"Правильная" девочка

— Маринетт, — послышалось где-то сзади, — мы не закончили наш разговор. Сердце остановилось, она перестала дышать. Знакомый запах тела всё приближался, заставляя сходить мысленно с ума. «Что ему нужно от меня? Нет, пожалуйста, оставь меня…» — Адриан Агрест, с чего бы ты начал общаться с Маринетт? — вступился за подругу Куртцерберг, закрывая её своей рукой, — Парень, уйди, мне нужно поговорить с ней, — Нат обхватил запястье Дюпен-Чен, заводя девушку за свою спину. Зрачки голубоглазой забегали по напряженному лицу Агреста. Такое ощущение, что ему было неприятно видеть как кто-то другой касался её. Челюсть Адриана сжалась, лишь взгляд выдавал тихую спокойность мыслей. — Агрест, — пикнула брюнетка, — нам не о чем говорить, — тихий голосок сливался в общей кутерьме звуков, — я уже всё тебе сказала… — Видишь? Ей не приятно с тобой общаться, проваливай! Блондин ехидно улыбнулся, прохрустел пальцами, а после посмотрел в глаза своему сопернику. — Ты где смелости набрался, парень? Или ты мне кисточками угрожать будешь? — Знаешь, хоть я и художник, но за себя, а тем более за подругу детства я постоять могу! Адриан повел глазами, осматривая Натаниэля, словно оценивая его возможности. Его взгляд словно кричал «Проверим, щенок?». Атмосфера с каждой секундой накалялась, нужно было что-то сделать! И вот когда Агрест подошел практически в плотную к Куртцербергу, Дюпен-Чен выбежала из-за спины друга, и схватила руку блондина, останавливая его. — Не смей, — уже более уверено сказала она, поднимая глаза, — Ты можешь делать гадости мне, но не смей трогать близких мне людей. Ты мерзок, Агрест. Уходи. — Я то уйду, Дюпен-Чен, — он усмехнулся, переводя взгляд на Ната, — но ты пойдешь со мной. В считанные миллисекунды парень поднял Маринетт, закидывая девушку к себе на плечо, словно пушинку. Его правая рука прижала талию девушки к своему плечу, а левой рукой он взял сумку брюнетки. — Что ты творишь! Пусти меня, придурок! — бушевала она, стуча кулаками по его спине. — Прости, друг, я вынужден удалиться, — он улыбнулся Натаниэлю, — С Дюпен-Чен поговоришь позже. Пожал бы руку, но не могу. Не скучай! Адриан развернулся, оставляя недоумевающего Куртцерберга одного посреди колледжной площадки. Рыжий обернулся на спину блондина, смотря как Маринетт с каждым мгновеньем краснеет, стараясь сжаться, чтобы этого позора никто не увидел. Он, конечно, мог побежать вслед за Агрестом, но это бы ему ничего не дало. Но Нат знал, как испортить жизнь «звезде» данного учебного заведения с помощью парочки слов, сказанных его девушке.

***

— Что ты этим пытаешь добиться, Агрест? Да пусти ты меня уже наконец-то! — сотые угрозы дали свои плоды и Дюпен-Чен наконец-то поставили на землю. Она огляделась, замечая, что находиться в незнакомом районе Парижа. Несколько высоток перемешивались с пятиэтажными зданиями. Где-то вдалеке виднелся парк, а с другой стороны ряд магазинчиков с разными назначениями. — У меня несколько вопросов к тебе, Агрест! Во-первых, что это за место? Во-вторых, какого черта ты творишь? Я же тебе уже всё объяснила! Нас не может ничего связывать! Тот поцелуй ничего не значит! Ты для меня ничего не значишь! У тебя есть девушка, которая могла видеть нас! Твою мать… — Маринетт вздохнула прикрывая руками рот, — Все могли видеть нас! Агрест, ты придурок! Что теперь со мной будет… — Выговорилась? — Он подошел ближе к девушке, — Я же уже сказал, нам есть, что обсудить. — Конец моему красному диплому… Конец всему живому… Мне конец… — брюнетка закрыла глаза ладонями и через несколько секунд послышались тихие всхлипы, — Я не оправдала ожиданий матери… Она… Она… — Тише, успокойся, — парень раскрыл свои руки, обнимая девушку. Дюпен-Чен сглотнула комок из слез, когда поняла, что холодный весенний ветер не обдувает её тело, она открыла глаза, и увидела темный свитер парня. Нос сразу защекотал приятный запах его парфюма. И на душе стало так тепло, ей показалось, что она чувствует себя в безопасности. С одной стороны, Маринетт осознавала, что сейчас поступает неправильно, ведь ещё с утра твердила ему о том, что им нужно забыть всё то, что произошло между ними. Но с другой, сейчас, когда его подбородок лежал на её макушке, его руки крепко сжимали талию девушки… «Зачем я твердила себе, что этот поцелуй ничего не значит? Что я ничего к нему не чувствую, и всё прошедшее было сделано только на эмоциях? Зачем обманывала себя, что забуду его аромат, его цвет глаз и его улыбку?» Ей стало тепло то ли от своих мыслей, то ли от близости одногруппника, что сжимал её хрупкое тело, стараясь успокоить нарастающую истерику. «Это неправильно, Маринетт… Ты не такая… Тебе нельзя…» — Адриан, я… Прости меня… Но я так не могу. Нас больше ничего не связывает. И никогда не связывало. Молю тебя, просто забудь о моём существовании… — Дюпен-Чен тараторила это ему в грудь, надеясь, что он услышит её тихую мольбу. — Нас многое связывает. Просто ты пока это не поняла. Я не собираюсь тебя оставлять. прекрати говорить глупости. — Господи, Агрест, что ты несешь? — она оттолкнула несопротивляющегося парня от себя, — Хочешь сказать, что от одного поцелуя ты себе что-то на придумывал? — Мари… — брюнетка покачала головой, а после вытащила из кармана кулак с каким-то содержимым. — Вот, возьми, — она протянула ладошку, — Это лепесток от твоей розы. Возможно, так тебе будет легче меня забыть. Прости, Агрест. Но так будет лучше. Она натянула улыбку на своё лицо, пытаясь показать безразличие. Затем развернулась и засеменила ногами в попытках сбежать. Губы начинали подрагивать, а глаза щипать. Дюпен-Чен ушла из этой битвы проигравшей. Той, на чьих чувствах перестали играть и сказали правду, думая, что Маринетт согласиться.

***

Как только студентка захлопнула дверь квартиры, из глаз сразу хлынули слёзы. Горло сжимало от подкатывающей истерики. Все признаки указывали на то, что она поступила неправильно. Дюпен-Чен представила весы. На одной чаше была мать с правильными устоями, а на другой Адриан. Маринетт хотела сохранить отношения со всеми, но не могла. Если Сабина узнает, что выбор дочери пал на такого парня, то она навсегда посадит её под замок, а того хуже вообще откажется от дочки, за то, что она разбила её материнское сердце. Брюнетка сделала несколько успокаивающих дыхательных медитаций. И это немного помогло. Вот только покрасневшим глазам это вовсе не помогло. — Мне нужно просто отдохнуть…

***

Прошло некоторое время перед тем, пока девушка окончательно успокоилась. Дюпен-Чен села на кровать, притягивая ноги к груди. Зачем Адриан ломает её жизнь? Знает же, что с такой матерью ничего не светит. Да и в принципе у них с Агрестом не было ничего общего кроме того поцелуя. Что случилось с этим блондином? Он ведь всегда был с Хлоей. Неужели на зло? Сердце забилось сильнее. А если он на спор решил использовать Маринетт ради своих целей? Поцеловать, заняться сексом, снять это всё исподтишка, а потом опозорить её при всех. Но зачем тогда он отшил Натаниэля? — Я же хотела ему позвонить… Только Маринетт взяла в руки телефон, как вдруг с грохотом распахнулась входная дверь, ударяясь о стенку. Девушка подскочила, испугавшись резкого звука, но вот только она совсем не ожидала увидеть нарушителя её покоя. Мама… Женщина, словно сплюнула яд, а затем посмотрела на дочь. Её глаза горели ненавистью, обидой и злостью. — Так вот чем ты занимаешься, когда я уезжаю в командировки, чтобы прокормить твою тушку? Ходишь по клубам? Трахаешься с парнями? Скажи, ты уже не девственница, да? Порченная? — она начина надвигаться на дочь, а брюнетка отходила назад, в попытках спрятаться. — Мам, ты чего… — Не смей назвать меня матерью! Ты мне больше не дочь! — Сабина схватила Маринетт за руку, — Собирай свои вещи и выметайся из моего дома. Я больше не хочу тебя видеть.