*****
Я с ужасом смотрела на Грелля, который сидел в моей комнате на постели, сутулившись. Я видела только его спину, но и этого мне хватило сполна, чтобы ощутить ту волну отчаяния, исходящую от него. — Г-грелль? — голос предательски дрогнул, когда я в первый раз обратилась к нему, — Грелль, что-то случилось? Какой глупый вопрос, разве ответ не очевиден?! Я сделала несколько несмелых шагов к нему, несмело останавливаясь около своей кровати. Еще раз внимательно оглядела мужчину. «Его волосы намного длиннее, чем в первую нашу встречу», — краем сознания подумала я, тут же обращая внимание на одну немаловажную деталь — его подрагивающие плечи. — Грелль? — по-настоящему обеспокоилась я, быстрым шагом начиная обходить свою постель, чтобы оказаться к нему лицом к лицу. — Привет, госпожа! Как живется в качестве замужней женщины? — весело поинтересовался Сатклифф, но каким-то… надломленным голосом. Такому голосу никто бы не поверил. Я остановилась напротив него, ожидая, когда он поднимет голову, чтобы посмотреть мне в глаза, но он все еще прятал её в сгибе рук на согнутых коленях. — Посмотри на меня, — рефлекторно скомандовала я, но тут же спохватилась, добавив в голос искреннего беспокойства, — Пожалуйста. Сатклифф поднял голову, но стоило мне только посмотреть на его лицо… — О реинкарнация, — охнула я, прижимая ладони к своему рту. Его лицо все было в ссадинах, но особенно — правая часть. Под глазом был огромный, немного опухший синяк, из-за чего его глаз был немного прищурен, мелкие и более глубокие царапины с которых все еще сочилась кровь. Без лишних вопросов я метнулась к тумбочке, доставая свою маленькую аптечку, аналог которой я всегда возила с собой в экипаже. Присев перед Греллем на колени, я тут же расставила все нужное на пол и принялась промывать ему раны. Возможно, они и не такие серьезные и их, слава реинкарнации, не нужно зашивать, но лучше перестраховаться и промыть их, чтобы какая-нибудь зараза не попала. В 19-м веке и не от такого можно было заразиться… Сатклифф иногда морщился, стоило мне прикоснутся ваткой, щедро смоченной перекисью, но молчал, смотря куда-то вбок стеклянными глазами. Такого Грелля я еще никогда не видела. Грелля Сатклиффа невозможно подделать, он искренен с собой и с окружающими настолько, что остальные считают это игрой, потому что… Ну, не может человек быть настолько открытым, не может вслух перед всеми признаваться в своих чувствах. Его энтузиазм сложно не спутать с неумелой актерской игрой. Вначале я и сама думала, что он совсем не тот, кого хочет показывать, но со временем, стоило мне увидеть то, как он играет роль моего дворецкого-неумехи, я начала его больше понимать. Да, он часто спотыкался, что-то путал и казалось, что человек просто априори не может быть таким неуклюжим, но все это было из-за его действительно ужасного зрения. Я видела, как он менялся, стоило ему надеть свои привычные очки с красной оправой и с черепками по боках. Тогда он становился совсем другим Греллем — эмоциональным, оживленным, пышущим энергией… искренним. Сейчас он опять открылся мне с новой стороны и, возможно, это прозвучит эгоистично, но… Лучше бы я этого не видела… Такой Грелль не может быть подделкой. Видеть вечно веселого и энергичного мужчину таким как сейчас не доставало мне никакого эстетического удовольствия, заставляя чувствовать тяжесть в груди от его несчастного вида. Кто мог так избить его, доведя до такого без эмоционального состояния. Он молчал, когда я собирала все обратно в аптечку. Он молчал, даже когда я поднялась на ноги. Он молчал, когда я отошла от него, но когда я только открыла тумбочку… — За что он так со мной? — тихо спросил он, смотря куда-то вперед. От неожиданности я дернулась, чувствуя, как что-то внутри ухнуло, а пальцы на руках начали холодеть, — Я же всегда был с ним… Неслышно присела на кровать позади него и аккуратно обняла его, стараясь сделать все возможное, чтобы поддержать его. — О ком ты? — тихо спросила, стараясь не издавать лишних звуков. — Уилли, — спустя несколько секунд ответил он и я почувствовала, как что-то внутри меня начинает яростно кипеть. Как он посмел?.. Грелль — имя, которое в переводе с немецкого Grell, значит «дающий сильный свет», «яркий», «пестрый» и все такое прочее. И это идеально подходит ему характеру. Вокруг Грелля все оживает, он смывает серые цвета, даря свои — яркие. «Мой Уилли самый лучший!», — всегда говорил Грелль, мечтательно закатывая глаза. «Это начальство! Начальство!», — радовался он, когда Уильям Т. Спирс сам позвонил к нему на телефон в родительском особняке. «Ох, Уилли, я уже лечу к тебе!». «Ах, мой Уилли! Он меня не замечает, что бы я ни делал! Но я верю, что смогу растопить этот лед, и мы будем жить в домике у моря!..». «Ты что, влюбилась в него с первого слова?! Не вздумай! Уилли — мой мужчина! Мой!», — паниковал Грелль, стоило мне только сказать, что голос его начальника действительно пробивает до мурашек. Грелль Сатклифф стоит наравне с прямолинейной Френсис, он самый искренний человек из моего окружения. Он никогда не лгал Уильяму о своих чувствах, я уверена в этом как в том, что меня зовут Анджелина. И, наверняка, за свою искренность он получал лишь равнодушный взгляд от начальника. В принципе, я ничего странного в этом не видела, так как Уильям, судя по рассказам, был натуралом и он еще вполне адекватно реагировал на Грелля. Но в этот раз он переступил черту. — Из-за чего он тебя избил? — приглушенно спросила я, не зная, какое чувство сейчас возьмет надо мной верх — ярость, или же слезливость. — Я слишком выделился в мире смертных. Меня запомнили, — грустно хмыкнул Грелль, не поворачиваясь ко мне. — Из-за такой ерунды?! — Жнецы — не те существа, которые должны выделятся. Они исполняют свою работу безупречно, с присущим им хладнокровием, равнодушно взирают на смерти и фиксируют их. Спокойно. Без спешки. Монотонно, — перечислял Сатклифф, будто декламируя заученный кодекс правил. Я все еще не понимала его метафор, не знаю кем он работает, но я не хочу говорить, чтобы он мне все честно рассказал. Раз ему так проще — пусть. Это не отменяет того факта, что его избил собственный начальник и мне плевать есть ли на это причина. Но если все «жнецы» действительно такие, какими их описывает Сатклифф… Я тут же представила его начальника — черноволосого мужчину в очках, одетого с иголочки, носящего с собой блокнот для заметок, ручку и, почему-то, секатор (Грелль — бензопилу, Рональд — газонокосилку… Да, я все еще помню слова Сатклиффа и то, как он показал мне свою «косу смерти»). Равнодушное лицо и пустой взгляд желто-зеленых глаз, который присущ всем «жнецам». В «Департаменте жнецов», судя по рассказам Грелля, все работники такие, какими он только что их описал. Это наверняка было настоящее царство мрака и скуки. Грелль среди них наверняка яркое красное пятно нетрадиционной ориентации со странной репутацией и таким же поведением. Наверняка о нем знают все работники, или хотя бы слышали. На миг я представила Грелля с равнодушным выражением лица, идеально уложенными, в лучших традициях Френсис Мидфорд, волосами и холодным взглядом. Меня ощутимо передернуло, и я неосознанно прижалась к его спине ближе, обнимая немного крепче. — Знаешь, пусть ты и не вписываешься в идеальные параметры жнеца и иногда кажешься чудным шутом… — Спасибо за поддержку, — тут же фыркнул Грелль, наверняка задетый за живое. — …но ты — это ты. Тебя невозможно заменить и невозможно найти другого такого Грелля. В этом веке, особенно среди аристократов, не принято показывать себя настоящего. Чем более ты лицемерен — тем лучше. Чем дольше на тебе вежливая маска добродушия — тем больше тебя будут любить. Не показывай слабость — загрызут, не показывай свою боль — это будет поводом для насмешки, не показывай скуку — это оттолкнет. Всегда улыбайся, проявляй вежливый интерес, поддерживай беседу и тогда перед тобой откроются все двери — это то, чему меня всегда учили и чему я стараюсь всегда следовать. Сатклифф медленно обернулся ко мне, будто не веря в то, что я только что сказала. Он внимательно посмотрел в мои глаза, будто пытаясь найти что-то. Вот только я смотрела вполне серьезно, давая понять, что не шутила и говорила искренне. Кивнула, несмело улыбаясь, смотря ему в глаза, в которых теперь плескалось удовлетворение от моих слов и самодовольство. Весь его вид теперь буквально кричал, что он и сам об прекрасно знал о своей исключительности. — Да, ты права, я такой. Нет, даже лучше! — приободрился Сатклифф, и я со смехом его обняла, ощущая, что немного успокоилась, вот только… Желание ударить Уильяма Т. Спирса у меня не пропало.*****
Неверующим взглядом посмотрела на моего супруга, сидящего напротив меня за обеденным столом, аккуратно разрезая мясо. Сегодня было воскресенье, единственный день, когда у нас есть свободное время, и мы можем заняться чем хотим, единственный день, когда мы можем завтракать, обедать и ужинать вместе. Проще говоря, воскресенье — единственный день, в котором мы полностью предоставлены друг другу. Быстро перекусив, доктор Брикман потянулся к сегодняшней газете, быстро пробегая глазами по строчкам. Скучающе повертела в руке стакан с красным полусладким вином. Скучно. Скучно… Безусловно, в этом особняке было уютно, но непривычно, тихо, но при этом невероятно скучно. Слуги были будто военной закалки, совершенно не распускали слухов и делали все наши желания беспрекословно, не задавая никаких вопросов и никому ничего не говоря. Иной раз мне вообще казалось, что они все немые, потому что мне, как человеку, прожившего всю жизнь в оживленном особняке родителей, было непривычно в такой тишине. Даже если сравнивать с другими местами, в которых я успела побывать… Лавка Гробовщика. То еще тихое местечко, тишина которого отнюдь не расслабляла. Единственным плюсом в ней был лишь владелец этого заведения. Гробовщик странный и немного ненормальный (в первую нашу встречу я вообще не представляла, что в будущем буду с ним спокойно общаться, не обращая внимания на его странности и, более того, находя их смешными и даже приемлемыми в моем обществе), но он умеет оживлять обстановку. Хах, гробовщик оживляет обстановку… Забавный каламбур… Магазинчик Лау Тао поражал воображение консервативных англичан своей яркостью для туманного Лондона, и необычностью. Это место казалось маленьким островком успокоения и мира, но лишь на первый взгляд. Я сама имела честь несколько раз побывать в его подвалах и увидеть темную, а точнее истинную сторону этого заведения. Опиум. Его дым был повсюду. Я видела нескольких дворян и даже тех докторов, которые несколько лет назад пытались понять причину той эпидемии, которая позже, благодаря мне и доктору Габриэлю, именовалась холерой. Но даже там было свое своеобразное спокойствие. Клиенты Лау Тао могли быть уверены, что информация останется конфиденциальной. Лау Тао мастерски дурил всем голову, куря при всех из своей трубки, но запах этого дыма немного отличался от того, который был от опиума и, как потом признался мне китаец по секрету, курит он вовсе не опиум, а обычный табак — расслабляет и менее вреден. Школа для благородных дам, в которой я училась — гадюшник самый настоящий. Столько сплетен, столько слухов, что только удивляться. Если подумать, я ведь даже не доучилась — просто сдала экзамен на 3 курс и все, даже результатов не знаю. Хотя… — усмехнулась, делая глоток терпкого вина — есть подозрение, что все идеально. Хах, самодовольно. Наиболее неуютным местом для меня был особняк графа Фантомхайва, а точнее мне был неприятен только его хозяин, который отбивал у меня любое желание приезжать туда. И так, как заключение — если где-то тишина, значит нужен Грелль, он мигом разбавит всю обстановку, делая жизнь более невыносимой, но, безусловно, ярче. А вот минусом было то, что ближайшие несколько месяцев Сатклифф «отпросился» у меня с работы моего дворецкого, говоря, что все свои силы ближайшее время планирует потратить на свою настоящую работу Бога Смерти. С пониманием отпустила его, даже несмотря на то, что не очень хотелось оставлять Грелля одного после того, как «Уилли» — досадливо поморщилась — избил его. «Если тебя не ценят на работе, то пошли ты начальника нафиг и найди новую», — вот, что я сказала ему, на что меня наградили весьма странным взглядом, но быстро возмутились сразу по нескольким пунктам: во-первых, «Уилли» для него самый лучший и он никогда от него не откажется (и это после того, что этот начальник сделал), во-вторых (тут Грелль странно усмехнулся), он не сможет уволится. М-да, тяжело-о-о… — Королева в смятении, — вдруг произнес доктор Габриэль, подперев щеку ладонью. Заинтересовано посмотрела на него, выныривая из своих мыслей. — Вы недавно навещали её? — поинтересовалась я, зная о еще одной работе мужчины. Он был признанным королевским доктором и только ему позволялось обследовать Её Величество королеву Викторию. Только ему доверяют столь важный вопрос так как, судя по слухам, он обследовал мужа королевы — Альберта Саксена-Кобург-Готского. Надо же, запомнила-таки фамилию… — Как её здоровье? — Бог бережет нашу королеву, — ответил он, прикрыв глаза, на что я не сдержалась и фыркнула, закатив глаза. Ага, как же, Бог… — Но сейчас обстановка в стране не стабильная. — С чем это связано? Контрабанда? Нелегальная поставка оружия? — Хм, — доктор довольно прищурился, будто довольный моими вариантами, — Что меня радует, так это то, что моя жена не столь глупа, какой хочет казаться, — и прежде, чем я успела возмутится, продолжил, — Опиум, а точнее его аномальное количество на рынке. Мигом утратив всю веселость, я настороженно взглянула на мужчину. Лау Тао мог так сильно проколоться? Он хоть и выглядит, как простак, и ведет себя соответственно, но он далеко не дурак. У него серьезный бизнес, который включает в себя большие риски, он не мог не обезопасить себя. Так, если не концентрировать на это внимание, то посмотрим с другой стороны: пусть опиум в Англии еще легален, но сам факт того, что большую часть наркотика провезли контрабандой, свободно торгуя на черном рынке страны, не может не привлечь внимания Её Величества, а если королева Виктория обеспокоена, то… — Скоро на охоту выйдет Цепной Пёс, — задумчиво пожевав губу, ответила я. Винсент Фантомхайв не успокоится, пока не найдет зачинщика всего этого, коим был мой знакомый — Лау Тао. Пусть китаец и глава триады, но и граф имеет свои связи, а если учесть тот факт, что скорее всего он попытается задействовать всех Аристократов зла, в состав которых вхожу и я, то ситуация складывается весьма плачевная. Фантомхайв рано или поздно найдет китайца, даже если он попытается вернуться назад в Китай, и когда это случится, он узнает о том, что я в какой-то степени покрывала Лау, не говоря графу о месте положении его базы. В любом случае, все закончится плачевно для меня. — Есть подозрение, — тем временем продолжил доктор, — что если это будет длится слишком долго, то в дело также вступит Паук Её Величества — граф Транси. От ближайших возможных перспектив меня передернуло, воображение живо нарисовало мне страшное будущее с не менее страшной кончиной. В том, что я перерожусь и во второй раз я искренне сомневалась, да и не хотелось бы мне этого — расставаться со своей семьей и дорогими моему сердцу людьми не хотелось и вызывало откровенный ужас и панику в моих глазах. — Нам нечего переживать, — прищурил глаза Габриэль Брикман, смотря на мое непроницаемое лицо, которое я изо всех сил держала, — По крайней мере мне. Если ты каким-то образом заключила контракт о нелегальной поставке опиума для своих больниц… — Я не насколько глупа, чтобы подписывать что-то столь сомнительного содержания, доктор, — как можно более беззаботно произнесла я, хлопнув глазами на откровенно подозрительный взгляд своего супруга. — Надеюсь на твое благоразумие, — кивнул он, поднимаясь и уходя из обеденного зала, оставляя меня сидеть здесь одной. Как только удаляющиеся шаги мужчины затихли, маска спокойствия и насмешки тут же слетела с моего лица, и я почувствовала, как сильно бьется мое сердце. Взяв в руку столовый серебряный нож, отполированный до блеска, я вгляделась в свое отражение: лицо побледнело, губы пересохли и глаза лихорадочно блестят и выглядят невероятно большими от испуга. Отложила нож и с обреченным стоном спрятала лицо в своих руках. Как выйти из этой ситуации?*****
— Френсис, душа моя, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! — счастливо улыбнулась я, мигом подскочив к своей подруге, но не спеша с объятьями, так как у неё на руках был ребенок. Кажется, прошла целая вечность с нашей последней встречи. Не удивительно, что Габриэль Брикман сильно удивился, увидев мою реакцию на письмо, которое мне принес дворецкий доктора. Нет, дворецкий нашей семьи. Даже тот факт, что граф Фантомхайв наверняка будет там тоже, проведывая свою младшую сестру, ничуть не испортил мне настроения, а то, что со мной поедет Рейчел — только прибавило счастья. Эдвард Мидфорд был до одури милым ребенком со светлыми волосиками и зелеными глазками. Он что- то смешно говорил на своем особенном детском языке, дергая свою маму за пепельную прядь волос, которая привычно была отделена от прически. Френсис, та самая железная леди с сильным характером и своенравным нравом, лишь улыбалась, время от времени морщась, когда ребенок особенно сильно дергал её за волосы. Интересно, а это правда, что душа человека перерождается и в новой жизни, когда он в теле ребенка, душа еще помнит свою прошлую жизнь, но, когда ему исполняется год — забывает? Кажется, я была неким исключением, все еще помня свое перерождение, пусть и расплывчато, полностью довольная тем, что я сейчас имею. Или же не все могут переродиться и я, опять же, исключение из правил? В любом случае, мне было бы странно вести себя так, будто ничего не было, зная, что в этом маленьком теле — душа взрослого человека, прожившего целую жизнь. Все еще помню, как мне было неловко, когда отец подходил ко мне и начинал странно вести себя со мной, разговаривая как с отсталой в развитии. Внимательно вгляделась в глаза маленького Эдварда, который все еще что-то агукал и, не найдя ни намека на свое предположение о перерождении, облегченно выдохнула. Я даже приготовила ему маленький подарок в виде игрушки, которую он тут же начал вертеть в руках. Умиленно расплылась в улыбке — какие же дети милые, когда не кричат и не плачут! — Мне вот интересно, а где мой подарок? — насмешливо приподняла брови Френсис, смотря на то, как я сюсюкаюсь с её малышом и тот заливается счастливым смехом. Удивленно посмотрела на девушку (или теперь лучше называть её женщиной?), которая ехидно смотрела на меня. У кого-то сегодня хорошее настроение, да? В любом случае… — Я хотела принести его сюда, но Танака сказал: «Молю Вас, госпожа, мы ни в коем случае не можем пустить его во внутрь!». Так что я просто попросила отвести его в конюшню. Я с удовольствием следила за тем как меняется её выражение лица с непонимающего на счастливо-удивленное. Смущенно кашлянув, она даже попыталась скрыть от меня это, делая непроницаемое выражение лица. Хах, наивная, я уже успела увидеть все, что нужно, чтобы понять твои настоящие эмоции. — Ты подарила мне ездового коня? — с хорошо скрываемой радостью спросила Френсис. — Хах, обижаешь! — воскликнула я, — Не просто коня, а настоящего чистокровного жеребца! Да с ним можно смело ездить на состязания, завоевывая призовое место! Настоящим сокровищем у аристократов так же были лошади и не просто какие-то там, а настоящие чистокровные скакуны! Если вы думаете, что здесь все так просто, то разочарую — нифига подобного! Чистокровной лошадь считается только в том случае, если его отец и мать записаны в племенную книгу и, соответственно, сами являются чистокровными. Таким образом, все чистокровные лошади в течении своей трехсотлетней истории ни разу не подверглись воздействию чужой крови. Если же в родословной лошади хотя бы в десятом колене окажется предок, который не относится к чистокровной породе, то ни самого коня, ни всех его предков, восходящих до этого, не чистокровного коня, не признают и в племенную книгу не занесут. Кроме этого, ему будет запрещено участвовать во всех официальных гонках. Теперь понятно насколько ценны такие лошади и, соответственно, сколько они стоят? Один такой жеребец стоит целое состояние, а его хозяин автоматически делается более важным в глазах у аристократического общества. Френсис, у которой с самого детства было все, сложно было чем-то удивить, и я это прекрасно понимала. Более того, уверена, когда она была еще Фантомхайв, у неё была хотя бы одна такая лошадь. Еще в женской академии, когда мы учились, я поняла, что она испытывает настоящую любовь и страсть к этим грациозным животным. И сейчас, стоило мне честно признать то, что я ей дарю, как у Френсис буквально засияли глаза, становясь чуть ли не серебряными с легким голубым отливом! — Анджелина, я… Я даже не знаю, что сказать, — растерянно произнесла она. — Погоди благодарить, вот увидишь его своими глазами и тогда я буду ждать твоей пламенной благодарности, — усмехнулась я, опять опуская глаза на малыша в её руках. Вообще, её муж, Алексис Леон Мидфорд, сейчас тоже был дома и души не чаял в своем первенце и наследнике. Подозреваю, что он проводил с ним чуть ли не больше времени, чем сама Френсис. Наверное, он бы тоже сейчас остался с нами в этой комнате, если бы не Дитрих. Как поведала мне Френсис, они двое тоже учились в одном колледже, который был и сейчас является лучшим учебным заведением Великобритании, а её муж был кем-то вроде личной «шестерки» Дитриха, который на тот момент был представителем своего факультета и префектом. Припоминаю, что Фантомхайв тоже что-то рассказывал о своих школьных буднях, и я более-менее знаю эту систему. А вообще, дортуары в этом Уэстонском колледже напоминали мне факультеты из всемирно известной серии книг о Гарри Поттере в моей прошлой жизни. Например, дортуар Алый лис — Гриффиндор, Сапфировый филин — Рейвенкло, Зеленый лев — Слизерин, Фиолетовый волк — единственный дортуар, не похожий на систему Хогвартса. Хаффлпаф в пролете. Дитрих, как я поняла, был префектом дортуара Зеленого льва, а его помощником был Алексис Мидфорд. О «дружбе» — на этом слове Френсис закатила глаза — Дитриха и Винсента, который на тот момент был префектом дортуара Сапфирового филина, можно было слагать легенды. Эх, наверняка в те времена колледж ходуном ходил из-за них… — Я хочу, чтобы ты была его крестной матерью, — вдруг произнесла девушка и я в шоке подняла глаза, отрываясь от мысленного анализа прошлого. Мне послышалось? Она только что сказала?.. Да нет, Френсис не из тех людей, которые любят шутить. Да и не похоже это на шутку. — Ты серьезно? — оторопело переспросила, все еще смотря на неё в шоке. Её красноречивый взгляд говорил лучше даже тысячи слов. Еще раз посмотрела на маленького Эдварда, который, наверное, чувствуя особое единение с мамой, тоже посмотрел на меня своими удивительными глазками, даже замер, будто тоже ожидал ответа. Понимает ли Френсис, что для меня значит этот шаг? Судя по всему, понимает даже лучше меня. Стыдно признаться, но до сегодняшнего дня я все еще задумывалась о том, дружила ли со мной Френсис по-настоящему. Знаю, звучит все еще по-детски, но может она просто хотела таким образом привязать меня к своему брату, в будущем сделав меня его женой. Зная её, она могла бы это сделать, уж точно хватило бы сил. Но этот поступок… Значит ли это, что она действительно воспринимает меня как своего друга? Что она разговаривает со мной не только потому, что я прекрасный вариант жены для Винсента? — Я… — что-то растерянно пролепетала, из-за чего Френсис усмехнулась, будто перед ней ребенок, — Я бы очень этого хотела, — все-таки сдалась я, неуверенно растянув губы в улыбке. Френсис довольно кивнула, будто и не ждала от меня другого ответа, и молча протянула мне Эдварда, предлагая подержать. Аккуратно взяла его на руки, стараясь сильно не сжимать и в то же время крепко держать, чтобы он не упал с моих немного трясущихся от волнения рук. Малыш что-то растерянно пролепетал, глядя на свою маму, но не заплакал. Настоящий мужчина. Смотря на это чудо, я только улыбалась, говоря с ним и легонько щекоча, из-за чего в комнате был слышен звонкий детский смех. — Они такие милые, — прошептал женский голос, судя по звуку, около дверей. Знакомые мягкие нотки тут же подсказали мне, что это Рейчел. — Никогда бы не подумал, что она так любит детей, — сказал уже другой, мужской голос. — Особенно твоего племянника. Согласен, — хмыкнул грубый голос оттуда же. Подняла голову, смотря на застывших в дверях людей. Оказывается, около них еще был Алексис, который, кстати, был немного потрепан и тяжело дышал. Наверное, тренировка со своим бывшем «начальником» Дитрихом прошла успешно, судя по тому, что дыхание у немца было немного сбитым. — Дорогой, почему ты в столь непрезентабельном виде перед гостями? — тут же спросила Френсис, опасно сверля своего мужа глазами. Маркиз что-то вяло промямлил в свое оправдание, и я услышала тихий смешок Фантомхайва, который, немного наклонившись к моей сестре (о реинкарнация, пусть благодарит своего Бога, потому что в тот момент он остался жив лишь благодаря тому, что у меня на руках был маленький Эдвард) и достаточно громко прошептал: «Моя младшая сестренка страшна в гневе, чуть ли не в фурию превращается». Рейчел, не оборачиваясь к нему, немного покраснела и легонько ударила графа в живот локтем, показывая, как она относится к такому, на что Фантомхайв лишь наигранно сдавленно простонал. Могу поклясться, как от этого у Рейчел появилась слабая улыбка, которую она пыталась скрыть. — Ты сильно расслабился, Винсент, стоило мне только переехать, — тут же взвилась Френсис, потянувшись к кармашку на платье и достав оттуда знакомый нам всем гребешок. Алексис мигом пригладил рукой немного растрепавшиеся волосы, которые с того времени, как он женился, всегда были причесаны. Дитрих тяжело сглотнув, и постарался не шевелиться, будто это ему поможет минуть страшной участи. Винсент побледнел и натянуто улыбнулся, начиная лепетать извинения. Мы с Рейчел с улыбками переглянулись и хихикнули от смеха. Эдвард в моих руках, чувствуя мое настроение, радостно угукнул. Да уж, Френсис умеет вселять ужас.*****
Разбудил меня робкий стук в дверь, из-за чего я недовольно простонала и, открыв глаза, посмотрела на часы. Четыре часа ночи, они издеваются?! Только недавно уснула, ворочаясь в кровати несколько поразительно долгих и мучительных часов в ожидании сна, но стоило мне прикрыть глаза, как я тут же видела свою смерть, руку к которой приложил граф Фантомхайв и которую наверняка бы потом назвали как «несчастный случай». Встав босыми ногами на пол, тут же укуталась в халат, медленно идя к дверям. Это была горничная, которая робко смотрела в пол, не смея поднять на меня глаза. Блин, чувствую себя мегерой какой-то, которая то и дело терроризирует бедных слуг, из-за чего они теперь шарахаются. Даже неприятно как-то. — Госпожа, Вас просят к телефону, — тихо и быстро прошептала горничная, все еще смотря в пол. — Что? — не поняла я. В четыре часа ночи? Пошлите их, я сплю! Точнее спала. Подавила зевок и также тихо пробормотала, — Это что-то срочное? Кто позвонил? — Граф Фантомхайв, госпожа. Фантомхайв?! Сон как рукой сняло. Он бы не звонил по пустякам, особенно мне. Вспомнив то, о чем мы говорили с доктором Брикманом, я похолодела. Да не-е-ет, не мог же он узнать так быстро… Обойдя горничную я быстрым шагом направилась к телефону, беря трубку похолодевшими пальцами. Как они еще инеем не покрылись? — Анджелина Брикман слушает, — официально начала я, чуть не запнувшись на своей новой фамилии. Эх, не очень звучит, да? — Рад тебя слышать, Анджелина, как твое здоровье? — послышался на том конце жизнерадостный голос графа, из-за чего я мигом забыла о своем страхе. — Ты издеваешься? Фантомхайв, я только недавно уснула и поверь мне, твой голос — это не то, что я сейчас хочу слышать, — не хуже анаконды прошипела я, раздраженно откидывая со своего лица волосы. — Все так же плюешься ядом, значит все хорошо. — Ах ты… — Но звоню я действительно не просто так. У меня тут подстреленный Дитрих, — будто в подтверждении моих слов послышался какой-то шорох и болезненное шипение, которые тут же перешло в ругательства на немецком. — Ждите, сейчас приеду, — тут же изменила свой тон голоса, понимая, что это действительно уже не шутки: Дитрих бы ни за что не согласился бы участвовать в сомнительной афере авторства графа. — Танака ждет тебя с экипажем около вашего особняка. Вот собака… Быстро приказала горничной помочь мне одеться в свое рабочее красное платье с белым жабо, накинула такого же цвета плащ и, буквально вырвав из рук горничной любезно придержанную аптечку, как ветер бросилась к выходу. Действительно, Танака уже открыл двери экипажа, в который я быстро запрыгнула, и мы тут же отъехали. Интересно, мне показалось, или с единственного в этом поместье окна, в котором горел свет, на меня смотрел доктор Габриэль? — Танака, что у вас там случилось? — взвинченно поинтересовалась я, поправляя короткие черные перчатки на своих руках. Моя любимая пара, кстати. — Извините, миледи, я не знаю подробностей. Барон Дитрих пришел к нам раненным, и господин тут же приказал мне ехать к Вам, — почтенно склонил голову Танака. Неудовлетворенно кивнула, принимая пояснения. Что не говори, а этот дворецкий мне нравится — знает, как себя вести, знает свои обязанности и знает меру в разговорах. Напряженно повернулась к окну, пытаясь мысленно скоординировать себя и продумать все свои действия. Не ручаюсь, сколько прошло времени, но все это время я была как пружина, которая вот-вот вскочит. Так что когда экипаж остановился, я тут же понеслась вперед, как только Танака открыл дверь. Фантомхайв стоял на лестнице, расслабленно опираясь на перила, улыбкой приветствуя меня, но я видела, как от нервов он начал стучать пальцами по перилам, на которые он опирался. Молча кивнув, он жестом показал следовать за ним на второй этаж и я, как приличный доктор, тут же последовала за ним к моему пациенту, но стоило только издалека услышать знакомую немецкую ругань, как я быстро проскочила мимо Фантомхайва, который, видимо, совсем не ожидал от меня такой реакции. Зайдя в комнату, которая, казалось, была мини-гостиной, я увидела на диване Дитриха, который сидел в порванной рубашке, но, услышав мои шаги, повернулся в мою сторону, удивленно смотря на встревоженную меня. Да уж, наверняка сейчас я выглядела не так презентабельно как всегда, потому что волосы я расчесала по дороге рукой, да и мой полусумасшедший взгляд немного его настораживал. Быстро подошла к нему, аккуратно прикоснувшись к его руке, чтобы посмотреть на ранение. Тот ощутимо вздрогнул, но руку послушно убрал. Хороший мальчик. Посмотрела на жгут из белой ткани, который немного пропитался в некоторых местах от крови. Оценивающе взглянула на рубашку немца — теперь понятно, почему она порвана. Оценивающе дернула за жгут, краем глаза видя, как мужчина поморщился от боли, не издав ни звука. Вау, такое не часто встретишь. — Ух ты, жгут наложен даже профессионально. Фантомхайв, ты только что вырос в моих глазах, — удивленно произнесла я, оценивающе ощупывая зону на плече около огнестрельного ранения. — Это не Фантомхайв, — фыркнул Дитрих с видом, который буквально кричал: «Этот бы точно не смог помочь». Удивленно посмотрела на немца. Неужели он? В таком состоянии? — Удивительно, — прошептала я, с восхищением взглянув в глаза Дитриха, из-за чего он фыркнул и отвернулся, сверкая покрасневшими ушами, на которые я не обратила внимания, повернувшись к графу, — Фантомхайв, забудь, ты все на том же уровне. Я буквально кожей почувствовала, как он закатил глаза, но ничего не сказал, что радует. Надавив немного ниже жгута тут же услышала приглушенное шипение немца, который что-то бормотал о том, что его скорее покалечат, чем помогут. Под пальцами четко ощущался инородный предмет в теле, и я поняла, что простой перевязкой или зашиванием дело не обойдется. — Есть две новости: хорошая и плохая. Начну с хорошей — рана не смертельная. — Да неужели? — язвительно прошипел Дитрих, на что я опять, но уже специально, надавила на рану. — А Вас, господин раненный, я попрошу помолчать, — пригрозила ему пальцем, — Вторая — пулю придется доставать. Приказав Танаке принести тазик с теплой водой и чистую тряпку, вколола иностранцу обезболивающе, и я сняла жгут, взяв в руки скальпель и держа наготове около себя пинцет. Вот только боль, немного притупленную от обезболивающего, но все же, Дитрих ощущал и что-то приглушенно шипел, сдерживая себя от ругательств. Хочет поберечь мою «нежную психику», что ли? — Das Arscholch (сволочь), — все же не сдержался немец, когда я уже отложила скальпель и начала как можно более аккуратно ковыряться в его ране, чтобы достать пулю. — Не «das Arscholch», а вполне себе квалифицированный специалист в медицине, — тут же возмутилась я, но, нащупав то, что нужно, немного понизила голос. Вытащив пулю, я с довольным видом поставила её на белоснежную салфетку и поднесла её ближе к глазам, любуясь. Бр-р, хотя я не разбираюсь в калибрах пуль, но уж точно такую ощущать в себе больно. Дитрих скептически приподнял брови, расслабленно откидываясь на спинку кресла: — Ты сейчас выглядишь очень кровожадно, смотря на окровавленную пулю, — невзначай заметил немец, прикрывая глаза и довольно усмехаясь на то, как я с невинным видом хлопнула глазами и взяла в руки иголку с ниткой, непонимающе пожав плечами. Еще несколько минут заняло зашивание ранения, во время которого Дитрих опять поразил меня, не издав ни звука. Вот это мужчина… На секунду отвлеклась, любуясь заострившимся от напряжения и боли чертами лица. Красивый и не смазливый, зараза. Как у него еще невесты или дамы сердца нет? Такого мужчину сразу хватать надо, а то все только на Фантомхайва смотрят. И что в нем такого, спрашивается? Смазлив до одури, да и к тому же самовлюбленный. С таким жить одно наказание. Эх, не видят дамы перспектив в иностранцах, не видят… Довольно перерезала нитку, откладывая иголку, и поднялась, с наслаждением потягиваясь. Подошедший Танака сразу же налил мне чаю, и я с предвкушением уставилась на кусок шоколадного торта, потирая ручки. Но прежде всего… С сожалением отвернулась от этого лакомства и наклонилась к тазику с водой, промокнув тряпку, тут же склонилась к Дитриху, аккуратно оттирая кровь, смешанную с потом. Немец дернулся и молниеносно перехватил мою руку, довольно крепко, но не болезненно, сжав. Вопросительно склонила голову на бок, выжидательно смотря ему в глаза, тайно любуясь удивленным выражением лица. — Я сам, — буркнул мужчина, пытаясь отобрать у меня тряпку, но я проворно высвободила свое запястье. Наверное, сыграл эффект неожиданности, потому что если бы тот пытался удержать меня всерьез, я сомневаюсь, что смогла бы пошевелить рукой, а если бы и сдавил посильнее, то вообще бы кисть сломал бы, — Ты мой пациент сейчас, а я — врач, так что никаких возражений и слышать не хочу! Я пыталась отогнать шальную мысль, что просто хочу пощупать его, так как я прекрасно видела и чувствовала под рукой его перекатывающиеся мышцы, когда он напрягался или дергался. Что-то поздновато у меня проснулся интерес к мужчинам. С досадой, но Дитрих согласился, при этом пройдясь по мне оценивающим взглядом. Что, и сейчас я выгляжу кровожадно? Постаралась сделать максимально безучастный вид, проводя ладонью с тряпкой по его коже, другой рукой опираясь о его плечо, но все равно с интересом следя, как у него появляется гусиная кожа в местах, которых я касалась. Эх, какой же мускулистый! И не скажешь, что любитель бутербродов, по крайней мере по нему этого не видно. А ведь я еще заметила кубики пресса! Огонь, а не мужчина. — Так как это случилось? — поинтересовалась я, стрельнув взглядом в Фантомхайва, о присутствии которого я благополучно чуть не забыла. — Мне, кстати, тоже интересны подробности, — кивнул граф, странно усмехнувшись, когда поймал мой взгляд, но тут же взглянул на своего друга, — А то от тебя в тот момент и слова о происходящем невозможно было вытянуть, только ругательства и слышал. — Вот только не надо делать непонимающее лицо, Фантомхайв, сам же меня подставил, — прошипел Дитрих, и мне показалось, что он сейчас загрызет графа. Для отвлечения провела повторно смоченной тряпочкой по его шее, переходя на его спину и под ехидный (Фантомхайва) и шокированный (Дитриха) невозмутимо объяснила, что вытираю от пота. — Да, но я же не знаю, как все это произошло, — невинно развел руками Винсент, щуря карие глаза. Показушник. — Вы о чем? — удивленно спросила я, нагибаясь с намерением «вытереть» грудь «пациента». На этот раз он быстро вскочил и, пробормотав что-то под нос, накинул на себя принесенную Танакой новую рубашку. Незаметно разочарованно вздохнула и уже показательно обиженно надула щеки, будто возмущаясь тому, что мне не доверяют, но тут же пришла в себя и с криком, что нужно еще перевязать рану, усадила мужчину обратно. Кажется, им еще ни разу в жизни не командовала женщина, это видно по его удивленному лицу. Как только Дитрих понял, что я закончила с перевязкой, он надел на себя обратно рубашку, что-то бурча себе под нос, но я уже успела сделать все, что должна была, так что спокойно взяла в руки тарелочку с кусочком торта, тут же пробуя его. М-м-м, блаженство, то, что нужно после работы… — Дело касается необычного перенасыщения черного рынка опиумом, — любезно пояснил Фантомхайв, делая глоток своего чая. — Сам проявил инициативу, или приказ Её Величества? — спросила, довольно облизывая губы. — Пока Её Величество не прикажет мне ликвидировать проблему, значит все в порядке и действовать не за чем, — пожал плечами Винсент, будто это очевидно. Закатила глаза. Ну да, ему дали команду «фас» и он тут же действует. Действительно Сторожевой Пёс. — Недавно начали ходить слухи о триаде, контролирующую поток опиума в Англии. Бизнес есть бизнес в какой бы ты стране ни был, все понимаю, но неприемлемо, когда он нарушает закон и порядок. — И, как ты уже говорил, тебе было бы плевать, если бы не письмо от королевы Виктории, — подытожила я, прищурив глаза, когда он кивнул, — Это понятно, но как с этим связан Дитрих, который исполняет роль связующего с Германией? — И я этого понять не могу, — фыркнул немец, садясь обратно на диван около меня, будто ничего не было, — Фантомхайв подставил меня, послав в то место, где больше всего ходило слухов, под предложением того, чтобы я купил револьвер. Зачем ему револьвер — чёрт его знает. — Кстати, ты купил? — невинно поинтересовался граф, хлопнув глазами. — Фантомхайв! — Ладно-ладно. Но если бы ты купил его, тебя, возможно, и не подстрелили бы, — выкрутился этот скользкий тип, и я отчетливо услышала, как Дитрих начинает взбешенно рычать, в этот момент больше всего напоминая дикое животное, нежели человека. — А дальше что было? — поинтересовалась я уже у немца, который не сводил разъяренного взгляда с графа. Эх, понимаю я тебя, парень, понимаю… — Дальше наткнулся на подозрительных личностей, которые, идиоты, тихо говорили о покупке опиума. — Идиоты, — согласно кивнула я, усмехнувшись, внутренне напрягаясь. Если они вычислят где прячется глава китайской триады — будет плохо. — Несколько минут я незаметно следовал за ними, увидел, видимо, поставщика. Решил незаметно вернуться, но меня заметили. Начался обстрел. Больше ничего. Четко. Быстро. Видна военная дрессировка. Еще раз вздохнула, довольно облизав ложку от остатков шоколада, и поинтересовалась: — И что дальше ты собираешься делать, Фантомхайв? Сомневаюсь, что после этого они будут столь беспечны. — Еще никогда добыча не уходила от меня, — многообещающе улыбнулся граф, сверкнув глазами, — Они сами не понимают, что приведут меня к своему главарю. Ухмыльнулась, по привычке сказав что-то о его самомнении, но мысленно я уже была не здесь. Надо встретится с Лау. Срочно.*****
— Лау, ты понимаешь насколько сильно вляпался? — спросила я, растягивая накрашенными алой помадой губы в презрительной гримасе. Больше всего меня бесило сейчас то, что сам китаец выглядел как всегда расслабленным и весьма довольным жизнью, поглаживая стройные ноги своей «сестры», обтянутые в чулки. Наверное, больше всего были удивлены родители, в особняке которых мы сейчас находились, потому что их младшая дочь уже во второй раз «наведывает» их за столь короткое время, да еще и со своим «другом». Реакция у них, конечно, была незабываемой: отец засмотрелся на Лан Мао и слился цветом кожи с цветом своих волос (и матушка, судя по разъярённому взгляду, ему это еще припомнит и непременно отомстит), а матушка не отводила взгляда от Лау Тао, потому что впервые видела мужчину из Китая и, судя по всему, осталась довольна его внешним видом и даже скромно улыбнулась (и отец, судя по разъярённому взгляду, брошенному на китайца, уже планирует его четвертование). Эх, мои родители такие обаяшки… Рейчел с улыбкой поздоровалась с ними. Кажется, родители не ожидали, что их старшая дочь тоже водится с такими подозрительными личностями. После той ночи, когда я лечила Дитриха в особняке графа Фантомхайва, прошел день. Я специально бездействовала, потому что проснулась моя паранойя и я боялась, что граф мог меня в чем-то заподозрить и благодаря мне выйти на след Лау Тао. Поэтому я прислала ему письмо с просьбой посетить особняк моих родителей, чтобы встретиться и обсудить кое-что важное. — Даже если кажется, что ситуация безвыходная, на самом деле мы сами придумываем себе ограничение и в упор не видим нужного нам пути. Верно, Лан Мао? — спросил мужчина, на что получил согласный кивок. — Ты понимаешь, что он просто так это не оставит? — как можно спокойнее спросила я, чувствуя, как у меня сдают нервы после всего того, что я пережила за последние дни. — Он уже вышел на охоту? — с усмешкой спросил Лау, в мгновение ока превращаясь из беспечного парня в уверенного в себе и в собственных силах мужчину. От таких метаморфоз я даже оторопела. Стоило мне только моргнуть и такое ощущение, что уже передо мной совсем другой человек. Это похоже на то, как меняется Грелль с неуверенного дворецкого в активного и уверенного в себе «жнеца». — Ему уже дали команду «фас», — скривилась я, тряхнув алыми волосами. — Нет ничего хуже собаки, которая взяла след. Но даже если так, ему придется знатно побегать за своей «добычей». В этой гонке жертва легко может стать охотником, — усмехнулся Лау, сжимая талию сестры, из-за чего она покорно прислонилась спиной к нему и откинула голову ему на плечо. Кажется, что я наблюдаю за чем-то интимным и в то же время настолько обыденным, что я начинаю теряться, чувствуя, как кровь приливает к щекам, но в то же время ощущая странную правильность происходящего передо мной. Оценивающе глянула на иностранца, от которого все еще исходила уверенность в своих словах, и я невольно вздохнула с облегчением. Он точно не пропадет… — А о ком мы говорим? — наивно спросил он и вся атмосфера тут же разрушилась перед моими глазами, наполненные обреченностью. Я со стоном спрятала лицо в своих руках, глухо сказав ответ: «О графе Фантомхайве», зажмурив глаза, пытаясь придумать что же нам делать. Рано или поздно граф действительно выйдет на след Лау Тао, если уже не вышел, узнает о том, что все это время я покрывала его и тогда мне будет очень-очень плохо. Цепной Пёс может разрушить мою репутацию одним щелчком пальцев. Может… Может просто сдать ему местоположение китайца? Тогда я выйду сухой из воды и продолжу жить как ни в чем не бывало. Тряхнула головой. Что за дурацкие мысли? Я не крыса, чтобы предавать своего знакомого, который почти что стал моим другом. Но разве это правильно — утаивать информацию от человека, к компании которого я принадлежу? Это же будет предательством не то что перед ним (плевать на Фантомхайва), это будет предательством против Френсис, которая была сестрой ненавистного мне графа, против Гробовщика, к которому я уже привыкла и который стал незаменимым человеком в моей жизни и против Дитриха, который не заслуживает такого отношения к себе и к которому я начала чувствовать уважения после той ночи. Но и Лау Тао не чужой мне человек. Если я его сдам, я больше никогда не смогу поговорить с ним, Лан Мао будет смотреть на меня как на убийцу её спасителя. С обреченным стоном помассировала виски, чувствуя головную боль от всех этих тяжелых мыслей. Почувствовав легкое прикосновение к плечу, подняла голову, встречаясь взглядом с мужчиной, который приподнял веки. И опять он выглядел серьезно. Как я сейчас должна это воспринимать? Очередная его игра или он действительно стал серьезнее относится к данной ситуации. Почувствовала тяжесть на другом плече и с удивлением узнала макушку Лан Мао, которая молча прислонилась ко мне, обнимая за руку. Улыбка сама появилась на моем лице, когда я легонько провела пальцами по её волосам, собранными в красивую прическу. Маленькую китаянку я воспринимала как ребенка, который видел слишком много жестокости в этом мире. — Анджелина, незачем переживать, — улыбнулся Лау, начиная поглаживать меня по голове, как маленького котенка, — Цепной Пёс, если я правильно понял, полностью не сможет ликвидировать эту проблему. Это как бороться с… — Ветряной мельницей? — с легкой и неуверенной улыбкой спросила я, видя, как мужчина пытается придумать продолжение. — Точнее и не скажешь. Да и, насколько я понял ваш закон, убивать нельзя, верно? Или я путаю с Германией? Или в Германии это легально? — не на шутку задумался Лау Тао, смело зарываясь пальцами в мои волосы, из-за чего я недовольно фыркнула, повертев головой, пытаясь сбросить его руку со своей головы. Смело обняв двумя руками его «сестру» за талию, поудобнее устраивая её голову у себя на плече и положив свой подбородок ей на макушку, задумалась. А ведь правда, Фантомхайву не выгодно действовать столь радикально. Нет, конечно, было бы желание, он бы действительно мог убить того, на кого укажет королева Виктория, но, с другой стороны, можно же обойтись и без этого. Если «цель» имеет достаточно влияния и власти, то наиболее всего выгодно сотрудничать с этой стороной. Винсент Фантомхайв не дурак, он не будет отказываться от еще одной столь выгодной пешки. Пригрозить Лау Тао с его влиянием сложно, как и китайцу пригрозить Цепному Псу на его же территории. Скорее всего граф попытается переманить иностранца на свою сторону. Но к этому можно прийти разными путями. Первый — я ничего никому не говорю и граф сам находит Лау Тао, узнает, что я покрывала «преступника» и, повторяюсь, все заканчивается для меня плачевно. Второй вариант… — Слу-у-ушай, Лау, — хитро протянула я, сжимая Лан Мао в своих объятьях как плюшевую игрушку от переполняющих хороших эмоций. Лау, сидевший напротив нас и подперев голову кулаком, со странной улыбкой смотрел на нас. — Хочешь, — томно начала я, прикусив губу, из-за чего Лан Мао заинтересовано подняла голову, посмотрев на меня, — я познакомлю тебя с графом Фантомхайвом? Лау Тао поднял голову, смотря на потолок, задумавшись. Понимаю риски, но если он согласится… Это же в каких выгодных условиях он будет жить! Лау махнул рукой, подзывая к себе «сестру», и та медленно убрала ногу с ноги, из-за чего браслеты на ней звякнули под довольный взгляд «брата». Так же медленно поднявшись, она будто перетекла с одного положения в другое, садясь на колени Лау Тао и тот тут же собственнически положил ей руку на талию, обнимая. — Почему бы и нет? — подытожил он, протягивая мне руку. Довольно сплеснув в ладони, подскочила к нему и обняла за шею, пища что-то невразумительное. Если все получится — то я и дальше продолжу жить припеваючи! Спровадив гостей под сожалеющий взгляд Рейчел, которая как раз разговаривала с Лау и одобрительный родителей, которые иногда зло поглядывали друг на друга (ревность — она такая), я быстро написала письмо Фантомхайву с «просьбой» (скорее это было похоже на приказ, что мне понравилось и исправлять это я не была намерена) о встрече около нашего с доктором особняка, сразу же предупредив, что мы куда-то поедем. Попрощавшись с родителями, я уехала в особняк, начиная медленно собираться к вечеру. Накинув на красное платье, такой же плащ и нанеся на губы алую помаду, еще раз взглянула в зеркало, надев на руки короткие черные перчатки. Красота неописуемая! И, что самое главное, ничего лишнего, а ведь это был мой повседневный наряд! — Куда собралась на ночь глядя? — спросил доктор Брикман, оперившись плечом об косяк. Скосила на него глаза. Если я в его возрасте буду выглядеть так же свежо и молодо, я буду самой счастливой женщиной в мире! — К любовнику, — игриво ответила я, поправив волосы. Блин, собираюсь так, будто действительно собралась изменять. — Вот как, — удивился доктор, тут же усмехнувшись, — Тогда сильно не задерживайся, тебе завтра на работу. Отзеркалила его усмешку. Как хорошо, когда есть человек, который понимает твой юмор и не собирается скандалить на пустом месте. Удовлетворенная своим отражением в зеркале иду к выходу, около которого с усмешкой застыл мой супруг. Молча подошла к нему и, став на носочки, легонько мазнула губами по его щеке, чтобы на нем не осталось помады. Судя по запаху от препаратов, он только что вернулся из больницы. — Не жди, ложись спать без меня, — игриво произнесла я, огибая его и быстро спускаясь с лестницы. Карета как раз ждала меня. Быстро зайдя во внутрь, оценивающе взглянула Фантомхайва в дорогой одежде. — Анджелина, дьявольски красива, — улыбнулся он, целуя мою руку, и я порадовалась, что она в перчатке. — А ты все такой же подхалим, граф, — усмехнулась я, кивнув для приличия. Ехали мы, к сожалению, не молча. Он все пытался выпытать у меня куда мы едем, но я постоянно переводила тему, а потом я спросила о самочувствии Дитриха, на что получила ответ, что переживать незачем — на нем все заживает как на собаке. Бесчувственный чурбан! Будто и не его друга ранили! Остановились мы около знакомого для меня разноцветного магазинчика, который выделялся даже сейчас, вечером, сверкая разноцветными китайскими фонарями. Выйдя из экипажа, Фантомхайв с недоумением посмотрел на здание, а потом на меня, которая шла впереди него и жестом приказала следовать за мной. Хах, а мне нравится отдавать ему приказы все больше и больше! Незабываемое ощущение, особенно когда он должен повиноваться моим словам. За знакомым прилавком на этот раз стояли две незнакомые девушки, одна из которых точно была китаянкой, а вторая — европейкой. — Скажите своему хозяину, что пришла Анджелина, — тут же сказала я, только переступив порог. Англичанка кивнула и быстро перевела нашу просьбу своей «коллеге», которая тут же скрылась за дверьми. Фантомхайв с любопытством смотрел на нарисованных китайских драконов, которые сражались в смертоносной схватке, на большие веера, висевшие на разрисованных стенах, на которых были написаны странные символы и цветы сакуры, как мне говорил Лау. Я же подошла ближе к прилавку, не сводя взгляд с огненно-красных ликорисов в вазе и аккуратно дотронулась до одного из них указательным пальцем, предварительно сняв перчатку. Такие нежные, хрупкие, такого же цвета как мои волосы… — Понравились? — скромно спросила девушка с европейской внешностью, но в китайском одеянии, стоявшая за прилавком, — Это ликорис, его еще называют паучьей лилией или же воскресшей лилией. — Воскресшей? — тут же зацепилась за слово я, посмотрев на девушку. — Да. Ликорис в Китае и Японии часто используют на похоронах, высаживая на кладбищах. Считается, что эти цветы украшают жизнь и скрашивают существование в загробном мире. По легенде, эти же цветы растут в подземном мире вдоль троп, которыми души людей идут к перерождению. — Перерождение, — медленно произнесла я это слово, будто смакуя каждую букву. Перерождение. Вторая жизнь. Ликорис. Улыбнулась, беря этот цветок в руки. Он мне нравится все больше и больше. Этот хрупкий цветок будто символ моей жизни. — А что они означают? — вдруг спросил Винсент, становясь позади меня, из-за чего я вздрогнула. Он взял цветок из моих рук, смотря на них будто по-новому. — Одиночество, — прошептала я, не отводя от ликориса завороженного взгляда. Фантомхайв как-то странно посмотрел на меня и уже хотел что-то сказать, но в комнату впорхнула китаянка, что-то быстро нам сказав. — Господин ожидает вас. Прошу за мной, — перевела англичанка, жестом показывая следовать за «коллегой». И вот мы идем по знакомым мне коридорам, и вот я опять ощущаю этот дым, и вот я рефлекторно задерживаю дыхание, стараясь делать как можно меньше вздохов. И вот перед нашими глазами куча людей, курящих опиум и лежавших на стройных ногах мило улыбающихся гейш. Фантомхайв мигом стал серьезнее, медленно начиная понимать, что к чему и тут же схватил меня за руку, останавливая, когда мы уже пришли к «кабинету» Лау Тао. — Анджелина, ты… Покачала головой под его прищуренный и напряженный взгляд, говоря этим, что я никогда здесь не была клиентом, и тут же продолжила свой путь. Вот перед нами открылись двери… Помещение, которое Лау гордо называл своим кабинетом, совсем не подходила по европейским стандартам на эту комнату. Она была большой, просторной, и кучей разноцветных подушек на полу и другими мелочами. Кажется, я даже видела бонсай в горшке. А еще куча разной формы фонариков, которые делали атмосферу более таинственной. Но главной жемчужиной этой комнаты были, несомненно, его владелец с «сестрой». Лау Тао был в своем обычном, несомненно роскошном наряде и сидел, закинув ногу на ногу, опираясь на своеобразные перила в комнате. Мне казалось странным то, что они вообще были в комнате, но потом, присмотревшись, я поняла, что они были своеобразным ограждением, которые формировали сцену. В руке он держал трубку и как раз в тот момент, когда открылись двери, как раз расслабленно выдыхал дым. На тех же перилах сидела Лан Мао в невероятно коротком наряде, который казался еще короче, стоило ей закинуть ногу на ногу. Она прищурила глаза и наклонила голову в бок, стоило нам войти, из-за чего висюлька на её заколке в форме цветка немного покачнулась. В руке она держала странную вещь, похожую на странного вида булаву и мне вдруг стало безумно интересно насколько она тяжелая. Смотря на них двоих в этой обстановке я почувствовала странный трепет в груди. Сейчас они выглядели настолько красиво вместе, настолько величественно, что у меня перехватывало дух. Сейчас Лау действительно был похож на члена триады. Как только двери закрылись, Лау лениво повернул к нам голову, приоткрыв один глаз и хитро улыбнувшись. Да уж, он знает толк в эффектной подаче. — Анджелина, ты привела к нам гостя? — тягуче произнес он, отменно играя свою роль. — Да, — улыбнулась я, легко отступив вбок, чтобы Лау мог полностью разглядеть графа, — Это граф Винсент Фантомхайв — Цепной Пёс Её Величества. — Надо же, впервые это заведение посетила столь важная персона, — проговорил китаец, величественно кивнув. Кто бы мог подумать, что Лау Тао, которого я знаю, и этот мужчина — один и тот же человек? — Граф, — обратилась к нему я, указывая на хозяина этого заведения, — это господин Лау Тао — китайский дворянин, член Шанхайской мафии и глава британского филиала торговой компании «Кунь Лунь». А около него его сестра — Лан Мао. — Мы очень рады видеть в своих владениях столь прославленного человека. Верно, Лан Мао? — привычно спросил он девушку, которая, не меняя своего безразличного выражения лица, лишь кивнула. — За столь короткое время Вы тоже стали известны в нужных кругах, господин Лау, — улыбнулся Фантомхайв, тем не менее не сводя с него настороженного взгляда. Он внимательно следил за тем, как Лау подносит к губам трубку, вдыхая и выдыхая дым, будто ждал удара от человека, который выглядел столь расслаблено. Впрочем, ему действительно незачем переживать, так как граф сейчас находился на его территории. Граф прошелся оценивающим взглядом по фигуре Лан Мао, но, на мое удивление, совсем не обращая внимания на её формы. Он будто пытался понять представляет ли она ему опасность. Китаянка медленно закинула другую ногу на ногу, из-за чего колокольчики на её браслетах издали мелодичный звон, но Фантомхайв даже тогда не начал выглядеть более заинтересованным в ней, остановив свой взгляд на её «булаве». Вот это я понимаю — профессионализм. Несмотря на то, что я, мягко говоря, недолюбливаю графа, но я смогла по достоинству оценить и, самое главное, признать это. — Что же, мне понравилась эта страна. Планирую немного задержатся здесь, надеюсь, Вы не против? — вежливо поинтересовался Лау, начиная одной рукой поглаживать ногу Лан Мао. Этот жест стал настолько привычен для меня, что я уже мало обращала на него внимания, но Фантомхайв немного приподнял брови, удивляясь этому, тут же приходя в себя. — Англия действительно замечательная страна. Можете не переживать и оставаться здесь столько, сколько захотите — за порядком здесь слежу я, так что Ваше пребывание здесь приемлемо. «Пока не приступит приказа к вашему устранению», — вот что я поняла в данной тишине. Вот, какая истинная концовка его предложения. — Это радует. Или… Как англичане говорят? Воодушевляет? — задумался Лау, но тут же продолжил, — Садитесь, дорогие гости, иначе дела не ведутся, верно? — Вы совершенно правы, господин Лау, — улыбнулся Фантомхайв, подходя вперед и садясь на предложенные нам места на диване, который стоял напротив китайца. Присела около него. Лау щелкнул пальцами и двери тут же открылись. Внутрь вошло несколько девушек с подносами фруктов, сладостей, а еще чайничком с чаем и стаканчиками. Как только они удалились, Лау тут же присел напротив нас, играя роль гостеприимного хозяина, разливая чай по чашкам, которые выглядели изящно и очень дорого даже для меня. С интересом взяла чашку в руку. Кажется, это фарфор? Глазированные золотые завитушки на белом фоне выглядели донельзя красиво и изящно. — Цейлонский чай? — одновременно спросили мы с графом, стоило сделать нам глоток, и удивленно уставились друг на друга. Ну, ладно я, меня здесь угощают разными китайскими чаями, но Фантомхайв откуда-то знает? — А вы весьма осведомлены, — довольно улыбнулся Лау Тао, аккуратно взяв в руки чашку с чаем. Интересно, ему с этими длинными рукавами удобно что-то брать в руки? — Ну, что же, поговорим, граф? Интересно, чем же все это закончится?..*****
— Сегодня ты выглядишь непозволительно счастливой. Неужели этот любовник оказался настолько хорош? — с усмешкой спросил доктор Брикман, когда я закончила играть на скрипке особо веселую мелодию. Ох, дорогой доктор, я просто рада, что осталась жива и невредима… Чуть слезу от счастья не пустила. Лау Тао и Винсент Фантомхайв долго не тянули время и тут же приступили к делу, бросая друг в друга завуалированные угрозы, но, слава реинкарнации, до оскорблений не дошло. В конце концов, все закончилось для всех нас благополучно. Как признался Лау, это не он распространял в таком количестве опиум, тщательно контролируя поставку своего продукта. У него много конкурентов, которые мечтают откусить у него лакомый кусочек, но — в тот момент китаец многообещающе улыбнулся — член Шанхайской мафии не потерпит такого оскорбления к себе. Винсент не спешил его арестовывать и вести к королеве, и они пришли к взаимовыгодному соглашению: граф не трогает Лау, а взамен тот, когда тот потребует, предоставит ему информацию об обнаглевших наркодилерах. » - Пока опиум в этой стране легализирован — Вам не о чем переживать, господин Лау, — улыбнулся Фантомхайв без угрозы в голосе, ведь это была обычная констатация факта. — Согласен — конкуренции никакой, — наивно улыбнулся китаец, вызвав у меня нервный тик». Опустила смычок со скрипкой, подходя к футляру: — Ну что Вы… — Обращайся ко мне на «ты» и по имени, прошу, — поморщился как от зубной боли доктор, стоило ему услышать такое привычное к себе обращение. Растерянно моргнула. А разве этикет не требует противоположного? Впрочем… Мы же муж и жена, пусть и с разницей в возрасте. Тем более, будет неловко, если при гостях я по привычке обращусь к своему супругу на «вы». С легкой улыбкой кивнула, пряча свой любимый музыкальный инструмент. Кстати… — А почему ты еще не на работе? — поинтересовалась я, подходя к нему и чувствуя странный резкий запах. Незаметно принюхалась, пытаясь определить его. — Ну, моя жена так усердно работала, чтобы освободить от дел хотя бы один день, что я решил — грех этим не воспользоваться, — просто ответил мужчина, беря меня под руку. Какая невероятная щедрость… Если что, это был сарказм! Судя по всему, мы спускались в сад, чтобы прогуляться. Невольно в груди ощутила странное умиление от действий этого мужчины: он ведь специально остался дома, чтобы мы узнали друг друга поближе. Мы действительно оказались в саду. В нем было почти все, что было в саду около родительского особняка: аккуратно подстриженный газон, пруд, дорожки, соединяющие разные зоны сада, подстриженные в разные формы кусты, а цветы… Больше всего здесь росли лаванда, ирис и тюльпаны. А еще здесь был один прекрасный фонтан в виде женщины-русалки, которая лила воду из своего кувшина. Здесь мы остановились дольше всего. Оказалось, доктор Габриэль увлекается мифологией и легендами. Даже не думала, что может быть так интересно обсуждать древних богов разных стран. У нас в семье только отец к этому нормально относился, матушка же пересекала эти разговоры на корню, говоря, что Бог — один и грех даже говорить о том, что это не так. Мы с доктором пришли к выводу, что больше всего работы было у древнегреческого бога подземного царства — Аида, или же Вейовиса, так как гром вызывать время от времени не так сложно, как приветствовать в своем царстве души умерших, а ведь люди мрут поразительно часто. А еще Габриэль Брикман верил в Бога. Верил и каждый раз молился перед важной операцией и молился, когда его пациент погибал. — Ты действительно в Него веришь? — удивленно спросила я, глянув на легко улыбающегося доктора, — Но ведь это же… — Ненаучно? — перебил он, — Возможно, но не все в этом мире поддается научному объяснению. — Когда-то люди считали, что кто-то прячет солнце, делая из дня — ночь и верили, что гром и молния — это гнев их Бога, но в наше время все знают, что эти явления не имеют ничего общего к Богу. — И это говорит девушка, у которой матушка строга в воспитании духовной стороны, — усмехнулся Габриэль на мои слова, — Но кто-то же создал человека. В конце концов, Бог — одинокий ребенок и если от него отвернутся все его дети… Ему будет больно. Замолчала, почему-то зная, что дальше заходить не стоит. Понятно, что он будет отстаивать свое мнение до конца. Раз ему это так важно, то не буду давить, хотя я все равно осталась при своем мнении. Дальше мы шли молча, осматривая сад. Я даже увидела некоторых садовников, которые с улыбками здоровались с нами и тут же приступали к своей работе. Я даже залюбовалась тем, как один из них придает одному из кустов какую-то форму. Это же почти то же самое, что искусство скульптуры. Быть садовником не очень почетно, это называют грязной работой, но смотря на результат их упорных трудов, я понимаю, что они делают настоящее искусство. Доктор Брикман любил ирисы и, смотря на них, улыбался какой-то своей загадочной и в какой-то мере ностальгической улыбкой. Габриэль умел играть на пианино, потому как приличный аристократ должен уметь играть хотя бы на одном музыкальном инструменте, но, как он признался, больше всего он любил рисовать. В этом я убедилась тем же вечером, попросив мужа показать свои работы. И если я надеялась увидеть просто рисунки, то меня ждал сюрприз в виде целой мастерской! Я увидела мольберт и белое полотно, а также палитру на столе, которая все была измазана в краске. Более того, его картины… — Это не любительские работы, — пораженно прошептала я, как только мужчина показал мне свою картину-пейзаж, на которой была изображена Темза, — Я приятно поражена! — Это радует, но ты преувеличиваешь мой талант, — скромно улыбнулся он, скрестив руки на груди и смотря за тем, как я метаюсь от картины к картине, которая висела к той, которая опиралась о стену. — Преувеличиваю? Да я приуменьшаю! Их спокойно можно продавать как произведения искусства! — никогда бы не подумала, что он может быть таким скромным. А еще я заметила, что все картины были в четких цветовых гаммах: в одной преобладал зеленый, в другой –желтый, голубой, фиолетовый… Да разные! А еще я заметила, что картин, где преобладает красный цвет очень и очень мало. Будто читая мои мысли, доктор Брикман сказал: — Я не очень люблю красный — он ассоциируется у меня с кровью, — видя мой непонимающий взгляд, он вздохнул, — Это напоминает мне о том, как человек умирает на операционном столе… Согласись, это не самое приятное воспоминание. Как доктор ты должна меня понять. — Да… Не самое. На самом деле, меня немного задело то отношение к этому цвету. Тем более, не очень благоразумно с его стороны жениться на мне, которая носит только его. Которая и есть воплощение алого. Красный — это ведь не только кровь! Это розы и тюльпаны, это спелые яблоки и вишня, это вино, это рубины, это страсть, это эмоции! — Но знаешь, — тем временем продолжил доктор, внимательно смотря на меня, — пусть я и не питаю особых чувств к этому цвету, но тебя нарисовать я не против. Я улыбнулась, понимая, что никаких негативных чувств ко мне он не испытывает и представила, какой я буду на картине. Тут же вспомнился Грелль. Интересно, как он там? Все так же весел и энергичен? Все так же пристает к своему «Уилли», который только и умеет, что делать больно?! — Анджелина? Все в порядке? Поняла, что эмоции снова взяли надо мной верх и злость пробилась через маску безмятежности и спокойствия. Кивнув и пробормотав, что все со мной нормально, я повернулась к доктору. — Можешь выполнить одну мою просьбу? — робко спросила я, сжав в руках ткань платья. — В зависимости какая. — Нарисуй меня с моим дворецким. Габриэль Брикман выглядел удивленным, но в скором времени рассмеялся так громко, что я даже испугалась. Так сильно он смеялся только в ту ночь, которая должна была быть для нас брачной. И ладно в тот раз, но что его в этот так насмешило, интересно? — Извини за внезапность, — сказал он, отдышавшись, — Просто я думал, что ты попросишь что-то криминальное. — Поверь мне, если бы я захотела иметь картину, которая хоть как-то была бы связана с криминалом, то я бы попросила тебя нарисовать маньяка с бензопилой, с которой стекает кровь, — закатила глаза, как-то мрачно пошутив. Я сейчас сказала что-то странное, да? Действительно… «Я сказала нечто странное», — вот, что я поняла, когда он сказал то, что перевернуло мой мир с ног на голову. Лишь одна простая фраза: — Что такое: «бензопила»?