Леминиум

      Когда Гарри жил у дяди и тети в Литтл Уингинге, ему редко удавалось выйти на улицу просто так, прогуляться. Без каких-либо обязанностей, работы, наказаний. Просто так. И оттого, наверное, и было что-то восхитительное в том, что сейчас его никто не ограничивал.       Вечернее небо, оказывается, очень красиво.       Раскинувшись звездочкой в зарослях сочной зеленой травы, что росла в окружении двух деревьев, Гарри внимательно и рассеянно одновременно следил за редкими пушистыми облаками. На востоке небо уже начинало синеть, а на западе — переливаться самыми теплыми красками. Синее, голубое, желтое, оранжевое и красное — к горизонту. Словно по холсту разлили банки краски, и неуклюжий художник пытался это исправить, преобразить ошибку в шедевр.       Это был гениальный художник.       Прикрыв глаза, Гарри глубоко вдохнул, ощущая себя настолько живым, каким никогда не ощущал. Прохладно-свежий, терпкий от запаха травы и земли воздух ворвался в его грудь так, что на мгновение закружилась голова. Где-то над правым ухом стрекотали кузнечики, в кустарнике бузины деловито жужжала крыльями здоровенная стрекоза. Мальчик почувствовал, будто по его щеке что-то ползет, и рукой смахнул наглое насекомое. Краем глаза он уловил движение чего-то мелкого и красного. Божья коровка.       Распахнув глаза, Гарри подложил под лохматый затылок оголенную левую руку (он был в футболке) и уставился на ветви деревьев над собой. Несильный ветер со стороны реки трепыхал блестящие кожистые листья темно-зеленого цвета; тонкие ветки ударялись, сплетались друг с другом. Эти два дерева росли слишком близко. Мальчик сощурился, пытаясь вспомнить их название.       Остролист, точно.       Где-то за головой, вне зоны видимости мальчика, зашуршала трава. Кто-то шел сюда по заросшей тропинке. Под его ногами хрустели сухие веточки, и глухим стуком отдавались камни. Гарри лениво повернулся на звук шагов и, к своему удивлению, увидел уставшего Дэймона, что ловкими движениями завязывал шнурки на капюшоне толстовки.       Сделав вид, будто его не заметил, Гарри перевел взгляд на небо. Вдруг дунул особенно сильный ветер, и руки мальчика покрылись мурашками. По спине, словно воинственный отряд муравьев, пробежал холодок, разбиваясь вдребезги где-то в районе пяток.       — Долго в облаках витать будешь, мечтатель? — раздался над ухом звонкий голос, содержащий в себе вежливое любопытство и ненавязчивую усталость.       Театрально зевнув, Поттер на выдохе протянул, убирая с глаз челку:       — Пока небо не кончится.       Со стороны Дэймона раздалось негромкое фырканье и неразборчивое бормотание. Кажется, он рассуждал сам с собой о чем-то вслух. У него такое иногда бывало, Поттер перестал удивляться его странностями.       Потоптавшись еще несколько секунд, Барнс приземлился на траву рядом с Гарри, изучая взглядом широкую реку, что раскинулась внизу пологого склона. Пара шагов к обрыву — и они скатятся вниз, громко хрустя костями.       — Алан всё ещё сходит с ума? — ненавязчиво поинтересовался Гарри, обрывая травинки вокруг себя.       Дэймон усмехнулся.       — Он переворошил уже половину библиотеки. Мне кажется, Шизбон рано или поздно просто выкинет его оттуда.       Гарри, засмеявшись, оторвал спину от холодной земли и сел.       — Он один там?       — С ним Амели. Ума не приложу, как у неё хватает терпения рыться в этих газетах вместе с ним. Ну, и сам я только что сбежал оттуда. Пыли надышался на год вперёд.       — Это Алан, — развёл руками Гарри. — Думаю, пока он не докопается до истины, его ничто не остановит.       И это было правдой. Уже пятый день подряд Картер таскался в библиотеку и просиживал в ней по три-четыре часа, копаясь в газетах. Но одному ему было скучно, и каждый раз он прихватывал с собой кого-то из ребят. И если по началу даже Гарри помогал ему, то теперь нервы сдавали и у него.       А дело было вот в чём.       В понедельник, сразу за уроком Макарова, на котором Гарри пришлось блеснуть своими интеллектуальными способностями, у них шло зельеварение. Профессор Маркус Абсёдит объявил, что теоретические занятия будут проводиться у всего курса разом, а на практические их разделят. Всё потому, что очень сложно уследить за таким большим количеством начинающих зельеваров.       — И ни в коем случае не забывайте о безопасности! — важно расхаживая перед доской, кудахтал он. Высокий, тощий, как спичка, с длинным носом и шапкой густых каштановых волос он ужасно смахивал на цаплю. — Безопасность в зельеварении — превыше всего. Взять хотя бы случай с родителями мистера Ранклина.       Гарри, как и весь класс, повернул голову в сторону резко помрачневшего Адриана. Он не опустил головы, не покраснел, не оглядывался вокруг — он сердито смотрел прямо в глаза профессора и, казалось, проклинал его всеми известными способами. Абсёдит тут же почувствовал себя неуютно под таким взглядом и поспешил сесть за свой стол и продолжить лекцию уже оттуда.       Гарри не понимал причину такой реакции Адриана на слова профессора, но то, что он заточил на него зуб, стало предельно ясно уже на следующем занятии в четверг.       На том уроке они варили зелье от икоты. Гарри сидел в паре с Аланом, Амели — с Дэймоном, а Адриан — в гордом одиночестве. И, стоит признать, получалось у него просто замечательно. Особенно в противовес неуклюжему Алану, который чуть три раза не взорвал его и Гарри зелье.       Примерно спустя полчаса от начала урока Абсёдит прогулочным шагом решил пройтись по кабинету. Он совал свой длинный нос в каждый котёл, принюхиваясь и морщась.       — Немного передержали на третьей стадии, — сказал он Гарри и Алану, заглянув в их бурлящий котёл. — Если дальше сделаете всё правильно, возможно, из вашего зелья выйдет толк.       И, громко шаркая своими тонкими ногами, направился дальше.       — А это что такое, мистер Ранклин?! — От возмущения голос профессора стал на несколько октав выше. Гарри тут же обернулся и увидел, что в котле Адриана вместо необходимой жёлтой жидкости медленно закипала светло-синяя.       Адриан обратил на профессора нечитаемый взгляд.       — Зелье от икоты, сэр. Тема сегодняшнего урока, — добавил он со скрытой издевкой.       — Я знаю тему урока, мистер Ранклин! — вспыхнул Абсёдит. — Потрудитесь объяснить, как получилось, что ваше зелье совсем не соответствует тому, что написано в учебнике? — Он даже ткнул длинным пальцем в учебник Адриана, бесцельно валявшийся на углу стола. — Почему ваш учебник закрыт, мистер Ранклин? — спросил он уже озадаченно.       Адриан опустил голову к котлу, взял деревянную ложку и медленно стал помешивать зелье против часовой стрелки.       — Потому что, сэр, рецепт в этом учебнике не столь эффективен по сравнению с тем, по какому варю я.       Казалось, Абсёдит на какое-то мгновение выпал из реальности.       — Что за другой рецепт, мистер Ранклин? — почти взвыл профессор. — Я же предупреждал на первом уроке о технике безопасности! Первый пункт: всегда следовать указаниям преподавателя. А вы что тут варите?       Адриан поднял глаза и повторил:       — Зелье от икоты, сэр.       С этими словами он открыл небольшую коробочку с сушеными травами, подцепил ровно половину столовой ложки и равномерно рассыпал по поверхности своего зелья. Жидкость в котле на секунду вспыхнула, но тут же поменяла свой цвет из голубого на мягкий жёлтый.       Прямо как в учебнике, удивился Гарри, заглянув в книгу.       Неторопливо выключив огонь под котлом, Адриан взял пробирку с парты и налил в неё немного своего зелья. Закупорив сосуд, он прикрепил к нему наклейку со своим именем и протянул преподавателю, который стоял истуканом и не мог вымолвить ни слова.       — Я закончил, профессор, — отчитался Адриан. Абсёдит машинально принял пробирку, а Адриан стал убирать рабочее место, не обращая на ошеломленного преподавателя ни грамма внимания.       — Это же… — Абсёдит громко сглотнул и направил пробирку на свет от лампы. — Это же материал шестого курса!       — Ну да. — Адриан невозмутимо пожал плечами. Гарри в какой-то степени даже стало смешно от его поведения. — Просто этот рецепт немного удобнее. Я потратил меньше ингредиентов и сварил зелье на пятнадцать минут раньше. Меня научили ценить время, профессор, — с непонятной интонацией закончил он.       Профессор ещё некоторое время переводил восхищенный взгляд с Адриана на его зелье и обратно, а затем молча подошел к своему столу и закрепил пробирку с зельем в небольшой шкатулке.       — Адриан Ранклин за сегодняшний урок получает высший балл! — возбужденно объявил профессор, и Адриан ответил ему скупой улыбкой. — Мистер Ранклин, не могли бы зайти ко мне после занятий, хочу обсудить с вами одну вещь.       — Конечно, профессор, — ровным голосом ответил Адриан.       БАБАХ!       Гарри испуганно отскочил от своей парты, по которой чинно разливалась теперь уже оранжевая жидкость. И он, и опешивший Алан, и котёл, укатившийся под стол, были покрыты ею с ног до головы.       Пока профессор, ворча, убирал последствия их погрома, Гарри бросал заинтересованные взгляды на Адриана и клялся себе больше никогда не отвлекаться во время работы.       И не доверять варку зелий Алану, от греха подальше.       В общем, как бы то ни было, в первый же день учёбы, пока Адриан занимался своими делами, Алан вытащил Гарри, Дэймона и Амели в библиотеку под предлогом выполнения домашнего задания.       Стоит ли говорить, что рюкзаки они даже не открывали? Взбудораженный Алан перелопатил кипу газет с целью разыскать что-то о случае с родителями Адриана. Ему просто необходимо было выяснить это. Любопытный Гарри тут же принялся ему помогать, и Амели с Дэймоном не осталось ничего, кроме как присоединиться к ним.       Как Адриан ещё ничего не заподозрил, оставалось для всех загадкой.       Между Гарри и Дэймоном повисла тишина. Не неловкая, какая обычно бывает между незнакомыми людьми, а… уютная, что ли. С Барнсом хорошо было не только говорить, но и молчать. Алан, например, так не умел.       Откуда-то со стороны школы раздался смех. Внизу склона, на берегу, держась за руки, гуляли мальчик и девочка лет тринадцати. Над головой на сумасшедшей скорости проносились стрижи, с деревьев черными глазками сверкали незаметные лукотрусы. В кустах, бухча, шуршали садовые гномы.       — Я, наверное, вернусь в библиотеку, — поразмыслив, заявил Дэймон. — Чем раньше с этим закончим, тем быстрее Картер придёт в нормальное состояние.       — Думаешь, он что-то найдёт? — усомнился Гарри. — Мне кажется, проще подойти к Адриану и спросить его напрямую.       — Это же Картер, — усмехнулся Дэймон. — Он лёгких путей не ищет.       С этими словами Барнс поднялся с земли, отряхнул джинсы и, махнув на прощание, ушёл в сторону замка, где множество окон уже сверкало ярко-желтыми лампами.       Шаги стихли. Гарри вновь обрушился спиной на траву и закрыл глаза.       Наконец наступил долгожданный вечер пятницы. Уроки закончились, впереди были два выходных.       Несмотря на усталость, огромный ворох новой и непонятной ранее информации, которую учителя ежедневно пытались им втолковать, невзирая на ранний подъем и сложность каждой преподаваемой дисциплины, учиться мальчику нравилось. Не всё было понятно, не всё получалось с первого раза, не всё удавалось запомнить и пересказать, но он старался. И к концу учебной недели подвёл итоги. Не только успеваемости, но и сложившихся в команде отношений.       После той первой встречи в их комнате (Гарри сдержал обещание, и Амели встречали всей компанией) посиделки из разового мероприятия плавно превратились в ежедневные. Никто из соседей уже не возмущался, завидев девчонку в здешних стенах, а она перестала смущаться и чувствовала себя как дома.       Они часто делали уроки все вместе, так как кто-то из команды мог объяснить непонятную тему остальным. По традиции Алан пускал едкие комментарии в адрес Амели и Адриана, и, если последний стоически терпел и, судя по всему, готовил гениальную месть, Амели молчать не желала. Время от времени, сидя на соседних кроватях, они могли устроить целую словесную баталию, которая позже переходила в обмен бумажными снарядами или бойню подушками, где попадало уже всем без исключения. Один раз Алан с размаху лупанул своей подушкой по спине долговязого Дэймона, но та вдруг с треском разорвалась и усыпала пол их комнаты белым пухом. Мальчики потом полвечера выискивали по замку домовиков и слёзно просили заменить подушку так, чтобы никто из преподавателей не узнал.       А когда всем надоедала скучная зубрежка, тетради и учебники летели в общую свалку на столе, из тумбочек извлекались конфеты, стащенные с обеда фрукты, карты, монополия, шашки и далее по их бесконечному списку, и начиналось настоящее веселье. В пылу азарта Гарри мог дёрнуть Амели за волосы, Алан — в шутку наброситься на Дэймона, а Адриан — с невозмутимым видом окатить их всех ледяной водой из бутылки, чтобы «остудить их пыл».       Каждый из них запомнил самую первую посиделку в комнате мальчиков. Встретить-то Амели они встретили, а вот предупредить о незаконном сожителе забыли, и, когда прямо на неё из коробки выскочил игривый Джино, приготовились к худшему. Но ни крика, ни визга не было. Амели с молчаливым испугом поймала ластящееся к ней животное на руки и с непередаваемым выражением ужаса на лице, когда джарви внезапно заговорил, гладила его от макушки до хвоста. Всё сложилось бы очень хорошо и здорово, если бы, отойдя от потрясения и выяснив, что животное в школу протащил «дьявол, Картер!», она не всучила Джино в руки Гарри, не схватила первую попавшуюся книгу со стола и не стала дубасить ею отчаянно сопротивляющегося Алана под дружный смех остальных парней на фоне.       Потом Амели всё-таки выдохлась, оставила бедного зашуганного Картера в покое и, сев на пол около Джино, гладила его и играла, и животное почему-то не кричало ей гадости, даже когда Алан подзадоривал его на это.       В тот вечер они много говорили. Гарри рассказал всё, что знал о Волан-де-морте, о том, как стал сиротой, что жил не с самыми лучшими не-магами и совсем ничего не знает о магическом мире.       Алан в ответ на искренность Гарри признался, что его отец, глава департамента защиты магического правопорядка, отчаянно хочет, чтобы сын пошёл по его стопам, хотя сам Алан горел желанием стать будущей звездой кводпота и много раз напрямую говорил ему об этом.       Дэймон тоже пожаловался на своего отца, который был сумасшедшим фанатом магических атрибутов и считал, что знает, как правильно с ними обращаться. Весь дом у них пропах странными благовониями, под потолком висели пучки каких-то трав, повсюду валялись амулеты, гадальные карты, ловцы снов. Из-за всего этого, несмотря на просьбы матери остаться, двое старших братьев Дэймона (одному было двадцать два, а другому восемнадцать), при первой же возможности съехали на новые квартиры, оставив младшего в «шалаше цыганки», как он сам называл свой дом. Ребята долго смеялись над рассказом Дэймона о том, что, когда пришло письмо из школы, отец до последнего не верил в волшебные способности сына и, пока мама обнимала его и говорила, что всегда знала, что он особенный, отец собирал свечки по углам и, бросая на них косые взгляды, колдовал что-то своё.       В общем, так они и развлекались.       За неделю в их расписании побывали почти все предметы, за исключением полётов и личностного воспитания, так как директор Дэвидсон всё ещё не вернулся из внеплановой командировки.       Самыми интересными предметами для Гарри стали боевая магия и дуэлинг, единственные дисциплины, кроме физкультуры, где они сразу перешли к практике. Макаров, чьё настроение менялось от урока к уроку, быстро объяснял им новое заклинание, способы защиты и технику боя, затем поднимался на балкон и наблюдал, как они справляются с поставленной задачей. На первом же уроке боевой магии он выявил, кто хорош и плох в его предмете, и самостоятельно поделил всех учеников на пары. Гарри, как «очень перспективного, но ленивого», он поставил с весьма сильным Джованни Лимой, который мощностью заклинаний мог запросто снести Гарри с ног. При этом внимания ему профессор уделял не больше, чем остальным, и Гарри удивлялся, почему выделяют его, а не достойного этого бразильца.       Физкультуру у первых двух курсов вёл молодой преподаватель с сильным испанским акцентом, хотя внешне на испанца совершенно не смахивал. На первом же уроке он с порога заявил, что поблажек никому ждать не стоит. «Вы можете быть освобождены от занятий только в двух случаях: если находитесь на похоронах и если эти похороны ваши.» Жестко, но действенно. Гарри не был параноиком, но ему всё казалось, будто профессор требует от него немного больше, чем от остальных. На его уроках, которые в хорошую погоду проводились на улице, а все остальное время — в спортзале, он заставлял первокурсников нарезать круги, проходить полосу препятствий и готовиться к сдаче нормативов, исполняющей роль годового экзамена. Гарри отчего-то запомнилась фраза, брошенная профессором: «Если ты первый — ты первый, если ты второй — ты никто». Он сам не знал, почему, но она его зацепила.       Амели по вкусу пришлась трансфигурация, которую им преподавал развеселый мужчина лет пятидесяти. На его уроках она буквально преображалась: садилась за самую ближайшую к нему парту (так, что мальчикам оставалось лишь лицезреть её рыженький затылок), извлекала учебник, тетрадь и палочку и чуть ли не с восторгом ловила каждое слово профессора Скотта, «седой жабы», как называл его Алан. Ему, по правде говоря, трансфигурация не понравилась. Никакой логики, утверждал он. Остальная команда лишь пожимала плечами, и мало кто удивился, когда вместо того, чтобы принести на урок пять алюминиевых ложек, которые надо было предварительно превратить из выданных профессором вилок, Алан принёс тайком стащенные ложки из столовой, наивно полагая, что Скотт его не поймает.       Поймал. Посмеялся, отобрал ложки и увеличил домашнее задание до десяти вилок.       Самым, наверное, экстравагантным предметом у них была история магического мира. Вёл её — вы подумайте! — семнадцатилетний на вид вампир, доживающий уже свой пятый век. Мордрагор Кроу был худым и высоким, с короткими коричневыми волосами, чёрными глазами с кругами под ними и заметными при говорении клыками. Профессор перемещался по школе в длинном чёрном плаще, почти полностью закрыв лицо капюшоном, а руки спрятав в перчатках. Обитал он в кабинете на втором этаже в северном крыле, куда меньше всего попадало солнце. Окна в его кабинете всегда были плотно зашторены, и только множество свечей над потолком и на партах освещали комнату. На первый урок Кроу эпично влетел в кабинет, сверкнув клыками, схватил все учебники с первых парт (Гарри чуть не хватил сердечный приступ) и пренебрежительно бросил их на свой стол. Взяв рандомную книгу, он раскрыл её где-то вначале и быстро пробежал по странице взглядом.       — Нет, точно нет! — он захлопнул учебник и точным движением кинул его в мусорку в углу кабинета. Гарри испугался, как на такое отреагирует мадам Шизбон, их библиотекарь. — Эти учебники — полная чушь! Это даже близко не то, что было на самом деле. — Преподаватель размашисто сложил руки на груди и оперся бёдрами о край стола. — Так, зубрилы, сейчас я вам расскажу, что действительно происходило в магическом мире четыреста лет назад. Внимайте!       Относительно чар каждый в команде держался нейтрально. Лишь Дэймон с предвкушением ждал начало каждого урока. Преподаватель — женщина лет сорока — не требовала ни от кого заоблачных знаний в её предмете, и на её занятиях Гарри истинно отдыхал, время от времени беря в руки палочку.       А вот травологию он невзлюбил сразу. Он сам не мог понять, почему. То ли преподаватели неинтересно рассказывали, то ли все эти — о ужас! — кусачие герани напоминали ему о трудовых буднях в саду у Дурслей. Алану, впрочем, этот предмет тоже был не по душе. Бесполезная трата времени, как он выразился (а после получил замечание от проходившей мимо профессора, которая, к несчастью, обладала хорошим слухом).       Ритуалистика же у всех пятерых вызвала неоднозначные чувства. Возможно, причиной этому было то, что занятия проводились не в классе, а в самом настоящем ритуальном зале, где на полу было начертано множество рун и пентаграмм, стены украшались разными сушеными травами и шкурками животных, а в неприметном шкафчике в углу хранились «очень секретные» зелья, черепа и кости животных, восковые свечи и зеркала. Огорчало то, что, по словам преподавателя, в ритуалах они будут участвовать не раньше, чем наступит Хэллоуин, а до этого (и после тоже) будут учиться отличать черты одного ритуала от другого, запоминать определенные рунические символы и длинные формулы на латыни и правильно истолковывать суть ритуала по действиям, которые ему предшествуют.       Другое дело — магозоология. Это был единственный предмет, который целиком и полностью преподавался вне стен замка. Профессор Веста Викрид, в отличие от своих коллег, предпочитала жить ближе к природе. Ее дом, к которому от замка вела узкая тропинка, находился на окраине леса и, укрытый зелеными ветвями и огражденный десятками заборов, напоминал маленькую ферму. У деревянного сарайчика стояли большущие бочки, доверху наполненные то водой, то яблоками, то какими-то травами, а то и вовсе дурно пахнущими червями. Вместо привычных рабочих мест первокурсники рассаживались на импровизированные лавки и перевернутые ящики. За ограждениями, каждое из которых было укрыто множеством защитных заклинаний, можно было видеть самых разных животных, от саламандр, бегающих вокруг нескольких жаровень, до просто невероятно огромной Птицы-гром, голова которой была похожа на орлиную, а сама она имела несколько пар крыльев. По словам профессора, Птица-гром в полете могла вызвать настоящий шторм и заранее почувствовать магическую опасность, а ее перья используются многими артефакторами, в частности для изготовления волшебных палочек.       Одним из самых неприятных для Гарри предметов стало целительство. Первокурсникам, которые ещё даже палочку держали неумело, лечить ничего не доверяли, и, по словам профессора Натали Горвик, не доверят до середины второго курса. И все это время они будут лишь изучать теорию, разные магические болячки и способы их лечения. Эти уроки Гарри решил посвятить более важным делам — выполнению домашнего задания, которое им хоть и в малых количествах, но задавали.       Если Гарри, Амели, Адриан и Дэймон увлеклись несколькими предметами каждый, то Алана удалось зацепить лишь артефакторике. Профессор Арчибальд Норманн был пожилым седым волшебником; он носил светлую, в вертикальную полоску рубашку, джинсовый комбинезон на лямках с кучей кармашков на груди и гигантскую галстук-бабочку в крупную крапинку. На лбу его постоянно находились тяжелые очки с толстыми стеклами, в которых он до ужаса напоминал Гарри летчика.       На своем первом уроке он раздал ребятам листочки и попросил написать любые идеи для создания артефактов. «Используйте свою фантазию, творческое мышление! Представьте себя великим изобретателем и придумайте что-то великое!» — вещал он, резво перемещаясь от парты к парте и вдохновенно размахивая указкой.       И Алан разошелся. Свой листок он исписал с обеих сторон мелким почерком, быстро и торопливо, будто боялся опоздать. Гарри, будучи его соседом по парте, смотрел на него с плохо скрываемым ужасом-восхищением. «У тебя взгляд, как у маньяка», — серьезно сказал он Картеру под конец урока, но был удачно проигнорирован.       Так и прошли пять бесконечно долгих дней в стенах Леминиума. За эти дни Гарри вымотался настолько, что хотел вырубиться прямо здесь, под кустом бузины, и молиться, чтобы о нем на время все забыли.       Но уже скоро вечерний ветер стал продувать мальчишку насквозь, и, дрожа и растирая себя руками, он вынужденно поднялся с земли и поплелся в тёплый замок.       За неделю Гарри успел привыкнуть к здешнему интерьеру и без особого труда ориентировался в коридорах, по которым проходил чаще всего. Задумавшись об этой незначительной детали, он едва не вскрикнул, застав на одном из подоконников скучающего Адриана. На его согнутых коленях лежал блокнот, в котором он что-то медленно писал и который торопливо спрятал, заметив приближающегося к нему Гарри.       — Чего делаешь? — немного неловко спросил он, встав рядом.       Адриан кашлянул и свесил с подоконника ноги, уступая место. Гарри незамедлительно устроился рядом.       — Думаю над сочетанием пары ингредиентов, — глядя мимо Гарри, ответил Ранклин. — Абсёдит задал.       — Он тебя больше не бесит? — усмехнулся Гарри. В голове мелькнула мысль спросить о родителях Адриана.       — Почему? — удивился тот. — Бесит, ещё как. Просто он может быть полезен в будущем, и мне не стоит портить с ним отношения.       — Планируешь связать жизнь с зельеварением? — предположил Гарри, откинувшись плечом на раму окна. Признаться, он немного нервничал. Ещё ни разу при нем Адриан не был настолько откровенен и честен.       Ранклин взглянул на него как на умалишенного.       — Естественно, — хмыкнул он. — Я с семи лет этим занимаюсь.       Гарри выпучил глаза и тихо присвистнул.       — Тебя заставили?       Адриан в ответ сощурился, будто думал о чем-то важном.       — Скажи, ты знаешь, что случилось с моими родителями? — вкрадчиво начал он.       Гарри от неожиданности подавился воздухом и громко кашлянул.       — Нет, — хрипло выдал он, умолчав о поисках Алана. — А что с ними?       Адриан, погрустнев, оперся спиной о стену, и Гарри успел пожалеть о своём вопросе, как вдруг Ранклин заговорил.       — Мне было пять, когда они начали работу над одним очень серьёзным проектом. Они профессионально занимались зельеварением и алхимией, — внёс ясность Адриан.       — А что за проект? — не удержался Гарри.       — Средство от ликантропии, — подумав, ответил Ранклин. — Чтобы оборотень мог стать обычным человеком. Это бы стало настоящим открытием. Если бы им удалось.       Адриан шумно сглотнул и опустил взгляд на побелевшие пальцы. Гарри боялся вновь его перебить.       — Когда мне было семь, они переехали из кабинета в лабораторию, которая находилась в подвале нашего дома. Они просиживали там часами среди множества кипящих котлов, и, возвращаясь обратно в дом, заполняли тысячи документов, чертили какие-то схемы, которые я до сих пор не могу расшифровать. Всё было хорошо, мне было не особо интересно, чем они там занимались, пока однажды в лаборатории не произошёл взрыв. Они были там в тот момент. Произошла какая-то ошибка в расчётах, начался пожар. Они задохнулись от ядовитых паров, пока выносили наверх документы. — Адриан шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Он едва сдерживался, чтобы не заскулить. — Они спасли все свои труды, но сами остались там. Я знал, что они почти закончили зелье. Никакой ошибки в формуле не должно было быть. И в те минуты, когда их тела выносили из лаборатории, я поклялся, что завершу то, что они начали. Чтобы их смерть во имя науки не была напрасной. Когда за мной прибыли опекуны, папин брат и его жена (ужасные люди, хуже твоих Дурслей), я сбежал в подвал и забрал все родительские наработки. Все, начиная с черновиков и заканчивая итоговой формулой. Сейчас я могу понять лишь половину написанного там. У меня должны быть знания профессионала в области зельеварения и алхимии, чтобы я смог завершить работу.       — И на каком ты сейчас этапе? — осторожно спросил Гарри.       Адриан гордо улыбнулся, сверкая по-прежнему грустными глазами.       — Сейчас я изучаю материал восьмого курса.       Гарри молча откинулся головой к стене, не скрывая своей ошарашенности. Восьмой курс. Это в одиннадцать-то лет. А он на предыдущем занятии умудрился взорвать котёл с наипростейший зельем. Бывает же такое.       — Я восхищён, — признался Гарри, глядя прямо в голубые глаза напротив. — А Абсёдит в курсе твоих умений?       — Не совсем, — уклончиво сказал Адриан. — Эту неделю он гонял меня по разномастным вопросам и тестам, пытаясь выявить уровень моей эрудиции. Я пока ни разу его не разочаровал.       — Неудивительно, — хмыкнул Гарри, и Адриан растянул губы в улыбке.       — Я только сейчас задумался, как мы с тобой похожи, — заявил вдруг Ранклин и даже как-то подобрался на тесном подоконнике. — Мы оба сироты и жили с опекунами, которым были совершенно не нужны.       — Твои хотя бы волшебники, — вставил Гарри.       Адриан явственно поморщился и передернул плечами.       — Лучше бы они были не-магами. Они, как и я, чистокровные. Чопорные и скучные до ужаса. Мой отец был старшим братом дяди Уилла и, соответственно, главой семьи. А я, получается, наследник. И, когда мне исполнится семнадцать, я стану главой рода. А это значит, что я стану владельцем всех денег, артефактов, смогу указывать остальным членам семьи, что им делать. Дядя Уилл и тётя Стелла этого не переживут. Они ненавидят меня, и единственная причина, по которой терпят, это то, что меня к ним направила служба из МАКУСА, и её работники регулярно посещают нас. Джорджию и Питера, это их дети, я не переносил пуще всех. Питер на три года меня старше, он учится в Ильверморни, а Джорджии сейчас девять, но они оба при первой же возможности старались задеть меня если не физически, то морально. — Помолчав, Адриан вдруг покрылся слабым румянцем и спрятал лицо в ладонях. — И зачем я тебе всё это вывалил?..       Гарри тут же возмущённо вскинулся.       — То есть как это «зачем»? Мы команда, Адриан! У нас не должно быть друг от друга тайн, тем более таких масштабных.       Адриан неуверенно раздвинул пальцы и взглянул на Гарри из-под смоляной чёлки.       — Тогда и остальным я расскажу при первой же возможности, — убрав руки на колени, храбро произнёс он.       — Вот и правильно, — довольно улыбнулся Гарри и хлопнул того по плечу. — А сейчас давай пойдём в комнату. — Беглый взгляд прошёлся по фигуре Ранклина, который почему-то до сих пор оставался в школьной форме. — Тебе не помешает переодеться.       — Я просто ещё не успел, — сказал в оправдание Адриан, подстраиваясь под шаг Гарри и вместе с ним следуя в общежитие.       — А ты ведь поможешь нам подготовиться в случае контрольной по зельеварению? — как бы между делом спросил Гарри, сидя на кровати Адриана и листая его огромную тетрадь, исписанную страшными на вид формулами.       Адриан, который переодевался, скрывшись за дверцей шкафа, весело фыркнул.       — При условии, что ты будешь помогать мне с боевой магией, Амели с трансфигурацией, Дэймон с чарами, а Картер с артефакторикой.       — Я с ними договорюсь, — кивнул в пустоту Гарри, потянувшись руками к другой тетради. Рядом с ним на кровати пристроился мирно спящий Джино, и мальчик старался всеми силами не потревожить его сон.       Внезапно дверь в их комнату распахнулась, с грохотом ударившись о стену, и внутрь залетел ужасно взъерошенный и покрытый пылью Алан. За ним вошли и закрыли дверь улыбающиеся Амели и Дэймон.       — Я нашёл! — возбужденно воскликнул Картер, махнув в воздухе потрепанной газетой. Подскочив к Гарри, он резво скинул зашипевшего от такой наглости джарви на пол, а сам сел рядом на кровать и всучил в руки Гарри ту самую газету, на второй странице которой была колдография молодых мужчины и женщины. Адриан был просто копией своего отца. — Тут говорится, что родители Ранклина были алхимиками и погибли в своем доме при варке какого-то зелья! Я говорил, что найду эту статью!       Гарри сдвинул брови домиком, зная, что сейчас из-за шкафа появится Адриан, и, не удержавшись, зашёлся диким хохотом.       Алан, перестав сиять глазами, как автомобильными фарами, с сомнением пересел на другой край кровати.       — Ты свихнулся, или как?       Гарри, не в силах совладать со смехом, жестом указал на дверцу шкафа, которая как под действием заклинания медленно закрылась, и из-за неё показался Адриан с нечитаемым выражением на лице.       — Вы что, искали на меня информацию? — выгнув бровь, позабавленно спросил он.       Дэймон смущённо опустил глаза в пол, а Алан не нашёл, что ответить.       — Амели, только не говори, что ты им помогала, — усмехнулся Ранклин, и Гарри поднял на них взгляд.       Амели игриво пожала плечиками.       — Было весело наблюдать за их поисками, — беззаботно отозвалась она. Нагнувшись, она подхватила сопящего Джино на руки и стала укачивать, как маленького ребёнка. — Самое интересное, что искать они начали с газет недавних выпусков. Теперь я знаю, что происходило в стране последние четыре года, — улыбнулась Амели.       Алан тут же вскочил с кровати.       — Ты что, знала? — взвыл он, широким шагом начав мерить комнату.       — Ага, — невозмутимо кивнула она. — Мы с Адрианом три года дружим, было бы странно, если бы я не знала.       Гарри перевёл удивлённый взгляд с неё на Адриана, и тот в ответ сделал забавное движение бровями, как бы говоря, что он ещё полон сюрпризов.       — Подождите! — Алан столбом встал посреди комнаты и сердито указал пальцем на Гарри. — Только не говори, что и ты был в курсе!       — Я узнал пятнадцать минут назад, — улыбнулся Гарри, подняв руки в примирительном жесте.       — Как? — тут же выпалил Алан. Его, как человека, пять дней отсидевшего в библиотеке, можно было понять.       — Не поверишь, он взял и спросил, — фыркнул прислонившийся к шкафу Адриан.       Лицо Алана посерело. На его лбу бегущей строкой было написано: «Так что, можно было?!»       Пока Адриан пересказывал Алану и Дэймону то, что он наговорил Гарри и чего не было в статье, сам Поттер перетащил свою тушку к себе на кровать, прихватив газету. На первой полосе внимание привлекал огромный заголовок: «В Вашингтоне открыли памятник первым мракоборцам США». Мысли о том, чтобы что-то почитать, улетучились, стоило голове мальчика коснуться подушки. Он лениво кинул ставшую неинтересной газету под кровать, а сам, последний раз хлопнув ресницами, мгновенно погрузился в такой сладкий, манящий сон.       В понедельник вместо личностного воспитания вновь стояла боевая магия, которая на этот раз проводилась в тренировочном зале. Судя по виду профессора Макарова, его самого невероятно раздражал факт отсутствия директора в школе. Растекшись на перилах балкона, он со скучающим лицом наблюдал за тренировкой, время от времени кидая ученикам замечания.       Гарри мысленно чертыхался, вытирая пот со лба и продолжая перебрасываться заклинаниями с пугающе хладнокровным Джованни Лимой. Спина Поттера была насквозь сырой, но сам он упрямо продолжал отражать нападение. За прошедшие дни Гарри уяснил, зачем сопровождающий его Кевин в свое время посоветовал ему купить несколько спортивных штанов, футболок и кроссовки. На каждый урок боевой магии, дуэлинга и физкультуры всему курсу приходилось переодеваться в спортивную форму. Но никто не жаловался — мало кому хотелось заниматься в брюках и юбках.       Сейчас на Гарри были свободные светло-серые штаны с резинками на лодыжках и чёрная футболка, благодаря которой профессор Макаров с лёгкостью мог вычислить его в любой точке зала. Гарри искренне недоумевал, почему тот к нему прицепился. Лима справлялся в разы лучше, было бы справедливо, если бы всё внимание было обращено на него.       В какой-то момент Лима, обычно сосредоточенный на сражении, опустил палочку и поднял взгляд на балкон. Гарри незамедлительно обернулся и увидел, как к Макарову, что-то держа в руках, улыбаясь, подходит Ричард Дэвидсон. «Неужели вернулись?! Я уже забыл, как вы выглядите!» — хотелось крикнуть Гарри.       — Поттер! — окликнул его Джованни, и Гарри нехотя повернулся к нему. — Нечего отлынивать. Остолбеней!       — Протего!       — Ты рано, — с издевкой произнёс Макаров, пожимая Ричарду руку.       — Пришлось задержаться, — пожал плечами тот и тоже оперся о перила. Взгляд его пробежал по залу, остановившись на затылке Гарри. — В Британии невероятная шумиха поднялась.       — Интересно, кто её там развёл, — фыркнул проницательный Григорий.       Ричард с улыбкой повернулся к нему.       — Я всего лишь помог узнать людям правду. Представляешь, Дамблдор растрезвонил, будто их национальный герой не приехал в Хогвартс потому, что занимается на дому с лучшими репетиторами страны. Нет, ну ты представь! — хохотнул Дэвидсон.       — И как быстро в газетах вышло опровержение этой наглой лжи? — ухмыльнулся Макаров.       Ричард с точностью до миллиметра отзеркалил его ухмылку:       — Во вторник я связался с местной журналисткой, Ритой Скитер (ужасно болтливая женщина, то, что нужно), поговорил с ней инкогнито, и уже в среду по Британии разлетелись вот эти крошки. — Ричард, забавно присвистнув, показал выпуск «Ежедневного пророка» с огромным заголовком на первой странице: «Альбус Дамблдор потерял национальную знаменитость. Гарри Поттер учится в неизвестной школе». А это, — он извлёк ещё три газеты из бездонного кармана пиджака, — продолжение истории. Скитер так понравилось перемывать кости Дамблдору, что она расщедрилась ещё на несколько статей. Теперь вся Британия только и говорит о том, что Альбус умудрился потерять Гарри и теперь не может найти ни в одной из школ.       Григорий бегло осмотрел каждую из газет под торжествующим взглядом Ричарда.       — Ты сейчас лопнешь от злорадства, — не удержался Макаров, отчего Дэвидсон улыбнулся ещё шире. — Ну, а на самом деле чем сейчас занимается Дамблдор? Не сидит же сложа ручки в своём Хогвартсе.       — Ищет, что ему ещё остаётся, — развёл руками Дэвидсон. — Уже первого сентября он наведался к опекунам Гарри и покопался в их головах. Слава Маниту, Гарри сказал лишь, что едет в американскую школу. Нас не так просто вычислить среди остальных. Ты хоть знаешь, в каких условиях он жил у своих родственников? — внезапно переключился Ричард.       — Знаю, — кивнул Макаров, обводя сражающихся внизу учеников внимательным взглядом. — Нельсон, ты куда целишься?! Так ты и с метра во врага не попадёшь!       — Соко-ол, — вкрадчиво протянул Ричард, приблизив лицо к другу. — Ты что, копался в голове мальчишки?       Григорий ни капли не смутился.       — Он стал дерзить на моём уроке, и я не сдержался, — словно это его оправдывало, признался он.       — Н-да, угораздило же нам подружиться, двум менталистам, — покачав головой, фыркнул Ричард.       — Но ведь это не всё, верно? Ни за что не поверю, что Дамблдор на нас ещё не вышел.       Ричард цокнул языком и вынужденно признал:       — Да, не всё. Час назад я получил письма от Скайуэра и мадам Чейз.       — И о чём же тебе пишут глава МАКУСА и директриса Ильверморни? — тут же полюбопытствовал Макаров, оставив наблюдение за учениками.       — Скайуэр написал, что к нему наведывался Дамблдор и настоятельно просил узнать, в какую школу поступил некий Гарри Поттер. Тот ответил, что не имеет права распространять такую информацию.       — Так, — заключил Григорий, — Скайуэр на нашей стороне, я прав?       — Не у меня одного есть причины для мести Дамблдору, — пожал плечами Дэвидсон.       — Ладно, а что с Ильверморни? Он решил перебрать каждую из школ, если ему не ответили прямо?       — Похоже на то. Мадам Чейз пишет, что Дамблдор планирует навестить ее. Я уже ответил ей, с какой целью. Она согласилась потянуть время и теперь будет переносить встречу с ним как можно дольше. У нас есть примерно месяц, пока Альбус про нас не вспомнит.       — И что нам даст этот месяц?       — За это время, друг мой, — ухмыльнулся Ричард, — Гарри прирастет к школе и точно не захочет её покидать. Его голос решающий. Если Дамблдор потеряет всякое влияние на мальчика, его авторитет резко пошатнется.       — Неужели ты хочешь использовать Поттера для своей мести? — усомнился Макаров. — Не похоже на тебя.       — Конечно, я не собираюсь его использовать, — возмутился Дэвидсон. — Гарри будет учиться как все. Просто именно его перевода в другую школу нам нельзя допустить.       Оба синхронно склонились над перилами и отыскали глазами невероятно измотанного Гарри. Иногда оступаясь, отскакивая в сторону от заклинаний, он едва не валился с ног, но каждый раз упрямо вскидывал палочку. С момента распределения он, кажется, слегка схуднул, хотя, вроде бы, и некуда больше.       — Фернандес успел сообщить мне, что ты попросил его на физкультуре спрашивать с Гарри немного больше, чем с остальных, — вспомнил вдруг Ричард, переведя внимательный взгляд с Поттера на Макарова. — Когда я просил присмотреть за мальчиком, это не значило, что ты должен был взять над ним контроль.       Григорий огляделся вокруг и, наклонившись к другу, негромко произнес:       — Этот мальчик невероятно талантлив в области боевой магии. Я понял это, стоило мне покопаться в его голове. У него даже палочка из осины, представляешь! — едва ли не с восторгом выпалил Макаров.       — Прямо как у тебя, — с улыбкой заметил Ричард. — Не хочешь ли ты сказать, что нашёл себе нового ученика? Раз Мартин в этом году перевёлся на магозоологию, ты решил взять другого подопытного?       — Забудь про Мартина, — пренебрежительно отмахнулся Григорий. — По сравнению с Гарри он просто слабак. — Задумавшись, он вновь выловил глазами тренирующегося Гарри, шея и руки которого блестели от пота. — Я сделаю из этого мальчика мастера боевой магии.       Дэвидсон неоднозначно хмыкнул, запустив руку в волосы на затылке.       — А сам Гарри уже в курсе, что ты решил за него, кем он станет?       Григорий свёл брови у переносицы и дёрнул плечом.       — Скоро он узнает. Поверь, при должном старании он сумеет превзойти многих моих выпускников.       — Я верю, — просто ответил Ричард. — И в тебя, и в Гарри.       — Хорошо, с этим разобрались, — тряхнул головой Григорий, которому порядком надоело обсуждать эту тему. — А что с основной причиной визита в Британию?       Отразив очередное заклинание Лимы и чуть не свалившись на пол, Гарри поднял вверх ладонь. Ещё никогда он так отчаянно не боролся с одышкой и болью в мышцах.       — Подожди немного, я попить схожу, ладно? — отпросился Гарри и, не дожидаясь ответной реакции, развернулся и медленно зашагал к столу, заставленному бутылками с прохладной питьевой водой. Сверху, опираясь на перила балкона, что-то обсуждали директор и профессор Макаров. Гарри ни в коем случае не стал бы подслушивать, если бы в их разговоре не промелькнуло его имя.       — А вот тут было легко. — Бархатный голос Дэвидсона звучал немного приглушенно. — В Министерстве Магии Великобритании мне сразу дали согласие на проведение экспертизы. Родословную Гарри и Абрахама Поттера изучали с обоих концов.       — И каков результат? — нетерпеливо полюбопытствовал Макаров.       Растерянный Гарри с шипением отдернул от губ стакан, вода из которого теперь стекала по его подбородку под вырез футболки. «О чем они вообще?» — билась в голове единственная мысль.       Директор выдержал театральную паузу, во время которой Гарри чудом сдержался и не ударил по столу кулаком, а затем торжествующе заявил:       — Я был прав. Гарри Поттер — его наследник. Наконец, мы нашли его.       Гарри громко сглотнул и привалился плечом к стене. Одноразовый стаканчик выскользнул из его разом ослабевших пальцев.       «Ну и что это, блин, такое?» — мысленно взвыл Гарри, а затем услышал, как его зовёт заскучавший Лима, и, еле переставляя ноги, пошёл к нему.       Он подумает обо всём вечером. Если ему хватит сил.