Повествование от лица Маринетт
Он сделал ко мне полшага и потянул за руку, призывая встать. Я повинуюсь, аккуратно вставая на ватные ноги. Агрест продолжает тянуть меня на себя, тем самым я нахожусь по центру комнаты. Он отпускает мою руку и обходит меня вокруг. — Решила сменить стиль одежды? — я вижу его фирменную улыбку. Ту, не искреннею, которая присутствует на всех обложках журналов. Я легонько киваю и чувствую, как его руки берут подол моей толстовки, ощупывая ткань. Он обходит меня и становиться напротив. Адриан проницательно смотрел на меня, словно пытался пролезть под кожу. А потом улыбнулся и сказал: — Новый стиль тебе определенно идёт. Почему ты не носила такое раньше? Я заправила выпавшую прядь за ухо, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза напротив. Сердце, отчего-то, забилось так часто и громко, что казалось, он сейчас это услышит и сочтёт меня за сумасшедшую. — Мама заставляла, хотела себе дочь медалистку и отличницу, — будучи не в состоянии закончить фразу, я замолчала и потупила глаза в пол, — она считает, что мой внешний вид влияет на успеваемость. — Маринетт, тебе правда очень идёт, — я подняла взгляд и увидела его немного смущенное лицо — видимо, комплименты он делает не часто. Я почувствовала, как краска наливает мои щеки, медленно перетекая в кончики ушей. Я ничего не могла вымолвить, даже с запинкой, поэтому просто кивнула, принимая комплимент, а затем, словно ошпаренная вылетела из комнаты и помчалась в ванную.***
— Маринетт, всё нормально? — Девушка слышит в спину голос, но успевает закрыть дверь ванной комнаты на щеколду. Что только что произошло? Она посмотрела на руки — они беспорядочно тряслись, а по коже побежали мурашки. За дверью Маринетт услышала шаги, а после в дверь постучали. — Дюпен-Чен, всё хорошо? Слова застряли где-то в горле, она подбежала к раковине и включила воду. — Да, я просто решила подправить макияж! Но заместо сказанного, она наполнила ладони холодной водой и окунула в них лицо. Это не помогло и разум от этого чище не стал. Дюпен-Чен обмакнула лицо бумажным полотенцем, а после, не выключая воду, облокотилась на стену. Нужно было как-то выходить из этой ситуации — она замкнула в маленькой комнате, а по квартире ходит её одногруппник, к которому несколько дней назад она начала что-то чувствовать. А больше всего на нервы давило то, что с подругой девушка должна была встретиться через пятнадцать минут. Вот и нашлось оправдание, как выгнать неожиданного гостя — сказать, что она опаздывает на встречу! Маринетт выключила воду и медленно открыла щеколду. Её гость стоял, облокотившись спиной о стену, и ждал её прям напротив ванной комнаты. Он только хотел начать разговор, как девушка его перебила: — Агрест, прости, мне срочно нужно встретиться с подругой? — С Сезар? — он поднял бровь, словно удивляясь. — Это не твоё дело. Пожалуйста, уходи, я уже опаздываю. Девушка взяла с вешалки темное пальто и уже надевала его, как заметила, что одногруппник никуда не собирается. Она мысленно подумала, что «Он просто ждёт, пока я соберусь» и надела белые ботильоны. Но и когда она положила ключи в сумку, парень не сдвинулся с места, лишь увлеченно наблюдал за её действиями. — Агрест, ты меня не услышал? Уходи, пожалуйста, мне нужно идти. — Мы же вроде договаривались перейти на имена, Дюпен-Чен? Она прочистила ком в горле, пытаясь вспомнить, было такое или нет. Узость коридора давила на мысли и на ситуацию, ещё шаг и они не смогут разминуться. — Я не припоминаю такого, — кинула она с плеча, когда пыталась найти телефон. И как только он попал в руки владелицы, раздался трелью. Девушка сделала пару глубоких вдохов и сняла вызов. — Аля, прости, я не уследила за временем, и я уже бегу, честно, я через десять минут буду… И из руки выхватывают телефон и ставят на громкую связь. — Аль, ты прости, — звучит низкий мужской баритон, — мы ещё не обсудили наш вопрос, поэтому, вынужден украсть мисс Дюпен-Чен из ваших коготков, пока! И не дождавшись ответа, он скинул вызов. Маринетт, шокированная ситуацией, стояла и хлопала глазами. Её телефон снова разразился трелью и она вывела девушку из состояния статуи. Она потянула рукой к гаджету, но на что она надеялась, если даже на каблуках не доставала до его носа. Парень усмехнулся и поднял руку с телефоном над собой. Ехидно улыбаясь, он смотрел, какие труды прикладывала одногруппница, чтобы добраться до заветного смартфона. Девушка поняла, что просто так она не достанет телефон, поэтому остановилась и ударила его ладошкой по груди. Но это ничего не изменило, парень лишь посмеялся над её действиями. — Я отдам тебе твой гаджет, если мы поговорим. — Мы уже всё обсудили! Отдай телефон! Он покачал головой и, будто бы издеваясь, поднял телефон выше. Тогда девушка сжала кулак и попыталась его ударить, но попытка оказалась неудачной — её запястье оказалось сжато широкой ладонью парня. Она решила ударить его другой рукой, но та тоже оказалась схвачена рукой парня. Из-за массивной груди она не могла видеть всей картины, но явно осознавала, что правая рука парня завладела двумя её руками и сейчас прижимала их к стене выше её головы. Он не пытался сделать ей больно, он не сдавливал руки, а лишь мягко прижимал к стене, словно заигрывая. Но парень не обращал на неё внимания, он крутил в руке телефон, словно до него ему и дела не было. Только сейчас к ней вернулись слова и она решила возразить: — Что ты делаешь? Прекрати, пожалуйста… — тихо сказала Маринетт. Ей было до жути некомфортно находится рядом с, фактически, незнакомым парнем. Да в принципе она не общалась с парнями так близко, а то, что сейчас творил её одногруппник, просто не входило в черты её разума. Дюпен-Чен постаралась покрутить кистями, но не вышло. Агрест лишь усмехнулся и дальше продолжил смотреть на неё с высока. Но телефон снова раздался знакомой мелодией, на которой Маринетт сама поставила контакт Али. Девушка попыталась выбраться из живой «клетки», но её запястья сильнее сжали в стену, а телефон, находившийся в руках парня был выключен и убран куда-то наверх. Они остались наедине. Их тихое дыхание в унисон разбавляло тишину, но от этого не становилось лучше. Маринетт старалась не дышать, не делить воздух с этим человеком, но при каждом движении, она все больше становилась вдавлена в стену, тем самым становилась на его уровень роста. Ее макушка доставала ему до глаз, а нос девушки снова почувствовала терпкий аромат его духов и вновь внизу живота проснулись бабочки. Её мысли одновременно разжигали в ней желание и ненависть. Хотелось разобраться в себе, в этой ситуации, но она как глупая кукла (хоть и не считала себя таковой) пыталась смотреть в его глаза. Она застыла словно игрушка с упрощенной артикуляцией. Дюпен-Чен заметила, как парень смотрел на неё и от этого взгляда по телу прошлась дрожь, а ноги стали ватными. Тогда Маринетт решила украдкой глянуть ему в глаза, но не смогла оторваться — они манили как омут. Острое наслаждение, никогда не являвшиеся к ней, пронзило тело. Наслаждение того, как он смотрит на неё. Машинально Маринетт закусила губу, ощущая как тело начинало гореть, а влечение расти. От любого его движения, каждого его взгляда и вздоха, её возбуждение усиливалось, пуская дрожь и мурашки по всему телу. Азарт влечения захватил её разум и она подалась телом вперед, насколько это было возможно при её положении. Аккуратно, будто разведывая новую территорию, девушка примкнула губами к уголку его губ. Не дождавшись реакции, она отстранилась заглядывая ему в глаза. Их лица были в нескольких миллиметрах друг от друга. Маринетт не понимала реакции парня и решила снова попробовать. Она закрыла глаза и по памяти прижалась губами к его. Дюпен-Чен теряла последние капли здравомыслия, растворяясь в ощущениях прижатых вплотную губ. Девушка чувствовала заинтересованность парня, но почему то хотела сделать всё сама. Она обхватила своими губами его верхнюю, и аккуратно поцеловала. Парень застыл, не осознавая происходящего, словно он давал время подумать, правильное она решение делает или нет. Все ещё с закрытыми глазами Дюпен-Чен переходит поцелуями на скулу, линию челюсти, возле уха. Она почувствовала как от этих действий его дыхание стало прерывистым, от поцелуев рядом с ухом он начинал громче выдыхать воздух из легких. И когда воздух накалился до предела, стало жарко даже дышать, Маринетт почувствовала, как слегка затёкшие руки спали по стене, но не надолго. Мужские руки подхватили её и посадили на маленький комод, чтобы они находились на одинаковом росте. Теперь девушка уже просто подчинялась ему и его инстинктам. Её руки оказались у него на плечах, а его на девичьей талии. Теперь Дюпен-Чен следовала его желанием. Адриан подался вперед и коснулся её рта. Его губы обхватили её, проезжая языком по нижней, разжигая новые нотки вожделения. Её неумелые движения губами, казались заводили его только больше, и если бы не приличия, он бы взял её прям на этом комоде. Внизу живота нарастал комок возбуждения, который кричал «Остановись, глупая!» Но она не могла. Маринетт чувствовала, как Агрест приоткрыл свой рот, и заскользил своим языком по её губам, углубляя такой сладкий поцелуй. Его язык исследовал каждый уголок рта Дюпен-Чен, сплетаясь вместе с её. Мысли навсегда было покинули её разум, но мужские руки заползли под толстовку и начали поглаживать её изгибы. Ток прошел по коже, но не от возбуждения и желания, а от осознания ситуации, в которую она попала. Она словно ошпаренная оттолкнула парня, а тот врезался в шкаф. — Уходи! Немедленно! — внутри девушки всё сжимается практически мгновенно, когда она видит его красное от возбуждения лицо. Осознание расходится по голове, оставляя после себя отвратительный осадок, а пазлы в голове соединяются один за другим, воссоздавая полную картину случившегося. В этот момент Маринетт всё осознает, и внутри её словно что-то рушится. Она на несколько секунд замирает, смотря на него, будто время останавливается. Это чувство мать называла «осознанием сделанного». Когда внутри все падает, один за другим, как домино: жизнь, отношения, счастливое будущее её, как медалистки. Видимо, не научила её так вечеринка последствиям. Значит, она учиться на более жестких примерах. Адриан хотел ей что-то сказать, но она его перебила криком. Она кинула его вещи за дверь и вытолкнула его, не давая договорить. Закрыв за собой дверь, Дюпен-Чен прижимается к ней спиной и смотрит вперёд, в одну точку. Осознание того, болезненно кольнуло её в бок, от чего она хотела вернуть все назад. Не совершать эту ошибку. Маринетт ощущает, как её сердцебиение возрастает, давя на грудную клетку, и становится сложно дышать, девушка старается отогнать эти возгласы в голове, которые крутились снова и снова, как заезженная пластинка:«Уже ничего не будет как раньше…»