Леминиум

      Гарри взволнованно переминался с ноги на ногу под насмешливым взглядом двух статуй-стражей по бокам двери в директорский кабинет. Они смотрели на него так дразняще и ехидно, что мальчик не сомневался: будь у них возможность говорить, они бы обозвали его безнадёжным трусом. Гарри глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая нервы и гулко бьющееся в груди сердце.       Он и Адриан вернулись из Зачарованного квартала около часа назад. Они так увлеклись прогулкой и разговорами с друзьями, что потеряли счёт времени, пропустив обед и едва не опоздав на ужин. Адриан из телепортационного зала направился прямиком в общежитие, чтобы разобрать вещи, а Гарри по заросшим тропам повёл пса на ферму Весты Викрид. Животное с любопытством оглядывалось по сторонам, принюхивалось к земле и ни на шаг не отставало от Гарри. На ферме пёс устроил себе лежанку на открытом сеновале: примял сухую траву, соорудив подобие гнезда, притащил из загона с саламандрами жестяную миску, при этом чуть не подпалив себе хвост в одной из жаровень, взглядом дал понять, что нуждается в воде и пище. Гарри с помощью Агуаменти наполнил миску кристально чистой водой и пообещал принести еды после ужина. Пёс понятливо кивнул и уткнулся мордой в воду, при этом не сводя внимательных глаз с Гарри. Казалось, он понимал каждое его слово. Сами собой в голове всплывали воспоминания о тупых, как пробка, собаках тётки Мардж, которым было всё равно, что они едят: корм, кожаные ботинки или землю из горшка с цветами. В сравнении с ними чёрный пёс выглядел настоящим гением, и Гарри даже возгордился им. Он сидел на сеновале ещё около десяти минут, настраиваясь на разговор с профессором Дэвидсоном и вслух репетируя речь под вопросительным взглядом серых глаз. Затем решительно поднялся на ноги, коротко взлохматил шерсть на загривке пса и, пообещав зайти через полтора часа, сразу после ужина, зашагал в сторону замка.       И вот теперь он, будущий боевой маг, смелый и отважный воин, которому по плечу какой угодно риск, трясся перед кабинетом директора Дэвидсона и отчаянно придумывал причины отсрочить неприятный разговор. Кричать на него, конечно, не станут, но одно лишь осознание, что он доставляет школе проблемы, угнетало Гарри и вынуждало задуматься: а не много ли он себе позволяет?       Собрав волю в кулак, он быстро, пока не успел передумать, постучал в дверь. В горле встал ком. Статуи по бокам многозначительно переглянулись, но Гарри этого не заметил. Он пустыми глазами гипнотизировал дверь, мысленно считая секунды, когда сможет с чистой совестью перенести разговор на другое время, но тут раздался тихий щелчок, дверь скрипнула и приоткрылась. Из-под неё в полутёмный коридор, окнами выходящий на восток, на пол опустилась оранжевая полоска закатного солнца. Всё кончено, понял Гарри. Собравшись с духом, он переступил порог кабинета.       К сожалению или к счастью, директор отсутствовал. На его месте, закинув ноги в кедах на чистый рабочий стол, развалился Макаров. Одной рукой он перебирал отросшие светлые волосы, а в другой держал волшебный журнал, который при появлении Гарри, всполошившись, мигом свернул в трубочку и швырнул в выдвинутый ящик стола. На обложке журнала определённо была изображена полуголая ведьма.       — Гарри! — воскликнул мастер.       — Сэр! — передразнил его мальчик.       Макаров убрал ноги со стола и прочистил горло.       — Ты что-то хотел? — спросил он, якобы незаметно задвигая ящик стола. Гарри проследил за его манипуляциями позабавленным взглядом. От вчерашнего напряжения между ними не осталось и следа. Макаров был страшен в гневе, но отходчив; зная это, Гарри попросил у него прощения за своё легкомыслие в тот же день.       Из профессоров на лето в школе остались единицы, в их числе Макаров и Дэвидсон. Если директора Гарри ещё мог застать за работой над документами, то Макаров все два месяца истинно отдыхал. Мальчик как-то спросил его, почему он остался в школе, на что профессор ответил: «Потому же, почему и ты. Мой дом сейчас здесь».       Формально на территории Леминиума весь июль и август действовал лагерь, и для детей проводились развлекательные мероприятия: гонки по реке на самодельных лодках, походы в лес с ночёвкой, кводпот и квиддич на стадионе, турниры по маггловским видам спорта, например, футболу и настольному теннису, вечерние шоу с использованием чар-спецэффектов, дискотеки под открытым небом и многое другое. Родители студентов выкладывали немалые суммы, чтобы их чада смогли насладиться летними развлечениями. Странно, но только закончив первый курс Гарри задался вопросом, кто финансирует школу. Он поинтересовался об этом у директора, и тот ответил, что часть денег поступает от департамента образования (в конце концов из Леминиума выпускаются самые квалифицированные ученики), часть выплачивают родители учеников, которых «по блату» зачислили на обучение (такое происходило только тогда, когда учеников, зачисленных при помощи зеркала-артефакта, не набиралось нужное количество и оставались свободные места), значительную часть жертвовали бывшие выпускники Леминиума, которые в настоящем времени являлись известными волшебниками, спортсменами, артистами и чиновниками: в этих кругах была традиция в знак благодарности школе заниматься её спонсированием. Часть бюджета пополнялась как раз-таки за счёт летнего лагеря; бесплатным он был лишь для тех, кто обучался по программе «Грант», то есть был зачислен артефактом и поддерживал достойный уровень успеваемости, как, например, Гарри и Адриан.       И в эти дни, полные суматохи, веселья и жизни, Гарри был единственным студентом, чьи дополнительные занятия не прекращались круглый год. Ежедневные уроки боевой магии и дуэлинга с Макаровым приобрели для него индивидуальный характер, в добавок к этому тренер заставил Гарри каждое утро совершать пробежку вокруг замка; он из окна наблюдал за его потугами и иногда кричал на всю округу, чтобы он ускорялся и бежал в полную силу. В школе Гарри никто не завидовал.       — Гарри? — окликнул его Макаров. Мальчик вынырнул из своих мыслей и обратил на него полувопросительный взгляд. — Ты что-то хотел, спрашиваю?       — А, да! — очнулся Гарри, и его желудок вновь взволнованно сжался. — Мне нужно поговорить с директором Дэвидсоном.       — Рика нет в замке. — Григорий откинулся на спинку кресла и подозрительно сощурился. — Если тебе нужна помощь, ты можешь попросить её у меня.       Гарри неловко улыбнулся:       — Спасибо, сэр, я знаю. И я благодарен вам за предложение, но мне нужен именно директор.       — Неужели Ричард разберётся с твоей проблемой лучше меня?       — Просто она не в вашей компетенции, — пожал плечами Гарри.       Брови Макарова подскочили вверх, но никак комментировать данное заявление он не стал.       — Я, наверное, зайду позже, — рассудил мальчик. — Когда директор вернётся?       — Понятия не имею, — хмыкнул Григорий. — Его утром срочно вызвал в МАКУСА Скайуэр. Он проводит встречи с директорами магических школ.       — А для чего? — полюбопытствовал Гарри. Пройдя вперёд, он уселся в одно из кресел.       Макаров уставился на него с непонятной серьёзностью.       — Дамблдор никак не успокоится.       — Что на этот раз? — удивился мальчик.       — Он предложил реализацию программы обмена между школами. От каждого заведения отправляют несколько человек по разным школам, по одному на каждую. Таким образом, каждого «своего» ученика заменит ученик из иностранного учреждения.       — Дайте угадаю, — скривился Гарри. — Я должен уехать в Хогвартс?       — Дамблдор, вероятно, на это и рассчитывает.       — Но ведь это невозможно! — Гарри возмущённо ударил руками по подлокотникам. — Во-первых, с чего он взял, что я соглашусь? Во-вторых, я сомневаюсь, что директор Дэвидсон допустит саму вероятность моей отправки в Великобританию. В-третьих, почему они обсуждают это только сейчас? Уже август! Я никак не ожидал, что подобные решения принимаются так быстро.       — Сейчас ты очень похож на Ричарда, — развеселился Макаров. — Он точно так же истерил, когда ему пришло письмо с вызовом в департамент образования. Как оказалось, переговоры об обмене были начаты ещё в марте. Своё согласие дали Ильверморни, Шармбатон, Дурмстранг, Колдовстворец, Махотокоро и Кастелобрушу. Ну, и Хогвартс, разумеется. Он и выступил инициатором.       — Насколько мне известно, все перечисленные школы являются государственными, — сказал Гарри. — Леминиум — частная. Никого не смущает, что из одной страны будет сразу две школы?       — Если бы ты учился в Ильверморни, про нас бы и не вспомнили, — признал Макаров.       Гарри громко фыркнул, скрестил на груди руки и откинулся на спинку кресла. В груди бушевало пламя негодования.       — Это же бред, — пробормотал он. — Сущая нелепица.       — Ричард с самого утра доказывает это Скайуэру. Тут Дамблдор не прогадал: если бы мы узнали об этом сговоре ещё в марте, мы бы пресекли саму идею на корню. Теперь же отказаться мы вряд ли сможем.       Гарри ничего не ответил, но взглядом ясно дал понять, что он об этом думает.       — Тебе не нужно переживать, — заверил его мастер. — Ричард не допустит, чтобы тебя против воли куда-то забрали. Иногда он бывает особо твёрд и жесток в своих убеждениях.       — Я не поеду в Хогвартс, даже если Дамблдор потащит меня за руку, — резко ответил Гарри. — Ему было плевать на меня десять лет, хотя по документам он числился моим опекуном. Ему нужен мальчик-который-выжил, а не я.       — Ему нужен тот, в кого верят люди.       — К счастью, я не тот человек.       — Кто знает, Гарри, кто знает…       — Почему он так хочет меня вернуть? — не вытерпел мальчик. — Что я могу сделать такого, чего не может он?       — Однажды ты победил Волан-де-морта, — сказал Макаров.       — И понятия не имею о том, как это вышло, ага.       — Людям всё равно, — хмыкнул Григорий. Он склонил голову набок и посмотрел на Гарри непривычно мудрыми и всепонимающими глазами. — На тебя всегда будут вешать ярлыки. Что бы ты ни сделал, что бы ни сказал. Это неизбежно. И чем большего ты добьёшься, тем сильнее будут на тебя давить. Многих это подкашивает. Сложно всегда держать планку, оставаясь непогрешимо сильным, смелым, ловким — рано или поздно человек устаёт. И вот тогда ему наносят удар.       — К чему вы это, сэр? — негромко спросил Гарри. Ему было страшно даже пошевелиться. Создавалось ощущение, что Макаров говорил о чём-то своём, личном, о чём посторонним людям не следует знать.       — Я это к тому, что ты уже под прицелом. Единственный в мире человек, переживший смертельное проклятие. Маленький мальчик, который смог уничтожить тёмного мага. Люди видят в тебе символ победы, света, добра. И им непонятно, почему ты бросил страну, которую спас от террора, ради иностранной школы.       — Я не выбирал такую жизнь, — сощурился Гарри. — Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и спасти родителей, я бы сделал это несмотря ни на что. Никакая известность не сравнится с семьёй.       — Ты умный и честный парень, — чуть улыбнулся мастер. — И ты вправе сам решать, как тебе жить. Я всегда готов помочь тебе, чего бы это ни стоило. Но ты обязан помнить, что кругом тысячи людей, которым что-то от тебя нужно. Дамблдор далеко не единственный, у кого на тебя большие планы.       — И не единственный, кому придётся закатать губу, — грубо заключил Гарри.       Макаров запрокинул голову и коротко рассмеялся.       — Маниту, почему мы не встретились с тобой раньше?       Гарри фыркнул, но затем всё же растянул губы в ответной улыбке. Григорий стал частью его семьи, и отрицать это не было ни смысла, ни желания, ни причин. На мгновение он задумался, не спросить ли его насчёт пса, но отмёл эту мысль: Дэвидсон наверняка скоро вернётся, лучше обратиться напрямую к нему.       Гарри и Макаров разговаривали ещё около получаса. Мальчику удалось уговорить профессора на вечерней тренировке, которая начиналась после ужина, позаниматься не с палочкой, а с ножами: они уже неделю не практиковались в метании. Макаров с лёгкостью дал согласие, так как знал, что Гарри прирос к своему ножу, как гриб-паразит. Он почти всегда таскал его с собой, умудряясь носить в кобуре вместе с палочкой. Его фанатизм порой пугал Григория, но в большинстве случаев восхищал: Гарри, наконец, проникся очарованием боевой магии и сам не мог прожить без постоянных нагрузок. Возможно, летних тренировок бы и вовсе не было, если бы в начале июля Макаров по привычке не забрёл в зал и не увидел, как Гарри в одиночку отрабатывает заклинания защиты. Наверное, в тот день впервые Григорий по-настоящему осознал, что все его усилия не напрасны; в груди зародилось чувство отеческой гордости за себя и за своенравного мальчишку, который объединил в себе силу, талант и стремление к достижению цели.       В последнее время Григорий часто ловил себя на мысли, что если у него когда-нибудь родится сын, то он хотел бы, чтобы тот характером был похож на Гарри. И этим всё сказано.       На ужин домовики подали печеный картофель, салат из огурцов и капусты, куриные ножки, мясные отбивные и грушевый пирог на десерт. Адриан закатывал глаза каждый раз, когда Гарри втихую заворачивал в пакеты остатки еды и складывал в рюкзак.       — Ты пойдёшь кормить его прямо сейчас? — скривился Ранклин. Ему всё ещё не нравилась идея Гарри оставить пса в школе, но открыто он ему ничего не предъявлял.       — Да, у меня будет минут тридцать, чтобы добежать до фермы, оставить там еду и вернуться в замок на тренировку с Макаровым. Мы будем метать ножи, — радостно сказал Гарри.       Ранклин в ответ неестественно улыбнулся и показал большой палец, думая, что с таким выражением лица Гарри похож на маньяка из фильма ужасов.       Посмотрев на старые наручные часы Адриана, Гарри выпучил глаза, резко поднялся из-за стола, ошкрябав пол ножками стула, закинул на спину рюкзак и, наклонившись к столу, схватил кусок пирога.       — Я опаздываю! — крикнул он с набитым ртом и, махнув Адриану на прощание, побежал на выход из столовой, на ходу откусывая и жуя пирог.       — Вот ведь неугомонный, — вздохнул Ранклин и отправил в рот кусочек мяса.       Гарри нёсся к ферме по похожей на узкий коридор просёлочной дороге под шумящей крышей из зелёных крон. В воздухе медленно таял август, причудливо переплетаясь с запахом цветов и свежих трав. Яркое рубиновое солнце просачивалось сквозь переплетение длинных веток и падало на пыльную землю и разросшиеся кустарники. В тени деревьев громко стрекотали сверчки и кузнечики, жужжали стрекозы и комары; трусливые лукотрусы, слившись с древесной корой, замирали в испуге и мигали маленькими глазками-фонариками, как автомобильными фарами. За время каникул это стало на удивление привычным и правильным.       Ферма Викрид была всё такой же: множество деревянных загонов, обшарпанные скамейки и ящики, бочки, полные воды и яблок. В воздухе густой, как патока, ощущался запах шерсти, сена и навоза; всюду слышались фырканье, хлопанье крыльев и цокот копыт. Гарри направился прямиком к сеновалу. Справа от него протянулся загон с гиппогрифами. Один из них, вероятно, тот самый высунулся из-за ограды и уставился на Гарри хищными жёлтыми глазами. Он выглядел таким озлобленным, что мальчик невольно отступил в сторону, а затем и вовсе припустил вперёд, не желая чувствовать на себе столь свирепый взгляд.       — Эй, ты где? — крикнул Гарри, стоя перед сеновалом. Даже отсюда он видел, что примятое на манер лежанки сено пустовало. — Пёс!       Естественно, никто ему не ответил. Гарри вошёл внутрь, чувствуя разрастающуюся в груди беспомощность. Пёс мог деться куда угодно: на реку, в лес, в сторону школы. Он мог потеряться у границы Леминиума и не знать, как вернуться обратно. Если бы не вечерняя тренировка с Макаровым, Гарри тут же отправился бы на его поиски.       Он подошёл к чистой жестяной миске, снял рюкзак, вытащил из него остатки ужина и высыпал их в посудину. Внезапно относительную тишину нарушил звонкий лай. Гарри резко обернулся и увидел метрах в тридцати от себя, у загона с нюхлерами, чёрного пса. Он стоял всеми лапами на перевёрнутом дощатом ящике, вилял хвостом, как лопастью вертолёта, и непрерывно смотрел на Гарри.       — Вот ты где! — выдохнул мальчик. На него тут же обрушилась волна облегчения. — Я принёс тебе ужин.       Пёс дёрнул ухом, но с места не сдвинулся. Он забарабанил передними лапами по поверхности ящика и вновь стал призывно лаять. Во всём его виде читалось жуткое нетерпение.       — Да что с тобой? — в конец растерялся Гарри. Он поднялся на ноги, забыв про валяющийся на полу рюкзак, и с полным непониманием происходящего устремился навстречу псу. Тот довольно оскалился и, словно цирковой тигр, прыжком перемахнул на соседний ящик. Гарри ускорил шаг. По мере его приближения пёс всё больше отдалялся, но не забывал при этом постоянно оборачиваться на мальчика и звонко лаять.       — Да стой же ты! — не выдержав, каркнул Гарри, и побежал за ним на всей скорости.       Животное, казалось, только этого и ждало. Оно пригнулось к земле и понеслось, поднимая за собой пыль, к кромке леса, что тёмно-зеленым гигантом огибал ферму. Гарри залетел за псом в лес с единственной мыслью: шерстяной засранец хочет что-то ему показать.       Тропа, по которой они бежали, стремительно сужалась. Тёплый розовый вечер остался догорать позади — здесь, среди тысяч деревьев, густой кроной укрывших землю, царил полумрак. Под ногами трещал хворост, сухие ветки цеплялись за одежду, как длинные облезлые пальцы. Эхом от деревьев отражались топот и пыхтение пса, бегущего впереди. На мгновение Гарри остановился: шнурки его кроссовок зацепились за ветки кустарника. Он присел на корточки и принялся быстро-быстро распутывать узел. Мальчик слишком сосредоточился на том, чтобы скорее расправиться со шнурками, и не сразу уловил момент, когда шум, издаваемый псом, сошёл на нет. Он замер, стоило этой мысли ударить в мозг, и медленно поднял голову. Пса нигде не было, лишь ветер утешающе качал деревья и свистел в ветвях.       — Ау? — упавшим голосом позвал Гарри. Сумрачный лес ответил ему молчанием. Тени, отбрасываемые деревьями, стали сгущаться, приобретая чёткие очертания чего-то страшного и пугающего. По коже пробежал неприятный холодок, и Гарри поёжился. Прежде он никогда не заходил в лес один. — Только бы не потеряться, — взмолился мальчик, осторожно выпрямляясь.       Вдруг сильный удар в спину сбил его с ног. Гарри от неожиданности ругнулся и врезался телом в грязную неровную землю, проехавшись по ней подбородком и сцарапав кожу до крови. Лицо засаднило, но инстинкты были сильнее. Гарри в миг перевернулся на спину и почувствовал, как его желудок в испуге сжался и провалился куда-то вниз.       Сверкая безумными серыми глазами, над ним нависал Сириус Блэк.       Рука Гарри рефлекторно метнулась к кобуре и вытащила палочку, Блэк отследил это движение и молниеносно вырвал палочку из его ладони. Мальчик остался безоружен перед убийцей своих родителей.       «Вот и всё», — билась в его сознании единственная мысль. Его не столько пугал сам Блэк и то, каким образом он очутился в школе, сколько ощущалась досада из-за своей неспособности отразить нападение. Макаров был бы им недоволен.       Блэк стиснул чужую палочку в руке и направил её на Гарри. Мальчик мысленно попрощался со своими друзьями.       — Инкарцеро, — произнёс он, и Гарри связало прочными верёвками по всему телу. На секунду он оторопел: почему его не убили сразу? — Вингардиум Левиоса, — скомандовал тем временем беглец. Мальчик взмыл вверх, проплыл до ближайшего дерева, касаясь травы носками кроссовок, и прислонился к нему, тем самым фиксируя себя в стоячем положении. Блэк посмотрел на него предупреждающим взглядом, и Гарри внутренне задрожал. — Обещай не кричать, иначе использую Силенцио.       Мальчик выпучил глаза.       — Я не буду кричать, — протараторил он.       Блэк довольно кивнул и прислонился к соседнему дереву, опустив палочку. Колдовать он больше не был намерен, чем изрядно напряг Гарри. Он ожидал, что беглец попытается убить его сразу.       — Полагаю, ты меня узнал. — Блэк пронзил мальчика внимательным взглядом.       — Ты убил моих родителей, — выплюнул Гарри. В нём, бушуя, как море в шторм, поднимались две эмоции: страх за свою жизнь и ненависть к убийце. Сложно было сказать, какая из эмоций была сильнее.       Блэк удручённо покачал головой.       — Я не предавал их, — сказал он. — Меня подставили.       — Ага, — скривился Гарри. — Охотно верю.       — Я никогда не желал тебе смерти и не желаю её сейчас, поэтому, пожалуйста, не бойся меня и постарайся выслушать.       — Именно поэтому ты обезоружил меня и связал?       — У меня не было другого выбора, — пожал плечами Блэк. — Своей палочки я лишился десять лет назад.       — Тебя надо было не палочки лишить, а убить, — прошипел, словно рассерженная змея, Гарри. — Точно так же, как Волан-де-морт убил моих родителей по твоей вине!       — Я не отрицаю, что виноват в их смерти! — неожиданно рявкнул Блэк. Гарри дёрнулся, и, заметив это, преступник взял себя в руки. Следующие слова он произнёс гораздо спокойнее. — Я должен был стать Хранителем тайны, Джеймс доверял мне, как никому другому. Он знал, что я его не предам.       — Как жаль, что он ошибался.       Гарри бросил это, глядя в осунувшееся, бледное, как пергамент, лицо преступника. Одновременно с этим он незаметно нырнул пальцами в кобуру и вытащил нож, чтобы разрезать связывающие его оковы.       Блэк устало потёр переносицу.       — У Джеймса и Лили было трое близких друзей, — издалека начал он. — Я, Ремус Люпин и Питер Петтигрю. — На последнем имени его голос едва не сорвался на рычание. Гарри напряг мозги и вспомнил, что Петтигрю числился тем самым волшебником, которого Блэк убил в ночь Хэллоуина. — Нам стало известно, что Волан-де-морт объявил на Поттеров охоту. Джеймс предложил наложить на дом заклятие Фиделиус, а меня сделать Хранителем, потому что знал, что я ни за что не продам его проклятому террористу.       — Однако ты продал, — скрипнул зубами Гарри. Одна за другой под давлением ножа лопались верёвки за его спиной, даря надежду на освобождение.       — В последний момент я убедил Джима сделать Хранителем Петтигрю, — покачал головой Блэк. В одно мгновение он будто постарел на двадцать лет. — Я думал, что поступаю правильно. Питер всегда был трусливым и незаметным. Мне казалось, что никто и не подумает, что ему доверили быть Хранителем. Пожиратели гонялись бы за мной.       Рука с ножом застыла, и Гарри окатил Блэка презрительным взглядом.       — Петтигрю мёртв, — отрезал он. — Ты убил его.       — Я хотел убить, — грубо поправил преступник. — Это он сдал твоих родителей Волан-де-морту. Когда я узнал об этом, было поздно. Я ворвался в ваш дом, увидел тела Джеймса и Лили… — Блэк сухо сглотнул. Невольно Гарри ощутил, как от подступающих слёз запекло глаза. — Я бросился вслед за Петтигрю. Я знал, что эта крыса попытается сбежать, но не ожидал, что у него хватит ума инсценировать свою смерть. Он выставил меня предателем и убийцей.       — С чего я должен тебе верить? — спросил Гарри. Последняя верёвка разорвалась под лезвием ножа, и он приготовился к нападению. — Где доказательства? Или мне следует поверить тебе на слово?       — Если бы я хотел убить тебя, я бы это уже сделал, — сказал Блэк и шагнул в сторону Гарри.       Нервы мальчика сдали. Он резко подался вперёд, отбросив ошмётки верёвки, и, врезавшись руками в грудь Блэка, вместе с ним полетел на твёрдую землю. Беглец ударился спиной о выступающий корень и болезненно застонал. Воспользовавшись заминкой, Гарри приставал к его горлу нож, а другой рукой выхватил палочку.       — Моим родителям ты говорил то же самое? — угрожающе прошипел он. В крови вперемёшку с адреналином забурлили ненависть и желание мести.       — А ты хорош, — задыхаясь, ухмыльнулся Блэк. — Твой отец гордился бы тобой.       Гарри неверяще посмотрел на человека под собой. Он мог убить его прямо сейчас. Палочкой или ножом. Он ещё ребёнок, его не приговорят к тюрьме, особенно учитывая, что он сделает это в рамках самообороны. Но что-то ему мешало совершить то, чего так отчаянно требовало всё его существо.       — Я никогда не желал зла ни тебе, ни Джеймсу, ни Лили, — проникновенно произнёс Блэк. — Они были моей семьёй. Я любил их, как самых близких друзей.       — Тогда почему они мертвы? — тихо спросил Гарри.       — Я опоздал.       Блэк судорожно вздохнул. Мальчик отшатнулся и посмотрел на него под другим углом. Нечто в его груди, возможно, сердце, нуждающееся в любви родного человека, заставляло ему поверить. Или хотя бы выслушать. Бледный, как полотно, Блэк беспомощно распластался по земле, его длинные чёрные волосы спутались и скатались, серые глаза метались по лицу мальчишки, что-то выискивая в нём. Такие умные, доверчивые и блестящие. Гарри оторопело моргнул. Чёрные волосы. Серые глаза. Этот взгляд. Внезапное появление в лесу Леминиума, куда невозможно телепортироваться без специального пропуска. Плакаты о розыске в Зачарованном квартале. Слова Дэвидсона о том, что стоит быть осторожным и никого к себе не подпускать. Неожиданно всё это сложилось в единую картинку, и пазл в голове Гарри наконец стал целым, без пробелов и упущенных деталей. Он ахнул и отдёрнул руку с ножом от шеи Блэка.       — Ты тот пёс! — ошарашенно выдал он.       Блэк криво ему улыбнулся.       — Я не понимаю, — пробормотал мальчик. — Ты анимаг?       — Да, — подтвердил беглец. Без утыкающегося в горло ножа он стал чувствовать себя чуть уверенней. — Как и твой отец. И Петтигрю.       — Но вы не могли быть анимагами, — потряс головой Гарри. — Я видел ваши досье. Там ни слова про анимагию.       — Потому что это секрет, — сказал Блэк. — Я расскажу тебе всё, если ты наконец опустишь палочку. Я не причиню тебе вред.       Гарри уставился на него серьёзным взглядом, но не обнаружил признаков лжи. Человек перед ним был открыт и честен.       — Я тебе верю, — медленно произнёс мальчик и, опустив палочку, поднялся на ноги. Следом за ним встал Блэк.       — Я счастлив, что ты меня услышал, — признался крёстный. — Ты — причина, по которой я сбежал из Азкабана.       Гарри посмотрел в его глаза и неуверенно улыбнулся уголком губ. Быть может, перед ним сейчас стоял будущий член его семьи.       — Как ты смог сбежать?       — Когда в газетах стали писать, что ты учишься в американской школе, одна из них попалась мне на глаза. Все десять лет я жил с мыслью, что сижу в тюрьме по вине другого человека и что где-то там, в Англии, живёт мальчишка, единственный оставшийся родной мне человек. — Сириус неловко повёл плечами, а Гарри попытался скрыть вновь набежавшие на глаза слёзы. — Та статья что-то перевернула во мне. Из-за того, что я превращался в собаку, дементоры не смогли лишить меня рассудка. И я чётко осознал, что больше не могу заниматься самобичеванием. Что моему крестнику нужен крёстный. Я искал тебя, чтобы рассказать правду. Просто чудо, что сегодня ты сам нашёл меня.       Растроганный Гарри стоял и не мог пошевелиться. Его сердце колотилось, как обезумевшее, душа стремилась к родному человеку, стоящему напротив.       — Я… я всё ещё не знаю, как реагировать, — честно ответил он.       — Могу я тебя обнять? — сорванным голосом спросил Блэк. Его глаза лучились надеждой.       Гарри отрывисто кивнул. Выдохнув, крёстный в несколько маленьких шагов преодолел расстояние между ними и поднял руки, чтобы притянуть мальчика к себе. Но не успели его пальцы коснуться Гарри, как откуда-то из-за спины раздался страшный рёв и в воздухе просвистело проклятие, угодив точно в спину Блэка. Его глаза в ужасе распахнулись. Крёстный отступил назад под растерянным взглядом Гарри, его рот приоткрылся, колени согнулись под неестественным углом, и тело плашмя рухнуло на землю.       — СИРИУС! — не своим голосом крикнул Гарри и упал на колени перед ним. Блэка трясло.