***
— Дюпен-Чен? — девушка почувствовала, как кто-то легонько потрепал за плечо. Девушка поднялась на локтях, протерла глаза и уставилась на блондина, вернее на его пресс. Она проморгалась, пытаясь понять галлюцинации это, или же сон. Маринетт приоткрыла рот, уже хотя что-то сказать, но парень перебил её. — Ты спала на столе? Совсем что ли? Разбудила бы меня, я уже привык спать на полу, — он усмехнулся, кажись замечая её растерянный взгляд, — Вот твой кофе, — как ни в чем не бывало, Агрест протянул ей кружку. — С-Спасибо… А т-ты? — она пыталась унять дрожь в голосе, но предательское заикание, и щёки, больше похожие на спелую вишню, выдавали её полностью. — Ты прости, что я в таком виде, только из душа вышел, сейчас позавтракаю и приведу себя в нормальный вид. «Нет, не надо!» Она же не сказала это в слух? Что этот блондин себе позволяет? За этот месяц он не позволял себе такого, даже когда выходил из душа, он всегда был одет в домашнюю одежду, а тут. — Пей кофе, а то остынет, — он усмехнулся, наблюдая как Дюпен-Чен краснеет ещё больше, и опускает глаза на столешницу, — Какие планы на выходные? Неужели посвятишь их учебникам? — спросил парень через несколько минут, давая соседке прийти в себя. — Думала прогуляться с Альей, но она уехала с куда-то с Нино, поэтому останусь дома. — Может отменишь свой запрет на один день, и мы прогуляемся по городу? — Какой заперт? — Маринетт оторвала свой изучающий взгляд от столешницы. — Такой, что мы можем общаться только на пределах этой квартиры. Или уже забыла? Я мотнула головой, отрицая. Глупое предложение, которое останавливает меня, чтобы не признаться ему прямо сейчас. Но я должна это сделать. Прямо сегодня. Если нет, то мне придется съехать, чтобы больше не мучать себя своей бессовестностью. — Да, думаю можно. Тогда я пойду собираться? — он кивнул, допивая крепкий кофе.***
Они шли по спальному району Парижа, там, где практически всегда пустовали улицы. На самом деле сейчас Маринетт хотелось оказаться рядом с Эйфелевой башней, или же посмотреть на темные воды Сены. А ещё лучше, аккуратно взять Адриана за руку и мило щебетать, словно птицы по весне. — Знаешь, а у нас сегодня праздник, — неожиданно начал Агрест, — сегодня ровно месяц, как мы являемся соседями, — он усмехнулся, поворачиваясь ко мне. — Ты шутишь? Не мог он так быстро пройти! — Дюпен-Чен в мыслях начала считать дни, так это или не так. И сложив «два плюс два», убедилась в словах Адриана, — Ты прав. Представляешь, ещё недавно я действительно думала, что мы не сойдемся характерами, а сейчас живем вместе, как закадычные… друзья! — она мило улыбнулась парню. — Да, ещё и котенка завели, точно друзья! Наверное, у них была такая игра, кто быстрее убьет друг друга колкостью в самое сердце. Но никто из них не хотел отступать. Что же, Маринетт, если ты затеяла игру в «друзей», то тогда будем играть по твоим правилам. Он что, передразнивает мои слова? Не выйдет Агрест, этой ночью я уже всё для себя решила. И ты будешь играть по моим правилам! — Может тогда закажем чего-нибудь? А то ты уже устала каждый вечер, как настоящая подруга, стоять на кухне и готовить мне ужин, — он сделал вид, что это не он сказал эту колкость, лишь указал рукой на один из ресторанчиков, — Этот хороший, часто здесь заказывал, пока у меня не появилась очаровательная соседка, которая умеет готовить. Дюпен-Чен отвернулась, пряча смущенные щеки. Господи, он её сегодня запланировал на тот свет свести своими двусмысленными подкатами? Через силу она кивнула, соглашаясь на предложенный ресторан. Но когда они подошли к заведению, девушка отказалась заходить, сославшись на то, что он лучше знает ассортимент, а она пока что позвонит Алье. Мило помахав Агресту, она набрала в грудь побольше воздуха. Хотелось кричать! Маринетт старалась отдышаться, словно от пятикилометрового забега. Тишину мыслей разбивал оглушительный стук сердца, скромно пробившийся в уши. Прошло несколько мучительных минут, как только девушка осознала, что парень флиртовал с ней! Но в друзей, особенно в соседей влюбляться нельзя! Это неправильно! А если сосед слишком сексуален? Тогда можно перейти тонкую границу дружбы? Ведь все это взаимные насмешки, искренние разговоры на те темы, которые она даже с Альей не задевала, неловкие прикосновения, квартира, что приняла их словно родных. Вот только они всё никак не примут друг друга. — О ком задумалась? — он подкрался сзади, аккуратно кладя руку на плечо, от чего девушка громко взвизгнула. — Не смей так пугать! — А то что? — Маринетт была готова поклясться, что эта едкая ухмылка, признак проявления влюбленности к ней. — А то останешься без соседки, и без ужина! — они засмеялись, так искренне и душевно, что бабочки в животе сделали кульбит. — Ужин привезут в семь часов, куда ещё сходим? Маринетт воодушевленно рассказала маршрут, по которому она хотела прогуляться. Адриан согласно кивнул, а после потащил подругу по самому длинному пути. Благо в этой уютной столице Франции все достопримечательности находились близко. Друзья начали свой обзор с прогулки по Марсову полю, общественного парка, находящегося на левом берегу Сены, по совместительству находящейся с ним Эйфелевой Башней. Правда долго там находиться не получилось из-за плотного потока туристов, и нескольких поклонников Агреста. Да таким, что им пришлось скрываться, убегая в другое место. И следующим, не менее популярным местом оказалась Пирамида Лувра, где тоже было много путешественников. Поэтому, смирившись с участью плохо проведенной экскурсии, Маринетт предложила прогуляться до дома по берегу Сены. Удивительно, но под вечер поток туристов стал меньше, но все так же заставлял чувствовать себя немного дискомфортно, особенно когда к Адриану подходили молодые девушки, чтобы сфотографироваться и получить автограф. — Иногда я ненавижу быть моделью, — пожаловался Адриан, смотря на уставшую Дюпен-Чен, — мой личный рекорд — пятьсот сорок три автографа, я думал, что останусь без руки, — девушка подхватила его утомленный смех. — А я наоборот завидую тебе белой завистью, это же сколько знакомых у тебя появилось за столько лет жизни! Мне бы столько, а то за всю свою жизнь я дружила только с Альей и Натаниэлем… Ну и с тобой, — Маринетт остановилась, опираясь руками на перила, утыкаясь взглядом в темную гладь. — Не спорю, знакомые это хорошо, но иногда сильно устаешь от этого. Но если хочешь, могу взять тебя на какую-нибудь съемку. А то ты так грезишь, что это легко! — Нет, нет! Я не в коем случае не хотела тебя обидеть, — она сжалась, видя его спокойное, ничего не выражающее лицо, — Я к тому, что это очень интересная профессия. Адриан кивнул, уходя в свои мысли. Маринетт сжала губы, понимая, что сказала что-то не так. И как после такого признаваться в чувствах? Она же всё испортила! Вдруг Агрест нежно взял Дюпен-Чен за кисть, плавно отодвигая от перил, а после повел сквозь людей, все также держа девушку за тонкую ладонь. — Маринетт, — начал Адриан, отпуская руку, когда они вышли из толпы туристов, — ты говорила, что не общается с отцом, можешь рассказать почему? Дюпен-Чен сжалась, обхватывая себя руками, обнимая. Грустно усмехнулась, пряча нарастающие слезы. Ей больно говорить об отце. Она его очень сильно любит, но не может видеться с ним, из-за его новой семьи. — Официально они с мамой расстались, когда мне было три года. Я смутно помню то время, словно мой мозг стер все плохие моменты. Иногда я вспоминаю, словно наяву вижу, как мама громко кричит на него, выгоняет, а я стою у двери, тяну к нему руки, и кричу вперемешку со слезами, «папочка не уходи». Он поцеловал меня в лоб, и ушел. После этого я ничего не помню. Я не видела его уже десять лет, только на фотографиях с его новой семьей, но ведь это не считается? Верно? Последняя нашла встреча произошла на мое седьмое день рожденье. Тогда он тайком от мамы пробрался ко мне и вручил плюшевого кота. Но, как только об этом узнала мать, она разорвала его, остался лишь синтепон и куски ткани. Кажется, именно тогда я перестала доверять ей, и как оказалось не зря. Но я отклонилась от темы, — девушка на миг задрала голову, наблюдая за россыпью звезд, — Я помню, как твердила матери каждый вечер, стоя у двери, что «папочка вернется, он просто задерживается на работе». Но чуда не происходило. В какой-то день она просто не выдержала моей истерики и ударила меня. Мы обе перепугались, но тогда я не придала значения тому, что это может повториться, — Дюпен-Чен шмыгнула носом, пытаясь сдержать слезы, — когда мне исполнилось девять, я подслушала разговор мамы с подругой, где она говорила, что отец переехал в семнадцатый округ. Тогда я подумала, что нас разделяют всего несколько станций метро, и мы наконец-то увидимся, но этого так и не случилось. В десять лет маме пришло извещение о том, что на меня открыт счет, и туда каждый год поступает круглая сумма от моего отца, она обрадовалась, а мне было всё равно. Я считала это предательством, каждый дурак может откупиться за деньги. Знаешь, — она посмотрела в зеленые глаза, своими голубыми, на которых уже виднелась пелена застывших слез, — если бы он просто попытался поговорить, я бы простила его. Не важно, что прошло уже столько лет, я уже простила его… Я люблю его, Адриан… Знаешь, какое желание я всегда загадывала, когда задувала свечки на торте? «Позвони мне, скажи, что любишь, я не хочу тебя терять», — Маринетт всхлипнула, громко вздыхая, ей больно это вспоминать, разбитая душа давала о себе знать, — Но с каждым годом я понимала, что все мои желание пустота. Никогда не будет как прежде, и скорее всего, я больше никогда его не увижу… — Иди сюда, — Агрест притянул Дюпен-Чен к себе, обнимая, руки легли на её лопатки, а голова на её плечи, все ближе прижимая к себе, — почему ты сама никогда ему не звонила? — Мама запрещала, говорила, что он ужасный человек. Но я так не думаю… Последний раз, когда я ему пыталась позвонить было около шести лет назад. Сейчас уже не вижу смысла… — Может он тоже хочет пообщаться с тобой? Просто ты выстроила такой барьер, что не каждый человек сможет к тебе проломиться, лишь упертые, как Алья, или любящие, как… — Просто боюсь ошибиться ещё раз, — перебила его Дюпен-Чен, она не хочет знать, кто её может любить кроме него, — и если можно, я не хочу обсуждать эту тему, она слишком сильно давит на мою психику… Он кивнул, сильнее сжимая хрупкую девушку в объятьях. Маринетт примкнула к нему всем телом, стараясь избавиться от негативных эмоций, от которых хотелось плакать, до одури растирая глаза, пытаясь стереть вместе со слезами потекшую тушь. Адриан невесомо поцеловал девушку в макушку, так, чтобы она не заметила, и ему удается это сделать. Агрест мягко выпустил брюнетку из своих рук, поправляя её задравшуюся кофту. Он улыбался ей, смотря в её бездонные синие глаза. Её родители, кем бы они не были, просто волшебники, если смогли подарить ему такую прекрасную девушку. Казалось, уже ничего не может помешать им идти держа друг друга за руки. Кроме телефона, что с тихой вибрацией напомнил о себе. — Мистер Агрест, слушаю, — в секунду парень стал серьезным, пугая Маринетт, неужели их прекрасный вечер оборвется его работой, — Скоро буду. — Тебя снова вызывают на съемку? — он улыбнулся, сквозь тихий смех. — С нашей прогулкой мы совсем забыли про ужин, пойдем, а то его съест охрана, — Дюпен-Чен улыбнулась, делая заметными ямочки на розовых щечках. Этот момент Адриан запомнит на всю свою жизнь.***
Маринетт обнимала Шелли, что соскучилась в долгой разлуке, и сейчас совсем не хотела слезать с рук девушки. Адриан же тихо смеялся, наблюдая за тем, как кошка, буквально, хотела зализать его соседку. Парень включил тихую, ненавязчивую музыку на телевизоре, и стал раскладывать их ужин по тарелкам. Из коробок показался нисуаз с курицей, затем стейк с овощами гриль и… красное вино? — Адриан? Ты пьёшь? — он усмехнулся. — Неожиданно, правда? — Дюпен-Чен нахмурила брови, — Ладно, ладно. Позволяю себе несколько бокалов в пару месяцев. На сама деле где-то в шкафу у меня стоит несколько старых бутылок, но я решил взять новое, вдруг ты тоже захочешь. — Я пила один раз в жизни, до сих помню то ужасное утро, когда не могла проснутся, — соседка спустила с рук животное, пододвигаясь ближе к тарелке, — Честно говоря, я не понимаю, как вы его пьете. — Хочешь налью? Это тебе не водку с текилой смешивать, между прочим очень хорошее Шато Марго, — Адриан достал две кружки, потому что бокалов в квартире не обнаружилось, а после разлил туда немного напитка, — Знаю, это такое кощунство, вино за пятьсот евро пить из кружки, — Он усмехнулся, наблюдая за тем, как Маринетт подавилась воздухом. — Это за партию? — Сосед помотал головой, — За бутылку? — он кивнул, — Но почему оно такое дорогое? — О, Мари, это ещё не дорогое. Помню, к отцу как-то приезжал один друг из Америки, там он преподнес ему Романе-Конти, честно говоря, не знаю правильно названия, так вот, на нынешний курс оно стоит около двенадцати тысяч евро, — девушка похлопала глазами, а затем отодвинула от себя кружку с вином. — Знаешь, кажется, я ещё не доросла до таких напитков, — но Агрест протянул ей кружку обратно. — Привыкай к такому обществу, это понадобится тебе в дальнейшей жизни, — блондин улыбнулся сам себе, замечая, как Маринетт не заметила намека в его словах, лишь покорно делая глоток вина. — Терпкое… — парень кивнул, — Такое и должно быть? — Через несколько глотков привыкнешь. Начнем наш ужин? Маринетт опустила глаза в тарелку, натыкая на вилку лист салата, затем отправляя себе в рот. Медленно пережевывая, так, как её учила мать, она задумалась над словами Адриана. Сможет ли она переступить через себя, и позвонить первая? А если отец не захочет с ней говорить. Ведь у него уже другая семья, трое детей, жена и счастливая жизнь. Зачем ему обуза в виде старшей дочери, которая уже заканчивает учебу и плавно входит во взрослую жизнь, да ещё и сидит на шее у богатого одногруппника. — О чём задумалась? — парень заметил отстраненность девушки, и решил спросить её об этом, — Об отце? — брюнетка кивнула, — Не накручивай себя, Мари, позволь своему телу просто отдохнуть. А завтра все обсудим. Может поговорим на какую-нибудь нейтральную тему? — соседка вновь кивнула, но уже подняла взгляд на блондина, — Хм… Почему ты решила закрывать учебу только на красный диплом? — А ты не догадываешься? — Дюпен-Чен опустила глаза в почти доеденный салат, ковыряя листья вилкой, — Мама сказала или я медалистка, или я ей не дочь. Адриан почесал затылок, не ожидая такого ответа. Получается, вся мотивация Маринетт это только одобрение матери? Жуть! — А как ты познакомилась с Альей? — парень сделал ещё один глоток из кружки, явно замечая, что потихоньку начинает хмелеть. — Мы знакомы почти с малых лет, ведь не поверишь, Алья единственная, кто прошла «кастинг» — Дюпен-Чен сделал кавычки в воздухе, — от мамы. Тогда она яро считала, что если выбирать правильных друзей, то и будешь всегда находится в прилежной компании. До сих пор не понимаю, как Сезар удается скрывать от Сабины, то что она перестала быть паинькой лет в десять, — она глупо улыбнулась, вспоминая свое израненное детство. — А твой парень, ну Натаниэль, откуда он знает Алью, — Маринетт подавилась вином, отставила от себя кружку и начала бить себя по груди, Адриан хотел было прийти на помощь, но девушке уже стало легче. — Натаниэль? С чего ты взял что он мой молодой человек? — Агрест пожал плечами, — Мы просто друзья, и познакомились ещё в средней школе, он как-то раз подошел к нам на обеденном перерыве и сел за наш стол. Так и началась наша дружба. — Просто он так рьяно искал тебя, а потом просто пропал с радаров, что я подумал, что вы расстались, — Дюпен-Чен махнула рукой, — Он не искал тебя больше? — она пожала плечами. — Помню, как Алья хотела свести нас, это было ещё в средней школе. Мне было тогда тринадцать, вроде, — девушка задумалась, не замечая, как под столом Адриан сжал кулаки, — Кажется, он даже признавался мне в любви, но я не могла начать отношения из-за матери. Если бы она узнала, она бы мне точно весь мозг проела. Поэтому мы остановились на стадии друзей, а после того, как он уехал в другой город в художественную академию, то практически прекратили наше общение. Вот, тогда как раз и встретились… Кажется, девушка вошла во вкус, прося налить ещё вина в её пустую кружку, и Адриан, подчинившись её глупой улыбке и блеску в глазах, заполнил её кружку на четверть. — Маринетт? — её милые, почти оленьи глаза, нашли его, — получается, у такой прекрасной девушки никогда не было парня? Она хихикнула, прикрывая ладонями заалевшие от алкоголя и смущения щеки. Прошел всего час от их ужина, Агресту хоть бы что — его редко брало вино, лишь немного мутило разум, а вот Дюпен-Чен, кажется, сейчас улетит со стула. Блондин подскочил, ловя под руки соседку. — Похоже, кому-то хватит пить, — Адриан цокнул, замечая, как Маринетт тихо обозвала его «Букой», — Всё хорошо? Маринетт кивнула, опираясь спиной на кухонный гарнитур. Девушка долго молчала, словно обдумывая, нужно ли ей говорить об этом с соседом. Её разбитое сердце твердило признаться прямо сейчас, но она ждала первого шага от него. Брюнетка закусила губу, опуская взгляд в пол. Сейчас хотелось вновь почувствовать жар его губ на её шее. — Только друзья, и то те, которых выбрала мама, — Адриану понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Маринетт отвечает на его вопрос, — Поэтому в тайне от мамы я покупала на карманные деньги романы, чтобы хоть как-то почувствовать себя любимой. Знаешь, — она усмехнулась, — наверное, ты стал моим спасительным кругом. Она ведь действительно думала об этом, и отправной точкой стало окончательное расстройство отношений с матерью. Ещё бы чуть-чуть, и она действительно бы стала ей… — Твой поступок спас меня от неминуемого позора, я так давно мечтала о любви, вспоминала те моменты, когда я по-настоящему была счастлива, тогда с тобой, в этой чертовой квартире, где я пережила столько всего, счастлива я была только с тобой. И когда ты ушел, ничего не объяснив, затем мы рассорились с мамой в пух и прах, я думала, что моя следующая отправная точка — клуб. Я не думала о последствиях. Хотела переночевать у Альи, а после на следующую ночь потащить её на вечеринку, как когда-то она меня. Но меня спас ты, и её автоответчик, — Дюпен-Чен провела языком по пересохшим губам, слизывая остатки привкуса вина, — Лучше гадкое похмелье, чем разбитое сердце. — Что ты сказала? — он не слышал ничего, после слов счастлива я была только с тобой, в груди что-то екнуло, ударяясь о совесть, вот тот момент, когда он тоже сможет ей признаться, — Ты понимаешь, что такими словами разбрасываться нельзя? — А это не вино, Агрест, — Маринетт забыла об обещании, вновь нарушив его, — Это мои чувства, что помог открыть алкоголь, — Адриан заметил, как её затрясло. Сейчас она просто стояла, и прикусив губу, смотрела в пол, её плечи дрожали, а пальцы теребили край домашней футболки. Всхлип, ещё один. Она не смогла сдержать эмоций. В его горле резко вырос ком, который не давал ничего сказать, даже сделать движение, он просто наблюдал, как Дюпен-Чен содрогалась от нахлынувших слез. — Прости, я не должна была, — девушка резко отдернула руки от столешницы, словно она обожгла ее огнем, — мне нужно в душ. Маринетт сделал несколько шагов, но мимо Агреста ей пройти не удалось, в одно мгновенье он мягко развернул её, а после прижал к стене. В зеленых глазах горела обида на самого себя, как он мог не заметить, что ей нужна помочь. Его забота, тепло и ласка. Видимо обычной дружбы ей не хватало, но когда порвалась эта тонкая грань? В её потемневших синих очах, он видел себя, восхищение им, и одновременно ненависть к нему. Её зрачки сконцентрировались на его носу, старательно скрывая ту боязнь посмотреть ему в глаза. Осознанность кувалдой ударила по голове, неприятный осадок разошелся по венам, выгоняя алкоголь из крови. Не ведая сам, что творит, парень большим пальцем приподнял её подбородок, слегка притягивая лицо соседки к себе, он плавно пододвинулся к её лицу, заглядывая в темные глаза, ища в них одобрения. А после, получив невидимое согласие, аккуратно, не как в первый раз, поцеловал её. В следующую секунду она мягко отпрянула от него, смотря на сверкающий в приглушенном свете взгляд, девушка водила зрачками по его лицу, с губ на радужки, и обратно. Но парень, усмехнувшись, с силой притянул её за шею, кладя руку затылок, сокращая мизерное расстояние между ними, затягивая в горячий поцелуй, тот, который ждали оба виновных сей ситуации. Она потерялась, не зная, куда деть свои руки, поэтому они остались лежать вдоль тела, словно у оловянного солдатика. В этот раз она отдала управление ему, чувствуя, как теплые волны расползались змейками по всему телу, собираясь где-то внизу живота завязываясь в узел, который мгновенно ударил в голову, забирая остатки рассудка, который хоть как-то контролировал происходящую ситуацию. Ей было слишком хорошо, даже лучше, чем тогда. Она молилась лишь на то, чтобы его губы не останавливали это бешенное танго их сердец и чувств. Чтобы он продолжал сминать её влажные губы с привкусом алкоголя. Дыхание сбивалось, моля двух людей остановится, но они лишь продолжали целовался, увеличивая темп. — Подожди… — Она медленно отстранилась от парня, замечая его затуманенный взгляд. Сердце пропустило удар, ещё один. Он сделал что-то не так? Вопрос крутился в голове, пока девушка пыталась прийти в себя. Её томно вздымающаяся грудь сводила с ума, не давая подумать о чём-то другом, чтобы успокоить вставшую плоть. Адриан поправил ворот рубашки, затем развернулся, поворачиваясь боком к Дюпен-Чен. Это была ошибка, просто влияние алкоголя, не более. Тогда влияние эмоций, сейчас вина. Ошибки можно совершать дважды, так ведь? Девушка сглотнула ком в горле, как же долго она этого ждала. Тело просто трепыхалось, мозг расплавился, словно мороженое, окутанное теплыми лучами солнца. Она хотела продолжения, так что ей мешает самой это сделать. Как тогда, в узком коридоре её квартиры. Он же не оттолкнет её? Маринетт двинулась вперед, обходя задумавшегося парня, вставая перед его лицом, затем секундный взгляд прямо в глаза, словно обозначающий, что сейчас она собирается сделать. Брюнетка схватила ворот его белой рубашки, резко притягивая к себе, настолько, что в первые секунды она даже не поняла, что желанные губы находя на ровне с её. Ещё один импульс в её голове, и она бесстыдно впивается своими губами в его. Прикрывая глаза, робко толкаясь языком в чужие уста, тут же встречаясь с сопротивлением. Жар желанных губ отдается мурашками по телу, ей настолько приятно, что укусив губу парня, она издала приглушенный стон с его именем. Башню срывает у обоих, быстро и бесповоротно. Подхватив соседку под бедра, Агрест усаживает её на кухонный гарнитур, быстро проводя параллели с прошлым поцелуем, он усмехается. Она слишком предсказуема. Адриан успел изучить её каждое, даже самое мелкое, движение. Агрест оставил истерзанные губы, и поцелуями пошел по контуру подбородка, пододвигаясь к уху девушки. Он даже не отдавал себе отчет о тех словах, которые вырывались из его рта, когда он шептал её на ушко. Лишь томный вздох, и откиданная голова назад, сказала ему действовать. Агрест прошелся поцелуями от уха вниз по шее, находя самую чувствительную точку. Он своим телом чувствовал её дрожь, такую сладкую и манящую. Дыхание девушки стало прерывистым, рваным. Адриан смотрел на оголенный участок кожи, сводящий его с ума, и четко понимал, что ему нужно оставить свою отметку. Больше никто не посмеет касаться её. Маринетт только его. Блондин припал к ключице, оставляя невесомый поцелуй, ещё один. Затем, зацепляя кожу зубами, оттянул её, оставляя темное пятно своей страсти. Дыхание опускалось ниже, его руки жадно блуждали по талии девушки, уже бившейся в агонии чувств. Кажется, Маринетт не врала, когда говорила, что Адриан первый. Что же, он воспользуется этой информацией на максимум. В Маринетт не осталось здравого рассудка, мыслей, сознания. Она просто растекалась под его умелыми руками, языком и телом. Эти ощущения были лучше, чем их представляли в книгах. Сложный процесс описывали, как ей сейчас казалось, без чувств, ведь сейчас она ощущала совершенно другое. Все клеточки её бренного тела заполнились любовью и страстью, что медленно сжигала изнутри. Когда Маринетт задавалась вопросом, что такое хорошо, и что такое плохо, она никогда не раскрывала его в таком контексте. Ясность сейчас была вовсе неуместна, ведь сейчас это было совсем не к чему. Что хорошего и плохого произошло после их первого поцелуя? Они сблизились, но Сабин выгнала её из дома. А сейчас? Что помещает сейчас? Ничего. Дюпен-Чен ахнула, когда жгучие губы прильнули к её шее, заставляя вновь простонать его имя. Адриан… Сознание мутит, но так надо. Это правильно. Мужские руки плавно пробирались под футболку, очерчивая напряженными пальцами чашечки бюстгальтера. Каждое его прикосновение вызывало мощный приток мурашек и яркой неги, которая с каждым разом приближалась к ней всё ближе и ближе. Ладони медленно обводили выпирающие ребра, подходя все ближе к заветной застежке. Её пальцы обхватили края столешницы, до побеления костяшек в тонких руках, когда до её слуха донесся тихий щелчок. Откинув ненужную вещь, Агрест плавно прошелся ладонями по выпирающим соскам, затем по самой груди. И лишь от этого движения ему показалось, что все эмоции из него на сегодня уже исчерпаны, до того момента, пока Дюпен-Чен не обхватила ногами его талию, прижимаясь телом к его стану, робко и тихо, шепча на ухо, прося продолжения вечера. Подхватив под ягодицы невесомое тело соседки, он понес её к единственной кровати в этой квартире. Белые простыни обдали нагую спину девушки прохладой, мягко принимая в свои объятья. Агрест навис сверху, разглядывая хрупкое, беззащитное тело, что сейчас принадлежало только ему и никому кроме. Её глаза, мягкие и шелковистые волосы, пахнущие чем-то сладким, она сама стала эталоном женской красоты. Самое лучшее в этом прогнившем мире. Он опирался на локти, тяжело дыша, задыхаясь от отсутствия воздуха в легких, дыхания хватает только на тихий вздох. Стон с её именем. Оно пульсирует в висках, разбавляя остатки разума похотью. От сладостного напряжения внизу живота коленки потряхивает, на губах остался привкус алкоголя. Агрест мягко зафиксировал девичьи руки за головой, отрезая все пути для дальнейшего движения. Эта беспомощность и томные вздохи заводили его обороты на максимум, пока его губы исследовали её самую слабую точку — шею. Адриан жадно покрывал светлые миллиметры кожи, поставляя всё новые и новые бордовые пятна. Он поднялся с локтей с единственным желанием — освободить нагую грудь от мешающей футболки. Блондин сел, утягивая за собой женское тело. А затем резким движение снял с хрупкой соседки широкую футболку. Он резко выдыхает, рассматривая неземную красоту, хотелось поцеловать напряженные соски, и вздымающуюся грудь. Маринетт прикрыла ладонями обнаженную часть, скрывая свое смущение. — Ты слишком прекрасна, не скрывай себя, прошу, — от его хриплого голоса, по телу пробежал жар, и она, словно по волшебству, плавно разомкнула руки. Он улыбнулся, словно хищник, рассматривая свою жертву. Агрест хотел подвинуться к девушке, но она мягко остановила его, кладя свои руки ему на плечи, глазами указывая на рубашку, всё ещё покоящуюся на его торсе. Парень усмехнулся, давая волю Маринетт, но она запиналась, терялась, медлила. Он взял её ладони в свои, помогая расстегнуть первую пуговицу, вторую, последнюю… Дюпен-Чен отблагодарила соседа, легонько откидывая его руки со своих. Её пальцы оглаживали выпирающие ключицы, горящие плечи. А затем она медленно спустила белую тонкую ткань с загорелого, подтянутого тела. Какой-то предохранитель сгорел, срывая тормоза, и она примкнула своими губами к его шее, точно так же, как и он к её несколько минут назад. Пьяняще и ласково её уста проходили по шее, спускаясь к ключицам, оставляя невесомый поцелуй там, где он укусил её кожу, оставлять засос она не рискнула, уж слишком идеальное туловище у него было. Дюпен-Чен замерла, замечая, как улыбка Адриана превратилась в пошлую ухмылку, такую, от которой по телу прошелся разряд, словно из электрошока. Парень толкнул на подушки засмотревшуюся девушку, а после медленно стянул с соседки пижамные шорты, оставляя красную, как рака, Дюпен-Чен в одном нижнем белье. Она становится слишком уязвимой, слишком прекрасной, что ещё больше туманит разум. Агрест бережно обнял её, тело к телу, это интимнее, чем секс, всё сгорит, останутся лишь они, ведь он хочет быть там, где есть она и никто кроме. С ней он видел свет, эта милая особа стала принципом его жизни, только ради её улыбки он возвращался в квартиру, где мог по-настоящему быть счастлив. Если всё будет идти не так, то она всегда придет ему на помощь. А он пойдет за ней даже по тонкому льду. Это истина его жизни. Маринетт доверительно тянулась к его рукам, пряча алеющие щеки в его ключицах, руки, заведенные за его спину, вырисовывали неизвестные узоры, распаляющее желание. Агрест аккуратно убрал выпавшую прядку из пучка волос за маленько ушко, а затем плавно прижался губами к её. Но почувствовав вкус адреналина, Дюпен-Чен взяла ведущую роль на себя, снося все рамки, возведенные Агрестом. Брюнетка прикусила его усмехающуюся губу, за что наказывается. Блондин отодвигается от лица возлюбленной, беря роль ведущего на себя. Горячий язык дразняще прочерчивал линию по нежнейшей коже соска. Маринетт закатила глаза от блаженного удовольствия, забыв о смущении. Алкоголь явно придал ей уверенности, кто знает, если бы не этот ужин, возможно, они бы навсегда остались друзьями. Короткими ноготками она впивалась в волосы возлюбленного, крутя пряди между пальцев. Агрест ласково поцеловал горошину соска, чуть потянув губами, замечая в этот момент, как соседка инстинктивно сжала бедра, он усмехнулся, продолжая свою пытку. Он дразнил девушку, то проводя расслабленным языком, то лаская кончиком, пока одной рукой медленно проводил по второму. Её тело начало дрожать маленькими судорогами, и парень быстро остановил свои манипуляции. — О нет, милая, не сейчас. Ещё всё впереди. Горячим языком он спускался ниже, останавливая поцеловать пупок, а затем лобок. Когда он дошел до сокровенного места, девушка инстинктивно сжала ноги, стесняясь. Агрест смущенно улыбался, и не желая принести дискомфорт соседке, решил продолжить задуманное рукой. Пальцы прошли по помокревшей ткани трусиков, Адриан заурчал, замечая, как Дюпен-Чен спрятала лицо в подушках, тихо вздыхая. Он же, аккуратно поддев нижнее белье, спустил его по тонким ногам одногруппницы. Ладонь инстинктивно потянулась к сомкнувшимся бедрам, аккуратно раздвигая их. — Не стесняйся, — он поднялся к ней, соединив взгляды, — ты прекрасна. Теплые пальцы плавно проходили по самым чувствительным точкам, заставляя Дюпен-Чен ловить звезды. Одной рукой он оглаживал внутреннюю сторону бедра, другой же, аккуратно водил по клитору, едва нажимая, от чего брюнетка тихо вздыхала, закатывая глаза. Девушка мечется, извивается, когда нажимы сменяются на круговые движения. Она, то и дело, лишь успевает хватать ртом воздух. В один миг пальцы спустились с бугорка, пропуская в разгоряченную девушку одну фалангу. Опьяняющие чувства сводили с ума. Ощущение чужих пальцев в себе, от неизвестных ранее прикосновений, жаркое дыхание любовника, и комок разрастающегося возбуждения. Несколько движений в ней, и Агрест решил добавить второй палец, но Дюпен-Чен шикнула, сводя ноги от боли. — Прости, прости, Мари… — Адриан, чтобы отвлечь внимание соседки, мелкими поцелуями обсыпал внутреннюю сторону берда, стараясь расслабить девушку. Их прелюдия была мучительно долгой для Агреста, ведь с Хлоей всё было иначе, но сейчас он просто не мог позволить себе сделать больно этой прекрасной девушке. Через несколько минут Маринетт вновь расслабилась и дала волю тихим вздохам, а после уже сама решила попробовать ввести два пальца. Дыханье сперло у обоих, но брюнетка терпела, понимая, что иначе никак. И спустя несколько долгих движений, она начала получать удовольствие. Дюпен-Чен выгнулась в спине, ловя ладонями его волосы, её хотелось кричать, но вместо этого она кусала губы до крови, глуша собственные стоны. Её тело мелко подрагивало, когда мужчина снял с себя остатки такой не нужной сейчас одежды. Маринетт наблюдала за его подтянутым телом, за редким светом, плавно стекающим по его торсу вниз. Её глаза жадно исследовали всю область не доходя до низа, боясь представить, что её может ждать. Почему-то она знала, что Адриан не сделает ей больно, наоборот, он сделает всё, чтобы всё прошло как можно нежнее. — Ты уверенна? — спросил Агрест, садясь на колени, — В любой момент я остановлюсь, не молчи, если тебе будет больно или неприятно. Маринетт кивнула, поднимаясь на встречу к нему. Сейчас до одури хотелось поцеловать его в последний раз. Ведь всё своё, всё то, что принадлежало ей одной, она разделила всё с ним. И даже если в будущем у них ничего не получится, Маринетт никогда не пожалеет о содеянном. Адриан ответил на сладкий поцелуй, плавно опуская соседку на лопатки, ловя её горячие губы, он нежно улыбнулся ей, стараясь сделать всё как можно бережнее. Кроткое движение, и он плавно проникает во внутрь, громко вздыхая от узкости лона Маринетт. Отвлекающий поцелуй всё ещё работал, хоть Агрест и чувствовал, как Дюпен-Чен напряглась. — Больно? — интересуется Адриан, сдувая с её лица тонкую прядку волос. — Непривычно, — она успокаивает возлюбленного, сжимая челюсть от нарастающей боли. — Сейчас придется немного потерпеть, будет немного неприятно, — она кивнула, обнимая его спину. Ещё один неуверенный толчок, и брюнетка громко выдохнула, чуть не срываясь на крик. Адриан покрывал всё лицо мелкими поцелуями, стараясь унять боль, созданную им самим же. Он остановился, давая Дюпен-Чен привыкнуть к размеру, и как только она медленно кивнула, вновь примкнув к его губам, он продолжает движение, рвано целуя мягкие уста. — Расслабься, когда ты зажимаешь себя, мне тоже немного больно, — он усмехнулся, стараясь донести до возлюбленной слова аккуратно. Маринетт неловко кивнула, стараясь расслабиться. Несколько плавных движений, проникающих все глубже в заветное тело. Вздох, испугавшись Маринетт закусывает фалангу пальца, лишь бы сдержать стоны. — Не смей, девочка, — тихо прохрипел Агрест, — Не молчи, стони, кричи. Я хочу слышать тебя. Она покорно размыкает губы, освобождая палец. От его слов возбуждение девушки нарастало, ей хотелось сильнее, быстрее, жарче, и Адриан поддался, отталкиваясь от её просьб. Его тело требовало большего, но он не мог позволить себе причинить вред этой маленькой, хрупкой девушке. Грань грубости он не переходил, но отчетливо чувствовал, как Маринетт подходила к концу, впиваясь ноготками в его ровную спину. Тонкая грань со стонами порвалась, смешиваясь с признаниями в любви и тихими восхищениями. Ей мало его прикосновений, его дыхания, опаляющего мочку уха, его разгоряченного тела. Всего его. Как она раньше жила без прикосновений Адриана. Ей хочется больше. ближе, громче, жарче. Переставая контролировать себя, Агрест прекратил медленные толчки, сменяя их более глубокими, резкими. Девушка под ним сжалась, запуская пальцы в блондинистую шевелюру, сильно сжимая её. Из горла выбился протяжный стон, смешивающийся с её чувствами. Несколько секунд и девушку догнал её первый в жизни оргазм.Спина изгибается, ноги дрожат, бедра трутся об его в ритме, заданным каким-то неизвестным инстинктом. Она тянет его за волосы, причиняя боль нежной коже головы, но ему всё равно. Кожа к коже. Так близко и неимоверно хорошо. Он так долго ждал этого. Теперь Агрест не позволит никому владеть ею. Маринетт только его, и он будет глупцом, если упустит эту великолепную девушку. Через несколько секунд его самого накрывает оргазм, парень изливает на её живот свое самое сладчайшее избавление. Дюпен-Чен что-то шепчет ему, но Агрест ничего не может расслышать. Тело било крупной дрожью, и кажется, он вернулся в реальность спустя несколько минут. Удалив всё происшествие влажной салфеткой, он усмехаясь смотрел на покрасневшую Маринетт. Она всё ещё стеснялась его. Адриан лег рядом с девушкой, а после потянулся к её обкусанным губам. Брюнетка улыбалась сквозь нежные, почти трепетные касания, совсем не узнавая того парня, что недавно командовал «не закрывайся». Агрест накрыл их простыней, а девушка уткнулась в его плечо, чувствуя себя самой счастливой. Плохо это или хорошо? Это было правильно. Она поступила так, как чувствовало её тело, и здесь была вовсе не вина дорогого алкоголя, он лишь помог ей понять свои настоящие мысли. Дюпен-Чен робко улыбнулась, вдыхая терпкий парфюм любовника. — Я люблю тебя, Агрест, — она усмехнулась, а после закрыла глаза, засыпая.