удалось, так как, увидев группу, создания устроили хор дьявольских рыков и клокотаний, а потом заскакали к ним. — Бежим! — крикнул Генри. Сэмми дважды говорить не нужно было. Однако даже пока они бежали, он мог использовать голос, чем и воспользовался: — Что это за чёртовы штуковины?! — Плохие новости! — ответил Генри, забежав за угол с большей скоростью, чем этот человек при нём когда-либо двигался. Сэмми следовал за ним, игнорируя, как болела при беге спина. Конкретно этот коридор на конце имел развилку в виде буквы «Т», откуда два прохода вели на дальнейшую, неизвестную для него территорию. Неалиса быстро со всеми переглянулась, и начала поднимать палец, указывая направо: — Пошли, сю…! Прежде, чем она закончила, пол резко закачался. Так сильно, что чуть ли не все из них попадали на пол. Только Сэмми, привыкший уже к подобной чепухе, удержал равновесие. Позади неестественные рыки становились ближе. К несчастью, это не было концом всех неприятностей, так как за спиной он услышал звук трескавшегося дерева и рвущегося металла, и пол под ногами угрожающе заскрипел. В это же время кто-то бортанул его, и они оба отлетели влево на землю. Сэмми почувствовал, как воздух выдавился из его лёгких, когда он ударился об пол. Вдохнув, он приподнялся, подпитанный адреналином, курсировавшим по его организму. Когда он открыл глаза, оказалось, что место, где они только что стояли, было разбито вдребезги, а оставшиеся доски утопали в тёмной зыби чернильного бассейна. Неалиса и Неборис были на другой стороне, а Генри поднимался на ноги рядом с ним, на вид измотанный, но в основном, невредимый. — Вы там как? — вопрос Генри был направлен к паре, которые вдвоём уже вскарабкивались на ноги. — В порядке! К нам допрыгнете? — сказав, Неалиса смерила глазами дыру между ними. — Думаю, да, — Генри тоже поднялся. Хор несдерживаемых рыков раздался намного ближе прежнего, и Сэмми глазами нервно стрельнул на открытое пространство коридора, откуда они прибежали. — Ну тогда быстрее! Чёрные волны туши рябили и перекатывались, как будто призывая их дерзнуть и перепрыгнуть. Пузырь лопнул, как в котле колдуньи, и независимо от того, была ли это тушь или что-то другое, Сэмми не очень-то и хотелось туда свалиться. Генри, разминаясь, готовился в прыжку, когда внезапный холод нахлынул на них на всех. Холод, который принес с собой сверхъестественную темноту: стены, казалось, переливались, как тушь перед ними, пульсируя в ритм невидимого сердцебиения. Оно знакомо. Во всех плохих смыслах. — Чёрт! — крикнул Генри. Он вытянул руку к двоим на другой стороне. — Ал, Том, убирайтесь отсюда! Неалиса и Неборис второго приглашения не ждали, на их лицах изобиловал внезапный страх. Однако перед тем, как рвануть, Неалиса прокричала в ответ: — Встретимся у фронт-офиса! Генри кивнул. Потом развернулся, схватил Сэмми за локоть и втопил вперёд по коридору, как раз в тот момент, когда тушь в дыре начала шевелиться и подниматься. И прямо перед тем, как они вдвоем занырнули за угол, Сэмми, казалось, зацепил взглядом белую кривую улыбку. От этого зрелища он побежал ещё быстрее. Казалось, они неслись вечность, и к тому времени, как остановились в каком-то большом, почти пустом помещении, в котором было несколько открытых арочных проходов, сердце Сэмми бешено колотилось, а ноги болели. Это физическая активность была в разы больше, чем ему доводилось выполнять до этого в течении очень долгого времени, и честно говоря, он сейчас за это расплачивался. Генри чуть поодаль, пыхтя, прислонился к стене. — Что ж… могло быть лучше… но могло быть и хуже… — Что… чёрт побери… может быть… хуже? — спросил Сэмми между вдохами, смотря на напарника. Без намёка на иронию или юмор Генри посмотрел ему прямо в глаза и сказал: — Мы могли… умереть. Сэмми захлопнул рот, очень неприятный озноб прошёл у него по спине. Генри сказал об этом без каких-либо сомнений… и он бы хотел возразить, сказать, что этого произойти не может, что во сне не умирают! «Но могу ли я действительно так говорить теперь?» В ответ он понял, что больше не был уверен, что может. И это его искренне напугало, напугало очень сильно. Но, что бы там ни было, голову сейчас терять нельзя. Это было бы бессмысленно, это трата времени, и он бы выглядел, как кретин… Однако мысль уже просочилась внутрь, и, как упрямый заусенец, отказывалась вылезать. Сглотнув и бросив тревожный взгляд туда, откуда они прибежали, Сэмми тихо спросил: — Генри… какого чёрта тут случилось? Генри сморщил лицо и посмотрел на ноги, видимо, переживая до глубины души так же, как и всегда, когда думал, как лучше объяснить что-либо. И когда он сказал, он сделал это так тихо, что Сэмми чуть не пропустил: — … Джоуи. Это Джоуи Дрю случился. — Что? — Сэмми выпрямился. Конечно, это самое логичное и непосредственное заключение, к которому он и сам приходил, когда что-то даже на малую долю сверхъестественное (или даже просто причиняющее неудобство) с ним случалось. Но… но это… — Хорошо, готов признаться первым: он — простофиля, который не знает, как держаться подальше от дерьма, с которым не должен связываться, — согласился Сэмми, указав на себя. — Но даже я могу сказать, что такое для него немного чересчур! — … ты сказал, что Джоуи делал что-то, что заставило тебя поверить, что ты проснулся здесь из-за него, — утверждал Генри, скрестив руки, насколько это возможно с топором в руке. — Звучит, будто это как раз в его вкусе. — Сонная магия — да! — Сэмми сказал и махнул рукой на комнату вокруг. — Но не… что бы это ни было! Честно говоря, я бы скорее поверил в то, что он где-то облажался, чем в то, что это всё сделано… намеренно, потому что именно это всегда происходит с ним и с его тупыми задумками! Сэмми откровенно не мог поверить, что говорил это он сам, потому что защищать глупости Джоуи Дрю не стояло у него даже в конце списка его обычных занятий. Обычно он с жаждой мести наговаривал на старика, а Генри стоял в защите, даже если это означало успокаивать того, кого их босс взбесил сегодня. И то, что всё стало наоборот, раздражало и причиняло внутренний дискомфорт, и было, в целом, очень неприятно. Может это показывало… насколько вообще тут всё оказалось запутанно. Генри это нисколько не убедило. Недоверчивое сердитое лицо, стальной взгляд, и голос очень-очень-очень ледяной: — Ты уверен? Потому что, я так понял, что он не особо беспокоился о том, что происходило с людьми вокруг, пока он игрался с этой его магией. Не слова Генри лишили Сэмми дара речи. Нет… лишила его интонация. Он говорил низко, почти рычал, с оттенком злобы, изобилуя неприязнью, приправив блеском, который медленно проступил на лице, пока шла беседа. И взгляд в его глазах… Это было настолько настораживающе близко к ненависти, что у Сэмми действительно уже не было слов. Этот взгляд настолько чужд обычно весёлому, расслабленному мультипликатору, что на него, в принципе, неприятно смотреть. Генри решил, что тишина означала конец разговора, сделал глубокий вдох и потом встал на ноги. — Проехали. В конечном счёте, полагаю, это не так уж и важно, да и надо двигаться дальше. Он, нахмурив бровь в размышлении, дважды внимательно осмотрел другие пути, куда они пока не ходили, и, наконец, указал на самый левый. — Сюда. Он вернёт нас обратно к фронту. Так будет немного дольше, но, надеюсь, безопаснее… Сэмми просто наблюдал за ним, не зная что сказать. Нерешительность ему, на самом деле, не была присуща, но что, чёрт возьми, вообще в этом месте есть нормального? Тишина продолжалась несколько секунд. Глубокая тишина, прерываемая лишь отдалённым скрипом дерева и труб, и похрустыванием сгорающей электрической лампы… Настолько было тихо, что он чуть до потолка не подскочил, когда ни с того, ни с сего зазвонил телефон. Он обернулся к источнику шума, заметив его, безвредно висевшим на стене, позади себя — один из тех телефонов под Бенди, которые Джоуи посчитал в самом начале «милыми». Звук, который он издавал, был громким, пронзающим, раздавался по заброшенным коридорам так громко, что что-нибудь где-нибудь обязательно его да услышало. Чисто инстинктивно Сэмми ринулся вперед, схватил трубку и сорвал её со станции, ругаясь себе под нос, пока пытался заткнуть скотину. И тогда телефон затих, перестал звенеть. Но всё равно продолжал издавать звуки. — А… о? Сэмми моргнул, посмотрев на него. Это… речь? — Ал… о? Кт… это? Знакомый голос. Он ему знаком, о-он знает, кто это! Вцепившись в телефон, он приложил его к уху и чуть не заорал в приёмник, не смея даже надеяться: — Сьюзи?! Сьюзи, это ты?! На другом конце потрясённая тишина… и потом, как богом посланный, тот же знакомый голос вернулся, крича: — Сэм…ми?! О Бо… же, Сэмми?! Звучало на неё похоже. Настолько похоже, что Сэмми хотел верить, что это действительно происходит. Но стоило взойти его облегчению, как более тёмное подземное течение сомнения внезапно его подточило, утянув вниз. Ведь каким образом это могла быть его Сьюзи? Во всём этом безумии, этом хаосе, что, нахрен, было вообще настоящим? Свободная рука прошлась по волосам, выдирая своей силой клочья; он почти задыхался под напором свежего потрясения. — Э-это… это правда происходит? К-как я с тобой говорю? Это же очередной, мать его, фокус, да? Должно быть да, должно быть да…! И тогда его голос сделал, возможно, самую унизительную вещь, которую вообще мог сделать с ним в этот момент. Он, чёрт побери, сломался. Такого никогда раньше не было. Никогда. Это он настолько расстроен? Он начал сходить с ума в этом месте? Звучало похоже на то, особенно в кипе с тем, как его рот продолжал болтать, видимо, без его согласия. Только когда сильная рука оказалась у него на плече, он вспомнил, что с ним в комнате всё ещё был Генри, и как раз в то же время голос Сьюзи снова прорвался сквозь помехи, прозвучав встревоженно и озабоченно: — Сэмми? Сэмми, всё хорошо! П-просто скажи мне, где ты, хорошо? И я тебя заберу, я-я тебя заберу! Сказать, где он…? Она… не знает, где он? «Не знает, потому что ты не там. Не знает, потому что ты не там, где тебе положено. Не знает, потому что ты не спишь.» Это последний гвоздь в гробу против всех отрицаний, что остались у Сэмми. Он не спит. Это всё действительно с ним происходит. И Сьюзи спрашивает его, где он, будто она может его спасти отсюда. Невозможно описать, что Сэмми чувствовал в этот момент. Он в ужасе, в замешательстве, в ступоре — смесь стольких многих эмоций нахлынула на него в один миг… И, возможно, поэтому его тело не знало как ещё отреагировать, не имело иного пути выплеснуть нестабильные эмоции любым другим способом: Он засмеялся. Звучало маниакально, даже для его собственного слуха, что, по правде, описывало, насколько ужасно всё сейчас для него обстояло. — Сэмми? — он услышал осторожный, обеспокоенный вопрос Генри. Похоже тот очень искренне волновался за здравомыслие музыканта. Его он обвинять не стал бы. Сэмми и сам за это немного переживал. Сам же он направил слова Сьюзи, если он вообще разговаривал с ней: — Т-ты не можешь. Ты не можешь просто прийти и забрать меня, я…! «В другом мире? Жутком, гадком, неописуемом мире?» — О чём ты? — спросила Сьюзи, она заговорила мягче, переходя на успокаивающий ритм, к которому, как он знал, она прибегала только когда он был в действительно плохом настроении. — Сэмми, просто успокойся, хорошо? Ты должен объяснить мне, куда идти. — Нет, ты не понимаешь! — кричал он, отчаявшись донести, насколько бедственно было его положение, отчаявшись объяснить происходящее, хотя даже он сам совершенно не понимал, что случилось. — Я не… Э-это, ну, я в студии, но не в нашей студии! — Что? Сэмми, что ты…? — Ты должна заставить Джоуи это исправить! — говорил он, игнорируя то, как Генри рядом с ним напрягся. Что бы Генри ни думал о Джоуи Дрю здесь, для Сэмми он мог быть единственным человеком, способным вытащить его из этого безобразия. — Это не сон, Сьюзи! — кричал он, и сказать это вслух, признать, что это все настоящее, было одновременно и освобождением, и проклятием в одном лице. — Что бы это ни было, это не сон! — Сэмми…? Но их время вышло. Позади них комнату сотряс жуткий рык, оба — Сэмми и Генри — развернулись и увидели высокую, худощавую фигуру, тяжело ковылявшую в помещение. Он же сам видел только его широкую улыбку. И оно направлялось прямо к ним. У Сэмми чуть сердце не остановилось, и он вскрикнул: — Вот чёрт…! Генри уже схватил его под локоть, и сдернул с телефона, метнувшись к арке рядом с ними. Сразу за ними существо (Бенди ли это?) врезалось в стену, раздавив телефон на куски огромной рукой-перчаткой, рыча, как животное. Собственная рука Сэмми потянулась к шее, ушибы заболели вновь, напоминая ему, на что способна была эта штука. Свежее копье страха пронзило его. После этого следовала безумная гонка; коридор за коридором, комната за комнатой пролетали так быстро, что смазывались воедино. — Туда! — крикнул Генри, указывая вперёд. По началу Сэмми не понял, что тот имел ввиду… пока его взгляд не упал на маленький деревянный шкафчик, достаточно большой, чтобы в нём можно было стоять, и на двери которого был нарисован чёрный нимб. Без предисловия или объяснения Генри распахнул его и затолкнул Сэмми внутрь, самостоятельно протиснувшись вслед за ним. Когда Генри закрыл за ними дверцу, внутри оказалось очень тесно, единственный свет проникал в прорезь на двери, но Сэмми не имел права жаловаться. Особенно когда снаружи стены стали темнеть, и жуткое хрипение чудовища становилось всё ближе и ближе. Сэмми захлопнул рукой рот, чтобы предотвратить малейшие возможные звуки, но тремор по всему телу он до конца подавить не мог и трясся так сильно, что зубы стучали друг о друга. Рядом с ним Генри тяжело дышал через нос, рукой держа ручку двери так крепко, что, должно быть, ему было больно. Движение вдоль прорези привлекло его взгляд обратно наверх, и он не смог сдержать стон, вставший колом посреди горла, когда увидел, что то создание, что шло за ними, теперь было прямо перед их укрытием. Его кривая улыбка была практически вровень с дыркой в двери, и оно приближалась, приближалась, и ещё приближалась. Миазмы по стенам давили сильнее, плотные, как туман, и вдвойне угнетающие, они подавляли даже самые яркие лучи света. Он почувствовал, как Генри рукой оттолкнул его назад, самостоятельно отдаляясь от прорези, пока они оба не вжались в заднюю стенку шкафчика. Рука Генри не опускалась, оставаясь прижатой к груди Сэмми, будто это как-то помешает этой штуке разорвать их на куски, как только она их найдёт, потому что это она и собиралась сделать, она их найдет, она убьёт их обоих нахрен! Тут из ниоткуда устоявшуюся напряжённую тишину разорвало клокотание. Прямо позади существа Сэмми заметил одного из тех жутко обезображенных участников Банды, который ввалился на открытое пространство. Его челюсть свисала, рот невероятно широко раскрыт, и он слепо ковылял вперёд. И существо, услышав это, резко развернулось и яростно завопило. Совершенно забыв о шкафчике, оно прыгнуло к маленькому чернильному зверю и схватило его за голову огромной рукой. Улыбка не исчезала ни на секунду, и Сэмми не мог оторвать глаз в то время, как те вцепившиеся пальцы сжимались крепче, крепче, крепче, пока второй не издал жуткий вопль, будто ему было больно, ужасно больно, боже, неужели эти штуки действительно что-то чувствуют?! ХЛОП! Тушь прыснула чуть ли не во все стороны, когда голова одного существа лопнула в руке другого, как пузырь, испачкав стены, пол и даже потолок тёмными пятнами. Сэмми почувствовал, как у него скрутило желудок. Отвратительный хлюп, раздавшийся от тела, когда чудовище его бросило, лишь усилил позывы, и ему пришлось насилу сдерживать тошноту, подкатывавшую к горлу, несмотря на то, что оно потом растворилось. В последний раз прорычав, чудовище в виде Бенди развернулось и стало уходить прочь, его тьма испарялась, и, наконец, совсем ушла. Подождав секунду, чтобы удостовериться, что опасность миновала, Генри открыл дверь и осторожно ступил наружу. Сэмми больше ждать не мог. Протолкнувшись мимо мультипликатора, он отбежал в сторону, обернув рукой живот, и его вырвало. Он и так бегал на пустой желудок, так что вышла только желчь… но от кислоты на языке и запаха туши ему стало лишь хуже: живот прихватило, горло болит, кашель; кажется, настолько гадко он себя не чувствовал уже очень давно. — Бл*ть… И на протяжении всего этого времени, у него в голове прокручивалось всё, что только что произошло. Почти постоянно повторяясь, всё это впечатывалось в его сознание с тошнотворной ясностью, в то время как садистский голос продолжал нашёптывать: «ты не проснёшься, ты не проснёшься, ты не проснёшься, ты не проснёшься…» Он пошатнулся назад и ударился о противоположную стену, соскользнул по ней вниз, почувствовав, что ноги вот-вот отвалятся. Всё болело: его тело, разум, душа — всё опустошённое и слабое, на грани того, чтобы расколоться на кусочки. И наверное из-за всего этого, в кипе с возможностью это ещё и обдумать, когда он был выжат, истощен, не соображал от непомерного страха — из-за этого у него помутнело в глазах. — Бл*ть…! — прошептал он, прижав руку к глазам и закусив до боли губу. Не помогало. Ни капельки. И даже сейчас Сэмми чувствовал унижение, потому что не мог никак остановить то, как прерывалось его дыхание, или удержать поток жидкого тепла, которое настойчиво соскальзывало со щёк. Рядом прозвучал очень мягкий и озадаченный вздох, напомнив ему, что его срыв ещё и произошёл в присутствии аудитории, как же, мать его, восхитительно. А ещё хуже то, что он знал, что хоть это и Генри, это не тот Генри, которого он знал... так ведь? Просто какой-то чужак с его лицом. От этой мысли боль в груди стала ещё хуже. Но… даже тот факт, что Сэмми непременно для него тоже был незнакомцем, не помешал второму присесть рядом с ним в молчаливой солидарности. И пусть он сделал лишь одно — прислонился плечом к плечу Сэмми — контакта оказалось достаточно, чтобы помочь прогнать изнутри часть тревог, чтобы напомнить, что, чужак он или нет… он не был одинок в этом кошмарном месте. … и всё же… он надеялся, что Сьюзи поняла, что он пытался ей сказать. И вопреки всем дурным предчувствиям в отношении хобби его начальника, он надеялся, что Джоуи найдёт способ это исправить и вернуть его назад. … это была его единственная надежда.~~~
Если крикнуть в студии, и никого там не окажется, чтобы это услышать - издал ли ты звук вообще?