ЗНАК / THE SIGN

8:13 Шла по коридору, изредка поднимая глаза на людей. Меня бросало в дрожь от осознания того, что завтра утром, днем или ночью, кого-то из них могли убить. Посмотрела на коротко стриженую девушку с синими волосами. Она выглядела очень мило, да и широко улыбалась своим друзьям. Жизнерадостная. Если бы они знали, что могло произойти, улыбались бы так? Опустила глаза на свою обувь. — Тогда сама ей скажешь, хорошо? — спросил Люк, сжав мою ладонь. — Я так и собиралась, — кивнула, — и ты прав, ей нельзя с нами. Люк улыбнулся, от чего его глаза немного сузились, и отпустил мою руку, скрываясь в толпе людей. Вздохнула, кусая губы и пошла дальше по коридору, разыскивая взглядом подругу. Еще бы Кристин поняла, что ей нельзя. Я ляпнула, не подумав, а теперь тряслась от одной мысли об этой ночи. Идти в заброшенное здание, зная, что там будет убийца, это глупо. Опять вздохнула. Голова не осознавала, куда мне надо идти. Но ноги, казалось, и без этого знали. Идти туда — где Люк. — Кристин! — крикнула через шум и подняла руку, когда заметила белую макушку. Волосы Кристин немного подсохли и от дождя кудрявыми и пушистыми. Она обернулась, тряхнув кудряшками, но не обратила на меня должного внимания. Что это за игнорирование? Она же увидела меня, но опять развернулась. Немного наклонилась, проходя мимо людей и придерживая одной рукой сумку. Подошла к Кристин со спины, опустив правую руку на плечо: — Кристин, ты… Запнулась, заметив мистера Ханта, что стоял прямо напротив Кристин. Он обратил на меня внимание, также замолчав. — Здравствуйте, мистер Хант. — И вам не хворать, Саттон, — потрогал бородку и перевел взгляд на Кристин, — Так о чем это я? Ах, да, новая тактика. Ты сможешь изучить структуру слов и самого языка. Если бы я не просмотрел тот семинар, то вряд ли бы смог объяснить своим студентам данную тему столь понятным образом. Но так как я еще и не пробовал, то потренируюсь на тебе. — Спасибо, — Кристин кивнула, вежливо растянув губы в улыбке, — а то мне наскучила обычная латынь. Учитель слабо засмеялся, словно чихнул: — Значит после школы, зайдешь и заберешь, — прищурился, — у тебя во сколько уроки заканчиваются? — В половину третьего. — У меня как раз перерыв, это знак. — Как совпало, — ответила Кристин, пожав плечами. Мы распрощались с мистером Хантом и проводили его взглядом. Он мог бы давно скрыться в толпе, но ученики расступались перед ним, страшась даже задеть плечом. Кристин развернулась ко мне, все также улыбаясь, и собралась что-то сказать, но я начала первой: — Значит так, я должна тебе сказать… — Это плохая идея, — перебила Кристин, вмиг став серьезной. Улыбка пропала, а в глазах отразилась усталость. — Но ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать! — Подозреваю. Люк упрямый и я уверенна, что он не откажется от своих идей, —сказала она и пошла по коридору, — сразу говорю, следить за ним мы не будем. Даже не проси. — Я и не собиралась. Не собиралась, потому что итак иду с ним. Испуг Кристин нужно было видеть. Она так пугающе вытянулась, что стало заметно пульсирующую жилку на шее. — Ты не пойдешь, — прошипела она. — Пойду, а ты в этот момент будешь дома. — Что? Не-ет, — протянула, переступив с ноги на ногу, — если идешь ты, значит, иду и я. Мы как набор для ванны, ты гель, а я шампунь. Никуда ты без меня не пойдешь. Улыбнулась. Плюс еще одна интерпретация нашей дружбы в копилку «сравнений». Неожиданно наткнулась на знакомую брюнетку, прожигающую меня взглядом. Нахмурилась, отвернувшись. […] Они должны были знать, где Дилан. Должны. И если я хотела знать ответ, почему не могла подойти и спросить? Ах да, точно, не горела желанием видеть эту Кристин. Потерла лицо, выдыхая. Это всё нервы. Я не такая. Я не отношусь так к людям. Не ко всем, по крайней мере. — Эми-или, — протянули рядом со мной, цокнув языком. — Чего тебе, Тай? — спросила, — Я не в настроении. Тайлер выставил руки, сделав вид, что испуган. — У-у, — протянул, а в голосе слышалась насмешка, — Мне поднять тебе настроение, красотка? Сощурила глаза, спрятав улыбку за подозрением. С Тайлером мы общались давно, поэтому я знала все его примочки. — Говори уже, что тебе надо? — Как ты поняла, что… Прокрутила прядку волос, наигранно вздохнув: — Пораскинула мозгами. Жалко, что ты не умеешь делать также. — Умею. — Тогда пораскинь, с чего вдруг я должна тебе с чем-то помогать? — спросила и сложила руки на груди. — Потому что ты добрая и отзывчивая булочка с корицей. Раскрыла рот, удивленно посмотрев на Тайлера, что стоял совсем близко. Он заметил мою заминку и добавил, самодовольно улыбнувшись: — Ты ватрушка с ягодками, французский хлебушек, такой же изысканный и пылкий и… — Я поняла, — перебила его, а внутри все растаяло от таких сравнений, — ладно, что ты хочешь? — Для начала пригласить тебя на прогулку. Тайлер перестал улыбаться, словно его намерения были серьезными. Оценивающе осмотрела его. Темные волосы на затылке завязаны в хвостик, виски выбриты. Широкоскулый и голубоглазый. Все в нем говорило о уверенности и решимости. Каждый взгляд в мою сторону, каждый жест и приветливая улыбка. Раньше я этого не замечала, но сейчас, когда холод во мне занял каждую клеточку, каждую молекулу, такое солнышко как Тайлер не может пройти незамеченным. Даже если бы я не хотела, в прогулке с Таем есть свои плюсы. Во-первых, о ней узнает Дилан, я об этом позабочусь, и надеюсь, что такое знание станет катализатором его чувств. Он поймет, как подло было меня бросать посреди спортивного зала, пока вокруг кружились парочки, а я стояла как… Сглатываю, уже более уверенно поднимая глаза на Тайлера: — Раз хочешь, то пригласи 6 месяцев назад Дилан сидит в своей черной кофте, облегающей худой торс. Как всегда его волосы растрепаны, а на лице застывает безразличие. Замечаю, как на него смотрят другие девушки, флиртуют, улыбаются и пытаются завести разговор, но особого внимания он этому не уделяет. На счет разговоров. Дилан не говорит со мной, на тему его поведения в раздевалке, но больше не избегает и не грубит. Меня это пугает и одновременно затягивает. Не могу объяснить почему. Хмурюсь, когда к нему подходит очередная девушка в попытке завести милую беседу, на самом же деле в попытке получить что-то большее, чем разговор. — И вот ей не надоело? — спрашиваю, тыкая локтем в ребра Алекс. — Кому? — отзывается подруга, проследив за моим взглядом, — А-а, Сесилии не надоест. Она пока своего не добьется, не отстанет. Киваю, прокручивая в голове её имя. Сесилия. Неожиданно темные глаза встречаются с моими, и воздух в легких заканчивается. Дилан облокачивается на спинку стула, начиная еле заметно улыбаться. Отворачиваюсь, чувствуя его взгляд всем телом, что вызывает внутри жар. — У тебя остались уроки? — Да, еще два, — Алекс улыбается, взяв стакан с кофе, — но мы с Люком планируем их прогулять. Хмурюсь: — Я одна озабочена твоей учебой? — Да брось, — машет рукой, делая глоток крепкого напитка, — мы же не в выпускном классе. Тут можно не напрягаться, причем не только мне. Возьми и тоже расслабься, — отставляет стакан, облизывая губы, — погуляй с кем-нибудь. К примеру с Диланом. Вздрагиваю, начиная возмущенно шипеть, но скрыть улыбку не получается: — При чем тут О’Коннелл? Если хочешь знать, мне он не нравится. — Занервничала, — щурится подруга, — я заметила, что вы в последнее время сблизились, было бы круто, если бы вы начали общаться. Ну знаешь, они с Люком лучшие друзья, ты моя лучшая подруга. Это же знак. Хмурюсь, качая головой, но улыбка отказывается слазить с лица. Краем глаз замечаю, как Дилан медленно выходит из-за стола, направляясь к выходу. Отворачиваюсь, хрустя пальцами: — Это не знак, — смотрю в сторону выхода, а внутри что-то сжимается в тугой узел, и я все-таки решаюсь, — ладно, мне пора. Наклоняюсь, сжимая в объятиях подругу, и выхожу из-за стола. Быстрыми шагами преодолеваю расстояние и оказываюсь у двери. Нет. Мне не нравится Дилан. Мне просто интересно, что с ним происходит. Я хочу ему помочь, потому что складывается такое ощущение, будто парень живет в страхе, что никто не услышит его крика. Крика помощи. Ему нужна помощь. Выхожу в коридор, осматриваясь. За мной хлопает дверь, приглушая гул в столовой. — Дилан! — кричу, заметив знакомую широкую спину, и срываюсь с места. Подбегаю к парню. Он не оборачивается. — Дилан, — повторяю зов, громко стуча каблуками. Кто бы знал, как неудобно на них бегать. Выравниваюсь с Диланом и легонько толкаю в плечо. — Я уже боюсь тебя, — тихо признается Дилан, но я слышу в его голосе смешинки. — Говоришь так, будто я тебя не боюсь, — усмехаюсь, останавливаясь, — то есть я тебя не боюсь, — хмурюсь, — ни капельки. Он продолжает идти, засунув руки в карманы кофты: — Будь я на твоем месте, то боялся бы. Я пускаю смешок, поспевая за ним: — Я не хочу запускать старую шарманку, но после того инцидента, я чувствую себя потерянной, что-то непонимающей, но никак не напуганной. Дилан кусает губу: — Это было почти месяц назад. Я же просил забыть. Такого больше не повторится. Я киваю. Неожиданно для меня, Дилан останавливается, выставляя руку, в которую, собственно говоря, я врезаюсь. Поднимаю глаза и следую за взглядом О’Коннелла. Навстречу нам, по коридору, идет взрослый мужчина в черном костюме. Все кричит о его статусе в обществе. Часы, взгляд, походка. Он выглядит так, будто вкладывает в себя миллионы и они вполне себя оправдывают, ведь выглядит он изумительно. Сглатываю, потому как эти черные волосы и темные глаза давно въелись в мой разум. Поднимаю глаза на Дилана. Сходство видно невооруженным взглядом. Мужчина подходит ближе, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. — Привет, сынок, — говорит, широко улыбаясь. Дилан мнется: — Что ты здесь делаешь? — По делам, — кратко отвечает мужчина и поправляет часы на запястье. Ловлю на себе заинтересованный взгляд из-под опущенных ресниц, — а это… твоя девушка? Проглатываю смешок, поджав губы. — Я Ричард О’Коннелл, отец Дилана. Ты весьма красивая, — он пожимает мою ладонь двумя руками, что немного смущает, поэтому пальцами убираю локоны волос за уши. Сжимаю губы в слабую улыбку, которую пытаюсь прятать, немного опустив лицо. Немного странно, что Дилан не говорит ничего в опровержении слов отца, поэтому приходится самой: — Я Кристин Пекус, — представляюсь, — и, на самом деле, мы с Ди… — Если это все, то мы пошли, — перебивает Дилан. — Не всё, сегодня ужин с моими партнерами и я прошу тебя прийти, — голос становится твёрже, — хотя бы на этот раз. — Сегодня не могу, — пожимает плечами, продолжая уверенно, — Кристин идет ко мне, и мы будем заняты. Дилан и его отец переводят на меня взгляды, но кроме кивка я не могу ничего сделать. Я в таком шоке сейчас. Куда я иду, и чем мы будем заняты? После задумчивого молчания со стороны мистера О’Коннелла наступает неловкая пауза. Дилан смотрит на меня, его отец на Дилана, а я смотрю в пол, пряча раскрасневшиеся щеки. — Тогда, не стойте! — внезапно воскликнул мужчина, обходя нас, — Удачно вам провести время, — он быстро направляется по коридору, вальяжно покачиваясь при ходьбе. — Что это было, — шепчу, разворачиваясь к Дилану. — Что именно? — непринужденно спрашивает он, начиная двигаться к выходу. — Почему ты не сказал, что я не твоя девушка? Дилан делает задумчивое лицо, после ухмыляется: — Если это единственный вопрос, значит ты не против, что мы идем ко мне? — Я… — облизываю губы, опуская глаза, — на сама деле нет, но… — Ничего такого. Мы просто… — он запинается. Видимо, придумывает подходящее занятие, — Просто завтра тест по алгебре и мне нужна твоя помощь в подготовке. Завтра действительно важный тест и судя по обширным знаниям Дилана на уроках, ему действительно нужна помощь. Плюс ко всему, в удобной для него обстановке я смогу узнать, что с ним происходит. — Что ж, — улыбаюсь я, — думаю, вы меня убедили, мистер О’Коннелл, — встречаюсь со взглядом Дилана, поправив себя, — младший. Только с вас горячий чай. Дилан усмехается, жестом указывая на выход из школы. Я продолжаю идти, громко стуча каблуками. Слышу его шаги за спиной. Это начало нашей 27 встречи. Главное не влюбиться. От лица Кристин Настоящее время 00:31 Сжала глаза от усталости. Я никогда не думала, что любить кого-то так приятно и больно одновременно. Это сводило меня с ума. От осознания моей вины, становилось ещё хуже. Передернула плечами и вновь посмотрела на листы. Иногда, уничтожение всего казалось лучшим решением. Оборвать все разговоры, перестать видеть этого человека. Разрушить все его чувства и попытаться сотворить тоже самое со своими. Так приходилось поступать, когда я заботилась о человеке. Я заботилась о Дилане. — Выдохни, — прошептала самой себе, бросив ручку. Попыталась остановить мысли. Весь этот поток воспоминаний разрушал меня. Наклонилась к столу, пододвинув лампу ближе, чтобы от яркого света мои глаза перестали закрываться. Нужно заняться учебой и отвлечься. Провела пальцем по строчкам, вдумчиво читая: «Semper primis hostiis litatum esse innocentes. Ita multis ante saeculis fuit, sicut iam fieri.» Перебрала в голове слова, которые я знала, и попыталась составить предложение, учитывая падежи. Взяла в руки карандаш и, поглядывая то на лист с латынью, то на чистый лист, записала слова. «Всегда первыми жертвами становятся невинные. Так было много веков назад, так происходит и сейчас» Прищурилась, поправив розовую пижаму. Очень странное предложение, которое я, скорее всего, не так перевела, но которое меня заинтересовало. В общем-то, одна из причин моего изучения латыни — это интерес. Я прочитала так много книг о приключениях, в которых было столько захватывающих моментов. И в итоге, я вывела определенный алгоритм, когда была маленькой. Если ты человек, умеющий нестандартно мыслить, что точно не ко мне, тогда ты вляпаешься в приключения. Если ты человек, интересующийся чем-то необычным, что уже больше мне подходит, тогда ты тоже вляпаешься в приключения. И вот она я, словно ребенок. Жду приключений. Жду опасностей. Хочу быть полезной. Провела линию под первым предложением и взялась за следующее. Прошло десять минут, а я уже перевела все предложения, не обратив внимание на ночь за окном. Осталось пару слов, для закрепления и можно было ложиться читать. Завтра выходной. В школу не надо. Широко зевнула, прикрыв рот рукой, и опять посмотрела на задание. «Pandus». Ну это пантера. «Accipiter» Это кажется ястреб. «Avem» Эвем… Эвем… точно, это птица. Записала в листок, но в горле неожиданно пересохло. Я замерла. Застыла в пространстве. Эвем это птица? Зрачки бешено забегали, перескакивая то с листа латыни, то с листа на котором мои инициалы. Я уверена, что Эвем это Птица. Господи. Отбросила ручку, прикрыв ладонями рот. Мое дыхание перехватило. Фамилия Люка — Эвем. Теперь ясно, почему он сказал, что пойдет в то здание. Потому что знал, что за ним пойдет Алекс. Кто, мать вашу, ходит мимо этой заброшки?! Никто! Но ему нужна была жертва. Поэтому Люк и настоял, чтобы я не ехала, ведь своим присутствием могла помешать. Я качнула головой, скорчившись, глаза начало щипать. — Нет-нет, — прошептала, подскочив со стула, в поисках телефона, — я успею, — подняла телефон с пола, набирая номер подруги. Я пыталась прекратить дрожать, но мое тело продолжало трястись. Приложила телефон к уху, слушая гудки. Рот приоткрыт, а глаза замерли на нашей фотографии, что стояла на столе. — Давай, — шептала, в ответ на гудки, — давай, давай, давай! На звонок никто не ответил, и я судорожно набрала номер еще раз. Замерла, всеми фибрами души молясь, чтобы Алекс подняла трубку. Спустя пару напряженных секунд женский голос объявил мне, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Откинула мобильник, упав на колени и схватившись за волосы. Оттянула их, издав тихий писк. Господи, только не её. Все внутри вывернулось на изнанку. Меня тошнило. Сердце сжималось так, словно мои легкие сдавливали его. Спазмы в животе, появившиеся из ниоткуда, ухудшали положение. — Надо, — поднялась, истерически вытирая слезы, — надо идти… Спасти… я д-должна… Открыла рот, пытаясь восстановить дыхание. Подбежала к шкафу и накинула первое, что нащупала – серый свитер. Штаны не стала переодевать, ведь это долго, поэтому побегу в своих розовых. Побегу? Но туда идти минут пятнадцать. Я не успею. Каждая минута дорога. Шмыгнула, оглянувшись в поисках телефона. Он лежал у стены. Упала на колени рядом с мобильником и набрала сообщение. «Дилан, ты очень нужен. Люк и есть убийца! У него Алекс» Дрожащим пальцем нажала отправить и, недолго думая, набрала еще одно смс: «Молю» […] Мои руки тряслись, а зубы стучали. И это не от холода, я его даже не ощущала. Это из-за боязни потерять близкого человека. Воздух в легких кончался, но я настойчиво перебирала ногами, пробегая старые дома. Они обветшали и, судя по всему, люди покинули их в спешке. Улица здесь словно застыла. Она сохраняла легкую атмосферу суматохи, в которой люди собирали вещи. Об этом говорили приоткрытые двери и ведра, что просто стояли у входа. Выглядело все это мрачно. И жутко. Ведь люди не просто так покинули дома, их кто-то заставил… или напугал. Поднимаю взгляд от дороги вперед и чуть не давлюсь внутренним ужасом, что уже окутал мое горло когтистыми лапами. Это здание. Оно выглядело как новое, но вот окна выбиты и от них веяло холодом. Окрашенные зеленой краской железные качели облазили. Возможно это мое воображение, но я отчетливо слышала скрип их досадного покачивания, словно кто-то невидимый сидел и наблюдал за мной. Я подбежала к зданию, разрывая свои легкие, но это не значило, что я спасла Алекс. Сердце остановилось вместе со мной и я сглотнула жидкость, осматривая здание. Его крыша уходила в черное небо, растворяясь там, но я точно знала, что там всего три этажа. В это здание должны были заселить людей из уже непригодных для жилья домов, но подрядчик всех обманул и сбежал с деньгами, не достроив здание и лишив людей крова. Мутная история. Мои глаза стали мокрыми. Я на миг осознала, что Алекс, моя Алекс, где-то там. Сейчас. И возможно ей страшно. Поднесла пальцы к дрожащим губам, выпустив пар изо рта. И холод настиг меня. Сковывал мышцы, кости, каждую связку. Морозящий ветер обдувал мое мокрое от пота лицо. Я подошла ближе ко входу, осматриваясь и не обращая внимание на судороги. Что-то во мне ныло. Жалобно сжималось в груди. Но я отбросила все мысли. Нахмурилась, больше не шмыгая носом. — Выдохни, — прошептала себе и встала напротив дверей. Вытянула руку, а пальцы судорожно задрожали, когда я коснулась ладонью обжигающего железа. Надавила, раскрывая двери, и они с противным скрипом поддались. Лязганье, с которым двери раскрылись, эхом пронеслись по зданию. Ветер проник в коридоры и залы, легко подняв мои волосы. Я прищурилась, перешагивая ту невидимую грань, отделяющую от убийцы. Шарканье моих ног отдалось в этих стенах словно гром. Впереди коридор. Голые стены и белые потолки. Куча разных листовок и обрывок газет валялось на пыльном полу. Мое сердце билось, как бешенное, готовясь вырваться из груди, но я проронила пару вздохов, заставляя себя идти дальше. Здесь тише, чем на улице. От этого я чувствовала себя глухой. Я боялась включить фонарь на телефоне. Боялась, что увижу нечто, что повредит мой рассудок. Уж лучше почти ничего не видеть. Поэтому блуждала во тьме, как слепой котенок. Кажется, минула вечность, а я прошла лишь один коридор и поднялась по лестнице. Мое сердце разрывалось от липкого страха. Услышав шарканье ног, я вздрогнула, прикрыв рот рукой. Прислушалась, но звук становился лишь отчетливее, словно кто-то приближался. — Алекс? — скорее промычала я, чем спросила. Пересилила себя, оставаясь стоять по середине коридора, и выглянула в темноту. Нахмурила брови, разбирая во всем этом мраке силуэт. Он стоял за углом, медленно выплывая на середину коридора. — Ал-лекс? — мой писк эхом разнесся по коридору и человек напротив меня напряг свои плечи, тут же ускоряя шаг. Его шаги эхом отдавались в моей голове, а я вросла в землю, не в силах сдвинуться. Я словно обессилила. Забыла, как дышать, наблюдая за несущимся на меня силуэтом. Он обретал все более четкие формы и я… Я смогла лишь тихо пищать, сквозь сжатые губы. В пяти шагах от меня блеснул чей-то яростный взгляд. Этот взгляд. Тот, кого я боялась встретить. Тот, кто обманывал нас столько времени. Он остановился передо мной, нависая. Следя за мной свысока и его злость было невозможно не заметить. Он был один. Без Алекс, и черт знает, что успел с ней сделать. И тогда я не выдержала. — Ты… — совсем хриплым голосом прошипела я. Страх, обида из-за обмана, ненависть и горе вышли на первый план. Затмили рассудок. Голос неожиданно прорезался. Силы вернулись, и я сделала угрожающий шаг к Люку, вскрикнув: — Где Алекс?! Парень промолчал, с прищуром разглядывая меня. Он поднял руку, приблизившись в плотную, и я отчаянно завизжала. От лица Алекс Час назад Вокруг меня темнота, но я отчетливо различала пыльную бахрому кресла-качалки. Не в силах отвести от него взгляд мне начало казаться, что оно медленно качнулось взад. Затем вперед. И так до тихого скрипа, от которого в груди защемило, парализуя все тело. Мне казалось, что я схожу с ума, когда кресло скрипнуло во второй раз, но Люк аккуратно коснулся моего плеча, заставляя прийти в себя. Моргнула, а Люк указал на что-то позади себя. Сглотнула, осознавая, что скрипела дверь от сквозняка, а не кресло-качалка. Выдохнула через нос, но вся вспотела из-за напряжения. В груди разгорелось дикое желание позаимствовать это спокойствие у своего парня, который подошел ближе, обнимая. — Я и представить не могла, — прошептала я, смотря перед собой, — что здесь будет так страшно. Положила голову на плечо Люка, прикрывая глаза и желая спрятаться от всего мира. Мы находились в самой, как мне казалось, темной комнате второго этажа. Здесь воняло плесенью, и она вызывала у меня рвотные позывы. Люк разрешил включить маленький фонарик, но тот не освещал и четверти помещения. Свет падал лишь на злосчастное кресло-качалку. Люк нахмурился, замечая мою дрожь: — Я говорил тебе, — грозно, но при этом с волнением, — сиди дома. — Как ты не поймешь, я не оставлю тебя одного, — подняла глаза, наблюдая за нависшим надо мной лицом парня, — ни здесь, ни в любом другом месте. Люк вздохнул, опуская лицо, и коснулся губами моего лба. Прижал сильнее, желая защитить от всего мира. — Котик мой, — прошептал, гладя по волосам. А я закрыла глаза. Мы просидели так пару минут. Сделала глубокий вздох, заполнив свои легкие ароматом цитрусов, который помогал выбить из носа плесень. Если не обращать внимание на затхлость сия помещения, на Птицу, желающую прикончить кого-то, и требование Марка, то можно было расслабиться. Но все не так. Я раскрыла глаза и вновь вернулась в реальность. — Что мы будем делать с Марком? — А что с ним делать? — Люк отстранился, потирая мои плечи, — Обратиться в полицию мы не можем, Дилана выдать тоже не можем, остается только одно. — Отдать Кристин?! — вспыхнула от возмущения, — Ты с ума сошел? Думаешь, я отдам свою лучшую подругу этому убийце? — скинула руки Люка, — Ты так думаешь? Взгляд стал напряженным, но в такой темноте, Люк вряд ли заметил это. Он слышал только мой дрожащий от негодования голос. — Алекс, — произнес куда тише, чем я, — не забывай, пожалуйста, где мы находимся. — Да мне плевать, — неожиданно для себя крикнула, — я не отдам вам всем Кристин! — А ты не думаешь, — голос стал злее, но эта злость направлена отнюдь не на меня, — что твоя подруга должна Дилану? После всех издевательств над ним и предательств. Ты не думаешь своей прелестной головкой об этом? Прикусила язык. Главное не проговориться. Люк опустил обе руки вдоль тела, отвернувшись. Я сделала пару шагов к окну, расположенному справа от меня, после чего накрыла ладонями лицо. Во мне кипела злость, но я пыталась не пускать в ход резких слов, зная что больше пяти минут она не продлится. — После её действий, Дилана выгнали с нашей команды по баскетболу, — прошептал, но не без агрессии, — он был очень рад, когда ему дали это место в команде. И поверь мне, оно было заслуженное, — развернулся ко мне, убрав руки от лица, — Это место было таким важным для него, чтобы уделать отца, и Кристин знала об этом. Дилан сам ей рассказал, и что она сделала, м-м? Кристин разрушила всё, благодаря чему Дилан держался на плаву. Так почему ты не считаешь справедливым, отдать её Марку? — Мы не можем всё сваливать на Кри… — начала, но меня перебили. — Почему? — наклонила голову, прикусив губу, — Пускай она хоть раз спасет его, а не разрушит. Я потерла ладони, сохраняя невозмутимость: — Потому что она не вещь, — да, вот так просто. Кристин не вещь и Люк должен был это понять. Посмотрела на парня, встречаясь с его сосредоточенным взглядом. Он молчал пару минут, после чего раздраженно кинул мне: — Все ясно, — двинулся к выходу из комнаты, причем очень уверенно. — Ты куда? — Проверю этаж, — он остановился, опустив глаза, — мы пришли ловить убийцу, а не ссориться. И он вышел из комнаты, скрываясь во мраке. Тот, словно темный омут, поглотил его, оставляя после себя пустоту. Я отвернулась, сжав кулаки. На глаза попалась облезшая стена, с которой то и дело осыпалась штукатурка. Странно, что все пугающие вещи я могу разглядеть хорошо, но лицо Люка практически нет. Маленький белый свет, льющийся из фонарика, заставил маленького человечка во мне сжаться от страха. Шорох. Резко обернулась, пытаясь разглядеть хоть что-то. — Люк? — прошептала, переступая с ноги на ногу. В ответ тишина. — Ты вернулся? Бросила взгляд на рядом лежавший фонарик и опять посмотрела на дверной проем. Не отводя взгляда, я присела, хватая в руки фонарик. Тело начало трясти и я не могла контролировать эту дрожь, даже не пытаюсь. Навела луч света на дверной проем и прищурилась, ничего не замечая. Громкий крик, пролезающий во все щели в этом ветхом здании. Он раздался совсем близко. Волосы встали дыбом, и я вздрогнула, сжимая ладонью рот. Этот душераздирающий крик, заставил все мои внутренности перевернуться. Тело парализовало. В горле пересохло. Мои руки тряслись, а обкусанные губы дрожали. Кто мать вашу это может быть? Голос был женским. Это новая жертва? Люк скорее всего побежал на звук, а там где жертва, там и Птица. Всхлипнула, слыша звуки борьбы, глухой шлепок и громкий топот. Он слишком близко. Отбежала спиной к противоположной стене, роняя слезы. Мычу. В глазах мутнело и расплывалось, а сердце сжималось так, будто кто-то пробил мои ребра и сдавливал его в ладонях. По вискам стекал холодный пот. — Люк! — пискнула, давясь слезами. Фонарик трясся в руках, оставляя прыгающие тени на облезшей стене в коридоре. Шаги стали громче и в комнату зашел Люк, с дергающейся девушкой в руках. Грохот. Девушка упала на колени, расставив руки, чтобы не удариться лицом. — Не надо, — она дрожала, не поднимая взгляд. Провела ладонями по грязному полу, а голос такой, словно потеряла всякую надежду, — как ты… мог… Этот голос. Я узнала его. Навела фонарик на бледное и опухшее от слез лицо девушки. Она сморщилась, выставив руку перед глазами. На ладони ссадина с которой тонкой струйкой стекала густая кровь. Капли падали на бетонный пол. Всхлипы прекратились. Как мои, так и блондинки в розовых и пыльных штанах. — Что она тут делает?! — громкий голос Люка заставил меня подпрыгнуть и выронить фонарь из рук. Тот упал мне в ноги, откатываясь и унося за собой свет на другую стену. — Кристин? — прошептала, не веря своим глазам. Девушка опустила руку и, разглядев меня, кинулась в мою сторону. — Ты жива, — её голос дрожал, — я думала он… он убил… я думала всё. Цепкой хваткой Кристин обхватила мою шею, фактически запрыгивая на меня. Я в ступоре подняла глаза на Люка, у которого на щеке красовалась алая царапина, а под глазом уже наливался синяк. — Я так испугалась… Отстранилась от Кристин, заглядывая в её глаза: — Ты что тут делаешь?! Её зрачки забегали по моему лицу, будто убеждались, что я цела. Она молчала. — Так это не ты её позвала? — с сомнением начал Люк и сделал шаги в нашу сторону. Кристин тут же подскочила, словно испугалась шагов: — Не подходи! — прохрипела, выставляя вперед руку и немного наклоняясь, — не подходи… — Кристин, — накрыла её плечо, — ты чего? — Ты не понимаешь! Ты ведь ничего не знаешь! Это Эвем, — указала пальцем в сторону Люка, — он и есть Птица. — Ты чего несешь! — повысил голос Люк. — Хочешь сказать, что это не правда?! — крикнула Кристин, вновь смотря на Люка и ограждая меня от него. Я стояла позади всех, в полном шоке и до конца не понимала, что происходит. Крики моих близких людей превратились в гул, сбивая меня с мыслей, которые судорожно крутились в голове. Всё жужжало. А они все кричали и кричали, потому я сорвалась. Сжала уши, крича подобно им: — Хватит! Все замолчали, развернувшись ко мне. Я нервно сглотнула, смотря на Кристин: — С чего ты взяла, что Люк — это Птица? — Знаешь, как переводится фамилия твоего парня? Я отрицательно качнула, подняв глаза на Люка. Он стоял очень напряженный. — Эвем на латыни означает Птица. Люк удивленно вскинул брови. — Ты в своем уме? — Люк выставил руку, указав на Кристин, — Ты понимаешь, в чем ты меня сейчас обвиняешь? — Я говорю правду, — прохрипела она, — помнишь листок, который подкинули тебе под дверь? — заглянула в мои глаза, — Там было написано «Marcus», что переводится как Знак. Переводится оно тоже с латыни. Это не совпадение. Знак на латыни и «Птица» на том же языке. — Это п-правда? — заикнулась я, посмотрев на Люка. — Алекс, — начал, делая шаги в мою сторону. — Это правда?! — я выставила ладонь. На глазах опять появились слезы. Люк остановился, убирая руки от лица: — Конечно же, не правда! Я даже латынь не изучал никогда. Только Кристин её знает и по её логике, скорее всего Птица она, а не я. — Хочешь сказать, я сама себя сбила и оставила в лесу умирать? Люк замолчал, кусая губу. Из его взгляда тут же пропала злость и он, словно ищейка, задумался. Складки на его лбу стали видны отчетливее. — Ты был со мной, когда произошло нападение, — уперлась взглядом в затылок подруги, — он не может быть Птицей, Кристин. Что-то не сходится. Кристин развернулась ко мне, поджав губы: — Я не знаю, как он это сделал, но Люку нужна смерть именно в этом здании, именно сегодня, — с жалостью посмотрела в мои глаза, — никто не гуляет на окраине города в выходной день, поэтому он сказал, что идет сюда. Он знал, что ты пойдешь за ним. Ты должна была быть его жертвой. Качнула головой: — Нет-нет, он же предупредил отца об убийстве, он не мог… Посмотрела на Люка, лицо которого выражало такую безнадежность, что мне захотелось спрятаться в угол и биться головой об стену, лишь бы избавиться от роя мыслей в голове. — Думаешь, отец бы поверил ему? — голос подруги звучал как мой собственный, — Ты же знаешь их отношения. Люк сдавил глаза ладонями и вскинул руки, смотря на Кристин: — Я не Птица, я же рассказал о своем плане тебе, Алекс. Вам обоим, — обвел нас взглядом, — думаешь, будь я Птицей, я бы говорил о своих планах при свидетелях? Кристин мгновенно замялась, не зная, что ответить. Я опустилась на грязный пол, широко раскрывая рот и глотая пыльный воздух. Начала плакать: — Как меня всё это достало, все эти подозрения. Я устала. 5:36 Эфемерные лучи солнца проникали в комнату через окно. В воздухе витала пыль и оседала в моих легких, заставляя изредка кашлять. Я сидела, поджав ноги, на том самом кресле-качалке. Оно все было покрыто толстым слоем пыли, которая въелась в мою куртку. Сейчас рассвет. Повернула голову, зевая. Кристин стояла у окна, вырисовывая фигурки на стекле, что также покрыто пылью. Её розовые спальные штаны превратились в серый, местами разорванный, мешок. Единственное, что казалось чистым, так это её свитер, который, вряд ли спасал от холода. Люк предлагал ей взять свою куртку, но та отказалась, уверяя, что ей тепло. Люк. Почувствовала, как чесались мои щеки от слез, которые я пролила сегодня утром, и морщусь, подняв руку к лицу. Зачесала ногтями. Люк сидел в углу, подложив под пятую точку свой рюкзак, и задумчиво глядел на меня. Под глазом красовался синяк, а на скуле все так же была маленькая царапина. Кристин закричала, когда Люк подошёл к ней этой ночью, и начала защищаться. Учитывая то, с какой злостью вышел Люк после нашей ссоры, то я понимаю, почему Кристин испугалась. Вздохнула, повернув голову. Белая стена с подтеками. Закрыла глаза, обняв себя руками. Легкое касание. Вздрогнула, раскрыв глаза и заметив Кристин. — Я пошла. — Будь осторожна и напиши, как доберешься домой. Кристин выгнула бровь: — А смысл? — То-очно, — протянула, вспомнив, что здесь нет сети, и телефон не ловит. — Тебя проводить? — спросил Люк, поднявшись, и отряхнул штаны. — Не нужно, — Кристин замялась, опуская глаза, — но спасибо. Она дожидалась рассвета, чтобы идти домой, не боясь темноты. 6 месяцев назад Вхожу в квартиру, чувствуя себя не совсем уверенно. По дороге, выяснилось, что у Дилана есть своя квартира, в которой он чаще всего проводит время в одиночестве, и большой дом, в котором они живут вместе с отцом и домработницей. Дилан закрывает за собой дверь, оборачиваясь: — Ну вот… здесь я люблю посидеть в тишине, когда все достало, поэтому… — Я буду тихой, как ниндзя, — щурю глаза, догадываясь, чего от меня просят. Дилан быстро облизнул губы, улыбнувшись: — Не нужно, — с какой-то с надеждой звучит его голос, — будь собой. Я прохожу за Диланом в комнату к кровати и снимаю туфли. Отставляю каблуки в сторону. — С чего начнем? — сажусь на пол, опираясь на кровать. Дилан снимает портфель, падая рядом: — А с чего хочешь ты? И я окончательно краснею. Вся. От макушки до кончиков пальцев на ногах. […] Время близится к ночи, но мы не собираемся расходиться. Никогда не могла подумать, что сидя рядом с О’Коннеллом, меня будет согревать его общение, взгляды, которые, он думал, я не замечаю, но ошибался. Атмосфера в комнате приятная и я позволяю себе рассказать Дилану много личных историй, совсем не опасаясь, что он их кому-то перескажет. — Так, — неожиданно вспыхиваю я, — почему ты не рассказываешь о своей семье? — спрашиваю, а внутри поражаюсь своей наглости Дилан выдыхает: — До пятнадцати лет я жил с матерью и отчимом. Он, — сглатывает, — часто пил, распускал руки. Не знаю, любила ли его мать, возможно, ей просто не хотелось быть одной. — Он тебя бил? — я наклоняю голову на бок, наблюдая за реакциями на мои расспросы, чтобы вовремя остановиться. Не успеваю заметить, когда на задаваемые вопросы я начала получать ответы. — Нет, но он бил мать на моих глазах. Он бил, а я ничего не мог. Это ужасное чувство беспомощности, — усмехается, качая головой, и подносит уже остывший чай к губам, — Ненавижу это. — Не кори себя, — моргаю, сжимая плечо парня. Дилан поднимает на меня глаза, хмурясь: — Помнишь, ты спрашивала, почему я переехал? Киваю. Это была одна из наших первых встреч, когда О’Коннелл вел себя словно полный придурок. — В один из дней отчим был в школе, он был трезв, но, — напрягается, вспоминая, — он вел себя как урод. Зашел в кабинет и начал кричать на меня, всё как обычно, но на этот раз при одноклассниках. Сглатываю, ведь Дилан сжимает челюсть, скрипя зубами. — Тогда я не выдержал. Меня ослепила ярость, и я не мог контролировать свои действия. Пелена перед глазами. — Как тогда в раздевалке? — догадываюсь. — Тогда я сломал ему челюсть и битой разбил окна машины, — вздыхает и кажется, не договаривает, — я просил его уйти, но он не послушался. — Где были учителя в этот момент? — хмурюсь, выпрямляясь, — Почему они позволили какому-то левому человеку срывать урок? — Он и был учителем. После этого меня отвезли на обследование и выяснили, — Дилан облизывает губы, растрепав волосы, — что у меня расстройство прерывистой вспыльчивости. Не знаю даже как реагировать. Во мне бушует столько эмоций, но по делу я ничего не могу сказать. Хрущу пальцами, смотря на рабочий стол перед собой: — У тебя РПВ? Боже, — сглатываю, — так тебя исключили? — Кто-то снял на видео, как я разбиваю лобовое стекло и выложил в интернет. Естественно я портил рейтинг школы и меня исключили. — А почему тогда в нашу школу приняли? — Отец заплатил кому-то, за услуги, — разворачивается ко мне, заглядывая в глаза, — и через два дня видео не стало. Его не было ни у кого, кроме моего отца и меня. В воздухе повисает молчание. Напряженная атмосфера. Тишина давит на меня, но что я могу сказать? Он только что открылся мне, и меня радует его доверие. Но, кажется, я запуталась. Боюсь, что причиной моего внутреннего дискомфорта является рассказ Дилана. Я не ожидала, что правда будет такой… пугающей. Прочищаю горло, шепча: — Тебе удалось отвлечь меня от Алгебры, — улыбаюсь, искренне, — но больше я на это не куплюсь. Опираюсь рукой о кровать и встаю, проходя к столу, на котором стоял мой остывший чай. Провожу пальцами по поверхности, будто проверяю на наличие пыли, но на самом деле пытаюсь расслабиться, чувствуя пристальный взгляд Дилана на своей спине. Он молчит. Отодвигаю стул, садясь за стол, и начинаю писать. Это должно меня отвлечь. Скрип. Теплая ладонь опускается на плечо. Мое сердце сжимается. Боюсь поднять голову, как вдруг Дилан утыкается лбом мне в шею, словно прячась в моих волосах. — Что ты… делаешь? О’Коннелл выдыхает горячий воздух, щекоча кожу, ничего не отвечает, но подходит ближе, сгибая ноги, а руки упирает по обе стороны от меня. Касается бедер. Я чувствую себя странно, но не могу убрать с лица легкую улыбку. Сидеть так - приятно. Это наша 27 встреча. Я влюбляюсь?