***
Тепло. Через открытое круглое окно, деревянная рама которого украшена красивыми вырезами, в комнату проникают тонкие лучи летнего солнца. Они ложатся на пол и деревянную мебель, цепляются за обросшую плющом стену и солнечными зайчиками отбиваются от нетронутой посуды, пищу в которую бережно насыпал лучший повар королевской семьи. Это ничуть не задевает Чонгука, который, хлюпая носом, обездвижено лежит на кровати вот уже который час подряд. Его глаза опухли от пролитых слёз. Он не спит с того самого дня, как Джину удалось его убаюкать. Он не хочет кушать, лишь каждую минуту своей невыносимой жизни думая о Чимине. Прикрывает глаза, представляя радостную улыбку хёна до милых щелочек вместо глаз, и в ушах отпечатком прошлого звенит его звонкий смех. Гукки тут же не спеша открывает глаза, вытирая выступившие слёзы рукавом ночной рубашки, и усаживается на край кровати, опуская голову вниз. Тело дрожит от нехватки сил, и эльф вновь хлюпает носом, мысленно обещая себе больше не плакать. Чимин бы не простил. Чимин бы не хотел видеть его сейчас таким слабым. И Чонгук знает об этом. Он должен умыться, покушать и перестать винить себя в том, что Чимина нет рядом. Он ведь хотел защитить глупого братика, и сделал это ценой своей жизни. Чонгук мотает головой, отбрасывая плохие мысли, и его тёмные отросшие волосы спадают на уставшие глаза, прикрывая синяки под ними. Он хочет с кем-то поговорить. Ему это нужно. Встаёт с кровати, чуть пошатываясь, и, чувствуя твёрдый пол под ногами, делает первый шаг. «Нужно развеяться», — думает Гукки, глядя на закрытую дверь, за которой, должно быть, все ещё стоят двое стражей, что не позволят ему просто так выйти из комнаты, ведь таков приказ короля. Тогда он плетется к окну, выглядывая в него и жмуря глаза перед силой налитого жаром солнца. Свежий ветер тут же целует в щеки и лоб, развевая длинные волосы, и Чонгук, набравшись сил от контакта со стихией, взбирается на деревянную раму, неприятно царапая голые ступни. Он разворачивается и выпрямляется, хватаясь за деревянный столб руками. Отрывает ноги от рамы, подтягивая тело вверх, и взбирается на чердак, что представляет из себя небольшую полупустую комнату. Эльф тяжко вздыхает, пытаясь не обращать внимания на дрожь в руках, и поворачивается назад, глядя на бесконечный зелёный ковёр из деревьев, что тянется к самому горизонту. Гукки улыбается, вспоминая тот день, когда они впервые обнаружили этот способ сбежать из комнаты, и поджимает губы, отворачиваясь и спускаясь вниз по прибитым к стене брускам дерева. Ноги касаются прохладного пола, и сам эльф окунается в темень небольшого промежутка между его комнатой и коридором. Единственные источники света — три небольшие круглые, сделанные Чимином прорези, что находятся на расстоянии полуметра друг от друга. Коснувшись стены, Чонгук присаживается около левой прорези, и, прикрывая один глаз, заглядывает в нее. В дальней части коридора, которую можно рассмотреть только из этой прорези, никого не видно. Тогда Гукки заглядывает в среднюю прорезь, что даёт возможность рассмотреть все прямо по курсу, и снова никого не видит. С правой расщелиной история повторяется, и эльф, облегчённо выдыхая, толкает подделанную под общий вид стены небольшую дверь, поспешно выбегая в коридор и закрывая её. Он ещё раз смотрит по сторонам и, никого так и не увидев, быстрым шагом направляется прямо по коридору. Это их с Чимином тайный ход, о котором никто не смеет догадываться. Так они сбегали поздно ночью, когда нужно было спать, или же в дни своего домашнего ареста. Так они сбежали и в ту самую ночь, что выбила обоих из привычного ритма жизни. Чонгук прекрасно помнит, как стоял на страже в коридоре возле стены, пока Чимин вырезал в ней отверстия, что не выделялись из общего вида настенной картины. Помнит, как стучал по стене, когда кто-то виднелся на горизонте, чтобы хён прекратил шуметь ножом. Чонгук помнит, как они воровали деревянные бруски у местного рыночного рабочего, чтобы после долго пытаться бесшумно прибить их к стене. Он помнит, как тяжело было сделать дверь, с чем они справились только через месяц, вычитав инструкцию в книге, которую взяли в королевской библиотеке. Чонгук помнит всё, словно это было вчера, и не успевает он даже оглянуться, как уже стоит перед нужной дверью. Постучав два раза, он замирает, слыша за ней какой-то шум и грохот вперемешку с ругательствами. Тут дверь резко открывается, и перед глазами возникает тощая фигура лекаря Юнги, что недовольно смотрит на младшего. — Чонгукки? Ты чего здесь? Ты разве не под?.. — начинает Юнги, пока Гук нагло его не прерывает, заваливаясь в комнату. — Под арестом, под арестом, — заканчивает Чонгук, плюхаясь на свободный стул. Он прикрывает на секунду уставшие глаза и, открывая их, пробегается взглядом по большой и светлой комнате, отведенной под лабораторию. Шкафы с научной литературой, столы, где виднеются пробирки с разного рода жидкостями, и высокие светлые окна, подоконники которых заставлены длинными горшочками с саженцами различных растений. Плетенный потолок, откуда свисают пахучие шары с нежными цветами. Деревянная дверь, что ведёт на просторный балкон, который также заставлен саженцами. И поваленная прямо на перевёрнутый стол лестница, лежащая в беспорядке разбросанных книг и осколков какой-то колбы. Видимо, Юнги не ждал никого в гости, весь погруженный в свои дела. Гукки переводит взгляд с беспорядка прямо на хёна, чьи русые волосы выглядят весьма неряшливо, а круглые очки сползают на нос, норовя упасть на пол следом за лестницей. Его лёгкая рубашка не заправлена, а тканевые штаны подкатаны так, чтобы не мешали в порыве вдохновения быстро передвигаться. На поясе виднеется кожаный ремень с небольшим ножом и маленькими колбочками, набитыми различными травами. — Почему ты тогда пришёл? — хмурится Юнги, выставляя руки в боки. — Ещё и в таком виде. Это что, твоя пижама? — Хён, — начинает мямлить Чонгук. — Хён, мне очень нужна твоя помощь. Он переводит молящий взгляд на Юнги, который уже успел недоверчиво скрестить руки на груди. — Малыш Чонгукки впервые просит меня о помощи, используя дар речи? — удивляется старший. — И даже не скажешь, что кошка Дио роется в моих горшках с травами, чтобы снова что-то украсть? — Хён, ну я серьёзно. — Голос и вид младшего кричат Юнги остановить свою игру, и он, стягивая ухмылку, опускается перед ним на колени и хватает за бледные щеки. Гукки лишь устало поднимает на него взгляд, не в силах что-либо сказать. — Как ты вообще сюда дошёл? — тихо произносит Юнги, рассматривая опухшие глаза. — Хён, пожалуйста, мне нужно что-то для сна. — выдавливает из себя Чонгук. — Я не могу спать. Мне снятся кошмары, где зверь… Где Чимин… Г-где он его… — Тебе нужно меньше думать о Чимине. — серьёзно произносит хён, перебивая Чонгука, когда тот начинает заикаться. Юнги встаёт на ноги, отступая от младшего, и подходит к полке с большим количеством банок, где в засушенном виде хранятся лечебные травы. — Сколько дней ты уже не спишь? — спрашивает он, становясь на небольшую лестницу, чтобы лучше рассмотреть травы, что находятся выше всех. — Около четырёх-пяти дней, — говорит младший. — С того момента, как Чимина нет. Юнги кивает, продолжая свои поиски. — Тебе что-то для крепкого сна или для вечного? — спрашивает он, бегая глазами по названиям. — Пока что только для крепкого, — говорит Гукки. — Но если Чимин-хён не вернётся в течение недели, я приду за травой для вечного. — Обойдешься, — произносит Юнги, внимательно насыпая сухие листья в баночку поменьше, что с легкостью может вместиться в карман. — Там на одного только эльфа хватит. И он точно не ты. Юнги протягивает баночку Чонгуку, что благодарно смотрит на него, и помогает ему встать. — Пожалуйста, дойди до своей комнаты и не попадись никому на глаза, — просит Юнги, получая кивок в ответ, и закрывает дверь, глухо выдыхая. Он всем своим видом хотел показать своё безразличие к Чонгуку, но бушующее сердце заставляет переживать и думать об этом ещё очень долго. Гукки тем временем лишь сильнее сжимает руку с баночкой в кулак, отправляясь в свою комнату, где по пути его несколько раз едва ли не замечают стражи. Был бы он в нормальном состоянии, такого бы точно не случилось. Ему всё равно удаётся добраться до комнаты, где он просит стражей принести горячей воды. Только получив её, он заваривает лечебные травы и уже совсем скоро принимается медленно потягивать зеленоватую жидкость. Ложится на кровать, устремляя взгляд в потолок, где мастерски отпечатана картина целой Вселенной, и, перед тем, как уснуть, шепчет в тишину: — Чиминни, я так надеюсь, что с тобой всё в порядке.***
— Ну, пожалуйста! — обреченно просит Чимин, стоя прямо напротив Тэхёна. — Ну что тебе стоит взять меня с собой? — Я тебе уже сказал, — бурчит Тэ, нагибаясь за деревянным ведром. — Твоё колено всё ещё не в лучшем состоянии, так что остаешься здесь. — Ну, Тэхён! — вновь восклицает эльф, хватая парня за руку, стоит только тому ступить на первую ступень. — Я хорошо себя чувствую, мне ли не знать? — Нет, — отрезает Тэхён, вырывая свою руку. Вот уже который день подряд Чимин просится на прогулку в лес, на что Тэхён не даёт своё добро. Он уже несколько раз объяснял Чимину, что этот лес отличается от его родного дома. Здесь много хищников и опасностей в целом, так что эльф с больной ногой точно станет чьим-то ужином. Тэ спускается вниз, когда Чимин, хмуря брови, останавливается на третьей ступени. — А если я пойду за тобой, что тогда? — кричит ему вслед Чимин, заставляя обернуться и увидеть, как босая нога повисает в воздухе, норовя коснуться четвёртой ступени. Тэ сдержанно выдыхает и, оставляя ведро в стороне, поднимается к непослушному эльфу, возвышаясь над ним. Чимин чувствует его тяжелый взгляд на себе и мысленно сожалеет, что смел перегнуть палку. Он лишь виновато опускает глаза и шепчет извинения. — ... Я просто уже устал сидеть здесь. Мне нужна связь с живыми растениями и свежесть проточной воды, — тихим голосом говорит он, не смея поднимать глаза. — Я всё равно не пошёл бы за тобой. — Знаю, — выдыхает Тэхён и тянется к руке Чимина, ласково заключая её в своей. Эльф решается посмотреть на него, стараясь не обращать внимания на краснеющие щеки. — Давай сделаем так: сегодня ты останешься здесь, а я сам иду за водой и травами для твоей ноги. И когда я буду уверен, что ты в полном порядке, мы пойдём на водоём вместе. Что скажешь? — Ладно, — тянет Чимин, снова опуская глаза вниз. Тэхён довольно усмехается и, напоследок сжимая маленькую руку, говорит: — Я скоро вернусь. Не скучай и веди себя хорошо. Чимин глухо фыркает куда-то в сторону, скрещивая на груди руки. — Я всегда веду себя хорошо. — Знаю, — мягко улыбается Тэхён прежде, чем отвернуться и продолжить спускаться вниз. А Чимин нервно закусывает губу, провожая его силуэт взглядом. Есть в этом звере что-то приятное и милое, заставляющее краснеть щеки и слушаться. Но, даже не смотря на своё послушание, эльф находит чем себя занять. И этим чем-то становится куча хлама, сложенная у стены. Когда-то Тэхён просил Чимина ничего там не трогать, но делать в пещере правда нечего, а потому уже спустя две минуты он сидит и пытается открыть странную баночку, что никак не поддается. Бросив это пустое занятие, Чимин проводит много времени среди непонятных вещей, наводя там порядок. Красивая деревянная посуда аккуратно складывается на большом камне у стены, где эльф так же ставит разных размеров банки и непонятные формы животных, вырезанных из кусков дерева. Небольшие кисти он кладет рядом, складывает разноцветную ткань возле камня, где, в конечном итоге, хотел бы сложить шкурки разных животных, но, слыша за спиной чужие шаги, он не успевает это сделать, замирая с рыжей шкуркой в руках. Тэ следует его примеру, ещё стоя на лестнице, и, хмуря брови, оставляет ведро с водой, бросая травы рядом. — Ну, и что это такое? — спрашивает он, выставляя руки в боки. — Это… Ну, знаешь… — начинает Чимин, рассматривая наведенный порядок. — Эльфы очень чистоплотные, так что порядок — это очень для нас важно. — Чимин, я же просил ничего не трогать, — напряженно выдыхает Тэхён. — Почему ты никогда меня не слушаешь? Чимин лишь опускает плечи, молча глядя на шкурку в своих руках, и вспоминает, что хотел сказать. — Тэхённи, — зовёт он, всем своим маленьким уязвимым видом отвлекая мысли зверя. — У тебя так много шкурок, может, сделать из них что-то вроде того, на чем я сплю? — Ты же не думаешь, что это я их всех убил? — внезапно спрашивает Тэ, ухмыляясь и медленно направляясь в сторону эльфа. — О, нет конечно, — наигранно улыбается тот, дергаясь назад, когда Тэхён подходит совсем близко. Он берет шкурку из маленьких рук и задумчиво мычит. — Большую часть из них я принёс из леса, — говорит он, а потом смотрит на Чимина, спрашивая: — И как ты собрался соединять их между собой? — Ну… С помощью нитки и иголки. — Пожимает плечами эльф. — Чего? Чимин вздыхает и долго объясняет зверю, что это такое. Наконец, понимая о чем говорит эльф, Тэхён обещает, что принесёт ему иголку с ниткой завтра. К вечеру он вновь заботится о Чимине и мажет его колено травами. — Ещё совсем немного, и всё пройдёт, — бережно перевязывая ногу, произносит Тэхён. Чимин не сводит с него взгляд, рассматривая его тёмную фигуру на фоне горящего костра, и легко усмехается, глядя на прикрытые волнистой челкой опущенные глаза. — Спасибо, — шепчет Чимин и получает в ответ тёплый взгляд, после утопая в длинной шерсти. Он ещё долго молчит под звуки трескающего в огне дерева и смотрит уставшими глазами на сгорбившуюся спину Тэхёна, что по своей собственной традиции молча сидит и вырезает очередную фигурку из дерева. Мысли возвращаются к прошлому, и эльф обещает себе, что обязательно вернётся домой, как только узнает этого парня лучше.