***
Уже несколько минут Маринетт смотрела в маленькое белое зеркальце, которое стояло у неё на письменном столе. Глядя в свое отражение, она жалела о том, что не купила косметики, ведь сейчас бы ей пригодился консилер и тональный крем, чтобы скрыть все изъяны кожи после бессонной ночи. Юная леди грустно рассматривала личико. Сейчас ей казалось, что она вовсе не идеальна и не прекрасная. Обычная серая мышь, ничего из себя не представляющая. Хотелось вновь залезть в юбку миди и теплый вязанный свитер, сжечь новую одежду, и забыть всё. Дюпен-Чен сделала небольшой массаж для лица, чтобы её отражение хоть как-то посвежело, а после нанесла гигиеническую помаду на губы. Собрала темные волосы в низкий хвостик, спрятав резинку под одной из прядей локонов. А после хмуро глянув на себя, встала со стула и подошла ко шкафу. Достала с полки синюю юбку и черную кофту, сложила ровно домашнюю одежду и положила её в выдвижной ящик. «Везде должен быть порядок…» Маринетт плюхнулась на диван, пытаясь понять, как дальше действовать. Сознание подсказывало, что для начала бы нужно одеться. И она, недолго думая, согласилась с ним. Первым делом на ноги она натянула черные колготки, затем надела кофту, а после заправила её в юбку. Девушка покосилась в зеркало, где на неё точно так же смотрело отражение. «Да бред это всё!» Хотелось бросить эту затею, но кроме Дюпен-Чен это исправить никто не мог. Брюнетка запрокинула голову назад, утыкаясь взглядом в белый потолок. Сознание рисовало темные узоры в мыслях, вычеркивая счастливые моменты жизни Маринетт. По щеке покатилась слеза, за ней ещё одна. И вот девушка уже задыхалась от нахлынувших эмоций. Она не могла вздохнуть, вместо этого в горле появился неприятный ком, руки засаднило от ногтей, что впились острыми краями в ладони. Ещё миг, и она отпустит слабину, сейчас ей просто нужно время, чтобы смириться, чтобы забыть и успокоиться…***
Студентка шла по улице разбрасывая ногами опавшие желтые листья. Нос удачно спрятался в теплом шарфу, а голову прикрывал берет. Серое пальто облегало тело, согревая. Черные ботинки шоркали по асфальту, донося до ушей неприятный звук. И вот она уже стоит на пороге колледжа. Сердце сжалось, паника в груди нарастала. Дрожащими руками Маринетт достала пропуск из сумки, приложила к турникету, а после, улыбнувшись охраннику, прошла во внутрь. Берет немного растрепал волосы, поэтому девушке пришлось переделать прическу. Ладонями она пригладила торчащие пряди, а после завязала их резинкой. Дюпен-Чен поежилась, а после приложила руки на батарею, но отопления не было. За последние несколько дней плюсовая температура сменилась на минусовую, а учебные заведения так и не сделали отапливаемыми. Тогда брюнетка уложила на плечи шарф, взяла в руки сумку и отправилась на первую пару. Идя по коридору её оглушали звонкие переговоры студентов и преподавателей. Казалось, уже все знают о её проступке с клубом и поцелуем с Агрестом. Ладонь непроизвольно сжалась в кулак — оборонительная позиция. Вдалеке узкого коридора показался кабинет, который мог её спасти. Дюпен-Чен почти бежала, до того момента, пока рядом с ней за угол не зашла Хлоя, громко выкрикивая своего парня. И сейчас у Маринетт было два варианта, проследовать за блондинкой и высказать всё Адриану, либо же, пожав хвост спрятаться в аудитории. «Прекрати быть нюней! Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим!» Громко выдохнув, брюнетка развернулась и пошла следом за Буржуа. Её каблуки отстукивали от бежевой плитки, и этим самым не выдавали слежку Маринетт. — Адриан! — громко воскликнула девушка, от чего Дюпен-Чен вжалась в стенку, — Я до тебя всю неделю дозвониться не могла, и сейчас ты меня избегаешь! Имей совесть, объяснись! — Хлоя, я плохо себя чувствовал… «Неужели это наш поцелуй выбил Адриана из колеи?» — Это не повод не отвечать на звонки и вообще! Маринетт громко выдохнула и резко оторвалась от стенки, показывая себя влюбленной парочке. Буржуа скривила недовольную гримасу, на её губах уже читался посыл «иди куда шла». А от взгляда Адриана сердце чуть не остановилось. Его зеленые грустные глаза за секунду словно обрели жизнь. Зрачки расширились, а губы сдвинулись в едва различимой улыбке. — Адриан, я могу с тобой поговорить? — тихо прошептала студентка, надеясь, что эти слова услышит адресат. — Да что ты себе позволяешь, мышь?! Проваливай отсюда, пока я сама тебя с лестницы не спустила! — Хло, оставь нас, — глаза дочки мера надо было видеть, она не ожидала такого от своего возлюбленного, — Позже встретимся. Щеки блондинки надулись и покрылись красным от негодования. Но она молча проглотила свое поражение, и злостно глянув на свою одногруппницу, ушла. — О чём ты хотела поговорить, Маринетт? Парень придвинул её за руку мигом лишая девушку рассудка. В мыслях пролетела картинка их вчерашнего поцелуя. — Во-первых, — она дала себе звонкую пощечину, — не называй меня по имени, Агрест. А во-вторых, я пришла поговорить. — Вот как, Дюпен-Чен, — он убрал ладони от её кистей, и сложил руки у себя на груди, — я тебя слушаю. — Всё, что произошло вчера — забудь. Это просто помутнение рассудка, не более. Я чувствовала себя ужасно, и решила на ком-то отыграться. — Не знаю, можно ли считать помутнением рассудка твои стоны с моим именем, — он усмехнулся, вгоняя девушку в краску и в негодование. — Заткнись! Ещё не хватало того, чтобы это кто-то услышал! Я тебя предупреждаю, Агрест! Если ты это кому-то растреплешь, и про клуб, — её голос опустился до шепота, — и про поцелуй, тебе не жить! — Знаешь, джинсы с худи на тебе смотрелись более выгодно, чем эти балахоны. — Агрест! Я больше ничего не хочу знать не о тебе, ни о наших взаимоотношениях! Просто скройся с моих глаз! Прощай! Сердце было готово разорвать грудную клетку. Маринетт в последний раз взглянула в его глаза, а после, попрощавшись, ушла в аудиторию. «Я сделала это! Я смогла! Теперь нас с ним больше ничего не связывает!» На душе пели птицы от её небольшого, но очень грандиозного успеха. В этот момент, совесть, что словно кошка царапала грудную клетку, успокоилась, и заснула, тихо мурлыкая. Дюпен-Чен укуталась в шарф, и довольная собой, уселась за парту, чтобы выслушать ещё одну лекцию от преподавателя. На душе было невероятно спокойно, теперь ей не придется переживать о том, что её мать обо всем узнает. Сейчас она могла спокойно улыбаться, глядя на Хлою, что окидывала её оценивающе-мерзким взглядом. «Всё налаживается!»***
Отсидев три пары Маринетт с уверенностью заверяла себя, что её больше ничего не связывает с этим человеком, что поцелуй ей не понравился, и вообще все это случилось насильно. Натягивая рукава пальто, Дюпен-Чен пыталась набрать номер подруги, которая отсутствовала в этот день в колледже по неизвестным причинам. В который раз из трубки доносилось «Абонент находится вне зоны действия сети», и это заставляло Маринетт нервничать. Спускаясь по засыпанными листьями ступенькам, студентка про себя ругалась на Сезар. Ну куда она могла пропасть? — Маринетт? Девушка сначала даже и не поняла, что её зовут и всё так же продолжала держать телефон у уха, стараясь дозвониться своей пропаже. — Мари Дюпен-Чен! — её схватили за руку, разворачивая к себе. Несколько секунд на загрузку и ещё пару на осознание. Перед ней стоял друг детства, который уехал учится в другой город! — Натаниэль! — студентка радостно накинулась на парня, сжимая в своих объятьях. — Вот это встреча, Чен! — он усмехнулся, обнимая подругу. — Ты каким ветром здесь? — брюнетка отлипла от Куртцберга, и с улыбкой начала закидывать его вопросами. — Я до зимней сессии буду в Париже, меня отправили сюда, как лучшего студента нашего факультета, представляешь? — он достал телефон, чтобы показать свои работы. И действительно, за эти несколько лет, что они не виделись, Натаниэль подрос, не только внешне, но и харизмой и умениями. Острые скулы подчеркивали лицо, тонкий нос и немного густые брови были вообще пределом мечтаний всех девушек. Рыжие волосы телепались на ветру, немного путаясь. — Ты так похорошел, неужели до сих пор один? Парень неловко усмехнулся, казалось, он хотел увильнуть от этого вопроса. — Ну, говори же! — брюнетке не терпелось услышать ответ. — Маринетт, — послышалось где-то сзади, — мы не закончили наш разговор.