***
Тишина. Тьма поглотила Нижний лес, и лишь одинокая в небе звезда тускло сияет, отбиваясь сухим светом на соленых щеках Чонгука. Он не знает, как давно здесь сидит, и сколько уже прожигает взглядом кустарники, где в прошлом скрылся Чимин. В голове путаются страшные и угнетающие мысли, что хёна больше нет в живых и что в этом виноват только Чонгук. В висках отдаёт болью, а сердце гулко бьётся, скребя тоской где-то глубоко внутри. Он снова вытирает глаза рукавом рубашки, когда чувствует, что слёзы вновь рождаются где-то в уголках заплаканных красных глаз. Рука дрожащим движением цепляется за крепкую ветку, и эльф поднимается на ноги, опираясь на неё всем весом. «Нужно рассказать всё Намджун-хёну», — проносится в голове Чонгука. Ноги кажутся такими ватными, а бедра неприятно отдают онемением, затормаживая его движения. Он несильно шатается, треся головой и откидывая чёрные пряди с глаз, и ускоряет шаг, снова чувствуя, как ёкает неугомонное сердце. Ему страшно, паника подступает к горлу, и Чонгук старается держать себя в руках, срываясь на бег, снова чувствуя, как соленые слёзы кусают и слепят глаза. Крепкие ветки под ногами тоскливо скрипят и прогибаются под его весом, а дрожащие руки отпихивают в стороны тонкие веточки с зелёной шуршащей листвой, что так больно царапает лицо и цепляется за грязную одежду. Он ловко одолевает десятки деревьев, и следом носок его длинных сапог касается деревянного пола, тут же привлекая две пары узких глаз стражников. Чонгук прикрывает руками рот с носом и прижимается к высокой стене забора, слыша, как один из стражников идёт в его сторону. Тот делает осторожные шаги, тянется рукой к длинному мечу, что висит на крепком кожаном ремне слева, и, долго всматриваясь в пустоту, все же расслабленно выдыхает, обратно возвращаясь на свой пост. Чонгук так же тихо выдыхает и осторожно выглядывает, видя, как стражники устремляют свой взгляд куда-то вдаль. Ему нужно проскользнуть незамеченным, чтобы не навести шуму. Тихо разворачивается в другую сторону и медленно ползёт к проделанной им в заборе расщелине, чтобы нырнуть в нее и оказаться на заднем дворе опочивален прислуги, через тёмные коридоры которых они с Чимином всегда сбегали со своих комнат на свободу. Обычно стражей в этих коридорах не было, так что сейчас Чонгук, все так же тяжело дыша и чувствуя глубокое волнение, быстро идёт вперёд и замирает возле большой картины, скользя пальцами по её бронзовой раме. Палец касается круглой фигуры, и эльф, не раздумывая, на неё нажимает, отбегая на пару шагов назад, пока картина ноющим скрипом медленно отодвигается в сторону. Чонгук тут же ныряет в тёмный и сухой коридор, ведущий на кухню. Маленькие огни на потолке загораются, как только эльф стрелой проносится по коридору, выбегая на кухню, где сладкий запах еды приятно ударяет в нос, а почти что осевшее на пол тепло уютно согревает, рисуя перед глазами картины, как они с Чимином частенько воровали сладости со столов, меняли местами специи и столовые приборы, когда повара в спешке готовились к большому праздничному ужину. Чонгуку так хочется обратно в прошлое, когда Чимин был рядом с ним, а его милая улыбка слепила глаза и вызывала прилив весёлого смеха. Когда они просто лежали и тонули в тишине, когда вместе получали по заслугам от старших хёнов или прогуливали занятия по боевым искусствам. Чонгук судорожно выдыхает и на секунду прикрывает глаза, закрывая тёплые воспоминания на ключик где-то в сердце, чтобы они не ранили его сейчас ещё больше. Он не задерживается на кухне долго, снова срываясь на бег, несётся по длинным коридорам, пробегает комнату отдыха и игр, цепляясь ногой за мягкую подушку, которая почему-то лежит на полу, и поднимается по высокой лестнице, выбегая на освещенный свисающими вниз фонарями длинный коридор, где горит метка Последнего зерна, твердящая о том, что эльфам стоит успеть собрать урожай до того, как метка Огня очага проявится на стене. Он проносится мимо, не обращая на неё внимания, и, пробегая бесконечный мост с низкими позолоченными перилами, уже чувствует уличную прохладу, больно бьющую в щёки. Снова ноги шумно стучат по лестнице, и Чонгук несётся по коридору, громко дыша и заплаканным голосом умоляя стражей впустить его в комнату Намджуна. Стражи переглядываются между собой и впускают эльфа внутрь, где до того царила немая тишина и мертвое спокойствие. Комната вся укутана во мрак, и лишь на столе горит свеча, отбрасывая тёплые тени на стены и силуэт короля. Его высокая фигура стоит перед огромным круглым окном, длинные белые волосы водопадом спадают на плечи, пряча за собой острые лопатки. Лёгкий халат накинут на голый торс, открывая вид на хрупкие ключицы и крепкую шею. Губы поджаты, глаза рассматривают хмурое небо и тучи, что прячут за собой полный месяц, а лицо выражает глубокую задумчивость. Он знает, что Чонгук сзади, чувствует его дрожащие руки, которым эльф не находит места, и слышит это громкое сердцебиение. — Хён, — скулит Чонгук, чувствуя, как слёзы с новой силой подступают к глазам. — Мой король, прости меня. Он падает на колени, начиная горько рыдать и закрывать руками глаза. Намджун медленно разворачивается и уже спустя минуту опускается на колени рядом с ним, протягивая стакан с водой. — Выпей, — глухо произносит, удерживая эльфа за плечо. Тот хватается за стакан, как за спасательный круг, и быстро его опустошает, а после громко выдыхает, глядя на спокойное лицо хёна. — Прости, — снова начинает Чонгук, опуская взгляд. — Это я во всем виноват. Только я. Намджун хватает его за подбородок и сбито произносит: — Говори, что случилось. — Он забрал его, хён, — хнычет Чонгук. — Зверь забрал Чимина. У Намджуна паника мелькает на лице, и он быстро поднимается на ноги, снова и снова прокручивая слова Чонгука в мыслях, совсем не обращая внимание на плач за спиной. Руки скользят по лицу, вытирая выступивший пот, и Намджун резко падает на колени перед племянником, хватая его за плечи, поспешно спрашивает: — Где… Где это случилось, Чонгук? Ты должен мне все рассказать. Всё так, как было, без лжи, слышишь? Может, мы ещё успеем спасти Чимина.***
Бег. Топот больших сильных лап, шелест ночной листвы, приглушенное рычание. Маленькие руки, что пропускают сквозь пальцы длинную темную шерсть. Ветер, больно бьющий в лицо, и постоянное покачивание, не дающее окончательно уснуть. Чимин щурит глаза перед силой воздуха и старается запомнить дорогу назад. Его собственные розовые волосы, развеваясь на ветру, падают на лоб, то и дело закрывая эльфу обзор. Зверь несётся вперёд быстро и уверенно, порой прогибаясь или сворачивая в сторону, чтобы не врезаться в упавшее высокое дерево, чей тонкий ствол неудобно образовался на его маршруте. Вскоре зверь начинает бежать медленнее, а потом и вовсе останавливается. Стоя на одном месте, он несколько раз ударяет передними лапами по пыльной земле, чтобы Чимин пришёл в себя и сильнее схватился за его шерсть. Только почувствовав, как её с силой сжимают, зверь словно выпрямляется, бросая взгляд вперёд, и начинает набирать скорость, несясь навстречу обрыву. Всего мгновение, и они оказываются на другой стороне обрыва. Зверь продолжает бежать, а Чимин неверяще оборачивается назад, с ужасом понимая, что домой он уже точно никогда не вернётся, потому что не сможет перебраться на другую сторону. Эта мысль преследует его ещё долгие минуты, пока холодный воздух не начинает снова больно бить по лицу, отчего эльф жмется ближе к зверю, зарывая подбородок в его длинной тёплой шерсти. Глаза закрыты, ресницы дрожат, губы поджаты, а руки сжимают шерсть до побеления костяшек. Он громко дышит и снова давится огорчением, окончательно теряя надежду на спасение. Только когда зверь сбавляет скорость, чтобы восстановить дыхание и перейти по короткому мостику, что был сплетен из ветвей диких деревьев и вырос над бушующей силой быстротечной горной реки, Чимин открывает глаза и рассматривает чужой лес, что вовсе не похож на тот, откуда он родом. Деревья тонкие и высокие. Их стволы плотно укутаны свисающими лианами разного диаметра. Большие листья кустарников по-настоящему пугают, как и громко орущие птицы, резко слетающие с веток чудных деревьев. Месяц, что выглядывает из-за плывущей тучи, освещает ненадолго высокие и острые горы, обросшие зеленью по склонам. Зверь продолжает медленно идти, а голос горной реки понемногу затихает, когда он входит в тёмную пещеру. А там словно другой мир. Звуки с улицы остаются где-то за спиной, и слышно только падающие вниз капли, что звонко хлюпают, когда касаются мокрых луж. Пещера поёт, а Чимин прижимается к зверю, любопытно выглядывая и вслушиваясь в звон, что раздается тут и там. Сильные лапы касаются влажного камня под ногами, и это сбитое дыхание… Кажется, Чимин слышит и чувствует под собой только его. Вскоре он замечает впереди свет и слегка пошатывается, когда тот медленно исчезает. Розовые, зелёные и синие лучи путаются между собой, отпечатываются на мокрых стенах, а когда на горизонте мелькает движение, эти дивные цветы — источники неонового света — быстро закрываются, пряча его от любопытных глаз. Рассматривая эти низкие и маленькие цветы, что кучами, подобно грибам, растут в самых влажных местах пещеры, купаясь в её каплях, Чимин не замечает тёмный поворот слева, который зверь уверенно проходит, все ещё продолжая идти прямо, словно эта пещера не имеет конца. Привыкнув к песням звонких капель, эльф снова устремляет свой взгляд вперёд, лишь спустя какое-то время замечая в конце чистое звездное небо, чей свет так холодно падает на пристанище зверя, который останавливается, чувствуя, как эльф суетится, и спихивает его на пол, дергая потом за рукав к мягкой шкуре какого-то другого животного, что укрывает холодный каменный пол. Чимин падает коленями на неё, чувствуя, как откуда-то слева дует прохладный воздух, и принимается наблюдать за зверем, который подходит ближе к звёздам, ложится на один бок и ещё долго наблюдает за их блеклым свечением, не оборачиваясь на Чимина, словно его здесь и нет. Это даёт эльфу возможность свободно выдохнуть и прикрыть на мгновение глаза. Усталость и страх от недавней прогулки дают о себе знать, и Чимин, сам того не ведая, проваливается в крепкий сон.