Зверь

Высокие зелёные деревья, древние стволы которых были плотно укутаны толстыми цветущими лианами. Маленькие жёсткие залитые солнцем листья колыхались от лёгкого потока южного ветра, распевая свою любимую шелестящую мелодию, наполняя лес жизнью. Сладкие пахучие плоды, растущие на самой верхушке деревьев, куда не каждый смельчак сможет взобраться, уже обкусанные со всех сторон, были беспорядочно разбросаны в сочной траве. Где-то недалеко слышался голос горного ручья — его маленькие капли звонко ударялись о береговые точенные веками камни, разлетаясь в разные стороны. Хотелось глотнуть холодной прозрачной воды, но так лень было вставать с нагретого местечка. Волосы перемешались в розово-черную кашу, вдавливая зеленую траву под ними в сухую землю. Глаза были плотно закрыты, но это не спасало от ярких солнечных лучей, бьющих прямо по лицу. Длинные ресницы подрагивали, а маленькие пальчики переплетались с травой, накручивая её на себя и щупая её тонкий хребет. Фруктовый сок блестел на губах, со временем высыхая и превращаясь в тонкую хрустящую плёночку, которую больно было соскребать, особенно с покусанных губ. Сердце, казалось, успокоилось после долгой игры в салочки, а горло утомительно першило где-то внутри, требуя освежить его водой. Одно мгновение, и Чимин поднялся, принимая сидячее положение, а после сонно потёр глаза. Чуть не уснул, надо же… На голове царил беспорядок, и несколько засохших листьев аккуратно достал из розовых волос темноволосый эльф, откидывая их в сторону. — Чего подорвался? — тихо спросил Чонгук. — Пить хочу, — отозвался Чимин, окончательно вставая на ноги и немного пошатываясь. Его белая рубашка стала на два тона темнее, но это сейчас было последним, что его волновало. Он сделал два уверенных шага в сторону журчащего ручья и повернулся, бросая взгляд на Чонгука. — Ты идешь? — Нет, хён, я пока не хочу. — Выдал младший и снова плюхнулся головой в пушистую траву. Чимин лишь пожал плечами и побрёл к ручью, сухо облизывая сладкие после фруктов губы. Услышал его звонкий голос отчётливее и ускорил шаг. А когда пришёл, жадно опустил руки в холодную воду, отчего пальцы окутала дрожь. Он набрал полные ладошки живой воды и примкнул к ним губами, поспешно сглатывая её. Довольно замычал, чмокая мокрыми губами, и замер в немом положении, чувствуя, как кто-то медленно подкрадывался сзади. Тишина. До боли знакомая тишина, словно звенящий вакуум, укутавший его сотни лет назад. Вокруг темно, а кроме звона в заложенных ушах и громкого собственного сердцебиения ничего не слышно. Хочет открыть глаза, но не может. Вдыхает воздух, тут же начиная кашлять. Земля. Сырая земля так близко. Пухлая щека впечаталась в неё, будто там и провела всю свою жизнь. В голове туман, постепенно развеивающийся, впускающий внутрь громкий зов обеспокоенного Чонгука, который не находит себе места, сверху наблюдая за своим хёном. Розовые волосы разбросались по земле, опустились на глаза, неудобно щекоча маленький нос. Чимин хочет встать, но сила двух огромных лап, прижимающих хрупкое эльфийское тело к земле, не даёт это сделать. Большая морда уверенно прогуливается по его спине, обнюхивая её, и останавливается в области шеи, где чувствительная кожа тут же реагирует на горячие потоки воздуха, пуская дрожь по телу. Приглушённый рык над острым ушком приводит Чимина в себя, и он широко распахивает глаза, замирая в немом положении от нахлынувшего ужаса и страха. В голове беспорядок, довольное рычание сверху сводит его с ума, заставляя поджимать губы и сдерживать слёзы, которые горько начинают течь из узких уголков глаз, щекотно скользя по носу вниз и впитываясь в без всего прочего влажную землю. Он не успевает заметить, как большая фигура сверху куда-то пропадает одновременно с бесконечными криками Чонгука. Мгновенно поднимается с земли, оглядываясь, и видит, как большой тёмно-рыжий зверь грозно склоняется над до смерти напуганным Чонгуком, который всего каких-то двадцать секунд назад уверенно набросился на зверя сзади, спасая хёна, но, не рассчитав силы хищника, был больно откинут и прижат к земле. Острые зубы опасно цокают прямо перед носом Гукки, а он, не отрывая глаз от чужих, уже мысленно прощается с жизнью. Чимин в панике бросается в их сторону, нервно перебирая ватными ногами. Биение сердца заглушает звуки вокруг, но это не мешает слышать свой заплаканный голос, молящий о пощаде младшего. — Пожалуйста… Прошу, не убивай его! — вскрикивает Чимин, валясь на колени рядом с Чонгуком. Он смотрит в горящие злобой глаза и видит, как широкие до того зрачки медленно превращаются в узкие щелочки. — Оставь его, прошу… В-возьми меня. Убей меня, но его не трогай! — Голос дрожит, за что Чимин мысленно ругает себя, ведь нужно показать, что он настроен серьёзно и совсем не боится. На последнем вздохе он произносит тихое: — Пожалуйста… Забери меня… — И замирает в ожидающей позе, не отрывая заплаканных глаз от взгляда зверя. Тот словно хмурится, долго рассматривая смелого эльфика, уже и позабыв про Чонгука. Опускает сильные лапы на твердую землю, отступая от черноволосого, и следит, как Чимин бросается к нему, крепко сжимая младшего в грязных объятиях. — Он заберёт тебя? — широко распахнув глаза, спрашивает Чонгук. — Он правда тебя заберёт? — Похоже на то, — судорожно выдыхает Чимин, стараясь не выдать своего внутреннего напряжения. — Ты такой идиот, хён, — отзывается заплаканым голосом Чонгук. — Ещё поговорим на эту тему, — с натянутой улыбкой отвечает Чимин, на секунду открывая глаза и бросая взгляд в сторону зверя, который покорно сидит и ждёт, пока он попрощается со своим другом. — Я придумаю что-то, хён, я… Я… — Гукки, прошу, постарайся не сильно пострадать от руки Намджун-хёна, хорошо? Я обещаю, что вернусь. Чимин нехотя отстраняется от Чонгука, когда раздаётся тихий рык со стороны зверя, заставляющий вздрогнуть эльфов. — Кажется, он устал ждать, — тихо произносит Чимин, следя за парой горящих глаз, и медленно отпускает Чонгука. — Быстро полезай на дерево. — Но, хён!.. — заплаканно стонет Чонгук, протягивая к нему руки. — Быстро, я сказал! — выкрикивает Чимин, не давая себя коснуться, и продолжает смотреть в круглые жёлтые глаза, слыша, как младший покорно бежит в сторону ближайшего дерева, хватается за свисающую вниз лиану и карабкается вверх. Рука Чимина невольно сжимается в кулак, и он вспоминает все учения преподавателя по боевым искусствам, чувствуя под ногами плотную землю. Но, если бы они с Чонгуком не прогуливали большую часть занятий, Чимин бы не пошатнулся боязливо на месте, стоит только зверю начать уверенно к нему подходить. Тогда эльф принимается вспоминать все молитвы, что слышал во время королевских обедов, и начинает шептать их сбитый текст, пока мокрый нос касается его колена, проводя им выше. Зубы цепляются за кожаный ремень, задевая деревянные резные пуговки, и Чимина тянут в сторону, заставляя громко вскрикнуть и широко распахнуть глаза. — Ты хочешь, чтобы я пошёл за тобой? — дрожащим голосом спрашивает Чимин, судорожно выдыхая, когда его отпускают. Зверь негромко рыкает и идёт вперёд, в то время, как Чимин быстро разворачивается назад, глядя на Чонгука, что в страхе прижимается к крепкой ветке, сидя уже наверху, и вытирает нос рукавом рубашки. Он снова всхлипывает и машет рукой хёну на прощанье, чувствуя, как одинокая слеза скользит по щеке, затекая в рот. Чимин грустно улыбается и разворачивается обратно, через секунду пропадая в густой тёмной листве высоких кустов. Холодные капли стекали вниз по подбородку, собираясь на его остром кончике и тихо падая обратно в ручей. Рот был открыт, а губы несильно подрагивали. Чимин склонился над ручьем, устремляя взгляд в своё кривое отражение, и стал прислушиваться. Тихие шорохи сзади становились слышны все отчетливее, а свистящий звук разрезающей воздух деревянной указки лишь заставил дернуться уголки пухлых губ вверх. Чимин мгновенно отскочил в сторону, попутно захватывая белый песок в ладонь, и, разворачиваясь, чётко бросил его в сторону эльфа, что напал сзади. Маленькие песчинки стали звонко отбиваться от лакированной поверхности красной маски, где виднелись красивые чёрные узоры, и Чимин широко открыл глаза, не успевая среагировать снова и тут же получая указкой по ноге. — Ай, прекрати! — громко воскликнул Чимин, подставляя руки под болючие удары. — Прошу, остановись! — Сдаешься? — спросил Сокджин, поднимая маску и победно улыбаясь. — Да-да! — захныкал Чимин, принимаясь гладить свои ушибленные конечности, когда старший убрал указку. — Так не честно. — Ещё бы кто про честность говорил, — усмехнулся Сокджин, протягивая младшему руку. — Кто вообще тебя учил бросать песок в глаза? Я такому точно не учил. — Сам научился, — буркнул Чимин. — Хотел проучить тебя, чтобы знал, как подкрадываться так громко. — Ой, — цокнул языком Сокджин. — Я же это специально сделал, чтобы ты успел среагировать. — Ага, — выдохнул Чимин, бросая взгляд за спину хёна, где медленно и тихо подкрадывался Чонгукки, широко улыбаясь от предвкушения. Тогда Чимин быстро перевел глаза обратно на Сокджина, решая отвлечь его внимание окончательно. — Конечно, я верю тебе, хён. — Что? — удивлённо спросил тот. — Ты веришь мне? Звучит как-то неправдоподобно. Неужели там что-то сзади?.. Не успел договорить Сокджин, как на него тут же набросился с громкими криками Чонгук, свалил старшего на землю и начал щекотать. Чимин с широкой улыбкой набросился на Джина следом, и уже две пары рук мучили его животик. А на поляне все так же непрерывно и звонко журчал ручей, чей нежный чистый голос перекрикивали вопли и мольбы о пощаде Сокджина. Ещё немного помучив его, младшие, громко смеясь, отступили, усаживаясь на землю и пытаясь восстановить дыхание. Джин громко дышал и истерически смеялся, обхватив руками живот и подтянув ноги ближе к нему. Совсем скоро он пришёл в себя и так же уселся между младшими, недовольно на них поглядывая и следя, как те уже ссорились за то, чтобы быть первыми, кто примерит красную маску хёна. — Так, — серьёзно произнёс Джин и протянул руки, чтобы забрать маску у детей, — а ну угомонились. Что вы вообще себе позволяете? Все мои старые кости перебрали. Вы нормальные вообще? — А что, — протянул Чимин. — Ты первый начал. — Ну, я же старше, имею право. Он мило улыбнулся и запустил руки в розовые кудри Чимина. Тот сразу отмахнулся и отступил на шаг назад, скрещивая руки на груди, ибо хён не заслужил. — Хён, — тихо позвал Гукки, — чего ты пришёл? Что-то случилось? — Ой, нет, ничего серьёзного, — отмахнулся старший, разглядывая маску. — Просто пришёл за вами, оболтусами. — А чего это мы оболтусы сразу? — буркнул недовольный Чимин, бросая на Джина нахмуренный взгляд. — Да потому что только у настоящих оболтусов могут быть проблемы, за решение которых берётся сам Джунни! — воскликнул тот, как можно нежнее произнося имя в конце. — Так что поднимайте свои задницы с земли и ступайте к королю. Младшие переглянулись и громко сглотнули, натягивая глупые улыбочки. Кажется, кому-то запретят пить много эля и есть сладости до конца месяца. Тишина. Тёмные небеса звездным куполом нависают над вечнозелёным лесом, освещая верхушки высоких деревьев лунным светом. Ночная прохлада путается в листьях, заставляя покачиваться тонкие ветки. Трава под ногами сухим ковром глухо шелестит, проминаясь под тяжестью босых ног и сильных лап. Чимин не знает, как долго они идут и сколько ещё это продлится, порой отвлекаясь на ноющую боль в колене, которую не замечал до этого из-за своего состояния. Сейчас он уже почти спокоен, но все ещё нервно вздрагивает в ответ на шум ночного леса. В такие моменты его губы дрожат, как и руки, которыми он разгребает плотные и колючие листья кустарников, что попадаются на пути, или порой вытирает рукавом сопливый нос. Пальцы ног путаются в траве, и каждое нелепое движение, что сопровождается тем, что эльф в очередной раз наступает на плоский холодный камень, заставляет кожу покрываться мурашками. Тогда он гулко сглатывает и вертит головой по сторонам, стараясь как-нибудь запомнить дорогу домой. Но быстро плывущие в воздухе тучи все решают за него, закрывая собой свет от луны, так что лес полностью погружается в сплошную темень, отчего даже вытянутые вперёд руки и острый слух не спасают его от того, что он зарывается пальцами в длинную шерсть, тут же отпрыгивая назад и начиная громко дышать. Жёлтые глаза блестят в темноте, и Чимин понимает, что зверь остановился. Он ещё раз сглатывает и тихо спрашивает: — П-почему ты остановился? Тот медленно подходит к эльфу, дергая его за рукав, и тянет чужую руку к своей шерсти. Чимин не понимает, что от него хотят, а потому, немного потрогав шерсть, убирает руку, после чего раздаётся недовольный рык, и зверь снова тянет его за рукав к себе. — Я не понимаю, — растерянно шепчет Чимин. Тогда зверь тянет его вторую руку на себя, и Чимин так же сильно сжимает шерсть, пропуская её сквозь пальцы. И только когда зверь отворачивается от него, немного нагибаясь, до эльфа доходит, чего хочет зверь. — Ты хочешь, чтобы я взобрался тебе на спину? — спрашивает он, слыша тихое рычание. — Так, хорошо, — шепчет он, думая, как бы залезть на чужую спину, и, отталкиваясь ногами от земли, крепко удерживаясь за длинную рыжую шерсть, что в темноте больше похожа на красную, запрыгивает на сильную спину, немного ёрзая и удобно усаживаясь. Только почувствовав, что эльф угомонился, зверь тут же срывается на бег, зная, что ждёт их впереди.