~~~
Ноги несли его вперёд в неизвестном направлении, земля под подошвами твёрдая, но рябит, как вода, от каждого его шага. Единственный звук — капающая тушь, но в её плеске есть мелодия, нежная песня, настолько знакомая, что он вот-вот вспомнит название, но мысль то и дело ускользает прочь. Он шёл дальше, шёл быстрее. Он… пытается найти что-то? Кого-то? На языке вертится, заманчиво, соблазнительно, мучительно близко… что же это? Ещё быстрее, трусцой. Он должен добраться куда-то, куда-то не сюда. Мелодия в волнах становится громче, симфония перешла на фальцет. Голоса внутри шепчут, дают обещания, обещания, которым хочется верить. Где-то назвали его имя… Куда я должен идти? Теперь он бежит, гонится за этим эфемерным голосом и всеми его обещаниями сквозь старые песни, которые не может вспомнить. Это единственное, что он может делать. Другого выбора нет. Сэмми проснулся от звонкого удара об пол. Звук этот немедленно возбудил все его органы чувств. Тут же он услышал тихое ругательство Генри, что тем более привлекло его внимание, потому что Генри вообще не использовал бранные слова. Что-то металлическое проскребло по полу, его подняли, затем — тихое бормотание и опять деликатная тишина. Но Сэмми уже был слишком бодр, чтобы снова заснуть. Поэтому, устало вздохнув, он перевернулся на спину и сел, потирая глаза, пока они привыкали к свету. — Эй, — тихо произнёс Генри со своего места, направив в его сторону взгляд сожаления, — прости, что разбудил. Сэмми закряхтел, потом потянулся, немного жмурясь от затяжных болей в спине и ногах. Пусть он и устал, зато старые и потенциально заплесневелые ковры уж точно не были пуховой периной. — Как спалось? — спросил Генри, повернув голову обратно на предмет, который крутил в руках: какая-то странная маленькая ручная безделушка с куском стекла, примотанным посередине. Смутно помнится, он уже видел, как она висела на ремне у Генри. Наверное, это он её уронил. Сбросив льняное полотно, которое заменяло ему одеяло, благополучно принесённое из дальнего угла услужливой Ал, Сэмми ответил: — … лучше, чем ожидал. Ну и это… по большей части было правдой. Но его сны оказались… странными. Даже не тревожными, а просто странными. Плещущая тьма, будто он ходил в лучах света глубоко под океаном, и… шёпот. Много шёпота… Генри несильно улыбнулся. — Это хорошо. Чувствуешь себя лучше? Сэмми уставился на него узкими, как щели, глазами, и Генри, кивнув, признал: — Понял, глупый вопрос. — Где те двое? — спросил Сэмми, оглядывая комнату, в которой мультяшки сейчас совершенно отсутствовали. — На разведке. Приспосабливаются к планировке этого уровня, может и полезные припасы найдут. — А… — он решил, что звучит правдоподобно. Однако, что тут внизу можно найти полезного — он не знал. Сэмми наблюдал, как второй поднял предмет в руке и, сощурив глаза, посмотрел в стекло. Любопытство возросло, и Сэмми наклонился вперёд, спросив: — А что это у тебя такое? — О, это? — Генри резко повернулся к нему, — Я зову его Смотровым Инструментом. Позволяет читать скрытые послания на стенах. — Скрытые послания… на стенах, — сказал Сэмми, и пусть голос у него звучал ровно, внутренне его это немного взволновало. — Угу, — Генри сконфузился. — И, кстати, в этой комнате есть одно. Сэмми сжал губы в тонкую линию и очень подозрительно огляделся на кажущиеся чистыми стены, настороженный лишь совсем немного. — А-гааааа… — Вот, — Генри протянул ему «Смотровой Инструмент», — посмотри сам. Сэмми внимательно посмотрел на инструмент, глянул разок на Генри, снова на инструмент, будто для него лично это было оскорблением. Но тогда его потенциально паталогическая любознательность окончательно победила — он вздохнул и взял. — Ну хорошо… и что мне делать? — Просто смотри сквозь стекло. Ты быстро его найдёшь. Жутковато. И всё же после растянутого вздоха, Сэмми поднял прибор и посмотрел в необычайно начищенное стекло, вставленное в его сердцевину. Сначала он видел всё те же пустые стены — ничего, кроме грязи и значков из туши, которые Ал стала рисовать, видимо, чтобы скоротать время. И тогда его взгляд зацепил золотой проблеск. Он перевёл взгляд ближе к потолку, где аккуратным почерком оказались выведены несколько слов, совершенно невидимых до этого: «Не стыдно и посмеяться.» Сэмми уставился на надпись: ему одновременно любопытно и немного не по себе от подтекста, заложенного в ней. — Эм… и кто именно их оставляет? Генри легонько хихикнул по непонятной Сэмми причине. — Кто-то неопасный, думаю так можно утверждать. Сэмми сощурил глаза, нахмурившись. — Откуда тебе быть таким уверенным? Ты его знаешь? Генри лишь очень загадочно улыбнулся, перед тем как протянуть руку. Подозрительно смерив его взглядом, Сэмми отдал ему странный прибор. Не то чтобы он не доверял Генри (мужик дважды спас его шкуру, в конце концов), но когда люди говорят такие вещи, и без объяснений, то… Глубже задуматься над этим не вышло, так как дверь внезапно с железным стоном распахнулась, застав его врасплох. Когда в неё вошли Ал и Том, он немного успокоился. Мультяшный волк закрыл за собой дверь, а девушка направилась к столу с полной охапкой различных вещей в руках. Генри встал и подошёл к ней, разглядывая добро, которое Ал разложила на столе. — Повезло? — Немного, — ответила она, уже разбирая кучу. — Две банки супа, разводник, пара винтов на случай, если Том снова сломает руку, и… Она схватила что-то из кучи — маленькую прозрачную бутылочку с жидкостью — и победоносно потрясла ей. — Немного ацетона! У Генри зажглись глаза. — Нашли его? Превосходно! Так сказал Генри. Сэмми же насторожился и взобрался на ноги. — Подожди, ацетон? Он для вас двоих разве не опасен? Все, кто работал в студии, знали, что у мультяшек это вещество считалось максимально близким к кислоте, на сколько это вообще возможно. Он очень отчётливо помнил тот раз, когда Борис по неосторожности плеснул немного себе на лапу. Бедный волк не мог играть на кларнете несколько дней, пока лапа совсем не зажила. К тому же, предположительно, оно было и достаточно болезненно. Откровенно говоря, без подобного сейчас можно было бы и обойтись. — О, доброе утро, Сэмми! — сказала Ал, повернувшись к нему лицом, её золотые глаза сияли, будто у неё в руке и не было бутыли смертельно опасной кислоты. — Ацетон? Полагаю, может, если с ним не правильно обращаться. Но то же самое можно сказать обо всём, что мы тут делаем. Знаешь ли: то тушь, то монстры… Сэмми негодующе смотрел на неё, скрестив руки, не одобряя дразнящий тон. — Моё утверждение ещё в силе. Ал только улыбнулась. — Всё в порядке, Сэмми. Я знаю, что делаю. Но я признательна, что ты беспокоишься. Он сузил глаза ещё больше, отказываясь осознавать лёгкий жар на щеках. — Это называется практичность. Почему бы Генри его не взять? — О, что ж… — Генри потёр затылок. — Только Том знает, как делать гранаты, а у Ал бросок более меткий… — … гранаты? — Ну, думаю это даже больше, как коктейль Молотова, — объяснял Генри. — Он сам по себе уже вредит монстрам, да и к тому же вещество легко воспламеняется. По правде сказать, это гениально. Том рядом хрюкнул, похоже, обозначая, что он, возможно, доволен похвалой. — Что на уровне? — спросил Генри, переводя внимание на Ал. — Ну, а ты что ожидал? — она пожала плечами. — Запутанные коридоры и много искателей. Следов Чернильного Демона не видела, но это, может, ненадолго. Генри кивнул. — Верно. Наверное, стоит скоро отправляться. — Согласна. — И куда? — спросил Сэмми, не очень обрадованный идеей шататься снаружи. — К выходу, надеюсь? Двое посмотрели друг на друга, и Генри ответил: — Ну, мы его и пытаемся найти. Это не очень-то и просто. — Мы… надеемся, что если отключить Чернильную Машину, это станет возможным, — поддержала Ал. Потом более слабым голосом добавила, — Надеемся. — Чернильная Машина… — проворчал Сэмми, ни на йоту не удивлённый, что она была препятствием. Эта чёртова штука отравляла ему жизнь много лет, и она обязательно должна досаждать ему и в другом мире. — Вижу… ты уже представляешь, что это такое, — осторожно заговорил Генри, возможно, заметив злые огоньки у него в глазах. — Угу. Да, знаю её. — Её важно уничтожить, — повторила Ал, прицепив шестерню на свой пояс для инструментов. — Чем быстрее, тем лучше. Когда она перестанет мешаться на пути, может, это и тебе поможет. Ещё мы можем по дороге поискать что-нибудь, что тебя натолкнёт на мысль, как вернуться домой. Что ж… какой бы хилой эта мыслишка не была, это был хоть какой-то план. А это больше, чем у него было до сих пор. Том одобрительно прорычал, снова подхватив топор и вытянув его вдоль ноги. Генри сделал то же самое, убедившись, что его «Смотровой Инструмент» как следует пристёгнут, и ловким движением рук проверил прочность лезвия топора. И тогда Сэмми понял, что… ему стоит сделать то же самое. Он, внезапно разволновавшись, пошёл брать свою трубу, но его остановила тонкая ручка, возникшая на его плече. — Сэмми, постой. Он повернулся к Ал, нахмурив бровь, и она протянула ему разводной ключ. — Этот будет немного крепче. И потяжелее. Сэмми глянул на ключ, на трубу, и самостоятельно убедился, что ключ куда идеальнее подходил для драки, чем помятый кусок арматуры, который он таскал до этого. Так что, замешкавшись только на мгновение, он наконец принял предложенное оружие. — … спасибо. Ал улыбнулась, очевидно довольная. — Пожалуйста. — Сэмми, не хочешь немного поесть перед тем, как мы пойдём? — спросил Генри, оглядывая банки, безобидно разложенные на столе. В качестве ответа ему оказалось достаточно угрюмого взгляда. — Ну хорошо… Все готовы? — спросив, Генри занял место у двери. Ал и Том кивнули, очевидно в разы более подготовленные, чем Сэмми когда-либо вообще сможет себя почувствовать. Сглотнув, он поднял разводной ключ, как можно более похоже обозначая, что он «готов». Генри это понял, потом повернул ручку двери и, потянув, открыл её. Он и Ал вышли первыми, настороженно сосредоточившись на округе. Однако перед тем, как Сэмми успел последовать за ними, пальцы больше и грубее схватили его за руку, заставив остановиться. Обернувшись, он увидел Тома — тот смотрел на него особо косо. Волк почти угрожающим, агрессивным жестом резко приложил палец к губам. Со свирепым взглядом Сэмми прошипел в ответ: — Понял я! Мультяшка рыкнул, но отпустил руку и прошёл мимо, чтобы присоединиться к остальным снаружи, и больше к нему не оборачивался. Том ему уже очень не нравился… Подчёркнуто отряхнув рукав, к которому прикасался мультяшка, Сэмми в последний раз оглядел их временное убежище, глазами задержавшись на свае, около которой остались те невидимые слова, и, наконец, вышел сам. — Так это… как именно вы собираетесь… уничтожить машину? — тихим голосом спросил Сэмми, когда догнал остальных. — Мы… точно не знаем, — призналась Ал, и её это очевидно беспокоило. — Надеемся, что поймём, когда доберёмся до неё. — Замечательно, — пробубнил Сэмми. — Ну и где она? — Внизу, — спокойно ответила Ал, — в дальних недрах студии. В её голосе был тяжёлый, зловещий оттенок, неприятно колкий. Однако, больше вопросов он не задавал, так как Том махнул рукой, требуя тишины. Хорошо, что остальные, видимо, знали, куда направлялись, потому что Сэмми и малейшего понятия не имел. Для него везде всё было одно и то же: место, ещё больше напоминавшее лабиринт, чем его собственная студия — лабиринт туши и гниющих коридоров. Снаружи, вне укрытия, не составляло труда помнить, в какой опасности они все пребывали. Глазами он то и дело вертел по сторонам, пытаясь игнорировать собственное перевозбуждение. Разговоры ограничивались только осторожными вопросами и тихими наблюдениями, остальное немедленно пресекалось Томом. От этого зловещий стон этого места становился только громче. Рядом, совсем близко к его ноге булькнула маленькая лужа туши, и губа Сэмми изогнулась в отвращении. Правда, не похоже, что теперь тушь сможет сделать что-либо ещё с его одеждой, но это ведь её источник. Капанье туши звучало везде и отовсюду. Немного раздражало. Но… когда все молчали, он слышал в ней какой-то ритм. Будто тушь задала себе темп, с которым падала, особый мотив. Бывали даже моменты, когда оно звучало знакомо, как по радио, когда играют начало мелодии, которую ты уже слышал, но потом она сменяется на что-то неизвестное. Ал и Том шли во главе колонны, Генри сразу за ними, вытянув топор и с серьёзным видом осматриваясь по сторонам. Сэмми же оставалось поглядывать назад, с одной стороны, из-за паранойи, из-за чувства, что в тенях что-то есть. С другой стороны… Оно звучало так знакомо… Повернувшись снова вперёд, он готов был спросить, слышат ли остальные то же, что и он, когда вдруг ему протянули уже знакомый инструмент. — На. Может посмотришь, нет ли рядом никаких сообщений? — сказал Генри с небольшой улыбкой на лице. — Заодно будет, чем заняться. — Тех… жутковатых невидимых надписей? — уточнил Сэмми, чтобы лишь удостовериться, что они говорили об одном и том же. — Да, жутковатых невидимых надписей, — ответил с довольным видом Генри. Выпустив воздух сквозь сомкнутые губы, Сэмми всё же взял прибор. Генри прав: хоть чем-то можно заняться. Да и, к тому же, того, что оставляло эти надписи, поблизости не было. Он на это надеялся… Повертев головой, чтобы прогнать эту мысль, Сэмми поднял прибор и, прищурившись, посмотрел в него. Похоже, тут рядом ничего не было. Только пустые стены. От нечего делать, он повернулся к группе спереди — может там будут какие. И, к своему удивлению, он заметил золотую искру прямо рядом с собой. Но она исходила не с сочетания слов на стене. Она была над головой Ал! Это нимб, какой был у Алисы! Молча растопырив глаза, Сэмми опустил инструмент, пока линза не ушла из поля зрения, и увидел, что без него над её головой ничего не было видно. Только обруч, державший её волосы. Он поднял прибор снова — нимб появился. Невооружённому глазу он совершенно не видим! Она вообще знала, что он там есть? Это как-то связано с тем, что она — мультяшка? Том повернулся к ней, когда она тихо спросила его о чём-то, его ушки немного приподнялись. Сэмми не удалось сдержать тихий смешок, когда он заметил сияющую кость, болтавшуюся у того в пасти. Ухо волка выкрутилось, а вскоре и вся голова повернулась к Сэмми, губы серьёзно и подозрительно изогнулись. Сэмми отвернулся, но скрыть ухмылку и не старался. Он слышал, как Том фыркнул — он очевидно недоволен, но пытаться выжать ответ не стал. И не получил бы всё равно, если бы и пытался. Сэмми почувствовал на себе взгляд Генри. Тот выглядел немного озадаченным и выгнул бровь, молча вопрошая. Сэмми в ответ только поднял «Смотровой Инструмент» и пожал плечами. Потом — просто потому что он мог — Сэмми направил инструмент на Генри. Он не знал, чего при этом ожидать. Если честно, он вообще ничего не ожидал. И когда он посмотрел в линзу и увидел, как глаза Генри загорелись ярким чистейшим золотом, слово «удивление» и на половину не описывает того, что он почувствовал. Он тотчас опустил руки, открыто таращась на того в нескрываемом шоке; линза ушла из глаз, забрав с собой и сияние. Глаза Генри опять стали нормальными. Он даже отчасти задумался: может ему уже стало мерещиться из-за пережитого стресса, постепенно оседавшего в голове? Генри смотрел в ответ и заметил, как глаза собеседника немного расширились. Он плотно, несколько встревожено сжал губы. Потом снова посмотрел вперёд, непринуждённо сказав: — Сэмми, что-нибудь полезное там увидел? Сэмми поморгал, взглянул на инструмент в руках, не зная, что сказать. — Э-э… нет. Нет ничего. Генри не ответил, Сэмми его не заставлял. «Превосходно,» — раздражённо подумал он, — «теперь мне и впрямь всякое мерещится…» Путешествие снова продолжалось в тишине. Казалось, они идут вечность, но никуда так и не продвинулись, будто сама студия пыталась воспрепятствовать выполнению их задачи. Вздохнув поглубже, Сэмми снова попробовал смотреть в прибор, на этот раз избегая группу спереди. Но вокруг них до сих пор ничего не было. Ничего, кроме всей этой отвратительной туши. «Кого тут ты назвал отвратительным?» Сэмми подскочил, вскрикнул и обернулся так быстро, что чуть ноги в узел не завязались. Он завалился прямиком на Генри, и тот, встревоженный, поймал его за руку. — Сэмми, что такое? Сэмми в недоумении уставился на Генри. — Ты не слышал?! Ал и Том впереди зашевелились, держа оружие наготове — они, сощурившись, всматривались в оба конца внешне пустого коридора. — Слышал что? — спросил Генри, оглядывая проход. Позади них было темно — пустое пространство. На данный момент Сэмми уже стал сомневаться в себе. Боже, что это место с ним творит?! — Я-я… проклятье, показалось, я услышал что-то, — пробормотал он, сдвинув брови. — Старайся сохранять ясную голову, — сказала Ал, сочувствующе посмотрев на него. — Это место заставляет видеть разное. И слышать… Том внезапно схватил её за плечо, не отводя глаз от коридора. Он долго и низко прорычал, уши повернулись и наклонились вперёд. Будто он что-то выслушивал… Ал напрягла плечи, повернувшись вслед за ним и держа меч под углом, готовая ко всему. В то же время Генри шагнул к ним, оттолкнув Сэмми назад. Почти сразу был дан ответ на их поведение, когда протяжный низкий вой раздался дальше по коридору. К нему присоединялись ещё голоса, дополняя образовавшийся вокруг них воющий хор, зловещий и пугающий. И он увидел, как в тенях начали появляться силуэты. Тёмные, склизкие, ползущие, протягивающие к ним омерзительно длинные руки, их еле различимые лица с пустыми глазами каким-то образом ещё отражали их глубокие страдания. И их стоны… почему у него возникло ощущение, что он их почти понимает? — Искатели! — крикнула Ал и ринулась вперёд. Её меч один раз мелькнул в тусклом свете, серебро блеснуло — и срезало начисто голову одному из существ. Сэмми от этого зрелища немедленно почувствовал омерзение, в то время как Том присоединился к драке, вонзив топор прямо в лицо другому. Потом он с тошнотворным хлопком вынул оружие, а аморфное тело существа растаяло в чёрную бесформенную лужу. Заработал убийственный метроном. Сэмми мог только сдерживаться, чтобы его снова не вывернуло. Честно говоря, он немного благодарен Генри за то, что тот оставался рядом с ним, но он видел и то, что тот приготовился встретиться с чем угодно. Что-то забурлило рядом, и Сэмми оторвал взгляд на достаточное расстояние, чтобы заметить, как тушь поднималась сквозь пол совсем рядом с ними, бурля, как ведьмино варево. В следующее мгновение Генри оттолкнул его назад, и в тот же момент эта лужа взорвалась фонтаном вверх, и новое существо ринулось на него. Генри отразил удар топором, отбросив существо в сторону, и взмахнул снова. Но даже когда он разрубил этого, из-под пола полезли ещё. Вот чёрт! — АЛ! ТОМ! — выкрикнул Генри, поднимая тревогу. Двое мультяшек услышали это и, быстро кивнув, Ал поспешила на помощь сквозь толпу монстров, появившуюся из ниоткуда. Но надвигалось ещё больше существ, которых Генри уже не осилит, а она пробивалась сквозь толпу, чтобы только добраться сюда. Один сейчас был перед Сэмми, рычал, как животное. Его деформированные когти тянулись к обращённой к нему спине Генри, он вот-вот нанесёт удар, потенциально смертельный удар! Может адреналин поднялся выше, чем он ожидал. Может он просто, мать его, устал ото всего, что это место ему подбрасывало. И может у него не было полного понимания того, что он вообще творит, и он был напуган, и это было безрассудством, но для него уже ничто не имело значения, так как он поднял разводной ключ в руках и замахнулся им сильнее, чем когда-либо замахивался чем-либо в своей жизни. Кончик ключа столкнулся точно с головой существа, ему показалось, что он ударил резину, которая изогнулась и поглотила железо, сплющившись, как дёготь. Существо застонало и повернулось к нему, подползая на неустойчивых конечностях, и Сэмми махнул снова, ударив его прямо в предполагаемую челюсть. И этого, похоже, было достаточно, потому что тогда оно растворилось, пропав в чёрной маслянистой луже. В течение секунды он ошеломлённо смотрел на неё, почти не в силах осознать, что это сделал он. В отдалении раздался смех. Вот Ал уже тут, меч засвистел, принося с собой перевес в силе. И, стряхнув оцепенение, подпитанный своей победой, он присоединился к битве. Он старался не думать, что именно он бил, что именно могло быть подо всей этой тушью. Сейчас на кону стояла его жизнь. Существ было бесчисленное множество, но они медленные и глупые, и совсем скоро они все кончились. Он как можно лучше постарался внешне поправить себя и выпрямиться, пока никто не заметил, насколько он был напуган, стоя с одышкой и трясущимися руками. Рука появилась на его плече, он обернулся и увидел Генри, вставшего рядом, слегка улыбавшегося. — Спасибо за помощь. Что спас тогда от мерзкой травмы. Сэмми сбивчиво кивнул ему. Искренне благодарный тон Генри был и согревающим, и несколько смущающим. — Ну, а что ещё мне оставалось делать, позволить ему оттяпнуть от тебя кусок? Генри мягко посмеялся. — Справедливо. — Хорошо справился для первой битвы, — встряла в разговор Ал, посматривая на него с одобрением, пока протирала лезвие меча. — Продолжай и дальше, и у нас не будет больше никаких неприятностей. Том буркнул, как всегда грубо скрестив руки, но хотя бы не третировал его за старания. — … точно, — сказал Сэмми, вертя в руке ключ. — Пошли дальше, — Генри развернулся, — никогда не знаешь, когда они вернутся. Он наклонился, поднял прибор, который Сэмми обронил во время битвы, и прицепил его себе на ремень, а потом они вчетвером двинулись вперёд. Сэмми понимал его. И ему самому не нравилась мысль о том, чтобы оставаться на одном месте слишком долго. Но когда они уходили, он не смог удержаться и снова обернулся посмотреть в обратный конец коридора. Он же… действительно тогда что-то слышал? Или это у него галлюцинации? Тряхнув головой, Сэмми заставил себя последовать за остальными. …не зная о тени, следовавшей за ними по пятам.***
И снова дорога проходила в тишине. Сэмми заимел новый повод для переживаний, думая об ещё одной стычке. И после пары опаснейших происшествий, они, в конце концов, нашли место, на которое рассчитывали остальные трое: старый покосившийся подъёмник, который опустит их вниз. Только вот… он не работал. Ал попробовала нажимать кнопки, на что подъёмник лишь возмущенно скрипел, а когда Том попробовал проверить проводку — вдруг там что-то застряло среди кабелей? — его настолько сильно тряхнуло, что он чуть не потерял вторую руку. Раз стало очевидно, что он их не повезёт, куда они хотят, уставшие после перехода по лабиринту, они разбили лагерь в очередной заброшенной комнате. Ал занялась заколачиванием двери, Том, пользуясь своим чутьём, отыскал несколько пыльных банок, притаившихся на полках. Счастье-то какое. Сэмми занял место в углу и разминал запястья, когда Ал, сияя глазами в темноте, подошла к нему. — Слушай, Сэмми, ты в порядке? Это твоя первая битва как-никак. — Битва не первая, — Сэмми поправил её, потому что конфронтации ему определённо не были чужды. — Зато… первая против орды монстров. — Думаю, это справедливо, — сказала она, кивая головой. Потом она протянула ему банку. — Держи. Ты, наверно, голоден. Сэмми на это состроил кислую гримасу, прикидывая, как долго он сможет протянуть без еды. Потом пробудилась обыкновенная доходчивость вместе с осознанием того, что расхаживать с низким запасом энергии стало бы показанием к катастрофе. Вздохнув, он нехотя взял суп и сказал: — Если я сдохну от этой дряни, я обязательно найду способ насолить за это Джоуи. Ал похихикала, и это звучало так похоже на звонкий смех Алисы, что ему пришлось проморгаться, чтобы напомнить себе, что настоящей Алисы тут не было. — Твой Джоуи… — сказала она наконец со внезапно задумчивым выражением на лице. — Он звучит… иначе. Сэмми изогнул бровь, теперь он и сам заинтересовался. — Насколько? — Из всего, что ты говорил, он… звучит не таким уж и плохим человеком, — объяснила она, подняв плечи. Сэмми нахмурился, решая, стоит ли ему говорить, и, в конце концов, пришёл к выводу, что это другой мир, и вряд ли ему каким-либо образом аукнутся его слова. — Что ж… да. Вообще, я уверен, что найдётся много остолопов, которых прельстят его странные дядюшкины привычки. На самом деле, он просто придурок. Ал кивала, слушая, как и раньше, когда он рассказывал о доме. Потом она повернулась назад, остановив взгляд на Генри. — Я спрашивала Генри о нашем Джоуи. Он мне только сказал, что это он в ответе за всё, что тут произошло… и больше ничего. Мне кажется, он его не очень любит. Сэмми поджал губы и глотнул из банки, на этот раз морщась намного менее заметно. Да, он уже был в курсе антипатии Генри к этой теме, и о том, какие несколько слов он сказал об этом человеке тут… Они были не слишком добрыми. Как и всё в этом месте, это было эксцентрично. И даже противоестественно. Дома же нужно было постараться найти такую пару друзей, которые оказались бы бОльшими противоположностями по личности и темпераменту. Если бы не схожие пристрастия, они, может, никогда бы не встретились. И даже если опустить неприязнь здешнего Генри… ему было и того сложнее поверить в то, что в каждой ужасной произошедшей тут вещи был виноват Джоуи, и что это нарочно. Он, конечно, был опрометчивым придурком, но он же… не злой человек. — Я первая на дозор, — голос Ал вернул его к реальности в тот момент, когда мультяшка на секунду отвернулась. — Постарайся поскорее заснуть. Нам далеко идти. Когда она ушла, он фыркнул, немного обескураженный фактом, что она, скорее всего, права. Кто знает, когда они найдут машину, или выход, или как он найдёт дорогу домой… Он глазами почти бессознательно выследил Генри, заметив, что тот смотрел в его сторону. Тихо, чтобы услышал только он, Сэмми спросил: — Генри? Уничтожение машины действительно поможет покинуть это место? Это то, в чём он сомневался целый день. Потому что как уничтожение машины завершит всё… это? Как оно хоть что-то может разрешить? Лицо Генри помрачнело, от услышанного вопроса плечи повисли, будто он весил намного тяжелее, чем Сэмми мог представить, и в эту секунду, видя, как тот колебался, можно было определить, что он решал, стоит ли ему сказать что-то важное… Потом хмурость исчезла. Уступив место улыбке. — Не узнаем, если не попробуем. Он ничего не добавил и повернулся назад к Тому. Но Сэмми беспокоила нотка горечи в его голосе: будто сказать это было чем-то равносильным тому, чтобы съесть кусок кислого фрукта. Теперь, насупившись сам, Сэмми прислонился спиной к стене, впав в раздумья. Они были не совсем приятными, просто кружили вокруг его переживаний. И в какой-то момент он вместо этого перевёл внимание на звуки вокруг. В комнате, само собой, велась деятельность, но снаружи он всё ещё слышал бульканье и стук туши — они звучали в этом жалком месте постоянно. Но прислушавшись сейчас, он снова стал замечать в них ритм; когда воцарилась тишина, мелодия возвратилась снова. Может его подстрекал его музыкальный слух и его желание отвлечься. Может это и так… Он начал в такт монотонно постукивать пальцами по полу. На самом деле, это просто чтобы занять голову… и только пока его нервы не успокоятся. Так он утверждал себе. По прошествии времени остальные в комнате тоже затихли: двое легли дремать, один остался настороже, а Сэмми держал ритм — в него оказалось удивительно легко втянуться. Был бы он сам с собой и действительно был бы расслаблен, то тогда он очень легко погружался в музыку с головой. Только вот, если подумать, сейчас была совершенно неподходящая для этого ситуация. Но это оказалось совершенно нетрудно. Удивительно. Ещё помогало, что никто не комментировал то, что он делал. И это было… хоть что-то, на чём можно задержать внимание. По крайней мере, пока. Задержать внимание… пока, наконец, его веки не сомкнулись, погружая его в дрёму. Но даже тогда, во сне, мелодия словно преследовала его, раздаваясь кругом, пока он шёл по пустой темноте, которая должна была быть страшной… но не была. … когда он начал напевать? Стоп, нет, он не поёт. Это трубы? Должно быть… но когда гул труб стал звучать похоже на песню? Остальные тоже тут? Он должен спросить, слышат ли они, потому что он точно уверен, что такое не есть нормально. Это было бы разумным поступком. Только разумное… казалось сейчас таким незначительным. Поэтому Сэмми промолчал, устремив взгляд далеко вперёд, на невидимую цель, недоступную глазу, и он чувствовал, что должен попасть туда. И всё же… звучало знакомо. Так знакомо… Где он слышал это раньше? Он сделал шаг в ту сторону, ближе, напрягая слух, чтобы уловить каждую ноту. Ещё шаг, ещё, ещё… он слышал раньше… Но где? Механически, как машина, он продолжал следовать за звуком, пытаясь разобрать каждую ноту, любое подобие песни и в голове прокручивал параллельно с мелодиями, которые он раньше слышал, которые раньше писал. Оно так близко… на кончике языка вертится… он чувствовал, что не может оставить это, пока не вспомнит, нить каждого аккорда тянула его дальше, глубже, подобно зову сирены. Почти как шёпот, голоса, они взывают к нему, и… «Сэмми.» Единственное слово, произнесённое с улыбкой — и внезапно туман, окутавший его разум, мигом развеялся. Глаза раскрылись, и теперь он совсем-совсем проснулся, глотнул воздух, будто его ударили в живот, покачнулся назад и неуклюже споткнулся о собственную ногу. Он с глухим стуком ударился спиной о землю и застонал, голова в недоумении кружилась. Быстро проморгавшись, чтобы смахнуть звёздочки перед глазами и чтобы внезапная замутнённость, которая только что с ним приключилась, ослабла, он насилу поднялся, втянув воздух сквозь зубы от приступа боли в плечах. Стараясь не замечать боль, Сэмми огляделся по сторонам в поиске остальных. И лишь почувствовал, как кровь полностью оттекла с его лица, когда он увидел, что был в месте, каких раньше не видел: каменная пещера, извилистый трубопровод, и один-единственный деревянный пирс, служивший твёрдой почвой под ногами — всё остальное пространство было единственно чёрным, переливающимся озером. И никого вокруг. Он был совсем один. «Во-от чёрт, » — подумал он, паника начинала переваливать за край, — «вот чёрт, чёрт, чёрт…!» Взобравшись на ноги, сжав руки так, что костяшки побелели, Сэмми повернулся туда, обратно, высматривая кого-нибудь знакомого. Но никого, ничего вокруг! К-как такое случилось, когда они разделились?! — Бл*ть… — застонал он, чувствуя, как его начинало трясти. Это плохо, это плохо, это очень плохо…! — Ладно, ладно, ладно, тихо, спокойно, — он чуть ли не истерично затараторил себе под нос и похлопал рукой по бешено стучавшему сердцу. Он постарался сфокусироваться на дыхании, скорректировать его при помощи тех дурацких дыхательных упражнений, которые Сьюзи категорически настояла, чтобы он выучил. Большинство он почти забыл, но несколько… несколько в памяти осталось… Помогло. Но совсем чуть-чуть. Сердце всё ещё колотилось, руки ужасно тряслись, но, как минимум, это позволило ему немного собраться. Сглотнув, Сэмми снова огляделся, внимательнее рассматривая место вокруг. Полукруглый пирс, на котором он стоял, был достаточно реденький, гнилые деревянные доски расположены вдоль стен в произвольном порядке, чернильные знаки нарисованы у них на всех отсыревших поверхностях. На полу по кругу расставлены скамьи, почти как в церкви, а посередине — небольшая колонна с украшавшей верхушку улыбающейся статуей Бенди. Несколько свечей зажжены вокруг основания, дымок от них изящно струйками поднимался в воздух. Также вокруг разложена коллекция оставленных кем-то вещей: банки супа, плюшевые игрушки, увядшие цветы, магнитофон, и старое треснувше зеркало размером с невысокого человека. Что-то вроде… какого-то алтаря. Алтаря для проведения мессы… или поклонения жуткой секты. К счастью, никто его сейчас не посещал. Он с облегчением заметил, что за этой странной сценой был туннель — дыра, которая заворачивалась в почти лишённый света мрак, но можно надеяться, что она выведет из этого гадкого места в основное здание. Он просто… должен пойти туда в надежде, что эта дорога приведёт его к остальным. О-она должна. Держась подальше от скамей, Сэмми начал медленно пробираться в ту сторону, желая оставить это откровенно страшное место позади. И тогда он мог бы… «Сэээээээмми.» Он обернулся так быстро, что спина хрустнула, глазами суматошно стреляя по земле, но так ничего и не нашёл в этом пустом, пугающем месте. Никого тут не было… Дыхание участилось, он наклонился вперёд и прижал палец к виску, шипя и ругаясь на самого себя: — Чёрт тебя побери, прекрати. Здесь нет ничего, ты уже надумываешь! «А ты точно уверен? ~» Он снова насторожился, страх щекотал его по спине, но он так никого и не увидел. Нет здесь никого! «Никого, кого бы ты мог увиииидеть.» Что-то засмеялось, что-то, но звучало оно так, будто смех был в его собственной голове, так как никакого эха в пещере не возникло. Тёмный, коварный, издевательский смех, такой, что дрожь прошлась у него по хребту… но он был также и… знаком? — К-кто здесь? — спросил он, пятясь назад, придвигаясь к единственному выходу. Но ничто не отвечало, кроме плеска туши, омывавшей пирс. Как будто тут, у этой холодной и пустой святыни, осталось только это самое ничто. И, может быть, в этом и заключалась вся простая правда, ведь это место исковеркано сверх всякой меры. Но он ведь никак не мог на самом деле слышать голоса в голове, правда? Прерывисто вздохнув, Сэмми решил, что это место начинало нешуточно над ним издеваться. Чёрт… Помотав головой, он повернул к выходу, жаждая уйти подальше. … и остолбенел, когда увидел, что на пороге стояла, преграждая ему путь, тёмная фигура; улыбающаяся запачканная маска с головой знакомого дьяволёнка прикреплена к её лицу. Леденящий ужас сжал его сердце, и он, не в силах оторвать взгляд от фигуры во мраке, стал отступать назад, пока пяткой не задел одну из скамей. Фигура медленно двинулась на него, тушь капала с её тела. Она крадучись приближалась к нему, как волк, теснящий свою добычу. И топор, свисавший из руки, концом царапал пол, после каждого шага оставляя на дереве за собой тонкую, рваную линию. Но самое худшее то… что он узнал её. И теперь он больше не мог утешать себя иллюзией, что это был всего лишь сон. — Н-не приближайся! — прикрикнул он на искажённого человека, который должен был быть его двойником, внезапно осознав, насколько пусто было в руках без его разводного ключа, насколько он был беззащитен! Двойника это не сильно напугало — он продолжал идти, словно угрозы нанесения телесного вреда вообще не было. Сэмми пробрался дальше назад, расположив скамью между ним и существом. И наконец, к его великому ужасу… оно заговорило, как и в момент их первой встречи, словно сломанная запись на исковерканной плёнке: — До чего же удивительно встретить тебя здесь, в этом месте, которое некогда было нашим святейшим местом преклонения. Но, полагаю, удивляться мне не нужно. Ведь это Оно привело тебя сюда, верно? Чёрт, и что ему нахрен отвечать на это?! Возможно ли урезонить сумасшедшего?! — Ч-что? — Ты слышишь Его. Оно шепчет мысли, зовёт в свои ряды, служить Ему. Как звало и меня, — он придвигался ближе, и Сэмми шагнул назад, пройдя мимо ветхого алтаря мультяшки, который больше не был тем озорником, каким его задумали. — И я ответил. Мне нужно было время, но я ответил! — голос второго становился громче, наполнялся гневом, и Сэмми понимал, что это точно не хороший знак. — Я подарил Ему свою веру, своё доверие, свою любовь, я отдал Ему всё, чтобы доказать, что я достоин! И Оно обещало! Ни с того, ни с сего, существо рвануло вперёд, и Сэмми, пронзённый страхом, поспешно отскочил, заметив вскинутый, готовый к удару топор. Но вместо того, чтобы ударить в него, существо врезало топором прямиком по статуе на верхушке колонны, железное лезвие с громким звоном прорезалось сквозь поднятую каменную руку мультяшки. И он продолжал: бил снова и снова, и снова, и снова, разрубая маленького идола, пока тот почти совсем не потерял свою узнаваемость, всё это время причитая: — И Оно обещало КОНЕЦ за нашу веру! БРЯК! — Оно обещало, что ОСВОБОДИТ нас! ТРЕСК! — Обещало мне, обещало НАМ ВСЕМ! ЗВЯК! — И это была ЛОЖЬ! Одним довершающим ударом голова статуи была расколота и разлетелась осколками по полу. Головка топора опустилась на землю, плечи покрытого тушью человека тяжело поднимались и опускались, воздух стал устрашающе недвижим, будто само помещение затаило своё дыхание. И Сэмми оставалось лишь догадываться, как этот человек, как этот… другой «я»… погрузился настолько ужасно глубоко в безумие. Его глаза отчаянно метались вокруг в поисках хоть какой-нибудь защиты, когда скрежет движущегося по полу топора снова овладел его вниманием. Тот, повернувшись, выпрямился и снова сконцентрировал на нём свой пристальный взгляд, обнажив золотой блеск своего левого глаза. Голос у него был острый, злой, прямо как у самого Сэмми в плохой день, и от этого все внутренности сжимались сильнее. — И теперь… оно выбрало другого. Другого, кто имеет всё, всё, что я пожертвовал ради того, чтобы вернуться! Только чтобы надсмехаться надо мной! — Эй-эй, я тут никому не служу, слышишь! Это даже не моя студия! — возмущался Сэмми, удирая ещё дальше назад. Он уже миновал скамьи, теперь он на пирсе, позади слышен плеск озера. Другой недоверчиво рассмеялся, свободная рука затряслась, и он поднял её, приложив к голове. — Не важно. Ничто из этого не важно! Овцы всегда возвращаются на зов пастуха, и это не важно, не важно… … он должен выбираться отсюда. Нужно выбираться отсюда сейчас же. Сэмми попытался медленно проскользнуть справа, вокруг этого ненормального. Вот бы ему просто проскочить мимо, тогда он смог бы рвануть к выходу. Однако этот план быстро пришёл в негодность, когда тот с внезапным жутким рёвом ярости метнулся в его сторону с совершенно неприемлемой скоростью. И, чувствуя страх, хлынувший по рукам и ногам, Сэмми отпрянул назад, чтобы увернуться… И пяткой угодил в открытое пространство. Если бы холодная, покрытая тушью рука не схватила его за ворот, он бы свалился прямиком в озеро. Но эта ситуация оказалась не лучше, потому что его сейчас подтащили чуть ли не нос-к-носу с уродцем, обладавшим его голосом, голосом, кипящим от внезапной ярости: — Почему, ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ ОНО ВЫБРАЛО ТЕБЯ?! ЧТО СДЕЛАЛО ТЕБЯ ДОСТОЙНЫМ?! Сэмми инстинктивно схватил руку второго, глазами в страхе мечась вокруг свисавшего с другой стороны топора, и крикнул в ответ: — Я-я не знаю, я не знаю, что за чепуху ты тут несёшь! — ЛОЖЬ, ВСЁ ДО ПОСЛЕДНЕГО! — кричал разъярённый призрак, тряся Сэмми за рубашку. Каблуки его туфель опасно касались края пирса и могли вот-вот соскользнуть снова, и он больше никак бы не удержал равновесия. Вдали ему послышался какой-то смех. В отчаянии Сэмми толкнул второго, пытаясь отбросить в сторону. — Да ОТВАЛИ УЖЕ! Тот, не ожидая сопротивления, покачнулся, уступая Сэмми преимущество. Серебряная искра в с краю глаза привлекла к себе внимание, и его сердце убежало в пятки, когда он увидел, что второй поднял топор, готовясь ударить ему прямо в голову. Совершенно машинально он схватил рукоять, как раз когда тот готов был махнуть, и оба начали перетягивать топор, борясь за то, чтобы завладеть им. Под ними заскрипело дерево, смех усилился. И тогда: «Ах, а ты такой неблагодарный, малыш Сэмми. Ай-яй-яй.» Они оба замерли. Глаза Сэмми встретились с глазом второго, и в эту секунду, казалось, он увидел в нём совершенно такой же страх, какой ощущал он сам, и он полностью вытеснил ярость, которая была там в прежние мгновения. Со стороны входа раздался топот ног по дереву, и Сэмми глянул туда, увидев, как три знакомые силуэта вбежали внутрь… И дерево под ним раскололось, и они оба свалились в тушь. Одинокий всплеск — и волны сомкнулись у него над головой, плотные, удушающие и затмевающие собой любой свет. Тушь оказалась во много раз холоднее, чем он мог себе представить — она буквально высасывала из него тепло. «Ты так сильно хочешь себе тело, Сэмми? Хочешь вернуть то, что, по-твоему, мир задолжал тебе?» Он барахтался в волнах, пытался выплыть на поверхность — она должна быть близко! «Так бери же.» В тот же миг тушь, казалось, ударила в него, и он почувствовал, он почувствовал, как она просачивается ему под кожу, как захватнические струйки льда и пламени протискиваются через поры, через вены, и больно, больно…! Он вдохнул, и подавился тушью, хлынувшей ему в рот, плотной, вязкой, жгуче-холодной. И каким-то образом ему стало ещё хуже, когда внезапно, из ниоткуда, возникло ощущение, будто что-то ещё проникло ему под кожу. Тушь чёрная, насколько это возможно, удушающая, непроглядная… однако в глазах у него совсем побелело, и его разум внезапно наводнили воспоминания, воспоминания о прошлом, воспоминания о том, что он помнилзабылэтонеегоивсёжеегоголовапростораскалываетсябольно… … он сидит в своём обычном кабинете, сдвинув брови, работает над очередным нотным листом, пытаясь игнорировать капание туши за стенами его комнаты, ему нужен перерыв… … очередной перекур с Генри, чтобы немного развеяться. «Знаешь, я просто хочу выбраться из этого места. Может на Бродвей махнуть…» … перед ним возникла чашка, и он поднял глаза на лучезарное лицо женщины рядом с ним, её голос звонкий, светлый: «Доброе утро, Ворчун Ворчунски!»… … по дороге в кабинет он прошёл мимо Сьюзи. В её глазах слёзы, и он знает, что они значат. Он старается не забивать этим голову. Ему предстоит слишком много работы… … ведро упало ему на голову прежде, чем он успел сообразить, тушь разлилась по рубашке под вызывающе громкий смех Бенди, звенящий у него в ушах… … голова склонена к земле, мольбы льются из его уст, он чувствует на себе его взгляд, и трубы над головой упоительно смеются, кругом слышен лишь голос демона… «Чьиэтовоспоминаниячьиэтовоспоминания?!» Ему сдавило запястье и тут же выдернуло из поглотившей его черноты на открытый воздух. Он закашлял, захрипел, а то, что схватило его, втащило обратно через край наверх, повалив на пирс. Вялые, онемелые конечности потеряли всякую чувствительность, будто в его кровь ввели сильный яд. Что-то схватило его за плечо и повернуло на спину, и с его туманным зрением он разглядел знакомое лицо. — Сэмми?! — кричал Генри, встревоженный, испуганный, — Сэмми, говори со мной, ты в порядке?! «ГенриГенри.» … мультипликатор держит бокал, полный искристого шампанского, которое Джоуи достал на годовщину. Он широко улыбается, на щеках лёгкий румянец. «Что ж, двадцать лет это вам не хухры-мухры, Сэмми!»… … он снова идёт мимо стола мультипликатора, стола, который Джоуи и не задумывался убирать. На нём до сих пор лежат наработки… Сэмми не может сдержать чувство зависти, ведь тот смог уйти с этой работы… Его изнутри разрывало ощущение, будто раскаленный гвоздь вонзили ему в мозг. Оно настолько сильное, что уши наполнил звон, и он не мог услышать даже собственного крика. … «Генри, я нашего шефа прикончу.» — «Ну, ты уже не в первый так раз говоришь…» … «Подожди. Ты выглядишь как-то знакомо… это лицо…» — «Сэмми, это я!»… Ещё одно лицо показалось перед ним, бледно-белое с золотыми глазами. Алиса? … она поёт громко и красиво перед остальным ансамблем, и вряд ли он видел её когда-либо более счастливой, чем когда они встали, гремя аплодисментами… … покалеченная, уродливая, порождение зла. Даже здесь, наверху он слышит крики её жертв… — Генри, надо бежать! — крикнула она. — Искатели наступают! В поле зрения попал волчий нос. Борис? … Борис, когда брерёт в руки свой кларнет, всегда играет от чистого сердца, и когда в редких случаях Сэмми говорит что-нибудь, что можно истолковать, как комплимент, волк виляет хвостом весь оставшийся день… … чуть стоит их путям в обветшалых туннелях пересечься, как Борис убегает от него. А жаль. Он был бы не прочь… поговорить… Генри посмотрел на неё, потом вниз на него, и, сцепив зубы, схватил его за руку и взвалил себе на спину. — Вперёд! Всё двигалось в еле распознаваемом потоке, мир вокруг кружился, чёрные руки тянулись к ним, пытались утянуть за собой. Они пробежали мимо чего-то яркого, чего-то серебристого, чего-то, что отражает, и на долю секунды он увидел в отражении себя. И в эту страшную секунду он не был уверен, что это за человек. Тогда мир померк в темноте. В следующее мгновение нет ничего, кроме кричащих голосов и искажённых стонов. Теперь его зрение то появляется, то пропадает, он видит мир перевёрнутым на бок, лёжа на земле, когда он упал…? Генри и двое мультяшек дерутся, искатели шумят вокруг них, ищут то, что потеряли, ищут свои сердца… Стены становятся будто бы темнее, холоднее, и в одно мгновение его сердце замерло от ужаса, ведь он понял, что чувствовал это раньше. Он знает, что грядёт, Он идёт! «Всё такой же наблюдательный?» Казалось, его сердце покрылось льдом, в то время как леденящая темнота проползла под его телом, темнее, и темнее, и ещё темнее, и он чувствует: Он тут, Он у меня за спиной! Но он не может пошевелиться. Вдали он увидел, как Генри в тревоге обернулся, крикнул и помчался к нему, поднял топор, и махнул им, мощно, опрометчиво, бестолково, и его отбросило ударом, который Сэмми не мог увидеть. Тьма вокруг него сдвинулась, скользнула по нему, как ледяной ветер, от которого появлялись мурашки, тогда как чёрный призрак прошёл мимо него и опустил изуродованную ногу на грудь Генри. Позади них кольцо искателей извивалось, напирало и било по мультяшкам, как чёрное цунами. Те вскрикнули, прикованные чудовищами, погрязшие во тьме, в туши… В его ушах, в голове, повсюду — повсюду в священной пещере раздался смех. — Ох, ну и зрелище! Когтистая рука взяла его за передний край воротника и без труда подняла. Сэмми безучастно болтался в его когтях мёртвым грузом, словно кукла; он только и мог, что смотреть на изогнутую белую улыбку, которая теперь была на уровне его глаз. Улыбку, полную тёмной радости. — Батюшки, Сэмми, чёто ты сам не свой! Беконового супа перепил? Или с лестницы свалился? Или, может, насвятотатствовал по отношению к тому, кто даёт тебе смысл в твоей убогой жизнешке? В мыслях Сэмми сплошная хаотичная мешанина, борьба между ужасом и внезапной пылающей яростью: «отпусти меня, я верил тебе, а ты мне солгал!» — У, но я же тебе не врал, а? Я явился, разве нет? Несмотря на то, что до этого ты вёл себя так неблагодарно. У тебя теперь есть новое тело, все дела! Хотя, согласен… там у тебя должно быть до жути тесно сейчас, с твоим этим сожителем! — восторженные злорадства этого существа затмили собой все другие звуки, демон постучал кончиком когтя по лбу Сэмми. «СожителемСожителем?» Не было времени размышлять над словами демона, так как этот момент зверь провёл когтем вниз по лицу, боль поползла вслед за кривым пальцем, холод хлынул вдоль раны, стекая вниз по коже. Единственный отпор, который он мог дать — зажмуриться и жалко застонать. — Нет, прекрати! Бенди, СТОЙ! — он услышал, как кто-то кричал, умолял, он заметил движение у нижней границы своего поля зрения. Генри? Демон не обращал на того внимания, что-то подобное тоске процедилось сквозь тушь, пронизывающую их всех. — Ты знаешь, что эта история зачерствела, мой маленький «пророк». Она чёрствая уже много лет. Но теперь… теперь тут есть что-то новое! Что-то, что её немного встряхнёт, и даже старик Джоуи не мог такого предвидеть! Джоуи… … Добро пожаловать на борт, Сэмми! Уверен, это начало долгого и великолепного сотрудничества! Я же могу звать тебя Сэмми?… … Добро пожаловать на Студию Дрю, мистер Лоуренс. Уверен, это начало хорошей сделки… для нас обоих. … «Дурак. Лжец. Беспечный. Предатель!» Новая игла пронзила его череп, раскалённая добела, слепящая, и он чувствовал напряжение голосовых связок, хотя ни грамма услышать не мог. — Я знал, если ждать достаточно долго, что-то да случится! Ты должен быть рад! Вы все должны быть рады! Это же хорошо! Ведь теперь эта чёрствая история наконец-то вновь освежится! Раздалось мычание, и он сквозь туман расслышал голос Генри: — И-и… ну и что с того? Это не наш мир, а Джоуи! Он сейчас говорил с ним так… будто с ним знаком. Будто всегда знал его… — Он всегда знал, — строгал голос в его голове, словно шкуркой, по его разуму. — Любой истории нужен герой и злодей, малыш Сэмми. И у всех найдётся, что скрывать, особенно тут внизу. Не правда ль, Генри? Ответ Генри он расслышал с трудом: — … правда. Но это не имеет значения. Когда Джоуи поймёт, что тут происходит, всё будет кончено! — И что? — спросило оно. — Но ведь всё пока не кончено! И не пытайся играть из себя голос разума, я знаю, что ты тоже вдоволь повеселился! Или прикажешь мне забыть тот хохот? В голосе мужчины разжёгся огонь: — А, полагаю это теперь ты называешь весельем? Тушь существа зарябила, мелькнуло понимание: «он знает, Демон рассержен!» Демон переместил свой вес, надавливая на ногу и… ХРУСТ! Жутчайший вопль, на который ответили испуганный писк и волчий вой, но Сэмми смог разобрать только чудовищное: — Молчи, старик. Потом ярость существа смягчилась, её место заняло суровое понимание, и демон склонил голову на бок. — Но ты в чём-то прав. В общем счёте, ничто из наших действий не имеет значения. Рано или поздно, нас снова заставят плясать всё под ту же старую дудку. Но только то, что ты, старик, сдался, не означает, что мне нельзя повеселиться! Державшая его рука в ту же секунду раскрылась, и Сэмми мешком ударился о землю, повалившись на бок. Он этого почти не почувствовал. — Мы здесь будем ещё долгое-дооолгое время. Выбора нет! Но это первый раз за долгие годы, когда всё стало иначе! И я постараюсь выжать кайф изо всего, чего смогу! Даже если тогда придётся сломать все мои игрушки: и старые, и новые — мне наплевать! Всё как ты сказал, Генри… это не имеет ЗНАЧЕНИЯ! Он видел напротив себя Генри; в глазах всё так плыло, что вообще удивительно, что он что-то видел. Тот смотрел на него, лицо полно боли, он пытался сдержать прижавшую его тяжёлую ногу. И всё это время жизнерадостный и восторженный голос демона раздавался над ними, а всеохватывающая тьма поднималась всё выше. Единственный свет преломлялся серебристым зеркалом, о котором все позабыли. — Ну так что скажете? Искатели выли вдалеке, Ал и Том боролись с ними, их тела затопляло всё больше и больше. — Пока нас снова не насадили на наши нити. Чёрная тушь поднималась вокруг Генри, цепляясь за него, подобно злой лозе, в то время как демон удерживал его на земле. — Пока нас снова не заперли в наши клетки! Сэмми чувствовал, как оно карабкалось по его ногам, по рукам, по всему телу, голова разрывалась между двумя разными мыслями, разными точками зрения, разными жизнями. «Кто я кто мы яэтотыты— П̵О̷Ч̶Е̷М̶У Б̴Ӹ̴̥́̂̉ НЕ̵̾ П̶О̴С̶М̵О̶̡͙̻̏̌̉Т̸̗̦͂͐Р̶Е̷Т̸Ь̴, ̵Ч̸̙̳̊Т̸͖̥͋͋О̴͝ Т̶͉͍͊У̴͎̞̍̒Т̶̔̒ М̷͚̯̕̕О̵̧̠͐Ӝ̵̬̳́̇͛Н̷̰̦́̔̕О̴̬͑ С̴̡̻̉̉̋Л̴͎̩̬͖̣̝̝̒͂̆̊̃̚͝О̶̳͓̩͆М̶͕͉͈̙̤̈̓̂̒͋А̸̖͉͕͓̾̊Т̸̢̢̳̮͎͑̀͒̊̚ͅЬ̸̳̹͘? ̸͕̘̅
~~~
…Пока сон нам Демон не подарит.