Сон длиной в вечность

На пороге королевского кабинета стоял главный целитель. Печать грусти, лежавшая на лице темноволосого нолдо, сегодня читалась особенно отчётливо, и чуть потускнел, будто покрывшись пылью застарелой усталости, блеск серо-голубых глаз. Амрот ждал этого визита. Но что заставило лекаря побеспокоить арана в столь ранний час? Какая причина побудила известного своей учтивостью эллона прервать уединенную беседу двух владык? - Mae govannen*, Лорд Лантир, - синда жестом предложил мужчине пройти в кабинет. - Надеюсь, вы принесли нам добрые вести. Целитель поочерёдно склонился перед каждым из царственных эльфов в учтивом поклоне, отчего складки широкого одеяния колыхнулись плавным, неуловимо текучим движением. Он был одним из первых эльдар Дома Финарфина, увидевших страшные последствия резни в Альквалондэ*. Одним из первых эльфов, бросившихся спасать всех, кто ещё мог выжить. В тот тёмный час он дал клятву – последовать в Эндорэ вместе со своим народом, чтобы сохранить жизнь в каждом, кого коснётся уродливая длань войны. Более пятиста лет нолдо странствовал по Средиземью, исцеляя раны тел, облегчая страдания душ; и когда изгнанникам было даровано право вернуться в Аман* – Лорд Лантир остался, потому что предвидел, что тень Зла ещё накроет эти земли – а значит, будут те, кому его знания и умелые руки могут спасти жизнь. - Мой Владыка, - речь эллона струилась напевным потоком, и, казалось, одно её звучание сводит покой на сердца слушающих. - По вашему распоряжению я осмотрел раненую нандиэ, которую Лесная стража доставила сегодня в лазарет. Боюсь, мне нечем вас порадовать. Амрот слегка нахмурил брови. Он с нетерпением ждал вестей о здоровье нандиэ, и на то были свои причины. После таинственной гибели нескольких эльфийских семей Владыке пришлось распорядиться о назначении регулярных патрулей: небольшие группы опытных воинов вели наблюдение за границами Золотого леса и охраняли отдаленные поселения, наиболее уязвимые перед нападением неведомого врага. Один из таких отрядов случайно услышал шум схватки – и подоспел как раз вовремя, чтобы прийти на помощь охотнице , ставшей жертвой голодного унгола. Девушка нуждалась в заботе целителей, и Лесная стража поручила эллет лекарям из ближайшего поселения, не забыв, однако, через обученную птицу известить Морниона об одной важной детали: ткань, из которой была пошита одежда девы, и вышивка в виде дубовых листьев на вороте её рубашки носили отпечаток руки одной из погибших мастериц-нандиэ. Значило ли это, что эллет была свидетельницей трагедии, но чудом выжила и похоронила своих односельчан, или же эльфийка всего лишь связана с умершими узами дружбы либо родства, но ничего не знает об их страшной участи – с этим предстояло разобраться главе разведки. Однако темноволосого синдарца, двумя днями позже ступившего на талан целителей, ждали неприятные вести: лесной охотнице по неясной причине стало хуже – настолько, что потребовалась помощь более опытных лекарей, и раненую деву, то и дело теряющую сознание и проваливающуюся в вязкую пучину болезненного бреда, спешно доставили в Лориен. Возможно, рассказ нандиэ был единственной ниточкой, способной привести владыку к разгадке мрачной тайны. Кем был их неизвестный враг – существом из плоти и крови или незримым злом, способным проникать в мысли Воплощенных и разъедать их души? Почему умирали лишь те нандор, что жили в глуши векового леса и снискали себе славу нелюдимых отшельников? Когда ожидать следующего нападения? Неизвестность давила, окутывая мысли Владыки липкой паутиной тревоги, и над Золотым лесом сгущалась сумрачная пелена страха и беспокойства. Оставалось надеяться на то, что Лорд Лантир, один из немногих эльдар Средиземья, изучавших искусство исцеления ещё в Амане, все же сможет помочь раненой эллет. Поставив давно опустевший бокал на небольшой столик возле яшмового камина, Амрот устремил на нолдо вопросительный взгляд: - Каково состояние нашей гостьи? - Её травмы серьёзны, но не опасны, - ответил эльда. - Лекари нандор, заботившиеся об эллет первые дни после её спасения, сделали все, чтобы поскорее срастить сломанные ребра и облегчить состояние после сильного удара головой. Однако то, что дева впала в беспамятство, могло свидетельствовать как об отравлении некоторыми ядами, используемыми людьми Востока, так и о том, что неведомый нам враг терзает её fea, по капле выпивая из эллет жизнь. Амрот видел, как при последних словах целителя длинные пальцы Трандуила сильнее сжали хрупкую ножку хрустального бокала. Питаться жизненной силой Эрухини способны тёмные майар вроде Тхурингвэтиль*, некогда бывшей правой рукой Саурона. Но если приспешники Гортхаура* подняли голову, то это означает лишь одно: Владыка Тьмы восстал, и собирает силы для очередного удара. - К счастью, наши худшие опасения не подтвердились, - продолжал нолдо. - Я не почувствовал в ней следов Тьмы. Зрачки не расширены, нет ни жара, ни судорог, так что вряд ли причина её болезненного состояния кроется в отравлении. Остаётся предположить только одно: в деве угасает воля к жизни, и силы её hroa, и без того подорванные последствиями схватки, иссякают. Мы ничего не знаем о её судьбе, Aran nin. Если она действительно похоронила своих родных и друзей – такого потрясения достаточно, чтобы fea пожелала отойти в Чертоги Намо. Меж изящно очерченных бровей Арана пролегла напряжённая складка: - Не спорю, ваши предположения звучат убедительно, Лорд Лантир. Но судя по характеру травм, эта лесная охотница отчаянно сражалась, прежде чем стать добычей унгола. Почему же сейчас её fea стремится уйти? Почему та, что горела решимостью дорого продать свою жизнь, теперь медленно угасает, истончаясь, словно туманная дымка перед восходом огненного светила? - У эдайн есть поговорка - "вода камень точит", - задумчиво ответил целитель. - Бремя душевной боли способно истощить даже сильный дух. Амрот видел, как на бледном лице Лорда Лантира промелькнула тень болезненных воспоминаний: - Глядя на неё, я отчего-то вспомнил одного воина, что прибыл в Эндорэ вместе с Третьим Домом*. Мы никогда не были особенно близки, однако я всегда восхищался его стойкостью перед испытаниями: он мужественно сносил все удары судьбы, и даже потеряв в войне всех своих близких, продолжал бороться. Его ранили во время сражения в Гаванях Сириона*, и я выхаживал этого храбреца несколько недель. Повреждения hroa были таковы, что нолдо должен был выжить, хоть восстановление разорванных телесных тканей и сломанных костей и заняло бы два-три месяца… Однако он не выжил; не выжил только потому, что на пороге смерти его fea склонилась к уходу – возможно, ему показалось, будто небытие сулит забвение и покой, в то время как жизнь не обещает ничего, кроме страданий и одиночества. На несколько минут в кабинете арана воцарилось молчание. Всё они – Амрот, Трандуил, Лантир, - будто вновь окунулись в боль и отчаяние тех страшных дней, оставивших раны не только на телах, но и в душах. Прошло время, и истерзанные края их fear стянули неровные рубцы, но старые шрамы продолжали ныть при малейшем прикосновении. Где-то в соседней комнате глухо хлопнули ставни; резкий звук, словно острый нож, прорезал звенящую тишину стылого осеннего утра. Пронзительный ветер ворвался в раскрытые окна, заставляя тонкий шёлк драпировок натягиваться и испуганно хлопать под его дерзкими порывами, и тёмный полог грозовых облаков начал стремительно затягивать сверкающее последними отблесками рассвета небо. Амрот обернулся к целителю. Пронзительные синие глаза владыки были грустны и серьезны: - Благодарю вас, Лорд Лантир. Вы ответили на мой вопрос. Что ж… Её fea сделала свой выбор. Кто мы такие, чтобы удерживать в сетях жизни душу, жаждущую покоя? Владыка Золотого леса отвернулся к небольшому столу и рассеянно смотрел, как по хрустальным стенками бокала медленно стекают рубиновые капли. Душу постепенно затягивала глухая тоска, такая же непроглядная, как это сизые грозовые облака. Вот и ещё одна эльфийская душа скоро покинет этот мир, рассыпавшись пылью несбывшихся надежд и неспетых песен… Его народ угасает, тает с каждым годом. Сколь многих поглотило безжалостное пламя войны, сколь многие ушли за Море, не в силах нести тяжкое бремя мучительных воспоминаний! Тревожные времена повлекли за собой горькие последствия – в домах дивного народа все реже стал звучать детский смех; мало кто из эльдар решался привнести новую жизнь в мир, погрязший в пучине боли и страданий. Быть может, пройдёт пара тысяч лет, и эльфы останутся жить лишь в людских сказаниях, превратившись в невидимых духов лесов и долин… Из задумчивости синдарца вывел тихий голос целителя: - С каждой минутой токи жизни в ней угасают. По моим предположениям, эллет осталось жить не более двух-трех часов, Aran nin. Что ж, это объясняет поспешность, с которой Лорд Лантир явился с докладом. Владыка должен был успеть благословить дух своей подданной перед тем, как тот отправится в Чертоги Намо. Медлить было нельзя. Амрот коротко кивнул Трандуилу – тот понял все без слов, одним взглядом ответив: иди. Коридоры дворца были пусты и объяты безмолвием - лишь еле слышно поскрипывали и пели под легкими шагами эльфов старые половицы. Солнце утонуло в серой перине тяжелых туч, и тёплые оранжевые отсветы древесных стен сменились тоскливыми тенями, что робко прятались в глубоких нишах и высоких сводах королевской обители. В небе предостерегающе пророкотали первые перекаты грома, и на притихший в ожидании ненастья лес упала плотная пелена дождя. Владыка двигался быстро и упруго, рассеянно скользя взглядом по повторяющимся завиткам затейливой резьбы, украшающей летящие арки. Мысли эльфа вновь и вновь возвращались к прерванной беседе с Трандуилом; в свете слов зеленолесского арана мрачные предчувствия, казавшиеся вначале лишь болезненными призраками прошлого, начали обретать иной смысл. Война стучалась в их двери; и пусть до того момента, когда эльфы будут вынуждены взять в руки оружие, пройдёт несколько сотен лет, неизбежность нового противостояния давила на плечи владыки тяжкой ношей. Словно что-то почувствовав, Ороферион коснулся сознания Амрота незримыми волнами осанвэ; в них сквозили недоумение и интерес, и явственно читался невысказанный вопрос - почему правитель Лориена принимает столь деятельное участие в судьбе неизвестной подданной, что поручил её заботе самого Лорда Лантира? У синдарца не было причин скрывать от Трандуила правду, и эльф открыл другу свой разум; перед мысленным взором эллона одна за другой всплывали картины прошлого, связанные с трагической гибелью нандор, и с каждой новой деталью этой странной истории тревога Владыки Эрин Гален росла и ширилась, отзываясь в душе Амрота колючими искрами беспокойства. Спустя минуту до лориенца долетело глухое эхо мыслей Трандуила: «Всё ещё хуже, чем мы предполагали… Боюсь, с этим врагом нам не справиться своими силами. Нужно известить о происходящем Митрандира*".При упоминании Гэндальфа Амрот досадливо поморщился: он и сам не раз думал о том, сколь бесценными могли оказаться знания Серого Странника, но волшебник объявлялся только тогда, когда сам считал нужным. Погруженный в свои мысли аран не заметил, как они миновали сеть запутанных переходов и попали в палаты исцеления. Лазарет, как обычно, встретил владыку тишиной, въевшимся в дерево запахом травяных настоев и белизной накрахмаленных простыней; но то, что эльда увидел, войдя в небольшую палату, заставило его на мгновение замереть, застыть, задержать дыхание. Он не мог не узнать её. Это была его Майа.