ЗНАК / THE SIGN

9:15 — Приветствую вас, ученики старшей школы Агригент Стилл. Сегодня в истории нашего города трагический день. Как стало известно совсем недавно, тело нашего ученика, Джона Ханта, обнаружили в лесу. Как бы страшно это не звучало, поднимать панику не стоит, ведь в полиции уже ведется расследование. Если у вас есть какие-либо сведения, сообщите их уполномоченному лицу как можно скорее, дабы помочь следствию. Теперь переходим к объявлению. Завтра, в двенадцать часов дня, состоится прощание с погибшим, в связи с чем уроки отменяются. Также в городе вводится комендантский час, пока все обстоятельства произошедшего не будут выявлены. Ровно в восемь вечера все несовершеннолетние должны быть дома. Мы все будем скорбеть по Джону Ханту, одному их лучших ученику старшей школы Агригент Стилл. С вами был ваш директор, Арчибальд Фелтон, сохраняйте достоинство. Оставайтесь спокойными. Монотонный голос мужчины, что доносился из приемника, стих и вся школа погрузилась в горькую тишину. Эта горечь, как кислота, поднималась по горлу и оседала во рту. Все чувствовали её. Все молчали. Одна я сидела за партой и, крепко сжав пальцами ее края, старалась выкинуть из головы ужасные картинки. Но они все равно прорезались перед глазами. Картинка за картинкой. Пока встреча со стеклянным взглядом не настигала меня, сбивая с ног. Весь тот страх, ему не было предела. Он увеличивался вдвое и готов был вырваться наружу с криком ужаса. В тот день все эмоции смешались, и я не могла трезво соображать. Мне хотелось лишь спрятаться, осмыслить все. Но сейчас. Я ощущала страх так остро, словно меня насаживали на иглу и протыкали каждую мышцу. Волосы слиплись из-за сгустков крови. Неестественный наклон головы, словно она держится только на коже. Рот слегка приоткрыт. И взгляд. Пустой. Я моргнула, сильнее сжав парту руками. Этот взгляд. Глаза. Они пробирают до противных мурашек, и я тянусь в бок, чтобы схватить Люка за руку, но ловлю пустоту. Вокруг никого. Только нарастающее жужжание мух. Словно над протухшим телом, которое смотрит на меня и… моргает. Из моего горла вырвался тихий писк. 14:37 — Перестань мне врать, — Кристин ругалась, идя сбоку, — ты думаешь, я не вижу, какой ты по школе ходишь? Просто поговори со мной, и мы во всем разберемся, — она прохрустела пальцами, чем заставила с отвращением посмотреть на источник звука. Она замечает мой взгляд, сдаваясь, — Прости, я просто волнуюсь за тебя. — Я понимаю. — Тогда поговори со мной, расскажи, что тебя пугает и мы... — не успела договорить, ведь я перебила: — Я не могу! — голос прозвучит громче, чем хотелось, поэтому я отвела взгляд. Солнце ярко освещало дорогу, по которой почти не ездили машины в то время суток, ведь мы находились в тихом, спальном районе. Желтые листья, устилавшие тротуар, только усиливали то сонное впечатление, которое вызывала улица. Я постепенно успокоилась, с тяжелым вздохом возвращаясь к подруге: — Я не могу. Когда речь заходит о Джоне, мне становится очень страшно. Он словно находится рядом, где-то в моей голове, — указала пальцем на висок, — и это пугает меня. Перевела взгляд на Кристин, что хмуро шла рядом, наблюдая за своими ногами. О чем-то думала. — Когда ты говоришь, что он находится рядом, ты хочешь сказать, он тебе мерещится? — Не совсем, — в моем голосе была горечь, — когда я закрываю глаза, я мысленно возвращаюсь в тот день, и с каждой картинкой, он постепенно оживает. Я боюсь, что в какой-то момент, он просто поднимется из-под веса этих веток с землей и... — дыхание перехватило. Я остановилась, растерянно посмотрев по сторонам. Только сейчас заметила, что меня трясет. Слез не было, просто все тело колотило. Кристин с сожалением посмотрела на меня, держа за руку, а я не могла остановить воспоминания. — Выдохни, Алекс. Ты должна успокоиться. — К-как? Как если он в моей голове? Прямо сейчас, словно копошится там. — Для начала, дыши. Давай вместе, — блондинка повернула мое лицо к своему, раскрыв рот, — глубокий вдох и выдох. Молодец, теперь еще. Я дышала, хоть и рвано. У меня медленно получилось отвоевать свое тело у страха и побороть дрожь. — Умница, а теперь послушай меня. Тебе нужно прийти на прощание с Джоном. Я знаю, что это страшно, но ты должна отпустить его и тебе станет легче. Если ты увидишь его в костюме, чистого, без крови, то из твоей головы уйдут те страшные воспоминания. Ты запомнишь его другим. — Я не хочу идти одна. — Мы будем все вместе. Я и Люк будем с тобой и в твоей голове, просто думай о нас. Вспоминай что-то хорошее и цепляйся за это, как делала раньше. Кристин мягко улыбнулась, заглянув мне в глаза, прежде чем обнять: — Я всегда буду рядом с тобой. Получив медвежьи объятия от маленькой и хрупкой на вид девушки, я слегка улыбнулась. Оставшуюся дорогу я уже не переживала так сильно. Когда мы подошли к моему дому, ветер поднял с земли листья и пронес их у моих ног, загнав в лужу. В мутной воде отражалось чистое небо и силуэт Кристин, уходившей вдаль. Я тем временем, достала ключи из кармана и открыла дверь. Меня встретил пустой коридор и собственное отражение в зеркале. Не стоило говорить, как я переодевалась в напряжении и жалко пыталась напевать песню, чтобы отвлечься. Когда я поняла, что это не помогает, я вспомнила о Люке. Сегодня мы с ним не виделись, ведь он был занят у отца. Взяв телефон в руки, я набрала знакомый номер, после которого в динамике послышались гудки. Когда я легла на кровать, на другом конце раздался сонный голос: — Алло. — Привет, я хотела узнать как ты. — Алекс, это ты? — Да-а, — протянула, улыбнувшись, — я тебя разбудила? — Немного, но мне уже нужно вставать, так что все хорошо. — Ты куда-то собрался? — Ну да, к тебе приехать, — ответил Люк, — не могу же я тебя одну оставить. Или ты хочешь побыть одна? — Нет. Ты мне нужен. Спасибо, что приедешь. Завершив разговор, я так и продолжила прижимать телефон к уху, ожидая то ли теплых слов, то ли родного голоса. И вскоре я поймала себя на мысли, что ожидаю чего угодно, лишь бы не впускать в голову кошмарные картинки. […] Напряжение. Оно переполняет все тело, словно затопляя его. С каждой вещью, которую беру в руки, ощущается жгучее отчаяние. Оно выжигает глаза, стекает по щекам и капает на бумаги Джона. Рядом уже стоит фотография, с которой он смотрит на меня так важно и гордо, от чего эмоции переполняют до предела. Я больше не могу это терпеть. Мне нужно остановить это. Не в силах чувствовать эту боль, поэтому, отставляю цветы и свечи, которые должна расставить. Я больше не выдерживаю такого внутреннего напряжения и ухожу. Ноги сами ведут меня. Я бреду вдоль дорог, пока не останавливаюсь у высоких елей. Я была здесь, но даже если потеряюсь, пока буду искать это место… Если пропаду здесь, то я этого хочу. Перешагнув с ноги на ногу от переполняющих чувств, я стягиваю кроссовки, спускаясь к деревьям. Тут же ощущаю, как в мои ноги впиваются острые веточки и раздирают кожу пят, но эта боль заглушает другую, заставляет меня двигаться дальше. Прямиком в лес. Мне не страшно. Я ищу это место как успокоение. Но поиски длятся долго и я, лишь спустя время, замечаю, как солнце садится за горизонт. Все вокруг темнеет, поэтому я достаю телефон, светя перед собой фонариком, пока не натыкаюсь на что-то. Останавливаюсь, посмотрев на огороженную лентой местность. Ничего примечательного, но это пока. Проглотив скопившуюся во рту жидкость, я незамедлительно делаю шаг вперед. Хруст. Он раздается под моей ногой, и сердце на секунду пропускает удар. Тут же смотрю вниз, отступив, но вижу лишь раздавленную, сухую ветку. Невольно передернув плечами, я двигаюсь дальше, аккуратно переступая с ноги на ногу. Услышав очередной хруст, останавливаюсь. Задерживаю дыхание. Спустя пару секунд хруст повторяется. Сердце словно перестает биться, ведь я стою на месте. Глаза бегают по местности. Они ищут источник звука, неожиданно расширяясь от увиденного. Я не успеваю подумать, не успеваю осмыслить, как мне на плечо опускается тяжелая рука, разворачивая мое тело. Мир сужается до парня со стеклянными глазами, стоявшего напротив. Он смотрит со злобой. Его переполняет ярость. Она бурлит в глазах, темной дымкой заполоняя белки. Изувеченный Джон стоит, тяжело дыша и наклонив голову чуть в бок, напротив меня. Его длинные пальцы сжимаются и медленно, еле сдерживая напряжение, разрывавшее каждую мышцу, он поднимает кулак к моему животу, закричав. Перепонки разрываются. […] Меня окутал холод, а тело покрылось каплями пота. — Не трогай меня! — Алекс! Ну, давай же, — тяжелые руки опустились на плечи, устроив мне встряску, — проснись Алекс. — Не трогай! Отпусти! Краем сознания я услышала свой голос и с ним постепенно вернулась в собственное тело. Уже осознанно шевелю руками, чтобы вырваться из хватки Джона. Он сжал мои плечи, придавив к кровати, пока я не раскрыла глаза. Вокруг все плыло, но сознание вернулось. Я больше не вырывалась. — Алекс, это Люк, — он переместил руки с моих плеч на лицо, заставив посмотреть на него, — видишь, это я. Все хорошо, это всего лишь я. Пелена, что застилала мои глаза, скатилась по щеке, оставив влажную дорожку. — Мне так жаль, — хныкнула я, — я не могу контролировать все это. — Нет, все хорошо, я понимаю тебя. Мне тоже страшно, но это пройдет. Мы справимся со всем, не смей думать по-другому, поняла меня? Люк перехватил мой потерянный взгляд, повторно спросив: — Поняла? Он смотрел с такой уверенностью, что страх понемногу покинул мое тело. Я кивнула, слабо поджав губы. — Тебе снился Джон? — Да, он был зол на меня, — замялась, оговорившись, — точнее не на меня. — А на кого? — Я словно была в теле другого человека, — рука поднялась к животу, накрывая его, — не знаю почему, но все казалось таким реальным. И его кулак, Джон словно пытался пригрозить, чтобы я, точнее та девушка… Замолкла, уставившись в одну точку. — Что «та девушка»? — поддержал Люк, помогая мне сесть на кровати. — Ничего. Это просто сон. Не хочу думать о нем. 20:45 — Я не буду этого делать, — Люк улыбнулся в вежливой попытке отказать, но я стояла на своем. — Ты мог бы и помочь своей девушке, неужели так сложно? — постаралась говорить серьезно, но улыбка овладела губами, когда Люк оставил влажный поцелуй на виске. Он целовал осторожно, прервавшись, чтобы сказать: — Мы вернулись в начало. Я не буду подставлять Дилана, и ни о каких встречах ты можешь не просить. Если Кристин хочет, пускай сама все и решает, почему ты должна делать за неё грязную работу? — Она не знает о том, что я прошу тебя. И она тебе в помощи не отказала. Бровь Люка изогнулась и я поняла, что разговор начал напрягать его. — Это несравнимо. Ты моя девушка, а Дилан ей чужой человек, которого она, к тому же, предала. Прости, но мой ответ не изменится, — поставил он точку. Я пристально посмотрела в голубые глаза Люка, словно надеясь сломит его уверенность. Но мой телефон сломил меня раньше, громко прозвенев, чем и напугал. Люк ухмыльнулся, признавая свою победу, и подал мне мобильник в руки. Я ответила, не посмотрев на экран: — Алло. — Алекс, ты немедленно должна это услышать. Кровать скрипнула. Люк попытался поцеловать меня в щеку, но поймал мой настороженный взгляд и замер. — Что услышать? — Сейчас по новостям показывают, включи телевизор на центральном канале и посмотри, — тараторила Кристин, голос которой казался очень взволнованным. Правильно расценив мой жест, Люк включил телевизор и добавил звук, после чего по всей комнате раздался голос ведущего новостей. По всей видимости, мы попали на конец программы: — И самое важное, не гуляйте в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, во избежание подобных ситуаций. С вами был ведущий новостей Эндрю Скотт и история о несчастном случае Джона Ханта, до скорых встреч, — четко проговорил мужчина на фоне покачивающихся от ветра елей. После этого картинка сменилась, и вещание продолжила женщина с крысиным хвостиком в кабинете. Я неосознанно перевела взгляд на Люка. Парень медленно осмысливал отрывок новостей, не отвечая мне, но громкий голос Кристин нарушил образовавшуюся тишину: — Ты слышала это? Они списали все на алкоголь и наркотики, но ты говорила, что ему перерезали горло. Что это значит? Что происходит? Я сглотнула скопившуюся жидкость. Футболка прилипла к мгновенно вспотевшей от напряжения спине. — Кто-то пытается замять дело? — тихо предположила я и внезапно взорвалась. — Почему они не сказали о порезах? Почему упомянули алкоголь, когда у Джона было перерезано горло? Люди должны знать, что где-то среди них есть убийца. Мы должны знать это! — Алекс, копы не знают кто убийца. — Люк перехватил мое лицо, твердо произнося, — Если сейчас сказать о реальном состоянии Джона, то поднимется паника. Люди и так напуганы смертью школьника. Я спрошу у отца про это дело, но ты должна понимать, это тайны следствия. Он вряд ли мне скажет хоть что-то конкретное 11:19 На улице ярко светило солнце, но его света не хватало, чтобы осветить этот траурный день. Девушки в черных платьях с опущенной головой входили в ворота школы. Парни в костюмах несли по паре белых лилий, которые по слухам любил Джон. Возможно поэтому воздух вокруг наполнился давящим и резким ароматом, от чего болела голова. Я стояла в школьном дворе вместе с Люком и Кристин. В нем и устроили прощание, поскольку церкви у нас нет, а дом мистера Ханта не смог бы вместить в себя всех желающих попрощаться с Джоном. Ну и бонусом, мистер Хант посвятил двадцать лет преподаванию в той школе, она должна была отдать ему должное. — Гроб закрыт, как мы его увидим? — обычно звонкий голос Кристин звучал приглушено. Люк посмотрел на девушку сверху вниз и перевел пренебрежительный взгляд куда-то в сторону, раскрыв рот: — Я его видел и не советую тебе того же. Я последовала за взглядом парня, находя в толпе мистера Ханта. Старый костюм скорбно висел на мужчине средних лет. Плечи были опущены, словно под весом той печали, что охватывала его сознание. Преподаватель стоял, окруженный людьми, и опустошенно смотрел себе под ноги. К нему подходили выразить соболезнование ученики, но мужчина не отвечал, даже не в силах поднять взгляд. За него вступали другие преподаватели, постоянно кивая и держа ладонь на плече мистера Ханта. В поле моего зрения попалась рыжеволосая девушка, сидевшая на скамейке с парой гвоздик в руках и отстраненно наблюдавшая за подходившими к мистеру Ханту людьми. — Кажется, я нашла Еву. Я сделала шаг в ее сторону, но мою ладонь перехватили, останавливая. Я посмотрела за плечо. — Ты уверена, что хочешь поговорить с ней? — спросил Люк, не отпуская. — Да, — ответила без сомнений, ведь мне необходимо было опровергнуть тот отвратительно глупый сон. Люку же я сообщила другое, — я хочу выразить соболезнование, это займет несколько минут. Вы пока можете сходить куда-нибудь. Перевела молящий взгляд на Кристин. Она кивнула, развернулась на каблуках и пошла в сторону школы. Судя по её реакции, Кристин доверяла мне и признавала мои решения. А что Люк? Я вновь посмотрела на парня. Под моим взглядом он все-таки отпустил ладонь и недовольно сложил руки на груди: — Ладно, но не говори ей, от чего Джон умер на самом деле. — Я и не собиралась. Люк махнул рукой. Ему определенно не нравилась эта затея. От Автора Она сидела на подоконнике, наблюдая за толпой людей, что стекались как реки крови в чашу на судном дне. На ее бледном лице отражалась злость, ведь девушка считала, что вся эта бессмысленная толпа и их слова, лишь причинят боль отцу Джона. А мистер Хант и без этого убит морально, вынужденный проживать эту боль снова и снова, когда кто-то подходит выразит соболезнование. Но при этом она сама пришла сюда, и привела друзей. Зачем? — Не знал, что увижу тебя здесь, — произнесли с характерной хрипотцой и девушка узнала до боли знакомый голос. Кристин хрустнула пальцами. Внутри все затрепетало и приятная дрожь разлилась по телу, но девушка не обернулась и смотрела в окно. До боли знакомый. — Все пришли проститься с Джоном. Я не исключение. — Я имел в виду окно. Ты давно здесь не сидела. Он не знал, почему вспоминал прошлое. Почему помнил её любимые места для грусти, её запах и привычку хрустеть пальцами при сильном стрессе. Он не знал и молился скорее забыть ту, что сломала его. Он должен был ненавидеть её, но меланхолия, витавшая в воздухе, словно обнажала его истинные чувства. Если бы раньше он прошел мимо, то сейчас, что-то останавливало. Девушка грустно улыбнулась, прикрыв глаза: — А ты следил за мной? — Нет. Дилан засунул руки в карманы и поднялся по лестнице к девушке. Она продолжала сидеть на подоконнике, не уделив парню и взгляда. Кристин возможно и вызывала в нем бурю эмоций, но все они должны быть бессмысленными и ненавистными парню. Но тогда почему он продолжал идти к ней? — Зачем мне следить за тобой, если я не хочу иметь ничего общего, забыла? Просто сегодня день скорби и я скорблю по твоей душе, которой ты давно лишилась. Сердце словно пропустило удар, но Кристин неотрывно смотрела в окно. Она больше не наблюдала за толпой и всеми силами пыталась унять дрожь. Дилан приближался, а сердце девушки стучало сильнее, рвясь к нему на встречу. У него всегда был резкий и узнаваемый запах, напоминавший лес после дождя, и вот он полностью заполнил ее голову. Этот запах. — Я соболезную тебе, ведь такой продажной сукой на свете должно тяжело житься. Сказал он стальным голосом и остановился за спиной Кристин. Но девушка молчала. Это злило сильнее, ведь Дилан хотел услышать ее. Хотел услышать оправдания. Извинения. Ругательства. Что угодно, лишь бы вывести на эмоции, но в ответ тишина. — Твои «случайные» появления рядом со мной, напрягают Сесилию и меня. Прекрати искать встречи, мне это не интересно. Я забыл тебя. Кристин задержала дыхание. Её всегда прямая спина напряглась, словно ожидая очередного унижения, которое она должна стойко вытерпеть. На глаза уже накатывались слезы, но она сдерживала себя. Кристин запирала все свои чувства и голос, который сидел в голове, но разрывал гортань. Который кричал, что она ничего не забыла. Она не забыла Дилана. 11:16 Я подошла ближе к лавочке, на которой одиноко сидела Ева. Она не отреагировала на меня, когда я поздоровалась и узнала, можно ли составить ей компанию. — Ева, — опустилась рядом с девушкой, после минуты молчания, — мне очень жаль. Она поджала губы и еле заметно кивнула головой. — Посмотри на меня, пожалуйста, — я взяла свободную от гвоздик руку девушки и аккуратно сжала ее, — я понимаю насколько тебе плохо, ведь я проходила через похожую ситуацию. Ты можешь доверить мне свои чувства. Тебе не нужно держать их в себе, чем быстрее ты примешь эту новость и научишься жить с ней, тем быстрее у тебя это получится. Жить дальше. Ответом мне послужило молчание, настолько гнетущее, что я ощутила недомогание физически. Но мне было необходимо кое-что проверить, поэтому я продолжила: — Ты, наверное, знаешь, что мы с Люком нашли Джона, — девушка подняла на меня пустой взгляд, а я заговорила мягче, — у психолога ты говорила, что он звонил тебе, перед тем как пропал. Я думаю, что сейчас, он бы тоже хотел поговорить с тобой, успокоить, возможно, узнать от тебя что-то новое, — произнесла, поглаживая руку Евы. Я действительно ожидала услышать хоть одно слово или всхлип, но Ева молчала. Она не издавала ни звука, что бы я не говорила. Тяжело выдохнув, я опустила взгляд под ноги, краем глаз заметив, как девушка положила ладонь на свой живот. Примяла черное, висящее на ней платье, и мой сон прорезался в сознании четкими картинками. — Ты ведь беременна? — спросила, понизив голос. Девушка с изумлением подняла на взгляд. Она сильнее обняла себя руками, с недоверием осматривая меня. — Откуда т-ты... — не успела договорить, как ее перебили: — Ева, начинается, — хриплый мужской голос раздался где-то за моей спиной, и я вздрогнула, тут же развернувшись. Наши взгляды встретились на секунду. — Соболезную, мистер Хант, — выпалила я, проглотив скопившуюся во рту жидкость, и встала с лавочки, в знак уважения. Мужчина кивнул в ответ, и все внимание уделил Еве. Он протянул ей руку, видимо, чтобы помочь подняться, но девушка встала сама, не принимая помощь. Она украдкой посмотрела на меня, но ничего не произнесла. Когда они уходили в школу она кинула на меня последний наполненный скорбью и тревогой взгляд. 12:00 Нас собрали в красном актовом зале. От старых сидений пахло устоявшимся запахом пыли, а огромная люстра у потолка так и грозила упасть. Зал, рассчитанный на множество гостей, предполагал, что каждому школьнику хватит место. Но проводить Джона в последний путь пришли не только ученики, но и все желающие, потому кто-то стоял вдоль стен, а кто-то сидел в на сидении. Людей было много, и вскоре зал наполнился трауром и устойчивым запахом ладана. Ева и мистер Хант стояли на сцене, где находился закрытый гроб.. Недалеко от них стояли офицеры и преподаватели, молча окружившие пристанище погибшего ученика. — Как прошло? — Люк поправил пиджак и посмотрел на меня, когда я опустилась в соседнее кресло. — Она не говорила со мной, сильно расстроена. — Ты знаешь, что я не об этом. Я сделала вид, словно не понимаю о чем речь, но после того, как Люк вопросительно поднял правую бровь, я сдалась. — Она ничего не ответила и давай не распространяться на этот счет. Я тебе говорила по секрету. Люк нахмурился, выпрямляясь, но больше не задавал мне вопросов. Он смотрел на сцену и думал о своем. В это время, рядом со мной мелькнула Кристин и, как мне кажется, смахнула с щеки слезу. — Кристин, ты чего? — Это похороны, мы можем и поплакать, — ответила подруга и опустилась на соседнее кресло. Неожиданно по залу пронесся глухой стук. Кто-то проверял микрофон на работу, стукнув по нему пальцами. Все подняли вопрошающие взгляды на сцену, посреди которой уже стоял мужчина. Он смерил всех тяжелым взглядом и с тяжелым вздохом начал: — Спасибо всем, кто пришел проститься… с моим сыном, — его голос сорвался, и мистер Хант отвернулся от микрофона, сжав пальцами переносицу. Он громко всхлипнул, немного подождав, прежде чем повернуться обратно. На его глаза выступили слезы, все лицо покраснело, но мистер Хант продолжил с надрывом в голосе, — Для меня присутствие каждого из вас значит очень много. Вы живое доказательство того, что мой сын был хорошим человеком. Спасибо вам, — мистер Хант вновь осмотрел зал, оперившись рукой о крышку гроба, после чего перевел взгляд на свои руки. Его плечи расправились и мужчина продолжил более уверенно, не отходя от гроба, — Я хочу, чтобы вы знали. Джон никогда не употреблял наркотики и тем более не злоупотреблял алкоголем. В ту ночь, он возвращался домой и… — Мистер Хант… — Нет! — мужчина перебил полицейского, который шагнул к нему из-за кулис, — Я не знаю что произошло, и не хочу подыгрывать вам. Полиции лишь бы скорее закрыть дело и подсунуть мне какие-то бумаги! В это время на краю сцены начала происходить какая-то суматоха. Коллеги мистера Ханта перешептываются, наклоняясь друг к другу. Особенно впечатлительные учителя прикрыли, раскрывшийся от удивления, рот ладонью. Мужчина в форме сдержал за руку первого офицера, порывавшегося выйти на середину сцены. Тому удалось вырвать руку, раздраженно что-то сказав другому копу, но в зале этого не было слышно. Зал зашептался. Градус повысился. — Мой сын подвергся нападению, — по всему залу прокатился удивленный гул, — Он погиб не по своей вине, а то, что говорят в новостях - ложь! Молодой офицер, вырвавший руку, твердой походкой направился к мистеру Ханту. Он отодвинул микрофон и что-то начал говорить преподавателю. Лицо мистера Ханта моментально изменилось, брови сошлись на переносице, в глазах блеснул злобный огонек, как у Джона в моем сне. Офицер положил руку на плечо мистера Ханта, но тот одернул его, размахнувшись. Удар в челюсть. Зал закричал. Полицейский отлетел в сторону от силы удара и неожиданности. Он врезался спиной в стоящий рядом гроб. Раздался треск. Что-то сломалось, после с грохотом отлетав на лакированный пол. Началась паника. Микрофон выпал из рук мистера Ханта, ударяясь о паркет. По всему залу пронесся высокий звон, разрезая барабанные перепонки. Я закрыла уши руками, кривя лицо от боли. Вокруг все застыли в немом ужасе. Люди поднимаются со своих мест, пытаясь что-то разглядеть. Поднялась волна голосов, пока мистер Хант не сорвался на крик: — Г-где? Где мой сын? Где Джон?! «Что он сказал?» «Что произошло?» «Кажется, Джон пропал» «Тела Джона нет в гробу?» Зал захлестнул гул. Люди тонули в догадках и воплях отчаяния мистера Ханта.