"Правильная" девочка

Руки трясутся, но она осознанно сделала этот шаг. Ещё одно движение и дверь тихо отпирается. Ни сигнализации, ни кода, ничего, чем можно было бы защитить квартиру от нежелательных гостей. Хлоя сделала первый шаг, ступая на темный дорогой паркет. Даже здесь Мистер Агрест решил сделать так, чтобы его сын чувствовал себя хорошо. Всё оформлено в едином стиле, известному лишь хозяину маленького помещения. Буржуа подтянула на себя створку шкафа, и он податливо заскрипел, открываясь. На полках аккуратно лежали стопочки одежды, рядом с ними был отсек с вешалками, для более длинных вещей. Здесь смешались их запахи: его терпкое кофе и её сладкая карамель. Хлоя сцепила зубы. Молчать больнее, чем кричать, но сейчас она не могла иначе. Раны кровоточили, а она медленно умирала. Их любовь была искренней, чистой. Их любовь была красива. Ей завидовали многие, как жаль, что она сама оказалась по ту сторону баррикад. Но ведь она прощала ему всё! Её любовь делала его сильнее, всё в нем мирила. Рядом с ним менялся и её запах кожи, на тот, родной. Но теперь он больше не принадлежит ей. Тонкими пальцами она взяла с незаправленной кровати мужскую футболку. Хотелось забрать хоть что-то на память. Но и эта вещица пахла ей, той самой, разрушившей их любовь. Голову снесло. От ревности, от обиды, от гнева. Ткань треснула по швам, вместе с последним самообладанием Буржуа. Она не могла остановиться, одна за другой футболки и платья вылетали из шкафа, руша семейную идиллию счастья. Лишь её руки знали одну заданную мелодию, по которой ровно по швам расходилась одежда. Она осмотрелась. Комната была усыпана лоскутами разных тканей, которые олицетворяли её разодранную душу. В самое сердце, на поражение. Но ей не стало лучше, наоборот, она попала в ловушку своего разума, от чего сердце больно билось об грудь. В мойке стояли две кружки с надписью «Лучшему другу», Хлоя не пожалела и их. Мгновенье, и звонкие осколки разлетелись по крохотной кухне, оставляя блондинку одну в горьком смехе. А вдруг она всегда были друг другу чужими? И она просто себе выдумала эту сказку со счастливым концом? Буржуа вырвала из какой-то тетрадки лист, и недолго думала сделал первый завиток букв, затем ещё один, а вскоре на бумаге читалось целое прощальное письмо. Адриан, у меня никогда не было обиды на тебя, я всегда искренне любила тебя, поддерживала. Но видимо, мы сделали что-то не так, раз наша любовь так сломалась, и увы, ни ты, ни я уже не в силах склеить её обратно по осколкам. Это письмо я бы хотела сказать тебе лично, но ты не оставил мне выбора. Я верю, что ты помнишь, как шептал мне слова любви, прямо на ухо говорил что я твоя, и всегда ей буду. Что же изменилось, Агрест? Но я начала замечать, что ты отдаляешься от меня, моя душа высохла, как высохнет и твоя. Без любви она не живет, увы. Тебя никто не будет любить сильнее чем я. Не думай, что ты не поплатишься за это. Я знаю как ты дорожишь ей, поверь, за несколько дней я всё поняла. Но лишь я знаю твою единственную слабость, Агрест, боль любимого человека. Ты умрешь вместе с её душой. Ты погубил и себя и её. И я сделаю вам также больно, как ты сделал мне. Что же до меня, мы больше не увидимся… Никогда. Я уезжаю и больше никогда не вернусь в Париж. Главное, что я жива, Адриан. И на том спасибо, goodbye. Хлоя долго думала, писать ли это, но всё-таки решилась, и выведя внизу листа по скрипту, написала:

Ты больше не увидишь своего котенка, Дюпен-Чен.

Сердце разрывалось от последних строк, но Буржуа держала каменное лицо. Котенок оказался на своей лежанке, она тихо посапывала, изредка, словно хмурила носик и бровки. Взяв на руки Шелли, Хлоя отправилась к двери. Она уже была готова положить руку на дверную ручку, как вдруг в голову пролезли мысли о том, что всё это за зря. Маленькая душа не виновата в происходящем. Это взрослый мир, взрослые поступки. Но хоть кто-то должен поплатиться за разбитое сердце Буржуа. Дверь плавно закрылась, оставляя весь хаос и остаток чувств блондинки внутри себя, на том самом маленькой клочке бумаги. Она вышла на улицу, летний ночной воздух запустил по плечам мурашки, заставляя поежится от холода. Шелли, словно почувствовал неладное начала вырывается и шипеть, но Хлоя не обращала на неё внимания, лишь сильнее сжимая холку. Пройдя несколько кварталов Буржуа отпустила котенка на зеленую траву. Она такая маленькая, беззащитная, чем-то похожая на саму блондинку. Шелли или загрызут бродячие собаки или она попадет в добрые руки. На вряд-ли её вновь найдет Дюпен-Чен. Так ей и надо. Хлоя кинула связку ключей в урну, а после ушла, старясь не слушать громко бившееся сердце, что пыталось вылезти наружу от жалобных писков котенка.

***

Музыка всё ещё грохотала в их ушах. Агрест и Дюпен-Чен, задорно смеясь, возвращались с дня рождения их общей подруги. Рука Адриана всё ещё немного болели от количества подарков, которые Маринетт решила преподнести Алье, а он, как джентельмен, не мог позволить девушке тащить их самой. Радостно щебеча, брюнетка рассказывала соседу о том, что так в жизни она ещё никогда не веселилась. Кажется, за эту вечеринку она повстречала всех своих друзей и знакомых. И как только они все уместились в двухкомнатной квартирке? Но веселье мигом испарилось, как только Агрест отпер дверь квартиры. Рот приоткрылся в изумлении и страхе. Все вещи Дюпен-Чен были беспощадно изрезаны и порваны. Агрест проверил замок на взлом, но ничего не обнаружил. Маринетт уже порядком начинало потряхивать, руки тряслись, а губа машинально была закусана. Глаза были на мокром месте, когда Агрест скомандовал ей быть тише, и забиться в угол. Сам же он взял с тумбочки в прихожей деревянную вазу и на цыпочках пошел во внутрь квартиры. На удивление поломаны и разорваны были только вещи её соседки, а вот его — не тронуты. Блондин нахмурился, замечая осколки их парных кружек дружбы, подаренных на их первый юбилей — месяц соседства и приятельства. Он осмотрелся, но ничего больше не заметил. Агрест смело крикнул Маринетт, чтобы она подошла к нему. Сердце сперло от её голубых заплаканных глаз. Она была очень напугана. Он машинально притянул её к себе, обнимая. В нос сразу забился сладкий запах её волос. Такой родной и приятный, от которого вновь просыпались бабочки и подкашивались ноги. Он единственный спасал Агреста от того, чтобы не сорваться. — А-Адриан? Скажи честно… — она согнула руки в локтях, отодвигаясь, — ты просто захотел меня выгнать? Но зачем так жестоко? Я бы всё поняла и словами… — Дюпен-Чен, — от нервов голос сорвался на крик, — ты вообще понимаешь, что говоришь? Прости, прости, я не хотел! — Адриан прижал соседку к себе, замечая как её глаза мутнеют от слёз. — Нужно убраться… — прошептала Маринетт, отталкивая соседа, — я не могу думать в такой атмосфере. На удивление Агрест не спорил, лишь принес веник, чтобы убрать стекла, но решил сделать это сам. Мало ли что взбредет любовнице в момент аффекта. Убрав осколки, он оперся о стенку, громко выдыхая. Кто вообще мог это сделать? Неужели у Маринетт были враги? Или они хотели сделать больно самому Адриану, ведь они знают, как молодой человек привязывается к тем, кого любит. И боль того человека для него намного важнее, чем своя. — Адриан? Это что? — Дюпен-Чен взяла со стола записку, которую раньше оба не заметили, — о господи… — Дай мне, — блондин выцепил бумажку, из крепкой хватки соседки, сразу узнавая почерк бывшей девушки. Тело забило мелкими мурашками, заставляя поежиться. Слова, которые написала Хлоя, заставили сердце замедлить свой ритм. — Шелли… — Агрест поднял взгляд от помятой бумаги, замечая трясущуюся девушку, — она… — Маринетт задохнулась в собственном глотке воздуха. Легкие пронзило жгучей стрелой, разбивая Дюпен-Чен на пополам. Неужели этот человек мог опуститься настолько низко? И как же она сразу это не поняла? Ведь Шелли всегда бежала к двери, словно чувствовала запах хозяйки. А сейчас они находились в квартире больше десяти минут, а котенок всё не появлялся. — Шелли! — брюнетка развернулась, срываясь с места к её лежанке, — Шелли! — но никто не отвечал. Агрест стоял в ступоре. Он не знал, что делать в такой ситуации. Где искать котенка и что теперь делать с Хлоей. Ладони произвольно то сжимались, то разжимались, принимая форму кулака. — Шел… — Маринетт упала на колени, дрожащим голосом продолжая звать котенка. Единственное, что осознал Адриан в этот момент — Мари нужна его помощь и поддержка. В секунду он оказался перед ней, садясь на колени, а после загреб в свои объятья, успокаивающе поглаживая по спине. Девчушка громко вздыхала, путаясь в своем же сознании. Это шутка. Розыгрыш. Буржуа хоть и сука, но так поступить с живым существом она не могла. Дюпен-Чен была благодарна, что в такой момент Адриан оказался рядом с ней. В тот момент, когда её тело трясло, а с губ слетали тихое прозвище котенка. Но её голос становился всё меньше узнаваемым, глаза опухли и покраснели от бесконечных слез. Она старалась держаться, ведь понимала, что малышу сейчас намного страшнее и больнее, чем ей. — Прошу, Адриан! Скажи! Скажи, что это шутка! Глупый розыгрыш! Не молчи! — она сорвалась, не выдержала разбитый чувств, Дюпен-Чен срывала глотку, крича о помощи. — Успокойся, мы найдем её, я тебе обещаю. Она осела на пол, закрывая рот ладонями, чтобы хоть как-то спасти окружающих от её разгоряченой истерики. Но поняв, что из этого ничего не выйдет, Маринетт громко выдохнула, закрывая голову руками. Дюпен-Чен пыталась спрятаться от этого жестокого мира. Слезы тихо скатывались по красным щекам. Хлоя перешла границы дозволенного, и сейчас ей не поможет никакой «папочка» — Вставай, — Адриан подтянул её за талию, поднимая, — сейчас нам нужно найти Шелли, а дальше я разберусь с Буржуа. Соседка послушалась его, и нацепив джинсовую куртку пошла к лифту. В джинсовке все ещё гремели леденцы, которые ей закинула Алья, на всякий случай, вдруг проголодается. Адриан, закрыв квартиру, обнял девушку со спины. Такая маленькая и хрупкая, зачем Хлоя так с ней. Хотя, в чем то она была действительно права, она сделала ему больно, ведь разбила сердце любимому человеку. Брюнетка дрожала в его объятьях, несвязно говорила, проклиная бывшую девушку. Слезы почти не текли по её разгоряченным щекам. Внутри нее в очередной раз все рушится. Неужели Адриан не мог предостеречь её от этого? Сначала ссора с матерью, теперь пропажа Шелли. В чем она виновата? Кому она перешла дорогу? Я ведь просто влюбилась…

***

Под звуки просыпающихся птиц они возвращались домой. Поиски не обвенчались успехом. Ночью мало что можно найти, но был велик шанс того, что Буржуа оставила его рядом с домом. Адриан нес на руках ослабшую соседку. Они обошли несколько ближайших кварталов, парки, набережную, но Шелли нигде не было. Маринетт, ослабшая, с обитыми носками ботинок, больше не могла идти. Её тело дрожало, и Адриан думал только об одном. Как бы она снова не заболела. Ведь скоро экзамены. Хлоя специально высчитывала эти числа… Всю ночь его не отпускало чувство четкого дежавю, ведь когда-то Агрест помогал в поисках пропавшей игрушки Хлое. Её любимой игрушки. Конечно, дети вырастают, игрушки меняются, но играть чужими жизнями никому не позволительно. Буржуа отключила телефон, заблокиров сим-карту. Теперь никто не узнает где она. Ни Адриан, ни Маринетт, ни её папочка, который ещё не в курсе, что с его банковского счета была снята крупная сумма. Агрест опустил продрогшее тело на кровать. Маринетт сопротивлялась, она не должна оставлять котенка одного, Шелли срочно нужно найти. — Нам, нам… — Чшш, спокойно, — он укутал её в теплое одеяло и в свои объятья, — Тебе нужно поспать, родная. Не переживай, я найду Буржуа, она ответит за то, что натворила. Кажется, Дюпен-Чен поверила соседу, и, уткнувшись в его грудь, задремала. Адриан наблюдал за её дрожащими ресницами, обкусанными губами, и кажется, вновь влюблялся в неё. Каждый день, каждую секунду она раскрывалась для него по новому, заставляя крутить её образ в своей голове. Агрест уткнулся в её макушку носом, вдыхая успокаивающий аромат карамели. Он не может показывать свою слабость, он должен быть сильным. Знала бы эта хрупкая девушка, сколько на самом деле у него проблем, и лишь она одна его отрада. — Я люблю тебя, Дюпен-Чен… — тихо выдохнул Адриан в спутанные локоны возлюбленной.