Цветущий ликорис: вторая жизнь

      Я не могла сдержать умиленной улыбки, смотря на сына Френсис и Алексиса Мидфорда в моих руках. Маленькому Эдварду уже был год, и он был невероятно милым ребенком, смотрящим на мир настолько пронзительным взглядом ярко-зеленых глаз, что мне иногда казалось, что даже газон в лучших садах Англии был не настолько яркого цвета. Такой маленький и миленький… Настолько хрупкий, что я боялась сделать что-то не то, сделать какие-либо лишние движения, чтобы не напугать его.        — У него такой взгляд, — восхищенно протянула Рейчел, смотря на него, положив свой подбородок мне на плечо, и я почувствовала уже привычную мне волну умиления, стоило мне только посмотреть на неё, — Он совсем отличается от тебя, когда ты родилась.       Мне только и оставалось, что фыркнуть ей в висок, наслаждаясь запахом яблок с карамелью, исходящего от неё, догадываясь, что она имеет в виду. Мой крестник Эдвард совершенно точно не был взрослой душой, закованной в тело младенца. Он забавно дрыгал ножками и хихикал, стоило моим волосам коснуться его. Я показательно хмурилась и недовольно закатывала глаза, вызывая этим самым довольный хмык Френсис (уж она-то знает, что на самом деле я просто обожаю её первенца), звонкий, но тихий смех Рейчел (которую сегодня пригласили тоже и которую вся эта ситуация уж очень умиляла), гордую улыбку Алексиса Леона Мидфорда (который уже сейчас гордился своим сыном) и покровительственный взгляд Винсента Фантомхайва (на который я уже не обращала внимания, потому что сейчас меня больше волновали другие люди).        — Конечно, не похож. Он, все-таки, не её сын, — строго произнесла Френсис, волосы которой как всегда были убраны в идеальную прическу. Она как всегда выглядела немного раздраженной, может, это из-за строгой складки около краешка губ, которую она спрятала за чашкой чая.       Рейчел неловко хихикнула на её строгий взгляд, даже не думая чувствовать из-за этого неловкость, как было в самом начале их знакомства, и ответила:        — Извини, это сложно объяснить, — призналась Рейчел, потянувшись за яблоками в карамели, тут же довольно прищуривая ярко сверкающие от довольства глаза. Хм, так вот откуда этот запах.       Но что мне больше всего не понравилось, так это взгляд Винсента, брошенный на мою сестру. Не сказать, что он был ехидным, или уж слишком плотоядным, скорее граф казался… зачарованным. Потрясла головой, пытаясь прогнать это сюрреалистичное видение и списать это на мое слишком живое воображение.        — Давай мне его сюда, — наконец, не выдержала Френсис, с еле слышным звоном положив чашку на блюдце.        — Неужели ты мне настолько не доверяешь? — «обиженно» надулась я, все же покорно отдавая Эдварда в руки своей матери, попутно пытаясь выпутать свои волосы с его маленьких кулачков. Такой маленький, а такой сильный! Интересно, каким он будет, когда подрастет?..        — Предпочитаю оставить этот вопрос без ответа, — резко отрубила она и со стороны могло показаться, что на самом деле она действительно недолюбливает меня, но я уже не первый год знаю её и прекрасно понимаю, что Френсис не видит смысла отвечать на «столь глупые вопросы» и вестись на мои провокации, уж такой она человек.       Френсис была невероятной женщиной: сильной, красивой, волевой и в то же время любящей, почти что нежной (никогда не скажу этого вслух, настолько бредово это звучит, особенно при ней… Точно сочтет сумасшедшей). Смотря на неё с сыном на руках и на то, как нежно обнимает её муж, мне казалось, что они — прекрасная картина, написанная доктором Брикманом. Наверное, по всем клише я должна была сказать, что она становилась нежной и слабой около своего мужа… Три раза «ха»! У меня язык не повернется сказать такой бред даже в состоянии опьянения. Френсис была сильной, сильнее собственного мужа, Алексиса Леона Мидфорда, предводителей рыцарей, защищающих корону. Эта женщина буквально была воплощением власти, она казалась мне львицей, защищающей свой прайд, готовой перегрызть глотки всем своим врагам, тем, кто коснется её семьи. Если сравнивать её до замужества и после, то, несомненно, она стала еще сильнее после замужества, а особенно, когда у неё родился первенец, хотя, что-то внутри мне подсказывает, что Эдвард будет не единственным ребенком в семье, об этом мне говорит пламенные взгляды Алексиса, которые он бросает на любимую.        — Как у тебя дела, Анджелина? — дежурно спросил Фантомхайв, но что-то мне подсказывало, что за этим вопросом крылось кое-что другое.        — Ну, я в последнее время буквально нарасхват, — веселым тоном начала я, обмахиваясь ладошкой в короткой черной перчатке, показывая, насколько это утомляет.        — Может, ты просто это никогда не замечала? — предположила Рейчел, довольно потягиваясь и жмурясь от солнечного света, упавшего ей на глаза.       Молча пожала плечами. Возможно, моя любимая сестра в чем-то и права, но если я и в самом деле привлекала внимание, то только из-за необычной внешности, хотя люди могли уже привыкнуть, уж не так редко мой отец появлялся на подобных мероприятиях.        — Впечатляет, за столь короткое время вызвать такой ажиотаж, — хмыкнул граф, откидываясь на спинку кресла, выглядя при этом, как у себя дома, хотя фактически он находился в гостях у своей сестры и её мужа, — Меня всегда поражало то, как люди бывают алчны к чужому вниманию.       Прищурила глаза, даже не стараясь улыбнуться. Это он сейчас намекает на то, что я люблю быть в центре внимания, я правильно поняла? Судя по его невинному виду, да. Уж чем невиннее выглядит Фантомхайв, тем больше вероятность, что он сказал что-то нелицеприятное.       Сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, тут же как можно более мило улыбнувшись (Алексис, ты чего так напрягся?), весело парировала:        — Ох, я тоже постоянно удивлялась этому. Но, — скромно отвела взгляд, начиная «нервно» жмакать ткань платья, — я все еще не добилась в этом особого успеха, — посмотрела на него, как можно более невинно улыбнувшись и склонив голову набок, — Не поделишься секретом?       И этот человек, известный граф Фантомхайв, Цепной Пес Её Величества, глава Аристократов зла, смеет говорить мне о скромности и алчности к чужому вниманию?       Ох, дорогой, я тебя в этом не переплюну.       Винсент выглядел подозрительно довольным, но я видела, что он понял: я не пропущу такие слова через себя и в долгу не останусь, верну в троекратном размере. Хотя слишком самоуверенно называть эту маленькую шпильку в его сторону — полной отдачей.       Нашу с ним игру в гляделки прервало хихиканье со стороны сестры, на которую мы тут же перевели взгляд. Рейчел прикрывала рот ладошкой, но, увидев, что мы посмотрели на неё, тут же засмеялась в голос:        — Извините, просто вы такие забавные, когда пытаетесь задеть друг друга. Совсем как дети.       Дети? Я недоуменно моргнула. Ладно я, но называть Фантомхайва ребенком…       Губы расплылись в лукавой улыбке.       Милая Рейчел, да ты умеешь задеть за живое лучше меня!        — О да, ребенок, — пропела я, стрельнув взглядом в графа, который выглядел уж очень недовольно, — Большой и уж очень капризный ребенок.        — Сладостей? — невинно улыбнулась Рейчел, протягивая Винсенту яблоко в карамели, будто действительно пытаясь успокоить ребенка, самомнение которого только что задели.       Не сдержавшись, мы рассмеялись, весело переглядываясь, и в её глазах я заметила знакомые искорки азарта и веселья. Теперь точно видно, что мы сестры! Прекрасное единодушие, а не та игра контрастов, к которой уже все привыкли: хрупкая, невинная Рейчел и её веселая, немного язвительная сестра Анджелина. Даже Френсис шире растянула губы в улыбке, будто ей приносит невероятное наслаждение от того, что её старшего брата «ущемляют». Эх, у нас с ней полное взаимопонимание. И только Алексис пытался скрыть смешки, пробормотав что-то о том, что он прогуляется с Эдвардом, который поддался всеобщему веселью и так же смеялся.       Винсент обвел нашу девчачью веселящуюся компанию взглядом, остановившись на Рейчел, которая в одной руке все еще держала яблоко, сияющее на солнце из-за карамели, а второй вытирала выступившие от смеха слезы. Мне совсем не понравился тот огонек, зажегшийся в его взгляде, но прежде чем я толком успела сформировать мысль, он подался вперед, нависая над Рейчел и, нагнувшись к её руке, откусил кусочек сладости прямо у неё из рук.       Кажется, все так и замерли и, наверное, с одинаковыми округлявшимися глазами, в которых плескался шок (Френсис) и непонимание, медленно перерастающее в ярость (можно догадаться, мой). Милая Рейчел вообще выглядела как пойманная испуганная птичка в руках охотника, но в то же время она смотрела ему в глаза, будто под гипнозом. Винсент довольно облизнулся, из-за чего она опустила взгляд на его губы и тут же покраснела.       Ах он гад! Да как он посмел так откровенно посягать на мою сестру?!       Будто почувствовав мой взгляд, он усмехнулся еще больше и медленно отстранился от Рейчел:        — Спасибо, — так, это что еще за довольный взгляд обольстителя?!       — Фантомхайв! — прорычала я, краем сознания замечая, что уж очень этот тон похож на тон Дитриха, когда тот недоволен и в этом примешан граф, тут же подскакивая со своего места, не мелочась на пощечину, руки сразу потянулись к его шее и даже пальцы зачесались от желания придушить его.        — Винсент, Анджелина, не в моем доме, — строго прозвучало со стороны Френсис и в этой ситуации она будто выступала в роли здравого смысла.       Фыркнув, недовольно села обратно, продолжая сверлить Винсента недовольным взглядом, на который он смотрел с привычной мне уже ухмылкой. Перевела взгляд на все еще красную сестру, которая приложила ладошки к своим щекам, будто пытаясь как-то охладить их.        — Извини, Рейчел, мой брат, — острый взгляд в его сторону, из-за чего Винсент поежился и как-то нервно засмеялся, — перешел все границы.        Рейчел неловко улыбнулась, несмело кивая и убирая ладошки со своего лица, но румянец так и не сходил с её щек. О реинкарнация, она сама невинность! И не скажешь, что она частенько подкалывала меня по поводу моей груди…        — Думаю, он хотел спросить что-то другое, — подытожила миссис Мидфорд, переводя взгляд с меня на своего старшего брата.       Приподняла брови и в ожидании уставилась на графа. Ну-ну, рискни спросить меня о чем-то серьезном после того, как ты только что вел себя.        — Френсис права, на самом деле меня интересовало кое-что другое, — кивнул Винсент, опять смотря на меня с какой-то усмешкой. Чую я, что этот вопрос мне не понравится, — Как у тебя продвигаются отношения с доктором Брикманом?       А это еще здесь при чем? Когда его начала интересовать моя личная жизнь?        — Он имеет в виду, планируете ли вы с супругом завести ребенка? — прямо спросила Френсис, на что Фантомхайв укоризненно закатил глаза, но ничего не сказал, будто он уже привык к её прямолинейности.       Что? Мне же послышалось, правда ведь?       Я с надеждой посмотрела на Рейчел, которая выглядела еще больше шокированной, чем я, из-за чего чуть не простонала от обреченности. Блин, значит не послышалось!       Открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но поняла, что сейчас не смогу вымолвить и слова, поэтому поспешно закрыла его и отвела глаза. Вот черт, почему я так смущаюсь, как школьница какая-нибудь?! Моей душе уже перевалило за пятьдесят и в прошлой жизни я не была какой-то монашкой, так почему же?!.        — Не думаю, что в ближайшее время буду готова к этому, — честно признала я, стараясь сохранить беспристрастное выражение лица. Показать слабину и неловкость Фантомхайву? Ни за что! Его это только раззадорит, а в будущем, зная его, он мне еще припоминать это будет. К тому же…       Невольно вздохнула, понимая, что я не против иметь детей, но уж точно не сейчас. Анджелина Брикман слишком занята своим бизнесом, светскими вечерами и деятельностью члена Аристократов зла, чтобы думать о своей будущей семье. А ребенок… Еще успею.       Рейчел, сидевшая около меня, ободряюще сжала мою руку, будто пытаясь успокоить меня и вселить уверенность в том, что я думаю правильно.       Напряженную атмосферу развеял подозрительный грохот и пронзительный крик. Очень знакомый крик.       В комнату буквально влетел Грелль, которого тянула вперед тележка еды. В лучшем своем стиле Сатклифф умудрился по дороге еще запнуться об ковер, из-за чего картинно упал напротив графа Фантомхайва, а вся еда оказалась на полу, лишь одно пирожное приземлилось ему на голову, пачкая его волосы сладким кремом.       Я еле сдерживала себя от смеха, смотря на то, как у Винсента начинает дергаться глаз. Кажется, только Грелль может довести его до такого состояния. Но нельзя смеяться, чтобы они все подумали, что я поощряю все это безобразие. Постаралась как можно более удивленно округлить глаза, тут же сурово поджимая губы:        — Грелль! Никчемный дворецкий! Как я тебя еще не уволила?!       — П-простите, госпожа! Я сейчас же все уберу! — запаниковал Грелль, подскакивая на ноги и рвано озираясь в поисках того, чем можно убрать то, что он натворил.        — Стой! — немного повысила голос Френсис, устало прикрыв глаза, — Мои слуги сами здесь все уберут. Анджелина, держи своего дворецкого подальше от работы, а то он окончательно все здесь разнесет.        — Грелль, рада тебя видеть, — как ни в чем не бывало улыбнулась Рейчел, будто сияя изнутри, из-за чего стала еще больше похожа на ангела.       Сатклифф театрально замер (возможно, на самом деле пораженный добротой моей сестры) и даже всплакнул.       И только Винсент с раздражением смотрел на свои туфли, испачканы кремом от пирожного. Грелль, увидев это, испуганно запищал, тут же падая на колени, чтобы вытереть крем, но Фантомхайв поспешно остановив его, с улыбкой сказав, что ничего страшного в этом нет. Вот только улыбка у него какой-то дерганной получилась.       Заметив на полу одно единственное уцелевшее пирожное, я тут же подняла его и, повернувшись к Фантомхайву, улыбнулась как можно более искренно:        — Сладостей?              

*****

      Я никогда не любила гостей, потому что к их приезду всегда нужно готовиться: приказать убрать поместье, составить меню на вечер, придумать, на какую дату можно перенести встречи, что только усложняет ситуацию, заказать новые платья у Нины (которая только рада новой работе) и еще кучу чего.       Интересно, Габриэль не мог раньше мне сказать, что мы ждем его гостей?       Я все еще чувствовала недовольство и некое возмущение, но почему-то толком злиться на него не получалось. Злиться на доктора Брикмана было гиблым делом, потому что он казался настолько идеальным, что даже придраться не было к чему: идеальный внешне и внутри, высокая должность и слава, о таком остается только что мечтать, даже несмотря на его возраст. Кстати, а сколько ему? Пятьдесят уже точно есть… Хах, может, я так реагирую на него, потому что он почти что мой ровесник, если брать во счет мою прошлую жизнь? Он казался каким-то второстепенным героем из книжки, на которого мало кто обращает внимание, но на самом деле он был прекраснее, чем главные персонажи. Это даже было забавно.        — Интересно, почему он солгал, что этой девушки не существует? — тихо спросила саму себя, аккуратно проводя ладонью по другой картине, которую я тоже нашла совершенно случайно.       На холсте была изображена все та же девушка с той же строгой прической в виде косы, собранной в гульку на макушке, в том же европейском платье с широкими рукавами коричневого цвета, все с той же розой на голове, но на этой картине она выглядела волшебно. Девушка улыбалась, смотря прямо на меня голубыми глазами. Не глубокими синими, как у Рейчел, не льдистыми, как у Эмилии, а действительно голубыми, как васильки. Вокруг неё были золотые розы, а лепестки, витавшие в воздухе, были похожи на огненных бабочек. Эта картина сияла ярко как солнце. И после этого он будет утверждать, что этой девушки не существует? Эта девушка была настолько детально прорисованной, что у меня точно не осталось сомнений в том, что она существует. Интересно, а сколько в мастерской еще таких картин?        — Анджелина, ты опять? — как-то обвиняющее произнес Габриэль, застывая на пороге, и я тут же сжалась, как провинившийся котенок. Свою вину я признавала, но мне так интересно было посмотреть на его картины!       Габриэль подошел ко мне, тоже смотря на эту картину, улыбнувшись.        — Твое любопытство тебя когда-нибудь погубит, — как факт произнес он, на что я улыбнулась, извиняясь, тут же поворачиваясь обратно к картине.        — Она красивая, — будто в никуда произнесла я, краем глаза смотря на доктора, В жизни она наверняка еще более прекрасна.       Габриэль улыбнулся и закатил глаза, будто говоря мне этим, что мои уловки не сработают, но стоило мне отвернуться, как я услышала какой-то рваный вдох и тихое: «Ты даже не представляешь насколько». Внутри что-то неприятно закололо и стало даже как-то тоскливо, будто эта девушка отбирает у меня моего мужа.       Фиктивного мужа.       Да, мы друг другу, по сути, никто, только коллеги по работе…       Удивленно замерла, все еще прислушиваясь к себе. О реинкарнация, неужели это ревность?! Ревность к нему? Возможно… Возможно я просто слишком жадная, чтобы делиться с кем-то тем, что я уже считаю своим. Стоп, а я считаю его своим?        — Какие бредовые мысли, — пробормотала я на грани слышимости, тут же поворачиваясь к доктору, говоря уже громче, — Так зачем ты меня звал?       Габриэль Брикман с трудом оторвался от картины, и как-то потерянно посмотрел на меня, чтобы тут же улыбнутся, и одним движением накрыв холст тканью.        — Гости скоро придут. Пойдем, — он галантно подал мне локоть, за который я тут же схватилась все еще со смешанными чувствами. При выходе я еще раз обернулась и мазнула взглядом по уже закрытой картине, но улыбающаяся девушка на ней все еще отражалась у меня перед глазами.       Наш особняк незаметно для глаза, но все равно преобразился. Все будто стало немного сиять, на столах уже были расставлены столовые приборы, а слуги чинно стали на свои места и замерли, как статуи, чуть ли не сливаясь с тенью. Да уж, доктор действительно любит порядок, а во служении у него только вышколенные люди. Как он еще не попросил меня уволить Грелля, до сих пор не понимаю. Может, я и поощряю немного действия Сатклиффа, которому постоянно сопутствует хаос, но я еще не настолько сошла с ума, чтобы позволить ему и дальше разглагольствовать, когда у нас должны быть гости. Поэтому на вопрос мужа куда я дела своего дворецкого, я с уверенностью ответила, что дала ему выходной, который закончится, когда уедут гости, в уме же отмечая, что бедный Грелль таким темпом скоро замотается между работой дворецкого и сбором душ.       Меня уже давно интересовало, кого же это пригласил доктор Брикман. Кого-то из своих друзей? Коллег? Будущих деловых партнеров? Но на пороге нашего дома стояла только одна женская фигура, двигаясь к нам неспешно и смотря величественно, будто находясь на приеме у королевы. На секунду мне показалось, что у меня галлюцинации, потому что я никогда не думала, что встречусь с ней снова. Но вот она остановилась, смотря на доктора и растягивая губы в улыбке, стараясь не показывать зубов:        — Давно не виделись, Габриэль, — голос все так же был по-старчески скрипуч.       Я заторможено замечала, как доктор Брикман кланяется, несмотря на ужасные боли в спине, и легко целует её немного подрагивающие пальцы.        — Рад видеть тебя… Шарлотта.       Чуть не дернулась от удивления и еле сдержала себя от того, чтобы не повернуться к своему супругу. Так её зовут Шарлотта?       Дама, а она была именно дама, никак не меньше, перевела свой взгляд на меня, немного прищуривая голубые глаза, внимательно оглядывая меня. Спина, как мне показалось, выпрямилась еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше, и так в корсете особо невозможно ссутулится. Кажется, только эта дама могла вызвать у меня такое желание поправить вечно прямые волосы и расправить еле-заметные складки на юбке платья.       Женщина как-то удовлетворенно хмыкнула и, посмотрев мне в глаза, медленно и с расстановкой произнесла:        — Неужели недоразвитая личинка все-таки превратилась в бабочку?       О, уже не полудохлая лань? Прогресс, ничего не скажешь. Хотя мне больше все равно импонировало быть какой-никакой, но ланью, нежели личинкой, но я все равно постаралась как можно более мило улыбнуться ей, что было не так уж тяжело в свете последних событий (врать и притворяться у меня получалось все лучше и лучше, иначе в высшем обществе не выжить).        — Спасибо за похвалу, миссис Потс.        Габриэль подозрительно кашлянул, скрывая нижнюю часть лица кулаком, но я была уверена, что этот прохвост улыбается! Раздраженно посмотрела на него, краем глаза замечая прищур дамы, направленный на моего супруга. Доктор Брикман тут же успокоился, прося «сделать ему честь и отобедать с ним», тут же двигаясь вперед, непривычно для своего возраста быстро и энергично.        — Какой он еще мальчишка, — пробормотала миссис Потс, действительно смотря на него как на неразумного ребенка, а не на известного во всей Англии доктора, который по праву считается королевским. Женщина тут же вздохнула, качая головой и бормоча себе под нос, — Какой же он джентльмен, раз оставил дам одних? Ладно уж, Анджелина, я надеюсь, Вы проводите меня.       Мне кажется, или это действительно была не просьба, а приказ?        — Конечно, миссис Потс.       Дама еще раз окинула меня взглядом, будто оценивая, небрежно бросая, идя вперед:        — Можете звать меня леди Шарлоттой, раз уж Вы приходитесь женой Габриэлю.       Ух ты. Мне никто не говорил, что статус его жены может давать такие привилегии, как называть эту даму по имени. Странно, но как-то даже приятно, будто меня возвысили над остальными. Постойте, она назвала меня по имени? Меня?! О реинкарнация, неужели это одобрение с её стороны?!        — Но зря ты срезала волосы. Выглядишь, как мальчишка.       Ах да… Одобрение от миссис Потс — это же что-то на грани фантастики. Тем более, я же не «юная прелестница Френсис».              

*****

      Шарлотта Потс была самой странной женщиной, с которой мне когда-либо приходилось сталкиваться. Она была строгой и в какой-то мере даже мнительной, слишком любила себя, настолько, что остальные люди, как она считает, и не стояли рядом с ней. Но, тем не менее, её мнение мне почему-то было действительно важным, а слова о том, что я похожа на мальчика, еще долгое время не давали мне покоя. Да, уж эта женщина умеет задеть за живое колкими фразами. Почему-то после её слов я побежала «жаловаться» к Лау Тао. Хотя… В принципе, все было логично: Рейчел была занята своей благотворительностью, матушка не тот человек, который спокойно выслушает и не попытается вспомнить это в будущем, Грелль, наверное, сейчас был в Департаменте жнецов, сдавая отчет своему начальнику, Габриэль последнее время то и делает, что развлекает нашу гостью, так что поговорить с ним наедине не было возможным, а у Френсис и свои дела имеются (да и стыдно её спрашивать о таком). Единственным, к кому я забежала по дороге, был Гробовщик, и я тут же пожалела об этом: стоило мне только озвучить свои переживания, как Гробовщик неприлично заржал (уж точно не засмеялся), из-за чего вывеска на улице опять упала. Бедные люди, которые в то время проходили мимо.       Я потом отпаивала его чаем из пробирки, куда он дел сервиз, подаренный мной, я так и не поняла, но он ответил, что пить будет только из пробирок: «Для антуража». Выпирая меня из своего бюро, он попутно вручил мне свою первую визитку. Лучше бы я её не читала, настолько смешного и одновременно страшного зрелища я еще никогда не видела, а там всего лишь было написано: «Похоронное Бюро. Лучшие товары только у нас! В День рождения скидка 35% на гробы, абсолютное исцеление в подарок. Для постоянных клиентов 2 гроба по цене одного! Детские размеры так же имеются. Похоронное бюро гробовщика: я еще посмеюсь на вашей могиле». Не знаю, серьезно ли он, но он посоветовал мне отдать это своему мужу: «Вдруг пригодится». Настолько низких шуток на счет возраста я от него не ожидала…       Так вот, вертясь сейчас около зеркала, я все еще пыталась найти в своем отражении хоть что-то, что напоминает мужские и женские черты.        — Анджелина, успокойся, ты уже около часа «танцуешь» около зеркала, могу тебя заверить — ничего с того времени не изменилось, — со смешком заметил Габриэль, отрываясь от книги в своих руках.       Да, после того, как у нас поселилась миссис Потс на неопределенное время (кажется, она затеяла в своем особняке ремонт) мы начали спать вместе. Ну, то есть в одной комнате. Для конспирации, так сказать. Не сказать, что нас это напрягало, но мы все равно засыпали, повернувшись друг к другу спиной.        — Да ведь если убрать грудь, то я действительно буду похожа на парня! — с неверием пробормотала я, тут же убирая волосы назад, чтобы посмотреть, как я буду выглядеть со стрижкой под мальчика.       Что-то зашуршало и вот уже позади меня стоит доктор Брикман, оценивающе смотря на мое отражение в зеркале:        — Да нет, черты лица слишком женственные.        — Да? — с сомнением протянула я, трогая свои щеки, чем вызвала непонятный смех доктора. Да-да, смейся над моим горем, это же не тебе бывшая учительница сказала, что ты похож на противоположный пол.       Габриэль перехватил мои руки, аккуратно убирая с моих щек, другой рукой пропуская мои волосы через пальцы:        — Не обращай внимания на её слова. Шарлотта слишком своеобразный человек, но на самом деле она душка.       Посмотрела на него через зеркало, опять чувствуя, как мое сердце болезненно кольнуло. Да что же это такое?! Опять он говорит о другой женщине с улыбкой, полной нежности и грусти. Он… испытывает к ней что-то?        — Вы давно знакомы? — осторожно спросила я, ложась с доктором в кровать, внимательно смотря на то, как он откладывает книгу и задувает свечи.        — Достаточно.       Больше он ничего не сказал.       Габриэль Брикман достаточно скрытный человек, а говорить о миссис Потс он не очень любил. Эта дама, как я заметила, на самом деле любила поговорить, вот только быть её собеседником было слишком тяжело, не каждый стерпит её ехидных реплик, уж слишком нетипичное поведение для аристократки. Хотя, она уже почти полностью была седой, так что, возможно, эти шпильки были не больше, чем способом развлечься, уж кто как не я, девушка из 21-го века понимает, насколько скучно бывает среди других аристократов.       С миссис Потс действительно было сложно общаться, это я поняла, когда доктор Брикман начал пропадать на работе, а я оставалась развлекать гостью. Леди Шарлота любила покушать на свежем воздухе, но ела на удивление мало, из-за чего мне даже становилось неловко, потому что по сравнению с ней я ела действительно много. Тишину я сначала пыталась разбавить бессмысленными разговорами о погоде или о чем-то отдаленном…        — Какие цветы Вы любите? — Какой глупый вопрос, но я не знала, о чем еще с ней можно поговорить, чтобы не было удушающей неловкой тишины.        — Ужасный вопрос, — поморщилась графиня Шарлотта, — Тебе еще учиться и учиться светским диалогам. Зато я догадываюсь, какие цветы нравятся тебе: шаблонный вариант — розы. Красные, несомненно…        — Я думаю, что каждый цветок уникален, — медленно начала я, подбирая слова, чтобы опять не выставить себя в неподобающем свете, — Не спорю, красные розы прекрасны, но мне больше импонирует паучья лилия.       И это действительно было правдой: ликорисы запомнились мне на всю жизнь. Они были очень необычными, действительно немного похожи на паука, но было в огненно-красных ликорисах что-то прекрасное, неповторимое. «Цветок мертвых» подходил мне как нельзя больше и значил для меня действительно много. Иногда, чтобы отвлечься, я представляла «дорожку смерти», усеянную ликорисами, которая ведет в непроглядную черноту. Что за умиротворяющая картина?       Миссис Потс ничего не ответила, лишь хмыкнула на мое откровение, продолжая смотреть на цветы в этом саду. Проследив за её взглядом, поняла, что она смотрит на ирисы. Красиво.        — Вы любите ирисы? — рискнула спросить я, на что получила странный ответ:        — Ненавижу.       Ни мне, ни ей не приносило никакого удовольствия разговаривать о чем-то незначимом, поэтому быстро сменила тему, начав рассказывать о себе. Правда каждый раз её ехидные комментарии отбивали у меня всякое желание что-то говорить ей и даже просто видеть её, но не уйду же я, в самом деле?        — Мадам Рэд, — медленно произнесла леди Шарлотта, оглядывая меня, будто пытаясь понять, почему меня так прозвали. Оу, причина буквально бросается в глаза своей очевидностью: волосы, глаза, платье, все это было невыносимого красного цвета, как говорит мой муж, — Неплохо звучит. Величественно.       Мы сидели в саду и пили чай, наслаждаясь природой вокруг нас. Эх, как хочется пойти на пикник! Скоро осень и, как всегда, Англия будет «радовать» меня дождями, а ведь я даже не успела толком насладиться летом.        — Спасибо, — поблагодарила я, удивившись. Величественно? Возможно, хотя мне больше кажется, что таинственно.        — Правда банально до ужаса, — тут же поморщилась миссис Потс, будто только что съела лимон, из-за чего морщины на её лице стали еще более глубокими, но я лишь напряженно улыбнулась.       В такие моменты она часто напоминала мне Лау Тао. Китаец строил из себя всезнающего, чтобы потом в секунду превратиться в того, кто ничего не понимает, чем невероятно бесил меня. Шарлотта Потс действовала весьма похоже: сказать комплимент, чтобы через секунду превратить его в оскорбление.       Из мыслей меня вывел её натужный кашель. Я молча передала ей свой носовой платок, оценивающе оглядывая женщину. Бледная. Но это еще не признак того, что она больна. Раньше я знала в теории, но стоило мне переродиться, как я поняла, что это действительно так: в Англии 19-го века чем бледнее девушка, тем более аристократичнее она кажется, такие уж тут эталоны красоты. Хотя зная миссис Потс:        — Вам плохо? Отвести Вас в больницу?        — Ага, конечно, мчу как огненный шар, — прохрипела дама, пряча мой носовой платок, — Я только чаем подавилась, а меня уже в больницу хотят положить! Что за безобразие?..       О, бурчит, значит все хорошо.        — Точно ничего страшного? — уточнила, настаивая на своем. Доктор мне не простит, если гостье станет плохо в нашем доме, тем более врач я или не врач?!        — Закатайте губу, вы от меня так просто не избавитесь, — самодовольно буркнула она, поднимаясь.       Я так и осталась в шоке сидеть и смотреть на её удаляющуюся спину. Это что сейчас было? Такое чувство, что вернулась в 21-й век, где бабушки около подъезда говорят то же самое.              

*****

      Я люблю чаепития, которые устраивает моя сестра. Каждый раз она просит Бенджамина и Люмьера заварить новый сорт чая и сделать много-много вкусных пирожных. Неизменными блюдами на нашем столе были яблочный пирог и шоколадный торт, которые делали этот день еще более прекрасным. Зачастую мы с Рейчел обедали в зеленой от виноградных лоз беседке, в отдаленной части сада. Я постоянно ложилась сестре на колени, а она перебирала мои волосы, рассказывая о новой книге, которую она прочитала совсем недавно. Очередной любовный роман уж очень был похож на предыдущий своими героями и их поведением, но Рейчел каждый раз возмущалась и пыталась истолковать мне, что все на самом деле не так, сравнивая уже две книги. Мой ангел всегда был такой очаровательный в своей наивности.       Когда приходили гости, мы ставили стол в центре сада, где больше всего цвело цветов, из-за чего открывались прекрасные виды. Тогда Бенджамин и Люмьер подавали прекрасное холодное парфе с разными добавками: карамель, шоколад, ягоды и фрукты, угощение найдется для каждого.       Сегодня мы собрались странной компанией, настолько странной, что я даже представить не могла, что мы когда-нибудь соберемся для чего-то столь обычного и девчачьего.       Вздохнула и сделала аккуратный глоток чая, тут же неудовлетворенно вздохнув, увидев на краях чашки красный след собственной помады, который я тут же стерла большим пальцем, пачкая перчатку. Эх, какой же я все-таки свин. Скажу по секрету, пить что-то так, чтобы на чашке не остался след от красной губной помады — это еще уметь надо.        — Ух ты, какие забавные эклеры, — пропели недалеко от меня, и изящная рука говорливой девушки потянулась за десертом, — Я в восторге! Это моя любимая сладость!       Рейчел весело рассмеялась от столь беззаботного появления, жестом попросив Люмьера налить нам еще чаю.        — А ты так и не изменилась, Сьюзи, — вздохнула я, понимая, что разговаривать с ней — не мое. Вот Френсис, сидевшая напротив меня, согласно хмыкнула.       Сьюзи, а это была именно она, обернулась ко мне и весело захихикала, сверкая невыносимо зелеными глазами. Почти как у моего крестника. Эта девушка, судя по всему, действительно не изменилась, все те же каштановые волосы, все так же улыбалась, все так же много говорила и все так же любила светлые цвета. Её, одетую в апельсиново-оранжевое платье, невозможно было не заметить. На ней была странная шляпка с прикреплёнными к ней различными цветами и, казалось, Сью было все равно, что она не сочеталась с её платьем.        — Спасибо! — широко улыбнулась она, не обращая внимания на то, что это был не комплимент.       Эмилия, смотря на это, несмело улыбнулась, будто не уверена, что делает правильно. Вообще я не увидела, чтобы она испытывала какую-то неприязнь к брюнетке, несмотря на то, что Сьюзи год называла её Амелией, совсем другим именем. Эмилия сидела около меня, грея озябшие кончики пальцев чашкою чая, поначалу стараясь не поднимать головы при разговоре, но стоило мне шепнуть ей, что здесь ей нечего бояться, как она немного расслабилась, немного начиная улыбаться.        — О, у меня идея! — вдруг воскликнула Сьюзи, но я уже даже не удивилась этому, — Давайте мы все представимся. Ну, почти со всеми я знакома со времен колледжа, но фамилии так и не знаю. Ну, кто начнет?       Судя по отрешенным взглядам Френсис и Эмилии, никому из них это не было интересно. Наверняка уже знают фамилию Сьюзи, с их-то связями! Хм, если не присматриваться, они эти двое даже немного похожи…        — Ладно уж, я подам пример, — ничуть не расстроившись прощебетала Сью, — Меня зовут Сьюзен МакГрегори. Моя семья занимается изготовлением фарфоровых кукол. Помолвлена, — тут она покраснела и, закатив глаза, счастливо улыбнулась, — с Филипом Морисом. Приятно познакомиться.       Оу, так её зовут не Сьюзи, а Сьюзен… Даже стыдно стало, что не догадалась. Филип Морис? О реинкарнация, неужели он сын мадам М.М?! Тогда не завидую ей: иметь такую свекровь — сущее наказание. На фоне Марии Морис даже миссис Потс казалась сущим ангелом. Своеобразным, но все-таки ангелом… А вот семья МакГрегори… Хм, насколько я знаю, члены этой семьи ничем толком не выделяются: у барона МакГрегори действительно есть собственный бизнес и однажды я действительно видела куклы его изготовления. Скажем честно, были они на любителя: слишком уж вычурные наряды, мало волос и ткань была дешевой, а поэтому немного грубой. Но крестьянам нравится, более-менее богатые из них могут позволить себе купить куклу для своей дочери. Или же, может, в том магазинчике были просто бракованные товары, потому что, как я слышала от Рейчел, аристократы могут заказать себе куклу, сделанную по своему дизайну, выбрать цвет глаз, волос, платья и даже, если уж совсем нечем заняться, придумать фасон платья. В который раз убеждаюсь, что если у тебя есть деньги, ты можешь позволить себе любую прихоть.        — О, какая забавная игра, — счастливо хлопнула в ладоши сестра, заставляя меня еще раз вспомнить, как она обожает разные игры, даже самые странные или примитивные, — Моя очередь! Меня зовут Рейчел Даллес, старшая дочь, занимаюсь благотворительностью, уже открыла несколько благотворительных фондов, а также приюты для сирот.        — Вау, ты действительно как настоящий ангел! — выдохнула пораженно Сьюзен, смотря на Рейчел, как на посланника божьего, на что сестра мило улыбнулась и, прислонив указательный палец к губам, зашептала: «Тс-с, это секрет».       Рейчел действительно наслаждалась компанией этой маленькой и глупой баронессы, я это прекрасно видела. Может, мне просто позволить им общаться? Считай, у Рейчел действительно появилась первая подруга, а отбирать её у неё даже для меня было слишком жестоким. Я эгоистка, да, но единственное, что я не посмею сделать, это причинить Рейчел боль. Но вот если Сью попытается как-то обидеть её, унизить или оклеветать…        — Твоя аура стала слишком темной, — прошептала Эмилия, смотря будто через меня. Бр-р, до мурашек пробирает.        — Думаю, она имеет в виду твой убийственный взгляд, направленный на МакГрегори, — пояснила Френсис, смотря точно на меня.       Так, а разве Френсис не недолюбливает Эмилию? Как никак бывшая графиня Фантомхайв никогда не питала особой любви к графине Транси, насколько я помню, даже презирая её за слабость. Несмотря на это, у меня сейчас такое чувство, что эти двое почти что спелись за это короткое время, хотя… Еще раз посмотрела на невозмутимую Френсис и безразличную Эмили. М-да, чтобы они считали друг друга подругами должно случиться что-то невероятное.       — Френсис Мидфорд, — начала она таким жестким тоном, что даже если бы кто-то и решил настаивать на том, чтобы «отвечал» он, Френсис его тут же бы заткнула одной интонацией. М-да, вот что значит правильно воспитание, — жена Алексиса Леона Мидфорда — предводителя королевских рыцарей, сильнейший фехтовальщик Англии, раньше носила фамилию семьи Фантомхайв. Старший брат — Винсент Фантомхайв, Цепной Пёс Её Величества.       А она не скупилась на пафос, вот как у маленькой баронессы приоткрылся рот. Хах, её удивление было такое забавное, что я не удержалась и тоже начала говорить, прежде чем та что-то успеет сказать:       — Анджелина Брикман, младшая сестра Рейчел, жена Габриэля Брикмана — личного доктора королевы Виктории, владелица крупных лечебниц в Англии, награжденная Её Величеством королевой Викторией за достижения в медицине.        — Эмилия Транси, — о, дорогая, ты тоже просекла эту фишку? Хотя по твоему отрешенному взгляду мало что можно понять, — жена графа Транси.       На несколько секунд настала тишина, будто мы все ожидали продолжения. Да почему «будто»?! Так и есть! Но Эмилия продолжала невозмутимо пить чай.        — Так все это время я жила с графиней Транси?! И когда ты собиралась мне это сказать? — возмутилась Сьюзен, будто они двое дружили несколько лет и вот она узнает тайну подруги. А она ведь даже имени её не знала, к чему такие возмущения?        — Так, правильно ли я поняла, — тут же продолжила Сьюзен, оглядывая всех нас, — Передо мной сейчас ангел Рейчел Даллес, — сестра мило улыбнулась уже привычному ей сравнению, — фехтовальщица Френсис Мидфорд, — Френсис довольно хмыкнула, — доктор Анджелина Брикман, — ухмыльнулась, прищурив глаза, — и странная Эмилия Транси? — Эмилия молча кивнула, будто звание «странная» её вообще не задело и опять посмотрела куда-то мимо Сью.       Как раз в этот момент принесли фрукты и Сьюзен оторвала одну виноградинку, тут же закинув её в рот, и нахмурилась, будто что-то анализируя. Рейчел нарушила эту тишину первой:        — Так… сыграем в мафию? — так вот для чего она попросила меня взять с собой колоду, сама ведь таким никогда не увлекалась.        — Карты с собой? — тут же подхватила Френсис, снимая перчатки под непонимающий взгляд Сью и заинтересованный Эмилии, которая, похоже, начала немного оттаивать.       Молча достала колоду, картинным движением начиная её тасовать, при этом довольно улыбаясь, пока Рейчел начала разъяснять правила игры.       Ангел Рейчел, фехтовальщик Френсис, доктор Анджелина, странная Эмилия и «мастер кукол» Сьюзен — что за странная компания?       

      

*****

      Осень для меня началась плохо, если уж не сказать ужасно.       Лил дождь, а я стояла в своем кабинете, прислонившись плечом к окну и смотрела на фигуры двоих знакомых мне людей. Погода была паршивой, но, кажется, это совсем не было проблемой для двоих гулящих по саду людей. Они о чем-то оживленно разговаривали, мне это было прекрасно видно даже с моего расстояния.       Габриэль улыбался, смотря на неё.       Он никогда так не улыбался, разговаривая с кем-то. Даже со мной он не так расслаблен. Но он улыбался, разговаривая с вечно язвительной Шарлоттой Потс, будто не видя этой её стороны. Доктор Брикман укрывал их от дождя черным зонтиком, а она шла под руку с ним, бережно вертя в другой руке цветок ириса, который так ненавидит.       Он был счастлив просто видеть её.       Я стояла около окна, не обращая внимания на дождь, который немного искривлял реальность, и чувствовала себя женой, застукавшей своего мужчину с любовницей.       Миссис Потс слушала его, время от времени закатывая глаза, будто доктор говорил что-то невероятно глупое для неё, женщины, старшей его на несколько лет.       Она смотрела на него так тоскливо…       …будто он был невыносимо далеко от неё. Шарлотта Потс, строгая учительница и стервозная по натуре женщина, кажется, на время забыла про свою гордость. Потому что на неё сейчас никто не смотрит? Как же она ошибается…       Они остановились, и доктор поцеловал её руку, продолжая смотреть ей в глаза. Дама привычно закатила глаза и резко убрала свою руку, раздраженно что-то говоря.       Мальчишка…       Габриэль Брикман, немолодой мужчина, лучший доктор страны действительно выглядел как настоящий мальчишка около неё. Я видела в нем настоящего юнца, но никак не уважаемого доктора.       Что-то в груди болезненно заныло, и я отвернулась от окна, делая шаг назад. Почему-то было больно. Почему-то было чувство, что у меня забирают что-то мое. Почему-то я была слабой. Усмехнулась. Наверняка я сейчас представляю собой жалкое зрелище, поэтому хорошо, что меня никто не видит.       Я не помню, как вернулась в свою комнату, помню только ужасную опустошенность, будто кто-то высосал мои эмоции как дементор, не помню, как умылась и переоделась в свою ночную сорочку. Я не помню, как в комнате появился еще кто-то, кроме меня, будто я находилась в каком-то вакууме, где нет места эмоциям, где нет места реальности.        — Анджелина?       Грелль выглядел удивленным, он даже не пытался скрыть эту эмоцию. Сатклифф каким-то чудом быстро оказался около кровати, наклоняясь надо мной так, что его красные волосы щекотали щеки. Наверное, со стороны не было видно ни его, не моего лица из-за этой яркой копны, которая наверняка могла слиться по цвету с моими. Он смотрел на меня так, будто первый раз. Хах, да, точно, такое же выражение лица у него было, когда я в первый раз увидела его у себя в больнице. Кажется, тогда у него волосы были короче, а еще…        — Та-а-ак, ты в белой сорочке… Что случилось? — с опаской спросил он, снимая с себя пиджак и все-таки садясь около меня.       Хмыкнула. Высказать свое беспокойство из-за того, что я надела белое — вполне в духе Сатклиффа. А что случилось? Ничего, все так, как должно быть, этот брак ведь фиктивен, ничего не значащий для нас, он ничего нас не обязывает, так почему же?!        — Ничего, Грелль, — этот хриплый голос действительно мой? — Просто я слишком заигралась, увлеклась ролью любящей жены.       Действительно, кто в этом виноват? Не обвинять же Габриэля в своей неосторожности, в самом деле.       Грелль удивленно посмотрел на меня и тут же болезненно скривился, будто он понимал, о чем я говорю. Ах да, среди нас двоих это он непревзойдённая актриса, не вызывающая никаких подозрений.        — Как ты не запутался? — я постаралась улыбнуться, но чувствую, что это было лишь жалкое подобие той улыбки, которую я дарю всем, — Играя роль моего дворецкого…        — Тебя кто-то обидел? — нахмурившись, спросил он, так и не ответив на мой вопрос. Видя, что в чем-то он прав, Грелль воинственно оскалил акульи зубы, — Скажи мне его имя, и я подарю тебе его пленку воспоминаний, а кровью окрашу пол его дома!       Не удержавшись, тихо посмеялась. Какой же Грелль забавный, даже не зная имени моего «обидчика» уже готов драться с ним. Удивительная самоотверженность, учитывая то, что начальство по головке его за это не погладит и опять назначит сверхурочные.       Но Сатклифф говорил серьезно и действительно ждал моего ответа, нетерпеливо постукивая ногой по полу. От такой верности слезились глаза, а вспомнив милующихся Габриэля и Шарлотты Потс, не выдержала и расплакалась.       Я плакала как никогда сильно, как делала это, когда была младенцем, но с одним отличием: не было пронзительного крика, скорее это было похоже на скулеж побитой собаки. Я падала в бездну, все глубже и глубже проваливалась в темноту, и только теплая ладонь на моей щеке, утиравшая слезы, не давала мне полностью забыться. Когда они закончились, Грелль все равно сидел около меня и непривычно молча ждал, пока я успокоюсь, а увидев это, начал говорить. Он говорил как всегда много и не по делу, сначала тихо, чтобы я привыкла, а со временем все больше и больше набирая громкости. Сатклифф не спрашивал о причине моего срыва, он просто говорил о своей работе и это, странным образом, действительно отвлекало. Уже к концу его длинного монолога, длиною в час, я уже улыбалась более смело, и только неприятный осадок где-то внутри, да и покрасневшие глаза говорили о том, что я недавно плакала.        — А ты не опаздываешь на работу? — с усмешкой спросила я, сонно зевнув. Кажется, сегодня я слишком сильно вымоталась из-за срыва.       Жнец кинул мимолетный взгляд на часы в комнате, чтобы тут же замереть и резко подскочить с воплями о том, что он действительно опаздывает. Я со странным удовольствием наблюдала за тем, как Сатклифф метается по комнате, расчесывая на ходу свои волосы, как по волшебству ставшие ярко-алыми (интересно, это тоже магия жнецов?), меняя очки на привычные красные с задорными черепками на цепочке. Особенно смешно было смотреть на то, как он завис около зеркала, прикрепляя накладные ресницы, тут же беря в руки мою красную помаду.        — Эй! — скорее для вида, чем на самом деле возмутилась я, хотя веселые смешки в голосе скрыть все равно не удалось.        — Не жадничай, — тут же откликнулся он, забавно округляя губы, чтобы нанести помаду, наверняка для Уилли прихорашиваясь, — Тем более, моя помада сегодня закончилась, а леди должны помогать друг другу.        — Лети уже, «леди», — фыркнула я, с широкой улыбкой следя за тем, как Грелль подскакивает к окну настолько быстро, что только красное пятно смогла различить.       Открыв его нараспашку, он повернулся ко мне, одновременно с этим задорно подмигнув, и, отправив мне воздушный поцелуй, выскочил в окно со словами: «Не скучай». Вслед ему донесся мой немного хриплый смех, который я не сумела удержать. Какой же он забавный, этот Грелль.       Снова зевнула.       Как же хочется спать.              

*****

      Это случилось внезапно.       Вот миссис Потс гуляет с Габриэлем, гуляет по нашему саду и с невыносимой насмешкой смотрит на меня. Вот она живет у нас в поместье неделю, в течение которой я наблюдала за взглядами доктора и леди Шарлотты, а вот она бледная лежит на кровати в комнате для гостей и не дышит.       Мертвенно бледная Шарлотта Потс представляла собой пугающее зрелище. Около неё было несколько платков и салфеток, окрашенных её же кровью, и я вспомнила её кашель, когда она обедала со мной на улице. Миссис Потс болела уже долгое время, наверняка скрывая свой недуг, не посещая больницы, ничего не говоря докторам и людям, которые спрашивали о её самочувствии.       » - Ага, конечно, мчу как огненный шар. Я только чаем подавилась, а меня уже в больницу хотят положить! Что за безобразие?..       — …Закатайте губу, вы от меня так просто не избавитесь».       Её самоуверенные слова набатом звучали у меня в голове, и как насмешка передо мной было её мертвое тело.       Мне было больно из-за этой женщины. Она причиняла мне боль своим существованием и взглядами, бросаемыми на моего мужа. Так почему же я чувствую скорбь? Почему у меня слезятся глаза, когда я смотрю на её лицо. Мне жаль Габриэля, который искренне страдал, и мне жаль мертвую Шарлотту, которая не сказала вслух, не призналась в своих чувствах перед доктором. Мне жаль, что вместе с миссис Потс похоронена вся надежда Габриэля на их будущие отношения.       Леди Шарлотта была самой язвительной женщиной и самой красивой девушкой в молодости. Матушка прислала мне её старую фотографию. Даже несмотря на то, что фото было черно-белым, я была уверена, что волосы этой девушки невозможного золотого цвета, а глаза её были голубыми-голубыми. На фото была изображена гордая девушка в европейском платье с широкими рукавами и узорами в виде крыльев, её волосы были собраны в строгую прическу на затылке, а сбоку была прикреплена роза. Шарлотта Потс — девушка, запечатленная на этой старой фотографии и изображена на холсте моего мужа.       Я стояла в церкви в черном траурном одеянии и делала вид, что молюсь, даже не веря в Бога. Я смотрела на то, как Гробовщик закапывает гроб с телом и чувствовала, как у меня слезятся глаза. Я стояла около Габриэля, когда все гости уже ушли, и смотрела на то, как он подходит к могиле на негнущихся ногах с букетом чертовых ирисов.       Он непонимающе посмотрел на меня, когда я остановила его руку, в которой он держал букет, чтобы положить его на могильную плиту.        — Она ненавидела ирисы, — прошептала я, смотря на могилу.       Ирисы — самые таинственные цветы, в некоторых странах считается, что именно ирисы были первыми цветами на Земле, но больше всего они известны своим значением — искренность и дружба. Хах, букет ирисов, совсем не то, что нужно дарить своей возлюбленной.       Ночью Габриэль Брикман сам зашел в мою комнату. От него немного несло выпитым вином, а на воротнике были видны пятна от этого алкогольного напитка.       Сегодня для нас была запоздалая брачная ночь. Шаг вперед.       Засыпая, он назвал меня чужим именем. Два шага назад.       Шаг вперед, два шага назад –этот ненавистный танец невозможно забыть.