*****
Я сделала аккуратный глоток чая, который, на мое искреннее удивление, в этот раз был не в пробирке, а в нормальной чашке. Не удивлюсь, если Гробовщик все это время имел нормальный сервиз, но попросту не пользовался им, потому что: «Так совсем не интересно». Грелль с каким-то недоумением наблюдал за тем, как я спокойно сижу на гробе, в котором наверняка в скором времени будет захоронен очередной многоуважаемый аристократ, и со священным ужасом — на Гробовщика, который на полном серьезе решал, какой оттенок пудры больше подойдет для одного из его клиентов, который уже лежал в пока что открытом гробу, пока мужчина «колдовал» над ним, делая его более красивым и привлекательным, чтобы вывести его в свет. «Кажется, я уже привыкла к разному сумасшествию вокруг меня», — равнодушно подумала я, делая очередной глоток, удовлетворенно вздыхая. — Роза или лилия, как думаете, мадам? — с неподдельным интересом спросил Гробовщик, вертя в руках два цветка, размышляя о том, какой же из них более подойдет его клиентке. Я с таким же интересом посмотрела на него, а потом перевела взгляд на пожилую даму в гробу, которая выглядела все равно прекрасно и настолько естественно, будто она сейчас спит и скоро откроет глаза. Я даже почувствовала какое-то восхищение от чужой проделанной работы Гробовщика. Видна рука мастера. — Камелия, — задумчиво произнесла я, не отрывая взгляда от мертвой женщины, вид которой почему-то ассоциировался у меня именно с этим цветком с дымчатыми лепестками. Гробовщик подумал и, прикинув что-то в уме, решительно кивнул, с хихиканьем попросив подождать его, не скучать и продолжать наслаждаться здешними видами. Я тихо засмеялась с его слов, понимая весь юмор и иронию в этих словах. Миг, и владелец похоронного бюро скрылся за дверями и последнее, что я видела, это длинные серебрянные волосы. — Анджелина, он сумасшедший, — я удивленно посмотрела на Грелля, слыша в его словах отнюдь не испуг или укор, а восхищение. Это совсем не тот тон, на который я рассчитывала, и совсем не вяжется с тем испуганным взглядом, которым Сатклифф смотрел на Гробовщика минуту назад. Актер… — Ты недалеко от него ушел, — хмыкнула я, смотря на наигранно-обидевшегося Грелля, который выразительно надул губы, бурча что-то себе под нос. Вот чисто любопытно, почему именно вокруг меня ошиваются разные сверхъестественные существа? Хотя единственный жнец, который с самого начала решил быть около меня, был Грелль, а Гробовщик… А Гробовщик скорее был сам по себе, но в то же время важной фигурой Фантомхайва, так что рано или поздно я бы все равно познакомилась с ним. Хотя, когда я с ним знакомилась, я не знала, что он как-то связан с Цепным Псом. Судьба, что ли? Я прикрыла глаза, чувствуя аромат чая, притягательный запах свежего печенья, к которому я с удовольствием потянулась, начиная громко хрустеть им, запах подвальной сырости, а также запах медикаментов и легкое зловоние от трупа, — привычные ароматы для похоронного бюро. Странно, но после того, как я узнала, что Гробовщик на самом деле жнец, изменилось… Да ничего не изменилось! Если быть полностью откровенной, то я ожидала от себя какой-то истерики, нервного срыва или хотя бы депрессии с упадническим настроением, потому что… Разве не так должен реагировать нормальный человек на эту новость? Я уже давно должна была понять, что я — ненормальная… …потому что единственное, о чем я думала, это: «Как он вообще работает с ужасным зрением, которое есть у всех жнецов, без очков и, более того, с челкой, которая попросту перекрывала весь обзор?». Я действительно ненормальная. — Нас вообще сравнивать нельзя, — тем временем бурчал Грелль, отвернувшись, тем не менее подливая мне еще чаю, стоило мне приподнять руку с чашкой, — Жнец априори выше человека. Я постаралась громко не хмыкать и не обращать внимания на подозрительную тишину, образовавшуюся между нами. Вот что действительно было странно, так это то, что Сатклифф действительно не был в курсе о нечеловеческой природе Гробовщика, и это поражало, и даже заставляло восхищаться седовласым жнецом, который мастерски скрывался. Было у меня еще подозрение, что если уж Грелль не знает о нечеловеческой природе Гробовщика, то об этом не знали и остальные его коллеги, возможно, даже верхушка Департамента не была в курсе. Хотя это маловероятно… Гробовщик появился бесшумно, тем не менее звонко стуча каблуками своих сапог, стоило мне заметить его присутствие. В руках он держал букет камелий, который положил в гроб с особым трепетом, будто вручая старой подруге, и мне казалось, что нельзя даже громко дышать, чтобы не прервать это интимное действо и не совершить кощунство. Краем глаза заметила, что даже активный Грелль замер, завороженно смотря на это. Иногда мне кажется, что Гробовщик владеет особым видом магии, гипнотизируя каждый раз, стоило ему начать работу с «клиентом», и мне даже кажется, что даже брезгливый человек будет смотреть на это будто под гипнозом, полностью увлеченный этой странной порочной красотой. Гробовщик не просто любил свою работу, он жил ею, и в моих глазах это выглядело… Невероятно. Вот только я одного не могла понять: — Почему ты оставил все и начал работать здесь? — тихо спросила я, не отрывая взгляда от его умиротворенного лица, все еще боясь нарушить хрупкую атмосферу. Ответ на этот вопрос меня действительно интересовал, ведь жнецы и так связаны с жизнью и смертью, с людьми. Я старалась говорить так, чтобы Грелль не понял того, что знаю я, а просто решил, что это обычный разговор между бывшем учеником со своим учителем, между двумя друзьями. Да и, судя по всему, Сатклифф действительно не обратил на это внимание. Гробовщик с интересом повернул в мою сторону голову, не разгибаясь, продолжая опираться на гроб, не позволяя своей челке открыть вид на его глаза, при этом широко улыбаясь. Он задумчиво почесал ногтями рваный шрам на шее, прежде чем ответить: — На прошлой моей работе не было так весело, просто скука смертная, — доверительно прошептал он, разгибаясь и делая шаг ко мне, кинув многозначительный взгляд на Сатклиффа, — Думаю, многие мои коллеги так считали. Прикрыла глаза, улыбаясь той картине, которую услужливо нарисовало мое воображение: Гробовщик со смехом балансирует на краю лезвия от косы, время от времени будто специально наклоняясь то в одну, то в другую сторону, которые были окрашены в алый цвет — понимание Грелля. Впрочем, Гробовщик был действительно прав, потому что Сатклифф неоднократно говорил, что решил стать моим дворецким чисто из-за скуки и уже потом, чтобы что-то ей доказать. Я с интересом покосилась на невозмутимого Грелля, который, судя по всему, не заметил никакого намека и ничего не понял, не чувствуя от этого ровным счетом ничего: ни облегчения, ни разочарования, только интригу и еще больший интерес. — Скука действительно губительная вещь, — со знанием дела протянула я, вспоминая свои походы на различные балы, чтобы как-то развлечься. Кажется, что скука — это именно то, что объединяет смертных и бессмертных. Гробовщик как-то странно хихикнул, мигом оказавшись около меня, привычно цепко хватая меня за плечи, наклоняясь настолько, что его длинные волосы закрывали наши лица от внешнего мира, только после этого позволив себе незаметно качнуть головой, откидывая челку, смотря на меня невозможными желто-зелеными глазами, пока я с интересом разглядывала его шрам, пересекающий все его лицо по диагонали. — Уж Вам ли говорить о скуке, Мадам Рэд? — с улыбкой прошептал мужчина, тонко намекая мне на то, что среди аристократов я прославилась как вечно веселый цветок общества, без которого любое мероприятие выйдет серым. С другой стороны… — Поверь, Гробовщик, именно мне и стоит это говорить, — парировала я, прикрыв глаза, напоминая самой себе, что мне намного больше лет, чем этому телу. — Даже так, — заинтригованно протянул он, дергаясь и резко отстраняясь от меня, странно хихикая, пока я удивленно хлопала глазами, смотря на Грелля, который, судя по всему, замахнулся на Гробовщика, вспомнив, что все еще играет роль моего дворецкого, а сейчас на его «госпожу» совершается чуть ли не покушение. Гробовщик хихикнул, успокаивающе приподнимая ладони, намекая, что он больше не будет так делать, и он все понял. Я на этот цирк могла только закатить глаза, смотря на двух бессмертных существ. Иногда мне кажется, что я их старше… Будто вторя моим мыслям, Гробовщик протянул мне печение, выпятив нижнюю губу, как маленький провинившийся ребенок: — Хотите? — наивно спрашивает он, и я с удовольствием потянулась к печеньке, тут же неожиданно икнув, чувствуя, что впервые ими наелась. — Спасибо, кажется, с меня на сегодня хватит, — говоря я, тяжело вздыхая, с сожалением смотря на урну с печеньем под удивленным взглядом Гробовщика. — Хо, вот оно как, — задумчиво протянул мужчина, качая головой, и я невольно залюбовалась бликами на его волосах, сравнивая их с жидким серебром или скорее с ртутью, — Интересно…*****
— А он мне нравится! — весело пропел Грелль, шагая подле меня, весело перепрыгивая очередной сугроб, пока я куталась в шарфик, пытаясь отогреть нос. — Я думала, ты влюблен в Уильяма, — приглушенно пробурчала я, тут же хватаясь за его руку, стоило мне поскользнуться на замерзшей луже. Если вспомнить, Грелль о многих говорил так: о Фантомхайве («Он в моем вкусе, но Уилли все равно лучший!»), о Дитрихе («Какой у него мужественный профиль! Но Уилли все равно красивее!»), даже о моем отце («Красивый… Наверное, я его предок, который дал начало вашему роду! Теперь понятно, в кого у вас такой шарм…)! Так что я особо не удивилась этим его словам в сторону Гробовщика, прекрасно понимая, что он ответит на мои слова: — Уилли моя вторая половинка, я это чувствую! — я так и знала, — Но в моем сердце всегда найдется место для других красавчиков! Меня в последнее время буквально тянет в Ист-Энд, будто здесь меня что-то или кто-то ждет. Возможно, это из-за того, что в моей голове все еще свежо воспоминание о просительных глазах Рейчел, которая с умоляющей улыбкой на лице просила, если будет время, спасти еще нескольких детишек из этого чертового места. — Ты считаешь Гробовщика красивым? — с заинтересованной улыбкой спросила я, прикрывая глаза, все еще витая в облаках, вспоминая Рейчел, которая была слишком доброй для этого мира. — Ну… По крайней мере загадочным, — задумчиво выдал Сатклифф, легко подхватывая меня за талию, чтобы перенести меня на другую сторону улицы, заставляя меня с тихим испуганным писком (естественно от неожиданности!) вцепиться ладонями за его плечи. Никогда не замечала, что у него такие широкие плечи. Грелль Сатклифф казался по-женски хрупким, и мне даже казалось, что если одеть его в платье и распустить его волосы, то он действительно будет похож на девушку. Естественно, пока он не откроет рот и не начнет говорить, выставляя напоказ свои зубы, безумно улыбаясь. Но у Сатклиффа были мышцы, пусть и качком его нельзя назвать. Со своим характером и по-женски длинными волосами он казался хилым, хотя на самом деле был поджарым, и даже сейчас я ладонями чувствовала, как напрягаются его мышцы. Я с удивлением посмотрела на его макушку, когда он продолжил меня нести, судя по всему, даже и не думая опускать меня на землю, видимо, чтобы я опять не поскользнулась и не начала падать. Ненавижу из-за этого зиму. Так что я молча пожала плечами, совсем не против, чтобы меня носили на руках (уж точно не Габриэлю Брикману делать это, в самом-то деле!). Я с интересом вертела головой, давая своим действиям полную свободу, потому что на этой маленькой улочке никого не было, тем более, если меня сейчас кто-то увидит, но не узнает во мне Мадам Рэд из-за того, что шапка прятала мои красные волосы. И испытала острое чувство дежавю, когда, проходя мимо очередного переулка, услышала тихий кашель. Легко дернула Грелля за прядку волос, намекая, чтобы он остановился, что он и сделал, состроив брезгливую гримасу, начиная оглядываться. Стоит мне только посмотреть в сторону переулка, как взгляд тут же наткнулся на двоих смотрящих на меня детей, испуганно жавшихся друг к другу. Я вижу паренька, который рефлекторно тянется вперед, будто готовый телом прикрывать девочку около него, одной рукой пряча её лицо у себя на плече. Я рвано вздохнула, чувствуя, как сердце начало бешено стучать. У мальчика не было одной ноги, но он все равно волком смотрел на меня, и невольно у меня сложилось такое впечатление, что если я решу сделать к ним несколько шагов или просто потянусь к нему или же к ней, то он попросту меня загрызет. Удивительная решительность. Девочка же выглядела немного старше него, поэтому сама неловко пыталась отбиться от его опеки, стараясь также податься вперед, чтобы защитить мальчика, потому что она была старше, а значит была ответственна за него. Я смотрела на них и будто читала чужие мысли по глазам, впервые все было настолько очевидно. Чем отличаются дети аристократов от детей простолюдинов кроме манер? О-о-о, это, несомненно, взгляд. Маленькие аристократы счастливо-фальшиво улыбались, наигранно-восторженно смотрели на людей, вежливо-презрительно смотрели на других, менее влиятельных людей. Дети, которых воспитывают аристократы, прячут свои настоящие эмоции и стараются казаться окружающим невинным ангелочками, старательно-мило улыбаясь незнакомцам, понимая, что в будущем они могут пригодиться, могут помочь возвыситься. Аристократы двуличные и заставляют своих детей брать с них пример, прикрываясь манерами. Я тоже такая, лицемерная тварь, которая совсем недавно решилась использовать невинного ребенка в своих целях, растерявшись, когда он выжил. Прикрываю глаза. Надеюсь, мои дети не будут похожи на меня. Дети простых крестьян были более открытыми, более невинными, более… живыми. Они искренне восхищаются кем-то, чем-то новым. У них искренне загораются глаза, когда кто-то делает им приятно. Такие дети не знают, что такое лицемерие. И эти двое детей, две бродяжки искренне смотрят на меня волком, плотоядно разглядывая украшения на моей шее и несомненно дорогую одежду. Они знают, что я богатая и мне показалось, что поняв это, в их глазах появилось что-то вроде испуга, смирения и в то же время презрения. Эти дети были искренни в своей ненависти. Просто удивительно, как иногда могут удивлять дети, а одним лишь взглядом и подавно. — Госпожа? — тишину буквально разбил Грелль, старательно игравший свою роль, из-за чего дети вздрогнули от неожиданности, хотя я видела, что Сатклифф хотел сказать совсем другое: «Какого черта мы здесь делаем? Пошли уже!», но лишние глаза мешали ему сделать это. Иногда Грелль был действительно понимающим, и я за это была ему премного благодарна. Я молча потянулась рукой в карман своего пальто и буквально услышала, как мальчонка зарычал, будто дикий маленький зверек, который боится. Что его сейчас будут дрессировать. На секунду замерла и специально медленно засунула руку в карман, так же медленно доставая печенье, которое совсем недавно дал мне Гробовщик «на дорожку», будто знал, что оно мне пригодится. — Вы голодны? — и пусть я хотела, чтобы это звучало как наивный вопрос, со стороны это наверняка звучало как утверждение. Я подошла ближе к ним под настороженными детскими взглядами и опустилась на корточки, протягивая руку с маленькой коробочкой печенья вперед, чувствуя унизительное дежавю. Помнится, когда-то я так же склонялась и протягивала это же печенье безымянному мальчику, которому потом дала имя Джек. И сейчас я опять почему-то играю в благодетеля, хотя что-то внутри меня буквально шептало: «Пройди мимо. Притворись, что ты ничего не видела. Зачем тебе лишний груз?». Но вот я опять растягиваю алые от помады губы в доброй улыбке, стараясь не переборщить, потому что кто как не дети больше чувствуют ложь? Вопреки моим надеждам, дети так и продолжали сидеть на месте, немного шокировано таращась на меня. И тишина. Интересно, мне еще долго вот так сидеть? Как же неловко… Вот и поиграла в благодетеля. — Госпожа, молю Вас, не утруждайте себя, — как ни странно, но ситуацию спас Грелль, очевидно, решив взять на себя роль жестокого дворецкого своей доброй госпожи. Покосилась на него, понимая, что я права. Ну что же, поиграем опять? — Что ты такое говоришь, Грелль? — строго спросила я, холодно посмотрев на своего дворецкого, — Улица — не лучшее место для детей, тем более мне не тяжело. — Простите за мою наглость, госпожа, — с учтивым поклоном выдал Грелль, хотя я видела насколько было унизительным для него играть такую роль. Нужно потом будет его как-то отблагодарить. Я опять повернулась к детям, опять тепло улыбнувшись: — Ну же, смелее, — подбодрила их я, простодушно прикрывая глаза. Ну, так наверняка выглядело со стороны, потому что на самом деле я чувствовала легкое… Раздражение. Это ущемляло чувство моего достоинства, эти дети смотрят на меня, и я не имею права сейчас бросить их, показав, что моя недавняя доброта — всего лишь маска. Эти дети, сами того не зная, берут меня «на слабо». Я тут же воспрянула духом, когда мальчишка нерешительно зашевелился и резким движением выхватил у меня из рук коробочку. За это время я успела заметить, что у него глаза мутно-зеленого цвета, я бы даже сказала болотного. Волосы были невероятно грязными и от этого еще более черными, чем есть на самом деле. А так же у него действительно не было ноги, мне не показалось. Незаметно перевела взгляд на девочку с волнистыми черными волосами, которая испуганно-настороженно следила за нами, поджимая одну ногу к себе… Второй ноги у неё, аналогично, не было. Бедные дети, до чего же у них тяжелая жизнь на улице. Подняла голову, смотря на скрытое за тучами небо и на медленно падающий снег. Холодает. Эту зиму им будет тяжело пережить. Не удивлюсь, если они умрут. Я с искреннем интересом следила за тем как эти двое буквально глотают печенье, даже не пережевывая. Брезгливо сморщилась, когда увидела, как они грязными пальцами хватают угощение, тут же отправляя себе в рот. — Меня зовут Анджелина, — первой подала голос я, улыбнувшись, стоило мне увидеть, что теперь дети не настроены так враждебно ко мне, видимо, из-за того, что я помогла им частично утолить голод, а так же услышала тихий шепот мальчонки: «что-то она совсем не тянет на ангела…». Ну-ну, — А этого мужчину — Грелль, он мой дворецкий. Я в ожидании уставилась на них, но они все равно молчали и мне оставалось гадать почему: не доверяют или просто не понимают, что от них хотят. — Госпожа спрашивает, как вас зовут, — не выдержал Сатклифф, раздраженно выдохнув сквозь крепко стиснутые зубы, недовольно скрестив руки на груди. Ему еще не хватало только притопнуть ногой от раздражения и нетерпения. Думаю, он тоже уже жалеет, что пошел со мной, чтобы вот так попросту тратить свое время. Если честно, я тоже мысленно несколько раз спросила себя, почему остановилась. Мне не хватало той проблемы в лице Джека? Решила еще «детишками» обзавестись? Откуда у меня такое благородство, а? Я же не Рейчел. Думаю, если бы сестра сейчас была здесь, все бы произошло немного по-другому, и дети сразу бы начали говорить при ней, видя, что она искренне добра к ним. Рейчел любит детей, а они любят её, Рейчел жалеет бродяжек и забирает себе в приют, а те её чуть ли не боготворят, наверное. Ну, на их месте я бы так и делала, потому что даже внешне Рейчел выглядела как ангел, а о внутренней красоте и говорить нечего! — Меня зовут Малли, — прошептала девочка, укоризненно дергая своего друга (несмотря на то, что у них двоих были черные волосы, на брата и сестру они не были похожи), который хотел что-то грубо ответить Греллю, который уже давно повернулся к нам спиной, время от времени поглядывая на часы. Мне кажется, или сейчас он хочет быть похожим на своего начальника? — А его Томас. — Том? — переспросила я, тут же хихикнув, вспоминая, как мальчик-без-имени представился так же. На непонимающие взгляды детей, я пояснила, — Простите, просто вспомнила кое-что… Вы здесь живете? — Весь мир наш дом, — мрачно буркнул мальчик, забавно насупившись, и я не удержала на этот раз искренней улыбки. Какая забавная непосредственность. Этот мальчик, Том, был более открыт, нежели Джек. — Что-то подсказывает мне, что вы с радостью обменяете «весь мир», — это было произнесено с ощутимым сарказмом, — если я предложу вам крышу над головой. Дети встрепенулись, внимательно глядя на меня. И если Том тут же загорелся этой идеей, понимая, что, возможно, скоро у него будет нормальный дом, то девочка начала смотреть на меня более настороженно. Правильно, что не доверяет. И только сейчас я заметила, что у неё глаза красного цвета. Удивленно вскинула брови, смотря на неё, не отрываясь, и, рывком встав на ноги, быстро подошла к ней, хватая рукой за подбородок, заставляя её запрокинуть голову и смотреть прямо на меня. Где-то на периферии сознания маячил недовольный ситуацией Том, который, кажется, пытался защитить «сестренку Малли» от моих посягательств. А смотрела в удивленные глаза девочки, только сейчас замечая, что цвет пусть и был красным, но не таким ярким как у меня. Издалека они казались даже карими, при нужном освещении, с красным отливом, будто в моменты злости или других ярких проявлений эмоций они действительно горели алым. — Удивительно, у тебя тоже красные глаза, — прошептала я, смотря на неё. За все это время я уже давно успела понять, что отличительной чертой «истинного Даллеса», — как иногда шутит мой отец, получая легкий шлепок по ладони от матушки, возмущенной тем, что он не бережет чувства Рейчел, которая все это время смеялась, глядя на все это, — являются красные волосы и глаза. У меня даже появилась теория, что Грелль действительно предок всех Даллесов, от которого нам достались красные волосы, и, возможно, при своей первой жизни, когда он был человеком, у него действительно были еще и алые глаза, которые изменили своей цвет на желто-зеленый, стоило ему стать жнецом. Что-то было у этой девочки… аристократичное. Несмотря на то, что у неё не было ноги, она имела белоснежную фарфоровою кожу, которая сейчас и не казалась таковой из-за грязи. Спутанные черные волосы… Нет, скорее, это оттенок темного каштана. Волосы обрамляли её аккуратное лицо и что-то подсказывало мне, что в будущем она вырастет настоящей красавицей! Решено. — Грелль, мы берем этих детей, с сегодняшнего дня они будут жить в приюте Рейчел, — решительно произнесла я, не слушая возмущенных криков Сатклиффа. Дети смотрели на меня, как на восьмое чудо света, вероятно, не веря в то, что сейчас происходит. — Но, госпожа, мы ведь калеки, — робко произнес Том. Все его спокойствие и решительность куда-то улетучились, оставляя бедного ребенка одного. — Что за грубые слова, — фыркнула я, жестом «приказывая» Греллю поднять детей на руки, — Есть у меня один знакомый… Больной на голову — вот это калека. С этими детьми я не боялась разговаривать свободно, потому что их искренность невольно подкупала. Малли и Том переглянулись и одновременно прыснули от смеха, сидя на руках надувшегося Грелля, который брезгливо разглядывал их внешний вид. Наверняка уже жалеет, что продолжает играть роль моего дворецкого. Впрочем, если бы он решил прогуляться по Ист-Энду с красными волосами, никто против бы не был и уж точно никто бы его не узнал. — Больной на голову — это Вы о Гробовщике? — уточнил Сатклифф, поудобнее подхватывая детей, которые с интересом смотрели на мир сверху-вниз. Том восхищался тем, насколько высокий Сатклифф и жнец, кажется, даже оттаял, гордо задрав нос. Малли аккуратно поправила его сползшие на нос очки, мило улыбнувшись и мне показалось, что невольно у Грелля случился «великий ту-дум», пусть он и по мальчикам, но против очарования детей никто не устоит! — Вообще-то я о виконте Друиде, — поправила его я, садясь в карету, — И о Джессике. Впрочем, Гробовщик тоже подходит, как и один мой красноволосый знакомый… Ничего не понимающие дети смеялись с обескураженного выражения лица Грелля и еще больше зашлись в приступе смеха, когда тот возмущенно закричал: «Госпожа-а-а!», стоило ему понять, что я говорю так же и о нем.*****
Отец с интересом расспрашивал Рейчел о её приютах, не обращая внимания на недовольную матушку, которая уже устала повторять, что за обеденным столом нельзя говорить о работе. Думаю, она и так прекрасно знает, что если и скажет это, то отец привычно ответит: «Мы говорим не о работе, а о призвании!». Улыбка появилась на моем лице, стоило вспомнить, как когда-то в далеком детстве мы с отцом рассуждали о религии и о разных богах, пока матушка возмущалась нашим неверием в Бога. Помнится, как-то раз отец прямо сказал, что большинство докторов, как ученые, не верят в Него, из-за чего матушка не разговаривала с ним неделю, успешно игнорируя его попытки извинится. Страшная женщина… Опять невольно вспомнила доктора Брикмана, который искренне верит в Бога, поклоняется ему и молится каждый день, каждый вечер, перед каждой операцией, после каждой операции, но в то же время даже и не думает убрать со своего сада статуи древнегреческих богов. Прикрыла глаза. Не думать о нем. Не думать. Не сейчас. — Только у Даллесов красные глаза? — ни с того, ни с сего спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от терзающих меня дум. Матушка и отец удивленно посмотрели на меня, замерев. — М-м-м, — протянула Рейчел, пережевывая кусочек стейка, вытирая салфеткой краешек рта, — Ты это спрашиваешь из-за Малли? — Тоже заметила? — недоуменно переспросила я, смотря на свою старшую сестру, которая на мой вопрос лишь закатила глаза, будто говоря: «Я не настолько невнимательна, чтобы не заметить очевидного». Да уж. Рейчел была просто в восторге, когда увидела «своих новых воспитанников». Томас и Малли, сидящие на руках Грелля, сначала настороженно относились к моей сестре, но, как я и думала, Рейчел быстро вошла к ним в доверие, как бы грубо это не звучало, и уже через минуту Малли восторженно говорила с ней о чем-то (казалось бы, о чем могут говорить ребенок из трущоб и девушка-аристократка? А оно вот как получилось…), пока Том с интересом оглядывался, время от времени пытаясь вникнуть в суть того, о чем говорят моя сестра и его подруга. В конечном итоге он забросил это гиблое дело, поняв, что Грелль ему намного интересней, нежели «девчачьи разговоры». Потом, возвращаясь домой, Сатклифф меня проклинал за то, что обязан был подыгрывать моему спектаклю. — Кто такая Малли? — с интересом спросили родители, смотря на нас с сестрой. — Девочка из Ист-Энда, которая теперь живет в приюте Рейчел. — Ист-Энд, — матушка явственно поморщилась, явно представляя это мерзкое место. Или же, возможно, ей доводилось побывать там хотя бы один раз, что маловероятно, потому что матушка не из тех людей, которые будут скитаться без дела по тем злачным местам. Я заметила, как нахмурился отец, стоило ему услышать откуда эта девочка, и обеспокоенно взглянул на меня. Ах да, это же очевидно, что на той улице побывала именно я, а не сестра. Он подозрительно посмотрел на мою шею… О реинкарнация, в кого он такой сообразительный? От кого ему передалось такое чутье?! — У неё действительно красные глаза, но намного темнее, нежели у Анны и отца, — подтвердила Рейчел, понимая, что сейчас я не буду говорить. — Насколько я знаю, красные волосы и глаза передаются из поколения в поколение в семье Даллес, — нахмурился отец и, видя мой серьезный взгляд, продолжил. — Я попробую разузнать, связана ли она с нами. Какое взаимопонимание. У меня даже нет ощущения, что мы не виделись несколько месяцев. От этого был еще более виден контраст, когда я вернулась в свой новый дом, хотя таковым я его все равно не считала. Мы молча ужинали с доктором Брикманом, время от времени перебрасываясь шаблонными фразами, вроде: «Как дела на работе?» и «Хорошая погода». Опять же, даже не скажешь, что мы не виделись недели две, кажется. Стабильно холодные отношения — наш конек. Я опустила глаза в тарелку, чувствуя, что меня уже действительно тошнит, замечая, как Габриэль подозрительно косится на меня и уже открывает рот, видимо, чтобы что-то мне сказать, но тут же закрывает, в нерешительности отводя глаза. О реинкарнация, в кого он такой стеснительный?! Хотя… Совсем недавно он оскорбил меня словами о том, насколько низко я пала, так что ни о какой скромности и речи идти не может. Ладони рефлекторно сжались в кулаки, и я поняла, что эта ситуация все еще гнетет меня, как бы я не старалась забыться. Прелестно, просто прелестно… Молча отложила столовые приборы, звон которых был просто оглушителен в этой тишине, но я даже не обратила на это внимания, молча поднимаясь, собираясь идти к выходу, но меня остановили: — Анджелина, — твердо произнес он и невольно я замерла, будто громом пораженная. Просто удивительно какую власть он имеет надо мной, — Нам нужно поговорить. Да неужели? И года не прошло! Глубоко вдохнула, чувствуя, что скоро меня накроет волна бешенства. Медленно обернулась к нему, настороженно смотря на него, стараясь успокоиться, но безмятежный вид моего супруга сейчас совсем этому не способствовал: — М-м-м? — незаинтересованно протянула я, прикрыв глаза, — И о чем же? Неужели за столь короткий срок я опять успела сделать что-то, что заставило меня опять упасть в твоих глазах? — сарказм явственно слышался в моем голосе и я уже, не скрываясь, открыла глаза, со злостью посмотрев на него, из-за чего доктор удивленно расширил глаза, видимо, не ожидая от меня такого напора. Грелль, о присутствии которого я благополучно забыла (кто бы мог подумать, что он может быть тихим настолько?), уважительно покосился на меня, будто не ожидая, что я могу дать отпор. Да что уж говорить! Я сама такого от себя не ожидала! — Нет, я… — он кашлянул в кулак, будто набираясь решительности, и уверенно посмотрел на меня, вздохнув, — Понимаешь, девочка, я не совсем… Дальше я не слушала. У меня в голове только и звучало его «девочка». Он что… Все еще считает меня ребенком? Когда мне через год будет двадцать? Когда я признанный доктор? Когда я могу поддержать рядом с ним тему для разговора, которую понимают даже не все доктора? Когда мы дважды разделили ложе? После всего этого он… — Замолчи, — тихо*****
Я держала в руках букет желтых роз, направляясь к кладбищу с корзинкой, висящей на сгибе локтя. Никого в это время не было, все-таки темная ночь на дворе, но я все равно шла в черном платье, будто прямо здесь, на этом кладбище, был захоронен очень важный для меня человек. Совсем не скажешь, что сейчас я иду к могиле той, которая невольно уничтожила все мои надежды на счастливое и безоблачное будущее. Я остановилась около могильной плиты, равнодушным взглядом скользя по написанным на ней строкам:Шарлотта Потс,
Лучшая жена и наставница.
Не хватает только строчки от доктора: «Любимая». Жена… леди Шарлотта была замужем, но это все равно не мешало Габриэлю любить её. Хах, а с ней он забывал о правилах и приличиях, а рядом со мной… «Девочка». Нагнулась, кладя на могилу букет роз, слушая тихий шелест лепестков. Иронично, но, кажется, я хожу на её могилу даже чаще, чем мой супруг, и это даже немного смешит. Действительно, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Ненависть и в то же время уважение — вот, что чувствую я, когда слышу её имя. Я хочу всем сердцем ненавидеть её, потому что она — причина всех моих бед, с которыми я не могу справится. Я хочу ненавидеть её, но не могу. Несмотря на то, что она принесла в мою семью лишь несчастье, я с готовностью могу признать, что именно благодаря ей Габриэль Брикман стал тем, кем он есть, стал живым, и как бы я не старалась сделать то же, что и она, прекрасно понимаю — не получится. Две желтые розы всегда стоят на её могиле, но никто не знает, кто их сюда приносит. До одури хочется купить однажды ирисов, которые так ненавидела ныне покойная миссис Потс, и оставить их на её могиле, вот только, кажется, я еще не настолько жестока, даже несмотря на то, что это всего лишь могила. — Давно не виделись, миссис Потс, — тихо прошептала я и все равно, что последний раз я была на её могиле неделю назад. Я спокойно села на землю, аккуратно опираясь на могильный крест, даже не пытаясь представить, как это будет выглядеть со стороны, и начала рыться в корзинке, доставая два хрустальных бокала и бутылку откупоренного красного полусладкого. Наверное, это ненормально — распивать вино на кладбище, да? Точно с ума сошла… Я налила вино в бокалы и поставила один около памятника. Молча приподняла один из бокалов с вином вверх, смотря на надгробие, тихо говоря: — Покойтесь с миром, леди Шарлотта, — и аккуратно сделала глоток. Я совсем с ума сошла, да? Это ненормально, я осознаю это, но в то же время здесь… спокойно. Прикрываю глаза, и моя фантазия услужливо рисует призрачную фигуру покойницы напротив меня, которая так же делает глоток прекрасного вина и тянет ко мне свои холодные руки. Интересно, как она бы назвала меня сейчас? Полудохлой ланью, гадким утенком и даже мерзкой личинкой, которая превратилась в бабочку я уже была. Да уж, миссис Потс зналась на метафорах… — «Знакомое лицо» — сказал бы я, не будь мир таким размытым, — послышался недалеко от меня знакомый голос, заставивший меня тут же открыть глаза, — Что Вы здесь делаете, мадам? Я пораженно уставилась снизу-вверх на стоящего напротив Гробовщика, который расслабленно держал на своем плече лопату. Не так меня удивлял гробовщик на кладбище, как он же, но с лопатой во тьме ночной. — Расхититель гробниц? — как-то истерично спросила я, чувствуя, что мне невыносимо хочется смеяться от всех тех эмоций и вина. — Лучше — гробовщик, — хихикнул он, оценив мои слова по достоинству. Он с интересом склонил голову на бок, смотря на то, как я пью вино, расслабленно облокотившись на одну из могил, — Вы брезговали ложиться в гроб, а сейчас спокойно пьете около нового «дома» моей бывшей клиентки? Я с каким-то странным интересом наблюдала за тем, как он воткнул лопату в землю и подошел ко мне, беря в руки бокал с вином, который до этого стоял на надгробии и, втянув в себя воздух, довольно кивнул, делая осторожный глоток, тут же широко удовлетворенно улыбаясь, даже причмокивая! — Вообще-то это подношение, — лениво заметила я, краем глаза следя за тем, как он приземляется на землю так, чтобы нас разделяла могила и нас не было видно друг другу из-за мраморного креста. — Мертвые не пьют вино, — доверительно сообщил Гробовщик, судя по всему, делая еще один глоток, — Они вообще ничего не чувствуют. — Конечно, я забыла, что разговариваю со жнецом, — равнодушно заметила я, протягивая ему бокал, ожидая, когда он мне нальет еще. О реинкарнация, как я до такого докатилась? Кто бы мог предположить, что я буду распивать вино с Гробовщиком около могилы женщины, которая, формально, все еще уводит у меня мужа? Звучит как начало не совсем удачного анекдота, пусть и довольно странно-смешного. — Кого хороним? — тем временем буднично осведомился Гробовщик, протягивая мне урну со знакомыми печеньями в виде косточек, которые я с удовольствием взяла. — Мои мечты и надежды, — мрачно буркнула я, залпом осушив полный бокал, с мрачным видом хрустя «косточкой». Как хорошо, что он сейчас не видит моего лица — оборжался бы. — С таким я сталкиваюсь впервые, но Вы будете заказывать гроб? — хохотнул мужчина, поднимаясь на ноги, чтобы спокойно сесть на надгробие, довольно и как-то по-детски болтая ногами в воздухе. О реинкарнация… Я помолчала, не зная, что сказать и вообще нужно ли говорить сейчас? Кажется, я хотела посидеть в тишине или, как максимум, пожаловаться миссис Потс… Хотя… Ладно, пусть на её месте будет Гробовщик, как сверхъестественное существо. — Я не мечтала об идеальной семейной жизни, — честно призналась, смотря куда-то вперед, чуть не опираясь макушкой о его бедро из-за того, что он сидел буквально на надгробии, — Но я хотела любящего мужа, который понимал и принимал меня полностью. Я не мечтала, но хотела иметь детей. Гробовщик замер и начал как-то странно смеяться, похлопывая себя по колену, будто в неверии, что я могу желать чего-то настолько простого и человечного. Насупилась. А вот это было обидно. — О-о-о, мадам, и это все, что Вас тревожит? — все еще подхихикивая, спросил мужчина, — Могу Вас заверить, что что-то из всего вышеперечисленного точно будет у Вас в ближайшем будущем. Нахмурилась и фыркнула. Ага, как же: любящего мужа, думается мне, у меня теперь априори не будет. За это нужно выпить.*****
— Не могу поверить, — шипел Грелль, стоило мне вернуться в свою комнату и, переодевшись, лечь на кровать, — Анджелина Брикман, Мадам Рэд, цветок, да что там цветок! Львица светского общества шастает по кладбищу и распивает вино вместе с гробовщиком. Уму не постижимо! Я устало приоткрыла слипавшиеся глаза и лениво повернула голову в сторону Грелля, причину возмущения которого я все еще не понимала. Ну выпила и что? Ну на кладбище, с кем не бывает? Ну с гробовщиком, так это ведь наш Гробовщик! — Я не понимаю твоего негодования, — пробурчала я, стараясь не закрывать слипавшиеся глаза, и смотреть исключительно на возмущенного Грелля, который буквально пылал гневом. Или это у меня глюки?.. — Меня, вроде, никто не видел… — Да какая разница?! — психанул он, мигом подскочив ко мне, опираясь руками о кровать, — Ты позвала веселиться гробовщика! Его, а не меня! Этот тип вообще последний, кого ты должна вспоминать, уходя пить! Удивленно моргнула, только теперь понимая причину его гнева. Ему просто обидно из-за того, что я «выбрала» не его, а какого-то странного мужчину? Серьезно? Под его удивленным взглядом я зашлась в сумасшедшем смехе, хватаясь за живот, тут же икая от выпитого мной алкоголя, мутным взглядом смотря на замерзшего Грелля, нежно улыбнувшись. Какой же он дурашка! — Кажется мне, что с тобой было бы намного веселее, — хрипло произнесла я, с намеком похлопывая ладонью на место около меня, намекая на то, чтобы он лег возле меня, что он тут же, не без опаски, стоит заметить, сделал. — Конечно! — подтвердил он, гордо задрав нос, пока я обнимала его, стараясь лечь поудобнее. Он ничего на это не говорил, пока я ложилась и все так же молчал, когда я, удовлетворенно вздохнув, начала дремать. Я прекрасно понимала Рейчел, и сама чуть не мурлыкала, стоило Греллю только запустить руку в мои волосы, массируя кожу головы. О реинкарнация, почему мне никто не говорил, что это такое блаженство?! Я уже не обращала внимания на то, как он возмущенно (но тихо) бурчал, вынимая из моих волос веточки и листики, удивляясь, как я умудрилась набрать их (самой удивительно интересно). Последнее что я слышала, проваливаясь в сладкую дрему, это тихое: «Спокойной ночи». Как хорошо, что у меня есть Грелль.*****
А на утро меня тошнило просто неимоверно. Я чувствовала себя выжатым и высушенным лимоном и от осознания этого тошнило еще больше. В такие моменты я готова поверить во что-угодно, даже в Бога, лишь бы эта каторга прекратилась. Я встала настолько рано, что служанки даже и не думали идти меня будить и единственным, кто решился мне помочь, был Грелль, который, на мое удивление, принес белое вино в стакане для виски и… рыбу? На мой недоумевающий взгляд он возмущенно всплеснул руками: — Вы посмотрите какая леди проснулась! Как на кладбище с разными гробовщиками пить, так мы всегда готовы, а как выпить вина и закусить рыбой, то хрен вам! Невольно расхохоталась, глядя на его растрепанный вид и недовольное лицо. Вид у него действительно заставлял желать лучшего: растрепанные волосы, которые он наскоро собрал в хвост, скошенные очки (как они у него еще не сломались?) и помятая рубашка — совсем не таким я привыкла видеть Сатклиффа, который ассоциировался у меня с идеалом красоты, точнее с тем, что женщина всегда должна ухаживать за собой и выглядеть на высоте. Запахнула лиловый шелковый халатик, который вообще не защищал от холода и оставлял ключицы открытыми, поудобнее сев на постель. Невольно мелькнула мысль, что такой завтрак в постель мне еще никто не носил. Около меня плюхнулся Грелль, фривольно обнимая меня за плечи, но не сказать, что я была против этого. Он для меня был как друг-подруга, который всегда спешит на помощь, когда мне плохо. Даже неловко стало от того, что я так мало для него делаю. — Не забивай свою и так тяжелую от похмелья головушку ненужными вещами, морщинки появятся, — протянул он, одной рукой пытаясь разгладить те самые морщинки на моем лбу, заставив меня улыбнуться, — Давай я лучше тебе расскажу, что вчера случилось у меня в Департаменте… Честно говоря, никогда не думала, что завтрак с Сатклиффом может принести столько искреннего удовольствия. Я смеялась, как ненормальная, и мне было все равно, что нас могут услышать слуги — все равно они не имеют права сплетничать в этом доме, а то, что обо мне говорят на улице и в чужих домах… Хах, спасибо, что делают меня еще популярнее как Мадам Рэд. Я пила вино, закусывая рыбой, и мне было хорошо, потому что я чувствовала себя обычной девушкой, той, которой я была в 21-м веке, не графиней, и могла делать почти все, что захочу. Грелль с удовольствием предоставлял мне такую возможность, возмущенно размахивая рукой, второй обнимая меня за плечо, рассказывая о том, как несправедлив «Уилли» под аккомпанемент моего искреннего смеха. — …И после этого я краем уха слышу, что Рональд имеет все шансы обскакать своего «семпая», то есть меня! — Семпая? Разве это не японское словечко? — переспросила я, доедая рыбу и допивая вино. Ух ты, то ли от этого, то ли от компании жнеца, но мне действительно стало намного легче! — Он просто решил выпендриться, рассказывая всем, что долгое время жил в Японии. По секрету тебе скажу: ничего подобного! Этот неблагодарный просто решил выставить себя в лучшем свете перед девушками, чтобы они его заметили. Павлин! — Действительно, под стать своему «семпаю», — решительно кивнула я и тут же рассмеялась, стоило Греллю понять, что это оскорбление и в его сторону. Грелль Сатклифф был невероятен уже тем, что проблемы будто исчезают, когда кто-то находится рядом с ним, потому что когда ты рядом с этим красноволосым жнецом, все твое внимание сосредоточено на нем и ни на чем больше. Когда мой импровизированный завтрак закончился, я тут же подскочила, не чувствуя никакого головокружения, и счастливо посмотрела на Грелля, который сидел, пафосно закинув ногу на ногу и смотрел на меня таким взглядом, буквально кричащим: «А я ведь говорил». Мы быстро отвлеклись от утреннего происшествия, стоило мне приказать слугам подготовить экипаж, так как я невыносимо хотела проведать родителей и сестру. Свою настоящую семью. Доктор Брикман стоял на лестнице, настороженно следя за тем, как я нетерпеливо натягиваю на себя пальто, недовольно фыркая, когда волосы полезли в глаза, но их тут же поправил Грелль в виде дворецкого, услужливо открыв предо мной двери. — Анджелина, — только после того, как я уже хотела выйти, подал голос мой супруг, — Мы вчера недоговорили. Я остановилась и медленно повернулась к источнику всех моих проблем и нервных срывов. Тот так и продолжил стоять не шелохнувшись, из-за чего я невольно еще больше разозлилась. Вы посмотрите на него, какие мы гордые! «Мы не договорили, Анджелина», — говорит он, но даже не дернулся, чтобы остановить меня. Бесчувственный чурбан. — Чего Вам? — холодно спросила я, хотя так и подмывало назвать его Иудой. Габриэль Брикман вздохнул и закатил глаза, будто разговаривает с маленьким ребенком. Ну-ну, я все-таки его жена, причем обиженная, злющая на него жена, которая еще больше сейчас раздражается из-за того, что он будто попросту тянет время и не дает мне поскорее увидится с родными. — Я хотел извиниться перед тобой, — решительно произнес он и я увидела, как забегали его глаза, но он быстро взял себя в руки и так же решительно посмотрел на шокированные глаза. Мне послышалось? Да нет, не мог же мне послышаться столь реалистичный бред? Переглянулась с Сатклиффом, который выглядел не менее удивленным. Не послышалось, значит. Опять посмотрела на доктора, который так и продолжал стоять на лестнице, держась одной рукой за перила, даже не пытаясь подойти ко мне. — И это все, что Вы хотели сказать? — поинтересовалась я, чувствуя, что от этого начала только больше закипать. Я искренне люблю и уважаю его, продолжаю это делать несмотря на то, что совсем недавно он профессионально втаптывал меня в грязь, стараясь сделать при этом виноватой меня. Я просила его замолчать, но он все равно говорил. Я терпела его игнорирование и не замечала его в ответ. Я стерпела то, как он вдруг спокойно заговорил со мной, будто ни в чем не бывало. Я делала все, чтобы он оценил мое терпение, чтобы он понял, что ошибается, чтобы, увидев мое спокойствие, раскаялся в том, что сделал. Он извинился. Но сделал это так, будто делает мне одолжение, даже не подойдя и нормально не смотря мне в глаза. Он сделал это и у меня невольно сложилось впечатление, что я его попросту игнорирую, что его напрягает. Он стоит на лестнице, смотря на меня сверху-вниз и мне кажется, что в такой обстановке невозможно просить прощения искренне и получить на это положительный ответ. Габриэль высокомерно смотрит на меня и мне кажется, что было бы лучше, если бы он и дальше просто молчал, не делая этого одолжения. Глубоко вздохнула, чувствуя, как меня трясет от отнюдь не позитивных эмоций. — Давай поговорим тогда, когда ты изволишь смотреть на меня как на равную, — решительно произнесла я, сжав кулаки, смело глядя ему в глаза. Мне нечего бояться. Мне нечего стыдиться, потому что ничего не сделала. Стыдиться должен он. Не выдержав, я резко развернулась и вышла, желая побыстрее сесть в экипаж и уехать к семье, чтобы по-настоящему успокоиться. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Когда я приехала, отец пил бокал вина с весьма скорбным видом и у меня сложилось впечатление, что он жалеет, что у нас нет ничего покрепче. Матушка же выглядела весьма радостной, довольно улыбаясь, смотря на счастливую и мило краснеющую Рейчел и улыбающегося Фантомхайва, который смело сжимал ладошку моей сестры. Рейчел улыбалась, не стыдясь своего немного покрасневшего от смущения лица, несмело косясь на Винсента и, поймав его взгляд, зарделась еще больше, но все равно счастливо улыбнулась и мило зажмурилась, когда тот наклонился к ней, шепча что-то на ухо. — Что здесь происходит? — удивленно прошептала я, не в силах оторвать взгляда от их переплетенных рук. Сестра выглядела так, будто ей только что подарили все, о чем она только мечтала, чего она так страстно желала. Будто все дети начали жить счастливо, будто выиграла лотерею, она выглядела влюбленной. Винсент оторвался от моей сестры и посмотрел на меня так, что мне показалось, будто земля разверзлась у меня под ногами. Такого победоносного взгляда я у него еще ни разу не видела и, будто назло, он приобнял мою сестру за плечи, не отрывая от меня взгляда, продолжая кровожадно улыбаться. В этот момент он не был похож на Цепного Пса Её Величества, как никогда был похож на демона из пучин Ада, который сжимал в своих руках драгоценную невинную душу, которую собирался поглотить. — Анна, — Рейчел несмело протянула мое имя, заставляя меня перевести на неё расфокусированный взгляд. Сердце застучало в бешеном темпе, потому что я догадывалась, знала, что она хочет сказать, но тянет, боясь ранить мои чувства. Рейчел отводит взгляд и несмело поджимает губы, прекрасно зная, как я отношусь к графу Фантомхайву. — Я попросил у твоих родителей разрешение на руку и сердце Рейчел, — решительно произнес Винсент, загораживая сестру собой. Будь это не он, я бы умилилась столь милому жесту со стороны мужчины, который будто этим пытается защитить свою возлюбленную. Но сейчас единственное, что я чувствовала, это как мое сердце замерло и ухнуло куда-то вниз. В глазах у отца было лишь легкое недовольство. В глазах матушки — искренний восторг. В глазах Рейчел — искреннее раскаянье, но в то же время счастье. В глазах Винсента — пучину той пропасти, куда падаю я сейчас. В моих глазах наверняка был священный ужас.