~~~
Генри совершил множество ошибок в своей жизни. Но только две из них были поворотными, и они сейчас больше, чем любые другие, не давали ему покоя. Первой ошибкой было то, что он никогда так и не высказался Джоуи Дрю в лицо, даже когда стало ясно, что вмешательство катастрофически необходимо. Вместо этого Генри тихо собрал чемоданы и ушёл, никогда больше не оглядываясь. Тогда он об этом не сильно жалел, ведь Джоуи Дрю не был из тех, кто стал бы внимать голосу разума, если дело касалось достижения его цели. Так зачем было пытаться? Только вот теперь, после всего того, что ему довелось увидеть, он не был так уверен. А вторая его ошибка… что ж, второй раз он ошибся, когда просто не сжёг это проклятое письмо, как только его получил. И эти две ошибки вытекали во всё, что сейчас происходило: что много людей страдали, что персонаж, в которого он вложил свою душу, стал монстром, и что лимбо, в котором они все застряли оказалось практически неизбежным. Генри уже давно отбросил все надежды на то, что где-то существует выход. По крайней мере, такой, который сработал бы. И, перво-наперво, это не значило, что он не достаточно пытался, только вот в один момент он окончательно узнал, что это история была именно… историей. Историей, в которой никому не давалось иного выбора, как играть роли, которые Джоуи каждому прописал. И ничто не работало. Ничто не менялось. И после многих месяцев, лет проживания всё тех же наскучивших событий снова и снова уже легко было поверить, что ничто вообще не имеет значения. Поэтому внезапное включение в неё живого человека, который не только имел лицо того, кого он когда-то знал, но ещё и пришёл из постороннего места, совершенно изолированного от этой студии, оказалось совершенно и бесповоротно сногсшибательным. И в первый раз за все эти годы Генри не знал, чего ожидать. И пусть малая его часть ненавидела такое чувство, однако это было… даже потрясающе. Потому что это новое. Перерыв от скучного, бесконечного однообразия, смена ритма, что-то освежающее. И боже, как давно это было, чтобы он так долго и искренне смеялся? Но преобладающая и куда более разумная часть его чувствовала себя гадко за Сэмми, и злилась на самого себя за то, что он получал хотя бы йоту удовольствия от внезапного поворота событий. Ему приходилось заставлять себя помнить, что это не было частью истории, и что хотя бы один раз его решения действительно будут иметь значение. Один раз… его решения могут действительно спасти кого-то. И может быть, возможно, если они найдут способ воссоединить Сэмми с его домом, то… то это может оказаться выходом для всех… А пока он продолжал совершать ошибки. Забывая, что если чего-то очень сильно хочешь, это ещё не значит, что ты это получишь, потому что желания, надежды и мечты считались пустышками в этом месте. В конце концов, здесь на всех персонажах стоит железный замок, и надеяться на что-то излишнее вроде свободы было несбыточной, блин, мечтой. А в этом месте мечты не сбываются. Какой же он дурак, что забыл это… — Ах, ну почему такое кислое лицо, Генри? Ты разве не рад? Генри сдержал крик, в то время как существо, некогда бывшее персонажем, в которого он вложил всё своё сердце, добавило ещё капельку давления на его и так вопящую грудь. Чувствствовалось, будто внутри у него что-то сдвинулось, готовясь поломаться ещё сильнее. Ему не известно, есть ли у него теперь кости вообще, но когда повествование чего-то требовало, оно точно появлялось. Взглянув вверх, в лицо, перекошенное злорадством, Генри попытался в последний раз его образумить: — Бенди, если ты так сильно хочешь другой истории, то почему продолжаешь делать это?! — Н-да, ну и странный вопросик, — отвечал Бенди без малейшей ниточки юмора, — Что же иначе мне делать, а? У меня всегда была только роль «злодея»! А ведь наслаждаться можно и ей! Мы с Ангельской Рожей может и не встречалась с глазу на глаз, но она всё подметила т верно. Существо наклонилось вниз, его белая улыбка заполнила всё пространство в глазах Генри. — Ну, а «герой» должен остановить большого «плохиша-злодея», не так ли? Ну и чё ты тогда ждёшь? Бенди засмеялся, дерзко махнув рукой, прежде, чем Генри уловил шанс ответить. — Ах да, история же сломалась! И значит у «героя» больше нету геройских преимуществ, так! И, значит, на этот раз победа достанется «злодею»! Генри чувствовал, как тушь ползла вверх по его телу, холодная и тяжёлая, и он знал, что произойдёт. Он отплясывал этот танец уже тысячи раз, смерть и страх, который она должна предположительно приносить, над ним уже не властны. — Эх да, мы эт всё уже делали! Не похоже, что смерть для тебя длится долго! — безучастно прокомментировал Бенди. — Но, с другой стороны, твои маленькие дружки… для них такое впервые, а? Осадок-то останется? С будоражащим ужасом Генри понял, что Бенди прав. Ал и Том никогда не были в подобной опасности раньше! Если их убьют, они же…?! Генри отчаянно вытянул шею, выискивая пару. Но он видел лишь извивающуюся гору искателей. А их он даже заметить не мог. — Т-Том! — он попытался позвать, невзирая на нараставшую боль в груди. — Ал! Ему не ответили. Возможно, они уже и не могли, и сердце Генри забилось сильнее от мысли, что они могли умереть, они ведь раньше ни разу не умирали! Насилу отведя глаза и крепко их закрыв, он пытался напомнить себе, что рано или поздно всё вернётся обратно. — Ох, как же, как же жалко! — ликовал Бенди. — И это после всего, что ты сделал, чтобы удержать их рядом! Слабый вздох, раздавшийся поперёк довольного смеха демона, напомнил Генри, что он тут больше не единственный «человек». Вновь открыв глаза, Генри посмотрел налево, где сейчас лежал Сэмми. Он был в плохом состоянии: полузакрытые глаза совершенно остекленели, дыхание настолько неприметное, что сложно было сказать, дышит ли он вообще. Если бы не редкие подрагивания пальцев, Генри мог бы подумать, что он мёртв. Рана, которую оставил демон продолжала кровоточить, кровь казалась ему чёрной, выступая на призрачной коже. И даже если это лишь потому, что этот мир так устроен, это зрелище по-любому вызывало тревожные мысли. Что же Бенди с ним сделал? Не то чтобы это теперь имеет значение… если только эта ползущая по нему тушь не является знамением. Слишком поздно Генри осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, что случится с Сэмми, если он тут действительно умрёт. Окажется ли он в ловушке, как и все остальные? Так или иначе, это же ещё одна ошибка на его имя? Кто-то другой будет страдать, а он ничто не может с этим сделать. — Ох, ёлки-моталки, да перестань ты так киснуть! — затребовал Бенди, поставив локоть себе на согнутое колено. — И хватит переживать! Не думал я убивать прям всех-всех! Это привлекло его внимание, и хотя улыбка демона никогда не менялась, он чувствовал в ней задор. — Я тех двоих свёл вместе не для того, чтобы первым же делом прикончить! Это было бы, э, как же его… контрпродуктивно! Да и хочется увидеть, во что выльется это объединеньице. Генри сморщил бровь, шипя сквозь сомкнутые зубы, окрашивая слова болью: — Ч-что… ты с ним сделал? — Ой, да ничего такого, — Бенди постучал когтём по своей голове сбоку. — Прост дал нашему старику Сэмми, чего он хотел! Ну и что, что тело уже как бы имело своего… жильца! Разве не это делает совместную жизнь весёлой? По крайне мере, об этом толкуют все ситкомы! Глаза Генри раскрылись от ужаса — он понял. Взгляд метнулся к Сэмми с новообретённой тревогой. — Сэмми?! Реакции почти не было, только еле заметное движение: глаза повернулись в его сторону, взгляд в них замутнённый и рассеянный. Долго этот взгляд на нём не задержался, и Генри стал сомневаться, понимают ли его два воюющих сознания вообще. — Ииииии как же ты думаешь, Генри, — обыденно спросил Бенди; тушь вскарабкивалась ещё выше. — По-твоему, две головы лучше одной? Или они разорвут друг друга на части до того, как ты снова их найдёшь? Я вот жду не дождусь узнать! Генри обратил на существо взгляд, полный омерзения, не в первый раз сомневаясь, остался ли в нём хоть след озорника-мультяшки, которого он давным-давно создавал. Нет, ничего, что знало бы симпатии и сострадания — только монстр, носящий ту же улыбку. — Да пошёл ты н**ер! — в ярости выплеснул он, желая всадить топор в него так, чтобы точно запомнил. — Ну-ну, следи за языком!— отчитал его Бенди, — У нас детская передачка, в конце т концов! Но, думаю, нам её пора кончать! Генри мог лишь только наблюдать, как демон поднял лапу, готовый нанести удар. Он задержал на ней свой пылкий взгляд, отказываясь от мысли, что этот жест до сих пор его пугает. — Споки-ноки, Генри! — говорил Бенди; тушь теперь доползла до подбородка, холодная, как лёд. — Ну или что там за бурду Сэмми обычно несёт! Не в силах сделать что-либо иное, он настроил себя на знакомое ощущение острой, слепящей боли, за которой последует глубокая, шепчущая тьма, пронизывающий до костей шок смерти и возрождения… Когда вдруг весь мир вокруг него окатил залп звенящего света, разорвавшего мрак. Бенди зарычал от неожиданности, от боли, и жуткое давление исчезло с груди. Глубоко вдохнув, Генри с болезненным стоном перевернулся на бок, зажмурив глаза от яркого света, с трудом дыша. — Да ладно, НЕ МОГ он узнать так рано! - слышал он крики Бенди, голос которого переполняла ненависть. Холод туши, покрывавшей его тело, испарился, тогда как покалывающий неприятный жар занял его место, зажигая жизнь в конечностях. Генри со стоном заставил глаза открыться, щурясь сквозь сияние: этот цвет и интенсивность были ему знакомы. Тушь вокруг исчезала, искатели таяли, уходя обратно в забвение, а их измученные крики затихали. Позади себя он видел, как Бенди, низко согнувшись, дико, яростно метался, тушь, составлявшая его тело, медленно выгорала, словно бумага. Свет бил и сквозь Генри, и, взглянув на свою руку, он увидел, как его собственная кожа начала отслаиваться, с неё слетали искры света. Он такое видел раньше. Но обычно это он сам такое провоцировал… Хах, кто бы знал, что Джоуи мог сам заставить историю вернуться в исходную точку… Услышав стон рядом с собой, он посмотрел вниз: Сэмми крепко закрыл глаза, уткнувшись лицом в пол, будто это могло предотвратить грядущее; крупная дрожь время от времени передёргивала всё его тело. От него поднимались такие же искры. Сначала Генри не мог понять, почему это происходит — этот человек не был вовлечён в историю, как они. Но, с другой стороны, если Бенди сказал правду, и двое теперь действительно стали одним… С сожалением на лице, Генри положил руку на его плечо и сжал, как можно более скорбно. — Прости… Я не хотел, чтобы это с тобой произошло… Сэмми не ответил. Может и не мог. Нельзя предсказать, что с ним случится. Генри откровенно боялся узнать. — … Г-Генри… Он медленно моргнул и повернулся к двум фигурам, лежавшим неподалёку, там, где только что были искатели. Его глаза, полные грусти и облегчения, встретились со знакомыми золотыми. Ал ещё жива, Том тоже. Но они, должно быть, держались на волоске, потому что оба выглядели нехорошо. Ал окружена тушью, стекавшей с её собственного тела, глаза от истощения окаймлены тяжёлыми кругами. Казалось, чтобы подняться на локтях, на трясущихся руках, у неё уходили последние граммы её силы. А Том рядом, видимо, был совсем без сознания. Не то, чтобы это было важно сейчас, ведь свет медленно, но верно сжигал и их. Осталось уже не так долго… — Г-Генри, ч-что… происходит…? — прохрипела Ал, взгляд её застлан недоумением и даже немного страхом, Генри желал, чтобы одних слов было достаточно, чтобы её успокоить. В нынешнем его положении он мог лишь печально повесить голову. — Прости… Бенди рядом с ним прекратил биться, похоже, осознавая тщетность своих попыток, и опустился на корточки, в то время как свет крошил и сжигал остатки мира. — Похоже, он понял быстрее, чем я от него ожидал, а? Генри стал ещё серьёзнее и сказал холодным тоном: — Я же говорил, что он узнает. Демон недобро и сухо хихикнул. — Ну может! Но я хотя б устроил для нашего шоу что-то новенькое, да? И несколько следующих заходов будут… интереснее. Пока всё снова не надоест… Генри не ответил на это. Смысла не было. Оставалось только ждать, пока всё снова не вернётся в начало. И тогда он очень удивился, когда его вдруг омыл другой поток света. Этот был мягкий и серебристый, а не цвета столь уже привычной, резкой сепии, и он прогнал испепеляющий блеск и окутал всё прохладной дымкой. В то же время пепел, оторванный от тела, осторожно стал возвращаться на свои места, заполняя дыры, прожжённые сиянием. Но что ещё более потрясающее… так это то, что этот новый странный свет принес с собой чувство лёгкости, спокойствия. Чувство, что оковы, опутавшие крепко его душу, ослабли и отпустили его… Поражённый, Генри стал искать источник этого странного света… и с удивлением заметил, что он происходил совсем недалеко отсюда… Из серебряного зеркала, забытого у алтаря. Его свет становился ярче, но не был болезненным, как первый. Он не испепелял плоть и тушь, не выжигал остатки невостребованного мира. Из всех возможных ощущений, ему больше подходило… «заманчивый». Возможно Генри был очарован светом больше, чем осознавал, потому что он и не заметил, как встал и даже сделал шаг по направлению к нему, завороженно вытянув руку к сияющему стеклу. Но это пока те самые оковы мучительно сильно не сомкнулись где-то глубоко внутри него, заставив с криком повалиться на колени. Обхватив себя руками, Генри прижался лбом к полу, тяжело дыша, дрожа с головы до пят, чувствуя, как его самую душу стягивает цепями. Ужасное чувство, сокрушающее, какого он раньше никогда не знал. Казалось, цепи тянули его назад, требуя капитулировать, требуя подчиниться. И в этот момент совершенно идеальной ясности Генри понял, что они не желали, чтобы он приближался к тому свету. Это дало ему более чем просто веский повод попробовать сделать именно это. Тогда, скрипя зубами от усилий, он с трудом поднялся на ноги и двинулся вперёд. Цепи сжались крепче, боль наводнила каждый дюйм его существа, но бороться с болью он же как раз и привык. И с каждым шагом, с каждым пройденным сантиметром их хватка, казалось, становилась слабее. Он не знал почему… но пользовался этим. Он вложил титанические усилия в последние шаги, протягивая руку к стеклу, несмотря на то, что к его конечностям, казалось, привязали наковальни. Но он боролся, потому что теперь он был хорош в борьбе, и только, и наконец дотронулся пальцем до серебряного стекла перед собой. Вспышка света, разнёсшаяся по святилищу, была ослепительной, и несколько секунд Генри, казалось, парил в белой бесконечности, отрешённой ото всего, что составляло настоящий физический мир. Когда эти секунды миновали, чувства снова нахлынули на него, и он резко ударился отвёрдую, крепкую землю. Первые невнятные мгновения всё вокруг кружилось, он почувствовал волокна дерева под своим лицом и запах… свечного дыма? Застонав, Генри заставил себя подняться, чувствуя себя так, словно все его внутренности прошли сквозь мясорубку: настолько сильное изнеможение взвалилось на него, что он вот-вот мог бы отдать коньки. Он устало проморгался, подавляя звёздочки и туман перед глазами… И заметил свою руку. Нет, она была всё та же. С того момента… как он узнал правду, весь его мир выглядел чёрно-белым, цвета туши и пустоты. И он сам выглядел соответствующе. Вот так она выглядела и сейчас: неестественно серая рука, цвет которой любой другой назвал бы нечеловеческим. Однако заставил её выделяться тот факт, что дерево под рукой оказалось коричневым. Оно… оно цветное. Ему не довелось дольше осмысливать это странное и потрясающее изменение, так как кто-то застонал рядом с ним, перехватывая его внимание. Он увидел — и сразу успокоился — Ал и Тома, а посмотрев в другую сторону — Сэмми, который, похоже, наконец-то мирно вырубился. Они все были тут. Они… они все в порядке. Он… он сам тоже в порядке? Малейший скрип дерева отправил этот вопрос далеко по полям и долам и пробудил в Генри весь его прошлый опыт. Он схватил первую вещь, до которой смог дотянуться — ей оказался меч Ал — и, держа крепко рукоять, обратил взгляд на середину комнаты. Его тёмные глаза встретились с глазами ярко-карими, и время остановилось окончательно, тогда как Генри перед собой увидел никого иного, как Джоуи Дрю собственной персоной. Он стоял посередине оккультного круга, вокруг которого расставлены свечи и различные предметы, и смотрел на него с совершенным нескрываемым изумлением, бессовестно расткрыв рот, будто бы он не ожидал увидеть его тут. В руке у него книга, чёрная книга от вида которой по спине шёл неприятный холодок. И Генри чувствовал плотный дух неестественности — очки у него чуточку съехали, одежда немного помята, волосы подрастрёпаны… но это был безоговорочно тот же самый человек, которого он когда-то называл другом. Тот же человек, который заточил и мучил стольких невинных людей. Тот же человек, который превратил столько грёз в тёмные запутанные кошмары. Тот же человек, который обрёк его на вечное переживание одной истории снова и снова… И в тот же миг каждая крупица ярости и ненависти, которую Генри когда-либо чувствовал к Джоуи, запылала с новой силой. — Ты… — прошипел он, чувствуя, как то, что считалось его кровью, сейчас внутри вскипело. Джоуи поджал губы, глянул влево с робким видом и, подняв вверх один палец, сказал: — Эм… Похоже что-то пошло немного неправильно… Генри не собирается давать ему шанса уточнить или объяснить. Он не даст ему шанса сделать что угодно снова ВООБЩЕ! Не обращая внимания на возражения его собственного тела, на сохранявшуюся внутри боль, он набросился на того человека, направив меч ему прямо в грудь. Но то ли он медлил, то ли Джоуи оказался более прытким — тот отскочил в сторону с очень испуганным криком, еле избежав жестокого удара. Рыча, Генри замахнулся на него по большой дуге, как это делала Ал, меч своим весом при движении немного потянул его за собой. Он ударил ногой миску на полу, с громким звоном отбросив её в сторону. Джоуи в тот же момент отпрянул назад, врезавшись в затянутый тканями шкаф. Упершись в него одной рукой, он спешно замахал другой и затараторил: — П-п-погоди, мне кажется, тут какое-то недоразумение! Генри это никак не волновало, что бы тот ни говорил. Жажда крови переполняла его вены, пальцы сжались крепче вокруг рукояти. Грудь до сих пор болит и ломит после жестоких действий Бенди. В этом месте у него всё заживало невероятно быстро, но даже у этого были свои пределы. И всё же он не даст боли помешать себе. Джоуи не может бегать вечно… Сощурившись, поторапливаемый жаждой крови, которая была бы пугающей для него самого, думай он на чистую голову, Генри приготовился к новому удару, решительно настроенный на этот раз не промахнуться… Дверь с грохотом распахнулась, внутрь залилось море голосов, и Генри внезапно и неприятно оказался сбит с мысли, когда услышал, как свой собственный голос перекрикивает все остальные: — Джоуи, ты в порядке?! Что слу…! Потрясённая тишина тяжело накрыла комнату, а когда Генри повернулся в ту сторону, он увидел, что целая толпа вломилась в дверь: чёрные, белые, и даже цветные — двое были люди и трое — ничто иное, как… Мультяшки, настоящие, такие поразительно знакомые, хотя и выглядели немного иначе, чем он их помнил: ангел, волк… а также чертёнок. Женщина, одна из людей, которую он вообще не узнавал, резко выставила себя перед всеми, в её тёплых коричневых глазах виднелось полнейшее потрясение. Она поглядывала между ним и ещё одним вошедшим. Человеком, который выглядел точь-в-точь как он. Человеком, который выглядел поражённым Генри так же, как и Генри им. И в тот же миг злость, наполнявшая его, испарилась, подменившись тревогой… и может даже страхом, потому что теперь он не совсем понимал, что происходит. Если они с недобрыми намерениями, то они превосходят его числом, и он устал, и он слаб, и меч внезапно оказался таким тяжёлым в руках, его запал иссякает… Внезапно зазвучал музыкальный возглас и ангел вытянула палец: — Сэмми! Сьюзи, там Сэмми! Мультяшное создание побежало вперёд, порхая, потрясывая своим нимбом, и на Генри тут же обрушилась картинка существа с искажённым лицом и улыбкой настолько же перекошенной как и нимб… и он замахнулся, не успев осознать, что делает. Раздался испуганный вскрик — меч просвистел около головы мультяшки. Та споткнулась и повалилась в руки женщине, которая поспешила оттащить её назад. — Алиса! Голос у этой женщины знакомый… такой знакомый… до жути знакомый. И в эту секунду ему послышалось зловещее хихиканье, раздававшееся по залам. Внезапно боль пронзила его голову, усталость в руках стала сильнее, и он чуть не выронил меч. Другой, тот что с его лицом, ступил между ним и группой. Генри сделал шаг назад, взволнованный, дыхание становилось чаще, быстрее… — Та-ак… — начал тот, сглотнув. Ему очевидно неловко и страшно, но он безобидно поднял руки. — С-слушай, не знаю, что происходит… но мы не опасны, понимаешь? Мы просто беспокоимся за нашего друга. Мы не… мы тебя не тронем. Друга… Сэмми? Как-то… думать становится сложнее… В уголках глаз начало темнеть, тени выползали по краям комнаты, они наступали, и он вдруг почувствовал такую, такую усталость, будто всё, что случилось с ним до этого момента, в один миг настигло его. Становилось всё тяжелее держать меч, и даже просто стоять… Раздалось тихое поскуливание — мультяшка-волк подкрался со стороны, прижав плотно ушки, и на секунду Генри мысленно вернулся назад в маленькую безопасную комнатку со встречавшей его там дружелюбной мордашкой. — Эй, у т-тебя… у тебя всё хорошо? Хех… он говорит. Голос у Бориса прямо как он себе и представлял… — Боря! Не лезь! — белая рука схватила волка и оттянула назад, и взгляд Генри скользнул вниз на последнего мультяшку в комнате… знакомого, со знакомым голосом… Но… знакомого немного иным образом, потому что вид этого странного Бенди с изменённым дизайном, в костюме, отсылает на что-то иное. Что-то вроде тусклого и неясного воспоминания, которое он почти уловил… «Генри, пожалуйста, скажи, что помнишь меня! Настоящего меня!» В ушах зазвенело, ещё одна волна боли штыком вонзилась в голову, в глазах потемнело, всё окутали бессмысленные фигуры и тени… Последнее что он помнил после этого — чувство невесомости и удар о землю, сопровождаемый дружным хором удивленных восклицаний вокруг него. Больше он не помнил ничего.***
…
Ну-ну…
Правда интересно?
И какие же неприятности я смогу устроить здесь?
…
Ха-ха… хахахахаХАХАХАХ̷͇̠͛А̷͈͉͐! ̶̳̋
~~~
… совсем как и второй, а Он желает пов̶е̨с̀ѐлͧ̋͒и̌т͠ь̵с̛я.