Леминиум

      Гарри знал, что его возвращение в школу с полуживым Сириусом на плечах вызовет ряд вопросов. Он был готов к этому и мысленно уже сочинил речь, которая могла бы обелить крестного в глазах общественности. В ней он по пунктам разложил всю имеющуюся информация о Питере Петтигрю, придумал, как преподнести все причинно-следственные связи, решил, с чего именно начнет защиту Сириуса, и задался вопросом, не найдется ли у отца Алана знакомого адвоката. Эти мысли занимали его голову ровно до тех пор, пока они не пересекли главные ворота Леминиума и не очутились во внутреннем дворе школы.       Солнце окрасило белые стены замка в кроваво-красный оттенок, в стрельчатых окнах гасли огни заката. Прогретый воздух с каждой минутой становился ощутимо прохладней. Лето подходило к концу.       Тишина, окутавшая дворик сразу после того, как захлопнулись ворота, показалась странно пугающей.       Адриан часто говорил Гарри, что тот любит упускать из виду значимые детали.       Гарри и в голову не пришло, что другие ученики, подобно Макарову, решат, что его взяли в плен.       — Смотрите, это Сириус Блэк! — завизжала девчонка, которая секундой ранее преспокойно сидела на скамье, листала журнал «Молодильные яблочки» и бросала кокетливые взгляды на парней, кидающих друг другу квоффл. — Он схватил Поттера!       Время остановилось.       Квоффл выпал из рук одного из охотников и вспахал собой зеленый газон под его ногами.       На последнем куплете оборвалась песня Beatles, и подросток с крашеными синими волосами испуганно замер, впившись пальцами в гитарные струны.       Мимо, жужжа, пролетел кем-то забытый снитч.       Это всё напоминало сцену в кино. Крупный план, замедленность действия, акцент на незначительные детали.       Казалось, некто закупорил беззаботную тишину августовского вечера в стеклянную банку, которую сейчас нагло выхватили из некрепкой хватки и со всей дури разбили о белый кирпич школьных стен.       Чертов ящик Пандоры.       Мгновение тишины, насторожившей Гарри, оборвалось криками по меньшей мере дюжины человек.       — НАС ВСЕХ УБЬЮТ!       — ВЫЗЫВАЙТЕ МРАКОБОРЦЕВ!       — Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!       Отовсюду, как по команде, посыпался град заклятий. Они летели со всех сторон: вербальные и невербальные, точные и мажущие мимо, выполненные умело или же пущенные в страхе. У Гарри в голове словно рубильник дернули, и он резко припал к земле, повалив рядом тело крестного. Возле его руки взорвалось заклятие пламени, трава вспыхнула; мальчик вытащил палочку и спешно впустил из нее струю воды, затушив начинающийся пожар.       — Если я сдамся, они тебя не тронут, — сказал Сириус, пока мальчик колдовал вокруг них щит и подсчитывал количество вопящих учеников. Их было шестнадцать.       — Они и так меня не тронут, — фыркнул Гарри. — Не их уровень.       На тренировках Гарри нечасто приходилось работать с таким большим количеством мишеней, но опыт определенно имелся. «Они люди, а не мишени», — тут же исправил себя он и досадливо поджал губы. Наспех наколдованный щит трещал и искрился от каждого встреченного заклятия. Осмелевшие ученики стали подходить ближе и всё чаще попадали в цель. Гарри, конечно, мог им ответить. Количество изученных им боевых заклинаний не могло не восхищать. «Такими темпами ты сможешь стать мастером уже в пятнадцать», — как-то в июле сказал Дэвидсон, заставший его и Макарова за тренировкой на берегу реки.       — Не трогайте Поттера! — крикнул кто-то. — Если он под чарами, нам всем крышка!       Гарри фыркнул. Он мог вскочить прямо сейчас и парой заклинаний вырубить всех до единого учеников. Пассивная часть его сознания с энциклопедической точностью перечисляла известные заклятия, которые он бы мог применить. Активная часть сознания трубила голосом Макарова, что он не имеет права сражаться с теми, кто заведомо слабее его. Свежи еще были воспоминания о стычке с Конаном Кантом и последующим за ней разборе полетов. Гарри просто-напросто не мог еще раз так поступить. Особенно сейчас, когда эмоции полностью были у него под контролем.       — Когда я скажу, ты встанешь, возьмешься за меня, и мы как можно быстрее помчимся к замку, — командным голосом изложил Гарри, одновременно с этим прочесывая глазами местность на наличие ям и кочек. Когда ответа от крестного не последовало, он повернулся к нему и столкнулся с изучающим взглядом. — Что-то не так?       — Ты очень похож на Джеймса, — ответил Сириус.       Гарри отвел взгляд и прочистил горло.       — Думаю, мне есть, чем тебя удивить, — не согласился он. А затем, не дав ни себе, ни крестному времени на раздумья, вскочил на ноги и воздвиг вокруг них мощные защитные чары, которые окружили их непроницаемой прозрачной сферой.       — Поттер заколдован! — заорал Томас Стрейберри, капитан Лис.       «Да с чего вы все это взяли?!» — хотел крикнуть Гарри. Неужели по нему не видно, что его движения четкие и продуманные? Если бы град проклятий хоть на мгновение стих, он потратил бы его даже не на обеление имени крестного, а на чтение лекции о первичных симптомах чар принуждения.       Они с Сириусом на максимально доступной скорости ломанулись к воротам школы. Справа и слева на них кидались возбужденные школьники, и Гарри становилось смешно от мысли, что они реально таким образом пытались ему помочь. Если бы Сириус на самом деле подчинил Гарри и по какой-то неведомой причине потащил его в замок, эти дети, вероятно, были бы уже мертвы. Таких называют пушечным мясом, на войне с их имен начинался бы список погибших.       Кое-как Гарри и Сириус пересекли внутренний дворик и скрылись за воротами главного корпуса, оставив ребят позади. Раздался тихий стук, дерево ударилось о дерево, ворота сомкнулись, отрезав гомон голосов, и мальчик с крестным очутились в глухой тишине просторного холла.       — Лазарет через два коридора отсюда, — проинформировал Гарри и дернул плечом, подтягивая крестного выше. Тот был на грани того, чтобы сползти на пол безвольным куском вареного мяса. — Сириус, держись!       Странный скрежет разрезал могильную тишину помещения, и Гарри напрягся. Звук этот не напоминал ничего, что мальчику доводилось слышать раньше. Словно кто-то рвал металлические трубы острыми когтями. Казалось, сам дьявол из преисподней поднялся в мир, а за ним, рыча и гремя цепями, следовали красноглазые псы.       — Что это за шум? — спросил Сириус и начал оглядываться по сторонам.       Лучше бы он этого не делал.       Гарри мог понять Макарова, который излишне переживал за жизнь мальчика, мог смириться с самонадеянностью глупых школьников, бросающихся на амбразуру, но то, что сам замок воспротивится появлению Сириуса, принять не мог. Стены школы, точно издеваясь, заискрились, активируя защитные чары. Прежде Гарри не приходилось такое видеть, но друзья рассказывали ему, что магия таким же образом окутывала замок, когда он открыл ход в Атриуме. По стенам словно бегали маленькие разряды тока; в маггловской школе это называли статический электричеством, которое возникает, например, при снятии свитера. Гарри знал, что эти искры — лишь малая доля магии, защищающей школу. И одно это знание уже тревожило его и заставляло нервничать.       Прошло несколько секунд тягостного молчания, но грохот не только не стих — он усилился и звучал теперь гораздо ближе. С опозданием до Гарри дошло, чем он был вызван.       Из коридора западного крыла и из коридора восточного в холл с воинственным кличем выбежали стражники-доспехи; они держали щиты, копья и мечи, поблескивающие в свете ламп. С губ Гарри сорвался истерический смешок, когда он понял, что все известные ему щитовые чары спасают от магических атак, но не от атак холодным оружием.       Сзади внезапно раздался испуганный крик. Гарри круто обернулся и увидел, как мраморная статуя сфинкса вцепилась в одежду Сириуса и потянула на себя худое костлявое тело. Мальчик оглянулся вокруг; из всех ниш, точно мертвецы из гроба, выходили безмолвные статуи ведьм и волшебников.       Не дав себе времени на раздумья, Гарри крепче перехватил палочку и пальнул в сфинкса достаточно безобидными чарами. Лапы статуи потрескались и кусками стали осыпаться на плиточный пол. Освободившийся Сириус тут же прижал Гарри к себе.       — Ты в порядке? — спросил он, высматривая что-то в его глазах.       Гарри хотел уточнить, что именно крестный имел в виду, но не успел. Впереди раздался грохот. Гарри повернулся, загородив Сириуса собой, и рефлекторно встал в боевую стойку. Всё это до ужаса напоминало ежедневные занятия в зале. Мозг Гарри на короткое время отключился, стирая границы между прошлым и настоящим, и на враждебно настроенные статуи и доспехи он посмотрел уже трезвым холодным взглядом. Он знал, как справиться с этим. Его готовили.       Рука сжала палочку и знакомым жестом взметнулась вверх. Кончик белой палочки быстро вычерчивал в воздухе цепочки рун, с губ бесшумно срывались боевые заклятия. Как манекены на тренировках, статуи и доспехи взлетали от его заклятий под потолок, разбивались о стены, крушили стрельчатые окна и двери залов, а Гарри всё не останавливался и шел вперёд. Картины на стенах визжали от страха, но визг их тонул в грохоте и скрежете поединка. Позолоченные рамы одна за другой срывались и падали на устеленный кусками железа, мрамора и камня пол. От поднявшейся в воздух пыли трудно было дышать, грудь давило от нехватки кислорода, и Гарри громко кашлял, продолжая вести полуживого крестного в сторону лазарета. Вновь и вновь перед ними возникали бесстрашные доспехи; те, которые Гарри раздробил на части, медленно восстанавливались позади, в разрушенном коридоре. Латы соединялись меж собой, точно их тянуло друг к другу большим магнитом, и вскоре снова были готовы к бою.       Рыкнув, Гарри с силой пнул ползущую по полу металлическую руку, и она, прогрохотав, отлетела в темный угол одной из ниш. Лоб мальчишки блестел от пота и пыли, тело дрожало от напряжения и усталости. Последний раз он так выдыхался в начале осени, когда тренировки еще не были неотъемлемой частью его жизни. Стража продолжала наступление, и Гарри видел единственный выход из сложившейся ситуации — идти напролом.       — Держись за меня, — сказал он Сириусу, и в мгновение ощутил, как хватка на его плечах усилилась. Гарри бросил быстрый взгляд на крестного. Несмотря на состояние, тот изучал его большими изумленными глазами, и Маниту знает, что творилось в его голове.       Как-то в мае Гарри прочитал в учебнике по темным искусствам, найденном в кабинете Макарова, об одном интересном заклятии, которое собирался использовать на доспехах.       — А для чего это заклятие, сэр? — спросил тогда он, сидя на первой парте и болтая в воздухе ногами в летних берцах. Он и Макаров собирались на вечернюю тренировку в лес; оба были в стандартной черной форме боевиков. В кабинете стояла уютная тишина, пахло деревом и мхом. Сам Макаров пах так же.       — Какое? — Макаров отвлекся от собирания рюкзака, который всегда брал с собой, если тренировка проходила на улице, и через плечо Гарри заглянул в учебник, где слово Диспергат было жирно подчеркнуто много лет назад его же рукой. — А, это, — мастер на пару секунд прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу. Взгляд Гарри выражал смиренное любопытство. — С помощью этого заклинания легко можно сбить с ног неограниченное количество людей в радиусе пятнадцати метров.       — А почему оно относится к темным?       — Потому что маг, способный обезвредить большое количество людей одним взмахом палочки, не может быть не опасен.       Некоторое время мальчик задумчиво молчал, теребя пожелтевшую от времени страницу.       — Вам приходилось пользоваться этим заклинанием?       Макаров отвернул лицо. Они редко говорили о чем-либо, не касающемся боевой магии; о своем прошлом мастер не любил распространяться от слова «совсем». Гарри успел пожалеть о своем вопросе, когда, наконец, в тишине класса прозвучал низкий голос тренера:       — В Дурмстранге у меня было много врагов. Я должен был уметь защищаться.       Дальше эту тему они развивать не стали.       Как ни странно, Макаров не прятал от Гарри книг по темной магии. Напротив, его глаза довольно сверкали, когда мальчик интересовался его библиотекой, спрашивал о проклятиях, вычитанных в книгах, которые по всем нормам педагогики и морали должны быть спрятаны от детских глаз, просил объяснить методы ликвидации заклятий и многое другое. Он учил Гарри быть воином, а не героем Света, и часто признавал, что для достижения целей темная магия в разы эффективней. Она может подчинить человека, обезоружить, сломить, заставить уступить своим принципам и идеалам — это то, из-за чего светлые волшебники ее боялись, и то, благодаря чему темные волшебники одерживали верх. Порой Гарри задумывался: а если бы его родители владели тёмными искусствами, могли бы они защититься от Волан-де-морта и выжить? Эти мысли преследовали его из раза в раз.       Так или иначе, воспитание Макарова сыграло свою роль, и Гарри не видел ничего предосудительного в использовании этих заклятий. Первоначально друзья пытались прочертить в его сознании границы, отделяющие добро от зла, но вышло безрезультатно. В конце концов они опустили руки. И только осуждающий взгляд Амели, когда она видела его в обнимку с одним из учебников Макарова, мог напомнить ему о том, что они вообще пытались это сделать.       Доспехи всё надвигались.       — Что ты собираешься делать? — негромко спросил Сириус, когда Гарри встал в боевую стойку и вытянул вперед руку с палочкой, концентрируя магию внутри себя. От прежней силы остались считаные крохи: большая часть расходовалась при магическом выбросе.       — Идти напролом, — кратко ответил Гарри и плавно, точно перышком, очертил в воздухе нечто похожее на цифру девять.       В коридоре запахло озоном.       Прошла секунда — и форточки с силой распахнулись и ударились о деревянный ставни, впуская в коридор холодный безудержный ветер; он страшным вихрем понесся вдоль коридора, швыряя доспехи в стены, играя с ними, как малолетний ребенок, и они плашмя падали на твердый пол, разбиваясь на части. Ветер выл, доспехи гремели так, что закладывало уши, замок дрожал и искрился, не позволяя магии Гарри, точно паразиту, просочиться в другую часть школы и разрушить ее. Кажется, он в полной мере начал понимать, что имел в виду Макаров под словом «опасен».       — Давай, Сириус, вперед! — крикнул Гарри и, сцапав крестного, побежал с ним вслед за удаляющимся вихрем.       — Да ты рехнулся, — выдохнул крестный, но сил, чтобы вырваться из крепкой хватки, в себе не нашел.       Ветер, добравшись до конца коридора и раскидав все доспехи, лихо развернулся и вылетел в ближайшую форточку. Гарри проследил за ним взглядом, и нечто внутри него, что гордилось своей силой и имело страсть к темной магии, довольно оскалилось. Заклинание вышло даже лучше, чем он планировал.       Наивным было ожидать, что Этталь Рэндолл, колдомелик, которая выходила Гарри после падения в Атриуме, встретит их радушно, но всё-таки ей удалось удивить мальчика своим хладнокровием. На тот момент, когда Гарри, с ноги распахнув дверь, ворвался в лазарет и едва не свалился без сил на тошнотворно белый кафельный пол, женщина уже знала, что в замке творилось какое-то безобразие — доложили дотошные домовики.       — Это что, Сириус Блэк?! — воскликнула миссис Рэндолл, когда Гарри доковылял до ближайшей койки и скинул с себя тело постанывающего крестного.       — Собственной персоной, — ответил он и тут же почувствовал, как его ощутимо ведет в сторону. В глазах потемнело, и он протянул руку, чтобы ухватиться за спинку кровати Сириуса, но потные ладони соскользнули с холодного металла, и от фееричного падения и травмы черепа его спасли заботливые, пропахшие спиртом и медикаментами руки миссис Рэндолл.       — Мистер Поттер, что с вами? — охнула она.       — Простая усталость, — ответил он, игнорируя разноцветные звездочки перед глазами.       Миссис Рэндолл подняла его с помощью чар левитации и опустила на соседнюю с Сириусом койку. В нос Гарри тут же ударил стойкий больничный запах. Колдомедик взмахнула палочкой, и над головой мальчика появилась диагностика его состояния здоровья. Зимой таким способом отслеживали, правильно ли срастались его кости и не осталось ли никаких последствий после извлечения крестража.       — Мистер Поттер, да у вас магическое истощение! — воскликнула Рэндолл. Та часть изображения, которая обычно имела мятно-зеленый оттенок, сейчас ярко полыхала оранжевым цветом. — Погром в замке — ваших рук дело?       — Я спасал Сириуса, — поморщился Гарри. Его тело начал бить озноб, и мальчик поежился, обнимая себя руками. Миссис Рэндолл заметила это, чуть смягчилась в лице и наложила на него согревающие чары.       Гарри порывисто вздохнул.       — Пожалуйста, помогите Сириусу, — взмолился он. — Вы единственная, к кому я могу обратиться.       Черты лица миссис Рэндолл опасно исказились. Её суровый взгляд метнулся на Сириуса, что в полубессознательном состоянии раскинулся на кровати.       — Вы привели преступника в замок, — голосом, лишенным эмоций, сказала колдомедик.       Гарри сел на кровати и прикусил губу.       — Пожалуйста, выслушайте. Он никого не убивал. Я могу вам всё объяснить, но не хочу терять время. Сириус нуждается в вашей помощи.       Маска на лице Рэндолл дрогнула, и Гарри увидел, что она колеблется. Ее взгляд растерянно перебегал с Гарри на Сириуса и обратно, будто она боролась сама с собой. В груди мальчика, точно клубок змей, сплелись торжество и волнение. Если ему удастся уговорить ее, крестный будет спасен.       — Я должна сообщить об этом директору, — наконец, сообразила Рэндолл. Она решительно обернулась в сторону камина, но не успела ступить и шагу — Гарри сам не понял, как вскочил с кровати и вцепился в рукав ее светло-желтого больничного халата.       — Стойте! — едва не крикнул он. Глаза миссис Рэндолл испуганно распахнулись, и Гарри на секунду опустил взгляд. Затем продолжил значительно тише, но по-прежнему сжимая ткань на ее предплечье. — Директор сейчас не в школе, он в МАКУСА. Уверен, Макаров уже передал ему, что Сириус в замке.       — Профессор Макаров уже в курсе? — спросила она.       — Он узнал одним из первых.       Гарри постарался сказать это без лишних эмоций, но какая-то доля злости всё-таки проскочила в его тоне. Он опустил голову и разжал пальцы, выпуская халат колдомедика. По сути, он не соврал.       — Хорошо, — выдохнула миссис Рэндолл. Гарри поднял на нее взгляд. — Я помогу вашему Сириусу, но вы расскажете всё, что мне следует знать.       От радости мальчик чуть не подпрыгнул, о чем тут же пожалел — слабость захлестывала его волнами, подобно цунами. Миссис Рэндолл заботливо опустила его обратно на постель и подала стакан с водой, который Гарри осушил в пару глотков.       — А теперь я готова вас слушать, — сказала Рэндолл.       Над головой Сириуса уже переливалась разными цветами наколдованная диагностика. Перевернув подушку, Гарри устроился на кровати в полусидячем положении, чтобы было удобней наблюдать за процессом лечения, и аккуратно принялся за рассказ. Он начал издалека: поведал, что Сириус его крестный, удивился, что Дэвидсон сохранил это в тайне, так как сам не считал данную информация конфиденциальной, бегло описал утреннее происшествие в Зачарованном квартале (миссис Рэндолл ухмыльнулась, заслышав о настойчивости Карен Вэнс). Она ни сколько не изменилась в лице, когда Гарри боязливо сообщил о том, что крестный является анимагом.       — Я вижу это на диагностике, мистер Поттер, — сказала Рэндолл ровным голосом, продолжая колдовать над бессознательным телом Сириуса. Она успела влить в него кроветворное и обезболивающее зелья, когда Гарри, наконец, подошел к последней части рассказа.       — Мастер очень остро отреагировал при виде Сириуса, — мальчик хрустнул пальцами и посмотрел в окно. — Я могу представить, как всё выглядело с его точки зрения. Сириус — преступник, которого разыскивают почти два месяца по всей Европе и Штатам, заколдовать меня для него — проще простого. Но почему он не мог сперва оглушить его? Я бы смог спокойно всё объяснить, доказать, что действовал по своей воле. А он сразу стал бросаться темными заклинаниями!       — Профессор Макаров хотел защитить вас, мистер Поттер, — назидательно произнесла Рэндолл. — Когда опасность угрожает дорогим нам людям, мы можем потерять голову и действовать на инстинктах.       — Всё равно это было жестоко, — стоял на своем Гарри. Он наблюдал, как голубоватая часть диагностики, которая отвечала за нервную систему Сириуса, медленно наливалась синим цветом; миссис Рэндолл восстанавливала с помощью чар поврежденные нервные окончания. — На месте Макарова я бы в первую очередь руководствовался мозгами, как бы дорог человек мне ни был.       Миссис Рэндолл отвлеклась от Сириуса и посмотрела на Гарри взглядом, полным неприкрытого скептицизма.       — Это говорите мне вы, молодой человек? Напомните-ка, кто настолько сильно захотел защитить крестного и отдал себя эмоциям, что у него случился магический выброс?       Гарри, уже открывший рот для ответа, позорно сдулся.       — Мне двенадцать. У меня такой возраст.       Колдомедик неожиданно звонко расхохоталась.       — Если бы все дети в вашем возрасте так выпускали свои эмоции, я думаю, замок бы столько не простоял.       Гарри нахохлился еще сильнее и опустил взгляд на свои пальцы, без конца мнущие край одеяла.       — Не подумайте, что я вас осуждаю, — примирительно сказала Рэндолл. Мальчик посмотрел на нее исподлобья. — Я имела в виду то, что не все дети в принципе способны на такие магические всплески. Вы очень сильный маг, вы же осознаете это?       Не найдясь с ответом, Гарри лишь неопределенно пожал плечами.       — Вы думаете, почему вами так заинтересован профессор Макаров?       — Почему? — искренне полюбопытствовал мальчик.       Миссис Рэндолл улыбнулась едва ли не материнской улыбкой.       — Вы напоминаете мне его. Я знаю Григория уже около двадцати лет, с тех пор, как он устроился в школу. Человека более упрямого, настойчивого и целеустремленного нужно еще поискать! Он стал мастером боевой магии и дуэлинга, уже будучи преподавателем. Видели бы вы его тогда! — Рэндолл покачала головой, не переставая улыбаться. — Он очень много тренировался. Вставал раньше всех в замке, до седьмого пота убивался в спортзале, затем вел занятия, на переменах закапываясь в учебной литературе, ну а вечер и ночь полностью тратил на отработку боевых чар. Я не знаю, когда он успевал спать и спал ли вообще. Слава Маниту, у него был Ричард, который хоть на пару часов, но мог отвлечь его от бесконечных тренировок. В то время замок буквально потряхивало от магической силы заклятий Григория. Мы даже опасались, что защита однажды не выдержит и даст сбой. Он всегда был невероятно силен, и оттого ему приходилось сложнее многих. Вы думаете, он учит вас тому, что вы и так могли бы вычитать в книгах? Нет, мистер Поттер, он учит вас тому, до чего дошел сам. Правильное произношение заклинаний, отточенные движения, максимально точная дозировка магической силы, чтобы не разрушить замок и не навредить вашему окружению. То, что вы воспринимаете сейчас как данность, для Григория является результатом всех его стараний. Это работа его жизни, если хотите. И этот бесценный опыт он передает вам. А знаете почему? Он видит в вас себя. Он был таким же: импульсивным, эмоциональным, несдержанным. От его рук пострадало немало человек, когда он просто желал защититься. Вы повторяете его путь, а он лишь хочет, чтобы вы научились контролировать себя, свои магические силы. Чем сильнее маг, тем он опаснее для себя же в первую очередь — это то, что вас объединяет. Подумайте об этом прежде, чем начнете с ним объясняться. Он последний человек, который желает вам зла.       Гарри подавленно молчал. Ему и в самом деле нужно было подумать. Желательно в тишине.       Миссис Рэндолл в последний раз взмахнула палочкой над телом Сириуса и отступила от кровати, устало дыша. Грудь крестного равномерно вздымалась, его перестало трясти, веки больше не трепещали.       — Как он? — спросил Гарри.       — Однозначно лучше, чем было, — хмыкнула Рэндолл. — Я сделала всё, чтобы ликвидировать последствия темного заклинания, оно больше ему не угрожает. Но у вашего крестного и без того много проблем со здоровьем. Ему необходимо полноценное лечение в больнице с сопутствующим уходом, чтобы он восстановился как физически, так и магически.       Мальчик заметно посерел.       — Сомневаюсь, что хоть одна из больниц Соединенных Штатов примет на лечение опасного преступника. Сперва нужно доказать, что он невиновен.       Миссис Рэндолл открыла рот для ответа, но не успела сказать ни слова: с ужасающим грохотом двери лазарета распахнулись, ударившись о стены, и в помещение смертоносным смерчем влетел директор Дэвидсон. Позади него тенью следовал Макаров.       Лицо директора было красным, как после бани; официальный костюм, в котором он, вероятно, был на приеме у главы МАКУСА, сидел небрежно. Он напоминал дракона, казалось, из яростно раздувающихся ноздрей вот-вот повалят столбы дыма.       Игнорируя миссис Рэндолл, директор остановился прямо перед кроватью Сириуса. Он долго смотрел на него и почти не моргал, пальцами впиваясь в металлическую спинку больничной койки. Гарри боялся сделать вдох и тем самым обратить внимание Дэвидсона на себя.       Наконец, директор провел рукой по волосам, и в этом жесте было столько отчаяния, что становилось страшно. Затем он повернулся лицом к Гарри и сказал лишь три слова, которые отпечатались в памяти мальчика на всю оставшуюся жизнь.       — Я же предупреждал.