Леминиум

      Конец зимы ознаменовался рядом важных событий.       В первую очередь, из Атриума наконец вынесли все темномагические и простые артефакты, старинные книги, особо дорогие ингредиенты для зелий, свитки, которые профессора строго-настрого запретили трогать, и многое другое. Вместе с Гарри исследовать потайное хранилище отправились и его друзья. Рядом, как и было обещано, с огромной осторожностью проверяли всё на предмет опасной магии профессора и специалисты из МАКУСА, а дедушка Абрахам инструктировал их со своего портрета. Наверное, скучно ему было прятаться от людей почти три века, вот он и восполнял недостаток общения.       — Мне одному непонятно, как можно было догадаться спрятать столько опасных вещей в замке, где полно детей? — спросил Дэймон, сидя на обрыве и наблюдая, как взрослые опытные маги аккуратно, чтобы не повредить, снимали со шкафов запылившиеся книги. Те в свою очередь без боя сдаваться не собирались и так и норовили оттяпать кому-нибудь руку.       — Ну, ты представь, — начал рассуждать Адриан. — Ты — один из первых в стране мракоборцев. Честные люди тебя уважают, другие — ненавидят, так как ты взял их под арест, а затем конфисковал всё дорогое имущество. Где ты будешь его прятать? Оно не твоё, поэтому особняк и банк отпадают. Расколдовывать всё в то время было некогда да и некому. А тут твой друг строит школу — надёжное, защищённое со всех сторон место, куда невозможно попасть без телепорта. Почему бы не спрятать всё имущество там? Даже если кто-то и узнает, где спрятаны артефакты, украсть их незаметно не получится, вон какой грохот поднял Гарри. По мне так очень удобно, — заключил Ранклин.       — И в то время никто точно не знал, что темномагические вещи способны разрушить замок, — добавила Амели.       Они втроём, как курицы-наседки, сидели на краю пропасти над хранилищем, пока гиперактивные Алан и Гарри перебирали уже проверенные магами артефакты. Директор разрешил им взять что-нибудь, не наделённое тёмной магией, и они просто не могли упустить такую возможность. Особенно Ал, который души не чаял в артефакторике.       — Смотри, — окликнул друга Картер, и Гарри посмотрел в его сторону. Словно заправская цыганка, Алан надел на себя три пары бус, медальон в форме змейки, каждый палец украсил парой колец, а над ушами подвесил длинные золотые серьги, держа их пальцами.       Гарри расхохотался:       — Ты красотка, Ал. Жаль, колдоаппарта нет!       Картер польщённо ухмыльнулся, а затем принялся стягивать кольца. Звеня, они падали на деревянную поверхность стола и несколько раз подпрыгивали. Одно из колец, серебряное с чёрной вставкой, плавно подкатилось к Гарри, который в этот момент перебирал ящик с волшебными палочками. Взгляд сам собой переместился на кольцо, поблёскивающее на свету. Заинтересовавшись, Гарри отставил от себя ящик и взял кольцо. Грубое и массивное, оно было украшено чёрной вставкой, по которой тянулась тонкая цепочка рун. Гарри из чистого любопытства водрузил кольцо на средний палец левой руки, и оно тут же уменьшилось, став идеального размера.       — Гарри, смотри! — вновь позвал Алан, и мальчик завёл руку за спину, другой пытаясь быстро снять кольцо. Оно не поддавалось.       — Что это? — спросил у Картера Гарри, разглядывая нечто металлическое на его запястье. Кольцо никак не желало слезать, и мальчик решил разобраться с ним позже.       — Это браслет против тёмной магии, — важно сказал Алан. — Видишь вот эти руны? — он провёл пальцем по вырезанным на металле рисункам, и Гарри кивнул. — Я видел в учебнике такие. Этот браслет должен распознавать предметы, напитанные тёмной магией.       — Ты абсолютно прав, Алан, — произнёс внезапно появившийся из ниоткуда директор Дэвидсон. — Профессор Норманн может тобой гордиться.       При упоминании профессора артефакторики Алан широко улыбнулся. Ни для кого не было секретом, что только его уроки вызывали у Картера истинный интерес.       — Посмотри, какой он клёвый! — не унимался Алан. Под смешки и отнекивания Гарри он поднёс свою руку к лицу Поттера, и прежде светлого цвета браслет внезапно почернел, будто обуглившееся полено. — Ай! — Алан быстро отдёрнул руку, и чернота спала с браслета в мгновение ока.       — Что это было? — не понял Гарри.       — Алан, ну-ка дотронься до головы Гарри ещё раз, — с напряжением в голосе почти приказал директор, и Ал послушался. История с браслетом повторилась.       — Клянусь, на мне нет ничего, что можно отнести к тёмной магии, — заверил Гарри, но лицо Дэвидсона стало лишь ещё серьёзнее.       — Алан, отдай браслет кому-нибудь из специалистов, пусть они проверят его исправность. — Картер поспешно кивнул и направился к компании магов. — А ты, Гарри, срочно идёшь со мной. Тебя необходимо осмотреть на наличие ментальных болезней.       Гарри открыл и закрыл рот, находясь в абсолютной растерянности.       — Вы же сами менталист, сэр, — нашёлся он. — Вы можете проверить самостоятельно.       — Я изучал менталистику не ради того, чтобы лечить людей, — отрезал Дэвидсон и, взяв упирающегося Гарри за рукав свитера, поволок к выходу из хранилища. — Пусть тебя осматривают профессионалы, я сейчас свяжусь с больницей «Блу-энд-Голд».       — Пожалуйста, только не в лазарет! — взмолился Гарри. — Я только оттуда вышел!       Они поднялись по лестнице из хранилища, и мальчик отыскал глазами удивлённых друзей, которые смотрели на него и директора.       — Ребят, спасите! — Гарри почти умолял. Он не хотел в лазарет. Он не хотел вновь оказаться в этом тоскливом месте. Только не сразу после того, как его оттуда выписали.       — Гарри, это просто осмотр, — успокаивающе произнёс Дэвидсон, пока они быстро пересекали второй этаж. — Если мои предположения ошибочны, я сразу тебя отпущу.       Не отпустили.       Отдав Гарри прямо в руки потрясённой миссис Рэндолл и кратко обрисовав ей ситуацию, директор при помощи камина связался с магической больницей, и уже спустя полчаса лазарет Леминиума встречал гостей. Это были три высоких мужчины в чёрных мантиях, их головы были укрыты капюшонами, а лица спрятаны за резными масками. Своих имён они не назвали.       Сказать, что Гарри беспокоился, — не сказать ничего. Его колотило. Страх, что в его голове могли обнаружить нечто тёмное, мешал спокойно дышать; лоб покрылся испариной, руки дрожали.       — Не волнуйся, они не причинят тебе вред, — сказал директор, укладывая Гарри на больничную койку. Тот смотрел на него большими испуганными глазами. — Ты даже ничего не почувствуешь, обещаю. Просто расслабься.       С этими словами Дэвидсон пропал из виду, и на его место встал один из менталистов, у которого Гарри смог разглядеть только глаза — настолько голубые, что казались прозрачными.       Волшебник ни слова ему не сказал, не предупредил, просто в одно мгновение Гарри осознал, что не может пошевелиться. Глаза мага проникали точно в душу, и мальчик не мог ни моргнуть, ни сжать веки, ни отвести взгляд. Только смотреть в эти прозрачные омуты и понимать, что рассыпается.       Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. В один момент Гарри ощутил лёгкое головокружение, тяжесть, наполнившую веки, и опустился головой на подушку. Понимание, что маг перестал сверлить его взглядом, пришло не сразу. Скосив глаза в бок, Гарри увидел серьёзного директора Дэвидсона, которому менталист сказал одно-единственное слово:       — Крестраж.       Ричард и Григорий стояли в коридоре около двери в лазарет, пока специалисты продолжали обследовать Гарри. Ричард молчал и лишь беспокойно передвигался из угла в угол, нервируя этим друга.       — Чего ты молчишь? — не вытерпел Макаров.       — Слова подбираю, — резко ответил Ричард.       — Какие?       — Цензурные.       — Рик.       — Что?!       — Успокойся. Дыши. Вдох-выдох.       — Ещё слово, Сокол, и будешь лежать на кровати рядом с Гарри!       — Как грубо, — хмыкнул Макаров.       Он был потрясён не меньше друга, но всеми силами старался этого не показывать. Выходило легко — годы практики; боевой маг обязан быть хладнокровным. Ричард же, от природы неспокойный, своих эмоций не скрывал.       — Успокойся, пожалуйста, хотя бы ради Гарри.       Слова сработали, и Дэвидсон остановился на полушаге. Взгляд его казался безумным.       — Мальчик напуган не меньше тебя, — продолжил Григорий.       — Я не напуган, — скрипнул зубами Рик. — Я в бешенстве.       — Из-за чего?       — А ты так и не понял? — Ричард подошёл к другу и упёрся руками в его плечи. Ничего хорошего этот жест не предвещал, и Сокол напрягся. — Думаешь, Дамблдор не знал, что в Гарри крестраж? Волан-де-морт, шрам, смерть — он наверняка сопоставил факты! Он знает, что часть этого монстра в мальчике, и поэтому хочет его вернуть. Волан-де-морт жив.       — Ты называешь его монстром? — фыркнул Макаров. Почему-то этот факт его позабавил.       — Он расколол свою душу, а человек без души не человек вовсе.       Коридор ненадолго погрузился в тишину. Оба молчали. Если Волан-де-морт жив, Дамблдор сделает всё возможное, чтобы переманить Гарри на свою сторону. Он же Избранный. Ему сражаться.       — Мне кажется, нам лучше вернуться в лазарет, — негромко сказал Макаров.       Ричард отрывисто кивнул и сделал шаг к двери.       Когда они подошли к кровати Гарри, мальчик поднял на них остекленевший взгляд. Веки его подрагивали, руки обессиленно лежали вдоль тела, по лицу разлилась не так давно сошедшая бледность.       — Я умру? — меланхолично спросил Гарри.       Профессора переглянулись.       — Ты дурак? — не стал церемониться Макаров.       — Конечно, ты не умрёшь, — успокоил Ричард.       — На твоём месте я бы спрашивал, как умудрился выжить, — сказал один из менталистов. — Редко встречается живое существо, в которое поместили крестраж. Ещё реже этим существом является человек.       — Поверьте, если бы вы знали что-нибудь о моей жизни, вас бы это не удивляло, — по-прежнему меланхолично произнёс Гарри.       — Ну, тут не поспоришь, — тихо хмыкнул Макаров.       — Тебе уже рассказали, что такое крестраж?       — Часть расколотой души. — Гарри широко зевнул, совершенно не заботясь о манерах. Чувство лютого пофигизма разлилось по его венам, не хотелось думать, говорить, что-то анализировать. Хотелось спать. Гарри был на грани того, чтобы попросить профессоров оставить его в покое. — Волан-де-морт убивал людей, душа его дробилась, одна часть угодила в меня. Она была маленькой, и я не умер. Конец.       — В каком это смысле «одна часть»? — Ричард огромными глазами посмотрел на менталистов.       — Душа была расколота не единожды, — ответил один из них. — Не меньше четырёх раз точно. Когда извлечём крестраж из мистера Поттера, сможем сказать наверняка.       — Его можно извлечь? — В голосе Дэвидсона чудесным образом переплелись удивление и надежда. Лучшего исхода нельзя придумать!       — На данном этапе ещё можно. Крестраж не первый и не второй, он маленький по силе магии, так что извлечь его не составит труда. Через пару лет, правда, риск летального исхода был бы выше процентов на восемьдесят.       — А сейчас сколько? — поинтересовался Гарри.       — Процентов одиннадцать, — пожал плечами менталист. — С такой же вероятностью можно умереть, подвернув ногу на верхней ступеньке крутой лестницы.       — Здорово, — бесцветным голосом прокомментировал Гарри и поднял руку с оттопыренным большим пальцем. — Класс.       — Не ёрничай, — осадил его Макаров, и Гарри закатил глаза, но руку опустил.       — Что вы планируете делать? — спросил у менталистов Ричард.       — Мистера Поттера нужно доставить в больницу. Мы проведём все необходимые ритуалы и вернём его назад.       — Звучит так просто, — фыркнул Ричард. — Даже не верится. Мы можем чем-нибудь помочь?       — По правде говоря, можете. Во время ритуала мы с коллегами будем отделять душу мистера Поттера от крестража. Велик шанс, что душа мистера Поттера не захочет отсоединяться и ещё сильнее срастётся с осколком. Чтобы этого не произошло, нужен человек, который будет его контролировать, говорить с ним, чтобы мистер Поттер оттолкнул от себя крестраж. Вам есть кого предложить?       — Мои друзья, — тут же отозвался Гарри.       — Исключено, — отрезал Макаров. — Они ещё сами дети. Пойду либо я, либо Ричард.       — Нужен тот, с кем у мистера Поттера сильная ментальная связь, — покачал головой менталист. — Тут разумнее будет проверить все варианты. Если у мистера Поттера крепкая связь с кем-то из его друзей, то это хорошо. Ребёнок тоже сможет его удержать.       — Насколько это опасно? — скрипнул зубами Макаров. Можно было подумать, что он не хочет подвергать опасности детей, но дело было в другом. Пострадать мог Гарри. Сильнее всех Григорий доверял самому себе и точно знал, что сделает всё от себя зависящее, чтобы с мальчиком не случилось ничего плохого. К первокурсникам у него такого доверия однозначно не было.       — Я вам уже говорил про ступеньку лестницы? — намекнул менталист, и Гарри фыркнул. Кулаки Макарова сжались на его одеяле, но в лице он не изменился.       — Одиннадцать процентов. Я помню.       — Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул менталист. — А сейчас я бы хотел встретиться с друзьями мистера Поттера.       — Вот они удивятся, — хмыкнул Гарри.       Дальше события закрутились ещё быстрее. Каждого из ребят, которых с позволения Гарри ввели в курс дела и которые предсказуемо согласились ему помочь, проверили на ментальную с ним совместимость.       — Ваша связь основана на схожести судеб, — сказали Адриану. — Этого недостаточно.       — У вас слишком буйный нрав, как и у мистера Поттера. Его душа скорее всего оттолкнётся от вашей, — ответили Алану.       — Связь есть, но она не подкреплена воздействием извне. Нет особого воспоминания, на которое бы смог отреагировать мальчик, — услышал Дэймон.       — Я ВИЖУ! — благоговейно прошептал менталист, глядя поочерёдно в глаза Амели и Гарри. — Ваши сознания словно связаны нитью. Сильное эмоциональное притяжение, общность воспоминаний. Мисс, вы идеальный кандидат.       Гарри никогда не забудет, как густо Амели покраснела. Он и сам был, несомненно, смущён, что наиболее крепкая связь у него оказалась с девчонкой, но так как этой девчонкой была Амели, он ничего не имел против. Парни отреагировали по-разному: Дэймон спокойно кивал на слова менталистов, Адриан хмурился, а Алан отчего-то широко-широко ухмылялся и подмигивал Амели. Профессора были не лучше. Гарри казалось, что все понимают нечто такое, до чего он самостоятельно дойти не мог.       — Слишком много всего для такого меня, — говорил он перед тем, как вместе с менталистами и Амели покинуть замок.       Ритуал прошёл более чем успешно. Гарри события помнил плохо, но из рассказа Амели следовало, что процедура проходила в специальном ритуальном зале. Куча рун на полу и стенах, мрачная атмосфера, ровные ряды горящих свечей — почти Хэллоуинская вечеринка. Гарри заставили лечь в ванну с непонятного происхождения тёмно-зелёной жижей, которая в придачу была ещё и холодной. Амели стояла прямо за его головой и держала за плечи, по самый подбородок окуная в жидкость. Менталисты читали заклинания, взмахивали палочками, говорили на непонятном языке. Внутренности Гарри скручивало, выворачивало, голова кружилась, перед глазами всё плыло; разные сумбурные образы ему подкидывало сознание, всплывали реальные воспоминания, картинки из забытых снов. Разум Гарри, словно старую сумку, перевернули и принялись трясти, вываливая из него всё, некогда им пережитое. Не обошлось без кошмаров, и вот тут-то Гарри понял, зачем нужна была Амели. Мальчик не отдавал себе отчёта, где сон, а где реальность, его штормило, он кричал, тело порывалось вырваться из ванны и прервать ритуал, но слова Амели, которые она шептала Гарри, его успокаивали:       — Всё хорошо, не беспокойся. Ты в порядке. Скоро всё закончится. Потерпи. Осталось немного.       Только после ритуала они узнали, что оба ни разу не открывали рта.       — Вы соприкоснулись душами, — сказал им один из менталистов. — Это одно из самых прекрасных явлений магии. Мало кому такое под силу. Наверняка вы сильно друг другом дорожите, иначе и быть не может.       Дорожил ли Гарри Амели? Конечно.       Дорожила ли она им? Бесспорно.       В руки Гарри менталисты отдали прочную заколдованную сферу размером не больше теннисного мячика, внутри которой клубился чёрный дым. Это был заточённый крестраж; сразу по возвращении в замок Гарри всучил его удивлённому директору Дэвидсону со словами:       — Я понятия не имею, что мне с ним делать. Вы умный, вы разберётесь. — И ушёл, закрыв за собой дверь, оставив дедушку Абрахама и бывшего директора Харварда Дэвидсона, поделивших между собой портрет, громко потешаться.       — А внучек-то не промах, — отсмеявшись, сказал Абрахам.       — То ли ещё будет, — вздохнул Ричард.       И оказался прав.       Дважды за месяц поиграв со смертью, Гарри осознал, как дорога ему жизнь. Теперь он не тратил времени впустую и постоянно что-то делал, носился по замку от одного кабинета к другому, до седьмого пота тренировался с ножами и в боевой магии, серьёзнее взялся за фехтование, стал больше внимания уделять практике, а не теории, из-за чего часто случались проблемы: то взорвётся котёл с экспериментальным зельем, то заклинание выйдет не совсем удачным и затопит половину общежития.       Вслед за Гарри активировались и его друзья. Адриан почти прописался в лаборатории, работая над сложным отваром из родительских записей, Амели и Дэймон обложили себя словарями по латыни и готовились к сдаче годового экзамена, Алан разрывался между артефакторикой и кводпотом, одновременно заинтересованный в обеих сферах. Браслет ему, к слову, разрешили оставить себе. Директор Дэвидсон намекнул, что он может ещё пригодиться.       Нездоровая активность седьмой команды сказалась не только на их возросшей успеваемости и разрушении школы, но и на незабвенном Конане Канте, отомстить которому каждый считал делом чести. Действовать решили с умом, исподтишка. Так вышло даже веселее. То у Канта шнурки свяжутся узлом, то штаны свалятся, то ему случайно чернила на голову прольются и так далее. Самое смешное — все, в том числе и Кант, понимали, кто виновник всех происшествий, но доказать не могли. Конан ругался, психовал, лез на Гарри с кулаками, за что каждый раз получал от профессоров наказание. Гарри истинно наслаждался.       В один из дней Конан не вытерпел издевательств и, когда Гарри с друзьями шёл по коридору, выпустил ему в спину жалящее заклинание. Реакция Гарри спасла их всех: только услышав крик Канта, он обернулся и вытащил палочку, готовясь отразить нападения и тут же понимая, что физически не успеет. Левой рукой он инстинктивно попытался защитить лицо, и тут случилось невероятное. Кольцо на среднем пальце руки, про которое Гарри успел забыть, завибрировало, а затем в одно мгновение от него хлынула мощная волна магии, оградив ребят толстым щитом. Заклинание Конана отскочило от щита и поразило его самого: лицо Канта покрылось уродливыми царапинами, укусами и сильно распухло.       — Воу, — ухмыльнулся Ал. — Наверное, ты чувствуешь себя чёртовым лузером.       Смотреть, как Кант еле сдерживает злые слёзы, было настоящим наслаждением. Высшее искусство — побеждать противника, не применяя силы. После этого случая Гарри выяснил предназначение кольца: оно действовало как щитовые чары. Левой рукой можно держать щит, а правой сражаться с помощью палочки. Эта находка стала одной из самых удачных в жизни Гарри.       После того как все узнали, что Гарри с друзьями нашёл клад, к их компании резко возрос интерес. Большинству было любопытно, как они это сделали; некоторые же хотели познакомиться. Доходило до смешного: в Гарри якобы случайно врезались на лестнице, просили его помочь с домашней работой, подкидывали записки интересного содержания, которые они читали всей компанией, умирая от смеха. На четырнадцатое февраля Гарри получил несколько анонимных валентинок, вызвав дружно «о-о-о!» парней и странный взгляд Амели. Одна открытка была подписана. Их однокурсница Карен Вэнс, девочка не самой симпатичной наружности, с которой на своей памяти Гарри не перекинулся и парой фраз, писала: «Милый Гарри! Ты нравишься мне с самого начала года. Я полюбила тебя, как только увидела! Пожалуйста, будь моим Ромео!»       — Она хочет тебя отравить, отвечаю, — заржал на всю комнату Алан.       Гарри же было не смешно. Нужно ли говорить, что после этой валентинки он старался избегать Вэнс всеми способами? Это при том, что она так же всеми способами искала встречи с ним.       Естественным процессом было то, что школьники написали своим родителям о найденном в школе кладе. Новости быстро распространились по стране, Гарри и его друзьями заинтересовались несколько газет и журналов. Директору Дэвидсону приходили письма с просьбой взять у Гарри интервью, и мальчик из чистого любопытства согласился, но при условии, что его друзья будут с ним. Журналисты спрашивали, знал ли он, что является потомком Великого Абрахама Поттера, интересовались, почему он стал учиться в США, нет ли у него конфликта с директором Хогвартса, спрашивали даже, как он победил Волан-де-морта. Гарри отвечал коротко и только на те вопросы, которые ему нравились; совсем скоро газеты вышли в тираж, и о том, что Гарри Поттер, герой магической Великобритании, учится в Леминиуме, знали все.       Хватило недели, чтобы эта новость оказалась услышана в самой Великобритании; маги там до сих пор гадали, где находится Мальчик-Который-Выжил. Гарри знал, что его интервью вызовет цепную реакцию и спрашивал у директора Дэвидсона, как его восприняли в Британии. Реакция впечатляла: большинство хотело вернуть мальчика назад и ругало Дамблдора за то, что его упустил, другие завидовали, так как попасть в Леминиум мог далеко не каждый, третьим же было абсолютно всё равно.       На фоне всех этих событий Гарри продолжал веселиться с друзьями. Наконец они начали использовать мантию-невидимку с пользой, а именно — исследовать замок. Днём у них времени на это не было, поэтому ходили ночью. Мальчики даже предположить не могли, сколько секретных ходов отыщут в школе.       Чем быстрее наступал апрель, тем более дёрганым становился Алан. Приближался его первый матч. Вообще, во Вторую лигу входили шесть команд школы: Лисы (их цвет был оранжевым), Змеи (зелёный), Пантеры (жёлтый), Орлы (синий), Тигры (чёрный) и Медведи (красный). Алан был Медведем, носил красную форму и гордился принадлежностью к своей команде. Соревноваться им предстояло сначала с Тиграми, а затем с Орлами.       День первого матча наступил быстро. Хоть Гарри прежде и видел тренировки команд, он не мог представить, что сама игра будет такой захватывающей. Двадцать два игрока делили поле, перебрасывали друг другу мяч, бросали его в котёл; у тех, кто не успевал это сделать, квод взрывался в руках, исключая из игры. Алан был великолепен. Он держался на метле так, будто на ней родился. Его форма: красный джемпер, белые брюки и коричневые ботинки со сложной шнуровкой — идеально облегала тело, волосы его колыхались при каждом резком движении, вызывая у некоторых первокурсниц мечтательные вздохи. Ал был молод, он был прекрасен, и он об этом знал. В тот день они громко праздновали победу, и Гарри взял с Ала обещание, что когда-нибудь они сыграют в кводпот.       Незаметно проскочила весна, и пришло время готовиться к экзаменам. У ребят проблем с этим не было: так как они весь год держались на верху рейтинговой таблицы, профессора сделали им послабления. Боевая магия у Гарри и зельеварение у Адриана были поставлены автоматом.       На июнь 146-я комната мужского общежития превратилась в учебный класс. Ребята всё свободное время проводили в ней: Гарри учил друзей боевым заклинаниям, Адриан — зельеварению, Алан — артефакторике, Амели — трансфигурации и ритуалистике, а Дэймон — чарам. Над оставшимися предметами головы ломали вместе. Подготовка их принесла плоды, так как экзамены каждый сдал на «отлично» и «превосходно». Даже Алан, сильно натасканный на теории, умудрился не завалить зелья.       В конце года Дэвидсон похвалил их команду, а вдобавок вручил им награду за особые заслуги перед школой за то, что они нашли захоронение опасных темномагических артефактов. Ребята были польщены, а награда — почти сразу помещена на полку в Зал почёта. С этим местом у Гарри навсегда останутся неоднозначные воспоминания.       Окончание учебного года праздновали всей школой. Ученики радовались тому, что закончились бесконечные уроки, профессора — долгожданному отпуску. Радостное событие омрачилось новостью: из тюрьмы Азкабан в Великобритании сбежал опасный преступник Сириус Блэк, и, судя по всему, он направлялся в Штаты, так как его заметили близ английского порта. Цели его были туманны и неясны, но напрягаться, по словам Дэвидсона, не имело смысла. Школа хорошо защищена, Гарри он никак не навредит.       Каково же было удивление мальчика, когда он узнал, что Блэк является его крёстным. Эту информацию сообщил ему опять-таки Дэвидсон, который запрашивал у МАКУСА все документы, имеющиеся у них на Блэка.       — Ты даже ничего не сделал, а уже снова куда-то влип, — прокомментировала Амели сложившуюся ситуацию, хрумкая печеньем на кровати Гарри. Самое странное то, что возразить ему было нечего.       Так и закончился первый год обучения Гарри в Леминиуме. Он был поистине счастлив: он нашёл прекрасных друзей, взрослых наставников, стал учеником мастера и лучшим боевиком на курсе. Впереди у него целое лето в компании Адриана, который тоже не собирался на каникулы домой, и они поклялись себе, что проведут это время с пользой.       Трепещи, Леминиум.       Веселье только начинается.