В з г л я д с о с т о р о н ы
В аристократических кругах царил настоящий ажиотаж, который не утихал, а наоборот набирал оборотов, что казалось весьма необычным, но никто из высшего общества против не был. Быть аристократом было утомительно на самом деле и дело даже не в их вечной занятости или работе, деловых встречах или заключению контрактов для своего бизнеса, совсем нет. В первую очередь губительным для аристократов была вечная скука, которая пожирала их изнутри. Это было настоящей болезнью и проклятием для людей, которые жили в достатке и ни в чем не нуждались. Сплетни — это то, что помогало людям из высших кругов чувствовать себя более свободно от этикета и манер. Ни один бал не обходился без них и в большинстве случаев все приходили туда лишь чтобы поговорить и отвлечься, зная, что на следующий день все вернется на круги своя и скука опять будет душить их. Графиня Анджелина была новым родником для сплетен. Девушка в красном всегда приковывала к себе чужие взгляды, она купалась в них, как в ванне, наполненной горячей водой, но в то же время не было похоже, что она чувствует от этого дискомфорт. До этого единственной девушкой, способной ломать правила и традиции, была Френсис Мидфорд, держащая в руках шпагу и сражающаяся наравне с лучшими фехтовальщиками страны, неоднократно одерживая над ними победу. Теперь же появилась графиня Анджелина, первая женщина-доктор, та, кто управляет лучшими больницами Англии, что было на грани фантастики, но не переставало быть правдой. Анджелина Даллес всегда казалась слишком высокомерной, чтобы снизойти к простым людям и посетить бал, на котором она начнет по-настоящему веселиться. Она предпочитала работу высшему обществу, что всегда задевало самолюбие аристократов и, наверное, поэтому вокруг неё вертелись не самые приятные слухи, которые не имели ничего общего с правдой, что, кажется, прекрасно понимали все. Но Анджелина Брикман взорвала их спокойный и скучный мирок. Никто не знает из-за чего она резко изменила свое отношение к подобным мероприятиям, но, вне сомнений, это было к лучшему. Она приходила только на лучшие балы, наслаждаясь проведенным временем. Анджелина Брикман танцевала, спокойно пила лучшие вина в хрустальных фужерах, улыбалась девушкам, флиртовала с мужчинами, щуря глаза и прикрывая нижнюю часть лица черным кружевным веером, и опять танцевала, танцевала и танцевала. Иногда казалось, что она хотела забыться в подобных развлечениях, но это был полный бред. В скором времени графиня была незаменимым украшением любого вечера. Анджелина Брикман медленно становилась Мадам Рэд.*****
Скука. Читая письма с приглашениями на бал я не испытывала ничего, кроме всепоглощающей скуки. Выдохнула в воздух облачко дыма, прикрыв глаза, мысленно благодаря Лау за столь ценный подарок, как курительная трубка красного цвета с позолотой. Это начинает надоедать. Каждый из приемов ничем не отличался от предыдущего, разве что становилось все более скучно. Тем не менее, я все равно рвалась туда, пытаясь заполнить свою голову совершенно другими мыслями, чтобы отвлечься от реальности, но это было намного труднее, чем я думала. Иногда я ловила себя на мысли, что мне хочется взвыть от безысходности. Или же, лучший вариант, организовать свой собственный прием, на котором все будут подчиняться моим правилам. С безразличным выражением лица откинула от себя письма и, сделав очередную затяжку, перевела взгляд на аквариум, в котором спокойно плавала золотая рыбка. Никогда не думала, что буду курить, но в свете последних событий я только так решила снимать стресс. Тихо постучала ногтем по стеклу, из-за чего Адольф встрепенулся и начал «убегать» от меня в другую сторону, но я все равно его преследовала, наблюдая за его заплывом с легкой улыбкой. — Хорошо же тебе, Адольф, — вздохнула, нагнувшись ближе к аквариуму, — никаких правил, никаких проблем… Вот только живешь ты в аквариуме, вода в котором кажется тебе настоящим морем… Если выпустить его в настоящее море он будет растерян? Наверняка его маленький мирок, ограниченный стеклянными стенками, сломается. Хах, прямо как мой недавно… Я не видела Грелля уже месяц и, как мне кажется, это к лучшему, потому что я все еще не знаю, как реагировать на то, кем он оказался на самом деле. Грелль Сатклифф — настоящая красноволосая бестия, действительно оказался не человеком, а настоящим Богом смерти, шинигами, если угодно. Мне даже кажется, что меня пугает не столь природа Грелля, а то, что мой рациональный и понятный мир, который подчиняется всем известным правилам и логика, расколется на мелкие части и тогда… Тогда я уже не буду прежней. Никто не может быть прежним, когда буквально перед его носом раскрылась такая шокирующая правда. Со вздохом поднялась с места, резко тряхнула головой, чтобы короткие пряди немного больно хлестнули меня по щекам, и лениво потянулась, прикрывая глаза, чувствуя, как у меня затекло все, что только возможно. Мастерская доктора Брикмана была по-настоящему большой и казалось, что её хозяин — настоящий художник, а не доктор, который занимается этим для души, называя себя самоучкой. Серьезно, иногда меня поражал настрой моего мужа, потому что имея такой талант, не нужно скромничать, это то, чем можно гордиться, но, подозреваю, что об этом его увлечении не знал никто до недавнего времени. Хах, мне даже льстит то, что он немного раскрылся передо мной, посвятив меня в то, о чем не знает никто. По себе знаю, как это тяжело. Так вот, в мастерской все еще висели лучшие из его картин: пейзажи, которые поражают воображение, и кажется, что на земле просто не может быть таких прекрасных уединенных мест, натюрморты, завораживающие своей простотой, портреты людей такой красоты, которая мне и не снилась и просто прекрасных, у которых была какая-то своя изюминка. Сам доктор, услышав, что кто-то вошел в его обитель, тут же поднял взгляд, цепко смотря на меня, но сразу расслабляясь. Он стоял около мольберта так, чтобы я не могла видеть то, какую картину он пишет сейчас, но я все равно была уверена, что это будет чем-то прекрасным. Краем глаза заметила, что в его палитре смешаны все тона зеленого и красного. Улыбнулась: он «по секрету» признался, что решил привыкнуть к красному цвету на холсте, начиная с малого — рисунков цветов такой расцветки. — Анджелина? Ты редко сюда заходишь, — уточнил Габриэль и это было правдой. Мне нравились его картины, но в то же время мне было как-то неловко находится здесь. Такое чувство, что я врываюсь в душу человека, смотря на его творения, которые были отражением его самого. Молча подняла руку, в которой было несколько конвертов, и доктор Брикман тут же тяжело вздохнул, в этот момент олицетворяя собой обреченность. О да, не только мне надоели все эти бессмысленные торжества, вот только если я пыталась веселиться и притворялась, что мне там нравилось, то доктор даже не пытался скрыть своего настоящего отношения к этому — безразличие и скука. Скука… О реинкарнация, кажется, она действительно преследует всех людей, заставляя делать необдуманные поступки, и даже вечно идеальный доктор, единственный человек, которому позволено осматривать Её Величество, был подвластен этому чувству так же, как и другие люди, если не больше. Эти балы мне надоели, но… Сделав как можно более заинтересованным выражение лица, я посмотрела на Габриэля, стараясь смотреть на него как можно более искренне, сложила руки в умоляющем жесте: — Давай посетим еще какой-то, а? Последний раз! — тут же клятвенно заверила его, внутри же не ощущая ничего, кроме безразличия. Думаю, я бы даже не расстроилась, если бы мужчина не разрешил. Доктор Брикман не фырчал, не припирался, он вообще ничего не говорил, продолжая серьезно смотреть на меня. Думает, как бы отказаться? — Тебе там интересно? — поинтересовался он, смотря мне прямо в глаза. Под таким вниманием тяжело солгать, а не сдаться и не признаться, что на самом деле я бы лучше осталась в своей больнице, что на самом деле я не хочу больше видеть эти лицемерные лица. Но в то же время я понимаю, что если останусь одна, то начну вспоминать и думать о том, чего мне знать не следовало. Думать о нечеловеческой природе своего «дворецкого» и об остальных его словах, когда он уверял, что существуют и другие потусторонние существа, мне категорически не хотелось. — Конечно! Там безумно весело, — улыбнулась я, прикрывая глаза, чтобы казалось, будто я вспоминаю счастливые моменты, проведенные на устроенных торжествах, но на самом деле внимательно следя за тем, поверил ли мне доктор. Габриэль Брикман повторно вздохнул, будто он устал от моих желаний, и молча забрал у меня письма-приглашения, читая отправителей. Возликовав внутри, что он поверил, начала более внимательно рассматривать портреты. Большинство людей, изображенных на них, были мне незнакомы, но с некоторыми из них я имела честь разговаривать. Вот я вижу одного из министров, которого я увидела первый раз в Букингемском дворце, когда подняли вопрос об эпидемии холеры. Вот я вижу нашу величественную королеву Викторию, гордо сидящую на троне и даже с картины смотря на меня так тепло и понимающе, что на миг я забыла, что передо мной всего лишь картина. Восхищенно вздохнула — у доктора действительно настоящий талант. Один из холстов был прикрыт плотной дорогой тканью и на первый взгляд казалось, что его не трогали вот уже несколько месяцев, но я видела, что на ткани не было пыли и это, наверное, значит, что на картину регулярно смотрят, но почему-то прикрывают. Аккуратно отодвинула ткань, позволяя себе посмотреть на человека, изображенного на ней. Картина была выполгнена в черно-золотых тонах и на меня смотрела женщина, стоящая ко мне полу боком, с прекрасными золотыми волосами, собранными в строгую прическу на затылке. Их цвет был как жидкое золото, в то время как у моей милой Рейчел — более светлые, будто солнечные лучики. Челка аккуратно прикрывала лоб, делая её лицо более округлым, из-за чего она была похожа на куколку. Одета она была в пышное платье коричневого цвета, расшитое золотыми нитями, которые обретали форму нескольких золотых крыльев. Прекрасна и безмятежна. — Кто это? — невольно вырвалось у меня, и я с ожиданием посмотрела на своего супруга, который с непониманием обернулся и посмотрел на ту картину. На миг его брови удивленно приподнялись, а потом… Такого странного выражения лица я у него еще никогда не видела. Казалось, это примесь скорби и странной любви к девушке, изображенной на холсте. — А, ты про это? Не обращай внимания, её не существует. Я скептически посмотрела на него. Он действительно думает, что я поверю такой отмазке? Сразу же понятно, что эту девушку он знает, потому что если бы он её придумал, она бы не была так четко прорисована. Видя мой скептический взгляд, он тут же поднял одну руку с письмом, показывая, что выбрал к кому мы пойдем на следующий раз. Прищурилась, вглядываясь в печать, пытаясь понять. Что там за рисунок. Паук? Неужели… — Граф Транси устраивает прием, на котором мы обязаны присутствовать, — серьезно сказал доктор, показывая, что будь его воля, он бы не пошел туда, но раз уж мы «обязаны»… Кстати, а я ведь ни разу не была в особняке Паука Её Величества. Интересно, как там? Поместье сильно отличается от поместья графа Фантомхайва? Хм, интересно не столь это сколько то, какой он, этот Паук? Молодой, как Винсент, или уже постарше? Какой у него характер и как он справляется со своей ролью? Наверное, именно эти вопросы волновали меня больше всего. Улыбнулась, на этот раз действительно искренне, чувствуя встречу с неизведанным. Это будет интересно… — Транси, так Транси, — довольно произнесла я, уходя из мастерской. Мне срочно нужно новое платье.*****
Совсем не женственно выпрыгнуть из кареты, да еще так, чтобы цокнули каблуки сапог по каменной брусчатке, дыхнуть на прядку, которая настойчиво лезла в глаза, и улыбнуться совсем по-ребячески. Делаю уверенные и немного резкие шаги из-за того, что я немного подпрыгиваю и лукаво прикрываю глаза, пряча их за веером ресниц, и смотрю на ошарашенных слуг, которые замерли в удивлении, забыв о своей работе. Левую руку привычно оттягивал немного увесистый чемоданчик со всем необходимым для медицинской помощи, даже несколько скальпелей там было. Дворецкий, стоявший около входа в поместье, поприветствовал меня вежливой улыбкой и открыл дверь, отточенным движением приглашая меня во внутрь. Уверена, что мне не показалось то, что у него от удивления округлились глаза, но, должна отдать ему должное, он быстро взял себя в руки. — Что и следовало ожидать от дворецкого семьи Фантомхайв, — уважительно протянула я, заходя вовнутрь особняка, тут же погружаясь в знакомую атмосферу скромного величия. — Благодарю, Мадам Рэд, — с почтением склонился Танака, прижимая свою руку к груди. Не многие дворецкие могут похвастаться умением кланяться с достоинством, такое я видела разве что у нашего дворецкого Тома. Хмыкнула, расправляя и так идеально ровную юбку настолько темно-красного цвета, что она казалась коричневой, и тут же начала подыматься по лестнице вверх, звонко стуча каблуками, из-за чего привычная тишина в коридоре буквально рассыпалась на мелкие осколки. Воображение услужливо нарисовало, как серая обстановка этого особняка тут же окрасилась вокруг меня во все нужные цвета, полыхая своей яркостью. Странным образом я стала известна в высшем обществе как Мадам Рэд после того, как я начала ходить на интересные мне приемы. Поразительно, Грелль будто предугадал будущее. Интересно, как он отреагирует на то, что его мечта исполнилась? Поспешно замотала головой, пытаясь отогнать все мысли о Сатклифф и бесцеремонно открыла двери чужого кабинета, не дожидаясь того, чтобы это сделали слуги, шкодливо улыбаясь удивленным лицам Фантомхайва и Дитриха. — Анджелина? — заторможено уточнил граф, из-за чего я закатила глаза. — Собственной непревзойденной персоной, — все-таки удосужилась ответить, смело садясь на диванчик около Дитриха. Сев, я пафосно закинула ногу на ногу, игриво качая одной в воздухе, из-за чего длинная юбка немного задралась, открывая вид на сапоги, которые мне подарил когда-то Гробовщик. Ах, какой же это кайф — ходить в них, такое чувство, что ты не ходишь, а паришь над землей! Все-таки, у Гробовщика есть вкус… Двери открылись и во внутрь зашел Танака, толкая впереди себя тележку с чайником и разными вкусностями. Дворецкий тут же налил мне чаю и подал на блюдечке кусочек шоколадного торта, из-за чего мое настроение взлетело до небес. Кажется, я даже заметила, как усмехнулся моему поведению Дитрих и, посмотрев на разные десерты, недовольно вздохнул, понимая, что его любимых бутербродов не подадут. Я вообще удивляюсь как с таким аппетитом и любовью к мучному он все еще выглядит ослепительно, без намека на жир. Наверное, тренировки с маркизом Мидфордом и его дражайшей супругой Френсис дают результат и помогают немцу не потолстеть. Покосилась на Фантомхайва, который все этот время разглядывал меня, смотря настолько пристально, что я ощущала себя под сканером и у меня даже закралась мысль, что он видит меня насквозь, но теперь я не ощущала того страха, который он вызывал во мне раньше, потому что… Насмешливо склонила голову на бок, из-за чего короткие волосы привычно начали щекотать шею. — Что-то не так? Винсент еще несколько секунд пилил меня взглядом, но стоило мне моргнуть, как на его лице появилась привычная всем вежливая и на первый взгляд детская улыбка. — Я не ожидал увидеть тебя здесь так рано, — будто в никуда произнес Фантомхайв, расслабленно оперившись щекой о ладонь, и, прищурившись, посмотрел на меня. Так, он меня пародирует, что ли? — Век бы тебя не видела, но я тут только ради Френсис, Дитриха и моего крестника, — беспечно отмахнулась я, совсем не женственно облизывая десертную ложку от остатков шоколада. Как по мне, это немного странно, что я, атеистка до мозга костей, прихожусь кому-то крестной матерью, то есть той, которая должна духовно направлять своего «подопечного». » - Ангелы, демоны и жнецы правят миром! — Бога не существует. — Как это нет? Я тебе рассказал столько всего, что не положено знать смертным, а ты еще имеешь наглость сомневаться?! Постой-постой, то есть ты не веришь всему, что я сказал?!» Я не знаю, чему верить… — Твоего крестника? — Ради меня? Два вопроса прозвучали одновременно, тут же вырывая меня из водоворота ненужных мыслей, за что я даже была немного благодарна этим двоим. Вздрогнув, я подняла немного затуманенный от мыслей взгляд, не сразу понимая суть их вопроса, но тут же пришла в себя, пряча лукавую улыбку за чашкой чая: — Да, в тебе что-то есть, Дитрих. Vielleicht hast du zugestimmt, mein Liebhaber zu sein? (Может, ты согласишься быть моим любовником?) Матушка точно не погладила бы меня по голове за такие слова при двоих мужчинах. Леди не пристало так откровенно выражаться и даже шутить на эту тему. Услышали бы меня определенные люди из высшего общества, меня бы давно преследовала дурная слава, а за спиной всегда бы шептались. Это был бы настоящим позором не только для меня, а для всей семьи. Но… …почему-то я уверена, что мои шутки-издевки не выйдут из предела этой комнаты. А еще просто невероятно, как за несколько секунд может меняться лицо человека! Всего за несколько секунд я успела распознать шок, смущение, ужас и в то же время скептический взгляд Дитриха. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я пошутила, и несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, когда же я с жадным любопытством наблюдала за ним. Кажется, я начинаю понимать Винсента: выводить из себя Дитриха — одно удовольствие. — Manchmal machst du mich mehr wuten dals Phantomhove (Иногда ты бесишь меня больше, чем Фантомхайв), — все-таки произнес он с какими-то рычащими нотками в голосе, из-за чего у меня пошли приятные мурашки по коже. — Ух ты, — удивилась я, тут же растягивая губы в улыбке, — Тогда мне есть чем гордиться. Дитрих закатил глаза, молча говоря, что это было больше оскорбление, нежели комплимент, и, скрестив руки на груди, улыбнулся краешком губ. Все-таки я не понимаю женщин этого века. Вот перед вами весьма красивый мужчина, иностранец, к тому же он не выглядел таким хилым, как мужчины этой страны. Вот, например, если сравнить Винсента и Дитриха, то с легкостью можно заметить, что немец намного шире в плечах. Или девушки сейчас имеют совсем другие критерии, нежели у меня? Мы одновременно посмотрели на Фантомхайва, стоило ему несколько раз показательно кашлянуть в кулак, напоминая, что мы тут не одни. — А если серьезно, — улыбка мигом спала с моего лица, и я перешла на деловой лад, — я пришла осмотреть тебя. Кажется, мужчины несколько опешили от столь резкой перемены моего настроения, но ничего не сказали. С недовольным выражением лица, Дитрих закатал рукав рубашки, всем своим видом показывая, что все с ним в порядке и, пока я проводила осмотр, зло рычал на Фантомхайва, действительно сейчас напоминая какое-то особо опасное животное, и бесясь от того, что это ранение он получил из-за графа и, более того, что Винсент с самого начала догадывался, что все так и будет. За несколько минут я узнала, что они думают друг о друге, несколько раз удерживала немца от того, чтобы тот не кинулся на графа, который все это время невинно улыбался, что злило Дитриха еще больше, чем самые изощренные оскорбления, а еще, что немец скоро покидает страну. — Эта Англия мне уже осточертела, — закатил глаза Дитрих и я понимала, что ему надоела не столь эта страна, сколько Цепной Пес Её Величества. Тяжело вздохнула, понимая, что тоже хочу поехать в Германию — родную страну в моей прошлой жизни, а еще… Кажется, я буду скучать по этому грубому немцу. Только сейчас заметила, что он, как никто другой, понимает мои чувства на счет Фантомхайва и даже не думает осуждать, потому что сам того же мнения. Дитрих вообще был более приятным мне человеком, чем кто-то из других знакомых мне мужчин (ну, кроме Габриэля Брикмана, разумеется). — Кстати, Фантомхайв, ты пойдешь на прием, устроенный графом Транси? — спросила я, складывая все, что я успела вынуть из чемодана обратно. От моего взгляда не ускользнуло, как при упоминании своего «коллеги» Винсент поморщился, будто съел лимон, даже не пытаясь скрыть своей реакции на это. Ух ты. Мы с Дитрихом неосознанно переглянулись. Видимо, он тоже не часто видел вечно ехидного и спокойного графа в таком раздражении. — Если у меня не появятся важные дела, то да, — уверенно произнес он, но я прищурилась, чувствуя в его словах какой-то скрытый подвох. Мне показалось, или это прозвучало так: «Если не придумаю вескую причину, благодаря которой я останусь дома, то пойду»? — И, конечно, ты найдешь эти неотложные дела, — медленно произнесла я, внимательно следя за его реакцией. Винсент улыбнулся так невинно и посмотрел в мои глаза настолько честными глазами, что я сразу поняла, что попала в точку. Не сдержала смешка: он точно профессиональный лгун, видно, что ему не впервой. — Кажется, только ты рвешься туда, — заметил Винсент, лукаво улыбнувшись, будто зная, что меня движет. — Я еще не знакома с графом Транси, чтобы без раздумий отвергать его приглашения, — заметила я, полностью уверенная в своей правоте. Тем более, Нина уже почти закончила мое платье. Хах, какие смелые слова я только что сказала. Кажется, мне бы это не помешало, если бы несколько лет назад меня к себе пригласил бы Фантомхайв. А вообще, это странно: фамилия Фантомхайв всегда вселяла в меня какой-то иррациональный ужас и, заставлю себя признать, но точно никогда не вслух, странное уважение. Я даже засомневалось стоит мне дружить с Френсис, когда узнала её фамилию. Но к фамилии Транси я всегда чувствовала равнодушие, хотя, по идее, должна опасаться его не меньше, чем Фантомхайва. — Ты пожалеешь, когда познакомишься с ним, — будто в никуда бросил Фантомхайв, но это не было похоже на угрозу. Он смотрел куда-то в сторону и выглядел так, будто знал, о чем говорит. Дитрих около меня согласно кивнул, что действительно было странно, так как немец редко соглашался с выводами графа. Дитрих не выглядел напуганным, скорее… Такое чувство, будто он вспомнил что-то мерзкое, да и Фантомхайв выглядел не лучше. — Вы знакомы с ним, — констатировала факт я, кивком подтверждая свои мысли. Повторно закинула ногу на ногу, незаметно для себя начиная качать ею вперед-назад, — Он настолько сильно внушает страх? Винсент не сдержал смешка: — Скорее разочарование. Дитрих не оспорил данное утверждение*****
Дыхание перехватило, и я ощутила, как быстро бьется у меня сердце. Нет-нет-нет-нет, я еще не готова… За моим столом в рабочем кабинете в расслабленно позе сидел Грелль, закинув ноги на поверхность стола, и со скучающим выражением лица пилил себе ногти. Длинные волосы были перекинуты через плечо и почти касались пола. Нерешительно замерла на пороге, чувствуя, как кровь отходит от щек и холодеют руки. Сатклифф поднял голову и посмотрел на меня сквозь стекла своих модных очков. Желто-зеленые глаза… Как у всех жнецов. Увидев меня, он счастливо улыбнулся и резко подскочил с места, из-за чего я вздрогнула и непроизвольно сделала шаг назад, опираясь спиной о дверь, а стоило мужчине с чисто женским визгом обнять меня, так я и вовсе замерла соляным столбом, судорожно пытаясь придумать, как выкрутится из этой ситуации. Если оттянуть его за волосы, а потом ударить коленом в живот… Руки, казалось, весили не одну тонну, когда я начала их медленно поднимать, чтобы сделать то, что я задумала, сердце, то замирало, то отбивало просто бешенный ритм. Вот я подняла руки на уровни его лопаток, еще чуть-чуть к волосам… Шумный выдох в мое ухо: — Анджелина, ты не представляешь, как я соскучился! Мне так не хватало наших посиделок! — с искреннем счастьем произнес Грелль, сжимая меня в крепких объятиях. Стало как-то совестно — думать о таком, когда этот парень искренне счастлив тебя видеть. Руки замерли и бессильно сжали ткань мужского пиджака. — Сатклифф, — бессильно прошептала, утыкаясь носом ему в плечо, чтобы спрятать слезящиеся глаза. Интересно, я точно смогла бы ударить его? Вспомнила те кровоподтеки, синяки и ссадины, оставленные Греллю его начальником и опять почувствовала, как сжимаются кулаки от бессильной злости на того человека. Нет… Я бы не смогла ударить Грелля. Он отстранился от меня, все еще улыбаясь так, что были видны острые зубы. Растерянно улыбнулась, мутным взглядом смотря на него. На его вопрос, почему у меня слезы на глазах, я солгала ему, сказав, что просто очень рада его видеть, на что Грелль просиял и начал быстро и сбивчиво рассказывать о том, как он проводил время. Внутри я чувствовала горечь. Уже ничего не будет как прежде, да? «Это нормально, что ты избегаешь разговоров со своим дворецким?», — уже на следующий день после возвращения Грелля спросил доктор Брикман, не отрывая сосредоточенного взгляда от документов. На этот вопрос я не смогла ему ответить. На самом деле, я не удивляюсь тому, что Габриэль заметил это. За столь короткий промежуток времени мы успели изучить друг друга достаточно, чтобы с уверенностью сказать, когда мы пытаемся скрыть друг от друга и от других людей эмоции. Наверное, это странно, но я радуюсь тому, что меня в таком состоянии не видит семья, не хотелось бы мне лгать им, они не заслуживают такого отношения к себе, особенно от младшей дочери. Они бы точно поняли, что я избегаю дворецкого, к которому раньше я души не чаяла. Грелль тоже не был дураком, хотя иногда казался таким. Уже очень скоро он начал странно на меня смотреть и несколько раз пытался открыто поговорить со мной, но мне удавалось сбежать, ссылаясь на неотложные дела. Кажется, недавно я подкалывала Фантомхайва на этот счет? Что ж, я рада, что он меня не видит, иначе он бы отплатил мне той же монетой. — И все-таки я не понимаю, госпожа, — продолжил Сатклифф, сидя напротив меня в карете, — Что я успел сделать, что Вы начали меня избегать? Мы возвращались с ателье непревзойденной Нины Хопкинс, забирая готовое платье для бала в поместье семьи Транси, обратно в наш особняк. Я не могла послать своих слуг в ателье, потому что не повидаться с Ниной я не могла, это было бы как-то… грубо? И дело даже не совсем в том, что мы хорошие знакомые, а скорее в выгоде. О да, наши отношения состоят на 40% из дружбы и на 60% из выгоды. Нина не готова потерять столь состоятельного клиента как я, тем более, что несколько раз я подавала ей идеи для дизайнов новой одежды, пользуясь знаниями из прошлой жизни, а я не могла потерять столь талантливого дизайнера, который терпит мои странные для этого века пожелания и который готов экспериментировать. Мы двое это понимали и даже не думали друг друга осуждать. «Отношения, имеющие в себе деловой или же профессиональный характер более прочные, нежели отношения, основанные лишь на чувствах», — это тот закон, которому я верю и который меня никогда не подводил. С Греллем же любые законы не работали и это теперь меня действительно пугало, особенно сейчас, когда он сидит напротив меня в виде смертного-дворецкого и серьезно смотрит на меня. Притворилась, что не услышала его вопроса, внимательно смотря в окно. — Госпожа? Тяжело вздохнула, понимая, что теперь мне не отвертеться, мне некуда бежать, и попыталась спрятать свой иррациональный страх, который я все еще чувствовала. Сатклифф покосился на мои руки, и я тоже опустила голову, замечая, что начала рефлекторно потирать их. Резко одернула их и, натянув на лицо улыбку, как можно более невинно посмотрела на дворецкого: — Ты что-то говорил, Г… Сатклифф? — запнулась я, поспешно склонив голову на бок в немом знаке вопроса. Грелль начал пилить меня взглядом и через несколько секунд тихо заметил: — Ты никогда так не делала, — и с намеком повторил мой недавний жест, так же склонив голову набок. Сердце застучало быстрее. Я забылась и опять надела маску той самой львицы общества, которая веселится на балах, забыв о том, что Грелль знает меня намного дольше, чтобы понять, что такое поведение, такие мимика и жесты мне не типичны. Сглотнув, невольно отвела взгляд. Таким темпом он скоро все поймет и что тогда? Сильно сомневаюсь, что смертным положено знать о том, как по-настоящему устроен этот мир и о существовании потусторонних существ. Что будет со мной, если Грелль Сатклифф поймет, что я теперь воспринимаю его всерьез? Что сделает его начальник, Уильям Т. Спирс, который был настоящим педантом и терпеть не мог, когда кто-то нарушал правила? Меня убьют, наверняка меня лишат жизни и сомневаюсь, что смогу вернуться в круг перерождения. Кто-то прикоснулся к моему плечу и я, поняв, что кроме Грелля сделать это было некому, резко шарахнулась в сторону, болезненно ударив его по руке и уставилась на него испуганными глазами. Сатклифф выглядел по-настоящему ошарашенным, а его рука так и осталась висеть в воздухе. Всего за несколько секунд его лицо сменило столько эмоций, что я не смогла распознать и половины, но вот последняя… Это была необычайная серьезность, я бы даже сказала суровость. Таким мне редко приходилось его видеть, но каждый раз это было немного жутко, а в свете теперешних событий — по-настоящему страшно. — Вы боитесь, госпожа, — констатировал факт он, подаваясь вперед, из-за чего я попыталась наклониться назад, но уже просто не было куда, — Ты боишься, Анджелина, и я пока что не понимаю, чего. Молчу. Карета остановилась, и я еле удержала себя от того, чтобы тут же не схватиться за ручку двери и выскочить из тесного помещения, оказаться подальше отсюда, от не человека. Сатклифф опередил меня, открыв дверь и, выйдя первым, подал руку, чтобы помочь мне спуститься. Как настоящий дворецкий. Медленно подала ему руку и слишком быстро выскочила из кареты, чтобы это показалось нормальным. Грелль сильнее стиснул мою руку, заставляя обратить на него внимание. Стоило мне только посмотреть на него, как он нахмурился еще сильнее: — Ты не та Анджелина, которую я знаю, — в его голосе отчетливо слышалось разочарование. Мой тщательно скрываемый страх. Его явное разочарование. Этот коктейль я никогда не забуду.*****
Ист-Энд — одно из самых темных местечек Лондона, в котором всегда царили свои правила, в котором жили лишь бедняки и бездомные. Ист-Энд — это не то место, в котором должна быть приличная леди, и, если мой муж узнает, где я побывала, он мне наверняка голову оторвет. Что ни говори, но несмотря на его спокойный и даже в какой-то степени холодный характер, он дорожил своей, а теперь уже и моей репутацией. А если он еще узнает, что прогуливаюсь я здесь не одна, а с ним… — Все-таки, я не понимаю тебя, Гробовщик, — тяжело вздохнула я, покосившись на мужчину, который шел около меня. — Хи-хи, а меня и не нужно понимать, даже не пытайся. Говорят, это бесполезно, ихи-хи, — засмеялся в своей привычной странной манере Гробовщик, хрустнув костяшками пальцев, из-за чего я поморщилась и зябко передернула плечами. Да уж, если я хочу сохранить остатки своей психики, то лучше не лезть в эти дебри. Помнится, когда-то я свято была уверена в том, что меня и этого странного мужчину ничего не будет связывать и максимум, где мы будем пересекаться, так это на работе. Ага, закатай губу, Анджелина! Кто бы мог подумать, что он так прочно укоренится в моей жизни? Спиной я чувствовала чужие плотоядные взгляды мелких воришек и бандитов, из-за чего старалась быть поближе к Гробовщику, делая максимально бесстрастное выражение лица. Должна отдать ему должное, он никак не отреагировал на такое мое поведение, даже не пытался прикалываться, а молча положил мою руку себе на локоть и, как настоящий джентльмен, повел меня дальше. Ага, дальше по преступной улице. Некстати вспомнила мечтательное лицо Рейчел и её голос: «Это так романтично!». Ага… Смешная шутка. Я приковывала взгляд своими яркими волосами и не менее яркой одежде настолько, что, казалось, меня можно было увидеть за километр, и если на приемах это было мне только на руку, то здесь все это шло в минус. Я была в том же, в чем недавно посещала графа Фантомхайва, то есть в юбке, блузке с корсетом и сапогах. Гробовщик оценил, и мы смело прошагали по улице, весело стуча каблуками, в первый момент напоминая двоих ненормальных, сбежавших из психушки. Может, это он на меня так пагубно влияет? Тем не менее, присутствие Гробовщика вселяло в меня какую-никакую, но уверенность, что на меня никто не посмеет напасть и ограбить. Что не говори, он прекрасно отпугивал людей своим внешним видом, а стоило ему только открыть рот… Для эксперимента я несколько минут назад рассказала один анекдот из прошлой жизни (черный юмор, естественно, другое его не берет) и, само собой, Гробовщик начал смеяться в своем единственном и неповторимом стиле и, естественно, прохожие тут же шарахнулись в сторону, смотря на него с таким ужасом, что даже завидно стало. — Подожди меня здесь, я скоро вернусь, — вдруг заговорила причина моих мыслей, останавливаясь около какого-то переулка. Я с опаской посмотрела на темный переулок и на Гробовщика, понимая, что даже с ним я туда не пойду, и молча кивнула, отпуская его локоть. Тот тут же впихнул мне в руки свою излюбленную урну с не менее любимым печеньем и скрылся в темноте, а я смотрела ему вслед, пока его густая серебристая шевелюра не исчезла из поля моего зрения. Вздохнула и оперлась спиной о стенку, подняв голову вверх, чувствуя, как начинает моросить мелкий дождик. Дождливая Англия, как я могла забыть? Зубами сняв одну с перчаток, взяла пальцами печенье, тут же громко надкусывая его. Чего я здесь забыла? Началось все с того, что документы, которых была целая стопка на целый месяц вперед, дивным образом закончились, мой муж был на работе, а ехать в свою больницу не хотелось, так как там я опять бы начала обдумывать ситуацию с Греллем, в которой я оказалась, а оставаться дома тем более не хотелось, потому что Сатклифф, будто на зло, приступил к своей работе в роли моего дворецкого и, судя по всему, исчезать не спешил, пока не узнает причины моего странного поведения. Таким образом, я оказалась в похоронном бюро Гробовщика, потому что около него невозможно думать о чем-то серьёзном и, самое главное, адекватном. Вздрогнула, услышав недалеко от себя кашель, и резко обернулась. В том самом переулке, в котором исчез Гробовщик, лежала маленькая фигурка, которая так же настороженно смотрела на меня. Мы так и замерли: я смотрела на него, а он на меня, да еще таким взглядом, что меня терзали смутные сомнения — не маньяк ли я? Не отрывая от него взгляда, опять надкусила печенье, а звук был настолько громким, что мальчик явно вздрогнул, переводя взгляд на урну, которую я держала и громко сглотнул. — Ты голоден? — спросила я, понимая, что этот ребенок ничего не сможет мне сделать, и расслабилась. Паренек повторно вздрогнул, резко поднимая голову, смотря мне в прищуренные глаза. Хмыкнула, делая шаг к нему. Ребенок дернулся назад, скаля зубы, и я уверена, что слышала рычание с его стороны. Остановилась, насмешливо хмыкнув. И чего он так боится? А разве ты не так же вела себя около Грелля? Пораженно моргнула и еще более внимательно вгляделась в маленькую фигурку ребенка. А ведь действительно… Я тоже так жалко выглядела? Как испуганный зверек, который пытается скалить зубы, но это выглядит скорее смешно, чем устрашающе. Хрустнула печеньем, делая несколько осторожных шагов вперед и останавливаясь в нескольких шагах от мальчишки. Он продолжал насторожено смотреть на меня, но также время от времени косился на печенье в моих руках. Насколько же он голоден? Присела, тем самым пачкая юбку, и молча поставила на землю урну с печеньем, замерев. Это мне все больше и больше напоминало дрессировку, приручение дикого зверька. Я внимательно смотрела в глаза мальчишки, которые, как оказалось, были необычайного фиолетового цвета. Как интересно… Я думала, что только у меня с отцом «ненормальные» алые глаза. Пришла в себя от резкого движения. Мальчишка быстро забрал урну и начал быстро поглощать печенье, будто боялся, что сейчас у него это отберут. Маленький голодный зверек. — Не вкусно? — спросила я, видя, что у него из глаз начинают идти слезы. Мальчик резко помотал головой, что мне даже показалось, что она вот-вот отвалится и начал лихорадочно бормотать, одновременно с этим вытирая слезы: — Нет, это очень-очень вкусно. Улыбнулась, облегченно прикрывая глаза. — Как тебя зовут, мальчик? — Том, госпожа, — тихо произнес мальчик, смотря на меня слезящимися фиолетовыми глазами. — Том, значит, — хмыкнула я, невольно вспоминая нашего дворецкого. Нет, эти двое точно не имеют ничего общего, кроме имени. Не знаю, сколько мы так просидели, но меня отвлек звук шагов и цокот знакомых каблуков по брусчатке. Я обернулась в ту сторону, откуда шел звук, ожидая, когда придет мой сопровождающий на этот день, а ребенок побледнел и замер, будто пытаясь слиться с обстановкой. Вот из-за поворота вышел Гробовщик, поправляя свой высокий цилиндр, и я тут же поднялась, отряхивая юбку, которая немного испачкалась из-за того, что я присела. — Вижу, Вы не скучали, мадам, — заметил мужчина, смотря то ли на меня, то ли на мальчика. Из-за челки не было понятно на кого направлен его взгляд, — В любом случае, этот оборванец — не самая лучшая компания для леди. — Да? — наиграно удивилась я, показательно начиная разглядывать Гробовщика, — Смешно, мне похожее говорили и о тебе. — Хи-хи, они не так уж и не правы, — улыбнулся мужчина, беря меня под руку, медленно уводя от сюда. Не понимаю почему, но я остановилась и, повернувшись полубоком, посмотрела на мальчика: — Меня зовут Мадам Рэд. Когда подрастёшь, найди меня.*****
Фантомхайв и Транси, Цепной Пёс и Паук Её Величества всегда нагоняли страх одной лишь своей фамилией. Темное агентство, утаивающее все темные дела и улаживающее все запутанные ситуации, связанные с королевской семьей и тот, кто убирает неугодных королеве — вот он, механизм, который двигает этой страной. Особняк графа Транси кардинально отличался от особняка графа Фантомхайва своим пафосом и излишней богатой обстановкой, я бы даже сказала безвкусной. Безвкусные картины, которых выдавали за настоящее искусство, в золотых тяжелых рамах резали глаз. Я шагала по дорогим коврам, которые никак не вписывались в обстановку. Пышные букеты цветов в вазе из китайского фарфора не вызывали во мне ничего, кроме раздражения. Покосилась на своего мужа, который смотрел исключительно вперед, не смотря по сторонам и выглядел так уверенно, будто бывал здесь не первый раз. Хотя, чему я удивляюсь? Те аристократы, у которых есть деньги, могут себе позволить услуги моего мужа, а о том, есть ли у графа Транси деньги, можно не переживать, об этом мне намекнула еще коллекция яиц Фаберже, выставленная будто напоказ в холле. Даже не верится, что хозяин этого всего — Паук Её Величества. Как, как при таком происхождении можно совершенно не иметь вкуса? — Сделай лицо более восхищенным, — тихо посоветовал мне муж, легко улыбаясь остальным, стоило нам войти в бальную залу. Я тут же растянула алые от помады губы в улыбку, стараясь как можно более счастливо сверкать глазами. Габриэль Брикман лишь удовлетворенно хмыкнул, тоже улыбнувшись более явно. Хах, забавно, мы как истинный дуэт лжецов, которые прячут свои настоящие лица за доброжелательностью. Даже привычно уже. Бальный зал, как и ожидалось, был большим и, на мое удивление, в нем было свое величие и меньше неуместного пафоса, чем я ожидала. Разноцветные платья привычно мелькали перед глазами, но, как я и ожидала, никто не был в столь ярко-красном платье кроме меня. Даже сейчас я умудряюсь выделиться. Доктор легко потянул меня за руку и на мой вопросительный взгляд молча указал куда-то в сторону. Это была, насколько я поняла, женатая пара, но выглядели они вдвоем, мягко говоря, не очень. Каждому, конечно, свое, но мой эстетический вкус не могу вытерпеть такого: красивая, даже со спины, девушка с низким, наверняка старшим мужчиной. — Это граф Транси со своей супругой, — прошептал мне на ухо супруг и повел меня к ним, чтобы поприветствовать. Будто чувствуя наше приближение, ко мне обернулась миссис Транси, и я чуть не споткнулась, благо держалась за Габриэля. Девушка, встретившись со мной взглядом, тоже расширила свои глаза и немного приоткрыла рот. Уж очень знакомые голубые глаза, похожие на небо. Уж очень знакомые светлые волосы, несколькими прядями собраны сзади. Это была девушка, которая когда-то жила со мной в одной комнате в женском колледже, девушка, которую я пыталась вылечить от наркотической зависимости… Когда мы подошли, я еле заставила отвести взгляд от женской фигуры, одетой в фиолетовое платье. — Граф Транси, позвольте выразить свою благодарность за то, что Вы пригласили нас с моей дорогой супругой, — с почтением начал говорить доктор Брикман, пожимая руку графу Транси, на которого я обратила внимание только сейчас. » - Он настолько внушает страх? — Скорее разочарование», — так ответил Фантомхайв на мой вопрос и тогда я совершенно не понимала причины такого ответа, ссылаясь на то, что Винсент недолюбливает Паука из-за конкуренции, но теперь… Выглядел он совсем не так, каким я его представляла. Я думала, что он будет или одногодкой Фантомхайва, или таким, как мой муж, но реальность, видимо, решила жестоко пошутить со мной. Это был среднего роста полный пожилой человек, который, как только посмотрел на меня, вызвал рвотный рефлекс, но я держалась изо всех сил, чтобы не опозориться. У него были полностью седые волосы, зализанные назад, на лице было много морщин и темные возрастные пятна. Два передних зуба выступали настолько, что у меня складывалось ощущение, что он почти беззубый и только этих два передних зуба у него и было. У него были маленькие маслянистые голубые глазки, которых было почти не видно на большом морщинистом лице, и я почувствовала волну отвращения только от одного его внешнего вида. — Позвольте представить Вам мою дражайшую супругу, любовь всего моего сердца, Анджелину, — продолжал петь дифирамбы Габриэль, для полноты картины даже поцеловав мою руку, не отрывая от меня взгляда. Улыбнулась его маленькому спектаклю, который он обожал делать на людях, но стоило мне посмотреть на графа Транси, как улыбка чуть не спала с моего лица, но я всеми силами попыталась удержать её на своем лице. — Ох, для меня большая честь познакомится с Вами, граф, — как можно более восторженно, но с достоинством проговорила я, кланяясь, придерживая платье. Граф Транси мерзко улыбнулся, из-за чего еще больше стали видны два передних зуба, но смотрел с каким-то равнодушием и самодовольством. Он только кивнул и поцеловал мою руку. Я поспешно раскрыла черный кружевной веер, скрывая нижнюю часть лица, чтобы он не увидел, как от отвращения скривилось мое лицо. — А это, — он пренебрежительно махнул рукой в сторону Эмилии, — моя жена. Эмилия робко поклонилась, низко опустив голову, будто боясь взглянуть мне в глаза, и я буквально ощутила, как от неё повеяло смущением и стыдом из-за действий мужа. Она тихо пробормотала: «Приятно познакомиться» и замолчала, будто боясь сделать что-то не так, но я видела, что она не хочет оставаться еще дольше около Паука Её величества, который, по насмешке судьбы, оказался её мужем. Бедная девочка… Я резко сделала шаг вперед, нахально беря её под локоть, надевая уже привычную маску Мадам Рэд для таких случаев, начиная щебетать о чем-то неважном, о том, что мне приятно с ней познакомится, и я бы хотела поговорить с ней, чтобы узнать её поближе. Такого растерянного выражения лица я у неё еще никогда не видела. Не дожидаясь, пока она придет в себя, я повернулась в сторону мужчин и улыбнулась, будто прося разрешения. Граф Транси махнул рукой, будто его это не касается, а доктор Брикман улыбнулся и также молча кивнул, отпуская нас. Мы шли быстро, Эмилия, на мое удивление, не отставала от меня, будто сама хотела поскорее убежать от сюда. Мы остановились в каком-то холле и, повернувшись друг к другу, замерли. Я молча смотрела на неё, ожидая объяснений. Почему она ничего мне не сказала? Почему не призналась, что она — Транси? Почему молчала? Эмилия так же молча отвела глаза в сторону, в скором времени совсем опуская голову. Я опять вспомнила, как она выглядит около того мерзкого графа и передернулась. Около хрупкой и невинной Эмилии Паук Её Величества казался еще более безобразным и меня охватило внезапное сожаление к этой бедной девушке, которая не первый год несет в себе этот груз. Рука в черной кружевной полупрозрачной перчатке сама опустилась ей на голову, а пальцы начали перебирать её волосы. Эмилия подняла на меня робкий и непонимающий взгляд, встречаясь с моим, наверняка сожалеющем. — Бедная моя девочка, — слова вырвались сами собой, оседая на языке неприятной горечью и в тот момент мне было все равно, что она старше меня на два года. Девушка напротив меня еще больше распахнула свои глаза, а лицо почти тут же исказилось в страдальческой гримасе, и я заметила, как заметно увлажнились её глаза. Молча притянула её к себе, заставляя ту уткнуться мне в плече, и тихо прошептала: «Поплачь». Уже через секунду она тихо подвывала, цепляясь за меня пальцами, как утопающий за шанс выжить. Тихо скулящий побитый жизнью зверек… Маленький ребенок в взрослом теле. Теперь я начала больше понимать её, теперь мне стало ясно, почему она начала принимать наркотики и травить себя белладонной. Одну руку я опустила ей на голову, а второй — сжала её, начиная тихо шептать слова утешения, хотя даже для меня они звучали абсурдно и совсем неправдоподобно. Но я говорила и говорила, чтобы разбавить тишину, чтобы отвлечь её. Не знаю сколько прошло минут, но она успокоилась и отстранилась от меня, вытирая покрасневшие глаза, и робко посмотрела на меня глазами испуганной лани. Маленькая, робкая, испуганная лань, живущая в особняке мерзкой гиены. — Вернемся назад? Нас уже заждались, — проговорила я, начиная идти, оставляя её позади. Я ничего не буду её спрашивать, пусть любопытство и пожирает меня. Захочет — сама расскажет, не маленькая. В бальном зале опять появилась та самая Мадам Рэд, которая веселится и танцует-танцует-танцует. Никто не должен видеть ту графиню Анджелину, которая со скучающим выражением лица смотрит на все это и убийственным взглядом сверлит затылок графа Транси. На балу должна быть веселая и беззаботная девушка, которая умеет отдыхать на каждом балу, которая хочет поговорить с как можно большим количеством людей и посплетничать, куда же без этого? Несколько танцев я подарила своему мужу, после каждого тут же отходя с ним к столам с напитками, давая ему возможность незаметно отдохнуть, за что получала незаметные благодарные взгляды. А еще я заметила, что это первый бал за некоторое время, который я провела без танца с Греллем. В груди больно закололо, и я прикусила губу, чтобы скрыть странное разочарование, не уместное в такой ситуации. Несколько раз мы замечали знакомую светловолосую макушку виконта Друида Алистера Чембера и, я уверена, никто его опять не приглашал. Впрочем, вел он себя уверенно, своей улыбкой и сладкими речами завоевывая женские сердца. Да уж, какой ловелас растет! Лишь раз я видела, чтобы граф Транси танцевал со своей супругой — когда настало время открывать банкет. Но даже тогда он выглядел безразлично, будто его заставили это делать. Я, конечно, понимаю, что ни о каких романтических чувствах между ними и речи идти не может, но можно же сделать вид, что тебе не все равно на красавицу-жену?! Вот у нас с доктором почти такая же ситуация, но никто из нас даже не думает так вести себя! Обстановка этого особняка особенно давила на меня, так что я была безмерно счастлива покинуть это место, напустив на лицо скорбную улыбку, когда настало время прощаться с графом. Эмилии я шепнула, чтобы она писала мне. — Наконец-то это закончилось, — со вздохом сказала я уже в карете, сидя напротив мужа, который с ехидной усмешкой посмотрел на меня, скрестив руки на груди. — Не ты ли говорила, что ты хочешь пойти на бал, потому что тебе там весело? Обиженно фыркнула на его насмешливый тон и, повторив его позу, отвернулась к окну, показательно надув щеки, чтобы он точно понял, что я на него не в обиде, но роль отыграть нужно. — Мне было весело, просто присутствие графа меня немного портило атмосферу торжества, — а точнее вызывало раздражение и закономерную брезгливость. Доктор хмыкнул, будто без слов понимая, о чем я. — Что тебя угнетает в последнее время? Скосила на него глаза, обдумывая как правильно отреагировать на это. Напустить удивление? Притвориться, что ничего особенного? Сослаться на то, что переживаю за отца, который недавно уехал во Францию, оставляя матушку и сестру одних в поместье?.. Со всего этого я выбрала удивление. Поэтому молча повернула к нему голову, непонимающе округлив глаза и немного склонив голову на бок. Доктор странно усмехнулся и у меня сложилось такое впечатление, что он все замечал и ему просто надоел этот спектакль. — Прежде, чем ты скажешь, что не понимаешь, о чем я, — чёрт. Он меня насквозь видит, что ли?! — То замечу, что если бы действительно ничего не было, ты бы не решила прогуляться по Ист-Энду. Поперхнулась, теперь искренне шокировано глядя на него. Как он?.. — Да, было глупо ожидать, что ты не узнаешь, — со вздохом согласилась я, понимая, что моя игра с самого начала была очевидна. Габриэль Брикман согласно хмыкнул и отвернулся к окну, все равно время от времени поглядывая на меня, давая понять, что он все еще ждет ответа, но торопить меня не намерен. И что мне ему сказать? Что меня мучает нечеловеческая природа «дворецкого»? Или не столь это, сколько то, что я попросту не знаю, как на это отреагировать и поэтому чувствую себя потерянно и из-за этого боюсь? О реинкарнация, это даже в моей голове это звучит странно! Нет, такое я точно не смогу сказать, даже сформулировать эту мысль в что-то дельное не смогу, несмотря на все мое красноречие. А может?.. До недавнего времени я думала, что мы с Греллем разговариваем метафорами, может, попробовать что-то похожее с доктором? Я просто не буду договаривать ему правду, выражаясь туманно. — Как бы ты отреагировал, если бы твое мировоззрение резко перевернулось? — спросила я, впервые серьезно глядя на него, чтобы он понял, что я не шучу. Доктор Брикман нахмурился и заметно подобрался, правильно поняв меня. — Это в зависимости от того, что именно смогло перевернуть его, — осторожно заметил он, не сводя с меня взгляда. Мрачно улыбнулась. Интересно, ответ: «жнец» его устроит? — Столкновение с чем-то, что невозможно пояснить рационально, — медленно сказала я, понимая, что это звучит действительно странно, чтобы быть правдой даже в таком расплывчатом виде. — Люди всегда боятся того, с чем никогда не сталкивались, что тут странного? — непонимающе произнес он, заметно расслабляясь. Никогда не сталкивалась со смертью? Вспомнила особо яркие моменты своей прошлой жизни и момент, когда я проснулась в совсем детском теле, не сдержала веселого смешка. Подняла глаза на мужа, с каким-то мрачным весельем интересуясь: — А если сталкивалась? — Тогда я не понимаю, почему ты тревожишься, раз это тебе уже знакомо? Я и сама себя не понимаю. — Признайся самой себе, то, с чем тебе довелось столкнуться, настолько страшное и пугающее для тебя, или ты так думаешь, потому что остальные люди говорят так? Такой вопрос поставил меня в тупик. Страшное? Умирать всегда страшно, но я смело могу сказать, что смерть — это не больно, и ты просто засыпаешь. Я боюсь смерти? Определенно нет, я боюсь проснуться в незнакомом месте в новом теле, я боюсь остаться без людей, к которым я прикипела всей душой. — Это несет опасность конкретно для тебя? Называть Грелля «этим» было странно, и он наверняка бы возмутился, узнав об этом, но… Несет ли мне опасность Грелль? Та самая красноволосая бестия, которая подарила мне красный пеньюар? Который любил делать мне прически и которого чуть удар не хватил, стоило ему увидеть меня с короткой стрижкой? Который жаловался мне на свою жизнь и периодически на начальника, которое медленно переходило в восхищение, как к настоящему психологу? Тот, с котором я выбирала себе платье на бал и который нес меня пьяной домой из особняка графа Фантомхайва? — Ты улыбаешься, Анджелина, — заметил доктор будто невзначай, пока я с неверием дотрагивалась кончиками пальцев к действительно растянутым в легкой улыбке губам. Разве может то, что тебя пугает, вызывать улыбку? Эти слова так и остались висеть в воздухе, не сказанные никем. Ответ очевиден. Габриэль даже не дернулся, когда карету наполнил мой немного безумный смех, он смотрел так понимающе и добро, будто понимал, через что мне доводится проходить. Он так же молчал, когда я села около него и обняла, глубоко вздыхая, чтобы успокоиться, чувствуя, как меня колотит нервная дрожь после всего, что было. Он также промолчал, когда я еле-слышно произнесла: «спасибо», лишь легко обнял меня. Теперь все стало на свои места.*****
Грелль с непониманием смотрел на счастливую меня, которая в этот момент готова была обнять весь мир, что раньше было мне совсем не свойственно. Сатклифф так же нахмурился, когда я не шарахнулась от него в сторону, когда он начал подходить ко мне, как это было вчера и вообще на протяжении нескольких долгих дней. Он держался, когда я попросила расчесать мои волосы и не задавал вопросов, но я видела в его глазах яркий огонь непонимания и медленно разгорающейся злости из-за этого. Случись бы это с ним несколько недель назад, я бы ощутила страх, но сейчас я чувствовала лишь легкий азарт. В моем кабинете он не выдержал: — Да что происходит?! — и столько отчаяния в голосе, что мне на миг даже жаль его стало. Я отвлеклась от «игры» с Адольфом и посмотрела на Сатклиффа, ожидая, когда его прорвет во второй раз. Долго ждать не пришлось: — То ты от меня шарахаешься, а я даже понять не могу из-за чего, а теперь ты ведешь себя как ни в чем не бывало, а я даже не успел понять причины твоего раннего поведения! Не сдержала смешка, на что Сатклифф отреагировал не менее бурно. Я с улыбкой смотрела на то, как он эмоционально размахивает руками и ходит из угла в угол, прямо как раньше, и понять не могла: как я могла бояться кого-то, вроде него? Я ведь знаю его не первый год и провела с ним намного больше времени, чем с моим теперешним мужем, но все равно сомневалась! — Ты меня опять не слушаешь! — возмутился Грелль, резко ставя руки на поверхность стола, угрожающе нависая надо мной. Я только еще шире растянула губы в улыбке, понимая, что жизнь намного проще, чем я пыталась себе придумать! — Извини, Грелль, — от того, что я впервые за эти несколько дней назвала его по имени он дернулся и повторно нахмурился, дожидаясь продолжения, — Просто меня начали называть Мадам Рэд, а еще я верю твоим словам. — И из-за этого ты… — начал возмущаться он, но резко замолк, переваривая мои слова, опять настороженно смотря на меня, — Правильно ли я понял, ты… — Верю твоим словам? Да. Ты — шинигами, жнец, Бог смерти, вариантов куча на самом деле. Ты работаешь в департаменте жнецов и забираешь души умерших. — И это не метафора, — на всякий случай продолжил Грелль, прищурившись. — И доказательством этого выступает твоя коса смерти, — серьезно кивнула я. Сатклифф продолжал серьезно смотреть на меня, будто испытывая меня на прочность, но я все так же спокойно смотрела на него, пока не выдержала: — На самом деле, я должна попросить у тебя прощения, — со вздохом призналась я, — Когда я поняла, что все это время ты говорил серьезно и на самом деле ты действительно бессмертен, да еще и являешься жнецом, я испугалась, — Грелль в шоке приоткрыл рот, понимая, что я не шучу, пока я продолжала «добивать» его, — Поэтому и шарахалась от тебя несколько дней, думаю, ты это прекрасно заметил. — Что же изменилось теперь? — каким-то хриплым голосом спросил Сатклифф, жадно подаваясь вперед, ловя каждое мое слово и пропуская его через себя. — Ничего, — просто пожала плечами я, — Я поняла, что между нами ничего не изменилось, даже когда я узнала, что все это время ты не шутил. А страх… скорее всего, это было что-то вроде самовнушения. Адекватный человек должен бояться сверхъестественного, знаешь ли. — Адекватный человек, — заторможено повторил мужчина, даже не пытаясь поправить сползшие от удивления на кончик носа очки. Усмехнулась от нелепости его внешнего вида и молча поправила их, выводя этим самым Сатклиффа из стана оцепенения. Уже через несколько секунд Грелль оказался около меня, перепрыгнув через стол, и поднял меня на руки, весело хохоча и кружа меня в воздухе, из-за чего я от неожиданности вскрикнула, вцепившись в него всеми конечностями и хвала реинкарнации, что он в скором времени остановился. — Кто я? — спросил он, с жадностью смотря на меня. — Грелль Сатклифф — единственная и непревзойдённая алая жница, — наигранно-важно кивнула я, охнув, когда он сдавленно пропищал (как ребенок, серьезно) и крепко стиснул меня в объятьях. Похлопала его по плечу, привлекая к себе внимание и, стоило только ему посмотреть на меня, задала ему тот же самый вопрос: «Кто я?», на что Сатклифф улыбнулся еще шире и, как мне показалось, более плотоядно: — Графиня Анджелина — моя Мадам Рэд. Уже никогда ничего не будет прежним, да? Конечно, ведь будет еще лучше!*****
В з г л я д с о с т о р о н ы
Приемы у Мадам Рэд поражали воображение и всегда проходили нестандартно и весело. Только у неё в начале банкета будет выступать жонглер со своим фаер-шоу или же стены будут украшены живыми цветами. На приемах у Анджелины Брикман могло случиться все, что только может быть, и это больше напоминало своеобразную ожившую сказку. Графиня Анджелина любила балы-маскарады, несмотря на то, что все с легкостью узнавали её, она всегда делала их незабываемыми. Мадам Рэд расцветала еще больше в своем особняке, попивая любимое красное вино и общаясь со своим мужем, задорно сверкая глазами и танцуя-танцуя-танцуя с красноволосым незнакомцем, волосы которого были собраны в высокую прическу, который не сводил с неё довольного взгляда и улыбался странной зубастой улыбкой. Графиня Анджелина плясала, делая так, чтобы её юбка разлеталась во все стороны. Они танцевали так динамично, что остальные останавливались, чтобы посмотреть на это. После танца с красноволосым незнакомцем она непременно подойдет к своему супругу и станцует вальс, пока остальные аристократы будут в недоумении: куда же делся её предыдущий партнер? Танец с красноволосым мужчиной теперь воспринималось аристократами как нечто обычное, как часть постановки от Анджелины Брикман. А графиня Анджелина таинственно улыбалась, смотря на это, и поправляла черное перо и розу в своих волосах. Мадам Рэд любила и умела устраивать незабываемые приемы, и за это аристократы были ей в глубине души благодарны, потому что благодаря ей пропадала скука.