Леминиум

      — Кровь! У него вся голова в крови!       — КОЛДОМЕДИКА СЮДА! СРОЧНО!       — Как он, миссис Рэндолл?       — Состояние тяжёлое.       — Успокойся, Ричард, Гарри поправится.       — Поправится?! Ты хоть видел, сколько крови он потерял?!       — Он жив. Сейчас это главное.       — Ну вот чем он думал? Кто его просил идти туда?!       — Амели, тише, ему нужен покой…       — Как он?       — Без изменений, мистер Поттер.       — М-м-м… — Глухой стон прокатился по пустой палате лазарета и разбился о её голые стены. Тишина, вязкая и тягучая, словно патока, давила на уши и виски; перед глазами плясали пьяные жёлто-синие блики, укачивая, усыпляя.       Гарри казалось, что он не спал целый месяц. В сон клонило невероятно, он пытался бороться с этим чувством, но тело не слушалось: не поднимались веки, отёк язык, всё тело будто налилось свинцом, стало неподвижным. У мальчика создавалось ощущение, что он в невесомости, в каком-то глухом непрозрачном вакууме, совершенно один. Тут же его сознание охватила паника: он действительно один! Душа Гарри, испуганная данным фактом, принялась отчаянно вколачиваться в безвольное тело, будить его, стряхивать с него пыль сонливости. Словно рука — в перчатку, в тело Гарри влезал он сам.       Правая рука, поддавшись его напору, резко качнулась в бок и, проскользив по простыне, свесилась с кровати.       — Миссис Рэндолл! — прозвучал где-то рядом звучный мужской голос. Гарри поморщился: тишина определённо нравилась ему больше. — Он очнулся!       За стенкой послышалось оханье, аханье, потом хлопнула дверь, по белому кафельному полу, стуча низкими каблуками, пробежала не знакомая Гарри женщина. Высокая, седовласая, в светло-жёлтом больничном халате, она запорхала перед постелью мальчика, начала щёлкать какими-то приборами, греметь посудой. Поддавшись любопытству, Гарри смог наконец распахнуть глаза и тут же зажмурился: вокруг было слишком много белого цвета.       «Либо я умер, либо я в больнице, — принялся рассуждать Гарри. Мыслительный процесс давался трудно, затылок казался тяжелее чугунного котла. — На Рай мне рассчитывать не приходится, а это место слишком чистое, чтобы быть Адом. Следовательно, я жив».       Что ж, уже неплохо.       Гарри слегка приподнял веки и осмотрелся. Белый потолок, белые, как в психушке, стены, бесящие лампы над головой, из-за яркого свечения которых на глазах выступали слёзы. Он попытался попросить воды (в горле было сухо, как в забытой богом пустыне), но изо рта вырвалось глухое мычание. Секунда — и над его собственным лицом зависло чужое: худое, вытянутое к подбородку, едва тронутое морщинами на лбу. Цепкие, но добрые карие глаза обеспокоенно забегали по лицу Гарри, и он бы, возможно, смутился, если бы вообще понял, что с ним происходило.       — Сейчас, сейчас, мой хороший, ты, наверное, пить хочешь, да? — заворковала женщина, и Гарри быстро-быстро заморгал. Почему-то кивать для него было сложно. Женщина знак его поняла, отошла к тумбочке, послышалось журчание воды, а затем она отставила графин и поднесла к губам Гарри налитый почти до краёв стакан. Он припал к нему жадно, ненасытно, допивая до последней капли, пока в горле не исчезло ощущение раскаленной добела пустыни.       — Кто вы? — еле слышно прохрипел Гарри и тут же поморщился, почувствовав тупую боль в затылке. Руки сами собой взметнулись к голове, пальцы под внимательным взглядом женщины принялись ощупывать лоб, виски, но почему-то касались только каких-то тканей. Шершавых таких, обмотанных по всей площади черепной коробки. «Это что, бинт?» — с неясной тревогой понял Гарри. И тут его накрыло…       Подобно снежной лавине, на него в одночасье обрушился поток воспоминаний. Первый в жизни прогул уроков, найденный чердак, технические планы школы, портрет небезызвестного Абрахама Поттера, лезвие в руке, алая вода в фонтане, грохот, шум, гам, крики и — последнее, что помнил мальчик, — исчезновение земли из-под ног.       Как, чёрт возьми, он вообще жив остался?!       Не зная зачем, Гарри поднял перед собой руки и осмотрел их. Сверху чистые и нетронутые, с обратной стороны они были покрыты пёстрым сине-зелёным букетом синяков. Мальчик прислушался к своему телу, по очереди напряг все мышцы и чуть-чуть запереживал, когда спина и шея отозвались ноющей болью. Он же не останется инвалидом, верно?       — Я Этталь Рэндолл, колдомедик Леминиума, — медленно, будто для слабоумного, сказала женщина. А затем аккуратно взяла Гарри за предплечья и опустила его руки на постель. Если его сейчас ещё привяжут к койке и накачают таблетками, вкупе с белыми стенами это место точно станет похожим на психушку. Один в один, Гарри в кино видел.       — Давно я здесь? Что произошло? — спросил он. Воспоминания к нему, может, и вернулись, но хотелось услышать стороннюю версию. Мало ли что произошло с тех пор, как он потерял сознание.       — Тише, Гарри, тебе нельзя много говорить, — мягко осадила его колдомедик, и он послушно умолк. — В Атриуме произошёл обвал, и ты упал спиной на груду строительных материалов с высоты четырёх метров. Позвоночник цел. На пяти рёбрах трещины, левая нога сломана чуть ниже колена, но не переживай, тебе сразу же ввели в организм костерост, так что сейчас все кости целы. Ты сильно повредил черепную коробку и потерял много крови, тебя едва успели спасти — кроветворное зелье долго не действовало. Я и несколько профессоров заклинаниями сдерживали твоё кровотечение. Сейчас всё хорошо, ты почти здоров. Скажи, как ты себя чувствуешь?       Как он себя чувствует? Он, черт побери, только что узнал, что едва не отправился на тот свет повидать родителей и дедушку Абрахама, а она спрашивает, как он себя чувствует!       Конечно же превосходно. Хоть сейчас надевайте костюм и отправляйте на бал.       — Нормально, вроде, — ответил Гарри, решив, что для сарказма не самое удачное время.       — Нормально! — громко фыркнул всё тот же мужской голос, и мальчик скосил глаза влево, желая увидеть говорящего. Брови его стремительно поползли вверх, когда он увидел на стене недалеко от своей кровати картину, на которой за роялем сидел недовольный Абрахам Поттер, а подле него стояла девушка в элегантном платье и нервно обмахивалась веером; видимо, это её картину занял дедушка. — Ты две недели лежал белее мела и теперь заявляешь, что с тобой всё в порядке!       — Сколько я здесь лежал? — задохнулся Гарри.       — Две недели, внучек! — продолжил наседать Абрахам. — Всю школу на дыбы поднял. Директор, профессора, ученики — все только о тебе и говорят.       — Ругают или хвалят? — поинтересовался мальчик.       — В основном сплетничают. Никто никому подробностей не рассказывал, но все всё знают.       — А что с кладом? — опомнился Гарри, да так резко, что даже приподнялся на кровати, за что тут же поплатился: спину прорезала острая боль. Миссис Рэндолл, отошедшая на секунду к шкафчику с лечебными зельями, сию секунду оказалась рядом и помогла осторожно опуститься обратно на постель. Гарри благодарно кивнул.       — А что с кладом? — хмыкнул дедушка. — Ты его нашёл. Не думал я в своё время, что магия такой обвал вызовет… Но не суть. Между первым и вторым этажом при строительстве замка я и Тодисмен зачаровали пространство так, чтобы получился большой карман. Комната, находящаяся в замке, но не видимая ни для кого. При обвале её засыпало, и только на днях профессора избавились от всех обломков. Ничто не пострадало, — опередил вопрос Гарри дедушка. — Я предугадывал обвал, хоть и меньшего масштаба, так что заведомо наложил щиты.       — А что с кладом сейчас? — спросил мальчик. Этот вопрос тревожил его сильнее всего. — Что с ним сделали директор и Макаров?       — Они? — удивился Абрахам. — Ничего, конечно. Все ждут тебя, ты же его нашёл.       — Ждут меня? — недоверчиво повторил Гарри. Что-то не складывалось. Профессора ведь так жаждали заполучить клад, так чего они ждут? — А из учеников никто не пытался проникнуть туда?       — Все ходы запечатаны, туда невозможно пройти.       От этих слов Гарри стало в разы спокойнее. Он собирался задать дедушке ещё несколько вопросов, как услышал топот и негромкие голоса в коридоре. Шум делался всё ближе и ближе, и вскоре Гарри смог различить возмущенный возглас Алана. Он шёл сюда. Наверняка с ним были Адриан, Дэймон и Амели. Маниту, Гарри сам не ожидал, как рад будет встрече с ними!       В голову закралась шаловливая идея притвориться, что он всё ещё без сознания. Миссис Рэндолл ушла пару минут назад в свой кабинет, так что его не выдаст.       — Пожалуйста, подыграй мне! — шёпотом попросил Абрахама Гарри и быстро закрыл глаза под звук открываемой в лазарет двери. По закону подлости тут же захотелось улыбнуться.       — Он выглядит более… живым, что ли, — с порога заметил Адриан.       Вся компания скоро окружила Гарри; Алан и Дэй сели на кровать по левую руку Поттера, Адриан и Амели — по правую. Мальчик кожей ощущал их присутствие, и это чувство было новым для него, необычайно волнительным.       — Так это же хорошо, — ответил Дэймон.       — Его белая кожа будет сниться мне в кошмарах. — Гарри отчётливо представил, как поморщилась Амели. — На его фоне даже профессор Кроу выглядел смуглым, а он вампир, на секундочку.       — Ничего, задашь ему взбучку, как очнется, — фыркнул Ал. — Хоть мне его и жалко, но он всё равно гад. Узнал, где искать сокровище, а нас не позвал.       — Мы были на уроках, — флегматично заметил Барнс.       — Мне одному интересно, где он шлялся тогда полдня? — спросил Картер. Губы Гарри предательски дрогнули: до того возмущенным был голос друга!       — Спроси у него потом, раз тебе так интересно, — хмыкнул Адриан. С его стороны послышалось шуршание фольги, и Гарри понял, что тот разворачивал шоколадную сферу — волшебное кондитерское изделие в виде планеты, снаружи покрытое цветным шоколадом, а внутри напичканное печеньем или орехами. Мальчик осторожно, чтобы не издать звуков, сглотнул слюну.       — Мистер Поттер, — обратилась к дедушке Гарри Амели, — как его состояние? Что говорит миссис Рэндолл?       Гарри задержал дыхание в ожидании ответа.       — Худо дело, мисс Томпсон, — удрученно вздохнул Абрахам, и Гарри сильно сжал челюсти, чтобы не рассмеяться. — Говорят, он может и вовсе не очнуться.       — Как? — ужаснулся Алан. — Не-маги, может, и не спасли бы его, но мы-то должны! Тут вон сколько зелий! Почему его ещё не перевели в больницу, раз всё так плохо?       — Потому что школе не нужны проблемы? — вопросом на вопрос ответил Ранклин. — Сам посуди: Гарри не простой ученик, а Мальчик-Который-Выжил. Директор Хогвартса хочет вернуть его обратно в Британию, и ему выпадет идеальный шанс, если он узнает, что Гарри пострадал в Леминиуме. Обвинит профессоров в некомпетентности, пошлёт проверку в школу, и это лишь малая часть возможных проблем. Думаешь, Дэвидсону это надо?       — Успокойтесь, дети, — осадил всех Абрахам, и впервые в его тоне Гарри уловил скрытую силу, властность. Этот человек был одним из первых мракоборцев, наверняка его стоило опасаться, но почему-то Гарри не испытывал страха. В конце концов, какой смысл бояться портрета? — Вы прекрасно знаете, что директор сделал всё возможное, чтобы сохранить Гарри жизнь. Да и вообще, — вдруг вспылил дедушка, — мне надоело притворяться. Вставай, внучек!       — Чего? — не понял Алан.       — БУ! — Гарри резко распахнул глаза и поднял вверх руки.       Ребята как по команде с криком шарахнулись от него в стороны, послышалось сдавленное кряхтение, и Картер, неприлично выругавшись, грохнулся с кровати.       — Поттер! — прошипел он на манер змеи, поднимаясь на ноги и убирая с лица блондинистые патлы. — Ну ты и гад!       — Ты напугал нас, — спокойно сказал Дэймон, садясь по-турецки. — Но мы рады, что ты очнулся. Все, даже Алан, хоть сейчас он и делает вид, что зол.       Гарри стало смешно от его флегматичного тона, и он рассмеялся в голос. Его смех подхватили и остальные.       — Мы так переживали! — воскликнула Амели, очутившись возле Гарри и взяв его за запястье. Мальчик скосил взгляд на её пальцы. — Ты хоть понимаешь, как страшно нам было? Ты мог умереть!       — Простите, — виновато улыбнулся Гарри, поочерёдно взглянув на каждого из друзей. — Я не думал, что так выйдет. Кто-то, — последовал красноречивый взгляд на портрет, — не успел меня предупредить, что пол обвалится.       — Виноват, признаю, — без капли смущения сказал Абрахам.       Гарри закатил глаза.       — И всё-таки ты гад, — настаивал Картер. — Неужели было сложно подождать, когда закончатся уроки? Мы бы пошли с тобой.       — И лежали бы сейчас на соседних койках, — буркнул Гарри.       Ребята переглянулись; видимо, о таком варианте развития событий они не подумали.       — Ладно, всё равно уже ничего не изменить, — отмахнулась Амели. — Лучше скажи: как ты понял, где нужно искать клад?       Следующие полчаса прошли в разговорах. Гарри поведал друзьям о том, как рано утром подал заявление на отказ от допов Макарова, как занимался в тренировочном зале (про нож решил умолчать), как обнаружил чердак и документы в одном из ящиков стола, как случайно ему на глаза попался план бывшего Зала почёта и как он понял, в чём именно была их ошибка. Затем он спросил, как так вышло, что его не завалило обломками сверху, и друзья объяснили, что каким-то образом Гарри успел наколдовать над собой щит, который сдерживал падающие камни. Профессора обнаружили Гарри, покоящегося будто в капсуле, а сверху над ним нависали тяжёлые обломки. Если бы не молниеносная реакция мальчика, он бы давно был превращён в лепёшку.       Вскоре миссис Рэндолл, по-видимому, надоел вызванный компанией шум, и она выставила всех за дверь, причитая, что больному нужен покой. На Гарри, начавшего было спорить, она бросила такой взгляд, что тот счёл благоразумным промолчать.       Днём он развлекал себя беседами с дедушкой, а вечером к нему наведались Макаров и Дэвидсон. Гарри их видеть не хотел, поэтому притворился спящим, и профессора ушли ни с чем. Правда, миссис Рэндолл сказала им, что он пришёл в себя, так что скоро стоило ждать повторный визит.       На следующее утро Гарри стало значительно лучше. С каждым днём усиливалось действие восстанавливающих зелий, его организм оживал, крепчал, сходили синяки, которые какой-то вонючей мазью болотного цвета мазала миссис Рэндолл, перестали ныть спина и затылок.       Гарри спросил, когда его выпишут, и получил ужасающий ответ: через неделю. Ещё целую неделю ему придётся тухнуть в лазарете, будь он неладен! Он же тут с ума сойдёт!       Вопреки всем переживаниям, Дэвидсон и Макаров больше не приходили. Не было их ни на второй день, ни на третий, ни на четвертый. За всю неделю проживания в лазарете Гарри видел лишь миссис Рэндолл, свою команду да парнишку со второго курса, которому друг в шутку наколдовал слоновьи уши, а затем не знал, как убрать.       Ближе к выписке Гарри готов был уже лезть на стенку от всепоглощающей скуки. Спас положение Дэймон; на одной из перемен он принёс Гарри увесистую стопку приключенческих книг, и мальчик надолго погрузился в выдуманные миры. На второй план отошли даже мысли о директоре, кладе, Макарове, который не мог не знать, что Гарри отказался от его занятий.       Двадцать восьмого января Поттера, к его огромной радости, выписали из лазарета. Дали справку, в которой чёрным по белому было написано: от физкультуры освобождён на месяц, сильно не нагружать, голова работает через раз. Последний пункт, по словам Алана, был лишним, так как наблюдался у Гарри с самого начала года.       Выписали мальчика в самый разгар учебного дня, так что, когда он пришёл в родную 146-ю комнату, она была пуста. Гарри посмотрел на свою тумбочку; он помнил, какой беспорядок оставил в последний раз, но сейчас его учебники и конспекты покоились аккуратными стопками, один к одному, как в книжном магазине. Гарри готов был поставить сто галлеонов, что это дело рук Амели — она всегда наводила чистоту и порядок, сама того не замечая. В груди Гарри разлилось приятное тепло: она думала о нём. За пять месяцев, проведённых в Леминиуме, мальчик познал всю важность, всю драгоценность дружбы; ребята стали для него самой настоящей семьёй, намного ближе, чем те же Дурсли. Жизнь без них казалась теперь невозможной, лишённой всякой радости.       Гарри прошёл вглубь комнаты и опустился на свою кровать. Нежность, внезапно накатившую на него, нагло прогнал с хлопком появившийся прямо перед его носом свиток. Перевязанный красной лентой, он висел в воздухе и нетерпеливо дёргался, прося себя прочесть. Гарри сделал вид, что привык к подобного рода магии, и осторожно дёрнул край ленты. Свиток тут же развернулся, расправился, затем согнул поочерёдно свои края и наконец сложился, словно оригами, уставившись на Гарри своим «ртом».       — Мистер Поттер, — зазвучал в воздухе серьёзный голос директора, и мальчик испуганно сглотнул, — прошу зайти прямо сейчас в мой кабинет для важного разговора. У вас есть десять минут. — Закончив, свиток вернулся к той форме, в которой явился изначально, и самостоятельно перевязал себя лентой, налепив сверху огромный бант.       Гарри не хотел никуда идти. Не хотел видеть лицо директора, слушать его наверняка поучительные речи, терпеть на себе его пристальный взгляд. Он определённо этого не хотел. Но надо. И потому, собрав все свои моральные силы в кулак и настроившись на решительный лад, Гарри бодро направился к директорскому кабинету. Он справится. Не на смерть же идёт, ну честное слово. Хотя на смерть идти было бы легче, там хотя бы знаешь, чего ждать.       Кабинет встретил его тишиной. Такая обычно бывает за несколько минут до грозы, когда небо уже заволокло тучами и вот-вот обрушится ливень. Дэвидсон сидел в своём кресле; в чёрной рубашке, чёрном жилете и галстуке, будто только что вернулся с похорон. Он поднял голову на звук закрывшейся за мальчиком двери, и они столкнулись взглядами. Страх пробрался в душу Гарри, когда он не увидел в глазах директора прежних доброты и понимания, с которыми он всегда смотрел на него.       — Здравствуй, Гарри, — сдержанно поздоровался Дэвидсон.       Мальчику стало плохо от того холода, что он излучал.       — Добрый день.       — Проходи, присаживайся. Профессор Макаров сейчас подойдёт.       «Профессор Макаров». Профессор. Гарри давно не слышал, чтобы директор так называл мастера. При мальчике они свободно, без всякой субординации обращались друг к другу по именам. Что же изменилось?       «Всё изменилось, идиот! — ехидно отозвался внутренний голос. — Ты дал им понять, что чем-то разочарован. Какой реакции ты ждал?»       Гарри подошёл к столу Дэвидсона и сел на самый край одного из кресел. Директор же вместо того, чтобы поболтать с ним на отвлеченные темы, уткнулся в какие-то бумаги. Судя по всему, бухгалтерские, так как Гарри различил там много цифр и сносок.       Две минуты прошли в напряжённой тишине. От нечего делать Гарри принялся разглядывать убранство кабинета, но ничего здесь особо не поменялось. Разве что шторы висели другие, да на полу у шкафа стояла запертая железная клетка, в которой почему-то покоились книги.       — Зачем вы заперли книги в клетку? — не выдержало любопытство Гарри.       Дэвидсон, который незаметно наблюдал за мальчиком краем глаза, отложил бумаги.       — Это книги по очень опасной магии. Я бы даже сказал — чёрной. Подойди к клетке, сам поймёшь.       Гарри бросил быстрый взгляд на профессора, как бы спрашивая «правда, можно?», затем вылез из кресла и, подойдя к клетке, опустился на корточки. Три потрепанных толстых книги с обложкой, напоминающей по цвету и виду человеческую кожу. Что-то подсказывало Гарри, что лучше ему об этом не думать. Он протянул руку к замку на дверце, как книги внезапно ожили, вызвав его испуганный вскрик. На обложках выступили острые когти и зубы, под «кожей» забегали желваки; они затрепыхались, шелестя страницами, запрыгали, пытаясь вырваться. Книги врезались в стенки клетки, раздавался скрежет, она тряслась и раскачивалась из стороны в сторону.       Под потрясенным взглядом Гарри в клетку прилетел белый луч, и книги тут же успокоились. Мальчик посмотрел на Дэвидсона; тот с самым невозмутимым видом вертел между пальцев палочку.       — Я же говорил — чёрная магия, — спокойно сказал он.       — Зачем вам эти книги?       — Твой дедушка попросил ознакомиться, — ответил директор, внимательно следя за реакцией мальчика.       — Дедушка? — удивился Гарри, возвращаясь обратно в кресло. — Зачем ему это?       — Как думаешь, что мог хранить один из первых мракоборцев? Что почти триста лет было заточено в этой школе? — Дэвидсон выразительно выгнул бровь.       Гарри ответил ему хмурым взглядом. Абрахам почему-то даже не подумал его просветить, что именно было сокровищем, а сам Гарри не догадался спросить. Сразу видно — родственники.       — Это артефакты, Гарри, — сжалился над ним Дэвидсон. Мальчик удивлённо посмотрел на него. Артефакты? Полгода с друзьями он искал какие-то артефакты? Хотя, они ведь даже не думали о том, чем именно окажется клад. — Преимущество тёмные артефакты, которые изымались у арестованных магов и магических существ. Я их ещё не видел, без тебя мы решили ничего там не трогать, но я уже договорился со специалистами из МАКУСА, которые как раз работают с такими артефактами. Они согласились помочь.       — Весь клад — это темномагические артефакты? — как-то разочарованно спросил Гарри. Он понимал, что ни ему, ни его друзьям ничего не достанется, всё-таки с такой магией не шутят. Тут же становилось понятно стремление профессоров найти этот клад: когда где-то в месте, полном детей, упрятана бомба замедленного действия, волей-неволей ты должен её обезвредить. Кажется, Гарри где-то читал, что подобные вещи, напитанные тёмной магией, находясь без дела, начинают выплескивать энергию в окружающее пространство. Был случай, как в одной из египетских пирамид, в которой похоронили темного мага, обрушились стены. Причиной было то, что чёрная магия вырывалась наружу, калеча каменные своды, нанося физические повреждения. Какова вероятность того, что через несколько лет не рухнул бы замок? — Подождите, вы ради этого искали клад? — От возбуждения, наполнившего кровь, Гарри подскочил в кресле. — Чтобы обезвредить артефакты? Чтобы Леминиум не разрушился из-за тёмной энергии?       — Гарри, — удивился его напору Дэвидсон. С его лица даже сошла тщательно натянутая маска холодности. — Ты прав, не отрицаю.       — Получается, я, Алан, Амели, Дэй и Адриан спасли школу? — восхищённо вздохнул Гарри.       — Получается, так, — кивнул директор.       Глаза Гарри засияли. Профессора искали клад в благородных целях, они не были предателями. Маниту, такого мальчик точно не ожидал! Вся обида на них исчезла мгновенно, не оставив после себя никакого неприятного осадка, и сразу так легко сделалось на душе, что петь захотелось.       Позади Гарри хлопнула дверь, и он обернулся. В кабинет решительным шагом прошёл Макаров, и мальчик поежился от его пристального взгляда.       «Ой, — пискнуло сознание, — и что я ему сейчас скажу?»       — Здравствуйте, — неловко улыбнулся Гарри. Поттер, ты кретин.       — Здравствуй, Гарри, — деланно-учтиво поздоровался Макаров. Его лицо было воистину каменным: ни один мускул не дернулся, ничто не выдавало его эмоций. — Ничего мне объяснить не хочешь?       — И мне, — добавил Дэвидсон. — Откуда ты знал, что мы ищем клад?       Гарри захотел, чтобы книги сейчас же вырвались из клетки и сожрали его до последней косточки, чтобы не сидеть здесь и не испытывать дикий стыд. Профессора смотрели выжидающе, и Гарри сдался. Он поведал им всё: как подслушал их разговор на уроке боевой магии, как искал в книгах имя предка, как рассказал друзьям о кладе, как они взялись за поиски; рассказал о ночной вылазке в лес, про отличия в гербе, про подсказку про Зал почёта; признался, что той ночью вновь подслушал разговор профессоров, когда они говорили о кладе, и на эмоциях резнёс окна в Зале; не скрыл того, как сильно был обижен и разочарован в них, как не спал всю ночь и наутро подал заявление на отказ от допов; не утаил, что прогулял уроки, нашёл технический план замка (правда, про чердак и мастерскую говорить не стал); вспомнил, как вызвал из картины дедушку, как резал ладонь, поливая фонтан своей кровью, как кричали портреты и как исчезал из-под ног некогда крепкий надёжный пол.       — Ну, вроде всё сказал, — выдохнул Гарри и расслабленно откинулся на спинку кресла.       Лица профессоров надо было видеть.       — Я хочу что-то сказать, но не знаю что, — глубокомысленно изрёк Макаров.       — Честно, я в ступоре, — поддержал его Ричард. — По-хорошему вас бы надо всех наказать отработками до конца года, да вот только рука не поднимется.       — Мы же ради школы старались, — надавил на жалость Гарри. Затем полузадумчиво хмыкнул: — Как выяснилось.       — Я аплодирую стоя, — сказал Григорий и действительно несколько раз хлопнул в ладоши. — Нарушить столько правил и ни разу не попасться, это надо уметь.       Гарри польщённо улыбнулся.       — Что будем делать с твоими допами? — спросил тренер.       — Я сегодня же заберу заявление, — спокойно ответил мальчик. Никакого напряжения между ними тремя не осталось. — Правда, у меня освобождение на месяц от всех физических нагрузок.       — Ничего, теорию поучишь, — ухмыльнулся Макаров, и Гарри ответил ему натянутой улыбкой.       Не то что бы он думал, что отговорка сработает, но попробовать стоило.       Договорившись после ужина посетить Атриум, профессора отпустили Гарри. Макаров перед его уходом вручил мальчику его же нож.       — Нашли среди обломков, — поведал он. — Мистер Поттер сказал, что это твоё. Хороший такой нож, давно он у тебя?       — С конца декабря, — пожал плечами Гарри. Если честно, он не хотел, чтобы кто-нибудь пока знал о его увлечении. Даже друзьям он не сказал о новом приобретении. — Спасибо, что вернули, — быстро поблагодарил Гарри и, выхватив нож из рук тренера, направился к выходу.       — Гарри, — окликнул его Макаров, и мальчик вынужденно обернулся. — Просто знай, что можешь рассчитывать на мою помощь. Ты по-прежнему мой подмастерье, не забывай.       — Я знаю, сэр, — улыбнулся Гарри. — Вы первый, к кому я обращусь, если мне понадобится помощь.       И с этими словами Гарри выскользнул за дверь, оставив Макарова в смешанных чувствах. Что-то сильное, тёплое поселилось в его груди, стало так непривычно. Григорий обернулся к Ричарду с немым вопросом в глазах.       Дэвидсон усмехнулся:       — Не смотри на меня так, я сам не знаю. Похоже, мы оба привязались к этому мальчишке.       — Я бы сказал, что меня это пугает, но не стану врать.       Ричард и Григорий действительно прикипели к Гарри. Для них он был особенным, ему они позволяли видеть себя за маской официальности, им он не стеснялся перечить и признаваться в своих проступках. Они все стали ближе.       Гарри шёл в общежитие и улыбался от этой мысли.