***
– Вкусный чай? – вежливо интересуется Суа, с любопытством смотря на Хёка. Минхёк, успевший ещё только сделать маленький глоточек и не распробовавший как следует чай, лишь убедительно кивает. Мунбин, отпивший уже чая больше половины, вмешивается, радостным голосом восклицая: – Не то слово! – Это жасминовый, – довольно улыбается Суа. – Сегодня утром купила. Они мирно сидят в тихой полусумрачной кухне: Суа, Минхёк и Мунбин. Пространство освещает тусклая маленькая лампа с растекающимся рыжеватым светом. За окном темным-темно, и только одинокие фонари и жёлтые окна соседних домов напоминают о существовании города. Где-то в отдалении слышится слабый гул труб и шум техники, а также ненавязчивое тиканье часов. Минхёк делает ещё маленький глоток ароматного чая и осматривает кухню. Это то самое место, где они сидели с Мунбином, разговаривали о всякой ерунде и о Роа, а ещё разбили элитный алкоголь. Да, такое не забыть... Минхёк наконец полностью приходит в себя, чётко осознавая всё происходящее и ясно озаряя в памяти каждый момент, начиная с того, как его заперли в комнате. Стрелки часов медленно перешагивают за полночь. На кухне пахнет корицей, цветами и жасмином. Минхёк бросает взгляд на Суа и Мунбина, и замечает, что они действительно похожи. Не внешне, а внутренне. Поток мыслей прерывает внезапный звук поворачивающегося ключа. Мунбин и Суа замирают, удивлённо переглядываясь друг с другом. Дверь открывается, слышатся усталые вздохи и взрослые голоса. Минхёк ничего не понимает, а Бин и Суа срываются с мест. Через несколько секунд слышится радостный голос Суа: «мама, папа!». Минхёк вспоминает, что Мунбин как раз говорил что-то про то, что сегодня должны вернуться его родители. Он идёт в гостиную вслед за ними. Кто-то включает свет, и гостиная заливается ярким жёлтым. Минхёк видит родителей Мунбина: отец, по возрасту будто старше его папы, с чёрными ухоженными волосами и щетиной; и мама, с каштановыми волосами и химической завивкой, в тёплой длиной модной куртке. Суа радостно прыгает вокруг них, будто ждала несколько лет их возращения, а Мунбин просто улыбается. Родители снимают верхнюю одежду, оставляя её на вешалке, и что-то говорят: Минхёк не слушает, только смотрит. – Я так боялся, что мы вернёмся, а тебя не будет дома, – шутливо говорит папа, смотря на Мунбина. Тот смеётся, а потом его словно током пробирает. Он бросает на Минхёка быстрый взгляд, моментально похода к нему и протягивая за руку поближе к родителям. – Кстати, это Минхёк! – говорит с улыбкой. – Он с ночёвкой. Минхёк быстро соображает и вежливо кланяется. Мама Мунбина дружелюбно разводит руками. – Здравствуй, Минхёк! – говорит она, точно в каком-то фильме. – Так ты друг Мунбина? – Д-да, – кивает Минхёк, мысленно радуясь, что он, похоже, произвёл на них хорошее впечатление. – Ну что ж, будем знакомы, – улыбается отец Бина. И Минхёку кажется, что они довольно хорошие. Дружелюбные, добрые. Да и выглядят отлично. Тогда... что же заставило Мунбина сбежать из дома? – Мам, пап, вы чай будете? – спрашивает Суа, и, не дожидаясь ответа, продолжает: – жасминовый или мелиссовый? – Жасминовый, – отвечает мама. – Мелиссовый, – отвечает папа. Они тут же враждебно переглядываются. И Минхёк понимает, в чём проблема. Видимо, перед ним стоят любители поссориться. – Не начинай, – цедит сквозь зубы мама, прожигая взглядом мужа. – Эй, эй, эй, – Суа быстро ориентируется и размахивает руками. – Тихо! Сейчас налью, какой хотите! Она мигом убегает на кухню. Мама Мунбина цокает и отворачивается от мужа, а он нервно закатывает глаза. Мунбин вздыхает. Привык. А Минхёк думает, чего бы такого сказать, чтобы как-то разбавить атмосферу. – Это ерунда, – говорит он, будто язык действует обособленно от мозга. – Не стоит из-за этого ругаться. Мунбин напрягается, бросая на Минхёка ошарашенный взгляд. Но у того всё под контролем. Мама Бина вздыхает и устало произносит: – Мы всегда именно из-за ерунды и ругаемся... Ну, в принципе, она не разозлилась – это хорошо. Отец Мунбина же нервно пфыкает. – Опять ты драматизируешь... Мама открывает рот, чтобы что-то сказать, но Минхёк молниеносно прерывает её: – А знаете, я думаю, что ссоры – это нормально. Родители Мунбина синхронно бросают на Минхёка удивлённый взгляд, тем временем как Бин округляет глаза и всем своим видом спрашивает: «Чего ты добиваешься?». Минхёк же лишь доброжелательно улыбается. – Ну, было бы странно, если бы вы наоборот не ссорились, – говорит он. – Не ругаются только плохо знакомые люди. Мунбин улавливает его мысль, тут же меняется в лице и умоляюще смотрит на родителей, мол, да, он правду говорит. – Вот-вот! – кивает Мунбин. – Близкие люди всегда спорят! Мама и папа озадаченно смотрят друг на друга. Осознание в их глазах пока не блещет, но они явно о чём-то думают, и Минхёк подступает новой волной: – Я это по себе знаю. Вот мы, например, тоже с Мунбином поссорились, – нагло врёт он убедительным тоном. – Правда, наш спор закончился плохо: мы разбили ту бутылку дорогого виски... Ну, которая в полке на кухне стояла. Мунбин снова ошарашенно вскидывает брови, но Минхёк подмигивает ему, мол, подыграй. Тогда Бин не находит ничего лучше, чем просто закивать головой. Его мама округляет глаза, с шоком переспрашивая у Минхёка: – Вы что сделали?! – Мы потом долго всё убирали, – произносит Мунбин, переглядываясь с Хёком. – Нет, вы серьёзно? Это не шутка? – папа все ещё не верит, удивлённо пятясь по сторонам. – Вы правда его разбили? Наш элитный алкоголь?! Минхёк сдержанно и даже в чем-то довольно кивает, а Мунбин между тем почему-то едва может сдержать смех. – Ага, – говорит Хёк. – Вот, к чему может привести ссора. Он надеется, что это сработает. Даже если он соврал и приукрасил, пусть родители Мунбина больше не ссорятся, зная, что это ничем хорошим не закончится. Пусть это повлияет на них, ведь их ссоры делает Мунбину больно. Никто и ничто не должны причинять ему боль. – Мама, папа, чай готов! – доносится с кухни крик Суа. – Можете идти! И Минхёк думает. Ему не одному плохо. У всех есть проблемы. Каждый ведёт внутреннюю борьбу. Ты серьёзно? Думал, у тебя одного есть проблемы?..***
Понедельник начинается с лёгкого тёплого дождя. Минхёк наконец не едет на автобусе, а идёт в университет пешком, причём вместе с Мунбином. Воздух пропитан влажностью, свежестью и ароматом мокрой травы. Асфальт пахнет дождём. Бледное голубое небо сообщает людям о начале новой недели. Листва высоких деревьев шумно колышется от слабого ветерка. У университета, среди прочей толпы, их встречают Джину с Мёнджуном. Второй усиленно размахивает руками и сразу же бросается к Минхёку, заметив его в нескольких метрах. – Бог ты мой, Минхёк! – он хватает младшего за руки, притягивая к себе и с удивлением рассматривая забинтованые ладони. – Это как ты так?! Минхёк неловко смеётся и неуверенно убирает руки. Пожимает плечами. – Просто упал. Мунбин равняется с ним, приветственно кивая Мёнджуну и Джину. Последний бросает незаметный взгляд на свои наручные часы, после чего вопросительно глядит на Хёка. – Что-то ты сегодня поздновато, – говорит. – Обычно же раньше приходишь. – Он у меня ночевал, – радостно сообщает Мунбин, довольно вскидывая голову. – Ух ты! – вдруг с безумной улыбкой воскликивает Мёнджун. – Ночёвка! – Я бы тоже хотел устроить ночёвку, – вздыхает себе под нос Джину. Мёнджун непонимающе поворачивается к нему, бросая недовольный взгляд. – Но я звал тебя уже много раз! – Не хочу я в твою общагу! – Джину обиженно отворачивается. – В ней страшно. Особенно по ночам. – Сам ты страшный, а общага у меня... ну, весёлая! – возмущается Мён. – Мунбин, ну докажи, а? Мунбин от неожиданности вскидывает брови, но потом улыбается как-то по-заговорщически. – Да, весёлая... – произносит он. – Я бы сказал, чтобы выжить, никому нельзя доверять. Джину округляет глаза, а Мёнджун обиженно хмурится на это заявление, недовольно вскидывая руки. – Эй! Ты всё ещё обижен за то, что я съел последнюю пачку рамёна? Минхёк почему-то смеётся. Такие вот повседневные разговоры между его друзьями стали настолько привычными и ощутимо знакомыми, что вызывают лишь только умиротворённую улыбку. Он замечает на руках Мёнджуна и Джину парные браслеты. Синий и красный. Так мило и красиво. Надо будет как-нибудь предложить Мунбину тоже такие купить. Солнце светит так ярко и беспечно, будто вчера и не было никакого дождя. Лето – оно вообще, само по себе, беззаботное. Жаркое, тёплое, солнечное, зелёное, пахнет цветами и расплывается белыми облаками по голубому горизонту. Стоя сейчас здесь, вместе с Мунбином, Джину и Мёнджуном, Минхёк понимает, как же он любит это лето. Оно отличается от всех прошлых. Это лето самое солнечное, самое тёплое, самое свободное. Это лето лучшее. И он вспоминает свои мысли прошлым вечером. У всех людей есть проблемы. И у него тоже были. Но всё изменилось, когда появился Мунбин; теперь «счастье» для Минхёка не простой звук, а полноценное оформившееся слово. Так почему бы просто не отбросить все плохие мысли прямо сейчас?.. Весь этот мир погряз в унынии и грусти. Нытики никогда не ценят того, что имеют. Все только и делают, что жалуются. И если бы не Бин, я бы тоже был частью этой безликой массы. Теперь я тоже хочу сделать его счастливым, ведь однажды он стал моим светом. Мы все устали от трудностей, настала пора жить счастливо. Он бросает взгляд на троих парней, уже сменивших тему разговора и обсуждающих какой-то новый ресторан в двух кварталах отсюда. Но Минхёк всё равно просто добродушно улыбается и предлагает первое, что приходит в голову: – А давайте устроим ночёвку. Никто не успевает что-либо ответить, потому что в Джину врезается какой-то бегущий мимо парень. Он его едва не сносит, тут же извинительно кланясь и поправляя волосы. – Ой, простите меня, пожалуйста! – запыхавшись произносит парень, и уже готовится уйти, но Джину успевает остановить его за руку. – Да ничего, – говорит он. – А куда ты так торопишься? – Да там потасовка намечается, – отвечает парень, кивая головой куда-то вперёд. – Не хочу пропустить! – Потасовка?! Не долго думая, Джину обгоняет парня, уверенно идя в том направлении, которое указал парень. Мёнджун, Мунбин и Минхёк следуют за ним. Там, впереди, около лестницы, ведущей во главный вход в университет, столпилось несколько людей. Немного; совсем не то, чего Джину ожидал. Он, как староста своего курса, должен нести ответственность за «своих», и не дай Бог там в центре событий сейчас окажется какой-нибудь четверокурсник. Раздвинув пару людей и пробравшись вперёд, Джину с облегчением выдыхает. Там оказываются всего лишь Сан Иль, ТеО и Донмин с Санхой. ...Всего лишь Донмин с Санхой?! – Что происходит? – намеренно громко спрашивает он, привлекая всеобщее внимание. Донмин и Санха тут же реагируют на знакомый голос: синхронно поворачиваются. Правда, у обоих на лице просто написана ярость. Напротив них, в паре метров, стоят враждебно настроенные Сан Иль и ТеО; Минхёк несколько раз внимательно оглядывается, но Гёуна, ака их предводителя, не находит. Мёнджун обходит Джину и вырывается вперёд, с недовольством оглядывая всех четверых в центре. – Это ещё что вы тут устроили?! – возмущённо кричит он. – Жвачку не поделили? – Хах, очень смешно, – язвительно подмечает ТеО. – Я и не смеюсь! А кто смеётся? – наступает Мёнджун. – Что за конфликт? – Хён, они оскорбили нас! – словно умоляюще бросает Санха, точно какой-то обиженный ребёнок. – Не оскорбили, а правду сказали, – деловито произносит Сан Иль. – Вы на летнем фестивале точно провалитесь. – Ага, а на правду не обижаются, – злорадно добавляет ТэО. – Эй! – не выдерживает Мунбин и кричит. – Это они-то провалятся? – Следи за выражениями, ТэО! – злится Мёнджун. – Я, вообще-то, Сан Иль. – Следи за выражениями, Сан Иль! – как ни в чём не бывало исправляется Мён. – Серьёзно? – между тем тихо удивляется Джину. – И из-за этого конфликт? Донмин последний раз бросает на Сан Иля и ТэО злобный, но сдержанный взгляд, цокает и демонстративно уходит. Идёт мимо Джину, чуть не задевая того плечом. Те двое ещё что-то говорят, но никто их уже не слушает; Санха раздражённо пфыкает и тут же срывается за Донмином. Джину, как ни странно, тоже идёт за ними, как Мунбин и Минхёк. А Мёнджун ещё напоследок кричит ТэО и Сан Илю, какие они плохие, раз обижают его друзей. Санха догоняет Донмина, хватает за руку и останавливает. Мин оборачивается, бросая на него рассерженный взгляд. – Донмин! Я не понимаю, почему ты вдруг так на них разозлился? – озадаченно произносит Санха. – Они же дебилы, чё ты их слушаешь? Донмин резким движением вырывает руку. Он видит подошедших Джину, Мёнджуна, Мунбина и Минхёка. Первый ему в глаза смотрит с непониманием и спрашивает: – Что произошло? Донмин раздражённо вздыхает и отводит взгляд. – Ничего, – отвечает. – Я просто на нервах. – Нервы, нервы, – Санха закатывает глаза. – Тебе бы таблетки какие принять, от нервов. Донмин бросает на него обиженный взгляд. Мунбин ровно подмечает: – Не думаю, что дело в этом. – Да, – соглашается Минхёк. – Это не поможет. – Конечно, поможет! – Санха повышает голос. – А то у него уже явно нервы сдают. – Я не собираюсь слушать советы человека, который предлагал мне решить семейные проблемы покупкой дома, – неожиданно язвительно произносит Донмин. – Но тебе же понравилась идея! – кричит Санха. – Покупка целого чёртового дома не решит проблему! – Если ты уж так волнуешься о цене, я же сказал, я заплачу за тебя! – Тебе деньги девать некуда? С каждым словом Донмин и Санха делают шаг навстречу друг другу, со злостью заглядывая в глаза напротив. Джину молча офигевает от ситуации, как и остальные, но, тем не менее, выходит вперёд, раздвигая парней руками. – Воу, воу, парни, – говорит он, – не знаю, какая кошка между вами пробежала, но сейчас не время ссориться! – Как раз время, – спокойно подмечает Мин, при этом всё равно отступая назад. – Идея моя ему не понравиась, – Санха рассерженно закатывает глаза. – Точно скоро психом станешь! – Вот как? – злится Донмин. – Зачем же тебе тогда с психом выступать? – Что- Резким движением Донмин разворачивается и уходит быстрым шагом. Санха даже не успевает договорить. Он злится, нервно пфыкает, хмурится, сдаётся, раздражённо топает ногой – и всё это в одну секунду. Все остаются стоять в непонимании. Мёнджун отмирает первым: – Что это было? Джину хлопает ему по затылку, а сам озадаченно задирает голову на Санху. – Думаю, вам придётся сейчас же помириться. Санха кривится: – С чего бы это? – Думаю, в вашем случае дуэт лучше, чем соло, – заключает старший. Санха издаёт тихий нервный смешок. Джину вопросительно приподнимает бровь. – Да мы даже не поссорились! – отговаривается он. – Говорю же: Донмин-хён просто весь на нервах. Ему бы успокоительное, – Санха задумчиво поднимает голову к небу. – Что-то он совсем смелым стал в последнее время. – И вправду, – замечает Мунбин. – Он какой-то совсем не такой, как раньше. – Это всё влияние Санхи, – тихо шепчет ему Минхёк и улыбается. – Да и ты, Санха, сам не свой, – произносит Джину с загадочной улыбкой. – Что? – младший удивлённо округляет глаза. – Я-то?! – Ты-ты, – смеётся Джину. – Давно ли такой вежливый? Даже Донмина «хёном» назвал. – В натуре! – вдруг громко соглашается Мёнджун. Санха самодовольно хмыкает и отворачивается. Полное облаков небо синеет на глазах. Солнечные лучи слабо пробиваются через пушистые слои бело-серой ваты и падают на безликий ровный асфальт. В нависшей тишине, будто каждый из пятерых что-то не договаривает, Санха не выдерживает и наскорось бросает взгляд на свои наручные часы. – Вот-вот начнутся занятия, – говорит он, толком не разглядев время. – Потом увидимся. Не дожидаясь ответа он уходит в сторону главного входа в университет. Джину тоже глядит на свои часы, замечая про себя, что до занятий времени ещё достаточно – больше двадцати минут, но вслух не говорит. Между тем Минхёк озадаченно оглядывает всех и спрашивает: – Что с ними? – Какие-то тёрки, – отвечает Бин, смотря вслед стремительно удаляющемуся Санхе. – Как ты и говорил, все близкие люди постоянно ссорятся, и это нормально, – пожимает плечами. Мёнджун, уже будучи где-то в своих мыслях, недовольно мотает головой и щурится. Потом наоборот резко начинает кивать каким-то своим выводам в голове и улыбается. – Мы их помирим! – громко заключает он, буквально светясь от счастья своими искрящимися глазами. – О нет, – драматично произносит Джину. – И что ты придумал на этот раз? Мёнджун бросает на него хитрый заумный взгляд и загадочно улыбается. – Идеальный план, – прикладывает указательный палец к виску, – в моей голове.***
В столовой людей полно, и все о чём-то шушукаются, ходят туда-сюда, прямо как в муравейнике. Мёнджун, будто самый главный, первым заходит в столовку, внимательно оглядывая ряды столов и сидящих за ними студентов. Наконец он выискивает Санху за одним из самых дальних столов возле окна. Оборачивается, с заговорщической улыбкой заглядывая в глаза Джину, Минхёку и Мунбину. – Все поняли план? – и, не дожидаясь ответа, добавляет: – тогда приступаем! Мёнджун знаменательно хлопает в ладоши, а Джину моляще поднимает голову к потолку, словно задавая немой вопрос: «За что мне всё это?..». Тем не менее, все четверо двигаются к одинокому столу Санхи. – Санха!!! – громко и по-дикому радостно кричит Мёнджун, садясь на стул напротив младшего. Санха от неожиданности всерьёз пугается: вздрагивает и выкрикивает громкое «Ааа!», но потом понимает, что это всего лишь Мёнджун. Раздражённо выдыхает и снова наклоняется обратно к столу. Перед ним лишь одна жалкая тарелка риса, который съеден только едва на половину, и тот самый жёлтый лимонад, так полюбившийся ему. Джину обречённо вздыхает, мысленно извиняясь перед всеми за будущее, и натягивает на лицо широкую улыбку. – Чего это ты тут один грустишь? – спрашивает он задорной интонацией, прокручивая в голове все советы от актёров и артистов, которые только знает и хотя бы помнит где-то на кромке сознания. Санха и мышцей не шевелит, лишь на секунду поднимая на Джину свои недовольные глаза, и снова принимается ковыряться в остывшем рисе. Минхёк вдруг понимает, что и ему пора вступать в дело. – Почему нас не подождал? – спрашивает он, садясь за соседний стул, хотя и без особой артистичности и наигранности. – Мы как раз хотели поговорить. – О чём? – безынтересно мямлит Санха, не поднимая на него взгляда. Мунбин прочищает горло. Хлопает Санху по спине, мило смеётся и тоже садится на стул. Младший нечитаемо смотрит на него, и Бин с улыбкой произносит: – Да так, хотели узнать, как дела у нашего друга. Санха тихо ухмыляется и снова уставляется в тарелку. Всё идёт не по плану. “Никак”, “Плохо”, “Не ваше дело”, “Всё просто отлично” – он должен был ответить хоть что-то. Все теряются, и только Мёнджун решает взять всё в свои руки. Его же план, как никак. Он строит супер-драматичное выражение лица и с тоской поднимает глаза к потолку. – Да, мы понимаем, что у тебя всё отлично... – грустно произносит он. – Зачем же нам загружать тебя своими проблемами? Санха вопросительно поднимает брови. – Чего? – Ах, прости! – пронзительно произносит Мёнджун, и остальные трое понимают, что он явно переигрывает. – Не забивай себе голову! Просто на нас всех навалилось столько проблем... Санха наконец целиком поднимает голову, озадаченно, но в то же время в какой-то степени неверяще, спрашивает: – Каких ещё проблем? – Э-э, ну, понимаешь... – старший почему-то вдруг теряется, и толкает сидящего рядом Джину в плечо. Тот сразу соображает, и тоже тяжело вздыхает. Получается, конечно, не очень правдоподобно, но. Санха переводит на него озадаченный взгляд. – Я снова поссорился со своими, – жалобливо говорит Джину, печально бегая глазами по столовой. – Теперь вот не знаю, как и домой идти... – А мои родители вернулись вчера, – моментально подхватывает Мунбин, у которого, похоже, артистичные навыки развиты больше всех. – И сказали мне не приходить. – Ага, а у меня это... – Минхёк тоже вливается, правда, не особо раздумывая над тем, что он говорит и как он говорит, – ну, автобус сломался. Не знаю, как домой попаду. Санха пробегает по всем ним взволнованным взглядом. Они ему наглым образом врут и буквально напрашиваются, а он, похоже, клюнул. – А у меня общага сгорела, – заключительным штрихом объявляет Мёнджун. Джину едва сдерживает себя от фейспалма, а Мунбин – от смеха. Это заставляет Санху смутиться, но Мёнджун и не думает, что тот о чём-то догадается. Джину усердно думает, что бы такого сказать, чтобы вернуть разговор в прежнее русло. А Мунбин же, в свою очередь, не раздумывает и просто трагично добавляет: – Жалко тебя, Мёнджун. Куда же тебе идти? – Вот точно, жалко, – произносит Джину, мельком глядя на реакцию Санхи. – И ко мне домой нельзя, так куда же деться? – Да уж, – вставляет и Минхёк свои пять копеек. – И мне домой не попасть. – Грустно всё это, – тоскливо тянет Бин. – Что нам теперь, на улице ночевать? Санха щурится и внимательно пробегает озадаченным взглядом по каждому. Он подозревает, что тут явно что-то не так. Все замечают его недоверие. Все, кроме Мёнджуна. Он, как ни в чём не бывало, снова строит грустное лицо и так жалобно произносит: – Вот бы кто-нибудь в гости позвал... Было бы хорошо... Санха резко вскакивает с места, возвышаясь над столом, и с яростью заглядывает старшему в глаза. – Да понял я, понял! – кричит он так громко, что все в столовой замолкают и оборачиваются на него. Джину, Мунбин и Минхёк от неожиданности вздрагивают и сжимаются, нервно переглядываясь. А Мёнджун м интересом подаётся вперёд. – Что ты понял? – спрашивает. – Что вы меня наёбываете, чтобы пойти ко мне домой! – вырывается у Санхи. Джину спокойно пожимает плечами и иронично произносит: – Ну да, ты нас раскуси- – Что ты, и в мыслях не было! – перебивает его Мёнджун громким драматичным криком. Санха закатывает глаза и раздражённо выдыхает. Потом разворачивается к выходу, не собираясь ничего объяснять. Все в ожидании молчат, а он лишь делает пару резких шагов в сторону двери. Потом нетерпеливо оборачивается и бросает: – Так и будете сидеть, или пойдёте ко мне, пока я не передумал?! – Опа, сработало, – радуется Джину, вставая из-за стола. – Окей, пойдёмт- – Нет, нет, ты чего! – Мёнджун снова прерывает его громким трагичным голосом. – Мы не из тех, кто напрашивается! Мы уж как-нибудь справимся... – и строит умоляющее лицо, вот-вот заплачет. – Хорошо, ты, Мёнджун, можешь остаться, – с хитрой ухмылкой произносит Санха. – Остальные, пошли со мной. Мёнджун молча охреневает с того, что всё пошло не по его плану, хотя они и без плана отлично бы справились. Джину, Бин и Минхёк довольно улыбаются и догоняют Санху. Джину даже втихаря даёт им пять за спиной Санхи. Ещё немного пережевав ситуацию, Мёнджун просто пожимает плечами и благополучно забывает то, о чём только что думал. Оптимистично вскакивает с места. – Эй, подождите меня! Они выходят на улицу, где тут же настигает прохладный ветер и солнечные лучи. В этот день они не палящие, как обычно бывает жарким летом. Кажется, погода неспокойна: она не может определиться, быть ей тёплой и душной или же дождливой и холодной. Санха идёт быстро и не собираясь останавливаться или медлить. Джину, Мунбин, Минхёк и Мёнджун идут позади с радостным осознанием того, что план сработал, но с грустью, что сработал он только наполовину. Потому что основной целью их было не попасть в дом младшего, а привести в его дом одного человека. И как раз именно этого человека замечает Джину впереди у ворот. Донмин положил на землю свой портфель и остановился, чтобы завязать шнурки. – Смотрите, там Донмин, – громко заявляет Джину и показывает пальцем вперёд. Все синхронно переводят на Мина взгляд. Потом на Санху. Последний, в свою очередь, тихо ухмыляется. – Вот это да! – произносит он саркастично. – Нифига себе, Донмин! Интересно, что это он тут, блять, делает? – Слушай, мелкий, хватит выражаться! – вдруг злится Мёнджун, задирая вверх голову. – Сам ты мелкий, – язвит Санха. – Почему бы нам не позвать Донмина с собой? – вступается Мунбин. – Отличная идея, – подхватывает Минхёк. – Согласен, – кивает Джину. – Пусть Донмин пойдёт с нами. Санха в замешательстве пронзает их непонимающим взглядом: – Я не понял, это заговор?! Делать что-либо уже слишком поздно: Мёнджун, ака самый энергичный и быстрый, уже стоит вместе с Донмином у ворот и о чём-то бодро говорит. Санха округляет глаза и нервно проговаривает: – А моё согласие спросить не хотите? Все молча улыбаются, будто намекая, что ответ на этот вопрос «нет». Тем не менее, поравнявшись наконец с Донмином и Мёнджуном, Джину без задней мысли дружелюбно спрашивает: – Эй, Донмин-а, пошли с нами веселиться? Заметив его и всех остальных, Донмин тут же вежливо кланяется и натягивает улыбку. На Санху в упор не смотрит. Думает, что идти ему всё равно некуда, а дом Санхи уже как пять пальцев знает, и, если они как раз сейчас идут к нему, то почему бы нет? Но не успевает Донмин и рот открыть, как тут же говорит Санха: – Ничего не знаю! Я его не звал! Все замирают, и только Мёнджун через силу выдавливает смех, переводя взгляд с Санхи на Донмина. – Хе-хе, это он так шутит- – Не хочешь, чтобы я шёл к тебе домой? – равнодушно спрашивает Донмин. – Не хочу! – Санха горделиво задирает голову. – Ну и ладно, – пфыкает Мин. – Я и сам к тебе не хочу. – Эй! – Мёнджун начинает паниковать. – Но... – Идите уже, веселитесь, – Донмин демонстративно отворачивается. – Не думал, что ты такой обидчивый, Санха. – Э-это я-то обидчивый?! – Если Донмин не пойдёт, то я тоже не пойду! – с вызовом кричит Мёнджун и крепко вцепляется в Донмина, что тут чуть не падает. – Да, и я тоже! – заявляет Джину, скрещивая руки на груди. – Я тоже без Донмина не пойду, – произносит Бин, пихая Минхёка в бок. – И я, – выдаёт тот. Санха озадаченно оглядывает всех их. На его лице застывает лишь один жалкий вопрос: «Вы серьёзно?». Когда он сталкивается глазами с Донмином, то по его удивлённому лицу понимает, что тот тоже ничего не понимает. – Что вы задумали? – проговаривает сквозь зубы. – Мы? – Мёнджун удивлённо моргает. – Ничего! Санха вздыхает и закатывает глаза. Мозг уверенно подталкивает к тому, чтобы оставить этих «пятерых ненормальных» ни с чем и уйти, но язык почему-то выдаёт нечто совершенно противоположное: – Ладно, двигайте за мной! Пока я ещё добрый! Мёнджун приглушённо вскрикивает от радости и даёт Джину пять. Операция «помирить Донмина с Санхой» успешно претворяется в жизнь. Сам Донмин ничего не понимает, но идти ему всё равно некуда – он молча идёт за Санхой. Мунбин и Минхёк слегка медлят, прежде чем пойти за остальными. – Эй, Минхёк, – вдруг зовёт Бин, смотря вперёд. – А? – тот сразу отрывается от своих спутанных в голове мыслей. – Как думаешь, стоит ли им рассказывать про то, что мы увидели вчера? – спрашивает он. А правда: стоит ли? Должны ли они знать? Минхёк, однако, не долго колеблется и отрицательно мотает головой. – Нет.***
Солнце греет яркими лучами, не проникая лишь на пепельный асфальт, прячущийся в обширной тени деревьев. У Санхи дома никого; родители то ли на работе, то ли гуляют где-то, а братья, скорее всего, на этом своём любимом баскетболе. Дом у него оказывается большим, даже большущим, и Мёнджун, который обычно в чужих домах тут же начинает хозяйничать, чувствует себя потерянно, только взглянув на потолок. Донмин его дом как свои пять пальцев знает и тут же почему-то, неосознанно для себя, направляется к лестнице, ведущей в комнату Санхи. – Куда направился? – тут же спрашивает младший. Донмин останавливается, понимая, что действовал на «автомате». Санха лишь пфыкает; кивает всем остальным в сторону кухни. – Будем сидеть там. Кухня у него оказывается не менее элитная: отделана чем-то, напоминающим золото, с плиточным потолком и явно дорогущими обоями. Как в музее. Широкий стеклянный стол, изящные редкие цветы за тонкой занавеской. Окно выходит прямо на крыльцо. Роскошные хоромы. Сразу и не скажешь, что это помещение предназначено для того, чтобы просто поесть. Мёнджун будто приходит в себя или свыкается с новой обстановкой. Он улыбается и бодро садится на первый попавшийся стул за столом. – А давайте сыграем? Джину сдержанно проходит вперёд и тоже садится за стол. – Во что? – В правду или действие! – Мён громко хлопает по столу, демонстрируя всем, что он явно навеселе. Санха так и замирает на пороге. Мунбин и Минхёк обходят его и садятся напротив Джину и Мёнджуна. Таким образом за столом остаётся только два свободных места друг напротив друга. Одно из них занимает Донмин. – Ну, играйте, – ухмыляется Санха, медленно проходя к свободному месту. – Я не участвую. Сев, он поднимает голову и тут же сталкивается взглядом с Донмином. Они холодно смотрят друг на друга несколько секунд, пока младший наконец не отворачивается. – Нет, ты должен играть, – настаивает Бин, – потому что... – Кто не играет – тот лох! – выкрикивает Мёнджун. Минхёк сдерживает смех, а Джину шепчет себе под нос: «браво». Санха непонятно кривится, после чего вздыхает: – Окей, окей, играю я. – Ура-а-а! – громко радостно протягивает переигрывающий Мёнджун, после чего коротко добавляет: – Минхёк вода. – Чего? – теряется Хёк. – Я? – Ага, – невозмутимо кивает Мён. – Начни с Санхи, – советует Джину. – А, ага... – мямлит Хёк. – Санха, правда или действие? – Действие, – не раздумывая отвечает младший. Минхёк оглядывает Санху, сидящего с самодовольным и слегка обиженным лицом. Что бы такого придумать?.. Надо что-то, что поможет их плану... ...В голову неожиданно приходит идея. – Сделай Донмину комплимент, – говорит он. – Охохо! – кричит Мёнджун. Санха недовольно округляет глаза. – Чего, блин?! – возмущается он. На лице Донмина же ни одна мышца не двигается. Он так и продолжает тихо сидеть и невозмутимо наблюдать за происходящим. – Давай-давай, – подталкивает Бин с хитрой улыбкой. – Сам действие выбрал. – Пф-ф-ф, – Санха деловито отворачивается. – Ну и ладно. Он снова смотрит Донмину в глаза. Насквозь прожигает их непонятным самому себе чувством. – Ты красивый, – цедит сквозь зубы. – Словами не описать. Донмин слегка удивляется, но старается сохранять спокойное варыжение лица. – Что ж, – произносит он. – Спас- – Но если в цифрах, – продолжает Санха, – то два из десяти. – ...сибо. – Чё за фигня? – возмущается Мёнджун. – Санха, так не честно, – констатирует Джину таким тоном, будто ругает ребёнка. – Сянхя, тяк ни тесня! – пародирует младший. Джину ловит очередной фейспалм, а Донмин лишь терпеливо и спокойно говорит: – Забудьте. Давайте дальше. – Согласен, – кивает Мунбин, бросая на Санху укоризненный взгляд. – А, эм, – Хёк обводит всех взглядом, – Донмин-хён, правда или действие? – Правда, – тут же выдаёт Донмин. – Так... – произносит Минхёк, но договорить не успевает. Все слышат за окном гудок машины. Он длинный и настойчивый, причём прямо напротив дома Санхи. Все синхронно поворачиваются в сторону окна. Там за занавеской мало что можно разглядеть: деревья, кусты, забор. Окно кухни выходит на крыльцо, и за калиткой видно кусок машины. Санха поднимается из-за стола, вглядываясь туда. – Это ещё кто? То, что Санха сам не знает, кто подъехал к его дому, напрягает всех. Он хмурится и идёт к двери. Джину бросает на Донмина озадаченный взгляд: – Это не твой папа? Донмин с таким же непонимающим лицом пожимает плечами. Санха резким движением открывает дверь и выходит на крыльцо. – Вы кто? – громко спрашивает. За ним выходят Донмин, Джину, Мёнджун, Мунбин и Минхёк. Последний тут же замирает. Там впереди, в нескольких метрах, за забором стоит машина его родителей. Не собственная – та, что принадлежит гостинице. На таких машинах может ездить только персонал, но именно его родителями представлена машина чёрного цвета с затонированными окнами. Это, чёрт возьми, она. – Это не мой папа, – заключает Донмин, обращаясь к Джину. Минхёк в ужасе делает шаг назад. На его лице застывает немой страх. Санха с ненавистью прожигает машину и замечает: – Ошиблись, наверное. В эту секунду из машины выходит мужчина. Минхёк узнаёт в нём своего отца и судорожно пятится назад. Это замечает только Мунбин: он тут же в недоумении глядит на младшего и спрашивает: – Ты их знаешь? Мужчина бесцеремонно проходит через калитку, которую Санха легкомысленно не закрыл. Его лицо не выражает никаких эмоций, кроме сосредоточенности. Санха же злится на такую наглость и злобно кричит: – Эй! Вы что делаете?! – Вы кто? – серьёзно спрашивает Донмин. Мужчина не отвечает и на них даже не смотрит; он останавливается перед Минхёком, замершем от ужаса. – П-п-папа?! Мунбин, стоящий рядом с ним, впадает в немой шок и широко распахивает глаза. «Это и есть его отец?». Все остальные тоже напрягаются. – Что за?.. – Санха в замешательстве переводит глаза с Минхёка на мужчину и обратно. – Пошли, – произносит мужчина, дерзко хватая Минхёка за руку. Последний не находит в себе сил шевельнуться, словно его парализовало. Всё, что он делает – едва заметно мотает головой в стороны, продолжая с ужасом смотреть в глаза отцу и не верить в происходящее. Мунбин сглатывает и, собравшись с силами, бросает на мужчину грозный взгляд. Он кладёт ладонь на чужую руку, которой тот держит Минхёка. – Он никуда не пойдёт. – Вы совсем обнаглели?! – Санха продолжает беситься. – Кто вам разрешил входить? – Как они вообще узнали, где мы? – спрашивает Джину сам себя. Мужчина игнорирует их всех и резким сильным движением тянет Минхёка за руку. Тот едва не падает; Мунбин вытягивает перед ним руку и перекрывает путь. – Что вы себе позволяете? – он злится. – Ч-что происходит?! – тем временем Мёнджун начинает паниковать. Мужчина бросает на Бина серьёзный, но в тоже время полный ярости взгляд. – Я забираю своего сына, – хладнокровно отвечает он. – Не лезь куда не надо. Он разворачивается и идёт к машине, силой таща за собой Минхёка. Тот пытается сопротивляться и вырвать руку, но отец слишком сильный. Мунбин реагирует быстро и хватает Минхёка за плечи. Он, к счастью, тоже сильный. А в подобной ситуации сила, как правило, ещё и берётся из ниоткуда. – Это вы не лезьте! – произносит он. – Отпустите его! – Валите отсюда! – кричит Санха, быстрым шагом приближаясь к мужчине. – Сейчас мои родители приедут и вам не поздоровится! Он совершенно не замечает, как в ту же секунду из машины выходит некая девушка, очевидно, мама Минхёка. Донмин первым замечает, как она с полными ненависти глазами направляется к младшему. – Санха! – вскрикивает он, когда девушка останавливается буквально в метре от него с вытянутой рукой. А в её руке пистолет. Направленный прямо на Санху. Последний тут же с ужасом замирает на месте и замолкает. Сам Донмин с Джину и Мёнджуном позади тоже в страхе замирают. Добившись своего, девушка самодовольно хмыкает и отталкивает Санху в сторону. Тот даже не рискует ничего произнести – всё-таки в её руках оружие, которого больше ни у кого из присутствующих нет. Но Мунбин на неё смотрит не со страхом, а со злостью. Даже когда дуло пистолета в паре метре напротив смотрит прямо на него. – Лучше отвянь, шкет, – произносит она. Минхёк чувствует в её голосе серьёзные намерения, а это обычно ни о чём хорошем не говорит. Совершенно ни о чём хорошем. Такой вид матери его пугает, и Минхёк отбрасывает сопротивление, потому что понимает, что сейчас лучше сдаться. Угроза нависает не только над ним, но и над стоящим рядом с ним Мунбином. – Я вызову полицию, – тем не менее уверенно произносит Бин, прожигая глазами девушку. Минхёк знает, что на них это не сработает. Выход только один – пойти с ними. Он слегка отталкивает Мунбина локтём. – Не надо, хён. Отец снова тянет его за руку, параллельно открывая дверь машины. Мунбин тут же спохватывается, но девушка моментально встаёт прямо перед ним, преграждая путь. – Так и хочешь, чтобы я тебя застрелила? – издевается она. – Не трогай его! – просит Минхёк прежде, чем сесть в машину. Его мама ухмыляется и по-детски пожимает плечами. Мунбин едва удерживается от того, чтобы ударить её, хотя и понимает, что преимущество ясно не на его стороне. Отец закрывает дверь машины и сам садится за руль. Мама тоже подходит к двери, напоследок бросая взгляд на ошарашенных парней. – Вы ничего не видели, – произносит она серьёзным тоном и с глупой улыбкой, а потом садится в машину и скрывается за тонированным окном. Одна секунда – и машина уезжает, оставляя после себя лишь пыльный след. Мунбин злится, думает, сжимает ладони в кулаки, снова злится и снова думает – и срывается вслед за машиной.