At the beginning

Александр отмахивался от шуток друзей по поводу его женитьбы, а Элизабет — от щебетанья и беззлобных насмешки сестер. Спустя два месяца после помолвки Александр был вынужден уехать с армией Вашингтона. Элизабет пыталась сдерживать слезы, а Александр — страх. Нет-нет, не о себе были его волнения. Он никогда не дорожил своей жизнью. Никогда до встречи с Элизабет, которую теперь любовно звал «Бетси». Раньше трагическая гибель на поле боя привлекала его куда больше, нежели туманная перспектива будущего, но теперь он чувствовал, что несет ответственость не только за себя, но еще и за свою верную и нежно любящую его невесту. Александр непрерывно отсылал Элайзе письма, требуя ее частых ответов, а Элизабет, волнуясь, что ее послания могут показаться красноречивому полковнику глупыми и наивными, — едва отправляла пару писем в месяц. Это и было их отличием. Любовь Элизабет была кроткой и немногословной, словно ее «Да», произнесенное под трель апрельских капелей. Любовь же Александра с жаром старалась объяснить каждую свою эмоцию и малейший порыв души. Когда краски лета померкли в серых объятиях осени, Гамильтон, вдыхая сентябрьский воздух, отчаянно пытался совладать со своей ревностью, а Элизабет терпеливо объясняла в письмах, что с Джоном Андрэ их не связывает ничего, кроме бессмысленных намеков на дружбу. Дружбу, что возникла между пленным офицером и семнадцатилетней девушкой. Дружбу, которая подобно облаку дыма, была развеяна первым порывом ветра. Когда майор Андрэ был повешен, Элизабет сдерживала тоску, вызванную жестокостью войны, а Александр, к своему ужасу, — едва различимый шепот радости. Майор Андрэ, безусловно, вызывал уважение как у британцев, так и среди войск континентальной армии, но у Гамильтона он вызывал еще и опасения. Мысль о том, что в сердце дорогой Бетси может находиться кто-то еще, сжигала молодого человека изнутри. Преодолевая хмурую суровость ноября, Александр торопливо добирается до тридцать второй Кэтрин стрит, где и находится особняк Скайлеров, а Элайза, не догадываясь об этом, все равно находится в волнительном ожидании встречи, которая то и дело откладывалась из-за обязанностей Гамильтона. — Мисс Элиза! Мистер Гамильтон… — кажется, служанка была взволнована не меньше влюбленных, поэтому слова давались ей с трудом. Однако Элизабет хватило и полуфразы, чтобы понять. Девушка торопливо поднялась со своего места и, спешно поправив платье и прическу, на ватных ногах покинула комнату. Один. Стук сердца отчетливо отдается в голове. Два. Кажется, даже в воздухе витают ароматы волнения. Три. Пальцы предательски дрожат. Четыре. Они не виделись полгода, а если он изменился? Если потерял свою любовь к ней? Пять. Нет-нет, все это глупости. Письма. Его письма. Они пропитаны тем возвышенным и прекрасным, что нельзя назвать глупой интрижкой. Его слова, его абзацы похожи на Нотр-Дам, на многовековые соборы, которые не рухнут никогда. Шесть. Никогда. Она искренне верит в это. Семь. Она практически чувствует привкус приближающегося счастья на своих губах. Восемь. Она преодолевает последнюю ступень. Девять. Сердце пропускает удар. Элизабет видит его, его теплую улыбку, пронзительную синь глаз, в которой хочется и утонуть, и взлететь до небес. Десять. Александр! До свадьбы оставалось всего две недели. Нужно было торопиться. Подготовка была словно сумасшедшая красочная карусель, что завлекает всех, кто волею судьбы так или иначе оказался в ее хороводе. Именно в пылу этих бытовых «сражений» до Гамильтона донеслись едкие и до горечи правдоподобные слухи о том, что он женится на Скайлер лишь из-за знатности и богатства рода. «Наш маленький лев устроил себе очень выгодную партию» — шутили друзья, а Александр уже кипел от негодования. Его милая Бетси никогда не станет синонимом выгоды. Он еще раз узнает, еще раз напомнит ей о том, что помимо его любви он не сможет предложить ничего. — И что же он написал тебе? — хитрая улыбка старшей сестры, отчего-то, пробуждала желание рассмеяться. — Он просто спрашивал о том, в чем бы я хотела видеть его в день свадьбы. — Ну и? Каков твой выбор? — Я решила, что его мундир — это лучшая из альтернатив. — Так и знала, что ты прельстилась блеском эполет, — насмешливо передразнила Анжелика. Скрывая смущенную улыбку, Элайза хотела было что-то ответить, но не успела, так как в комнату вошла служанка, сообщив о письме от мистера Гамильтона. — Скажи, он пишет тебе каждую минуту? — закатив глаза фыркнула Анжелика, пока Элизабет с любопытством разворачивала послание. «Моя дорогая Элизабет, Прошу простить меня за отсутствие необходимых выступлений, но сейчас я бы хотел поговорить о грядущих временах. Скажите мне, моя милая, Вы приняли решение о ведении домашнего хозяйства? Вы трезво оцениваете удовольствие быть женой бедняка? Вы приучили себя думать, что мотыга предпочтительней парчи, а громыхание от колес повозки музыкальному громыханию кареты. Способны ли вы смотреть с безупречным самообладанием, как Ваши старые знакомые щеголяют в веселье, спотыкаясь среди элегантности и великолепия, в то время как Вы живете в нищете, не имея других развлечений, кроме трезвых мыслей, как хорошей жены. Словом, можете ли Вы быть Аквилеей и весело сажать со мной репу, если так распорядится удача? Если нет, моя дорогая, мы разыгрываем комедию абсурда и Вам следует исправить ошибку до того, как мы станем трагедией о несчастливой паре. Я представляю, как много у Вас новых вопросов, моя милая, и, хоть задаются они легкомысленно, заслуживают серьезного внимания, ибо от достижения соглашения между нами по всем вообразимым пунктам полностью зависит наше будущее счастье. Я не скрываю истинного положения дел от моей Бетси, они далеки от совершенства, они могут быть даже хуже, чем я себе представляю. Безразличие к собственности прочно засело в моей натуре, единственное, что властно надо мной — то, что моя Бетси с этим связана, год назад я бы рассмеялся или же вообще не думал об этом. Но я тщательно изучил свое сердце. Любимый Вами, я могу быть счастлив в любой ситуации и бороться со всеми преградами судьбы с терпением и твердостью. Однако, я не могу умолять Вас понять, что наш союз в трудном положении и удовлетвориться этим, не обманывать себя тем, что Ваша привязанность ко мне может сделать Вас счастливой вдали от всех удобств, к которым Вы привыкли. Если судьба улыбнется нам, то не придется готовиться к несчастьям, если же она отвернется от нас, мы будем готовы, и встретимся с ними без огорчений и разочарований. Ваше будущее положение в жизни — лотерея на удачу. Вы можете возвыситься или же крайне обеднеть, последнее более вероятно, получше вызнайте у своего сердца. Когда решитесь, не представляйте романтику деревенского дома, щедрые подарки природы, которая желает Вам угодить. Не представляйте себя пастушкой, где Ваши волосы украшены цветами, а посох в руке направляет стадо к тенистому дереву, рядом фонтан с прохладной водой, Ваш верный пастух сидит рядом и развлекает Вас нежными сказками о любви. Эти милые мечты склонны проникать в головы влюбленных, когда они думают о том, что будут вместе и без покровительства удачи. Они не должны тешить себя. Вы должны соотносить свое положение с реальной жизнью и подумать, как Вы будете чувствовать себя в жизненных ситуациях, примеры которых Вы видите каждый день. До тех пор, моя дорогая Бетси, пока ваша нежнейшая привязанность ко мне может побороть любые неудобства и серьезно повлиять на ваше решение, Вы не сможете всерьез отнестись к этому письму". По мере прочтения письма глаза Элизабет наполнялись слезами. Она чувствовала злость и бессильную обиду Александра на обстоятельства. Она понимала, что колкие фразы и едкие замечания вряд ли появились при помощи ее участия. Она знала, что послание Гамильтона — минутный порыв некого отчаяния. Знала, но горькое и неприятное все же проникло в ее душу, отравляя существование. Под удивленные взгляды сестры девушка направилась в свою комнату, дабы выпустить эмоции наружу. Александр так и не получил ответа на свое послание. Встревожившись, он, не взирая на дела, направился в поместье Скайлеров. Молодой человек застал Элайзу за вышивкой. Белые платки обрастали изысканными узорами под искусной работой ее иглы. Кажется, эти ажурные творения были необходимы для свадебного торжества. Элизабет поприветствовала Александра лишь кивком головы, а затем вновь вернула взгляд к своей работе. — Элизабет, вы получили мое письмо? — ничего не понимая спросил молодой человек, наконец прерывая изрядно затянувшуюся тишину. Девушка молчала. — Вы уже приняли свое решение? — прировняв молчание с согласием продолжал Александр. В один момент игла в руках Элайзы замерла. — Решение? — переспросила Скайлер, положив вышивку в корзину. — Если мне не изменяет память, я приняла его около шести месяцев назад, мистер Гамильтон, — поднимаясь со своего места добавила она. — Я не понимаю, чем вызвала ваши сомнения и… иронию, с которой вы писали, — чувствуя подступающие слезы, продолжила она. — Элайза, — сокрушенно окликнул Гамильтон, — я не хотел… — Нет вы хотели! Хотели и сделали. Вновь указав мне на то, что я не знаю ничего об изнанке жизни. Вновь предположив, что я не готова к трудностям, — она взяла небольшую паузу. — Почему вы так уверены, что я не справлюсь? Почему вы недооцениваете силу моих чувств к вам?! Почему вы считаете, что вы вправе решать о том, чем я могу пожертвовать ради моей любви?! Почему?! — последние слова были сказаны крайне эмоционально и с нетипичной для характера Элизабет резкостью. Девушка хотела было что-то добавить, однако слезы не позволили этого. Только в этот момент Александр осознал глупость своих слов. Только в этот момент он понял, что Элайзе тоже приходится не совсем просто, ведь ей приходится обходить неудобные темы для разговоров, быть куда более тактичной и понимающей, чем он. — Бетси, я… — сбивчиво начал Гамильтон, но вместо последующих слов просто заключил девушку в объятия. — Я должен молить вас о прощении, которого, очевидно, не заслуживаю. Простите, моя дорогая, порою я забываю о безграничности вашего сердца. Сердца, что способно полюбить даже такого непримечательного и, как оказалось, жестокого человека, как я, — шептал он, перебирая темные пряди волос и целуя девушку в макушку. — Просто… Просто откуда вам знать, как мне будет лучше, — поднимая взгляд и немного ослабив объятия, произнесла Элизабет, шумно всхлипывая. — Поверьте, мои слова продиктованы не тиранией и желанием контроля над вами. Я лишь ослеплен любовью и желанием окружить вас заботой. Желанием оградить вас от неприятностей, — стирая слезы с щек Элайзы, сказал Александр. — Ах вот вы как величаете себя теперь? Спешу заверить, что вы вовсе не неприятность, мистер Гамильтон, — чуть успокоившись отозвалась Элизабет, чем вызвала усмешку жениха. — О, премного вам благодарен, — смеясь произнес Александр. В комнате повисло молчание, но не то тяжелое нестерпимо гулкое и неприятное, а то, что необходимо двоим для единения душ. — А кто я тогда? — нарушая тишину спросил он, лукаво улыбнувшись. — Мое будущее, — совершенно просто ответила она. — Тогда вы — мое. — Знаете, а ведь после первой встречи с вами я надеялась, что судьба никогда не сведет нас снова, — усмехнувшись, неожиданно вспомнила Элизабет. — - Я подумала, что это ошибка провидения. — Правда? — удивился Гамильтон. — Все подозрительно сходится. Я так же считал нашу встречу ошибкой. — Получается, мы — это вовсе не будущее друг друга. Мы просто ошибка. — Лучшая ошибка.